Его светлость Габриэль Фарт, волею судьбы не так давно ставший великим инквизитором Нейтральной зоны, оторвался от разгребания бумаг своего безвременно почившего предшественника и уставился на унылый пейзаж за окном. Город тонул в пелене серого монотонного дождя. Подумать только – всего лишь вторая неделя сентября на исходе, а погода уже установилась, как поздней осенью: сырость, серость и мерзость. Особенно сильно это ощущалось здесь, в управлении инквизиции. Обвалившийся фасад здания затянули в леса, стремясь восстановить до холодов, а по уцелевшей части полуразрушенного строения вольготно разгуливали сквозняки. Фарт потер тягуче ноющую руку, висящую на перевязи, и вновь погрузился в бумаги. Состояние документации, уцелевшей в кабинете досточтимого мэтра Саграды, оставляло желать лучшего. Габриэль сгреб разъехавшиеся листы в пачку и постучал ими по столешнице, подравнивая края. Взгляд его задержался на полях, исписанных корявым почерком покойного коллеги. Среди разнообразных маловразумительных пометок четко выделялись два слова на латыни. Что такое «ликантропос», господин великий инквизитор знал, а вот «резеректум»… Видимо, не знал этого и досточтимый мэтр Саграда, иначе не поставил бы напротив слова жирный вопросительный знак. Отец Фарт задумчиво потер щеку.

«…иногда подобный эффект дают некоторые зелья…» – вспомнилась вдруг ему фраза Эрика ди Таэ. А ведь «ликантропос» – зелье, так что же мешает и «резеректуму» оказаться подобной субстанцией?! Да и значение… «воскреситель»… Габриэля передернуло. Что ж, теперь дело осталось за малым. Господин великий инквизитор снял трубку с телефонного аппарата и запросил архив святого синода:

– Документы по разработкам ордена иезуитов подготовьте, пожалуйста. Уровень доступа? – Отец Фарт криво усмехнулся. – Высший! – Все-таки в обладании властью есть свои неоспоримые прелести…

Дождь шуршал не переставая, тихой унылой пеленой укрывая мокрый нахохлившийся город. Серый вечер постепенно утрачивал последние краски. Его светлость Габриэль Фарт брезгливо глядел на сырую водяную пелену перед собой. Архив святого синода, как назло, расположился в старом городе, а путешествовать по дождю в Визиварош, да еще и пешком, инквизитору совершенно не улыбалось.

Скрип колес и стук копыт по брусчатке заставил его обернуться и немедля вознести мысленную хвалу Господу – по улице неспешно катил наемный экипаж. Габриэль вскинул руку, призывая возницу остановиться. Забравшись внутрь, назвал адрес и привалился к жесткой спинке сиденья, плотнее закутавшись в пелерину. Внутренняя обивка кареты источала какой-то сладкий, едва уловимый запах. Фарт поморщился, но здраво решил, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Мерное покачивание экипажа и тихий шум дождя нагоняли сон, и господин инквизитор не заметил, как погрузился в тягучую дрему. Мысли расползались, отказываясь двигаться в нужном направлении, по телу разливалось сонное онемение. Возможно, виной этому была дурная погода, а может, внес свою лепту тяжелый приторный дух, заполонивший экипаж, но Габриэль все меньше контролировал реальность, проваливаясь в мутное забытье…

Неизвестно сколько длилось это тошнотворное состояние, но тут карету резко мотнуло и господин великий инквизитор чуть не взвыл от боли, крепко приложившись пострадавшей рукой о стенку. Сонное оцепенение мгновенно схлынуло, оставив после себя противную слабость во всем теле и ощущение грядущей беды. Карета уже давно перестала мерно покачиваться и успела разогнаться настолько, что корпус дергался на рессорах, словно припадочный. Фарт рванулся вперед, стремясь добраться до возницы и выяснить, что за чертовщина творится с экипажем, но тут с ужасом понял – он не может пошевелиться. Тело отказывалось ему повиноваться.

За окном промелькнул собор Святого Матиаша. Обезумевший экипаж вихрем летел по улицам Вархеди. Габриэля несколько раз чувствительно приложило о стенки, а потом карету вновь резко дернуло, тряхнуло и швырнуло в пустоту. Снаружи донеслось истошное лошадиное ржание. Колеса с треском хрупнули о камень, и экипаж, все набирая скорость, затарахтел по широким ступеням длиннющей уличной лестницы, соединявшей районы Вархедь и Визиварош. Подлетел, рухнул на бок и кувырком устремился вниз. Собрав волю в кулак, Габриэль сумел заставить тело повиноваться. Вышибив ногой расхлябанную дверцу, отец Фарт рванулся прочь и кубарем покатился по мокрым скользким ступеням вслед за развороченным экипажем. Раненая рука неловко подвернулась, и предплечье пронзила острая боль, погрузившая сознание в темноту…

Шлеп-шлеп-прыг, шлеп-шлеп-прыг – яркий цветастый зонтик задорно покачивался в такт движениям своей хозяйки. Так беззаботно скакать по лужам, словно это класики, могут только дети да молоденькие девушки, преисполненные оптимизма и неувядающе хорошего настроения. Жози перепрыгнула очередную лужу и чуть качнула зонтом, подставляя лицо под мелкие прохладные капли. Покинуть теплое помещение малого архива при специальном отделе андрогина заставила донельзя банальная, но вместе с тем весомая причина – коробка с печеньем неотвратимо опустела. А для неисправимого сладкоежки это событие подобно смерти, и посему Жози не осталось ничего другого, кроме как взять зонтик и отправиться в кондитерскую «Ангелика» за очередной порцией сладкого.

За истекший неполный месяц андрогин окончательно прижился в специальном отделе. Нельзя сказать, что все сотрудники испытывали восторг по этому поводу, зато все однозначно пришли к выводу, что пользы от экзальтированного библиотекаря гораздо больше, чем вреда. По крайней мере, малый архив наконец-то перестал напоминать пункт приема макулатуры, а феноменальная память Жози избавила новоявленных коллег от необходимости зарываться в старые отчеты в поисках внезапно понадобившейся информации. Вот и выходит – нет худа без добра. Даже если это добро худое, надоедливое и двуполое…

Покачивая зонтиком, девушка живенько запрыгала по ступенькам каменной лестницы, плавно изгибающейся между домами и соединяющей районы Визиварош и Вархедь. Сумерки уже достаточно сгустились, а плотная пелена тихого, но непрекращающегося дождя еще больше ограничивала видимость. Доскакав до второй площадки, Жозефина споткнулась обо что-то мягкое и во весь рост растянулась на плитах. Зонтик птичкой вылетел из руки и укатился вниз по ступеням.

– Ох!.. – только и выдохнула она, осмысливая, что же с нею произошло.

В ответ глухо застонали…

– Мамочки! – испуганно взвизгнула Жози, поспешно вскакивая на четвереньки и отползая в сторону.

Приглядевшись, девушка сообразила: это странное препятствие, поспособствовавшее ее падению, есть не что иное, как человек, лежащий ничком. Левая рука вытянута вперед, правая неловко подвернута под тело.

– Эй!.. – Жози опасливо тронула его за плечо. – Чего с вами приключилось? Палинка ноги подшибла?!

Мужчина со стоном перевернулся на спину, и девушка сдавленно охнула, разглядев его лицо, покрытое коркой запекшейся крови…

Габриэль Фарт пришел в себя от легкого толчка в бок. Кажется, об него кто-то споткнулся. Инквизитор с трудом перевернулся на спину и встретился взглядом со светловолосой девушкой, перепуганно глядевшей на него.

– Помоги… – с трудом выдохнул он. В груди нещадно саднило, раненая рука горела огнем.

– Да-да, конечно, – засуетилась Жози, сообразив, что перед ней скорее жертва уличных грабителей, нежели палинки. – Встать сможете? Я живу тут недалеко, идемте…

Поддерживая опиравшегося на нее Фарта, она устремилась вверх по лестнице…

Досточтимая госпожа кардинал Злата Пшертневская была вне себя от гнева. Она просто рвала и метала, обрушивая на головы нерадивых сотрудников всю мощь своего праведного возмущения. Еще бы, ведь кому понравится, когда его ни свет ни заря будят известием о том, что подчиненные расколотили коридор национального архитектурного памятника?..

Анна философски глядела в окно, пережидая эмоциональную бурю начальственного негодования, разразившуюся над ее макушкой. Хьюго виновато переминался с ноги на ногу и более всего мечтал провалиться сквозь землю. Эрик укоризненно косился на сестру, осуждающе качая головой. Впрочем, весьма наигранно.

– Нет, это просто уму непостижимо! Вы меня в гроб загоните своими выходками! – грозно вещала досточтимая госпожа кардинал. – Нам сейчас следует вести себя тише воды ниже травы, а вместо этого вы откровенно нарываетесь на конфликт с иезуитами! Колдовать в церкви – это же додуматься надо! Ладно Анна – чародейка до мозга костей, что с нее возьмешь! Но Хьюго? Ведь и месяца не прошло, как вы сняли сутану! Куда подевалось ваше хваленое здравомыслие, де Крайто?!

Хьюго тоскливо разглядывал пол. Князь ди Таэ честно пытался подавить рвущееся из уст ехидное хехеканье, наблюдая за устроенным разносом. Но тут у него на руке призывно запиликал браслетофон. Щелкнув кнопкой, князь с легким удивлением воззрился на озабоченно-потерянную физиономию андрогина.

– Привет, красавчик! – обрадованно возопил Жози. – Твоя светлость уже в отделе? Ком цу мир шнелле, быстро ко мне, а то придется где-то прятать труп! – Высокий голосок андрогина почти сорвался на истерический визг.

Все дружно переглянулись. Злата даже перестала разносить в хлам княжну и де Крайто. Эрик недоуменно пожал плечами и раскрыл телепорт, исчезнув в нем со словами: «Сейчас вернусь». Пшертневская с тяжким вздохом схватилась за голову:

– Вы точно смерти моей хотите!.. Господи, Боже ты мой, даю тебе обет – вот разберемся с насущной проблемой – и в отпуск!

Великий инквизитор Нейтральной зоны, экзорцист первой ступени, его милость святой отец Габриэль Фарт медленно приходил в себя. Покрытое ссадинами и синяками тело полыхало болью, в голове чуть мутилось, перед глазами плясали огненные черти. Когда Габриэль выпрыгивал из обезумевшей кареты, последней его ясной мыслью стало: «Вот и конец…» А после того все смешалось в багрово-черную мешанину, вдруг разорванную светлым образом прелестной девушки… Не иначе как Господь решил сжалиться над ним и послал на помощь белокурого ангела. Нет, ну а как еще можно объяснить такое своевременное появление прекрасной незнакомки?..

Габриэль слабо помнил вчерашний вечер. Наиболее четким воспоминанием оказались лишь тонкие красивые руки, промывавшие и бинтовавшие его раны, и большие ясные синие глаза… Или зеленые? С вертикальным зрачком, хм… Эта деталь стала последней, что он запомнил перед тем, как окончательно потерял сознание. А сейчас… Похоже, рядом с ним кто-то лежит. Чужое тело ощущалось под боком довольно-таки хорошо. О боже, что еще он не помнит?! Отец Фарт поспешно открыл глаза и резко дернулся в сторону. Тело под боком глубоко вздохнуло и томно потянулось.

– Не пихайся, кися моя, – с придыханием посоветовал довольно высокий, но явно мужской голос. – Как ты себя чувствуешь, милый?

Габриэль честно попытался рвануться куда подальше отсюда, но собственное тело все еще отказывалось ему повиноваться. Между тем неизвестный сосед приподнялся на локте, нависая над Фартом и давая себя рассмотреть. Экзорцист ошеломленно воззрился на встрепанного блондина в ночной сорочке, мило ему улыбавшегося. И все бы ничего, но тут досточтимый отец Габриэль разглядел наконец-то его глаза. Да, вне сомнения, это были глаза вчерашнего ангела, но теперь Фарт понял, почему не мог определиться с их цветом: один глаз оказался ясно-синим, а второй сумасшедше-зеленым, рассеченным искаженным вытянутым зрачком.

– Лежи-лежи, кися, я сейчас тебе кофе заварю, с печеньками… – Странный сосед нежно погладил инквизитора по перебинтованной груди.

Тут отец Фарт решил, что утренняя норма потрясений превышена, и со стоном потерял сознание.

Жози озадаченно воззрился на побледневшего до синевы инквизитора и с надеждой потряс его за плечо – не помогло. Похлопал по щекам – тот же результат. Нервно вскочив, андрогин, путаясь в длинном подоле ночной сорочки, заметался по архиву в поисках телефона и поспешил набрать номер Эрика ди Таэ…

Прибывший на вызов князь задумчиво взирал то на лежащего в широком гробу отца Фарта, то на Жози, пребывавшего на грани нервного срыва. Целитель только что закончил сканировать изрядно побитую ауру несчастного инквизитора.

– Красавчик, ты доведешь меня до цугундера! Говори скорее, что с ним! – истерично простонал андрогин, уставившись на бледное лицо Габриэля.

– Если не считать отравления каким-то наркотиком, ушибов, сломанного ребра и сотрясения мозга, то просто обморок, – усмехнулся Эрик, одобрительно рассматривая повязки. Выяснилось, что первую помощь раненому инквизитору Жози вчера оказал весьма своевременно и качественно. – Только скажи, зачем ты уложил этого несчастного в гроб?

– Фи, как «зачем», красавчик? Не на пол же его класть! Там такие жуткие сквозняки! Вдруг простудится и умрет? Я не хочу его смерти, он такой милый. – Жози полным заботы и обожания взглядом уставился на Фарта. – А так я по-братски, то есть по-сестрински разделил с ним вчера свое скромное девичье ложе…

– Ты спишь в гробу? – шокированно вытаращился на него князь ди Таэ, решив пока не заморачиваться вопросом о том, как сия «мебель» сюда попала.

– Ага. Как Призрак Оперы! Правда, здорово?! – так и расцвел горделивой улыбкой андрогин.

– О господи… – Целитель со стоном провел рукой по лицу. – Жози, исчезни с глаз моих долой, – приказал он, заметив, что Габриэль приходит в себя.

– А с ним точно все будет в порядке? Жалко, если умрет… Он такой кися! – Андрогин трогательно прижал руки к груди, на глазах Эрика переплавляясь в девушку.

– Жози, исчезни! – прорычал маг, теряя терпение.

– А вот ты совсем не милый, когда сердишься, – обиженно буркнула блондинка.

– Жози…

– Зато такой страстный…

– ИСЧЕЗНИ! – раздраженно рявкнул князь, многозначительно прокатив между пальцами искрящий световой шар.

Андрогина будто ветром сдуло, и вовремя – отец Фарт со стоном открыл глаза. Эрик усмехнулся: еще одна такая встреча – и вытаскивание инквизитора с того света можно будет считать вполне состоявшейся традицией.

Глава правящего клана архангелов, Кирриэль Мираэн-э’Тимеро, скользнув в тугих потоках воздуха, мягко ступил на каменный пол балкона одного из номеров отеля. Огромные крылья сложились за спиной, а секунду спустя исчезли, словно их и вовсе не было. Кирриэль обладал достаточной мудростью и тактом, чтобы не напоминать своей дражайшей племяннице о постигшем ее увечье. Leri Тиара хмуро, с едва скрываемой завистью, следила за грациозной фигурой архонта, а темно-красное вино в ее бокале из-за тусклого освещения казалось почти черным… Цвета запекшейся крови… Архонтесса раздраженно качнула бокалом, отставив его на столик, и склонилась в подобающем поклоне.

– Мой лэрд?.. – Все ее существо пронизал вопрос: какое именно дело заставило достойнейшего из достойных покинуть дом и лично прибыть в Будапешт? Явно не беспокойство о племяннице и уж точно не участь ничтожного последыша из рода Крайэн!

Выждав положенную по этикету паузу, почтенный Кирриэль снисходительно кивнул склонившейся перед ним женщине, а затем небрежно бросил на столик тяжелый перстень из темного золота, украшенный затейливой гравировкой. Кольцо со звяканьем скользнуло по исцарапанной гостиничной полировке.

– Далларэль, – коротко, будто выплевывая очевидную гадость, произнес глава дома Мираэн. – Мы его обнаружили и раздавили, уничтожив, словно грязное насекомое!

– Мастер плетений дома Крайэн… – эхом прошелестела Тиара, разглядев перстень. Скудные лучи, пробивавшиеся из-за серых туч, уронили несколько бликов на золото.

– Не далее как на днях достойный Натериэль прикончил вышепоименованного негодяя в одном человеческом городе, а точнее в Париже. Некоторые факты заставляют меня подозревать, что не только Далларэль Крайэн нашел приют в этом вместилище грязи и людских пороков. Данное предположение требуется проверить. Мы немедленно отбываем в Париж. – Скрипучий властный голос архонта отметал все возможные возражения.

– Но поединок… – попыталась протестовать Тиара. – Я как раз отправила вызов!

Кирриэль прервал ее резким взмахом руки:

– Гоняясь за малым, мы проморгали целый змеиный клубок. Кажется, это ничтожество Риддаэль – отнюдь не последний предатель, кому удалось выжить после падения цитадели Крайэн. Поэтому нам следует закончить начатое: нужно добить проклятый род, раз и навсегда выжечь эту паршу. Сейчас все зависит от нас, а твоя месть может и подождать.

– Да, мой лэрд, слушаюсь и повинуюсь. – Архонтесса покорно склонила гордую голову и подала Кирриэлю руку.

Подхватив ее легко, как перышко, архонт раскрыл крылья и взмыл в серое небо над Будапештом…

Злата Пшертневская рассеянно перелистывала вынутое из конверта уведомление от его светлости кардинала Дэпле. Правда, эти листы, исписанные каллиграфическим почерком секретаря его светлости, мало интересовали госпожу Пшертневскую. Так, обычный дипломатический минимум скупых инструкций, обязательных перед отправкой в очередное пекло. А вот приложенные к уведомлению фотографии… Это уже интересно!

Тонкие женские пальцы аккуратно раскладывали по столу плотные черно-белые квадратики. Вне сомнения, на них запечатлен Париж. Прекрасный белокаменный собор Нотр-Дам де Пари невозможно спутать с каким-либо другим зданием. А на ступенях святыни, беспомощно раскинув огромные черные крылья, распростерся архангел, пригвожденный к плитам каким-то массивным оружием, сильно напоминающим утяжеленное копье. От этих фотографий у Пшертневской тягуче заныло в груди. Увидев их впервые, она едва удержалась от вскрика. На секунду ей показалось, что это Рид. И если бы не цвет крыльев убиенного архангела, она бы незамедлительно кинулась выяснять, где сейчас находится ее неофициальный заместитель и жив ли он. Задумчиво тасуя снимки, Злата потянулась к АВС…

– Daeni, – отец Рид тщетно пытался рассмотреть себя в стекле шкафа, – все нормально?

Княжна ди Таэ благосклонно кивнула, придирчиво осмотрев напарника.

– Я не похож на пугало? – Архонт нервно теребил тяжелую запонку, пытаясь закрепить ее в прорезях рукава рубашки.

– Нет. – В голосе Анны уже начинало проступать раздражение. Подрядившись помочь, она и представить не могла, во что превратится выпроваживание Рида на свидание.

– А на кого тогда я похож? – Священник наконец-то совладал с непослушной запонкой и теперь пытался пригладить торчащие в беспорядке волосы. Решив, что длинные волосы – это не для него, архонт вернул их в прежнее, криво обстриженное состояние.

– На истеричного неврастеника, которого того и гляди кондратий хватит! – саркастически хмыкнула чародейка. – Иди уже, а то не ровен час какая-нибудь трясучка приключится!

– Daeni, неужели ты думаешь, что это первое в моей жизни свидание? – немного обиженно протянул Рид, предательски краснея.

– Я не думаю, я в этом уверена! – расхохоталась княжна, ненавязчиво подталкивая святого отца к двери. – Топай-топай!

Но не успела она захлопнуть за архонтом двери и утереть пот со лба, как где-то под кипами бумаг на столе отца Рида призывно затрещал АВС. Разыскав аппарат под девственными завалами, Анна сняла трубку.

– Да-а? А… э… Рид, кхм, как бы это сказать… сейчас немножко серьезно занят, госпожа кардинал.

– Что? – Голос Пшертневской зазвенел от возмущения. – Анна, у нас новое задание, и оно касается непосредственно его! Посему пусть отложит свои занятия и зайдет ко мне немедленно!

Княжна неодобрительно покачала головой, положила трубку и поспешно высунулась в коридор.

– Ри-ид! – требовательно крикнула она в спину архонту. – Заверни по дороге к дражайшей госпоже кардиналу!

В ответ по коридору прокатился тяжкий вздох, а сутуловатые плечи достойного святого отца еще больше поникли. Внезапно зашаркав ногами, Рид удрученно повернул к двери грозной госпожи Пшертневской.

Если задача отказывается поддаваться решению, то отложите ее, подумайте о чем-то отвлеченном, прекрасном, но совершенно ином – и решение тут же почтит вас своим визитом, это доподлинно известно. Господин Вилдар Криэ задумчиво дымил трубкой, медитативно разглядывая испещренный буквами листок. Расшифровка так нежданно-негаданно попавшего в отдел документа шла ни шатко ни валко. Криэ невидяще пялился в текст, машинально обводя ручкой геральдическую лилию в уголке блокнотной страницы. Ох уж эти древние, все-то им надо перепутать, переиначить! Что за дурные иносказания! Вилдар заставил себя сосредоточиться на написанном. «И буквы те, что в виде врат… столица лилии…»

– Лилии… Там лилии цветут… – напевно пробормотал себе под нос Профессор, продолжая очерчивать ручкой абрисы геральдического значка. Вдруг он поперхнулся дымом, закашлялся, хлопнул себя ладонью по лбу и выронил трубку. – Святые угодники! Я идиот! – прокашлявшись, констатировал он. – Париж, это же Париж, черт меня побери! Столица лилии! Лилия – знак французских королей! А буква в виде врат – кириллическая «пэ»!

Спешно собрав расползшиеся по столу записки, Криэ направился к дверям кабинета Пшертневской, дабы немедленно поделиться снизошедшим на него озарением…

– А, Профессор! – Злата вскинулась от бумаг. – Я как раз собиралась вас вызвать. Смотрите, что за ребус подкинул нам досточтимый кардинал Дэпле, будь он трижды неладен!

– Ахм… – Криэ озадаченно уставился на подсунутые ему фотографии.

Дверь скрипнула вновь, и в кабинет протиснулся унылый отец Рид. Вилдар нахмурился, переводя взгляд с Рида на фотографии и обратно, словно пытаясь понять, что забыл их добродушный коллега на этих жутковатых снимках.

– Рид, напомните-ка мне, старику, какого цвета ваши крылья? – решил развеять все сомнения Профессор.

– Э? – Архонт оказался настолько погружен в свои невеселые мысли, что не сразу понял, чего от него хотят. – Когда я раскрывал их в последний раз, были серыми, а что? Я только ради этого вам так срочно понадобился? – Священник порывисто поправил уползшие на кончик носа очки, а в его голосе прорезалось чуть заметное раздражение.

– Нет, – отчего-то смутилась Пшертневская. – А собственно, куда это вы собрались посреди рабочего дня, святой отец? – Решив, что лучшая защита – нападение, госпожа кардинал постаралась подпустить в голос металла.

– Ну… э-э-э… – Рид потупился, чувствуя, как начинают гореть щеки. – По делам… э-э, по важным… – промямлил он. – Если цвет крыльев – это все, о чем вы хотели узнать, то я, пожалуй, пойду… – Архонт неуверенно отступил к двери и взялся за ручку.

– Ваши дела подождут, – резко оборвала его Злата. – Рид, да перестаньте же изображать мокрую курицу и включитесь наконец в работу! Последние дни вы только и делаете, что, подобно призраку, шатаетесь по отделу да тяжко вздыхаете. Хорошо хоть цепями не гремите! Вот, извольте ознакомиться. Вас, между прочим, в первую очередь касается.

Риду не оставалось ничего другого, кроме как смириться и потянуться за фотографиями. Но стоило ему взять их в руки, как карточки веером разлетелись по полу. Пока он витиевато извинялся и собирал снимки в кучу, Злата вкратце излагала причину столь спешного вызова:

– Около года назад по Парижу поползли невнятные слухи о снизошедшем на город божьем благословении. Сразу оговорюсь, я в них не поверила, ибо на территориях, подвластных в большей мере людям, чем древним расам, влияние церкви на умы, к несчастью, намного сильнее, чем у нас, в Нейтральной зоне. Что, кстати, не избавляет их от хлопот, связанных с кровожадной нежитью, а наоборот – лишь усугубляет положение. Ведь и различного рода мракобесий, суеверий и ханжества там значительно больше. Так вот, некоторое время назад по Парижу начали распространяться слухи о том, что якобы Господь обратил свой взор на избранный город и даровал его жителям защиту от бесовских тварей. По словам смотрителя небезызвестного всем Нотр-Дам де Пари, с тех самых пор из алтаря еженощно исходят крылатые воины Господни, сильные и прекрасные. – В голосе госпожи кардинала уже отчетливо звучал скепсис. – Не знаю, как там на самом деле обстоит с «прекрасными и сильными Господними воинами», но количество нападений нежити на людей за это время действительно сократилось. И неизвестно, сколько бы еще длилась игра в благородных героев-спасителей, если бы в одно прекрасное утро смотритель собора не обнаружил одного из «воинов» пригвожденным к ступеням Нотр-Дама…

– О нет, только не Париж! – простонал отец Рид. Увлеченный рассказом Пшертневской, он так и не взглянул на фотографии. – Злата, мой французский начинается с «жё ма пель Рид» и заканчивается «же нэ парль па франсэ». Неужели так сложно отправить туда кого-нибудь другого, кто говорит на этом проклятом языке?!

– Досточтимый святой отец, иногда ваша способность не воспринимать информацию целиком меня просто убивает, – вздохнула Злата. – В этом происшествии как-то замешаны ваши соотечественники! Рид, пойми, там погиб архангел! Поэтому я уверена – ты единственный, кто сможет наилучшим образом разобраться в ситуации и свести к минимуму возникшие последствия…

Архонт сердито хмыкнул. Задумчиво пожевал губами и тяжело вздохнул. Похоже, отвертеться от поездки не удастся… Где-то в недрах его сутаны запиликал телефон. Едва взглянув на дисплей, святой отец чуть не подскочил на месте.

– Злата, пять минут, пожалуйста. Я сейчас вернусь… – Архонт кинулся к двери и опрометью выскочил из кабинета.

Пшертневская и Профессор озадаченно переглянулись. Криэ только что раскурил трубку и хмуро дымил, глядя в окно. Похоже, это новое дело – не просто очередная подлянка со стороны Дэпле, а нечто гораздо большее…

Стоило госпоже кардиналу потянуться к телефону, как в кабинете материализовался князь ди Таэ, едва ли не волоком тащивший за собой строптиво упирающуюся Жозефину. Та возмущенно размахивала свободной рукой, тщетно пытаясь вырваться, но хватка у Эрика оказалась железная. Князь был раздражен и едва сдерживался. Когда количество вопросительных знаков в атмосфере достигло критической отметки, целителю удалось овладеть собой настолько, чтобы выдать более-менее цензурный ответ, в последний момент заменяя так и рвущиеся с языка скабрезности на приличные слова:

– Этот… б… б… библиотекарь! Притащил сюда артефакт и молчал об этом! Хранил под подушкой в гробу, который заменяет нашему п… п… придурку кровать! – Маг в запале швырнул на стол медную трубку для свитка, тускло светящуюся изнутри. – Эта штуковина активировалась, когда я находился в целительском трансе, оказывая помощь нашему знакомцу Габриэлю Фарту! Меня так скрутило магической отдачей, что я думал, все, отлетался! Еле выплыл… – Князь откинулся на спинку кресла, медитативно прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Жози сконфуженно переминалась с ноги на ногу…

Тут дверь распахнулась, и на пороге вновь возник Рид, правда, в этот раз на его лице, кроме тревожности, прорезалась еще и виноватость. Из-за его плеча, привстав на цыпочки, выглядывала Лисса. Похоже, извинения за несостоявшееся свидание привели к совершенно неожиданному результату.

– Эхм? – вопросительно кашлянула госпожа кардинал.

Архонт чуть посторонился, пропуская девушку вперед.

– Мм… – Отец Рид поправил сползающие очки и набрал побольше воздуха в легкие, словно перед прыжком в воду. – Я прошу прощения, наверное, не стоило этого делать, но как-то так все получилось…

– Рид, короче! – начальственно прервала начинающееся словоблудие госпожа Пшертневская.

– Э-э… в общем… Лисса, то есть, я хотел сказать, госпожа Дончек, училась в Сорбонне и отлично говорит по-французски. Вот я и подумал, может, то есть было бы неплохо… чтобы она на время поездки стала моим переводчиком, фух… – Архонт облегченно выдохнул, словно только что сбросил с себя двадцатитонную гранитную плиту.

– Хм… – Пшертневская, изначально предполагавшая нечто подобное, потерла подбородок. Ее подозрения, касавшиеся недавней суетливости Рида, полностью подтвердились. Говорят, не стоит смешивать личные отношения с рабочими, но, похоже, на сотрудников спецотдела это правило не распространяется. Да ведь и она сама… Хм, а собственно, нет ничего криминального в том, что сотрудника спецотдела будет сопровождать человек со стороны. К тому же Лисса уже неоднократно помогала им в различных щекотливых ситуациях… А если учитывать эффективность подобных действий, то можно припомнить и одесский опыт… Главное, чтобы Дэпле ничего не пронюхал, а в том, что Рид сможет в случае чего постоять и за себя, и за девушку, сомнений у Златы не возникало. – Ладно, убедили. Если госпожа Дончек любезно согласится взять на себя обязанности толмача, то поезжайте в Париж вместе.

Тем временем Профессор, отложив давно погасшую трубку, с явным интересом разглядывал злополучный артефакт, столь нервно брошенный Эриком на рабочий стол Пшертневской. Туба по-прежнему тускло светилась. Криэ осторожно взял ее в руки, внимательно следя за реакцией князя ди Таэ, готовый при первых признаках новой опасности тотчас вернуть вещь на место. Но маг оставался спокоен. Щелкнув изящными зажимами, Профессор аккуратно потянул за плашку, вытаскивая на свет божий кусок мягкого тонкого пергамента. По желтоватой поверхности, мерцая, пробегали обрывки каких-то контуров, то и дело складывавшихся в очертания зданий и улиц. Все еще нервно переминавшийся с ноги на ногу отец Рид хищно подался вперед. Очки тут же не замедлили продемонстрировать свой дурной нрав, едва не слетев на пол.

– «В твоих руках старинный клад, что был на четверо разъят…» – ошеломленно выдохнул он. – Но откуда?! – Высокий голос архонта от волнения почти сорвался на фальцет.

Взоры всех присутствующих непроизвольно обратились в сторону Жозефины.

– Может, хоть теперь досточтимая госпожа соизволит объяснить, каким образом к ней в руки попала часть Карты сражений? – саркастически осведомился Эрик, еще не совсем пришедший в себя. – Ведь это она самая и есть, если я правильно уловил мысль нашего достойного друга, отца Рида.

– Что еще за карта?! Ничего не знаю о карте! – возмущенно взвизгнула блондинка. – Это просто милая няшка… Я забрала ее из библиотеки в память о старике Амме. Он доверил ее мне, наказав беречь пуще зеницы ока. И вообще, она раньше чистенькая была, без картинок! Это вы ее испортили!

– Я полагаю, мы здесь ни при чем, – покачал головой Рид, забирая пергамент у Профессора. – Кто-то пытается использовать одну из частей карты, и это пробуждает остальные. Но, может, госпожа Жози…

Тут Профессор, что-то суетливо разыскивавший в своих записях, перебил архонта:

– Думаю, мы нашли еще одну букву «пэ». Хотя здесь древние схитрили, ведь полное-то название города пишется как Санкт-Петербург.

– Что еще за «пэ»? – недоуменно осведомилась Злата.

Криэ вкратце поделился со всеми присутствующими плодами своих изысканий…

– Альвов же иногда называют «живущими в камне», вот вам и вся картина, – довольно закончил Вилдар. – Два кусочка головоломки прекрасно сошлись. И часть, хранившаяся в Петербурге у приснопамятного брата Андрея, то бишь Аммадеуса, уже в наших руках. Пусть и несколько… э-э-э… своеобразным способом. Из оставшихся трех частей одна находится в Париже, местонахождение еще одной требует расшифровки, ну и последняя – в руках иезуитов. Думаю, именно с ней у нас возникнет больше всего хлопот.

– По вашей логике получается, что все пути на данный момент ведут в Париж? – с легкой иронией осведомилась госпожа кардинал. – Смотрите, какая цепочка событий вырисовывается. Первая часть карты хранилась у прежнего библиотекаря – альва Аммадеуса в Питере, под первой буквой «пэ». Покинув библиотеку, он ушел в монастырь и передал тубу с частью свитка на хранение Жози. Позднее в руки альва, уже ставшего к тому времени братом Андреем, попадает привезенная иезуитами бумага, требующая реставрации. Расшифровав ее, он понимает, что церковники завладели еще одной частью карты. Андрей уничтожает оригинал инструкции, предусмотрительно скопировав текст на спину отроку Диметрию, из-за чего и погибает… А мальчик прибывает к нам в отдел… И теперь господин Криэ узнает тайну очередной буквы «пэ»! Как-то уж больно гладко все одно с другим складывается, не находите?

– Раз складывается, то грех этим не воспользоваться, – многозначительно усмехнулся князь ди Таэ. – Не нужно обижать госпожу Фортуну.

– В таком случае не стоит ли отправить в Париж еще одного сотрудника? – Профессор окинул кабинет вопросительным взглядом. – Пани Злата, раз уж госпожа Жозефина волей судьбы стала хранительницей одной из частей свитка, то…

Пшертневская скептически рассматривала миниатюрную блондинку, все еще обиженно дующуюся на всех и вся. Количество информации, умещавшееся в этой милой головке, могло стать очень хорошим подспорьем в предстоящем задании. Однако риск… Однажды последствия такого необдуманного назначения уже ударили по отделу.

– Решено. – Госпожа кардинал утвердительно сцепила кисти рук перед лицом. – Отец Рид, госпожа Дончек, госпожа Жозефина, у вас есть два часа, чтобы собрать все необходимое и отбыть в Париж немедленно!

– О-о-о! – восторженно возопила Жози, до которой только-только дошел смысл сказанного. – Франция! Увидеть Париж и умереть! Как романтично!

Госпожа кардинал с тяжким вздохом провела ладонью по лицу, уже жалея об этом назначении. Ну да ладно, отступать поздно, авось пронесет…

Возникало ли у вас по возвращении домой чувство, что во время вашего отсутствия в жилище кто-то побывал? И пусть вещи не разбросаны по полу, а дверцы шкафа и ящики стола плотно прикрыты, но ощущение чужих следов не покидает. Ведь вся обстановка буквально кричит об этом, смущая душу и лишая вас покоя…

Рид ошарашенно застыл на пороге. То, что в квартире побывал чужой, архонт почувствовал сразу. Но кому и зачем это понадобилось? Красть у достойного святого отца отродясь было нечего. Ни ошеломляющих финансов, ни драгоценностей здесь не водилось, а книги, заполонявшие квартиру от пола до потолка, представляли ценность исключительно для своего хозяина. Взгляд архонта невольно скользнул по дверце платяного шкафа. Узкий граненый стилет с черной витой рукоятью глубоко вошел в доски, накрепко пригвоздив к ним плотный темный конверт. Священник с усилием выдернул лезвие, освобождая конверт, и выудил наружу его содержимое. Тонкие брови Рида невольно сошлись к переносице, едва в пальцах архонта очутилось окровавленное белое перо. Это был вызов. Вызов на ритуальный поединок. Грядет бой, результатом которого всегда становится или один победитель, или же два трупа – это как повезет. Белое перо из крыла, испачканное пятнами свежей крови…

– Тиара… – Пальцы архонта сжались, ломая хрупкий стержень.

Рид еще раз осмотрел конверт. Ни даты, ни места, значит, противница пока не решила, где и когда пройдет поединок. Ну что ж, как только она определится, все тут же отобразится на этом пробитом клочке бумаги. Отобразится рано или поздно, ибо третьего не дано. Вызов считался принятым в тот самый момент, когда вызываемый вскрывает конверт!