Глава 10
КРОВЬ РОДНЫХ

Выспаться Юльтиниэль не удалось. Ей даже показалось, что она только-только нормально вытянулась на неудобном тюфяке и прикрыла глаза, как тетка — владелица дома — начала кричать, чтобы они спускались вниз.

— С какой это радости или, вернее, Хель? — с хриплым проклятием вскочил на ноги Рит.

В руке молодого мужчины, словно по волшебству, возник фамильный меч.

Рядом уже стоял готовый к бою Талли, в руках эльфа трещал небольшой разряд молнии, готовый в любой момент атаковать неожиданного врага, — Юля даже залюбовалась заклинанием, настолько красиво и просто оно получилось у мужчины. Альга тоже в стороне не осталась, вооружившись тонкими кинжалами. Одна только Юльтиниэль стояла посреди чердака, пытаясь понять, что же делать ей: магию применять нельзя, чтобы сразу же не раскусили — откуда лучезарной княжне знать боевые заклинания? Оружия с собой нет — все у Кристиана осталось.

Рит кинул в ее сторону презрительный взгляд, явно записывая на счет полуэльфийки подозрительную заторможенность и глупое выражение лица.

— Что случилось, уважаемая хозяюшка? — звонко спросила Альга, бесшумно подбираясь к лестнице. — Мы честно оплатили свой отдых! — добавила девушка с некой долей угрозы.

Из невнятных бормотаний женщины выяснилось, что прибегал посыльный мальчишка от старосты — тот просил господ-охотников немедленно проследовать к нему для разрешения каких-то вопросов.

Они переглянулись.

— И что делать? — как-то рассеянно спросил Талли, гася заклинание и застегивая рубашку.

— Идти, — кивнула Альга, также пряча оружие. — Просто так личностей вроде нас не зовут.

— Не хотелось брать новое дело, — продолжил за воровкой Рит. — Только от предыдущего отвязались, а тут явно пахнет крупными неприятностями. С другой стороны, деньги лишними не бывают.

— А варианты? — Альга попыталась ладонями пригладить торчащие в разные стороны волосы. — В любом случае нужно знать обо всех событиях, происходящих в округе. Если поблизости завелась какая-то тварь, нам же хуже на нее будет напороться. Рэль, с нами пойдешь или подождешь здесь? — все-таки вспомнила воровка про Юльтиниэль.

— С вами, — не задумываясь, откликнулась девушка и направилась вслед за компанией вниз по лестнице. — Как думаете, хозяйка не одолжит мне что-нибудь из своей обуви?

Одолжила: два растоптанных ботинка, в каждый из которых могло вместиться по три ноги Юльтиниэль, и все равно остался бы небольшой зазор. Воротить нос полуэльфийка не стала, только, раздобыв пару веревочек, хорошенько примотала обувь, чтобы та не свалилась в неподходящий момент. И кажется, снова вызвала подозрения новых знакомых.

Юля только головой помотала, ну не следовало же ей просить о помощи Рита или того же Талли? — Может, это и пошло бы на пользу роли сбежавшей княжны, которая не должна была уметь заботиться о себе в подобных условиях, но на такое унижение полуэльфийка ни за что не согласилась бы.

Мальчишка-провожатый уверенно вывел их к воротам. Оные, несмотря на поднявшееся солнце и ясный день, по-прежнему оставались запертыми, как обычно бывало, если появлялась угроза для жителей деревни или же, наоборот, в самом селении появлялось что-то нехорошее, что не следовало выпускать наружу. Охотники явно насторожились: Рит выразительно посмотрел на Талли, а Альга зачем-то проверила, не забыла ли она свою сумку.

Тем временем они приблизились именно к той вышке, у которой ночью Юльтиниэль выручила очаровательную малышку. Душа девушки сделала кульбит и предприняла попытку свалиться в пятки.

Около лестницы их ждал немолодой мужчина, уже переступивший порог старости, но сохранивший силу бывалого воина. На компанию охотников он посмотрел снисходительно, а Юльтиниэль так и вовсе достался взгляд недоуменный, но поздоровался староста предельно вежливо и даже извинился за беспокойство.

Рит ответил ему хорошо скопированным, благожелательным тоном, что он и его команда будут рады оказать посильную помощь в меру своих возможностей… разумеется, за определенную плату.

— Что у вас случилось?

Староста кивнул на лестницу, предлагая господам охотникам самим ознакомиться с проблемой. Оррен кивнул Талли и первым полез на площадку, за ним последовала Альга.

— Помочь? — Эльф улыбнулся Юльтиниэль.

— Благодарю! — Отказываться от помощи девушка не стала, и не только затем, чтобы не вызвать еще больших подозрений, но просто потому, что внимание и забота Таллиэля были ей очень приятны.

Оказавшись на деревянной площадке, Юля первым делом огляделась и лишь потом сообразила, что Рит и Альга склонились над распластанным телом стражника… того самого мужчины, которого она ночью ругала за недобросовестное отношение к службе. И, судя по всему, зря — стражник был безнадежно мертв.

Сзади приглушенно выругался Талли. За ним на площадку забрался староста.

— Да, его нашла смена. Думали, что спит, опершись на копье, а оказалось, что помер.

Альга внимательно изучила искаженное лицо.

— Явно не своей смертью в чертоги Алив отправился, — вынесла она вердикт.

— Это-то без всяческих изысканий понятно, уважаемая, — отмахнулся староста. — Тут всю ночь плакунья надрывалась, у нас вроде все знают, каким знаком защититься, да, видимо, Дим не успел или еще что случилось.

— Плакунья?! — Рит побледнел, впрочем, и Альга, и Талли выглядели ничуть не лучше.

— А что тут такого? — удивился мужчина. — У нас, господа охотники, постоянно какая-нибудь гадость ошивается, заманивает… Не первую ночь подходила: до рассвета рыдала и обратно в чащобу уползала от солнца. В этот раз, правда, и полночи не проплакала, мы решили, что надоело ей.

— О, Алив…

На Рита уже смотреть страшно было; староста тоже посуровел.

— Вот и я подумал, что неспроста это. Могла она перебраться?

— Сама? Нет. Ее кто-то должен был перевести… причем добровольно. Даже не так, через черту подобное создание нужно было пронести на руках, чтобы никто ничего не почувствовал.

Юльтиниэль поняла, что ее трясет. Осознавать, что она провела в деревню непонятную тварь, замаскированную под ребенка, было ужасно. Хуже этого полуэльфийка чувствовала себя только в тот миг, когда думала, что потеряла отца. Но ведь малышка казалась такой беззащитной! И этот дурацкий инстинкт защищать… или дурман, навеянный детским плачем? Но ведь девочка даже после того, как полуэльфийка пронесла ее, не стала нападать на Юлю. Почему?

Все неправильно!

Эльф, заметив состояние княжны (близкое к полуобморочному), взял ее за руку, расценив все по-своему.

— Плакунья — это не так страшно, как может показаться на первый взгляд, то же умертвие намного опаснее. Тут, главное, успеть ее уничтожить, пока она никого не убила. Сила этой нежити напрямую зависит от количества выпитых людей, — начал читать он небольшую лекцию, пока Рит и Альга обговаривали со старостой условия заключаемого Договора и оплату труда охотников. — К тому же на солнце она выходить не может, если и проникла в деревню — должна была где-то затаиться. А в таком состоянии умертвить ее проще простого. Так что не переживай, Рэль. Думаю, мы быстро справимся.

— Надеюсь.

Слова эльфа немного подбодрили Юльтиниэль. Даже если она допустила ошибку, остался шанс ее исправить до наступления темноты. Поэтому, пока Рит не обращал на эльфов никакого внимания, решилась спросить:

— А вообще, плакунья — это что такое?

— Мерзость, — честно ответил Талли, — обычные мертвецы встают из могил после специального слова, но, если сила Хель находит могилу с маленьким ребенком, она его растит и только после этого выпускает на охоту. Чаще всего почему-то этому подвержены девочки. Когда они поднимаются, помнят только свой дом — кровь родных намного увеличивает их способности, а вот дорогу до него, к счастью, нет. Так что добираются плакуньи до ближайшего жилья — идут туда, куда глаза смотрят, необязательно в нужном направлении. Самостоятельно преодолеть сберегательную черту не могут, поэтому выбирают место под частоколом и начинают плакать, надеясь, что кто-нибудь сжалится или поведется на детские всхлипы. И плачем же и убивают — защититься от этого можно просто, — тут Таллиэль сделал перед лицом девушки незамысловатый знак, будто дар в воздухе нарисовал. — Вот и все сложности.

Юльтиниэль кивнула в такт словам эльфа и вдруг вскрикнула: кровь родных! Ведь малышка узнала какой-то дом и побежала к нему…

Не понимая, что может себя выдать, полуэльфийка опрометью кинулась к лестнице, надеясь, что на бегу вспомнит тот дом, куда направилась плакунья. Если нежить успела кого-то убить, то надежды Юльтиниэль на быстрое исправление допущенной ошибки могли пойти псу под хвост, а то и вовсе привести к катастрофе.

… — Что это с нашей княжной? — Оррен удивленно посмотрел на Лареллин, которая так резво спускалась с лестницы, будто за ней гналась вся рать наместника Хель, или же эльфы во главе с лучезарным князем и твердым намерением возвратить беглянку в Светлолесье.

Альга только плечами пожала, а вот Талли нахмурился, словно пытаясь вспомнить что-то весьма важное.

— Э-эм… — замялся эльф, потом все-таки сказал: — Считается, что… мм… незамужние девушки нашего народа могут чувствовать нежить, особенно если знают, какая она именно… Но убеждаться в этом мне еще не доводилось. Во всяком случае, не зря же Лареллин спрашивала, что это за вид нежити.

— Не попадались — как ты сказал? — «незамужние» экземпляры? — подколол друга Рит, особо не вслушиваясь в смысл слов.

— Так получается, Лареллин почувствовала плакунью?! — поразилась Альга, первой уловив суть сказанного.

— Получается, да.

— Тогда почему мы стоим на месте и ушами хлопаем?! — воскликнул Рит, первым бросаясь к лестнице. — Немедленно за ней!

Впрочем, долго бежать не пришлось. На полдороге полуэльфийка потеряла один ботинок и вынуждена была за ним возвратиться, позволив остальной компании сократить расстояние. А там и до нужного дома было рукой подать.

Но они конечно же опоздали…

Лареллин замерла на пороге, лишь чуть-чуть приоткрыв дверь. Секунду вглядывалась в темноту прихожей, а затем с тонким вскриком отшатнулась, едва не упав на землю, — помог вовремя подхвативший девушку Таллиэль.

Оррен мгновенно понял, что спешить уже некуда, и так же осторожно заглянул в образовавшуюся щель. Грязно выругался и кивнул Альге, чтобы та тоже оценила кровавый ковер, устилавший деревянный пол.

— Кровь родных… — прошептала княжна.

План проникновения на вражескую территорию был прост, по выражению Василия, как инструкция по эксплуатации веника. А по мнению Альги, отличался фамильной ритовской сумасбродностью, на этот раз перешедшей все допустимые границы. Маришка так и вовсе не переставая фыркала. На мой же скромный взгляд, план вышел совершенно обычным и отличался разве что толикой нездорового юмора, без которого в нашем сложном деле было не обойтись.

Итак, мы, немного переместившись в сторону, затаились почти около самой завесы, внимательно наблюдая за тремя кабинками. Эольцы оказались на удивление брезгливы и изнеженны и пользоваться кустами считали ниже своего достоинства. Нет, ясно, если, чтобы в голову не втемяшилось, приспичит — по-всякому запоешь, но было бы глупостью не использовать слабости врага против него самого.

Я же, пока нужная минута не выдалась, пытался объяснить Василию, что можно попробовать сделать с его даром, который упорно пытался разрушить завесу. Надо сказать, в антимагии я разбирался примерно так же хорошо, как в процессе создания миров, то бишь никак. Однако год наблюдений за Василием не прошел впустую, и кое-какие соображения у меня имелись.

— Мы же можем колдовать в твоем присутствии? И ничего не портится… — размеренно объяснял я внимающему мне иномирцу. — А все потому, что ты знаешь: ничего плохого мы не учудим. Вот когда Юля с Крисом дрались первые дни знакомства, ты их на раз-два утихомиривал. Видимо, этот дар чувствует твои намерения и подстраивается под них: ты спокоен — и он на окружающую магию не обращает никого внимания, но эольскую завесу явно воспринимаешь как серьезное препятствие и угрозу, поэтому способности стремятся ее устранить.

— То есть, Оррен, — покачал головой Василий, — ты предлагаешь мне глубоко вдохнуть и попытаться убедить самого себя, что все хорошо?

— Примерно так… — согласился я.

— А может, проще мне ее все-таки убрать? А то я вроде как и так спокоен, куда уж больше? А говорить с каким-то даром… — так ничего глупее я в жизни не делал. Это уже диагноз будет.

— Ну-у не стоит, — оскорбился. — Я со своим проклятием могу спокойно общаться, когда требуется. Оно вполне разумно и обособлено от моего сознания. Значит, мне, по твоим рассуждениям, пора идти в специальную лечебницу?

— Прости, я не хотел тебя задеть, — тут же поднял руки в примиряющем жесте иномирец. — Ты, Оррен, только учитывай, что я к вашим «обычным вещам» еще не скоро смогу привыкнуть, и то, что для вас скучные будни, для меня — верх абсурда.

— Не такие уж и скучные, — улыбнулась Альга. — Оррен у нас один такой — оригинальный.

— Хорошо, попробую что-нибудь сделать. — Иномирец нехотя согласился и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Потом нахмурился: — А можно будет понять, что у меня получилось?

— Ты ведь чувствуешь давление завесы?

— На этом расстоянии почти нет. — Василий открыл глаза и смерил метры, оставшиеся до защитного заклинания эольцев.

— Вот! — обрадовался я. — Как только исчезнет и это «почти» — можно считать, что все получилось.

Иномирец кивнул, подходя к полученному заданию со всей ответственностью.

Мы же с Альгой и Маришкой продолжили наблюдение за кабинками. Кстати, это оказалось еще и замечательным способом точнее определить, сколько же в лагере все-таки имеется убийцепоклонников. Лежали в засаде мы достаточно, а эольцы тоже, как ни крути, люди и часто пользовались удобными кабинками. Конечно, все рассчитывалось плюс-минус, но даже по приблизительным подсчетам выходило мало — всего сотня с горсточкой. Ну как такими силами Охранительную крепость штурмовать? Мы ж от смеха все лопнем… хм…

В любом случае получалось, что Чар приготовил какую-то крайне мерзкую штуку.

Наконец удача нам все-таки улыбнулась. Стоило Василию кивнуть, когда со своим необычным даром он разобрался, как все кабинки оказались занятыми одновременно. Мы переглянулись: на лице Альги появилась такая многообещающая улыбка, что если бы я не знал воровку, то мог бы устрашиться.

И, не сговариваясь, побежали через завесу, стараясь шагнуть на ту сторону одновременно. Заклинание недовольно заискрило, сообщая куда надо о незапланированном проходе. Все, кроме меня, тут же кинулись к ближайшей палатке и затаились там, попытавшись слиться с серой тканью. Я же расположился около одной из кабинок, старательно изображая из себя крайне занятого человека.

Самая главная проблема эольцев заключалась в том, что завеса не могла подсчитать, сколько именно человек проникло на территорию лагеря, а сообщала о самом факте проникновения.

Как я и думал, эольцы не стали бежать к месту прохода всем скопом, а по какому-то амулету связались с крайним к данной точке офицером. Поэтому, когда бедолага вывалился из туалета, я успел нацепить на лицо самое спокойно-наглое выражение, которое только имелось в моем арсенале.

— А вы что хотели? — Плащ замечательно скрывал отсутствие формы, и вел я себя не просто как вышестоящий по званию, а как главнокомандующий. И на молодого мужчину мой грозный вид произвел весьма сильное впечатление. Тем временем я усиливал напор: — Думаете, вы одни такие? А потом удивляетесь, почему завеса мигает все время! В таких-то условиях!

Оборвав фразу, я, высоко задрав подбородок и вложив во взгляд весь запас презрения, направился в сторону палаток. За моей спиной офицер, запинаясь, отчитывался по амулету перед прямым начальством, что сия оплошность с проходом не что иное, как череда случайностей, и никакие враги на территорию лагеря не проникли.

Оставалось только с гордым и независимым видом скрыться между палатками, после чего, резко свернув в сторону, устроиться рядом с друзьями. Итак, план по проникновению на вражескую территорию был с блеском выполнен. Главное, теперь не выдать себя громким смехом.

— А выходить мы как будем? — Альга осторожно выглянула из-за палатки, пытаясь понять, как нам пробраться поближе к императору и жрецу Хель.

— Без проблем, — отозвался я, — на выход завеса не работает, не придумали в Эоле понятия «дезертирство» — зачем им еще один синоним к самоубийству? Так что все осмотрим, если сможем, послушаем планы Чара, после чего пойдем обратно в крепость, отдыхать.

— Это если нас не поймают, — уточнил Василий, с неодобрением смотрящий на наше веселье. По мнению иномирца, к процессу проведения разведки следовало подходить более серьезно, а не превращать все это в полнейшее безобразие и приключение.

К счастью, время было позднее, и все нормальные эольцы уже давно спали по своим палаткам, в некоторых еще слышались приглушенные разговоры, но уже вялые и сонные, кое-где раздавался немелодичный храп вперемешку с бранью незадачливых соседей. Так что шли мы всей компанией спокойно, почти не таясь. Изредка, правда, приходилось замирать и прислушиваться — нет ли за следующим поворотом какого-нибудь поста или вышедших подышать свежим воздухом людей.

Альга пару раз отлучалась в офицерские палатки, отличающиеся от остальных более плотной темной тканью и специальным узором. За воровку я не волновался, при желании она могла передвигаться так бесшумно, что даже лучший эльфийский мастер не смог бы ее услышать. В конце концов, было неправильно оставлять Альгу без честно заработанных сувениров. Так что к тому времени, когда мы подобрались к императорскому шатру, сумка воровки заметно потяжелела. Уж не знаю, что такого интересного могло обнаружиться у убийцепоклонников, что глаза Альги просто-таки светились от удовольствия.

Здесь, в самом сердце лагеря, бодрствующих людей оказалось намного больше. Кроме бдящих вокруг шатра солдат и больших магических светильников, старательно разгоняющих ночные тени, обнаружилась и парочка жрецов. Они о чем-то лениво беседовали на расстеленном перед входом в шатер ковре. Глубокие капюшоны оказались скинуты, и я с досадой разглядел бритые черепа, украшенные сложными татуировками, — свидетельство большой магической силы и благосклонности самой Хель.

Справиться с этими экземплярами будет куда сложнее. Однако не невозможно.

— Оррен, ты уверен, что стоит второй раз пользоваться меткой? — с сомнением протянула Альга, пристально рассматривая жрецов.

Те, словно почувствовав недовольный взгляд женщины, огляделись. Но я уже расстегнул цепочку, окружая нашу компанию силой Убийцы, и жрецы, не обнаружив следов посторонних людей, вернулись к неспешной беседе.

— Все в порядке, — криво улыбнулся. — Хель сейчас в другом времени, а значит, гипотетически, мои шансы проиграть ей существенно уменьшаются. Василий, займешься теми двумя молодыми людьми?

Василий кивнул, и не прошло минуты, как два оглушенных стражника смирненько прилегли отдохнуть, открывая нам проход к шатру. Я снова застегнул цепочку.

Убедившись, что более никаких препятствий нет, мы приникли к плотной ткани, стараясь что-нибудь расслышать. Труда это не составило: говорили в шатре на повышенных тонах, но конечно же не озаботившись нашим удобством, использовали не общеимперский, принятый в Лирии, а свой, эольский язык.

Недолго думая, я достал ножик и вырезал небольшое окошко, дабы еще наблюдать за тем, что происходит внутри. С горем пополам, но я понимал спор Чара с главным жрецом — объемным, низким мужчиной, правую половину лица которого несказанно уродовала татуировка змеи. Резкие слова со множеством согласных глухих звуков адекватно переводить было сложно, но я старался. Альга, кажется, тоже могла уловить суть, а вот Маришка с Василием, обменявшись разочарованными взглядами, решили пока нас посторожить, чтобы не донимать нытьем и просьбами все объяснить.

— Такого не может быть, владыка! — видимо, не в первый раз повторял жрец, нервно меряя внутреннее пространство императорского шатра маленькими шагами. Он то и дело прижимал к потному, оплывшему лицу тонкий кружевной платок и кривился, словно бы от жуткого отвращения: все, к чему только ни прикасался взгляд мужчины, получало свою порцию презрения.

Чар сидел в кресле, прикрыв глаза и откинув голову на высокую спинку.

— Ты считаешь, что сразу у трех людей приключилась одна и та же зрительная галлюцинация? — с нешуточным сарказмом уточнил император. — Или думаешь, мы так удивились, что забыли прочитать фон? Так вот, повторю: Рит абсолютно точно отмечен Хель. Все. Точка. Твоя задача — объяснить, как такое возможно, а не убеждать меня в моей же собственной невменяемости.

Жрец замер. Ответа у него явно не было.

— Мы можем спросить у Великой… — осторожно предложил он.

Альга рядом напряглась. Хоть я и сказал, что Хель в нашем времени нет, а Убийцей притворяется Алив, на душе воровки явно было неспокойно, и еще раз видеть творца женщине не хотелось.

В этот момент Чар кивнул, разрешая обращаться к Хель, и я чуть не вскрикнул от неожиданности. Жрец знал, что зовет Пресветлую мать! Я мог поклясться честью рода и своей жизнью, что служитель Убийцы был прекрасно осведомлен, кто скрывался под личиной безумного творца. Вот это номер! Только недавно говорил о преданности эольцев…

Напрягшийся император явно ни о чем не подозревал. Впрочем, человеку, неосведомленному о предпочтениях и капризах великих творцов, было непросто разобраться, как оных следовало звать. Хотя на самом деле все весьма просто.

К Хель не так часто обращаются, чтобы позволять себе игнорировать чужие просьбы — проклятия-то давно мимо ушей пролетают, а вот на зов, обладая безмерным любопытством, она не прийти не может. Даже если самоубийца, желающий лицезреть ее, выражается нецензурно. С другой стороны, чаще всего Хель появляется, предварительно натянув на себя невидимость, пару минут изучает обстановку и лишь после этого решает — стоит ли показаться просителю.

Вот к Пресветлой матери взывают все, кому не лень, круглосуточно в сотнях разнообразных миров. Поэтому Алив даже при очень большом желании не в силах разобраться среди безликих голосов, живущих в ее голове. Поэтому для тех, кого она желает посетить, творец придумывала сложные формулировки вызова, чтобы ей было проще различать их. Те слова, которые произносил жрец, были одной из таких формулировок.

И Алив не заставила себя ждать.

Женщина появилась с легким хлопком, так любимым Хель. И на первый взгляд различий действительно не было. Разве что небольшой нюанс — Убийца ненавидела шрам, который пересекал ее бровь, и в нашем мире предпочитала появляться, предварительно стерев эту безобразную метку со своего лица. Видимо, другие творцы и представить себе не могли, что Хель может волновать ее внешность… Иногда мне даже кажется, что я единственный человек во вселенной, знающий об этом. Вот Пресветлая мать и ошиблась, забыв убрать шрам с наведенной иллюзии.

Эольцы этого, к сожалению, не замечали. Наверное, Хель их давно не навещала, и точный образ успел стереться из памяти: сохранять изображение творца на картинах убийцепоклонники нужным не считали.

— Что случилось? — опустив предисловия и приветствия, спросила Алив. — Давайте без поклонов, — уточнила она уже после того, как жрец раболепно распластался на полу.

— На стороне лирийцев твой меченый слуга и с ним наместник. — Тон Чара мне понравился: ровный, без малейшего намека на восхищение.

— Мой слуга? — лицемерно удивилась Алив.

— Оррен Рит… Мы считали его защитником, но, видимо, ошиблись.

Пресветлая мать явно задумалась, что бы такого соврать. Да… это делать творец умела превосходно. Как мне однажды сказала Убийца, все они умели и любили обманывать, но только Алив превращала это в искусство. И сейчас Пресветлой не хотелось потчевать убийцепоклонников сказкой, шитой белыми нитками.

— Нет, вы не ошиблись, — наконец она покачала головой. — Рит не мой слуга. Не забывайте, что Алив умеет накладывать искусные иллюзии, не стоит обманываться: истинный слуга, отмеченный силой, никогда не осмелился бы пойти против моей воли. А с наместником… Да, с ним я еще поговорю.

Ну надо же! И ведь ни словом не обманула, но как получилось интересно!

В этот момент Алив растянула тонкие губы Хель в омерзительной усмешке. И вдруг, резко повернувшись, уставилась прямо на меня.

— Да… обязательно поговорю. Но только не сейчас. Вижу, вы не спешите с исполнением моего приказа? Поторопитесь, не хотелось бы, чтобы мальчишка-император вернулся раньше срока. А пока… кажется, у вас гости. — Пресветлая мать сложила губы трубочкой, словно изображая воздушный поцелуй, адресованный мне.

— Бежим! — громко прошептал я, быстро просчитывая, в какой стороне граница защитного барьера находится ближе всего к нам.

Третий раз пользоваться меткой жутко не хотелось. Оставалось только рассчитывать на собственные ноги и то, что в лагере не спешили поднимать тревогу. Громкие приказы Чара уже были слышны, в воздухе искрило магией, которую я воспринимал куда острее обычной лирийской, — жрецы настраивали поисковики. Но мы уже приближались к пленке заклинаний.

Переступая черту, Маришка что-то громко вскрикнула, и в этот момент глаза девушки стали почти прозрачными, а стена дождя прорвала прочную завесу, смывая наши следы.

В растревоженном лагере во всю мощь гремела тревога, слышались крики и яркими вспышками расцветали заклинания, но теперь найти нас не смог бы и лучший эольский сыщик. И, кажется, за такое везение стоило поблагодарить не кого-нибудь, а Чара, который как-то подозрительно удачно замешкался на несколько минут, позволив нам спокойно сделать ноги.

Что ж, жизнь становится все интереснее…

Староста так и нашел их сидящими на крыльце дома, в одну ночь оставшегося без хозяев. Юльтиниэль закрывала лицо руками, пытаясь убедить себя, что небо еще не рухнуло на землю и у нее осталось достаточно дел и неотданных долгов, чтобы не впадать в отчаяние. Наверное, остальные думали, что эльфийская княжна поражена видом залитой кровью прихожей. Это было даже к лучшему, в таком состоянии Лареллин не стал бы подозревать никто, даже Рит. Юлю мучило страшное ощущение ошибки, которую она допустила. Она все проигрывала и проигрывала в голове, что если бы только Юльтиниэль не пошла гулять, или не стала далеко отходить от дома, или прислушалась к себе, осознав, что что-то в милой малышке не так… — ничего бы этого не случилось.

Из-за проделок Юльтиниэль люди страдали часто, полуэльфийка просто не понимала той границы, за которой хорошая шутка превращалась в неприятный инцидент, весьма болезненный для избранных ею мишеней. Отец не раз предупреждал Юльтиниэль, что обязательно наступит день, когда из-за ее беспечности кто-нибудь погибнет.

Но ведь Юля всего лишь желала помочь!

— Ну что, почтенные? — Когда староста с еще несколькими людьми обследовали дом, решили вспомнить про охотников. — Что-нибудь для вас в доме надо оставить?

— Нет, — чуть подумав, ответил Рит, — плакуньи тут нет, следов тоже, нежить эта умная, знает, как надо прятаться. Уж точно бы в этом доме не осталась. Так что можете с домом и телами творить что угодно. И лучше ворота в деревню не открывать.

— А вы что делать будете?

— Искать… — ответил Талли, обеспокоенно поглядывая на Юльтиниэль. — Если до ночи не отыщем, придется туго.

— Да, расценки повышаются, — Рит усмехнулся, — одно дело голодную, полубезумную тварь в могилу загнать, а совсем другое, если она сил набралась и убить успела.

По взгляду старосты было видно, что мужчина больше бы обрадовался, загнав в могилу самого Рита: расценки у компании охотников оказались зверскими. Юля даже слегка пришла в себя от названной суммы: на такое богатство можно было заказать себе платье у лучшего эльфийского мастера в столице.

— За такие деньги мы сами справимся, — словно прочитав мысли полуэльфийки, отозвался староста, видимо пытаясь хоть чуть-чуть сторговаться. Столпившиеся за его спиной мужики согласно покивали.

— Мой маг не успел оправиться от недавнего ранения и колдовать в полную силу не сможет. А обычное оружие плакунью лишь ненадолго задержит. Мы сильно рискуем, уважаемый, соглашаясь на этот заказ. И нам намного дешевле обойдется не пытаться лишить себя жизни в почти безнадежной ситуации, а, не дожидаясь вечера, сбежать из этой западни. Уж вы-то нас точно не удержите. Но так и быть, я и мои друзья согласны рискнуть своим здоровьем и попробовать спасти ваши шкуры за означенную сумму. Монетой меньше — и ловите нежить сами.

Речь Рита удалась на славу. Юльтиниэль и не подозревала, что Оррен может говорить настолько жестким тоном, одновременно делая его и равнодушным, и угрожающим, — девушка даже не могла представить, как в голосе можно было перемешать столько интонаций, чтобы по коже пробежали мурашки, и сразу же захотелось сделать что угодно, только бы не сердить высокородного господина. И за всю длинную, сложную речь он ни разу не сбился, словно не одну неделю репетировал, заучивая слова. Да… теперь она прекрасно понимала, как добродушный герцог умудрился нажить столько недоброжелателей и врагов.

С таким-то прошлым удивительно, как он вообще до своих лет дожил!

— Хорошо. — Староста отвел взгляд. — Надеюсь, мы сможем собрать столько денег.

Рит кивнул:

— Не беспокойтесь, я почти уверен, что вы не потеряете ни одной монеты — покойникам плата обычно без надобности. — Молодой мужчина поднялся со ступеней, кивнул Альге и Талли: — Пойдемте, надо хорошо подготовиться к охоте.

Друзья медленно поплелись за своим командиром, предпочитая смотреть не по сторонам, а под ноги, все-таки прозвучавшие слова весьма и весьма удручали.

— Но ведь жителям придется отдать последнее, чтобы собрать такую сумму, — неожиданно, и в первую очередь для самой себя, выпалила Юля.

От недавних переживаний остался неприятный осадок, но полуэльфийка прекрасно понимала, что исправить ничего не сможет и лишь сделает хуже, если будет задавать один и тот же вопрос: «А что, если?» В конце концов, смерть — это только смерть, и в ней нет ничего нового. Неприятная процедура, через которую рано или поздно вынуждены проходить все люди.

Девушка помотала головой, наблюдая, как красиво пружинят белые локоны, и с вызовом посмотрела на удивленного Рита.

— Это их проблемы. В конце концов, распоряжение императора было предельно простым: хоронить умерших на новых кладбищах, отрезанных от поселения как минимум полосой леса или же водой. Если бы жители соблюдали это правило, к ним бы не забрела плакунья, в первые же два часа нашедшая своих родственников.

— И именно поэтому ты им предлагаешь такую жестокую альтернативу? — не отступила Юльтиниэль. Наверняка это было глупо — остановиться посередине улицы, чтобы начать спор, не предназначающийся для ушей местных жителей. — Либо большая часть из них будет убита нежитью, а остальным придется в такое время искать новое пристанище, либо ты оберешь их до нитки, заставив морить голодом себя и своих детей… Вот уж не ожидала, что в благородном роду Ритов, о котором ходит столько чудесных легенд, может появиться такое расчетливое чудовище!

Юля даже подумала, что он ее ударит, но вместо этого мужчина только улыбнулся:

— Можешь не переживать за благородство Ритов, княжна. В любом случае, если ты так жалостлива, так и быть, я вычту твою долю из суммы. Такое решение проблемы устроит твою светлость?

Юльтиниэль открыла рот, чтобы ответить, куда в этом случае Риту следует деть его собственную долю, и снова его закрыла. Оррен слишком легко выдал незнакомой княжне неприятную тайну своего происхождения, и это было удивительно. И с неохотой девушка согласилась:

— Хорошо, вычти мою часть, я все равно не смогу взять эти деньги.

— А я-то считал, что случай Таллиэля самый безнадежный. — Оррен, больше не оборачиваясь на замершую Юльтиниэль, направился в дом.

Альга покачала головой, но ничего добавлять не стала, поспешив за мужчиной. Талли прикоснулся к открытому плечу девушки:

— Прости Оррена, но про род ему лучше не напоминать. Он, с одной стороны, им безмерно гордится, а с другой — слишком переживает из-за того, что хоть Виктор и принял его как сына, но никогда не забывает напомнить, что Оррен не его кровь. А ты ему про «чудовище», неудивительно, что он сгоряча все сказал. Он и нам с Альгой тайну открыл даже не в первый год знакомства, а гораздо позже. Сохрани ее, ладно? Деньги — это не главное, я с радостью разделю с тобой, княжна, свою долю.

— Спасибо, — кивнула Юля, поднимаясь по скрипучим ступеням. — Конечно, сохраню!

— Рэль, — стоило ей только ступить на чердак, как к девушке сразу же обратилась Альга, — а ты больше плакунью не чувствуешь?

Юльтиниэль уже знала, как эльф объяснил ее странное поведение. Надо сказать, с подобным мнением она не была знакома. Конечно, не больно-то Юльтиниэль и изучала особенности перворожденной расы и связанные с этим легенды, но все равно было обидно, что такой интересный факт прошел мимо нее.

— Нет, не чувствую, — ответила полуэльфийка, проходя к своему тюфяку.

Наблюдать за сборами охотников было интересно: Талли, покопавшись в своей сумке, извлек на свет с десяток различных пузырьков, заполненных сушеными травами, какими-то порошками и разноцветными жидкостями. И теперь, используя пустые флаконы, смешивал содержимое.

— Не думала, что магу нужно возиться с этими травами… — фыркнула она.

Ладно бы Талли не обладал большим потенциалом — тогда использование специальных смесей было бы оправданно. Юльтиниэль пренебрегала алхимическими науками, считая их неэффектными и скучными, и очень удивилась, увидев, как эльф осторожно отмеряет капли красной тягучей субстанции, напоминающей кровь.

— В таких делах, как охота на нежить, все средства хороши. К тому же мне можно и не пользоваться, а Альге с Орреном пара таких скляночек жизнь спасти могут, — улыбнулся Талли.

— Не выпендривайся, остроухий, — отозвался Рит, — жизнь мне помогает спасать мой меч.

— Значит, на твою долю я могу не делать? — заметно оживился Таллиэль, протягивая пять готовых составов Альге и уже собираясь убирать остальное обратно в сумку.

— Размечтался!

— Рэль, — Альга опустилась на тюфяк рядом с эльфийской княжной, — может, тебе все-таки стоит остаться здесь? Я понимаю твою тягу к приключениям, ну какой же девушке в нашем возрасте не хочется сразиться с большим монстром и одержать победу? Но лучше уж тебе поберечься… Все-таки, лучезарная княжна дружественного народа… твой брат не обрадуется, если тебя съест какой-нибудь оборотень или выпьет плакунья.

— Не-а, — безмятежно отозвалась Юльтиниэль. — Талли сказал, что сейчас это почти не опасно. Вот после захода солнца, если плакунью не найдем, я подумаю о том, чтобы уйти домой. А пока хочется поучаствовать. Я не такая беззащитная, как может показаться.

— Это мы уже видели, — не остался в стороне от разговора Рит. — Бедные разбойники!

— Вот, тогда держи. — Талли протянул ей три флакончика из мутного зеленоватого стекла, в которых плескалось что-то крайне неаппетитное. — И постарайся держаться поближе ко мне. Договорились?

— Конечно! К тому же вдруг нам по дороге сапожная лавка попадется? Я уже все ноги истерла!