Глава 7
СОВЕЩАНИЕ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
— Ой, какой золотой мальчик! — причитала Нина Алексеевна, скармливая очередную ложку каши своему ненаглядному внуку.
Тот снисходительно принимал порцию пищи, продолжая смотреть в телевизор, где доблестные ниндзя-черепашки, различаемые только благодаря цветным ленточкам, боролись с очередными врагами, бегая по стенам и махая клинками. Шла сто восемьдесят вторая серия бесконечной саги про уродских мутантов. Или тысяча сто восемьдесят вторая. Разницы никакой. Как это можно смотреть бесконечно, до меня не доходило. Не захочешь, а вспомнишь с ностальгией мультики советских времен. В них хоть какой-то сюжет был, а иногда и мораль. До сих пор считаю, что советские Маугли или Винни Пух на сто очков впереди этой бесконечной жвачки, да еще и песни были со смыслом. Несчастные американские дети. Ведь старые диснеевские мультики были совсем неплохи.
Как-то забыл меня Никита предупредить, отправляя сюда, что там, на другом конце перехода. Хорошо еще, не поленился сам проводить и познакомить со своим семейством. Оказалось, не только папаша его здесь обретается, с которым он после нашего обсуждения дальнейших действий отправился пообщаться. Как хороший сын, он перевез еще и мать. А по ходу, чтобы ей не скучно было, организовал и внука. Так что вопрос с происхождением у меня даже не возникал. Разные мысли могут бродить в дурной голове сколько угодно, но если у нас и жителей других миров возможны общие дети, то уж в нечеловеческом происхождении их никак не заподозришь. На самом деле я уже с самого утра старательно вспоминал историю родной страны и пытался понять, не являемся ли мы еще одной книжной поделкой не слишком талантливого автора.
Ведь если задуматься, очень странную картину мы имеем. Столетиями, если не тысячелетиями, все идет на одном уровне. Стрелы, мечи, рабы, варвары, государство уничтожается, строится новое, не слишком отличающееся по общественным отношениям. И вдруг! Трах-тарарах! Все понеслось вскачь, выдумали целую протестантскую мораль, и под это дело полмира под себя подмяли европейцы.
Качественные перемены — это девятнадцатый-двадцатый века. Как в технологическом смысле скачок, так и в теориях. Марксизм, нацизм, национализм, сионизм, социализм, атеизм воинствующий, зеленые и прочее. Что изменилось? Да сразу напрашивается — толчок извне, породивший лавину. Мир начал стремительно развиваться, как и положено живому и осознавшему себя. Жаль, что вычислить точный момент образования нового мира не получится — сравнивать не с чем.
При этом все происходящее выглядело очень неприятно. Поймать бы автора да руки ему поотрывать за постоянное подсовывание роялей. Особенно это касается России. Есть у меня подозрение, что писал злобный поляк, стремящийся нагадить нам в самую душу. Большинство крайне подозрительных общественных экспериментов либо имело отношение к России, либо связано с ней тесно. К слову, англичанин на такое не способен. Это ж ужас — история России в двадцатом веке! Единственный спокойный период без катаклизмов с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого по тысяча девятьсот семьдесят девятый. Аж пятнадцать лет! Все вспоминают с ностальгической грустью как золотое время.
Хотя бы учебник истории ВКП(б) прочитать с первого съезда. Дикие, ничем не обоснованные выдумки. Да кто такой Ульянов-Ленин, какие массы у нас за ним пошли? Впрочем, чего ждать от автора, который во второй книге своего сериала вручил руководство страной ничем не примечательному средненькому интригану — персонажу вроде Сталина? В реальной истории его и профессиональные партийцы-то не многие знали, а те, кто знал, изрядно недолюбливали…
И кто бы его поддержал в номенклатурных играх, по-вашему? Да еще и в течение стольких лет? И никто… Никто из бывших соратников не попытался «замочить» будущего Гения и Великого Непогрешимого в «туалете». А ведь все имели стаж партийной работы, некоторые — практический опыт реальных терактов и не могли не понимать, к чему идет. История французской революции и общие тенденции прекрасно были видны любому, кто до революции учился в обычной гимназии. Ну, недоучки они все были, но не идиоты же! За все годы ни одного нормального заговора.
Да таких феноменальных ошибок сколько угодно!
Россия не могла проиграть Русско-японскую войну. Как по ресурсам, так и по количеству войск. Стоит только посмотреть, что произошло в районе Цусимы! Самое страшное поражение, испортившее авторитет царизма за границей и стоившее стране революции. Всегда этот момент волновал и выводы, из него сделанные. Оглядываясь задним числом (а у нас всегда критика задним числом) на действия эскадры и Адмиралтейства и опираясь на выводы следственной комиссии, которые при желании легко найти, и в свое время мной с интересом прочитанные за неимением другого, более интересного чтива на точке, невольно задумываешься, как такое возможно. И что там сказано?
«1. Несостоятельность Морского министерства выразилась в отсутствии плана войны, повлекшем за собою ряд случайных решений стратегических вопросов большой важности; в отсутствии всяких соглашений международного характера, способных облегчить движение морских подкреплений на Дальний Восток; в необоснованных надеждах, возлагавшихся на приобретение за границей готовых боевых судов во время войны, влиявших на принимаемые Морским министерством стратегические решения; в неосведомленности о состоянии неприятельского флота и отсутствии сколько-нибудь удовлетворительной организации тайной агентуры; в ошибках и недостатках системы мобилизации, имевших результатом неудовлетворительное комплектование 2-й эскадры личным составом офицеров и нижних чинов».
Читаем внимательно, чтобы увидеть «случайные решения и отсутствие плана». Это нормальное поведение Адмиралтейства и военных? Бред.
«2. Материальная слабость 2-й эскадры Тихого океана, выразившаяся в крайней разнотипности входящих в ее состав броненосцев, в малой скорости их хода, в полном отсутствии броненосных крейсеров, недостаточности крейсеров и миноносцев».
Тут прямой вины нет — выбирать не из чего. Но вот посылать? С какой целью и на что рассчитывали? А после падения Порт-Артура за каким лешим продолжали плыть?
«3. Отсутствие составленного своевременно плана войны с Японией, выразившееся в полной политической и стратегической неподготовленности театра военных действий, в постоянном колебании и ряде ошибок, допущенных при решении стратегических вопросов большой важности».
Тоже к пункту первому.
«4. Недостаточное снабжение 2-й эскадры боевыми запасами, имевшее прямым последствием отсутствие практики и плохую артиллерийскую стрельбу судов эскадры во время боя 14 мая».
Особенно занимательно отсутствие практики артиллерийской стрельбы — на войну идут. Заранее, бедные, и не подозревали о наличии врага. Война полным ходом идет, а они думают: «Устроить учения или не стоит? Грузить снаряды для плавания или погодить?»
«5. Недостаточное оборудование и снабжение Владивостокского порта для того, чтобы он мог служить базой 2-й эскадре Тихого океана».
И в чем смысл прорыва? Прибыли и встали на прикол. Ни снабжения, ни ремонта, ни даже необходимого количества боеприпасов и угля. После падения Порт-Артура дешевле было плыть в Америку отдыхать. Хоть гибели судов и людей удалось бы избежать.
«6. С получением известий об уничтожении 1-й эскадры Тихого океана лица, стоявшие во главе Морского министерства, не доложили государю о действительном соотношении сил противников, исключавшем возможность успеха для нашей эскадры в открытом бою с японским флотом».
Тут все-таки можно по-разному отнестись к выводам комиссии. Не доложить — это уже смахивает на предательство, но врагов народа из СССР еще не завезли. Каким местом думали, не понять. Может, они рассчитывали, что просто удастся проскочить. А вот зачем проскочить, если Владивосток не мог служить базой? Первоначальная цель — соединиться с 1-й эскадрой — невозможна. В случае поражения очень неприятные последствия для Адмиралтейства и лично адмирала. При всей моей нелюбви к прогнившему царизму считать всех идиотами достаточно сложно. Вывод? Автор перемудрил, запихивая рояли в ближайшие кусты. Как и с другим адмиралом, угодившим под снаряд. Между прочим, он сам отдавал приказы о нахождении в укрытии во время следования корабля. Другим. Сам не выполнял. Еще один «рояльный» придурок.
«7. Ненужные эскадре транспорты мешали ей, стесняя движение боевых судов».
Отправить их в другом направлении — тяжелая мысль, но если надо создавать сложности и подыгрывать японцам, так вполне удачная.
«8. Сдача в плен контр-адмиралом Н. И. Небогатовым отряда подчиненных ему броненосных кораблей и эскадренного миноносца „Бедовый“».
Найдите в российской истории сдачу в плен нескольких кораблей сразу. Такой идиотизм (в комплексе) мне больше не известен. Если кто-то может продемонстрировать, буду рад узнать новое.
И ведь это еще не конец!
Николай не мог с началом Первой мировой войны ввести сухой закон в России. Это явный произвол автора! В России в военное время — и сухой закон! Он бы лучше военное положение ввел на территории страны, уж на примере революции тысяча девятьсот пятого года должен был знать, чем пахнет для него война, и подстраховаться от пропаганды и забастовок в военное время просто обязан был по прошлому опыту, но свершил очередную дурь.
Из-за отсутствия черного хлеба не могла начаться Февральская революция. А то бы постоянно революции случались в СССР. Каждые пять лет. Или чуть реже?
Карточную систему еще в четырнадцатом году надо было вводить, да еще и с частичной государственной поставкой по твердым ценам. Именно частичной, чтобы торговля тоже была и крестьяне не дергались. Во всех воюющих странах нормы на продовольствие вводились, и ничего ужасного. Собственно, и рост цен на товары промышленности в первые два года сглаживался одновременным ростом цен на продукты. Не так уж и плохо жили крестьяне. В среднем, понятно. Ну вот не смогло царское правительство посмотреть на примеры прочих государств по части распределения и введения карточного довольствия заранее. Россия в очередной раз тупо пошла по особому пути и в результате доигралась.
И это только на первый взгляд, не особо углубляясь. Таких примеров и в дальнейшей истории Советского Союза огромное количество. Да что там, целые вагоны несуразных роялей, наваленных друг на друга. Вплоть до развала СССР. Автор нашей истории все время гадил, стараясь ударить побольнее. Русофоб хренов.
Не могли благородные белые офицеры служить красным. Это после убийств и конфискации имущества. Особенно окончившие Пажеский корпус и в генеральских званиях. Куча примеров, что не могли! Да представить себе, что во время войны высшие офицеры начнут требовать отречения, просто невозможно. Это прямой путь к нестабильности, начинается дележ власти. В конце концов, зачем нужно было отречение? Ввели бы парламентскую монархию. Живет себе Великобритания с королевой, и небо не упало. Вполне себе демократия, независимо от того, кто руководит. Королева все равно политикой не управляет. Идиот автор нашей книги.
Николай не мог отречься. Вообще ни один русский царь не отрекался, кроме Николая. Их душили шарфами, убивали вилками и табакерками, но ни один даже и не подумал бросить на произвол судьбы вверенный им Богом народ. Мог ли человек, называющий себя «хозяином земли Русской», подписать эту бумажку с отречением? Не верю! Да никогда! М-да… Это меня уже заносит…
Я отвлекся от занимательного разоблачения исторических несуразностей и прислушался.
— Сначала тяжело было, — рассказывала между тем Нина Алексеевна. — Непонятно что и как, да и вообще на птичьих правах.
Похоже, говорила она уже давно.
— Нет, я понимаю про другие миры, тем более что столько лет в библиотеке работала. Хочешь не хочешь, начинаешь книги читать. Не люблю фантастику, но, когда Никита начал страшно сложно объяснять подробности, я кое-что сообразила. Какая, собственно, разница, та Америка или эта, главное, чтобы детям было хорошо. Многие в те годы уезжали, у нас соседка с дочерью даже в Австралию, а вокруг сплошной мрак. Зарплату не выплачивают месяцами, как жить — непонятно. Там стреляют, здесь грабят. Киллеров развелось как собак нерезаных. Слово-то какое… «Киллеры». Не нравится, когда убийцами зовут, а тут такое красивое слово, как будто оно что-то другое означает. То же самое. Бандиты стаями бродят. Постоянно только и слышишь: «Незаконные бандитские формирования». Как будто законные бывают. Сходишь в мэрию и зарегистрируешься.
Ладно еще всякие солнцевские с люберецкими, так полезла уже и кавказская шпана. Прямо толпами. Мало им у себя войны, к нам понаехали. Хватит уже, что Никита отслужил. Слава богу, — она перекрестилась, — целый вернулся. Я ведь знаю, все его приятели до армии или по тюрьмам сидят, или матери их плачут, навещая на кладбище. Дружки ихние памятники богатые отгрохали. Нужны им эти мраморные надгробия. Нет больше детей. Страшно, когда родители детей хоронят. И ведь будут потом рассказывать, какие мальчики все из себя хорошие были. Ага, на новых машинах, в куртках кожаных и золотых цепях до пупа. Встретишь на улице в темном переулке, испугаешься. Кулаки с мою голову, глаза бешеные, переступят и не заметят.
Я впервые посмотрел на нее внимательно. А ведь не старая еще женщина, пятидесяти, наверное, нет, и неплохо смотрится. Вроде и не дура, но замкнулась на внуке, и больше ничего не интересует. Что бы я сделал, если бы, приехав в чужую страну, обнаружил все эти странности? Не знаю, но заинтересовался бы точно. А ей все по фиг. Жила бы семья родная, и нету других забот. Может, так и нужно? Именно так и правильно?
— Так теперь, — продолжала журчать она, не особо обращая на меня внимание, — он тоже где-то вечно бегает. Приедет на денек и опять исчезает. Коммивояжер. Думает, не понимаю. На торговле в разнос такие деньги не сделаешь. Что-то крутит. Не сидится ему на месте, — со вздохом сказала она, — не говорит, но я ж вижу. Тоже адреналин в крови играет. Лишь бы с уголовщиной не связывался. А ты как считаешь?
— Ничего противозаконного он мне не предлагал, — твердо заверил ее я. — Я хоть и в отставке, но офицер. Никогда бы связываться с урками не стал. — Она довольно закивала. — Работа по перевозке разных ценностей.
Это меня Никита заранее предупредил, что говорить, чтобы расхождений в показаниях не было.
— Конечно, риск имеется, бывает, и грабят инкассаторов, но один-два случая в год по всей стране. А страна большая! Зато и платят неплохо.
— А форму выдают? Страховка что включает? Отпуск сколько дней? А оздоровительные? А телефон выдают? А бензин оплачивают? — моментально обстреляла она вопросами с пулеметной скоростью.
— Я пока не знаю, — осторожно сказал я, мысленно записывая за ней.
В натуре, мне все это положено или нет? И на каких основаниях я здесь жить буду? Никита сказал — приглашение от работодателя с оформленной визой, грин-картой и полным набором, включая разрешение на работу. Это кто ж меня пригласил и на каких условиях? Откуда у них самих документы? И меня совсем не привлекает возможность жить роскошно за чужой счет, если в любой момент можно получить пинок в зад. То есть я в это не верю. Какой смысл все объяснять? Могли просто приказывать, куда бы я делся, но хотелось бы иметь что-то и в кармане. Вот он вернется, и все подробно обсудим. Куда этот гад ушел, сколько можно ждать?!
Нина Алексеевна искоса глянула на меня. Как я ее понимаю! Приехать неизвестно куда на неизвестно что, и даже толком не обговорив условия. Настоящий даун! Плюс стукнулся головой о пол в детстве. Если бы она узнала, на какую работу меня в реальности пригласили, еще и не то подумала бы. Я вчера на ночь глядя старательно вспоминал, как в фильмах борются с оборотнями и вампирами. Скорее всего, здесь все по-другому, но, если мы в книге, очень логично употреблять испытанные методы. Надо потом спросить, где ближайшая церковь, и взять святой воды. Из детского водяного пистолета стрельнуть и посмотреть на результат. Где наша не пропадала! Великий русский авось как всегда вынесет. Или нет. Это уж как повезет.
— Америка — это очень странное место, — завелась она опять. — Все живут в пригородах, вот как мы. Особняки с газонами вокруг, а общения никакого. Даже транспорта общественного нет. Не ходят автобусы, и все. Все ездят на машинах, тротуары отсутствуют. А соседи вечно улыбаются, но поговорить никогда не остановятся. «Как дела?» — передразнила она кого-то. — И мимо… Просто так никогда не зайдут и, даже если им что-то не нравится, все равно в глаза не скажут. В полицию позвонят.
«То ли дело у нас, — мысленно поддержал я ее. — Дом еще дореволюционных времен. Вечная ругань во дворе. Мы всю жизнь жили в бывшей комнате дворецкого, кто-то в перестроенной дворницкой, кто-то в перегороженных барских комнатах. Зато потолки высокие и никто в жизни не будет звонить в милицию. И за неимением телефона, и потому, что проще в суп соседу плюнуть. Мы-то еще отдельно проживали, в пристройке с отдельным входом, а в коммуналке вообще мрак и ужас творился. Вечно кто-то выясняет отношения, чья очередь что-то там делать. И нормально жили, никто не думал, что это что-то странное».
— Хорошо еще, Лизонька меня не забывает. Хорошая девочка. За два года кучу экзаменов сдала и диплом врача получила, — с гордостью сообщила Нина Алексеевна. — Сама с пустого места начинала, а сейчас уже и клинику свою имеет. Маленькую пока, но там очередь на месяцы вперед расписана. Еще и лаборатория какая-то. С утра до вечера все трудится и учится, не то что мой оболтус. Тяжело ей приходится, но знает, что хочет. И всегда с уважением, и делится со мной своими делами. Жаль, — вздохнула она, — что у меня нет такой дочки, но она лучше родной.
Все это время она продолжала кормить внука, и наконец тарелка опустела.
— Вот и мальчик наш золотой закончил, — пропела она тем специфическим тоном, которым разговаривает с детьми значительная часть бабушек. — Замечательный ребенок, — сказала уже мне. — Умный и не болеет.
«Ага, — скептически подумал я, делая соответствующее восхищенное лицо, — странно было бы, если бы болел. Уж своему сыну Лиза наверняка эту самую биоблокаду сделала. А так, может, и умный. Родители у него точно не дураки».
— Ба, — сказал ребенок, обнаружив, что мультик кончился, — можно я во двор пойду?
— А я прослежу, — поспешно вмешиваюсь. Сил моих уже нет ее слушать.
— Только со двора не выходите.
— Никогда, — топая сзади за мальчиком, пообещал я.
Ребенок дошел до двери и обернулся. Надо понимать, я должен открыть.
— Я дядя Юра, — неловко представился и осторожно пожал протянутую с полной серьезностью руку.
— А я Дима. Мне скоро четыре года.
— И чем займемся? — выпуская его во двор, поинтересовался я, оглядываясь по сторонам. Нормальное такое жилье, аж завидки берут. Почему этим америкосам можно так жить, а я всю жизнь по общагам? Два этажа, гараж на три машины, бетонированная площадка перед ним, газон перед домом с деревом, кольцо баскетбольное, качели, забор вокруг… Или все это российские представления об американской жизни? Насмотрелись в фильмах, вот и строили подсознательно. Фиг его знает. Я в нормальных США не был, но вполне вписывается в мои мечты.
— Вот, — сказал Дима по-прежнему серьезно, извлекая из гаража мячик.
Мы начали кидать его друг другу и в кольцо, и я попытался изобразить баскетболиста. Мяч улетал в совершенно непредсказуемые стороны. Дима довольно смеялся. Оказалось, вполне нормальный ребенок. Он уже забыл, что двадцать минут назад впервые со мной познакомился, и стал командовать. Я с удовольствием слушался, и мы оба были довольны веселым времяпрепровождением.
К воротам подъехала машина и приветственно загудела. Створки поползли вбок на автоматике. Пульт, должно быть, у водителя, из дома включить бы не успели.
— Мама приехала, — сообщил Дима и заученно сошел с дорожки на обочину, чтобы не мешать проезду машины. Хорошо знакомая «Тойота-Королла», практически новая, серебристого цвета. Почему не американский автомобиль? Ай-ай, не хватает патриотизма у незаконных эмигрантов.
На пороге появилась Нина Алексеевна с довольным выражением лица. Очень похоже, что она все-таки не преувеличивает. Проблемы «свекровь — невестка» не наблюдается, замечательно живут. Приветственный поцелуй, причем мои настороженные уши уловили слово «мама», а не имя с отчеством. Радостный вопль Димы — его подхватили на руки, и взгляд в мою сторону. Удивления нет. Никита должен был позвонить и предупредить.
Маленькая. Я и сам не высокий, но она еще ниже, а рядом с обломом Ником должна смотреться ребенком. Кто там сказал про обязательную акселерацию в будущем? Не наблюдаю в упор. Худенькая, но физически вполне развитая. По движениям видно, хорошая пластика и сила имеется. Вон как совсем уже не легкого ребенка подняла. Вполне себе девушка, но не мой тип. Я люблю, чтобы было за что подержаться. Одета строго. Брючный костюм, белая блузка. Никаких кричащих расцветок, как Никита про коммунаров рассказывал. Может, маскируется под местных, а скорее, он преувеличивал. Нет, натурально, как освободимся, затребую экскурсию. Хочу посмотреть на реальный коммунизм вблизи.
— Пойдем, — сказала она мне, добавив после короткой паузы, — Юра.
Дима был поручен бабушке после обещания непременно поиграть потом, а меня препроводили на второй этаж. Сразу видно — рабочий кабинет. Ничего лишнего. Стол с компьютером, полки с какими-то папками и медицинскими книгами, несколько стульев.
Некоторое время мы разглядывали друг друга. Устраиваясь на новую работу с большими приятными бонусами впереди, желательно произвести хорошее впечатление на будущее начальство. Первоначальное мнение, оно самое важное. Так что лучше всего помалкивать, пока тебя не спросят, и предпочтительнее не врать совсем уж нагло, чтобы потом не вспоминали по поводу и без.
Для лучшего эффекта можно слегка преувеличить свои многочисленные достоинства — это другое дело. В порядке нормального поведения. Работодатель все равно делает мысленную поправку и потом норовит непременно проверить. Так что «я попадаю в глаз мухе за километр» произносить не стоит. Вот белке можно, если с невинным видом добавить при этом, что родился в Сибири и с детства ходил на охоту. Почему-то живущие в России считают, что в Сибири все снайперы. Про города с миллионным населением они даже не подозревают.
Хорошо еще, она не натуральная американка и про медведя с самоваром спрашивать не будет. Во всяком случае, я так думаю. Кто их знает, людей из светлого будущего? И как они представляют прошлое? Должна была предварительно осмотреться на нашей Родине, и совсем уж глупых вопросов не задаст.
Неприятное такое ощущение от ситуации, раньше как-то не приходилось выступать в роли просителя. В армии с этим проще. Приказали, и пошел, мысленно посылая начальство в правильном направлении.
— Расскажи о себе, — сказала она вполне ожидаемо.
Я радостно изложил автобиографию. Родился, учился, опять учился, служил…
Поморщилась недовольно. Я почтительно замолк.
— Перестань, — сказала Лиза. — Я не знаю, понимаешь ты или нет, но мне как-то все равно, что ты там за школу закончил и какое училище. Разницу между внутренними войсками и десантом я понимаю чисто теоретически. Ник тебя привел, и это рекомендация. Он хоть и большой авантюрист, но не стал бы связываться, — она замялась, — с уродом. Что с бывшим командиром поддерживают хорошие отношения и доверяют ему — это достаточно серьезно. «С ним служить можно» — это высшая рекомендация солдата офицеру. Разговаривала я с некоторыми воевавшими. И здесь и у вас. В их глазах при упоминании о командирах такое неприятное выражение появляется… Очень не прочь на куски порезать. С другой стороны, много воды утекло, человек меняется. Не хотелось бы ошибиться.
— И как я могу убедить, что весь из себя страшно хороший и очень даже пригожусь, если и сам не до конца понимаю, что вокруг происходит?
— В том-то и дело… Мы с Ником начинали вместе и неплохо друг друга понимали, а потом… У меня была четкая цель, а он оказался в стороне. Вот и начал доказывать всем вокруг, что ничуть не хуже. Как будто дело в деньгах! Вполне достаточно нам, и совершенно не нужен был этот глупый риск. Теперь еще и Кирилл погиб… Не успокоится он, а я не представляю, во что это вылиться может. Хоть ты попытайся его вразумить. Он тебя уважает. И Степан и Кирилл младше были, в рот смотрели…
Веселое дело… Имеем стандартный набор: жена, сделавшая карьеру и на всех парусах плывущая в прекрасную даль, и муж, который хочет кому-то что-то доказать. Не то себе, не то ей. Пока они выясняют отношения, он точно не успокоится. Одно хорошо, она против меня ничего не имеет. Вроде даже довольна, но мне-то как раз с Никитой работать.
— Я могу спросить?
— Ну, если не слишком личное, давай.
— Нет. Это по делу. Прибор этот ваш… Он только в другие миры срабатывает, или по-одному тоже можно прыгать в разные стороны. Я так понял, что это какой-то вариант нуль-транспорта.
— Неправильно понял. Первым делом я нашла старого приятеля Севу. Он обслуживал как раз такие установки у нас, — она криво усмехнулась, — в Полудне.
Не нравится ей название, и в то же время явно просматривается отсутствие желания возвращаться. Может, и не преувеличивает Никита, и не так уж замечательно они там живут? Теперь оказывается, не одна она оттуда смылась, а как минимум двое. Этот самый Сева и та девица, которую Никита обозвал невозвращенкой.
— Не изобретатель, техник, — объясняла между тем Лиза, — но в своем деле прекрасно соображал. Заодно и жизнь мечтал поменять. — Она помолчала и глухо добавила: — Лучше бы я его не знала, жил бы и дальше. А, ладно. Ничего уже не изменить. Так он внимательно ознакомился с прибором. Записи этого умершего профессора расшифровывал. Может, Сева звезд с неба и не хватал, но специалист крепкий был. Разобрался. Раньше мы ничего пронести не могли ни туда, ни оттуда. Если честно, я думаю, к лучшему. Тогда бы Никите в голову не пришло заниматься всей этой деятельностью. Тяжелее на первых порах было бы, но смогли бы. Но это неважно. Просто Сева точно сказал, ничего общего принцип не имеет с нуль-транспортировкой. Очень изящное и неожиданное решение, признанное у нас совершенно ненужным. Там какая-то ошибка в формуле, и вышел такой абсолютно никем не предусмотренный эффект. Не открытие, а самая, настоящая лажа. На неправильных данных построен действующий прибор. Одна неверная по определению функция наложилась на другую, и вышел очень странный результат. И такое бывает. Потом он еще калибровку настроил. Да не знаю я, — пояснила она с досадой, на мой взгляд, — я врач по образованию и ничего в этих делах не соображаю, но теперь возможно с нескольких переходов попадать в уже знакомое место. Еще мы изловчились обнаруживать родственные миры. Есть какие-то общие параметры у разных книг одного писателя. Мы ж раньше наугад тыкали, а теперь в случае критической ситуации выход стандартный в дом, куда тебя Ник отправил. Туда никто не сунется просто так, из посторонних. Чужие по лесу без цели не ходят, и место на отшибе. Очень удачно получилось, а то ведь можно впопыхах залететь в какой апокалипсис. А там бродят мутанты с кровожадными намерениями. Это не шутки. Расплодилось таких книг до безобразия, и ведь читают.
— Но ведь в принципе можно и построить такой нуль-переход?
— Возможно все. Если тебе дать достаточно денег, ты запросто сделаешь вертолет в каменном веке. Ерунда, что нет станков, материалов и никогда этим не занимался. В вашем мире, как и в здешнем, существует всего десяток государств, производящих работоспособные модели, и даже свобода приобрести учебники, чертежи и прототип для повторения не помогает. Лет через триста выточишь напильником при помощи местных неандертальцев, а ему еще и бензин необходим. Тут целая промышленная отрасль нужна, и не одна. Часть материалов просто сейчас еще не производится, не говоря уже об источнике питания. К тому времени, как все это создашь, уже и нуль-транспорт не особо нужен.
— Ясно. Эта идея не проходит. Тогда еще одно. Вы там у себя в Полудне используете что-то вроде подслушки, что невозможно отследить при нашем уровне знаний?
— Если да, то это не в моей компетенции. В свободном доступе таких данных нет. К сожалению, идея уже обсуждалась, и я ничего не узнала. То, что контроль над населением Земли существует, и очень жесткий, я убедилась. Но вот кто этим занимается, выяснить не смогла. Задавать прямые вопросы или связываться с экстремистскими организациями побоялась. Так недолго и к себе внимание привлечь.
— А у вас есть? — с неподдельным изумлением спросил я.
— У нас все есть, — улыбнулась Лиза, — мы не в вате живем, и свободу слова никто не отменял. Просто ты представляешь себе при этом обвешанного оружием мужика с диким взглядом и страстным желанием убить, а у нас это гораздо более цивилизованно. Если серьезная часть населения недовольна каким-то решением, будет обязательно серьезный разбор, вплоть до Всемирного Совета. Игнорировать проблему они не могут. А недовольные всегда начинаются с маленькой группы. Смогли убедить людей в Сети, демонстрациями или общественными выступлениями — молодцы. Нет — их проблема. Да, — кивнула она, — я знаю, как легко самую замечательную идею довести до абсурда и в борьбе с дураками дойти до крайности. Но мы все-таки очень четко обозначаем требования морали. Не закона, а именно как сказано: «Не делай другому того, что не хочешь, чтобы сделали тебе». Так нас воспитывают, — развела она руками, — и так мы себя ведем. Сам хоть головой об стену, если хочешь, твое личное дело, других об стену нельзя. На этом и построено большинство наших развлечений. Риск, иногда запредельный.
Тем не менее подняла я из интереса кое-какие медицинские данные, когда впервые зашел об этом разговор с Ником. Есть у нас кто-то бдящий и следящий. Встречаются направления на лечение, — она замялась, — по исправлению опасного для общества поведения, и дает их некое Управление по проверке психической стабильности. Уклониться нельзя. А вот кто это конкретно и какие права имеет Управление, в свободном доступе информации не имеется. Я ведь имею отношение к медицине, и не на любительском уровне, а попробовала разговорить кое-кого, а в ответ стеклянные глаза. И в специализированной литературе молчок. Мне после этого стало всерьез неуютно, и я почти перестала домой заглядывать. Если критерии нестабильности неизвестны, не являюсь ли я опасным экземпляром. Деятельность наша насквозь подозрительная и соответствующими инстанциями официально не одобренная.
— А здесь замечательно? По улицам бродят оборотни, вампиры, аниматоры, ведьмы?
— Еще и фейри с троллями и самый натуральный дьявол, — серьезно продолжила Лиза. — Он здесь не проживает, но прислать парочку демонов после соответствующего ритуала — запросто. Масса странного. Это в первый момент страшно. Потом осматриваешься и выясняешь, что столкнуться с ними случайно — очень маленькая вероятность. То есть на миллион человек где-то под тысячу нелюдей или их потомков. Конечно, бывают очень неприятные случаи, но не чаще, чем с маньяками, и каждое такое происшествие гремит на всю страну.
На самом деле они чаще всего живут замкнутыми общинами в поселках, где все свои, или семьями, если город большой, и никому до тебя дела нет, и очень редко открыто себя проявляют. Это просто опасно для них самих, а так в Вашингтоне или Чикаго бандиты больше убивают. Правда, — поправилась она, — про их внутренние разборки информация наружу редко выходит, они не любят плохой рекламы, но бывает. Нас совершенно не касается. Как внутренние проблемы во вьетнамской общине в Москве. Пока друг друга грабят или убивают, никому не интересно. Не ходи в тот район, и с тобой ничего не случится. Впрочем, ничего не произойдет, если и наведаешься. Сейчас в Сент-Луисе целый развлекательный квартал специально для туристов вампиры держат. Тоже способ нервы людям пощекотать, а для нежити — заработок.
А вот оборотни вполне себе люди, заразившиеся. Как можно заразиться СПИДом у недобросовестного врача или подцепить экзотическую болезнь при поездке в Африку. Многим делают даже прививки, но это временное решение проблемы, надо регулярно повторять. Передача вируса возможна из организма носителя в организм жертвы при попадании в кровь.
— В смысле укус?
— В том числе и чаще всего. Бывают совсем дикие случаи, когда у тебя во рту зубы шатаются, а ты попил из чужого стаканчика. Нечасто, но возможно. Инфицированные вирусом ликантропии получают очень специфический возбудитель. На самом деле он не один, их несколько десятков таких, просто чаще всего встречается в Европе вервольф, остальные вымерли в незапамятные времена, но среди оборотней бывают очень экзотические виды. Ходят слухи даже про саблезубого тигра, но не доказано.
Вирус отбирает часть ресурсов у клеток пострадавшего и внедряет собственную последовательность цепочки РНК в ДНК больного. Это даже не вирус — ретровирус, что доказано и подчеркивает древность его происхождения и страшную живучесть. Иногда его находят и у животных. Так что играться с волками и разными хищниками очень не рекомендуется, а заболеть можно и при столкновении с обычным животным. Опять же редко, но случается. Несколько случаев зафиксировано уже в двадцатом веке.
Инфицированность означает, что строение клетки изменилось и обратного хода нет. Копируя себя в человеческое ДНК, он одновременно включает часть ДНК предыдущего носителя в нового хозяина. Клетки больного начинают вырабатывать вирусы самостоятельно. Сразу это никак не проявляется, и человек может даже не подозревать о своем несчастье. Луна здесь роли не играет — это чистый фольклор, хотя опять же не доказано. Даже сегодня оборотни не стремятся полностью раскрыться. Можно изучать традиции индейцев с Амазонки, но оборотень про дела стаи болтать не станет. Что-то просачивается, но без конкретных подробностей. Во всяком случае, точно известно, что Луна не главное. Важнее стресс. Человек иногда месяцами не подозревает о своих проблемах, потом срывается из-за семейных проблем или еще по какой причине — куча трупов и шум в газетах.
Еще недавно, а во многих странах и сейчас, подобных типов убивали на месте при обнаружении. Оборотням совершенно не нужны неприятности там, где они живут вполне легально. Очень многие служат в армии, спецслужбах, теперь и в полицию их стали брать. Там их нестандартные умения вполне к месту. А в маленьких городках, вроде нашего, их днем с огнем не найдешь. Если и есть, то все об этом прекрасно знают и помалкивают. В сельской местности приехавший несколько лет назад до сих пор считается чужаком. Двери видел?
Я кивнул. В фильмах всегда удивляли эти хлипкие запоры и большие стеклянные окна даже без нормальной решетки.
— Здесь все друг друга знают и, чтобы стать своим, надо лет пять прожить. Появится кто-то незнакомый, моментально шерифу позвонят. Это тебе не большой город, где соседа по лестничной площадке не знают, как зовут. Ты, кстати, не хочешь оборотнем стать?
Я изумленно посмотрел на нее.
— Это я к тому, что после биоблокады уже не сможешь.
— Вот и хорошо, — пробормотал я, — нет желания выть на Луну и бегать по лесам.
— Не все так просто, — серьезно сказала Лиза. — Есть и плюсы. Я вот на кафедре слушала лекции по противоестественной биологии, так там…
Она замолчала и прислушалась. На первом этаже раздавались голоса. Потом что-то громко бухнуло несколько раз, как будто уронили что-то тяжелое.
— Никита вернулся, — сообщила Лиза, — и вроде один.
По лестнице затопали, дверь отворилась, и Никита уже за спину бросил:
— Да, мама, обязательно, мама, не забуду. — Он плотно закрыл дверь и упал на стул, вздохнув с облегчением. — Познакомились? Вот и хорошо. Есть новости плохая и хорошая. С какой начать?
— С плохой, — ответила Лиза.
— Не нашел Степку. Он куда-то усвистел, и неизвестно, когда вернется. Мать говорит, нашел человеческие следы.
— Мать? — с недоумением переспросил я.
— Так он не один проживает. Там целый поселок. Куча родственников и друзей. Все сплошь одной национальности — якуты. Мы ж не звери какие, переправили. Если им там нравится — пусть живут. Заодно и пушнину добывают, а я здесь продаю. Им много чего надо на первых порах, с пустого места начинают. Вот только они про наши дела не в курсе. Не стоит привлекать.
— Ну, люди там должны быть, — уверенно сказала Лиза. — Пустой мир… Очень странно было бы. И следы всякие странные и раньше попадались. Очередной затерянный мир с динозаврами и одновременно российской природой. Стандартная чушь. А хорошая новость?
— Возле полицейского участка появился наблюдатель. Торчит там с самого утра, бедняга.
— И что здесь хорошего?
— Значит, они про тебя не знают. Уже замечательно. Наверное, думают, что я до сих пор дома сижу и не высовываюсь.
— Еще не хватало, чтобы они меня вычислили.
— Вот только не говори: «Я предупреждала!»
— А что, у вас документы на разные фамилии? — поспешно поинтересовался я. Большое счастье участвовать в семейной ссоре.
— У меня два комплекта, — на глазах успокаиваясь, поведал Никита. — Один — для семейной жизни, другой — на разные непредвиденные случаи. Я, — гордо заявил он, — дважды гражданин США. Морская пехота непременно примчится меня спасать от злобных моджахедов, когда за границей случится беда. Еще и авианосец подгонят обязательно.
— Я вот что подумал, — нерешительно предложил я, — если уж нельзя это все оставить и плюнуть… Мы все не имеем опыта слежки. А кто мешает найти специалиста? Лучше даже не одного, а команду. Выйти снова на контакт с твоим покупателем, устроить скандал и посмотреть, что он будет делать. Не нам, а умельцам. Удовольствие не из дешевых, но пусть этим занимается профессионал. Надо только подумать, как это все объяснить, чтобы сыщик не помчался моментально в полицию.
Лиза вытащила из стола записную книжку, полистала и, сняв телефонную трубку, набрала номер. Я посмотрел на Никиту. Он пожал плечами.
— Алло, — деловым тоном сказала она, — Тимоти? Да, я. Спасибо, все хорошо. И с мужем тоже. Нет, у меня несколько деликатный вопрос. Тут ко мне обратился один человек с очень любопытным предложением. Нет, но на грани. Не настолько я хорошо знакома с вашим Уголовным кодексом. — Она засмеялась. — Ну что вы! Просто не хотелось бы попасть впросак. Вы говорили, есть фирма, которая как раз и занимается проверкой людей. Все. Связи, занятия и доходы. От рождения и до последней любовницы, и это ни в коем случае не должно стать известно на стороне. Тем более, я так понимаю, некоторые частные детективы имеют нехорошую наклонность продавать информацию. Это ведь не за женой следить, а человек имеет очень хорошие связи. Нет. Что вы, никто прямо не угрожал, и жаловаться в полицию бесполезно, но намеки прозвучали. И имена разнообразные. Хотелось бы выяснить, насколько это серьезно. Спасибо, но пока не надо. Ничего противозаконного, уверяю вас, но тайно. Понимаете? Ага. Записываю, — водя ручкой по странице блокнота, подтвердила она. — Серьезные люди? Ага. Нет, звонить не надо. Не хотелось бы, чтобы это всплыло. А расценки? Сколько? — с изумлением переспросила она. — Да, я понимаю. Большое спасибо.
Она положила трубку и посмотрела на меня.
— Имеется контора частного сыска с многозначительным названием «Щит». Розыск и расследования в США, а иногда и по всему миру. Бывшие работники ФБР и полиции. Очень серьезная репутация, умопомрачительные цены и гарантия, что ничего наружу не выйдет. При одном условии. Если вы после получения от них подробной информации никого не замочите, а это проблематично. Начало уже положено, и не слишком приятное. Придется следовать по цепочке и так или иначе что-то там нарушать в законах. В таких случаях нужно идти и заявлять на заказчика, иначе можно лишиться лицензии. И что делать? Может, бросим это дело?
— А они нас забудут? — сердито спросил Никита. — Надо доводить до конца. Хорошо, продавать ничего сейчас не будем, но избавиться от этих назойливых типов и выяснить, кто на Кирилла и на меня натравил, необходимо. Если платить придется — это уже из моего кармана. За просчеты надо отвечать. Ты в любом случае в стороне.
— Нет, — сказал я.
Они оба повернулись в мою сторону.
— Обязательно надо пойти в этот самый «Щит». И тебе, Лиза, и нам. Раз обратилась к этому Тимоти, то он может поинтересоваться результатом из самых лучших побуждений. Значит, нужно создать себе алиби на будущее. Попросить проверить кого-нибудь. Что, у тебя нет необходимости в закупке оборудования? Выяснить, что из себя представляют эти поставщики. Да мало ли, пригодится. А нам надлежит заявиться отдельно, никак не показывая знакомство, и, испугавшись их цен на услуги, с убитым видом попросить порекомендовать кого-то менее дорогого вхожего к оборотням. Не верю, что они не имеют связей в этом мире.
— А точно там были оборотни?
— Клыки я видел, — подтвердил Никита, — но не мешало бы еще пообщаться со следователем на эту тему, что там про убитых известно.
— А не проще позвонить? — с сомнением спросила Лиза.
— Вот это никогда, — резко оборвал ее Никита. — Слишком она завязана в эти дела, и у нас на шее вместо одних моментально будут другие. Еще и в компании с вампирами. Ни к чему лезть в такую шарашку, потом постоянно придется выяснять отношения, а ребята совершенно непредсказуемые. И не та у нас весовая категория, чтобы всерьез с ними сделки заключать, — после продолжительной паузы закончил он.
— Зато миллионы сотнями хочется, — ни к кому не обращаясь, пробурчала Лиза.
— А где мы, собственно, находимся? — поспешно уводя разговор в сторону, спросил я.
— В Санкт-Петербурге, — недоуменно ответила она.
— Где?!!
— Это в штате Миссури, — хохотнув, объяснил Никита. — Обычное такое название. Два часа езды от Сент-Луиса. И не очень далеко, и разные места. Анита, кстати, работает в Сент-Чарльзе. Сплошные святые кругом. К религии здесь относятся очень серьезно. Молитва помогает от нечисти — без балды. Иногда и от нелюди. Ты хоть крещеный?
— Вряд ли. Ничего такого в детстве не помню. Правда, бывало — молился, как рядом свинец летел, но чисто так… абстрактно. «Пронеси, Господи». Ни одной молитвы толком не помню, вспоминаю про Бога, когда гром грянет.
— Ниче, раз столкнешься по полной, моментально уверуешь. Причем не обязательно в Христа. Хоть в Аллаха или Великого Койота. Тут важно, чтобы молитвы искренние были, от души. Ну, еще чтобы тебя при первом знакомстве не съели, — снова хохотнув, добавил он.
— Не морочь ему голову, — с досадой поморщилась Лиза. — Просто посади к компьютеру, пусть прочитает. Надо ввести в курс дела.
— А в бумажном виде нет? Не люблю я глаза ломать.
— Суперсекретная информация, — снова поморщилась она. — Там все десять раз запоролено, компьютер к Интернету не подключен, и даже скачать на диск или распечатать на принтере нельзя. Не дай бог, всплывет, что мы в курсе разных неприличных подробностей и иногда даже будущего. Есть только один серьезный недостаток: все крутится вокруг личных дел небольшой группы жителей Сент-Луиса. Что происходит в мире и стране, практически неизвестно, даже имя президента США не упоминалось ни разу, но вот Никита говорит, что почти ничего не изменилось. Влияние всех этих нелюдей особо не проявляется. Правда, им приписывают мировые заговоры и тайные правительства, но тут уж не поймешь, где правда, а где страхи на пустом месте. Тайные, они на то и тайные, чтобы про них ничего не знать. По мне, так вообще надо было с самого начала поселиться в другом месте. Страна большая, абсолютно ни к чему связываться с людьми, вокруг которых столько всего происходит. Чревато непредсказуемыми последствиями.
— Ну, на тот момент и выбора особого не было, — сказал как отрезал Никита.
— А кстати, — заинтересовался я, — куда попадают в первый раз, есть какие-то общие обстоятельства?
Они переглянулись.
— Хорошие ты вопросы задаешь, — ответил Никита, — новый взгляд на старую историю. Мы о таком не задумывались, но вполне возможно, что в место, описанное в книге. Надо будет потом проверить.
— Она столько раз бывала на кладбищах, — с иронией в голосе добавила Лиза.
— Не понял?
— О! — воскликнул Никита. — Это было страшно волнующе, когда после первого перехода я споткнулся о надгробие и смачно треснулся головой о памятник. Как сейчас помню, там спал вечным сном Ковальски Питер, пусть земля ему будет пухом. Ночь, тишина, и незнакомая птица орет противным голосом. Я не нервный, но неприятно. Перелезли через забор и пошли по дороге. Впервые в новом мире — страшно волнительно. Идешь, как луноход в автономном плавании, без подсказки и прикрытия и берешь пробы окружающего мира всеми органами чувств. Лупаешь глазами, уши шевелятся, ловя звуки, воздух нюхаешь и вообще весь настороже в ожидании опасности. В любой момент готов залечь, спрятаться. Хорошо уже, не в голом виде и пара игрушек заныкана по карманам. Ножик, пистолет. Ну, так, по мелочи. Не тащить же с собой пулемет? Неизвестно, как отреагируют встречные.
— А машину нельзя? Или танк перегнать?
— Не получается, — с сожалением сказал Никита. — Ограничение по весу. Посадочная площадка — окружность два метра в диаметре, и масса — не больше тонны. Все, что превышает параметры, не переносится. Сколько ни включай, остается на той стороне.
Они шли, не торопясь, вдоль безлюдной бетонной двухполосной дороги без разделительной полосы. Никаких перекрестков и светофоров. Фонарей тоже не было. Очень скоро обнаружился указатель с ничего не говорящим названием города и ограничением скорости в пятьдесят пять миль в час. Никита напрягся и сообразил, что это приблизительно соответствует девяноста километрам. Буквы были латинские, и это тоже нехорошо пахло. Если местные жители объясняются по-английски, придется плюнуть и удалиться. Слишком много сложностей.
Изредка мимо проносились машины, светя фарами и уносясь вдаль. Ночь была тиха и лирична. Над ними ярко светила луна, трещали под ногами потревоженные насекомые. Ветерок был теплый, и хотелось идти куда-то бесцельно, в обнимку. Впереди — неизвестность, а пока они просто гуляют. Нормальные такие туристы с небольшими рюкзаками за спиной.
С каждым разом они приобретали все больше полезного опыта и сейчас вполне могли просуществовать несколько дней, не общаясь с людьми. Полезно для начала понаблюдать за поведением окружающих, а не лезть в душу с расспросами. Тем более еще неизвестно, какие деньги в этом мире в ходу. Минимальный набор для стоянки под открытым небом — еда, вода, посуда, одежда, оружие. После неприятного происшествия с ненормальным эльфом Никита и слушать не хотел, чтобы отправиться в очередной мир с голыми руками. Не настоял бы тогда, долго бы его ждали, гадая, что случилось. Лучше иметь в кармане пистолет, чем не иметь. Безопаснее. А если здесь серьезно шмонают, всегда можно выкинуть.
Завизжали тормоза, и возле них резко остановился задрипанный рыдван. Маленький грузовичок был весь в следах ударов, покрытый ржавчиной. Из кабины высунулся мордатый парень в расстегнутой клетчатой рубахе, так что прекрасно было видно множество красочных татуировок, и весело спросил:
— Подвезти?
Сказано было на русском.
— Он пьян, — тихо сказала Лиза.
— Зато можно поболтать, — так же приглушенно возразил Никита. — Нам информация нужна? — И уже громко: — Спасибо, конечно!
Они залезли внутрь, кинули рюкзаки назад, и грузовичок с места в карьер рванул вперед на дикой скорости. Ограничения для водителя явно были не писаны. Кабина выглядела ничуть не лучше, чем автомобиль снаружи. Ремни безопасности отсутствовали, сиденье было продавлено так, что пружины впивались в задницу. Под ногами перекатывались пустые пивные банки, пепельница была забита окурками, и все кругом покрывала липкая грязь. Последний раз машину мыли явно на заводе. Люди, страстно желающие угнать старый грузовичок, непременно прошли бы мимо из чувства брезгливости.
— Я Джек, — сообщил хозяин транспортного средства.
— Я Ник, а она Лиза.
— Еду вот домой, — не слушая, продолжил Джек. — Приятель женился. Девчонка-то ничего, буфера во! — бросая руль и показывая руками, громогласно объяснил он. — Жопа во, — разводя руки еще шире, — но сте-э-эрва. Городок у нас маленький, все про всех прекрасно знают, а она училась на класс младше. Прекрасно помню ее с тех пор. Он у нее будет ходить по струнке. В бар не пойди, с друзьями не встречайся. Домой поздно не заявляйся. Нет, мне такого счастья не надо. Я лучше похолостякую. Или похолостякствую? В общем, буду жить один. И тебе советую, не в обиду будь сказано девушке. Молодым надо жить весело и не грузиться детьми, пеленками и тещами. — Он жизнерадостно заржал.
— А кем работаешь?
— Дома строю. Вот этими самыми руками, — опять бросая руль и показывая мозолистые ладони, сказал он. — Уже не рабочий. Бригадир. Все еще впереди. И фирма будет собственная, и буду ходить указывать и поплевывать. Мне Фред так говорит: «Без тебя все бы остановилось!» Даже предлагал в долю войти. Одна беда — не прочь на дочке своей женить. А мне это не надо! Нет!!! Лучше уж в путешествие отправиться. Как вы. Мир посмотреть. А вы давно идете?
— Нет, не очень.
— А откуда?
— Да с кладбища, — ляпнул Никита.
Джек резко ударил по тормозам, так что машину занесло и Никита чуть не выбил лобовое стекло головой. Приложился знатно, хотя среагировать успел, но больше старался уберечь Лизу. Когда сел нормально, в лицо уже смотрел револьвер чудовищных размеров, и напрягшийся палец недвусмысленно свидетельствовал о том, что Джек готов выстрелить.
— Ты чего? — с недоумением спросила Лиза.
— Выматывайтесь, — резко бросил он. — Быстро!
— Уходим, — выталкивая девушку, скомандовал Никита. — Рюкзаки хоть отдай, — попросил он, уже выпрыгнув на бетон.
Джек, продолжая одной рукой сжимать револьвер, выкинул оба рюкзака и, не закрыв дверь, сорвался с места, грубо выругавшись на прощание.
— И что это было? — грустно спросил Никита. — Ты заметила, он даже протрезвел?
— Кладбище, — задумчиво произнесли Лиза. — Он отреагировал на это слово. Испугался, и очень сильно. Что-то здесь не так.
— Он принял вас за зомби? — с удивлением переспросил я.
— А может, за некромантов, — возразила Лиза. — Кто еще ночью по кладбищу шляется? Многие боятся, и правильно делают. Не все аниматоры безобидны.
Никита хмыкнул:
— Да уж. Ангелы с белыми крыльями.
— Но мы-то тогда не знали про эти дела! Первый контакт — он самый… не то что опасный, но непредсказуемый. Нельзя же спросить: а что у вас не так? Приходится доходить своим умом. А про автора этого мы и не подозревали раньше… Ладно. Будем считать, договорились. Попробуйте для начала заглянуть в «Щит» и выяснить, что к чему. А сейчас, — выделила она голосом, — ты идешь к сыну, он скоро забудет, как отец выглядит. А ты, — уже мне, доставая из стола какие-то ампулы и шприц, — снимаешь рубашку. Лучше в вену.
— Это что? — подозрительно поинтересовался я.
— Сыворотка. Или передумал и биоблокада не нужна? — ухмыльнулась Лиза.
— Нет, — твердо заявил я. — Мучай. Желаю быть суперменом. — И начал расстегивать пуговицы.
