Глава 11
ПЕРЕД БУРЕЙ

По дороге в Охранительную крепость я пересказал Василию и Маришке разговор, услышанный в шатре. Меня тревожило странное поведение Чара и еще более странное — Алив. Да-да… помню, творцы такие существа, что это у них в крови. Но все-таки хоть какая-то логика должна быть? Даже Хель не любит переставлять фигуры по доске просто так, в надежде, что повезет. Уж во что творцы не верят, так это в случайности. Если Алив хотела, чтобы нас обнаружили, — почему не сказала об этом сразу? Если хотела, чтобы поймали, — не допустила бы ошибки императора. И моего выбывания из игры ей не нужно — я бы тогда давно с лестницы упал, свернув шею. Тогда к чему спектакль? Единственное разумное объяснение, которое приходило мне в голову: творцу от меня было что-то нужно, и она на это «мягко» намекнула. О своих размышлениях я тактично умолчал, решив еще раз все переосмыслить завтра на свежую голову. Правда, все-таки уточнил про отличие Алив от настоящей Убийцы и подозрения в том, что служитель Хель знает, что имеет дело отнюдь не со своим творцом.

Василий над моими словами сильно призадумался.

— Что-то много ты, Оррен, о Хель знаешь. — Иномирец покачал головой.

«К моему сожалению…» — подумал я, но вслух произносить этого не стал.

— Знаю, — согласился с иномирцем. — Какое-то время мы неплохо общались — почти стали друзьями, если, конечно, у творцов могут быть друзья. И помогала она мне много чем.

— Например, меня вернула, — согласилась Альга.

— Откуда? — уловив интонацию, тактично уточнила Маришка, на что я тут же ответил:

— С того света.

— Ого! — поразилась девушка, с непередаваемым интересом изучая воровку.

Василий даже в затылке почесал.

— Не понимаю, почему в вашем мире Хель — страшный кошмар, когда, по вашим словам, она милейшая женщина, всего-то страдающая небольшими расстройствами психики.

— «Небольшими»? Не обманывайся, Хель — Убийца и всегда ею останется, какой бы она ни хотела или пыталась казаться.

Альга кивнула:

— Да, Василий, фраза «вернула с того света» звучит благородно и красиво — это бесспорно. Но лишь до тех пор, пока разговор не зайдет о цене, которую заплатил Оррен за мое возвращение. И лучше не будем продолжать обсуждать это.

— Хорошо, — быстро согласился Василий, решив, что зря начал эту тему, которая не приносила никому удовольствия, — лучше расскажи, что там такого Маришка наколдовала?

Иномирец оглянулся на девушку и взял ее под руку — она еле-еле переставляла ноги и выглядела, мягко говоря, плохо. Последнее заклинание отняло у нее как магические силы, так и физические. Но, несмотря на это, она упорно изображала прекрасное самочувствие, пытаясь натянуть улыбку и не спотыкаться через каждый шаг. На бледном личике явно проступали сомнения, что мы откажемся ее брать на следующую вылазку. В общем-то это будет справедливо — зачем нам ее жизнью рисковать, брать такой грех на душу? Но в то же время я прекрасно помнил, каким сам был в молодости, и понимал: если не согласиться с девушкой, она может совершить опрометчивый поступок и сделать только хуже.

Но со своим вопросом Василий явно обратился не по адресу.

— Не знаю, это уж точно находится за пределами моего кругозора, чтобы что-то интересное сказать. Маришка, а ты сама что думаешь? — повернулся я к девушке.

Она запнулась и нахмурилась, выждав несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями, начала медленно говорить:

— Мне просто захотелось как-то их задержать и не позволить нас найти. Я обратилась к дождю, как вы, герцог, меня научили. Только сначала я еле-еле слышала стихию, а тут вдруг стало так громко, я испугалась, что оглохну, но дождь сказал, что поможет, и завеса исчезла, а на меня слабость накатила.

— Понятно, что ничего не понятно, — огорчилась Альга, когда с моей стороны никаких комментариев к рассказу Маришки не последовало. Женщина любовно погладила объемную сумку по натянувшемуся кожаному боку и замолчала.

А что я должен был сказать? После рождения Юльтиниэль, когда я заперся в поместье, едва ли раз в месяц выбираясь на небольшую конную прогулку, времени у меня оказалось предостаточно. И к моему стыду, львиную его долю я уделял отнюдь не дочке, вокруг которой и так суетилось невероятное количество прислуги, спешащей угодить юной госпоже, а в библиотеке читал все, что попадалось под руку. Как уже когда-то говорил, я не большой любитель читать, но на тот момент ровные ряды букв и новая информация лучше прочего позволяли ненадолго отрешиться от проблем и воспоминаний, а также помогали переосмыслять многие вещи. А крайними в огромном хранилище оказались стеллажи с книгами по различному колдовству. Именно поэтому, несмотря на непродолжительное обучение в академии и обидно-маленький магический потенциал, в этой области я разбирался весьма и весьма хорошо. Однако знать все невозможно. И то, что произошло с Маришкой, еще одно тому доказательство. Пусть лучше Эриам разбирается, раз уж имел несчастье родиться с возможностями архимага, развить их до предела и возглавить академию Шейлера.

Спуститься в подземный ход труда не составило. Альга так и вовсе спрыгнула, в последний момент зацепилась за одну из перекладин, затормозила и аккуратно приземлилась на ноги. Маришка, получив разрешение на использование магии, помогла себе левитацией, а потом придержала Василия. Я же все-таки воспользовался самой лестницей: прыгать, как воровка, я если и умел, то в далеком прошлом. Пользоваться даром или просить помощи Маришки не хотелось — она после левитации едва в сознании себя удерживала. Пара перекладин для приличия скрипнули, но обошлось без неприятных эксцессов вроде падения с высоты, осложненного переломами различной степени тяжести.

Василий, оценив состояние подопечной, подхватил ее на руки. Маришка, конечно, сопротивлялась чуть-чуть — для приличия, но потом, кажется, задремала.

— Когда придем, ее лучше сразу же показать лекарю, — негромко сказал я, — не хотелось бы, чтобы такая нагрузка плохо сказалась на ее резерве.

Иномирец согласно кивнул.

В крепости на нас тут же набросились Эриам, Ливий и Рик, которые конечно же заметили тревогу в лагере противника и теперь изнывали от нетерпения, желая услышать подробности наших приключений.

Им пришлось потерпеть, пока Василий отдавал распоряжения о размещении подопечной в ее покоях и о вызове лекаря, чтобы тот проверил состояние девушки: одно дело, если Маришка просто переутомилась, израсходовав свой небольшой резерв, — надо только подождать, когда он восстановится. Может, попить специальных настоев, чтобы ускорить процесс. А если девушка переоценила свои возможности и повредила тонкие каналы силы? Конечно, специалист сможет это поправить, но не хотелось бы, чтобы из-за одной ошибки Маришка лишилась своих способностей.

Пока иномирец суетился вокруг девушки и ждал лекаря, чтобы объяснить ему суть проблемы, я пересказывал самым любопытным, как мы добрались до лагеря и пробрались внутрь. Архимаг, глава и наместник невероятно развеселились, услышав про способ проникновения на территорию эольцев. Щекотливую тему о том, как удалось удержать лестницу и пройти мимо жрецов, которые обязаны были охранять императора, удалось замять, — помог Рик. Ливий уже было собрался меня переспрашивать, как брат вовремя отвлекся на рассуждения о людской безалаберности и глупости. В результате мыслей вслух, высказанных наместником, к которым с удовольствием присоединились и остальные присутствующие, эольцы, как обычно, оказались дураками, а вопрос о моих талантах благополучно забылся.

Затем к нам присоединился Василий, и я по второму разу перевел услышанный в палатке разговор. Альга вносила некоторые корректировки — эольский язык она знала с пятого на десятое, зато замечательно разбиралась в нюансах. Например, первую фразу Алив я понял как «Что случилось?». А по словам воровки, построение вопроса и измененное ударение были больше характерны для вопроса: «Что опять случилось?» — с оттенком «Как же вы достали звать меня по пустякам!». Поправка была существенной — выходило, что жрец уже не раз отрывал творца по не самым важным делам, и Алив оказалась весьма сердита. Ну что ж… это не так уж и плохо. Можно было надеяться, что эольцы ее так достанут, что творец откажется от своей игры и оставит нас в покое. Мечты относились к разряду «несбыточные», но несколько секунд я блаженствовал, желая именно такого исхода дела.

С другой стороны, я прекрасно понимал, что Пресветлая мать из принципа не отступит, пока Убийца роется в прошлом, даже если у самой Алив есть дела куда более важные, а наш мир до невозможности ей надоел. Уж не знаю, что милые дамы не поделили в прошлом, но теперь из-за их споров и игр страдала вся множественная вселенная и остальные творцы за компанию.

— Получается, Хель дала прямой приказ наступать завтра? — хмуро уточнил Эриам.

— Не совсем. Она сказала, что не хочет больше ждать, но, зная Чара, могу предположить, что он решится скорее испытать терпение творца, но все-таки приедет сначала к нам. Любопытство — один из таких людских пороков, что никогда заранее не известно, причинит ли вред или сыграет на руку. Особенно если это чужое любопытство необъятных размеров.

— Испытывать терпение Убийцы? Оррен, ты слишком оптимистичен! — воскликнул Ливий, близко к сердцу принявший то, что нам пришлось столкнуться с Хель. Для главы ордена это было равносильно тому, как если бы на него вылили ушат помоев и пообещали скорую и мучительную смерть.

— Она их творец… — улыбнулся я, думая, что скоро запутаюсь в том, о чем кому надо врать, и сам забуду, что же из моих рассказов истина, а что выдумка. — И они нужны Хель. Убийца может легко устроить показательную казнь пары солдат, но ни Чара, ни его приближенных трогать не станет — иначе ее план провалится. Василий рассказывал замечательную поговорку… — Я нахмурился, пытаясь вспомнить понравившуюся мне фразу.

Иномирец с готовностью подсказал:

— Не плюй в колодец — пригодится воды напиться.

— Да! Вот именно! Злые, напуганные люди, потерявшие товарищей из-за небольшой задержки, причем потерявшие по вине своего же творца, станут воевать куда хуже людей, воодушевленных расправой над еретиками и монстрами, коими нас воображают. Хель придется подождать. — Я повернулся к Василию и добавил: — Все-таки удивительный у вас мир.

— Не мир такой, а люди, — хмыкнул мужчина, явно довольный моим восхищением, — и то лишь некоторые.

— А они, даже если захотят, не смогут завтра нас штурмовать! — неожиданно улыбнулась Альга, кивая на свою сумку. Видимо, не дождавшись вопроса, что же она такое позаимствовала у офицерского состава, воровка решила сама похвастаться.

— И что же такое ты украла, что они не решатся на этот подвиг? — по-доброму ухмыльнулся Рик, с интересом разглядывая сумку, будто пытаясь просверлить ее взглядом.

— Форму и оружие! — Альга победно улыбнулась и, опережая последующие вопросы, объяснила: — Не всю, конечно, но двадцать офицерских палаток я обчистить успела. Мне эту сумку Юля давно уже заколдовала. А вот возможности попробовать не было. Боялась, что что-нибудь с весом не получилось, но все оказалось лучше, чем думала.

— Я не сомневался, что вы с Юльтиниэль поладите. Однако ты устроила… — Я представил эольцев, штурмующих Охранительную крепость в одних подштанниках, и понял, что жизнь явно налаживается. Хотя вряд ли офицерский состав отважится даже из палаток вылезать, когда наутро обнаружит пропажу настолько важных вещей.

— Ну что ж, господа, — решил Рик подвести итог. Все-таки приключения приключениями, а спать все равно хотелось. — Раз завтра опять ничего серьезного не предвидится, предлагаю использовать свободное время по прямому назначению, а именно — посвятить ничегонеделанию. Мои ребята и так до невозможности довольные, что их позвали развеяться, ваши парни тоже вряд ли боем грезят.

— Да и мы сами особо не рвемся… — кивнул Ливий, видимо еще не осознав, что согласился с наместником Хель. — Только мне не нравится, что пока все получается так просто. Как по маслу идет. Уже который день подозрительно тихо… Даже переговоры — и те в балаган превратились! Как показывает жизнь, судьба устраивает затишья только перед грандиозными бурями.

Не хотелось признавать, но в словах Ливия была пугающая доля правды.

Весь оставшийся день они бегали по деревне. Разделяться было бесполезно — все равно плакунью мог убить только маг, причем хороший, как минимум умеющий управлять двумя стихиями. Так что от Рита пользы особой не ожидалось, он мог выполнять роль отвлекающего фактора или же прикрывать Талли, но его собственная сила на нежить не оказала бы никакого влияния. Помощи также не было ни от Альги, ни от самой Юльтиниэль — раскрывать свои способности полуэльфийка не собиралась. Да, она понимала, что, если возникнет угроза жизни для кого-то из охотников, ей придется воспользоваться магией. Но время еще оставалось, и вызывать новые подозрения Юле жутко не хотелось. В общем, они с Альгой и Ритом больше мешали, чем помогали эльфу искать притаившуюся плакунью. Таллиэль, правда, несколько раз повторил, что, если княжна как следует сосредоточится, снова сможет ее почувствовать. Но Юльтиниэль упрямо мотала головой и смотрела себе под ноги: она и в первый раз-то ничего не ощутила — просто знала, где искать нежить, а теперь и вовсе внутри было пусто, лишь периодически начинала острыми когтями скрестись совесть.

Юле очень не хватало рядом Маришки, которой она бы обязательно призналась в допущенной ошибке… Пусть подруга бы обязательно отчитала ее, напомнив о том, как важно помнить о последствиях, но Маришка бы ни за что не бросила ее и не выдала, и непременно нашла пару слов, чтобы успокоить Юльтиниэль. А теперь полуэльфийке приходилось бороться с самой собой.

Больно было наблюдать, как изменялась деревня под тревожными новостями, прокатывающимися по домам волнами страха и паники. Улицы опустели: люди спешили укрыться в домах, плотнее затворив двери, сдвинув щеколды и закрыв ставни. Постояльцы небольшого двора — с десяток крепких мужчин — около полудня собрались под запертыми воротами упрашивать старосту выпустить их. Мол, вы, если угодно, подставляйтесь под зубы плакуньи, а нас не хороните.

Пришлось отвлекаться от поисков и особо рьяным беглецам объяснять, что, скорее всего, в деревне остался тот, кто и помог нежити пройти за оберегательную черту. И не стоит будить лихо — вдруг остальные люди подумают, что это кто-то из собравшихся господ подлость совершил? Без суда и следствия убьют, потом перед Алив оправдываться придется, что просто ноги делал, а не помогал Убийце. Одного наглеца Риту даже пришлось на поединок вызывать. Впрочем, какой поединок? Мужчина чуть-чуть погонял противника по небольшому пятачку, пару раз обидно уколол, оставив тонкие царапины, и спросил, есть ли еще желающие высказаться. Желающих не оказалось, и несостоявшиеся беглецы удалились обратно на постоялый двор.

Заметив заинтересованный взгляд Юльтиниэль, Альга довольно заметила:

— Да, Оррен известный мечник. Они даже с императором на турнире сражались!

— И кто победил? — тут же спросила полуэльфийка, вспомнив про рассказ Криса и подумав, что теперь-то можно будет узнать правду.

— Оррен клянется, что победил он, а Талли считает, что была ничья, и я склонна верить именно ему… — хмыкнула воровка, — иначе эти двое точно не разошлись бы лучшими друзьями. К тому же стать крестным наследника просто так еще никому не удавалось. Хотя, на мой взгляд, это лишняя головная боль и совершенно ненужная ответственность.

Рит в это время что-то тихо говорил старосте, и нескольких минут передышки должно было хватить, чтобы спросить что-нибудь еще. Юльтиниэль припомнила то, что знала о судьбе Альги, и осторожно поинтересовалась:

— Звучит так, будто ты недовольна императором…

— Ох, Рэль… — Девушка покачала головой. — Все эльфы такие проницательные? Талли мне вот тоже советовал быть осторожнее и тщательно подбирать слова. Я видела императора, когда Оррен приезжал на турнир. Даже говорила с ним — сверху обертка, бесспорно, привлекательна, но смотреть, что скрывается под ней, я бы не советовала. Знаю, что сейчас между твоим братом и Ричардом собака пробежала, поэтому скажу, не скрывая: это отвратительный человек. И думается мне, что лицемерие у Литов в крови, — будешь в столице, держись от императора подальше.

К ним уже подходил Талли, улыбаясь той самой, приглянувшейся Юле улыбкой, и девушка не стала отвечать Альге. Об отце Криса она знала только то, что предлагали официальные сведения, например: Белый Единорог, как называли Ричарда, пользовался любовью народа. И еще то, что всплыло в разговорах с отцом, воровкой и Крисом: при жизни прошлый император особых подвигов не совершал, в то время, когда лютовала нечисть, предпочитал отсиживаться в столице. Отличался особой ненавистью к убийцепоклонникам и всему, что хоть приблизительно могло относиться к Хель, — этим и заработал любовь народа, сполна натерпевшегося от слуг Убийцы. Однако тот факт, что при малейшем подозрении человека казнили без суда, оставался незанесенным в летописи. Покинул этот свет Ричард в результате насильственной смерти — с помощью заговора его жены, в котором участвовала Альга.

А вот про лицемерие или что-то отвратительное Юльтиниэль слышать не доводилось. Девушка сделала в памяти пометку: расспросить об этом Кристиана.

— Отдохнули? — Юля даже вздрогнула, когда сбоку появился хмурый Рит. Видимо, она так задумалась, что не заметила его. — Тогда продолжим поиски. Времени осталось совсем немного, а деревня большая.

Альга кивнула и бросила на полуэльфийку настороженный взгляд, словно боялась, что княжна поспешит поделиться мыслями воровки с Таллиэлем и Орреном. Девушка только натянуто улыбнулась, следуя за охотниками по крайней улице.

Рит был прав, мешкать не стоило.

…Подходя к очередному дому, Юльтиниэль замирала: вдруг именно тут притаилась та милая малышка?

Люди неохотно открывали им двери, но ничего не говорили, понимая, что от зеленоглазого эльфа зависит их жизнь, здоровье близких и родных. Талли достаточно было переступить через порог, несколько секунд прислушиваться к себе, а потом, покачав головой, выйти, направившись к следующему дому. Юля, оглядываясь на эльфа, осторожно запускала в дом поисковик, но результатов это также не приносило.

А солнце с каждым часом все неумолимее приближалось к горизонту. И не нужно было обладать какой-то феноменальной внимательностью, чтобы заметить, как спутники княжны все сильнее и сильнее нервничали, оборачиваясь на светило каждые пятнадцать минут, словно просили его задержаться на небосводе подольше. Они проголодались, устали, но остановка могла оказаться роковой: сумерки уже вплотную подступили к деревне.

Кроме того, полуэльфийка ужасно беспокоилась за Криса. Как он провел ночь? Не случилось ли с ним чего-то плохого? Вдруг его ранила какая-нибудь тварь? Что он подумает, увидев закрытые ворота? Как сможет попасть в деревню? Ведь Хель сказала, что он должен присоединиться к ним уже сегодня! У девушки мелькнула осторожная мысль, что, может быть, творец все же поможет им, но с каждым проверенным домом наивная надежда таяла.

Хель явно собиралась сдержать свое обещание и не вмешиваться. Что ж, пусть тогда не обижается, если им не удастся в точности выполнять ее приказы…

Наконец когда они проверили до конца очередную улочку, Таллиэль не сразу пошел дальше, а замер на ступенях крыльца.

— Оррен, мы не успеваем, — спокойно произнес он, — надо отвести Лареллин в дом.

Юльтиниэль даже не сразу поняла, что это он говорит про нее. Не так-то просто было за день привыкнуть к новому имени и отношению к себе.

— Если мы не успеем, это будет уже неважно, — хмуро отозвался Рит, потирая виски, — получится еще одна страшная сказочка о том, как вредно маленьким эльфийкам сбегать из надежных домов. Жила-была лучезарная княжна, пока ее не съела плакунья. Правда, забавно?

— Скорее грустно, — не согласилась Альга, — все равно Рэль нужно отвести в укрытие и попросить старосту завтра выпустить ее, если что-то пойдет не так: лошади нам будут уже не нужны, а она, может, успеет обратно в Светлолесье добраться. У нас и так с эльфами отношения к Хель катятся, не хватало еще смерти лучезарной княжны.

— Не думал, что ты решишь когда-нибудь озаботиться политическим благополучием. — Талли криво улыбнулся. Но все равно и он, и Лареллин поняли, что Альга специально давила на рациональное. Риту было откровенно плевать на малознакомую эльфийку, но вот свою страну он любил.

Юльтиниэль возмущаться таким решением не стала. Они воспринимали ее однозначно: как слабую, но опасно-высокородную девушку, которую требовалось защищать, и полуэльфийке еще предстояло доказать охотникам, что она тоже чего-нибудь да стоит. Пусть, если хотят, отведут ее в дом, а Юля лучше тихо выберется оттуда и поможет охотникам тайком. И себя не выдаст, и, может быть, никто не пострадает.

— Хорошо, меня проводят или мне самой идти? — уточнила она, спускаясь за Ритом и стараясь сделать так, чтобы в ее голосе никто не услышал обиды, которая, вопреки мыслям и твердому настрою, переполняла Юльтиниэль.

— Лучше проводим, — подумав, ответил Талли, — все равно так голова болит, что настроиться на неживую силу уже не могу. Лучше еще несколько настоев смешаю, пока немного времени есть, и точно удостоверюсь, что ты будешь сидеть в доме за плотно закрытой дверью, — это все же лучше, чем дальше таскать тебя с нами.

— Да, тогда, пока будем идти, я попытаюсь составить план деревни — где мы были и куда лучше встать, чтобы точно эту гадость не пропустить, — неожиданно согласился Рит, хотя Юльтиниэль была уверена, что он до хрипоты будет спорить, мол, эльфийка и сама в состоянии добраться до дома — авось ножки не подломятся.

— Но флаконы под рукой держи, — подсказал ей Талли, когда они уже сворачивали к дому, в котором остановились.

Эльф шел к ней близко-близко, и почему-то Юльтиниэль подумала, что, если бы он захотел, мог бы взять ее за руку. Удивившись таким мыслям, она весело фыркнула и улыбнулась.

— И чем они мне помогут? Не проще ли будет сразу бежать?

— Ты зря недооцениваешь возможности алхимии. Плакунью, конечно, такое средство не убьет, но нанесет максимальные повреждения и задержит на достаточное для побега время.

Юльтиниэль не стала отпираться, что, быть может, действительно зря она считает сию науку развлечением для малышни.

— Никогда не интересовалась этим предметом, по-моему, боевая магия куда интереснее, — ляпнула она, подумав, что вот сейчас эльф обязательно спросит: с какой стати лучезарная княжна увлекается боевой магией. И что ей отвечать?

Однако Талли не спросил. Кажется, задумавшись о чем-то, он даже не заметил ее фразу.

— А у меня отец очень любит алхимию… — неожиданно сказал он, — точнее, не так, у него вообще магических способностей нет. Но до тех пор, пока он не встретил маму, это его и не трогало, хотя эльф, лишенный магии, как понимаешь, — нонсенс. А она, обладая большими возможностями, так его замучила насмешками и напоминаниями о неполноценности, что отцу пришлось заняться алхимией, чтобы хоть как-то восполнить пробел. В чем он, собственно, и достиг определенных высот, а потом обучил и меня, привив любовь ко всяческим экспериментам.

Такая откровенность порядком выбила Юльтиниэль из колеи. То ли эльф привык открываться кому попало, то ли считал, что лучезарная княжна обязана его понять, то ли думал, что дело с плакуньей совсем плохо, и спешил поделиться хоть чем-нибудь. В любом случае такое поведение показалось ей необычным, и Юля решила запомнить это на будущее.

— Мм… непростая у тебя мама… — только и смогла сказать она.

— Спасибо. — Талли неожиданно улыбнулся. — Думаю, ей бы такой комплимент понравился. Хотя мы давно рассорились, по-разному видя мое будущее. Так что я теперь живу своим умом.

Неожиданно эльф замер на месте. Прислушался к чему-то, закрыл глаза. Рит и Альга, казалось, даже дышать перестали. Юльтиниэль тоже затаила дыхание.

— Ты ее чувствуешь? — шепотом спросила воровка.

— Кажется, да, — неуверенно откликнулся Талли, продолжая стоять на месте. — Голова болит, сосредоточиться не могу.

— У нас меньше пятнадцати минут, это теневая сторона! Какой дом? — Рит уже оглядывал тихую маленькую улочку… меньше десяти домов.

Да, плакунья оказалась весьма разумным монстром, затаившись на той стороне деревни, которая должна была первой погрузиться в тень. Там, за домами, еще видны были проблески солнечных лучей, а здесь сумерки уже подкрадывались, наступая на пятки. Юльтиниэль вздрогнула… теневая сторона. Именно! И, не боясь раскрыться перед эльфом, который и без того был занят, девушка потянулась магией к своим спутникам. Она оказалась права — легкая дымка чужого воздействия уже рассеивалась, сделав свое Дело: охотников заставили забыть очевидное — боящаяся солнца нежить всегда выберет теневую сторону, и теперь Допущенная ошибка могла стоить им жизни.

Неужели это Хель? Но зачем ей было влиять на сознание Оррена и его друзей? Отыскать ответ Юльтиниэль не успела.

— Там! — Эльф, резко выдохнул и, не открывая глаз, ткнул пальцем в один из домов.

То, что после воспроизвел Рит, никаким образом не поддавалось переводу на нормальный литературный язык, даже междометия в короткой, но образной речи звучали нецензурно. Впрочем, это было неудивительно — Таллиэль показывал именно на тот дом, в котором они остановились.

— Никогда не мог понять — то ли нас притягивает к неприятностям, то ли неприятности к нам, — ухмыльнулся Рит и первым устремился к дому. За ним поспешил Талли, на бегу плетя какое-то сложное, непонятное Юле заклинание. Она уже собиралась кинуться за ними, как ее властно остановила Альга:

— Кажется, до этого мы говорили о твоей безопасности. Постой, пожалуйста, здесь, пока мы разберемся.

Юльтиниэль послушно замерла на месте, наблюдая, как Рит открывает дверь и осторожно заглядывает в коридор. Талли встал сразу за другом, удерживая в ладонях небольшой яркий шар заклинания. Альга остановилась у низкой калитки, вытащив флаконы с алхимическими составами, — видимо, им она доверяла больше, чем своим кинжалам. Вот Рит позвал хозяйку дома. Юля до предела напрягла слух, пытаясь различить ответ. Но его не последовало. Улицей завладела невероятная тишина.

Казалось, что можно было различить тяжелое дыхание охотников, стук сердца женщины, тревожно наблюдавшей за ними из соседнего дома в небольшую щель ставен, тихое хныканье ребенка в конце улицы.

Рит кивнул своим мыслям и осторожно зашел в дом.

Предостерегающий крик Альги опоздал — плотная тень облака на миг перекрыла заходящее солнце, и в следующую секунду мужчина, словно тряпичная кукла, вылетел обратно на улицу и, не успев сгруппироваться, рухнул на пыльную дорогу. Рука, сжимающая фамильный меч, разжалась. Того мгновения, на которое Талли замешкался, пытаясь понять, жив ли друг, хватило, чтобы выпрыгнувший из темноты коридора ребенок опрокинул эльфа на спину и удлинившимися когтями нацелился в сердце мужчины. Заклинание, потеряв опору, лопнуло, как мыльный пузырь, на секунду ослепив плакунью, — удар пришелся в плечо, и Таллиэль закричал от боли.

Первый флакон, брошенный Альгой, разбился о спину нежити, в воздухе разлился приторный до тошноты запах; но должного эффекта состав не возымел. Плакунья замерла, не решаясь ударить снова, и через мгновение, ловко соскочив с эльфа, увернулась от следующего пузырька. Воровка беспомощно огляделась по сторонам, понимая, что без Оррена и Талли все попытки умертвить плакунью окажутся тщетными. Существо, недавно бывшее очаровательным ребенком, приготовилось к прыжку и торжествующе оскалилось: нижняя челюсть деформировалась, открывая заострившиеся зубы.

Несколько секунд, казалось, растянулись на полвечности, но тонкая багряная полоса уже истаяла за домами, отдавая деревню во власть нежити.

Юльтиниэль, сглотнув, сделала шаг вперед, формируя в руках огненный шар, которым некогда смогла уничтожить демона. Теперь было неважно — узнает кто-то про ее способности или нет.

В противном случае она рисковала вообще никогда не появиться на свет.

— Альга! Имей совесть! — Я настойчиво побарабанил пальцами по двери, уже не надеясь разбудить совесть воровки.

Подруга уже час с лишним оккупировала ванную комнату и, конечно, забыла, что я тоже устал, хочу принять горячий душ, чтобы перестать чувствовать себя болотной лягушкой. И это именно мне, а не ей пришлось сегодня перевыполнять план по освобождению метки Хель.

За дверью раздался смешок, видимо, с совестью Альга давно заключила взаимовыгодную сделку и теперь невероятно веселилась над моими попытками напомнить о том, что эгоизм еще никого до добра не доводил. Как она, с такой любовью к водным процедурам, еще не научилась нормально плавать и панически боялась больших водоемов приличной глубины? Не женщина, а клубок противоречий.

— Оррен, разве я не заслужила возможности расслабиться? — насмешливо пропел голосок довольной воровки. Затем раздался плеск воды, словно Альга не просто нежилась в огромной ванной под тремя слоями ароматной пены, но еще и устраивала там цунами в миниатюре, заливая пол мыльной водой.

— За мой счет? Я в общем-то тоже заслужил… — На эту реплику ответа, что характерно, не последовало. Удивляться я не стал, а только запомнил на будущее, чтобы не оставить этот произвол неотомщенным.

Да, ко всем прочим своим грехам я еще и злопамятный. Увы.

Еще немного походив по комнате, я понял, что проще дождаться капитуляции эольцев и их поголовного отречения от Хель, чем милости Альги и дозволения быстро помыться. Так что, обмотавшись полотенцем и забрав из сумки необходимые мелочи, я направился искать пустующие покои, где можно было бы спокойно постоять под горячей водой и обдумать наши дела, присовокупив к уже имеющейся информации новые факты и уточнения.

А Альга пусть сама себя развлекает, если не хочет делиться душем.

Главное, никого во время поисков не встретить, а то ведь не поймут — чего это герцог в таком странном виде по ночам разгуливает. А еще хуже будет, если поймут, но как-нибудь неправильно…

Маришка осторожно выглянула в коридор, дабы убедиться, что бдительный Василий все-таки оставил свой пост, решив, что подопечная уже уснула. К ее радости, иномирца под дверью действительно не обнаружилось. А то Маришка оказалась бы немедленно возвращена в постель, под проникновенную речь о вреде ночных прогулок для слабого здоровья и необходимости какое-то время соблюдать постельный режим. Правда, в конце коридора мелькнула фигура полуобнаженного человека с набедренной повязкой из полотенца… Маришке даже показалось, что это герцог. Полувампирка помотала головой, отгоняя наваждение, — может, и впрямь в постель вернуться? — с такими видениями лучше тихонечко полежать, чтобы чего «интереснее» не явилось. Вот с какой радости его светлости вдруг гулять в подобном виде по крепости?

Девушка попыталась припомнить вкус настойки, которой ее напоил заботливый лекарь, — вдруг какие-то травы неудачно перемешались? Но вроде все было в порядке. Маришка невесело улыбнулась, списав это на пережитый стресс и еще не выветрившуюся детскую влюбленность. Но более никаких подозрительных видений не появилось, и она направилась по коридору в другую сторону. С утра Маришка видела двумя этажами выше замечательный балкончик, скрытый причудливой фантазией архитектора между двумя башенками.

С внутреннего двора доносился громкий смех — гвардейцы, получив официальное разрешение отдыхать как угодно (лишь бы по первому приказу суметь взять оружие в руки и сразу же им не пораниться), продолжали знакомство с подданными наместника Хель. Молодые офицеры, лишь недавно закончившие военную академию Шейлера, оказались удивительно любознательны. Им было интересно все: от реакции вампиров на серебро и предпочтений в выборе пиши до процесса удлинения клыков или возможности преобразования в форму летучей мыши. Оборотни подвергались не менее дотошным расспросам. В общем-то даже некоторые подопечные Ливия, ослушавшись главу, присоединялись к общему веселью, спеша не только послушать интересные истории, но и записать все самое любопытное. Никто не протестовал — общий враг, который врагом-то и не особо воспринимался, оказался лучшим способом подружить давних противников.

Маришка даже подозревала, что герцог Рит специально позвал наместника на помощь. Со странным отношением его светлости к Окраинным землям она уже была знакома и теперь думала, что с Оррена Рита станется объявить наместника лучшим другом Лирии и одним махом развеять все недоверие и страх, теперь уже официально присоединив к Родной стране весьма своеобразный край. Другое дело, что с сотней человек провернуть это было нереально. Жители Лирии с материнским молоком впитывали ненависть и страх ко всему, что было связано с Хель и Окраинными землями. И уж точно не потерпели бы подобного кощунства, попробуй герцог осуществить свой план, — не развеялись еще воспоминания о том ужасе, что творил предыдущий наместник.

С другой стороны, возможно, Маришка пыталась найти двойное дно там, где его в принципе не могло быть. Его светлость, казавшийся на первый взгляд рассеянным и добродушным, как выяснилось, был весьма расчетливым человеком, себе на уме.

Девушка облокотилась о холодные перила, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Ночь уже отступала, сменяя темно-синий фон неба серыми красками, точки звезд медленно гасли, а краски выцветали, смешивая все детали реальности. Гуляющий ветер всколыхнул длинный подол ночной рубашки, в которую Маришку настоятельно попросили переодеться, дабы точно соответствовать образу больной.

Она прикрыла глаза, вспоминая комнату в общежитии, расписание теоретических и практических занятий. Ректор сказал, что в любом случае, даже если по плану академию на время не закроют, ей пропуски засчитаны не будут ввиду уважительной причины. Вопреки мнению Юльтиниэль, что самая большая глупость — это тратить молодость на бесполезные занятия, учиться Маришке нравилось, и сейчас, несмотря на то что напросилась она сюда сама, полувампирка всего за два дня уже соскучилась по вредным одногруппникам и придирчивым, фанатичным преподавателям.

Сзади раздалось тихое, очень вежливое покашливание. Маришка вздрогнула и поспешно обернулась, готовая увидеть кого угодно: вплоть до герцога в одном полотенце, но только не своего отца. Вампир стоял сгорбившись и настороженно рассматривал Маришку исподлобья, словно сомневаясь в том, что ему следует сейчас находиться именно в этом месте.

На минуту они так и замерли, рассматривая друг друга и переминаясь с ноги на ногу. В ту злополучную первую встречу Маришка не уделила достаточно внимания детальному рассмотрению отца и теперь наверстывала упущенное. С чего начинать разговор, никто не знал, и желание пробормотать извинения, рыбкой проскользнув в коридор, чтобы как можно скорее добраться до надежных комнат, становилось совершенно невыносимым.

Вэр — девушка припомнила имя вампира — был довольно высок, выше Маришки как минимум на полторы головы. Худоба оказалась у них семейной чертой — при своем росте тощий мужчина выглядел очень нелепо, словно неудачный рисунок. Черты лица резкие, грубоватые, немного несимметричные. Кожа, как и положено, белая, резко контрастировала с черными, коротко подстриженными волосами. В общем, при сложении отдельных деталей получался идеальный вампир — в меру страшный и в меру нелепый, хотя аристократичности, так приписываемой этому племени, Вэру определенно не хватало.

Кажется, он уже собрался уходить: вампир еще сильнее сгорбился и, не выдержав, отвел взгляд. Наверное, если бы он так и сделал, Маришка только обрадовалась. Но так некстати вспомнились слова Альги о том, что никогда раньше полукровки от вампиров и людей не появлялись на свет — Вэр и не подозревал о том, что у него есть дочь. И наверняка сейчас чувствовал себя просто отвратительно, не зная, что можно сказать неожиданно нашедшемуся, уже взрослому ребенку, который явно не испытывал к родителю никакой симпатии.

И, собравшись с духом, Маришка робко улыбнулась:

— Здравствуйте…