Книга: Богами не рождаются
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Этот мир, новый и непонятный, властно манил меня к себе и вместе с тем пугал почти до суеверной дрожи. Мне очень хотелось узнать о нем побольше, причем почерпнуть нужную информацию отнюдь не из рассказов Алехандро, а изведать все самой, увидеть его не на мониторе, а близко – вживую. Протянуть руки и потрогать. Полной грудью вдохнуть воздух – отвратительно сухой и затхлый в коридорах герцогской резиденции и столь свежий и бодрящий вблизи моря. А запахи! Они преследовали меня повсюду, вызывая невольные ассоциации с утраченным домом. Клянусь, стерильная атмосфера звездолета или педантичная чистота наших школьных коридоров не шли ни в какое сравнение со своеобразным амбре, витающим над улицами Никополиса. В городе пахло жизнью! Аромат вянущих цветов в полупрозрачной фарфоровой вазе возле моей постели. Запах жареной рыбы, приправленной базиликом и тмином, доносящийся с монастырской кухни. Тонкое благоухание свечи из миндального воска. Отдающий мускусом лошадиный пот на сапогах Алехандро, изысканная сандаловая мебель…Может быть, природа или вещи не имеют души, но они обладают запахом, с успехом заменяющим им характер и всецело его отображающим. После стольких лет, проведенных в скитаниях между безликими звездами, я просто упивалась красочным и благоуханным миром, безудержно бурлящим вокруг меня
Я тихонько пробралась в отведенную мне комнату и растянулась на кровати, блаженно прижавшись щекой к гладкому шелку покрывала. Меня вовсе не привлекала почетная должность капитана, сулящая одни лишь проблемы да нудные ежедневные обязанности. Как же хотелось мне хотя бы на денек стать прежней босоногой девчонкой, похожей на чумазых детей, беззаботно плещущихся в струях фонтана. Пробежаться по каменной, нагретой солнцем мостовой или прогуляться по рынку, пробуя непритязательные дешевые лакомства. А в порту я заприметила свою давнюю мечту – огромный корабль, увенчанный гордым облаком белоснежных парусов, с настоящим бушпритом и острым носом, заканчивающимся устрашающей мордой некоей зубастой, вырезанной из дерева черной рыбины… Сказка моего детства ожила! Я юлой вертелась на кровати: «Все, не могу больше! Не хочу сидеть под защитой толстых монастырских стен, будучи на самом деле всего лишь добровольной пленницей…»
Я рывком распахнула дверки шкафа и вытащила подарки виконта. Поколебалась, но все же решительно скинула уже изрядно надоевший мне костюм противорадиационной защиты и облачилась в земную одежду – удобные сапоги выше колен, полотняные брюки песочного цвета, свободную белую рубашку. И конечно же я не забыла про почти пиратский, щегольски удлиненный колет с поясом и перевязь для рапиры, сделанную из тисненой золотом кожи. Шелковый платок на голове сдерживает копну моих непослушных рыжих волос. Ничего, как-нибудь привыкну к местной жаре, зато не привлеку излишнего внимания и, кажется, вполне органично впишусь в незамысловатый городской пейзаж. А-а-а, была не была! Я с предвкушающе зажмуренными веками шагнула к огромному зеркалу, занимающему целую стену моих покоев, почти уткнулась носом в стекло и открыла глаза… Хмыкнула, сделала шаг назад – и радостно расхохоталась. Помню, как в возрасте восьми лет мы увлеченно играли в пиратов, превратив школьный дортуар в палубу бригантины или каравеллы. И вот теперь мои детские мечты сбывались! Зеркало отразило высокую фигуру лихой разбойницы – что-то среднее между Джонни Воробьем и Ларой Крофт. Я шутливо поклонилась самой себе – будущей покорительнице морей и искательнице гробниц, совсем не задумываясь о том, что наша жизнь подчас готова сыграть злую шутку с непростительно наивным, зарвавшимся мечтателем, дословно воплотив в реальность его самые смелые фантазии...
Действуя согласно своему уже тщательно продуманному плану, я свернула покрывало в рулончик и прикрыла его простыней. А удачно получилось, между прочим: с расстояния в пару шагов вполне сойдет за крепко спящего человека. Я довольно потерла руки – вот теперь можно со спокойной совестью отправляться на поиски приключений. В тот момент я даже и не смела предположить, к чему в итоге приведет сие опрометчивое решение. А ведь если бы знала, то и носа бы из комнаты не высунула... Ну да, впрочем, все мы, пока нам основательно хвост не прищемило, склонны считать себя самыми умными и самыми прагматичными людьми на свете…

 

Монастырь окружала высокая каменная стена. Я задрала голову и оценивающе присвистнула. Ничего себе, да тут целая секция по альпинизму вздрогнет и спасует. А если сунусь к воротам – меня там сразу же поймают и даже ругать не станут: просто вежливо водворят обратно в комнату. А затем миленько принудят выступать перед народом, как того пожелал Кардинал, что мне тоже ничуть не улыбается. Ну, спрашивается, чего такого умного я могу им сказать? Выдвину лозунг в стиле: штурмуем Убежище Ордена, запускаем программу очистки – и будет у нас все в шоколаде? А вот фигушки, ибо на фоне всеобщей и всенародной нелюбви к Ордену это вообще чревато началом немедленных военных действий в рамках затяжной гражданской войны. Только революции мне еще для личного счастья и не хватает. Нет, нужно придумать нечто более оригинальное – проявить гибкость ума и попробовать каким-то другим способом во всем разобраться. Тихо, мирно, дипломатично, без излишней суеты... Главное – ничего не сломать, никого не зашибить и боготворчеством не злоупотреблять!
Я ведь ненадолго из монастыря смоюсь... Вот сейчас только придумаю, как через стену перебраться, выберусь наружу, прошвырнусь по ближайшим улочкам, послушаю, о чем горожане говорят,– и тотчас же обратно. Да моего отсутствия даже и заметить никто не успеет. Я вновь задрала голову… М-да, вот только соображу, как через стену перелезть. Веревки у меня нет, антигравитационный ранец в спальне остался, скалолазанием я вообще никогда не увлекалась. Дилемма…
Я осторожно раздвинула пышные кусты сирени и дотронулась до каменной преграды. Следовало признать, что строили ее на совесть: кладка основательная – ни тебе щелей, ни единого зазора между камнями. Может, все-таки попробовать вскарабкаться? Я храбро уцепилась ногтями за какой-то еле видимый выступ, вогнала кончик сапога в крохотную трещинку и повисла на руках... С трудом, матерясь сквозь зубы, подтянулась, отчаянно выискивая глазами хотя бы минимальную точку опоры. Увидела неровный камешек, случайно, боком застрявший в растворе, и ухватилась за него судорожно скрюченными пальцами. Еще рывок, еще… До гребня стены оставалось не так уже и много, когда я неожиданно услышала громкие мужские голоса. Я мысленно застонала, с трудом повернула голову, беспощадно карябая нос о камни, и увидела острия пик двух караульных, неторопливо шествующих по садовой дорожке. Вот черт, принесла же их нелегкая! Сейчас они заметят меня, в нелепой позе раскоряченную в нескольких метрах над землей. Позорище – святая Ника распята на стене! Я обреченно вздохнула, разжала руки и обрушилась в куст сирени. Стукнулась лбом о здоровенный сучок, исцарапалась до крови, чуть глаза себе не выколола. Но самое главное, мне стало до слез жаль всех напрасно затраченных усилий, приложенных к нелегкому делу покорения неприступной монастырской стены.
А ведь вовремя я все-таки спрыгнула! Над треугольными листочками сирени показались лезвия длинных алебард. Две пары ног, обутых в добротные сапоги, остановились как раз напротив меня. Я сжалась в комок, заинтересованно вглядываясь в просвет между тонкими веточками.
– Ну, так что ты все же решил насчет той курносенькой шатеночки? – спросил первый стражник, шутливо подмигивая своему напарнику.
Второй кирасир, высокий симпатичный мужчина, фатовато подкрутил пышные усы:
– А ничего я не решил!
– Как так? – опешил не в меру любопытный вояка.– Она же за тобой бегает, будто влюбленная кошка. Да у нас уже вся улица ставки делает, когда ты ее поведешь к алтарю святой Ники под благословение священника. А ну признавайся, чем тебе девица не приглянулась? Стройна ведь она, как моя алебарда!
Усатый скептично покривился:
– Ты еще ее матушку не видел! Развалине давно помереть пора, но, похоже, смерть к ней как-то раз уже пожаловала, увидела ее, вздрогнула – и принялась судорожно косить траву. Такую страхолюдину, да к тому же еще и стерву, даже на тот свет забирать страшно. Она кого угодно в гроб загонит, а уж когда эта старая кошелка заикнулась про переезд после свадьбы в мой новый дом, поближе к дочке, я хоть и не робкого десятка мужиком себя считаю, но признаюсь честно – струхнул не на шутку… Да еще сомнение в сердце закралось: а ну как станет моя красавица через пару лет точной копией матушки? Вот тут-то и подхватился я прямо из-за обеденного стола да и дал деру!
Внимательный слушатель, вполне удовлетворившийся развязкой сего неудачного сватовства, громко крякнул:
– И правильно сделал! Ох, упаси тебя святая Рыжая от подобной тещи. Мне-то моя мегера уже давно всю плешь проела!
Невзирая на всю занимательность подслушанной беседы, я ощущала себя весьма неуютно. Меня мучили судороги в ногах, затекших от неудобной позы. «Хоть бы они поскорее убрались отсюда»,– замученно подумала я. И тут в мою зловредную голову пришла очень оригинальная идея:
– Дети мои, я все слышу! – громко провозгласила я, стараясь вложить в голос максимум проникновенности.
– Кто здесь? – испуганно прикрылись алебардами начинающие Казановы.
– Это я, вездесущая святая Ника!
– Быть того не может – святая сейчас отдыхает в своих покоях,– робко опроверг усатый.
– Но я, однако, все вижу и все слышу,– стараясь не рассмеяться, убедительно возвестила я.– Ты совершаешь глупость, сын мой! И посему мне совсем не хочется спасать твою погрязшую в грехах душу!
Придирчивый жених покаянно рухнул на колени:
– Смилуйся, всеблагая Ника! Чем осмелился я вызвать твое недовольство?
– Ты напрасно порочишь порядочную девушку! Подумай сам – оклеветанную бедняжку теперь начнут называть брошенной невестой, заподозрят в различных пороках, а ее репутация погибнет безвозвратно! И тебе не стыдно?
– Стыдно.– Стражник виновато склонил макушку.
– Призываю тебя: искупи свой грех! Женись на этой девушке, ибо станет она преданной женой и хорошей хозяйкой. А я, так уж и быть, расщедрюсь да воздам тебе спасением за подобный благовидный поступок!
– Но теща… – схватился за голову несчастный жених.
– Оставайся неизменно вежлив и терпелив – тогда старуха начнет тебя уважать, а среди друзей ты прослывешь мудрым и добродетельным человеком! Кроме того, обещаю, что вскоре ты получишь повышение по службе.
– Ни фига себе, а может, лучше я в таком случае женюсь на курносой Мадлен? – торопливо брякнулся на колени второй стражник.– За повышение-то…
Я прикусила губу, сдавленно хихикая:
– Ты вроде и так женат! А кроме того, девушка уже сделала свой выбор.
– Я согласен, согласен,– усердно закивал усатый ловелас.
– И немедленно! – требовательно приказала я.
– Как, прямо сейчас? – дружно оторопели стражники.
– Да, сей же момент,– настаивала я.– А ну-ка бегите к лейтенанту де Рейтаю и скажите ему, что я благословляю молодых. Он оформит вам увольнительную…
Оба стражника шустро вскочили на ноги и наперегонки помчались прочь, не забыв прихватить свои тяжелые алебарды.
– Уф! – На четвереньках я с кряхтением выползла из кустов сирени. Ноги не разгибались.– Никогда ранее не предполагала, насколько это утомительное занятие – творить благие дела! Вот поймаю того, кто придумал объявить меня святой,– убью самым жестким образом!
Восстановившееся кровообращение кололо икры тысячами острых иголок. Я поднялась на ноги и злобно уставилась на проклятую стену, пытаясь прожечь в ней дыру с помощью пылающего ненавистью взора. Через пару секунд на моих вытаращенных от непомерного усилия глазах выступили слезы, но стена даже не дрогнула. Помянув нехорошими словами добросовестных монастырских каменщиков, я сосредоточенно поплевала на ладони и отважно пошла на повторный штурм неприступного образца архитектурного зодчества.
На этот раз я успела вскарабкаться немного выше. До гребня стены оставалось всего-то чуть-чуть, и я уже торжествовала победу, как вдруг другая пара мужских голосов нахально нарушила тишину моего уединенного уголка. Кажется, сия неприметная дорожка, причудливо извивающаяся в тени раскидистых кустов, оказалась весьма популярным местом. «Прямо не монастырь, а гей-клуб какой-то! – искренне вознегодовала я.– И чего они, спрашивается, парочками по кустам шастают? Все это очень подозрительно со стороны выглядит! Нет чтобы придумать что-то более полезное – например, усердно молиться около статуи «имени меня»».
Я вновь разжала руки и вторично свалилась к подножию стены, на сей раз еще неудачнее. Рукав порвала, коленом стукнулась. У меня немедленно возникло острое и очень плохо поддающееся самоконтролю желание кого-нибудь убить. Скрипя зубами от боли, я притаилась в тех же самых порядком осточертевших кустах, начиная подозревать, что затея с побегом вовсе не такое уж увлекательное приключение, каким оно казалось мне ранее.
– Как думаешь, из нашей затеи выйдет что-нибудь путное? – Я сразу же узнала приятный голос Алехандро.
– А какой результат тебе требуется? – вопросом на вопрос ответил дискант Рея.
– Хм,– перед моим мысленным взором так и встало критично нахмуренное лицо виконта,– если я правильно понимаю сложившуюся ситуацию, то все мы хотим одного – запустить программу очистки.
– Я уже высказался на этот счет.
– А подробнее можно? – придирчиво потребовал наследник.– И прошу, без иносказаний.
– Изволь, я все поясню.– Рей не церемонился.– Только взвешивай, пожалуйста, последствия предпринятых нами действий. Признаюсь, я абсолютно не верю в то, что отец добровольно впустит нас в Убежище и позволит подключиться к главному компьютеру. Скорее всего, такой исход развития событий совершенно не входит в его планы. Я полагаю, он либо попытается каким-то способом захватить Нику, либо отклонит нашу попытку мирных переговоров и забаррикадируется в Убежище. И кстати, у него вполне хватит сил для того, чтобы защитить остров. Мы же со своей стороны можем попробовать штурмовать Убежище снаружи – с воды или воздуха,– используя мощь звездолета Ники. Но ты хотя бы отдаленно представляешь себе, во что выльется подобная акция? Могут погибнуть сотни простых людей…
«А Рей-то мыслит в унисон со мной»,– одобрительно хмыкнула я.
Алехандро молчал, задумчиво ковыряя носком своего ботфорта неровную поверхность садовой дорожки. Металлическая оковка сапога высекала искры из крупного гравия, а отдельные камушки отлетали в кусты, заставляя меня испуганно жмуриться. «Побиение камнями святой особы? Что-то новенькое! Лишь бы кусты вдобавок не вспыхнули – вон какие искры получаются отменные, так и сыплют в разные стороны. Вроде бы меня совсем недавно кто-то с Жанной д’Арк сравнивал? Ой, не к добру это, не к добру! – Я растерянно помотала головой, отгоняя весьма яркую картинку, навязчиво возникающую в моем воображении: я, почему-то полуголая, охвачена языками бурного пламени...– Интересно у меня спонтанное предвидение прорезалось: или это первые признаки начинающейся шизофрении?»
– Ладно,– вынес окончательный приговор виконт.– Нам нужно посоветоваться с Никой и ее штурманами – надеюсь, они подскажут что-то дельное. Во всяком случае, у них гораздо больше опыта в подобных вопросах, у них имеются проверенные практикой навыки владения огнестрельным оружием и умение ориентироваться в нестандартной ситуации. А кстати, где сейчас находится сама Рыжая?
– Отдыхает,– покровительственно улыбнулся Рей.– Пусть навигаторы пообвыкнутся немного в Никополисе: им ведь трудно сразу адаптироваться к нашим условиям, к жаре и отсутствию бытовой техники.
– Все-то ты подмечаешь! – восхищенно хмыкнул виконт.– Значит, договорились: устроим повторное совещание чуть позже – вечером, когда солнце сядет и станет заметно прохладнее.
Придя к такому мудрому решению, друзья развернулись и прогулочным шагом направились обратно к монастырю.
«Отдыхает,– с оттенком мазохизма напомнила я себе.– Ага, как же, да в этих треклятых кустах даже йог отдохнуть не сможет. Радует одно: до вечера меня теперь уж точно не хватятся…»
Я на карачках выбралась из кустов, подсчитала свои многочисленные боевые потери в виде впечатляющих синяков, ссадин, колтунов в волосах и заноз, а затем с еще большей ненавистью воззрилась на высоченную каменную стену. Ну что же это такое, а? Кому бы мне помолиться и помощи попросить? Может, самой себе?
«Эй, миленькая святая Ника! – мысленно, немного издевательски заканючила я.– Помоги мне взобраться на эту злополучную стену или хотя бы ангела-хранителя какого завалящего на подмогу пошли – ну что тебе, жалко, что ли?»
– Эй, там, внизу! – На гребне стены, словно в ответ на мои немудреные молитвы, появилась вихрастая мальчишечья голова.– Ты, что ли, будешь Рыжая?
– Я! – Меня аж оторопь взяла. Это кто, неужто и впрямь запрошенный ангел?
– У меня для тебя письмо имеется! – Мальчишка ловко уселся верхом на преграду и бросил к моим ногам небольшой бумажный сверток.– Конфиденциальное!
– Ого, какие ты слова-то шибко мудреные знаешь… – Я подняла бумажку, намотанную на камень, развернула и начала читать:
«Если вы хотите узнать некие секретные подробности, касающиеся интересующего вас дела, то приходите в таверну «Пьяная гидра». Обязательно одна и непременно сегодня вечером. Доброжелатель».
– И где же находится таверна со столь экзотическим названием?
– В порту, за последним пирсом,– с готовностью подсказал мальчишка.
Я поправила сползший на лоб платок и пригладила взлохмаченную шевелюру.
Думай, Ника, думай. Вполне вероятно, что это элементарная ловушка. Заманят тебя в порт, чем-нибудь тяжелым по голове тюкнут, у причала притопят – и концы в воду. И ищи меня потом, свищи хоть до скончания веков. Но, с другой стороны, разве же это не здорово – гордо заявиться на вечернее собрание и с небрежным видом выложить самолично добытую секретную информацию? Типа: пока вы тут отдыхали, бездельники, баклуши били, я одна за всех вас потрудиться успела – вот она какая я! И умная, и храбрая, и дальновидная. А как мной Алехандро восхищаться начнет…
Жуткое желание выпендриться, многократно помноженное на неизлечимый эгоизм и хроническую скуку, подобно шлакам скопившуюся в моей крови за время длительного полета, полностью заглушило слабое вяканье здравого рассудка. Да и чего мне бояться, с моим-то неприкосновенным статусом святой и отличной рапирой на поясе? Оставалась одна нерешенная проблема…
– Дорогу в порт покажешь? – требовательно спросила я.
Малец утвердительно кивнул.
– Но учти: я уже дважды пыталась залезть на стену – и все безрезультатно,– пожаловалась я.
Мальчик посмотрел на меня как на идиотку, высокомерно гыкнул и демонстративно перекинул в сад моток толстой веревки, по всей видимости надежно прикрепленный к чему-то прочному, расположенному по ту сторону стены.
– Спаситель ты мой! – радостно возопила я, вцепляясь в веревку и шустро карабкаясь наверх…

 

Спустя пару секунд я уже уверенно сидела рядом с посланцем. Приставила ладонь козырьком ко лбу и испытующе вгляделась в даль. Монастырь Святой Ники стоял на холме, и поэтому гребень стены оказался чрезвычайно удобным наблюдательным пунктом. За стройными рядами городских кварталов призывно синело бескрайнее море, усыпанное лоскутами разноцветных парусов. А чуть левее пирсов угрожающе темнела величественная туша загадочного острова Сатар – логова Верховного Навигатора. Моему шокированному взору предстала Башня Убежища, увенчанная (я едва верила собственным глазам) зеркальной тарелкой лазерного прожектора и господствующая над водными просторами. Я быстренько прикинула – если у них там еще до кучи и какая-нибудь зенитная установка имеется, то штурм острова превращается в весьма хлопотную и опасную авантюру. Можно, конечно, попробовать достать Орден с воздуха, но кто знает, что из этого получится?
Помощь провожатого мне уже не требовалась. С высоты монастырской стены порт был виден так отчетливо, словно лежал передо мной на тарелочке с золотой каемочкой. Спасительная веревка оказалась привязанной к раскидистому дереву, своими ветками почти задевавшему плоский край стены. Мы с мальчиком легко спустились на землю.
Я с удивлением присмотрелась к странному ребенку. На вид ему вполне можно дать лет семь, но необычайно серьезное лицо и неподвижные, какие-то равнодушные глаза странным образом не вязались со столь юным возрастом. Одет он был добротно – в синий камзольчик, смахивающий на униформу, а сей факт насторожил меня еще сильнее…
– И где ты эту записку взял? – поинтересовалась я.
Мальчик безразлично пожал плечами, сохраняя все то же прежнее совершенно каменное выражение лица. Я невольно вздрогнула. Больше всего этот загадочный малыш напоминал зомби из какого-нибудь фильма ужасов. Красивый, опрятный, но словно бы неживой. Хотя нет, это я преувеличиваю – ведь мертвечиной от него (я незаметно принюхалась), кажется, не пахнет.
– Ко мне на рынке подошел один человек, дал записку, заплатил золотой эртудо и велел найти тебя.
– А как он выглядел?
– Обычно.– Мальчик равнодушно поднял на меня свои серые водянистые глаза. Я испуганно отшатнулась. От его взгляда веяло холодом и мудростью веков.– Ничего примечательного. Черный плащ с капюшоном – такие каждый второй носит. Встречу в другой раз – не узнаю.
«Врет!» – уверенно подумала я. Сама не знаю, откуда возникла подобная убежденность, но я готова поспорить на что угодно: в словах ребенка не содержалось ни единого слова правды. Холодные щупальца страха и неосознанного предчувствия неведомой опасности обвили мое захолонувшее сердце. Интуиция подсказывала, что я рискую впутаться в серьезные неприятности, но желание жить полной жизнью, не ограничивая себя скучной ролью тупого божка, оказалось сильнее инстинкта самосохранения.
– Вот тебе еще монетка.– Я улыбнулась наигранно радушно, ничем не выдавая своего испуга, и протянула мальчишке один из тех мелких золотых кругляшей, которыми снабдил меня щедрый Алехандро.– Ты беги домой, а я в одиночку прогуляюсь по городу, а к вечеру с чьей-нибудь помощью разыщу «Пьяную гидру».
Ребенок поклонился, схватил монетку и резво дунул в противоположную сторону.
Я оглянулась на монастырскую стену, мстительно показала ей язык и размашисто зашагала по направлению к рынку, восхищенно разглядывая все городские достопримечательности, встречающиеся на моем пути…

 

Кристина устало брела по галерее, задумчиво комкая в руках полу медицинского халатика, давно утратившего свой первоначальный белоснежный цвет. И немудрено – ведь за сегодняшний день девушке пришлось осмотреть огромное количество людей, страдающих самыми невероятными заболеваниями, начиная с банальной чесотки и заканчивая зловещего вида гнойными пузырями, покрывающими все тело несчастного от головы до самих пяток. К вечеру Крися вымоталась до состояния нестояния на ногах и замучила «Нику» сотнями дурацких вопросов по поводу диагностики всевозможных отвратительных болезней. В конце концов кибернетический двойник живой Ники ехидно буркнул что-то насчет «вскрытие покажет» и демонстративно отключился, однако подобная вопиющая наглость, по идее ну никак не полагающаяся бездушной машине, ничуть не удивила хладнокровную биологиню.
«А чего еще приходится ожидать от компьютера, в точности воспроизводящего вреднющий характер подруги? – риторически констатировала Кристина.– Кстати, про Нику – неплохо бы узнать, чем закончилось ее военное совещание с Кардиналом и виконтом, хотя скажите на милость: какие умные мысли способен выдать Алехандро в присутствии нашего капитана? – Крися насмешливо хихикнула.– Да у него же и так все на лице написано – мысли и желания, причем красноречиво и с пикантными подробностями!»
Что-то излишне щедры оказались последние дни на стрелы Амура, не миновавшие, кстати, и саму вроде бы невлюбчивую прежде Кристину…
А этот мальчик-колокольчик, послушник Антонио – очень даже ничего! Девушка поймала себя на некой нескромной мысли и смущенно зарделась, словно маков цвет. Симпатичный такой мальчик, милый и вежливый. Вот если бы только не его вредная привычка чуть что заполошно голосить «Чудо!» и пространно цитировать священное Писание…
Видела Крися пресловутое Писание и ничуть им не впечатлилась. Ерунда какая-то – жуткая смесь мистики и непроходимой глупости – в общем, полнейшая лабуда. И чего с этим талмудом, спрашивается, все так носятся? Но следует признать по справедливости, что во всем остальном Антонио весьма выгодно отличается от наших мальчишек, излишне самоуверенных и амбициозных. И как только Ника с ними управляется? И ведь не просто командует, а даже общий язык с ними находит: на одного цыкнет, со вторым пошутит – и, глядишь, в коллективе установились мир да лад. И эти ее миротворческие позиции каким-то странным образом, но все-таки удивительно гармонично сочетаются со взрывным темпераментом капитана, с отнюдь не девичьей безбашенностью и патологической тягой к различным сомнительным авантюрам. А самым невероятным было то, что зачастую именно ее пресловутые бесшабашные выходки и приносят единственный ощутимый результат. Подобное уже случалось и на Земле-2, и на Нимфее-6. Совершенно нештатные ситуации, выехавшие тогда лишь на вдохновенной импровизации Ники.
Крися вздохнула. Подруги даже внешне отличались разительно: высокая Ника – и маленькая Кристина, стройность – и миленькая пухлость, непослушные рыжие локоны – и короткая практичная стрижка. В экипаже звездолета вообще никто, кроме капитана, не носил длинных волос. Но Ника совершенно не представлялась им иной, лишенной своих распущенных, сияющих, летящих по ветру кудрей. Сама вольная и неуправляемая, как ветер, смеющаяся, вызывающе прищуривающая миндалевидные зеленые глаза. Нет, Крися не завидовала ослепительной внешности подруги, а, наоборот, жалела ее, смотрела на нее чуть свысока, с надежной позиции собственной уравновешенности и деловитости. Да, в присутствии капитана мир мгновенно становился похожим на праздник – на что-то сказочное, феерическое, переливающееся огнями нарядных шутих и ленточками разноцветного серпантина. А еще этот измененный ее харизмой мир становился чертовски, а точнее говоря – смертельно опасным. С самого раннего детства сумасбродная и непредсказуемая Ника будто магнит притягивала к себе самые немыслимые неприятности и приключения. Умная от природы, обладающая врожденным даром телепата, она совершенно не желала учиться контролировать свои так легко доставшиеся ей качества, превращая их в тяжкую ношу, почти в проклятие. Захочет подогреть воду – получишь гейзер, бросит тебе яблоко – пробьет дыру в переборке. Непоседливый, задиристый ребенок, вечно живущий в душе Ники, упорно боролся с божественной сущностью, навязанной ему против воли. Трудно быть богом! Здесь все имеет судьбоносное значение – как действие, так и бездействие. А огромная ответственность за совершаемые богом поступки способна на корню загубить любую, даже самую благую инициативу. Люди, просившие помощи у святой Ники, взывающие к ее милости, зачастую сами не ведали – какую несусветную глупость они творят. Разумно ли поклоняться океану, мечтая, как разбушевавшаяся вода зальет огнедышащий вулкан: ведь последствия подобной помощи, скорее всего, окажутся не менее разрушительными... Что останется после схлынувшей воды? Руины…
Да, сейчас многие уповают на помощь Ники, на ее способность противостоять проискам Верховного Навигатора… Вот только сохранится ли на Земле хоть что-то живое после грядущей смертельной битвы двух самоуверенных титанов?
С подобными, отнюдь не радостными, мыслями Крися тихонько приоткрыла дверь, ведущую в покои Ники, и замерла на пороге, любуясь умильной сценой. Подруга крепко спала, уютно умостившись на боку и с головой накрывшись тонкой простынкой. Девушка незамедлительно расчувствовалась и устыдилась своих необоснованных обвинений. Ника-то – вот она, ведет себя тише воды и ниже травы, а ведь Крися только что мысленно попрекала командира за буйный нрав. Да как она посмела так подумать, если сама мишень ее гневных тирад, несправедливо оклеветанная, спит себе тихонько, никого не трогая и не причиняя никому неудобств… Лепота! Крися на цыпочках подкралась к кровати, желая проверить, как чувствует себя притомившаяся святая. Все же она у них одна такая – единственная на всю планету... Биологиня осторожно приподняла уголок легкой ткани, взглянула на спящую подругу и… завыла громче сигнала тревоги, ибо под простынкой обнаружился плед, правдоподобно свернутый в рулон и призванный обмануть не слишком бдительных караульных. Сама же Ника – исчезла!
Раздирая на полосы проклятую простыню, Кристина возмущенно голосила, вкладывая в свои вопли все переполнявшее ее разочарование, всю тоску по безвозвратно утраченной спокойной жизни. Ника сбежала… А это значит – она неизбежно попадет в переделку, из чего следует: теперь жди неприятностей!
Первым, привлеченный громкими криками Криси, в опустевшую комнату капитана ворвался виконт Алехандро, коему хватило одного взгляда, чтобы верно расшифровать и выражение перекошенного девичьего лица, и значение осиротевшего ложа. Наследник помрачнел и выругался, ибо он тоже не испытывал особо радужных иллюзий относительно тишайшего и смиреннейшего характера святой Рыжей Ники…

 

Жизнь вновь обретала первозданную прелесть, но особенно радовало то, ч т о на улицах меня совсем не узнавали. Красивый сеньор на гарцующем гнедом коне восхищенно причмокнул и послал мне воздушный поцелуй. Две элегантные дамы в золоченой карете окинули презрительным взглядом мой мужской наряд и усиленно зашушукались, прикрывшись веерами. Осуждают. Но мне было наплевать. Я купила горячий пирог с рыбой и, не обращая внимания на сомнительную санитарию чумазой лоточницы, мгновенно уплела ароматную выпечку до последней крошки да потом еще и пальцы облизала. Объеденье – ничуть не хуже монастырских овощей! Бросила медную монетку в чашку нищего и насмешливо выслушала скороговорку о милостях святой Ники, призываемых на мою голову.
Засунула руки в карманы штанов и размашисто топала, как солдат, охая, ахая и восхищаясь всем без исключения. Гигантскими розовыми панталонами с бантиками, развешанными для просушки на балконе второго этажа. Фонтаном в виде статуи «имени меня». В руках моего каменного двойника красовалась огромная бадья (тяжести, наверно, неимоверной: и как только я от нее отсыхания конечностей не заработала?), из которой изливалась струя прозрачной воды. Наплевав на меры предосторожности, я подставила ладони под звенящий поток и всласть напилась. Вода оказалась вкусной и такой холодной, что у меня тут же заломило зубы. Представляю, какие нелестные эпитеты подобрала бы Крися, увидев мой необдуманный поступок. Уверена на все сто, биологиня сразу же засадила бы меня в карантин – на целую неделю, не меньше. Я полюбовалась сменой караула у ворот герцогской резиденции. Торжественность величественной процедуры немного нарушали наглые воробьи, соревновавшиеся в меткости по загаживанию начищенных шлемов неподвижных кирасиров. Одна из птичек исхитрилась и окрасила выпрыском гуано длиннющий нос бравого усача с алебардой, но вымуштрованный вояка даже бровью не повел. «Вот это выдержка»,– позавидовала я. Попетляла по узким улочкам, начиная переживать: уж не заблудилась ли я,– но вскоре ощутила острый запах гниющих водорослей и поняла, что порт близко. С каждым шагом гул моря становится все различимее. Еще несколько метров – и каменные стены домов раздвинулись, явив приземистые портовые постройки. Здесь располагались торговые склады, длинный унылый барак таможни, строительные верфи, а чуть дальше начинались пирсы и причалы, над которыми свободно реяли разноцветные флаги и вздымались крутые бока гордых кораблей.
Я с детства увлекалась морской романтикой. Мощь великой стихии, издавна обращенной на службу человеку, но так и не покорившейся ему окончательно, завораживала меня на протяжении всего школьного отрочества. В реестре нашей Навигаторской школы значился небольшой парусник «Навигатор», на котором каждый старший курс совершал небольшое учебное плавание накануне выпускных экзаменов, ставшее традицией. Помню, пребывая в наилучшем расположении духа, мы тоже отправились в море, как и все предыдущие команды, неукоснительно соблюдя неписаные морские законы – разбив бутылку шампанского о борт корабля и исправив краской «Навигатор» на «Аллигатор». Этот знаменательный заплыв вошел в историю Школы как самый незабываемый из всех состоявшихся, сразу же привлекший к нам неусыпное внимание средств массовой информации. Собрав в кулак выдержку и ежедневно следя за сводкой похода, уже со второго дня пути ставшего легендарным, наше начальство с трудом дождалось «Аллигатора» на Гавайях – перевалочном пункте маршрута. Там нас спешно сняли с борта и на самолете отправили обратно в Школу, но предпринятые меры конспирации были тщетными, ибо приобретенная слава тянулась следом за нами подобно хвосту дыма от подгоревшей – нет, точнее, подмоченной – репутации. Едва потеряв из виду очертания порта, мы подняли на мачте загодя припасенный флибустьерский флаг – подлинный раритет, похищенный из морского музея,– и ударились во все тяжкие. Первым пунктом в длинном списке запланированного нами хулиганства стояла неизбывная мечта всех настоящих моряков – загарпунить кита. Вернее, это для всех предыдущих моряков она так и осталась нереализованной, но мы не только удачно уделали что-то воистину огромное, но и тащили его за собой на буксире, наверное, миль десять... Зато потом с трудом отбили ответную абордажную атаку взбешенных океанологов, чей батискаф, кстати называвшийся «Моби Дик», мы успешно подстрелили из самодельной гарпунной пушки. Мы с превеликим энтузиазмом охотились на русалок… Бесславно закончив в наших сетях четверть финала на мировой кубок по дальнему плаванию, женская сборная Финляндии материлась совсем не по-женски и писала гневные письма в адрес школьного руководства. Вблизи какого-то итальянского городка, бурно веселившегося по поводу своего ежегодного карнавала, до беспамятства упившись ромом, мы с воодушевлением исполнили на палубе несколько импровизированных вариаций знаменитого танца «Яблочко» под аккомпанемент самопальной интерпретации песни «Пятнадцать человек на сундук мертвеца»… А позднее, уже будучи утихомиренными и с трудом водворенными под сень негодующей альма-матер, мы получили по почте грамоту за первое место на конкурсе морской самодеятельности и несколько приглашений приехать еще на гастроли. В поисках известного всему миру затонувшего каравана судов Великой Испанской Порты, перевозившего золото из Южной Америки, мы сумели не только откопать на умопомрачительной глубине часть медного подводного нефтепровода, но и выпилили их него немалый кусок, на длительное время оставив без топлива Англию и Шотландию. И еще многое и многое, не менее увлекательное. Так что в кораблях, как и в мореходстве, я не без основания считала себя докой!

 

Я усиленно вертела головой – выглядывая, кого бы из портовых аборигенов можно было расспросить на предмет местоположения знаменитой «Пьяной гидры». Неожиданно мое пристальное внимание привлекли трое пестро одетых молодцов, притаившихся за углом кособокого здания непонятного назначения. Внешний вид бездельников наводил на определенные размышления. Кожаные жилетки на голое тело, серьги в ушах, богатый набор ножей за широкими поясами, крикливо изукрашенными железными заклепками... Я нахмурилась. Мне крайне не понравились их откровенно разбойничьи морды, да и место дислокации они выбрали подозрительно удобное, весьма подходящее для внезапного нападения на припозднившихся нетрезвых гуляк. Причем, судя по тщательно продуманной диспозиции, эти головорезы явно поджидали какую-то конкретную личность. Уж не меня ли? Я саркастично хмыкнула и в свою очередь заняла место за другим углом того же здания, бдительно прислушиваясь и ни на минуту не сводя глаз с живописного трио.
Ждать пришлось недолго. Вскоре со стороны пирса показался одинокий путник, отличавшийся весьма своеобразной наружностью. Тройка разбойничков насторожилась, я – тоже. С удивлением рассматривала я сего необычного человека, по всей видимости только что сошедшего с борта корабля. Путник оказался высоким стариком, одетым в поношенную домотканую одежду и прочные сапоги со стальными подковками. Посох в руках и дорожная сумка через плечо наглядно свидетельствовали о том, что странник прибыл издалека, а длинная седая борода и загорелое морщинистое лицо внушали обоснованное уважение к его возрасту. Головорезы оживленно завозились, вытаскивая из ножен свои шпаги.
– Ах вы, мерзавцы,– сквозь зубы осуждающе процедила я.– Никак задумали напасть на старого человека?!
Незнакомец подошел вплотную к месту засады. Один из разбойников неторопливо вывернул из-за угла и нагло заявил:
– Ну, здорово, дед! Долгонько же нам тебя ожидать пришлось.
– И тебе поздорову, добрый молодец! – в пояс поклонился странник.– Для чего же я тебе понадобился?
– Сам знаешь для чего.– Парень сплюнул коричневую от жевательного табака слюну прямо на сапоги старика.– Отдавай карту да уматывай восвояси, пока я не передумал.
– Грех отдавать священные реликвии в столь нечистые руки,– возмущенно отказался старик, решительно прижимая к себе сумку.
– Ишь ты, как заговорил! – издевательски заржал вымогатель.– А чем это тебе мои руки не понравились? – Он почесал кончиком кинжала свою грязную мозолистую ладонь.– Я их на прошлой неделе мыл…
Старик сделал осторожный шаг назад и чуть не натолкнулся на двух других разбойников, неслышно подошедших к нему со спины. К моему искреннему удивлению, несмотря на крайне обострившуюся ситуацию, лицо жертвы по-прежнему оставалось безмятежно спокойным.
Еще две шпаги с лязганьем покинули ножны.
– Слушай сюда, хмырь старый,– лениво процедил второй разбойник, здоровенный и рябой.– Мы ведь можем и рассердиться. Нам заплатили за карту, а убивать тебя или не убивать – так это на наше усмотрение оставлено… Ты пойми – нам ведь такое дело раз плюнуть!
– Я уповаю на защиту святой Ники! – смиренно склонил голову упрямый старец.
Я обалдела. Неужели хитрый дед знает, что я нахожусь поблизости и наблюдаю за происходящим?
– Как же, жди,– язвительно гоготнул рябой.– Да Рыжей до тебя и дела нет!
– Отец, не ерепенься, лучше отдавай карту по-хорошему, а не то пожалеешь,– выражаясь на удивление культурно, пугнул третий бандит, гибкий и жилистый – на мой взгляд, самый опасный из всех.
В ответ старик только решительно насупил брови и вновь отрицательно помотал головой.
Нападавшие, несмотря на всю свою наглость и излишнее многословие, все-таки оказались профессиональными наемниками. Неуловимо быстрым движением жилистый ловко поддел острием своей шпаги наплечный ремень от сумки несговорчивого путника. Тонкая кожаная полоска лопнула, сумка упала в портовую грязь. На плече старика появился длинный порез, быстро набухший тяжелыми каплями крови. Но бандиты не учли того, что вместе с ремнем сумки лопнуло и мое отнюдь не безграничное терпение. Я решительно поправила перевязь рапиры и шагнула на свет, покидая удобное укрытие.
– Мальчики,– укоризненно произнесла я,– вы почему такие злые? Вас разве в детстве мама не учила, что пожилых обижать нельзя?
Первый разбойник, из-за спины которого я и появилась, даже подпрыгнул от неожиданности при звуках моего сварливого голоса. Лица двух других наемников выразили крайнюю степень недовольства. Старик лишь молча улыбнулся в бороду, а я заметила – глаза у него оказались голубыми, как небо, окруженными тонкими лучиками смешливых морщинок. Восхитившись светлой невинностью ребенка, сквозившей во взоре путника, я не удержалась и успокаивающе подмигнула. Радостная улыбка старика стала еще шире.
– Девочка,– в тон мне ехидно ответил жилистый,– а тебе мама случайно не рассказывала, что именно любят проделывать злые мальчики с такими вот глупыми красотками?
Любитель табака сделал неприличный жест рукой и предвкушающе осклабился.
Я брезгливо поморщилась: ну и манеры!
– А вам разве неизвестно, что большая часть плохих заболеваний передается именно половым путем? Про микробов слышали? Тесты на СПИД делали?
– Чего-чего? – недоуменно вытаращился рябой здоровяк.– Жила, о чем это она?
Жилистый наемник внимательно разглядывал меня с ног до головы:
– Кажется, она намекает на болячки, которые наш брат подхватывает от дешевых шлюх. Девочка, а ты кто? – настороженно спросил он у меня.
– Как кто? Неужели не понятно? – Я кокетливо расправила воротник рубашки.– Я – святая Рыжая Ника!
– Ну да! А я тогда – виконт Алехандро! – Рябой аж захрюкал взахлеб от так и распирающего его смеха.
Жила задумчиво пожевал губу.
– Странная она какая-то,– признал он, ни к кому конкретно не обращаясь.– Наши бабы в штанах не ходят и шпаг не носят. Может, она и взаправду – Ника?
– Как же, держи карман шире,– не поверил первый наемник.– Просто симпатичная девка. У меня, к слову, давно женщины не было. Давайте ее убьем, изнасилуем и разденем…
Услышав настолько нелепое предложение, старик хихикнул, прикрываясь рукавом.
Меня сильно позабавило оригинальное желание этого сексуально озабоченного разбойника.
– А может, правильнее будет все в совершенно обратной последовательности проделать? – тихонько подсказала я.
– Жила, ты послушай только – она над нами еще и издевается! – обиженно взвыл рябой.– Девочка, да мы сейчас тебе живот распорем, сердце вырвем, кишки на уши намотаем!
– Вау! – неподдельно обрадовалась я, невольно вспомнив свои неоднократные падения с монастырской стены.– Да за что же мне, обычной скромной мазохистке, такое немереное счастье-то вдруг привалило?
Жила весело фыркнул и вложил шпагу обратно в ножны.
– Дураки,– решительно заклеймил он обидным словом своих тупых напарников.– Не видите, что ли,– она и в самом деле настоящая!
– Сам ты дурак,– оскорбленно взревел первый наемник.– Забыл, похоже, какие нам деньжищи обещали за дедову карту отвалить?
Выхватив шпагу, разъяренный разбойник бросился на меня. Жила пожал плечами и спокойно отошел в сторону. Помогать мне он явно не собирался, но и драться со мной передумал. Скорее всего, он просто хотел проверить, на что я способна.
Я извлекла свою рапиру и приуныла. Говоря откровенно, хотя спортивное фехтование и входило в число обязательных дисциплин, преподаваемых будущим навигаторам,– оно, увы, никогда не являлось моим любимым предметом. А между тем наступающий на меня разбойник довольно ловко размахивал огромным клинком…
Жила скептически хмыкнул…
И тут меня осенило...
Ну, предположим, пусть не сильна я во всех этих выпадах, финтах и мельницах,– так что же мне сейчас мешает бороться другим, куда более доступным для меня оружием? Рапира сделана из стали, а металл отлично проводит электрическую энергию…
Наши клинки столкнулись, раздался мелодичный звон. Обманного удара наемника я не пропустила – ведь твердую троечку по фехтованию я все-таки имела всегда. Кисть мужчины совершила вращательное движение, наши рапиры сплелись, и я поняла, что подобным батманом противник пытается выбить оружие из моих рук.
– Поддай жару, крошка! – ехидно выкрикнул бандит.
«Ах так, значит,– злорадно подумала я.– Ну держись, я тебе такого жару поддам…» – И я тут же, не скупясь, от души долбанула сгустком энергии, направив его в лезвие своего оружия. Мой враг конечно же никогда раньше не сталкивался с действием электричества. Синяя молния ударила в место соприкосновения наших рапир и перетекла в руку мужчины. Заживо поджариваемый бандит заорал в голос, его наэлектризованные волосы встали дыбом, из глаз посыпались искры, одежда задымилась.
– Упс – извиняюсь, перестаралась малость! – виновато призналась я, отводя свою рапиру.
Разбойник как подкошенный рухнул на землю. Жила смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Седой путник чего-то неразборчиво бубнил себе под нос – не иначе как молился, а я выжидательно повернулась к рябому, угрожающе поводя кончиком своего раскаленного клинка.
– Ну а вы, сударь, тоже продолжаете лелеять мечту о нашем интимном общении?
Рябой синюшно побледнел и попятился.
– Чего же вы вдруг заскромничали? – подбодрила я наемника.– Имейте в виду – я настаиваю на изнасиловании в целях самообороны!
Жила хохотнул и показал мне восторженно оттопыренный большой палец правой руки.
– Изыди, зараза! – визгливо взвыл рябой.– Да кто же ты такая на самом деле?
– Смерть твоя! – нежно пропела я, маленькими шажками приближаясь к наемнику.
– Иди ты в задницу! – невежливо послал меня не на шутку испуганный разбойник.
– А вот это ты, Сало, зря сказал – ой зря.– Жила философски скрестил руки на груди, явно наслаждаясь забавной ситуацией.– Представь только такую молнию – да тебе в энто самое место…
Сало истошно взвизгнул, подпрыгнул и панически схватился за мотню своих заношенных штанов, словно уже ощутил жгучий укус энергетического удара.
– Бу! – насмешливо сказала я, делая пальцами «козу».
Упитанный разбойник развернулся и шустро дернул вдоль причала, подскакивая, будто заяц, и жалобно причитая. Невзирая на излишний вес, бегал он быстро, но я и не думала кидаться в погоню. Поле боя осталось за мной.
Жила низко поклонился, приложив руку к сердцу:
– Не примет ли благородная госпожа меня к себе на службу? Я знаменитый бретер и широко известен в Федрине.
– Не правится мне твое прозвище,– откровенно призналась я.– Приму с охотой, если обещаешь вести себя подобающим образом и называться нормальным именем.
– Госпожа оказывает мне честь! – Наемник даже покраснел от удовольствия.– У нас только воины дворянского происхождения имеют право открыто выступать под своими подлинными именами.
– Тогда я запросто пожалую тебе дворянство. Поди имею такое право? – Я вопросительно покосилась на старика.
Старик жестом подтвердил – имею.
– Меня зовут Рифорд Монро.
– Нет, теперь уже Рифорд де Монро! – внушительно поправила я.
Новоиспеченный дворянин опустился на одно колено. Я легонько коснулась его плеча лезвием своей рапиры, посвящая в рыцари.
– А теперь, Риф, скажи мне, кто нанял вашу резвую троицу и приказал отобрать карту у этого почтенного пожилого человека?
– Верховный Навигатор,– коротко ответил бретер.
Я изумленно выгнула бровь:
– А о какой конкретно карте идет речь?
– О карте, указующей путь к Небесным вратам! – неожиданным гулким басом торжественно провозгласил старец.
Не сдержавшись, я громко присвистнула…
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3