Глава девятнадцатая

Предрассветные сумерки взорвала фраза: «Мне нужен некромант», которую произнесла моя тяга к знаниям, нетерпеливо выстукивая «Чижика-пыжика» на груди лежащего рядом со мной правителя дроу. Мы стали любовниками через день после нашей эпохальной встречи, и никаких душевных переживаний по этому поводу я не испытываю. Завистниц спешу обрадовать: как любовник, лично на мой вкус, он оказался никакой. Слишком резок и временами грубоват, а в придачу ко всему законченный халявщик и эгоист. Но со мной такие варианты уже давно не проскакивают. Еще в первый раз, скинув его с себя, я сообщила, глядя в его разъяренные глаза, что ситуация как в анекдоте: «Ты кончила? Нет? Ну тогда ты тут кончай, а я пойду покурю» — не проканает. Вот с тех самых пор он старается изо всех сил сделать мне приятное. До высот эротического мастерства ему еще далеко, да и глупо через пару дней ожидать этого от того, кто всю жизнь привык только получать нежности и ласки. Но, как говорится, и не таких учили, что грудь — это не граната и не надо ее стискивать и стараться от нее оторвать чеку. Ханжам и моралисткам на их вопросы: «Боже, как можно лечь с мужчиной в постель практически после первой встречи? Как, как ты могла?!» — отвечаю: легко. Одевшись как ходячая виагра, я прекрасно отдавала себе отчет, какую цель этим преследую, — не невинная девочка чай. Хотела бы светской болтовни ни о чем, тогда б оделась как монашка. Правда, в этом случае беседа у нас сложилась бы исключительно на благопристойные темы о погоде, природе и о ценах на картошку. Как говаривала наша соседка по даче, разбитная тетка лет пятидесяти, когда вдруг к ней зачастил мужичонка из соседней деревни, а с участка стало доноситься постукивание молоточка и вместо проржавевшей сетки вдруг возникло добротное ограждение, «мне мохнатки не жалко, зато заборчик стоит!».

В этой ее незатейливой фразе таится один из основных жизненных принципов: за все в этой жизни надо платить. И я полностью с ним согласна. Не пели бы финансы романсы, заплатила бы наличностью. А коли ее нет, плачу как могу. Подумаешь, изображу африканскую страсть с царапаньем спины, выгибанием тела, громкими стонами и сымитирую бурный оргазм. Первый раз, что ли? Зато мои постельные спектакли весьма недурно оплачиваются путем воплощения всех наших идей по зарабатыванию денег. Да и сколько раз мне, как и множеству женщин, приходилось играть и терпеть в глупой надежде на какую-то отдачу, а в результате получалось, что выпрыгивали из шкуры за банальное: «Пока, не скучай. Я тебе как-нибудь позвоню, детка».

Проституткой я себя совершено не считаю, и в этом меня полностью поддерживает мой верный Сосискин, называя наши отношения с дроу «взаимовыгодным сотрудничеством на постельных началах». Правитель получал мое тело, я через его связи, знания и бравых ребят — деньги, а лично от него — милые девичьему сердечку золотые побрякушечки с приличными камешками и поддержание фигуры в отличной форме от регулярной гимнастики в койке. Если кто знает другой способ, как выжить женщине, когда срочно нужны деньги и на кону стоит ее жизнь, подскажите мне его, пожалуйста. Только предупреждаю сразу: мытье туалетов не предлагать, на зарплату уборщицы сортиров оплатить услуги дракона не получится.

Кстати, мой пес сейчас окучивает любимую болонку местного премьер-министра. Если честно, назвать это вечно трясущееся существо болонкой у меня язык не поворачивается. Что-то напоминающее хомяка в колтунах свалявшейся шерсти, на паучьих лапках, с одним клыком в пасти, явно оставленным для зубной боли, да еще с двумя хвостами, один из которых длинный, как у крысы, а второй, овечий, куцый, — вызывает у меня законное чувство гадливости. Но на мои вопли: «На кой энтерит тебе эта тупиковая ветвь эволюции?» — пес обычно отвечает, что через нее доберется до ее хозяина и наконец-то развернется во всю мощь. А на резонный, с моей точки зрения, вопрос о том, как они общаются, вроде как те звуки, которые она выкашливает из себя вмести с мокротой, мало напоминают лай, он возмущенно отбрехивается: мол, язык хвостов и обнюхивания еще никто не отменял. Подозреваю, безбожно врет ловелас короткопопенький, никакой премьер ему не нужен, он и так развернулся, как саранча на колхозном поле. Его просто в очередной раз, как всех мужиков, потянуло на экзотику. Так что не исключаю, что через какое-то время в Столице появятся двухвостые таксы на кривых тонюсеньках ходульках.

Надо признаться, мы с Сосискиным не просто развернулись, а реально перекраивали местный мир под свой привычный. Если моей епархией стали мода, красота и увеселительные заведения, то в сферу интересов пса вошли торговля и все финансовые махинации. Сначала золото потекло к нам тоненьким ручейком, который плавно превратился в полноводную реку. Не только в Столице, но и практически во всей империи не осталось ни одной конторы, которая не отстегивала бы нам процент и не начала бы вести дела как это принято в России. Единственное, куда пока не дотянулись наши щупальца, это был государственный сектор, туда мы не хотели соваться по одной причине, его попросту практически не было. Для Сосискина до сих пор оставалось загадкой, на какие шиши живет император, и его душу волновал вопрос, как запустить лапу в государственную казну. Пес осунулся от переживаний, стал нервным и начал отказываться от колбасы. Его невроз стал передаваться мне, поэтому, чтобы как-то вернуть ему аппетит, я посоветовала строить казенные заводы и предложила начать с обрушения монополии эльфов на производство самогона. Идея захватила его, и он стал носиться с ней как Ленин с революцией, но при этом не терял головы, давая себе отчет, что для такого размаха нужна санкция императора, а мы пока еще не торопились предстать пред его светлые очи.

Еще в самом начале его бурной деятельности правитель приставил к нему помощника, которого я тут же прозвала Попандопулой, и вот теперь на пару с ним пес терроризирует всех местных торгашей и прочих воротил бизнеса и втягивает их в свои аферы. Последняя реализованная идея Сосискина — это создание банка. Он подписал под это дело правителя, хозяев подлунных городов, главу эльфов, старосту всех троллей, еще каких-то местных олигархов, и вот уже месяц в Столице работает Первый Имперский банк. Вместо банковских карт мой предприимчивый пес снабдил клиентов чековыми книжками, подпись на которых заменял оттиск личного перстня клиента. Оттиск невозможно было подделать — вместо имени владельца он отпечатывал: «Поставлен под угрозой для жизни», а после смерти клиента перстень вообще переставал работать. К разработке таких идентификаторов личности и базы данных клиентов банка пройдоха привлек темных колдунов-нелегалов, здорово сэкономив при этом на оплате их услуг.

Народ по достоинству оценил возможность не таскать с собой тяжеленные кошельки, рискуя ежеминутно с ними расстаться при помощи проворных рук карманников и прочих преступных элементов, и вскоре на центральной площади Столицы невозможно было протолкаться от желающих сдать наличку и получить заветную книжечку. Про вклады под проценты, кредиты, ипотеку и прочие банковские способы закабаления народа уж умолчу, о них и без того все знают.

Я же стала светской львицей, иконой стиля и гуру по уходу за собой. То, что надевала я сегодня, завтра красовалось на доброй половине горожанок. Бедные и богатые местные женщины, веками маявшиеся головной болью — кто от кос, кто от громоздких причесок; задыхавшиеся — как в простом платье, так и в корсетах, поверх которых они носили многопудовые одеяния; поголовно комплексовавшие от перхоти и нездорового цвета лица, — с писком отдались в руки любовно взращенных мной визажистов и с головой окунулись в мир косметологических процедур.

Мужское население незамедлительно взвыло, глядя на то, как жены не дрогнувшей рукой достают их заначки и относят в магазин или парикмахерскую. Они не понимали, почему их благоверные вдруг резко принялись менять наряды каждый день и делать по утрам прически. Этот факт никак не мог уложиться в их головах, ну ладно бы ларды, но их-то в доску домашние клуши куда лезут? Мужичье, заручившись поддержкой еще не охваченных мной кабатчиков, попыталось бунтовать. Но я давно предвидела эту ситуацию и быстро наняла несколько местных альфонсов и продажных девок. Привела их в божеских вид и выпустила на вечерний моцион по центру Столицы. Сама я шла под ручку с нарядной Тиланой и громко восхищалась внешним видом облагороженных представителей низших слоев. Заодно презрительно комментировала внешний вид проходящих мимо граждан с нечесаными головами и в старомодной одежде, направлявшихся в дешевые забегаловки. На следующий день подведомственные мне лавки готового платья и ателье уже штурмовали женихи, мужья и отцы, после чего они галопом неслись придавать своим косматым шевелюрам приличный вид, а вечером под ручку со своими ультрамодными дамами они уже направляли свои стопы в приличные заведения.

Если жалкая горстка престарелых благородных лард все еще предпочитала одеваться в вычурные наряды от именитых гномок, то все остальные по достоинству оценили простоту и изящество легких маечек, брючек и прочих тряпочек от Коко. Молодежь вообще почитала ее, светлых волшебниц и травниц за богинь, после того как они с моей легкой руки ввели моду на мини-юбки и научили, как с помощью прически и косметики превращаться из Кать Пушкаревых в Петицию Каста. Как-то на улице ко мне подошла гномка, представилась лардой Бондой и с места в карьер предложила стать ее клиенткой с пятидесятипроцентной скидкой. Но я мило отказалась, не преминув рассказать о своем визите в ее Дом моды, где трудятся такие замечательные продавцы. Мне очень понравилось выражение ее лица, прям как у нашего известного режиссера, когда на очень престижном фестивале его прокатили вместе со снятым им «шедевром». Мое пострадавшее эго было полностью отомщено, и, по причине хорошего настроения, я даже не стала говорить ей о том, что вся моя одежда берется напрокат и на следующий день продается в магазинах, так что высший свет империи в буквальном смысле ходит в моих обносках, а я не трачу ни медяшки.

Еще я наконец дорвалась до возможности ежедневно менять свой имидж и до качественной натуральной косметики. В Москве по причине хронического безденежья мне приходилось делать новую прическу раз в месяц и посещать косметолога только перед Восьмым марта и Новым годом. Теперь же были деньги и натуральные средства для лица и тела. От масок, притираний, обертываний, массажей и прочего я помолодела, как Маргарита после крема Азазелло. Исчезли морщинки, шрамы, пропали синюшного цвета мешки под глазами от хронической усталости офисного работника, татушки засияли еще ярче, кожа стала ровной и бархатистой, а ногти и без всякого акрила приобрели красивую форму и железную твердость. Единственное, от чего мне не удалось избавиться, так это от проблемы всех женщин начиная с восемнадцатилетнего возраста — целлюлита. Эта зараза не поддавалась ни косметологическим, ни магическим воздействиям.

Глядя на мое преображение, Сосискин тут же организовал небольшой цех, в котором производились чудодейственные препараты. Продавались они в небольшом магазинчике прям при нем. Вместо радости от денежных поступлений с продаж, этот сквалыга тут же начал сокрушаться, что снадобья нельзя экспортировать в наш мир. На свою беду, я смехом предложила ему посоветоваться с Эдиком на тему экспорта и импорта между мирами.

Если бы я знала, к чему это приведет, то сто раз подумала бы: «А не вырвать ли мне собственный язык?» Когда через пару дней непрерывных переговоров обалдевший Эдик сообщил, что раньше никто никогда не додумывался до чего-то подобного и теперь Совет демиургов срочно строчит свод законов, регулирующих товарообмен между мирами, пес в буквальном смысле сорвался с цепи. Идея с самогоноварением на государственных винокурнях была окончательно выкинута из головы, и теперь он разрывался между стрижкой купонов на Лабуде и коммерческими операциями в принадлежащих нам с ним мирах. На наши абстрактные счета в непонятно каких банках, в черт знает каких измерениях хлынул поток денег, да таких, что, не обнуляя самого захудалого счета, я могла купить Лабуду и все остальные миры Ника, Абраши и Димона. Из богатых мы стремительно превращались в самых богатых жителей подведомственных Совету демиургов миров.

Правда, это нам сейчас мало помогало, потому как пользоваться теми денежками мы все еще не могли, только уже не по причине чьих-то запретов, а из-за Сосискина. Каждую копейку он пускал тут же в дело, проще было голыми руками вырвать у крокодила без наркоза зубы, чем вытрясти у этого жлоба хоть медный грош. Один раз я попросила у него дать мне денег на реализацию одного моего проекта, так вместо ничтожной суммы в размере двадцати пяти тысяч золотых он мне предложил взять в его банке кредит под двести процентов годовых. Денег больше у него я не клянчила, выкрутилась сама, продав одну из подаренных побрякушек. В общем, проект пошел в массы на ура, чему Сосискин был рад больше меня и не переставал говорить:

— Вот дал бы я тебе тогда эти деньги, ты бы их профукала, а так становишься деловой женщиной.

В этой суете, связанной с набиванием мошны, совершенно забылись тринадцать покушений на меня и пятьдесят четыре на Сосискина. Причем все они были совершены не темными силами, а исключительно жителями Светлой империи. На память об этом нам достались личные телохранители из дроу для защиты от убийц и светлые волшебники для отражения магических атак. Как оказалось, за приличные деньги светленькие чистоплюи очень быстро забывают все свои принципы. И лихо освежают в памяти сведения о ядах и противоядиях, посещают закрытые фонды библиотек, где хранятся книги с описанием ритуалов по наведению порчи, а также моментально не только нейтрализуют темные заклинания, направленные на клиента, но и перенаправляют их на убийц и совсем не расстраиваются, узнав о смерти покушавшегося на нас гражданина.

Попутно мы наладили отношения с Драконом, здраво рассудив, что с таким разобиженным товарищем не с руки идти в бой. Теперь мы стали поставлять ему завтраки, обеды и ужины. Дракон молится на нас, совершенно не подозревая, что вся эта пропасть еды достается нам совершено бесплатно в виде остатков с барских столов из принадлежащих нам ресторанов.

В общем, все вроде бы идет по плану, нас с моим верным стяжателем все устраивает, через два дня мы улетаем к Темному, но меня начал беспокоить любовник. Вчера я поймала его бешеный взгляд, которой он в образе правителя кинул на одного столичного хлыща, кружившего меня в танце, и поняла, что он ревнует. Открытие стало для меня неприятным сюрпризом. Уж от кого-кого, а от него я точно не ожидала всплеска чувств, и в дальнейшем это могло привести к совершенно ненужным осложнениям. Эх, а как хорошо все начиналось…

Через три дня после нашего знакомства правитель дал в мою честь бал, на котором он представил меня дочерью своего давнего друга, трагически погибшего от налета вурдалаков, в котором я лишилась своего магического дара, всей родни и средств к существованию. На этом же мероприятии мою персону объявили приемной дочерью правителя без права наследования, но с привилегией ношения знака Дома. Мое тщеславие было запереживало, что меня заставят тут же обрядиться в паранджу и спрятать свою красоту под эту марлю, но правитель успокоил, сказав, что я не дроу и для меня это не обязательно. Но через неделю, выслушав мои предложения по склонению к сотрудничеству довольно несговорчивых личностей, а также увидев, как мои идеи приносят полновесное золото, статус приемной дочери плавно перетек в статус наследницы. И если те дроу, кто не был посвящен в тайну правителя, связанную со второй стороной его жизни, роптали, то другие, кто вместе с ним занимался рэкетом и прочими криминальными делами, признали меня единогласно.

Так что теперь ко мне обращаются не «ларда Дариа», а «ларда Наследница». Сосискин, когда это слышит, всегда ржет и говорит, что я обрастаю кличками, как заправская воровка. Все ничего, только моя жизнь, как и жизнь дроу, разделилась на две части, и мне приходится прилагать титанические усилия переходя от одной роли к другой. То я Наследница и совершаю визиты вежливости к людям, вхожим в верха, щебечу с курицами из бомонда про моду и пользу втирания в голову настойки из местного репейника, протираю подошвы туфель на балах, на которых меня неизменно сопровождает правитель. То, как браток из лихих 90-х, говорю по понятиям с обывателями, уча их делиться нажитыми средствами и вести дела на новый лад. Благодаря всей этой движухе я теперь получила отличное представление о реальном положении дел в империи. Применительно к сложившейся тут ситуации можно было смело говорить о надвигающейся революции.

Отец нынешнего императора вел непрекращающуюся полупартизанскую войну с Темным лордом и в результате этого опустошил всю казну и положил в боях половину взрослого населения. Из-за войны и отсутствия трудоспособного населения империя практически оказалась на грани разорения, в народе началось брожение, и все громче стали озвучиваться крамольные мысли: «А может, лучше сдаться на милость Темного?» Нынешний император изо всех сил пытается исправить ситуацию. Но он не учился в российских вузах и не слушал обязательные практически для всех наших студентов лекции по экономическим наукам, да и императоров, впрочем, как и большинство наших царей и королей прошлого, учат только воевать, принимать парады и галантно укладывать в койку очередную фаворитку, а не зарабатывать деньги. Хотя применительно к себе и своим знакомым я до сих пор интересуюсь, на кой ляд филологам или юристам зубрить основы экономической теории и знать высшую математику? Этим знаниям в Москве потомственным голодранцам применения не найти. Если у тебя нет связей и денег, то можешь порвать себе задницу на британский флаг, но кроме неприятностей с налоговой ничего не заработаешь. Даже тут, где у нас с псом были деньги, связи и незашторенный взгляд, все эти теоретические выкладки совершенно не работали. Я и без знания формулы «товар — деньги — товар» каждый день, проходя по улицам Столицы, видела, на чем можно заработать, и, не отходя от кассы, если можно так выразиться, ставила доильный аппарат. Несколько идей мы с Сосискиным придержали на случай встречи с императором: сами понимаете, являться к венценосцу без подарка вроде как неприлично, а что, как не ценный совет, можно преподнести владельцу целой империи?

И вот же приспичило правителю в меня влюбиться, а? Ну кто просил, спрашивается? Еще в самом начале нашего романа я честно предупредила его, что в любой момент могу исчезнуть, бизнес бизнесом, но терки с Темным еще никто не отменял, да и дома меня ждут не только папка с мамкой, но также суровый начальник и неотредактированная нетленка про Марию. Он согласился, что война с Темным лордом священна и деланно посетовал, что не может принять в ней участие Мол, правитель дроу всегда должен быть со своим народом, а хозяин не может оставить паству пастись на вольных хлебах без надзора. Сосискин на всякий пожарный надиктовал Попандопуле рекомендации по ведению дел и содрал с правителя клятву позаботиться обо всех наших начинаниях. И тут на тебе! У него проснулись чуйства, до которых мне, как депутату до нужд его электората.

А вообще, что Бога гневить, мне с правителем очень даже повезло. Ну какой еще мужик, услышав, что его даме приспичило пообщаться с некромантом, не стал бы задавать вопросы: «Ты сошла с ума?!» или «Ты с какого дуба рухнула?!», а этот только еще больше побелел, дернул кадыком и, почти не заикаясь, уточнил, когда он мне нужен.

— Вчера, — ласково пропела я и, кошкой выгибаясь на постели, мурлыкнула: — Милый, мне нужен настоящий профессионал, а не отошедший от дел дилетант.

Услышав это, он молча встал и начал быстро одеваться. Ну не лапочка? Скажи я кому-то из своих любовников, что желаю познакомиться с патологоанатомом-некрофилом, который в свободное от работы время еще и мастерит Франкенштейнов, так меня точно приняли бы за душевнобольную. Одна половина из них тут же кинулась бы искать среди знакомых связи в психиатрических лечебницах, а вторая — сменила бы номера телефонов и начала бы страстно молиться, чтобы я со своей любознательностью их больше не беспокоила. Я даже не исключаю, что какой-нибудь яйценосец, заполучивший импотенцию на психологической почве, услышав от меня фразу: «Ну что, из еды ты, как всегда, приволок на ужин свой член?», незамедлительно кинулся бы на меня стучать в правоохранительные органы, что, дескать, нашел кровавую маньячку, орудующую в Битцевском лесопарке. Короче, не поняли бы меня и мою мятущуюся в поисках знаний душу наши отечественные мужики. А этот вон как засуетился. Чувствую, расшибется, как сопля об асфальт, но к вечеру ко мне на аудиенцию доставят самого лучшего некроманта, даже если его придется выковыривать из императорской тюрьмы или похищать из-под носа у Темного.

Чмокнув дроу на прощанье в щечку, я удовлетворенно откинулась на подушки. И от присутствия на церемонии поднятия утреннего флага себя избавила, и мужика к делу приставила. Ведь он, когда без дела, мается, у него и в голове начинают роиться глупые мысли типа: «Как это я свою женщину одну собираюсь отпустить к какому-то мерзавцу в гости, уж не пахнет ли там изменой лютой?» Такие мысли в его голове нужны, как неграм в Африке валенки, так что пусть лучше некроманта добывает, чем мне глаза мозолит.

До вечера день прошел как обычно. Я проснулась, полаялась с Сосискиным из-за какой-то ерунды, а потом отправилась в салон красоты. Моя экстравагантность давно подбивала меня узнать, у кого хватит духу повторить один мой подвиг. Сегодня я сдалась на ее призывы, оставила на голове полсантиметра волос, и на их остатках мне выбрили знак пацифистов. После этого я посетила открытие нового магазина Коко, где буквально вырвала у какой-то толстухи полупрозрачное платьишко. Надеюсь, моя фраза: «Мадам, чтобы задрапировать ваши жировые накопления, требуется занавес из Большого театра!» — заставит ее перестать жрать двадцать четыре часа в сутки.

Потом я пообедала у Тиланы в обществе приехавшей к ней с мужем из какого-то городишки старшей дочери и кучи подружек Мелкой. Глядя на девчушек, одетых в короткие разноцветные брючки и нарядные рубашки с всякими вышитыми зверюшками и веселенькими надписями, позвякивающих кучей фенечек и хвалящихся своими победами над мальчишками, я ощутила себя крестной-феей. Ей-богу, не вру, так расчувствовалась, что почти прослезилась от умиления. Если бы не знала, что тушь у меня не водостойкая, точно пустила бы слезу. От старшей дочери я узнала: бурлит провинция, шипит, как сало на сковородке, что Столица сошла с ума, но при этом моментально перенимает все нововведения.

После обеда я совершила еще пару визитов, проверила, как идут дела в нескольких заведениях, навестила Дракона и в этот момент смотрела на входящего в двери труповеда. За час до его прихода Попандопула сообщил нам, что некромант найден, и не просто некромант, а самый сильный в Темной империи, сбежавший на светлую сторону пару лет назад из-за нежелания служить на передовой, а в настоящее время он преподает в академии темные дисциплины и подрабатывает в школе, где обучают ведьмаков.

Как он только вошел, я сразу поняла, что мы сработаемся. Высокий, подтянутый молодой мужчина, с модной на этой неделе стрижкой, холеными руками, приятно пахнущий парфюмом, одетый в летний костюм, который я буквально пару часов назад видела в витрине магазина, и с выражением вселенской скуки на лице. Такие вот мужчинки с мордами классических жигало обожают разбивать женские сердца и прожигать жизнь по кабакам да за карточными столами. А на все это требуются средства, и, насколько я знаю, немалые.

Но было одно «но». Несмотря на полусутенерский образ, дураком некромант не был, и взгляд, который он кинул на меня, был не раздевающий, а оценивающий. Такими награждают противника, а не женщину, которую хочешь заполучить на ночь. Мои выводы подтвердил Сосискин, который тут же поделился со мной своей осведомленностью:

— А костюмчик-то куплен на мои денежки:, два дня назад этот перец брал в банке кредит на личные нужды, и еще он должен половине хозяев лавок.

Я недоверчиво взглянула на пса: чтобы он ненадежному клиенту дал хоть медяшку? Он верно понял мой взгляд и торопливо добавил:

— Я ему не дал бы в долг, если б не знал, что он за половину этой суммы поднимает покойников, когда наследнички хотят узнать, куда родитель спрятал горшок с монетами. И взять его за одно место власти не могут — слишком умен, не оставляет никаких следов.

Пока он все это шипел, некромант подошел и, целуя протянутую мной руку, слегка грассируя, сказал:

— Ларда Наследница, позвольте представиться: Сардет корн Марторсен. Чем могу быть вам полезен?

— Кот Матроскин, — тут же прокомментировал Сосискин, но я шикнула на него, мысленно согласившись с метким попаданием насчет имени.

— Прошу вас, присаживайтесь, — кивнула я в сторону кресла и, дождавшись когда он устроит там свои конечности, слегка поигрывая веером (кто бы только знал, как тяжело изящно махать этим веником из перьев), отбросила все церемонии. — Я пригласила вас для того, чтобы вы посвятили меня в те тайны своей профессии, о которых вы не читаете лекции ведьмакам и студентам. — Закончив фразу, я плюхнулась в соседнее кресло и стала наслаждаться произведенным эффектом.

Дав ему время задвинуть челюсть назад, я поинтересовалась:

— А что вас так удивляет в моей просьбе?

Матроскин взял себя в руки и, натужно рассмеявшись, решил перевести разговор на мою персону.

— В Столице много говорят про ларду Наследницу, но я даже не подозревал, что вас заинтересует некромантия.

Я сделала вид, что купилась, и охотно включилась в игру «ой, да что вы говорите». Я кокетливо стрельнула глазками и поинтересовалась, что же такого говорят обо мне.

— Говорят, что вы любовница правителя дроу и вы настолько его влюбили в себя, что он даже подарил вам дракона, — взвешивая каждое слово, осторожно начал Матроскин.

Не успела я открыть рот, как меня опередил ржущий Сосискин.

— Да правителю тысяча лет в обед, в его возрасте молодые тела в кровати только в качестве грелок для профилактики радикулита используют. — А потом, почесав лапой ухо, выдал: — Драконы не продаются, но даже если бы и продавались, то такие подарки можно только врагам делать. Эту тварюгу проще убить, чем прокормить.

Дальше наш диалог-допрос строился следующим образом:

— Вы внебрачная дочь правителя?

— Я блондинка с красными глазами?

— Вы были старухой и отдали свой дар колдунье в обмен на вечную молодость?

— А что, такой бартер возможен?

— Теоретически да.

— Что вы говорите, а я-то, дурочка, еще в детстве у темного колдуна его на конфетку променяла.

— Этот зверь — ваш сын?

— Как вы думаете, кто же тогда его отец? И что, тут за скотоложество не наказывают?

— Как вам удается без последствий избавляться от своих соперниц?

— Ой, я вас умоляю, они буквально сами умирают от зависти.

И все в таком ключе. Чем больше он задавал вопросов, тем больше я строила из себя дурочку. Наконец Матроскин иссяк и, сердито сопя, выдавил:

— Прекратите, ларда Наследница, вам не идет строить из себя пустышку. Практически все знают, что вы правая рука хозяина подлунной Столицы. Поэтому хочу знать, почему я должен рисковать своим положением и посвящать вас в профессиональные секреты.

Я скинула с себя маску великосветской кокотки и жестко отрезала:

— Тогда и вы не стройте из себя скучающего от женского внимания пай-мальчика, мне тоже известен ваш основной вид заработка, так что не задавайте дурацких вопросов, а назовите свою цену.

Сосискин тут же припугнул:

— И помните, что не надо зарываться, а то я могу потребовать досрочного погашения кредита.

Некромант вмиг поскучнел. Видимо, родственнички усопших не стояли в очереди к нему на прием, а про бульдожью хватку Сосискина в народе давно ходили легенды. Он не стал выделываться, назвал вполне приемлемую, с нашей точки зрения, сумму в тысячу золотых и дальше рассказал мне все, что меня интересовало.

Перво-наперво я узнала о причинах заторможенности напавших на нас умертвий и мертвяков. Оказывается, их не поднимают из уютных могилок, не утаскивают с поля боя, не рыщут по дорогам в поисках жертв разбойников, а выращивают исключительно из оборотней, перевертышей, русалок и прочих нелюдей, включая единорогов и малюток фей, поставляемых в живом виде в лаборатории некромантов. И процесс выращивания напоминает развитие бабочки. Самки откладывают яйцо в чьем-то теле, дальше гусеница, потом куколка, а уж потом собственно сама гадость. Вот так появляется умертвие, а мертвяком становится тот, кто кормил своей плотью и кровью эту пиявку. Только вылупившихся тухляков погружали в сон, и разбудить их мог некромант с помощью специального заклятия или пролитой крови. Так было заведено испокон веков, пока в голову одного из предков нынешнего Темного лорда не пришла идея использовать их как бомбы замедленного действия. Теперь эти глубоко законсервированные арсеналы из нечисти начали появляться по всей территории империи.

— Простите, но когда мы ехали в Столицу, возле нас не было посторонних людей, и кровь никто не проливал, — передергиваясь от отвращения, потребовала я уточнений.

— Вы в этом уверены, ларда Наследница? — требовательно спросил Матроскин. — Достаточно одной случайно оброненной капли крови — и вся захоронка поднимется.

Услышав это, Сосискин посмотрел на меня и начал напевать: «След кровавый стелется по сырой траве». До меня сразу дошло, что он имел в виду, и я стала вспоминать, сколько раз в тот день бегала в кусты по малой нужде. Выходило, что очень часто: день был жаркий, воды я пила много, и в карете меня здорово растрясало. Матроскин тоже догадался, о чем поет этот курский соловей, и, слегка усмехаясь, просветил:

— Даже такой разбавленной крови вполне достаточно, чтобы заставить проснуться несколько десятков спящих тварей.

Мне резко поплохело. Получается, все женщины — потенциальные шахидки. Стоит отлучиться в такие дни «посмотреть на цветочки», как можешь выступить в качестве детонатора. Тему надо было менять, уж очень не хотелось ощущать себя бомбой замедленного действия, и я решила узнать про зомби: откуда они берутся и сколько зараз их может поднять некромант. Ну, тут я прям порадовалась, как бы кощунственно это ни звучало. Зомби можно было сделать только из мертвых людей, и один некромант, какой бы он сильный ни был, больше двух зараз поднять не мог. Защищавший нас воин дроу точно знал, что поднявший не мог отойти от своих подопечных более чем на три шага, а Матроскин объяснил, в чем тут дело. Чтобы поднять зомби и заставить его двигаться, некроманту приходилось делиться с ним своей жизненной и магической силой, так что нашествие живых мертвецов и легионы поднятых с кладбищ мне не грозили. Но я рано радовалась. В небе Темной империи хозяйничали горгульи и вампиры, которые теперь считали жителей Светлой части Лабуды своей законной добычей, а не потенциальными пациентами. Помимо этих перехватчиков в воздухе хозяйничали волколонки (жуткая помесь гиены с вороной), горлогрызы, летучие крюкодеры (названия говорят сами за себя) и еще куча всяких кровососущих и плотераздирающих тварей. По лесам и полям скакали дикие вервольфы, которые служили в качестве пограничных собак. Потом мне озвучили названия около сотни искусственно выведенных тварей, просветили о целой дивизии демонов, полудемонов и прочих чертей, служащих в личной гвардии Темного, и осчастливили наличием широкой сети шпионов, состоящих из духов и привидений. Затем окончательно добили сведениями об огромной армии людей, горящих жаждой посчитаться со светлыми. Некромант как-то вскользь заметил, что не все люди из завоеванных территорий были заколдованы темными колдунами. Армия наполовину состоит из добровольно перешедших на сторону лорда подонков, и очень большая ее часть сформирована из коренных жителей Светлой империи. Под конец Матроскин совсем меня огорчил, сказав, что давно не был на исторической родине и поэтому не может сказать, каких еще мутантов наплодили некроманты и кого из дьявольского пантеона призвал на службу Темный лорд.

— Одно могу утверждать точно, ларда Наследница: на каждого жителя империи приходится примерно по десять бойцов Темного лорда. И в настоящее время по совершенно непонятной для меня причине темными никто не руководит и все колдуны делают что хотят, популяция нежити не отслеживается, контроль за использованием заклинаний не осуществляется, в Темной империи царят анархия и хаос, — подвел итог наш лектор.

Мы с Сосискиным были раздавлены. Нет, я ожидала, что нечисти будет много, но не настолько же. Даже если случится чудо и я убью предводителя этой братии, то живой они меня точно не выпустят. Зная демиургов, рассчитывать на ангельские трубы и глас с неба: «Дарья, иди ты домой» — нам не приходилось. Правда, мне еще надо как-то в целости и сохранности добраться до их командующего, сидящего в Цитадели. Всунув Матроскину деньги и выпроводив его, я, на бегу одеваясь, крикнула псу:

— Быстро к Дракону, требуется срочно исправлять наш план, если не хотим быть доставлены Темному в качестве анатономических пособий. — И, закрывая дверь, добавила: — Не вздумай сейчас торговаться, не тот случай.

— Что я, дурак? Живым хочется вернуться в родные пенаты, а не чучелом, — оскорбился пес. И мы понеслись к нашему средству передвижения.