13
А тем временем на берегу суверенного болота Трус, Балбес и Бывалый развили бурную деятельность. Трус занимался заготовкой сырья, Балбес и Бывалый — его обработкой. Балбес держал за ушки большую ржавую кастрюлю, Бывалый пытался выколотить в нее мед из сот, ударяя ими по краю емкости. Соты ломались. Мед не выскакивал. Из чащи послышался визг, треск ветвей, и на поляну выскочил Трус, прижимавший к груди очередную порцию сырья. За ним, басовито гудя, летел солидных размеров пчелиный рой. С размаху шмякнув добычу в кастрюлю, Трус в красивом прыжке преодолел последние метры и скрылся в родном болоте. Балбес от неожиданности выронил кастрюлю, которая благополучно финишировала на копыте Бывалого. Бывалый выронил соты и запрыгал на одной ноге.
— Держи кастрюлю! — завопил он, и тут черная туча накрыла их, на мгновение сделав похожими на двух толстеньких рогатых медвежат. Заорав благим матом, Балбес и Бывалый кубарем скатились с берега и погрузились в топь.
Через несколько минут коричневая вода заколыхалась, и над водой появились козлиные рога и их обладатели.
— Никогда не думал, что работа бортника такая трудная, — прошептал Балбес, опасливо косясь на клубящийся над кастрюлей рой.
— И опасная, — проблеял Трус.
— Надо что-то делать, братаны. — Бывалый строго посмотрел на Труса и Балбеса.
— Может, водичкой? — Балбес брызнул в сторону берега болотной жижей и тут же схлопотал по рогам.
— Я те брызну! — Бывалый поднес кулак к пятачку Балбеса. — Качество продукта испортишь! Есть еще предложения?
Трус открыл рот, но предложение внести не успел. Под треск вывороченных с корнем деревьев на берег вылетел взмыленный Горыныч, резко затормозил, вытянул свои длинные шеи и вывернул содержимое своего желудка на кастрюлю, одним махом похоронив ее вместе с роем.
— Успели, — облегченно вздохнула Центральная.
— А что, раньше нельзя было? — сердито спросила Левая.
— Папа сказал — сюда, значит — сюда! — грозно рявкнула Центральная.
— Ну, раз папа сказал… — Правая согласно закивала.
Потрясенные черти вылезли из болота и застыли в скорбных позах перед пахучей кучей.
— Во! — обрадовалась Левая. — На ловца и зверь бежит. Слышь, братва, папа в посад зовет.
— Зачем? — не в силах оторвать глаз от места захоронения своих надежд, спросил Бывалый. В глазах его стояли слезы.
— Пахан стрелку забил, — оскалила зубы Правая. — Совсем оборзел Череп. На папу наезжает. Мы ща всех своих в кучу сгребаем. Так че папе-то передать, к ночи будете?
— Будем, — траурным голосом прошелестел Трус.
— Говорил же тебе: держи кастрюлю! — простонал Бывалый и со всей силы треснул Балбеса по лбу. Балбес огорчился, встал на четвереньки и, нацелив крутые рога на шефа, ринулся в атаку. Назревающий конфликт вовремя загасила Правая, поймав разобиженного Балбеса за хвост и вздернув его вверх.
— Мужики, так цивилизованная братва вопросы не решает, — укорила драчунов Центральная.
— А как она их решает? — сердито пропыхтел Балбес, извиваясь в воздухе в попытке дотянуться до челюсти Правой.
— В суд надо подать, — пояснила Левая.
— Чего? — выпучил глаза Бывалый.
— В суд! — повторила Правая. — Глухой, что ли? — Челюсти ее при этом разжались, и Балбес полетел вниз. К счастью, рога у него были крепкие, а земля на краю болота достаточно мягкая.
— Какой еще суд? — Балбес уперся руками и копытами в землю и с натугой вытянул увязшие в болотистой почве рога.
— У нас теперь в посаде свой суд имеется, — объяснила Центральная. — Ежели, скажем, кто-нибудь кому-нибудь по рогам даст, то ему надо сразу денежек побольше хватать и в суд бежать.
— А зачем бежать? — недоуменно спросил Бывалый.
— А чтобы тот, кому он по рогам дал, его не догнал или, что еще хуже, не обогнал, — доходчиво растолковала Левая, — а уж ежели обгонит да еще, чего доброго, денежек больше его принесет… все! Пиши пропало!
— Ну а денежки-то зачем? — Балбеса тоже заинтересовало это нововведение.
— Ну, это тебе потом в суде отдельно растолкуют, — уклончиво сказала Правая.
— Ша, братва, кончай базар! Дел по горло, — строго скомандовала Центральная. — Короче, до заката чтоб в посаде были!
Горыныч развернулся, чуть не сметя хвостом чертей туда, откуда они вылезли, и, взяв короткий разбег, взмыл в воздух.
— А выпить у вас там чего есть? — крикнул вдогонку Балбес.
— Этого добра у нас навалом! — донесся до него удаляющийся крик.
— Стой! Стой! — заголосили черти, но было уже поздно. На этот раз Балбесу досталось между глаз. Шеф бил прицельно, стараясь не зацепить рога.
— Что ж ты раньше молчал?! — рычал Бывалый. — Теперь пешком в такую даль топать придется.
— Пока дойдем, — вторил ему Трус, — они все вылакают. Один Горыныч чего стоит. Эх, Балбес он и есть Балбес!
— Ну, ежели бегом, может, все-то не успеют, чуток останется. — Балбес задумчиво посмотрел на своих сограждан из суверенного болота. Сограждане переглянулись и, ни слова больше не говоря, кинулись вслед за Горынычем. Балбес, злорадно усмехаясь, торопливо нырнул в воду. Через минуту он вылез обратно, на ходу старательно пряча что-то в набедренную повязку, и припустился вдогонку по пропаханной Горынычем просеке. Благо дорожку от посада он проложил им прямую, как линейка. Черти спешили на стрелку.
— Папа, а может, мы его сначала испытаем? — Чебурашка был явно недоволен нарушением сложившейся традиции.
— Профессионалов берем вне конкурса, — сердито буркнул Илья. — Тащи квас. Люблю парок на квасном духе.
— Папа, а чем топить будем? — высунулась из каменки Саламандра.
— Тобой. Может, протрезвеешь хоть чуть-чуть. Кончай базар. За работу!
И работа закипела. Видя, что шеф не в духе, команда старалась на совесть. Не прошло и получаса, как все было готово. Илья в банном деле был большой мастак. Любил он попариться с крутым жаром, обжигающим паром. Чебурашка и Соловей азартно хлестали плотно сбитое, мускулистое тело капитана березовыми вениками. Никита Авдеевич веника удержать не мог, а потому обрабатывал «папу» крыльями. Лихо, впервые в жизни оказавшийся в парилке, съежился в уголке и нервно вздрагивал при каждом ударе. По жалкому, худенькому телу тек липкий пот, смывая с болезного вековую грязь. Илья ухал, томно постанывал и только успевал переворачиваться на широком полке с боку на бок.
— Хорош, — удовлетворенно простонал он, скатившись на пол. — А ну валите на мое место.
Команда дружно полезла на полок. Плеснув на каменку жбанок квасу, Илья подхватил сразу два веника и начал веером нагонять жар на своих соратников по борьбе с «паханом».
— Ую-ю-ю-юй! — заголосил Лихо. «Народный целитель» не рискнул подняться наверх, но волна пара настигла его и внизу.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — весело подбодрил его капитан, настроение которого поднималось с каждым взмахом веника. — Сейчас с ними закончу и займусь тобой персонально.
«Народный целитель» радостно простонал что-то в ответ и пополз к выходу. Слинять он не успел. Никита Авдеевич, Соловей и Чебурашка, не выдержав яростной атаки березовых прутьев, скатились вниз и выскочили в предбанник.
— Одежонку там простирните, — напутствовал их Илья, засмеялся при виде семенящего на четвереньках к двери Лиха и ударами веника изменил направление его движения.
Одуревший от жара «целитель» не успел опомниться, как оказался на полке. И пошла потеха. С уханьем и кряканьем Илья впечатывал березовые ветки в тощее тело «целителя». Лихо тоненько верещал и даже пытался отбрыкиваться. Видя, что клиент дозрел, капитан напоследок подхватил бадейку с ледяной водой, с размаху окатил тщедушное, порозовевшее тело бедолаги и сразу понял, что малость погорячился. Лихо подскочил как ошпаренный. Очки отлетели в сторону, и бревенчатые стены бани угрожающе заскрипели.
— Спасайся кто может! — раздался за дверью панический голос Чебурашки.
— А кто не может? — жалобно проблеял «целитель».
Илья подхватил очки на лету, сгреб в охапку Лихо, ударом ноги вышиб дверь и ринулся наружу.
— Что ж там такое творится-то? — Медведица переминалась с лапы на лапу, напряженно вглядывалась в даль, пытаясь разглядеть, что там еще затеял ее нареченный.
— Баньку, что ли, топят? — недоуменно пожала плечами рысь. — С утра пораньше… что это на них нашло?
— Догадалась, — радостно зацокала Малашка, — это они на смертный бой готовятся. Сейчас рубахи чистые наденут…
— Малахольная, — ощутимо ткнула в бок подругу Парашка, — какие рубахи…
— Ой, — пискнула Малашка, испуганно косясь на Василису.
— Вон отсюда, вертихвостки! — яростно мяукнула рысь. Белки двумя рыжими молниями взлетели на вершину сосны.
— Оставь их, мамка, — горестно прорычала медведица, — правы они. Последняя ночь впереди. Самая страшная. Сам Кощей на них пойдет. Вот и готовятся богатыри наши, как по русскому обычаю положено…
Пламя, взметнувшееся над посадом в том месте, где должна быть банька, оборвало монолог безутешной Василисы. Около осевшего строения замелькали чьи-то голые фигурки.
— Что-то я на них рубах не заметил, — ехидно проблеял бородатый козел, стоящий рядом.
— Тьфу, срамота! — сердито сплюнула рысь.
— Ты бы, Жан де Рябой, захлопнул рот, — утробно прорычала Василиса. — А то я третий день одними ягодками питаюсь, как бы не оскоромиться! Пока сила Кощеева на посад наседает, ты больше травку щиплешь да защитников наших срамотишь! Самого-то до конца баталии в посад и калачом не заманишь.
— Не боярское это дело — горницу прибирать.
— А с ворогом воевать? Тоже не боярское?
— Как воевать в таком виде прикажете? Ни сабельку в копытах, ни меч вострый не удержишь!
— А Никита Авдеевич? А домовой наш? У тебя хоть рога на лбу, а у них, окромя клюва и шпор, да черпака кухонного, никакого оружия нет. Однако сдержали натиск чудища поганого. Вторую ночь выстояли, а бог даст, и третью продержатся. Уйди с глаз моих долой!
Посрамленный Жан де Рябье поспешил ретироваться.
— Что же там все-таки творится? — прикусила от нетерпения губу медведица.
— Давай мы на разведку сбегаем? — свесилась с ветки Малашка.
— Мы мигом! — Глаза Парашки маслено блестели.
— Я вам сбегаю, бесстыжие! Сама схожу, — решилась Матрена.
— Ой, одеваются! — разочарованно процокала Парашка.
— Ой, Горыныч летит! — испуганно пискнула Малашка.
— Нет, мамка, никуда ты не пойдешь, — вздохнула Василиса. — Не ровен час, опять бой зачнется. Ежели с тобой что… я себе этого не прощу.
— Воды! — Чебурашка чуть не плача сбивал пламя со вспыхнувших бревен. — Посад спалим!
Илья с Соловьем-разбойником носились между колодцем и развалинами баньки с ведрами. Виновница переполоха сидела в сковородке, с удовольствием взирая на дело лап своих. Когда с Лиха слетели очки, панический вопль Чебурашки заставил ее выпрыгнуть из печки. Путь отступления лежал через рухнувшую кровлю и стены.
— А говорили, топить нечем, — наивно укорила она Илью.
Капитан молча погрозил ей кулаком. Скоро очаг возгорания был потушен. Илья облегченно вздохнул и только тут заметил, что вся его команда имеет довольно импозантный вид.
— А одежка наша? — испуганно вопросил он.
Соловей молча протянул ему драную, всю в подпалинах гимнастерку, которой он только что тушил огонь.
— А остальное?
Соловей виновато кивнул на развалины.
— Ну нет! Вы как хотите, а я в таком виде к Яге не полечу! — решительно сказал Илья. — Она хоть старушка и древняя, но все равно женщина. Вдруг прельстится…
— Папа, не сумлевайся! Неужто мы в посаде добрую одежу на тебя не найдем? — тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
— А на меня? — робко спросил Соловей.
— Всех оденем, — успокоил Чебурашка и зашнырял по кладовым, гремя ключами.
Вскоре команду Ильи было не узнать. Лихо, Соловей и сам капитан красовались в белых расписных рубахах до колен, перехваченных в талии алыми кушаками. Кушаки повязали не так просто. Они поддерживали портки из добротного зеленого сукна, заправленные в красные сафьяновые сапоги.
— Лепота, — завистливо вздохнул воевода, — витязи как на подбор. — Он грустно посмотрел на свои перья.
— Посторонись! — второй раз за этот день прозвучала команда сверху.
— Наконец-то, — облегченно вздохнул Илья, как только Горыныч спустился на землю. — Грузим подарки — и к Яге! Чертей нашел? Ждать их к ночи?
Головы дружно кивнули в ответ:
— Папа, давай по стопочке на дорожку…
— Никаких стопочек!
— Мы ж не долетим, — огорчилась Центральная.
— Если нахрюкаемся — не долетим. Это ты точно сказала. — Илья сочувственно посмотрел на дракона. — Ладно, доставишь к Яге в целости и сохранности, хлопнете по стопке. Лихо! Остаешься здесь за коменданта. Как кто посторонний появится, очки долой и залпом пли! Грузимся!
Сборы были недолгими. Бадейку с Мурзиком прикрепили к спине Горыныча, закрепив ее веревками. Ведра плотно закрывались крышками, заливались растопленным воском и водружались на дракона. Пользуясь тем, что капитан отвлекся, давая последние инструкции Лиху, «стопочек» наготовили столько, что Илья только плюнул с досады, но менять ничего не стал. Время было дорого. Саламандру запихали в кастрюлю и закрепили ее в хвостовой части дракона. Все, за исключением Лиха, вскарабкались на Горыныча.
— Взлет! — последовала лаконичная команда. Горыныч взмахнул крыльями. — Я вас по дороге одной песенке обучу, чтоб лететь веселее было.
Перегруженный Горыныч с трудом преодолел силы земного притяжения. Так до конца и не протрезвевшая, несмотря на терапию Лиха Одноглазого, команда Ильи полетела вербовать новых рекрутов в растущую не по дням, а по часам армию.
