Книга: Коммандос из демиургов
Назад: ГЛАВА 33
Дальше: ЭПИЛОГ

ГЛАВА 34

Ах, как это мило, очень хорошо,
Плыло и уплыло, было и прошло.

Прощальная песня из к/ф «Обыкновенное чудо»
Ласковое море, умиротворяющий плеск волн, белый песочек, теплый ветерок, бокал с мохито в руке, сзади мальчик-паж с опахалом… Шучу, мальчика не было. Но все равно — релакс полный. Я лежала в гамаке на террасе своего дома, а по пляжу скакали загорелые до черноты мускулистые красавцы. А чуть в стороне, под сенью пальм, одетые в нарядные саронги красотки суетились, накрывая поляну… Что еще нужно пожилой девушке для полного счастья? Правильно, чтобы ее никто не дергал и не мешал наслаждаться заслуженным отдыхом!
Прошел уже месяц с тех пор, как мы вернулись с Изменчивого, и все эти дни я вела роскошную жизнь бездельника. В голове стало пусто, как в скворечнике зимой. Не надо было никуда спешить, строить планы, обороняться и нападать, думать о завтрашнем дне и о всяких Наместниках тьмы. Не жизнь, а сплошная дольче вита. С утра рыбалка, в обед здоровый сон, вечером дансинг или еще какая-нибудь развлекательная программа. И что самое главное — вокруг нет никаких эльфов!
Как же я соскучилась по своему сумасшедшему миру, по суете его больших городов, по криминальным новостям и вечному Петросяну на родных каналах. Все, теперь точно ни ногой с матушки-Земли. Буду квашней сидеть на своем острове, изредка выбираясь к родне и в общество. Хватит, нагулялась на сто лет вперед. Вот только Аньку назад отправлю, схожу, посмотрю, как там Федя царствует, и все, окопаюсь намертво!
Отставив стакан, я задвинула на нос бейсболку и вознамерилась подремать. Но вместо этого мысленно перенеслась назад, в недавнее прошлое…

 

…Едва взрослые демиурги покинули разгромленный тронный зал, по моей просьбе прихватив Наместника, я более внимательно присмотрелась к воскресшим демиурчикам, которые уже стали родными. Это были они и не они. В ребятишках появилось что-то неуловимое, и это «что-то» действовало мне на нервы, как зудящий над ухом комар.
— Капитан, нам вернули Силу, — расшифровав мой взгляд, шепнул на ухо Гламур.
«Лучше бы нам дали пожрать, — забурчал желудок, остро нуждающийся в приеме калорий. — Что ни говори, а воевать — занятие энергозатратное».
Аки серая уточка, я поковыляла до своих бойцов и стала их пристально рассматривать, пытаясь найти хоть малейшие признаки недавних смертельных ранений.
— Больно было? — спросила у Крыса, заметив, как он потирает шею. Я вспомнила его отрубленную голову и передернулась.
— Страшно, боли я почти не почувствовал, — кивнул он в ответ.
— А вот мне очень больно было, а еще я боялась, что не оживу, — прошептала Цветочек, и непроизвольная дрожь прошла по ее телу.
— Ты сбегала бы к милому, сказала, что у тебя все в порядке, он наверняка там с ума сходит, — морщась от боли во всем теле, посоветовала я ей.
— Ой, а можно? — подпрыгнула святая простота.
— Нужно, только прежде, чем ты примешь положение «низкий старт», определи для себя: ты сейчас ему все расскажешь или как-нибудь потом, — выдал рекомендацию богатый опыт общения с противоположным полом.
Девушка на мгновение задумалась, а потом, решительно тряхнув головой, сказала, что пойдет сдаваться. Я ее молча благословила на ратный подвиг, успев дать отеческий наказ: если что, сразу рыдай! Пока она там в уголке проводила какие-то манипуляции, настраиваясь на переход на другой уровень Изменчивого, я похромала к трону. Всю жизнь мечтала посидеть на таком стульчаке, да и сил стоять уже не было — под горло накатывала тошнота, а организм срочно требовал, чтобы его подлатали.
Кряхтя, как старая бабка, заняла место Наместника тьмы. Надо сказать, мерзавец выбрал себе весьма удобное кресло, и я, откинув голову на спинку, обессиленно прикрыла глаза. Мне требовалась хотя бы получасовая передышка. Но отдохнуть не дала Заумная, которая с видом заправского доктора подлетела ко мне и начала предлагать полечить.
— Лицензия на занятия медицинской практикой есть? — не открывая глаз, уточнила осторожность.
— Э-э-э, нет, — виновато проблеяла сестра милосердия.
— Тогда не дамся, у меня еще живы в памяти воспоминания о твоей микстуре от кашля. Помнится, тогда народ две недели чихнуть боялся, не то что кашлянуть, а Сосискин мне потом всю плешь проел, что ему пришлось новые доски для туалета покупать.
— Даша, ты что, как маленькая, врачей боишься? — сделав круглые глаза, Парацельсиха попыталась подобраться ко мне поближе.
— Я боюсь непрофессионалов!
Дальнейшую нашу дискуссию прервало появление в зале Дракона и целой толпы незнакомых личностей. Заметив меня, полумертвую от усталости, он тут же подбежал и обеспокоенно спросил:
— Ты как?
— Бывало и лучше, — потрогав на голове шишку, философски пожала в ответ плечами. Спасибо, что не дал никому из родственничков сюда прилететь, иначе точно приз ушел бы в зрительный зал.
— Ты не представляешь, чего мне это стоило. Твоя боль — это наша боль. — Тяжело вздохнув, Владыка осторожно убрал у меня со лба челку и с тревогой всмотрелся в мое лицо.
В ответ постаралась поменьше морщиться и выдала кривую улыбку. А потом перевела взгляд на пришедших с ним и поняла, что знаю каждого. Это были они, мои родственники-драконы, которые прикрывали меня в схватке, превратив узор на моем теле в непробиваемую кольчугу. Это они принимали на себя предназначенные мне смертельные удары, делая меня практически неуязвимой. Все порезы и ранения, которые я получила, были не смертельными, а так, для антуража, — чтобы Скелетон ничего не заподозрил.
Осторожно сползла с трона, встала и молча поклонилась своему «живому щиту». Слова тут излишни, я просто открыла свое сердце. Мне нечего скрывать от них, наоборот, я хотела, чтобы каждый знал, какое место занимает в моей душе. Наш беззвучный диалог прервала фраза, которую я никак не ожидала услышать от своего пса:
— Приглашаю всех отпраздновать нашу победу, о времени и месте сообщу дополнительно.
— Сосискин, что это с тобой случилось, если ты решил раскошелиться? — обалдело протянуло удивление. — У нас тут по плану куча развлекательных мероприятий намечена, а ты решил еще одну корпоративку замутить?
— А вот не надо думать, что я хуже, чем есть на самом деле, — моментально надулась мировая жадина. И потом, местные праздники для местных, а у нас будет тусовка для своих! Если бы не они, — пес сглотнул, — я бы тебя сейчас по молекулам собирал.
В голове прошелестел хор голосов: «Мы обязательно будем, Сестра», — и сопровождающие Владыку лица растаяли в воздухе.
— У тебя обезболивающего и тонизирующего нет? — едва нас покинула родня, с надеждой спросило у Дракона желание поправить здоровье.
— А Пра ты не могла попросить это сделать, горе ты мое вселенское? — притворно вздохнув, уточнил он.
— Она так быстро смоталась, что я не успела попросить сделать укольчик, — уныло призналась досада. — Да и не до меня ей сейчас, там, поди, у них в верхах такая буча идет, что впору вешаться.
— Даша, ты прекрасно знаешь, что я не могу тебя вылечить, так что давай, напрягай подругу, если не хочешь прямо сейчас свалиться в обморок, — категорично заявил поганец.
Пришлось мне мысленно заорать и позвать подругу на помощь. Она откликнулась через несколько минут и была очень недовольна, что я ее побеспокоила. А когда узнала, зачем ее зову, обматерила по полной программе, мол, почему сразу не сказала?
Тринадцатая появилась перед моей страдающей персоной в фривольном пеньюаре, накинутом на голое тело.
— А ты хорошо сохранилась для многотысячелетней тетки. — Я не удержалась от подколки.
— Ты невозможна, — закатила глаза демиург, — впервые за долгое время я решила провести с Димочкой вечер, зная, что с тобой уже точно ничего не случится. Но нет же, в самый ответственный момент ты вспомнила, что тебе требуется медицинская помощь. До чего ты, Дашка, невозможная девица. — Сердито пыхтя, Пра на манер Чумака водила руками. — Все, ты здорова, и только попробуй в ближайшие дни позвать меня… — И она, многозначительно погрозив кулаком, откланялась.
— На свадьбу позвать не забудь, у меня как раз сервиз «Мадонна» на антресолях пылится, место занимает. — Последнее слово всегда за мной.
Когда в разгромленном тронном зале остались непосредственные участники последних событий, я тут же начала раздавать указания.
— Так, а теперь о серьезном. На повестке дня куча незавершенных дел. Посему, Владыка, быстро отправляй кого-то к Элифиру — пусть обеспечивает переход сюда. Далее, переправляй Морфиуса на позицию, там сейчас по плану должно состояться генеральное сражение Люськи с силами зла. Пусть метаморф даст установку войску Тьмы на победу, поди, там уже без главнокомандующего начались разброд и шатание.
Переведя дух, я продолжила:
— И сообщи Федору, чтобы выдвигался на точки и начинал валить конкурентов до того, как по всему миру разнесется весть о гибели Наместника.
— Сделаем, — коротко кивнул Дракон и отправился выполнять приказы.
— Ну а вы, супермены и суперменши, — кивнула в сторону настороженно замерших демиков, — метнулись кабанчиками и навели порядок в замке. Трупы убрать, найдете живых — тащите в казематы, мы их потом выпустим, когда Люсьен придет Скелетона валить. Последний бой — он самый трудный. Ловушек там расставьте, привидений найдите и подпрягите работать, короче, устройте тут комнату страха. Да, и не забудьте припахать Цветочка, не фига ей амурничать, пока мы на субботнике вкалываем.
Выдав еще пару ценных указаний, я вознамерилась спокойно покурить и подумать, все ли предусмотрела. Но прикуренная сигарета упала изо рта, едва увидела, как Кабан, сноровисто подхватив чей-то труп, выкинул его в открытое окошко. Процедура повторилась еще пару раз, пока ко мне не вернулся дар речи:
— Старшина, а ты чего такое делаешь?
— Капитан, так ты сама сказала убраться. — Посмотрев на меня, как на умалишенную, он продолжил «генуборку», к которой присоединились Альфонс и Мальвина. Остальные скрылись в недрах замка.
— А Силой вы не пробовали пользоваться? — вкрадчиво так поинтересовалась, стараясь не обращать внимания на разыгравшийся нервный тик.
— А мы про нее забыли, — обезоруживающе улыбнулся командир недоумков, да так, что на его щеках появились очаровательные ямочки.
— Советую вспомнить, как она у вас функционирует, а то вы лет сто мне тут декорации к фильму-катастрофе возводить будете! — рявкнула и начала тосковать по валерьянке.
— Мать, ты не убивай нервные клетки, мне твой коварный мозг еще нужен, — утешил, как умел, Сосискин. — Давай лучше подумаем, куда Ткань Мироздания ныкать будем, чтобы всякие несознательные личности ее не уперли?
— Сосискин, мне эта фигня и даром не нать, и за деньги не нать, это теперь твой геморрой, так что думай сам, а лучше Эдика привлеки, — досадливо отмахнулась и пошла встречать появившихся из арки перехода короля, мага и прочих властей предержащих.
Тут же последовали восторженные охи, ахи, поздравления, обещания вручить ордена, медали и отблагодарить по-царски. Мне слюнявили щеки, тискали в объятиях, жали руки, и ни одна сволочь не спросила, а не хочу ли я покушать? Так и не догадавшись выдать хотя бы сухпаек, правящая верхушка Изменчивого начала военный совет.
Первым делом мы стали смотреть, как там дела у нашей Избранной. А дела были не очень. То ли Морфиус глубоко вошел в свою роль и вдохнул в приспешников зла немереную волю к победе, то ли народное ополчение было недостаточно подготовлено — не знаю. Но факт оставался фактом: армию Белой Девы брали в кольцо. Ифик тут же стал просить меня отправить драконов оказать огневую поддержку с воздуха, но я показала кукиш. Что это за освободительная война, если за людей всю работу сделают летающие огнеметы? Пусть вон маги растрясут жирок и пойдут на передовую, а то ишь чего удумали — на чужом горбу в рай въезжать.
— Даша, мне давно хотелось провести полевые испытания одной хитрой штучки, а тут такой случай, — вкрадчиво зашептал на ухо неизвестно откуда взявшийся Гламур.
— Атомную бомбу на коленке изобрел? — выгнул брови скептицизм.
— Почти, — застенчиво потупился наш минер-самоучка.
— А Хиросимы тут не будет? — на всякий случай вредничала, но прекрасно осознавала, что Людке надо помочь, иначе мы тут на год застрянем, а что еще хуже — все наши старания пойдут коту под хвост.
— Не будет, это магическая ракета, специально настроенная на эманации темной силы, — поспешил успокоить гений подрывного дела, заранее зная мой ответ.
— Действуй, только дай Дракону время выдернуть оттуда метаморфа и притащи сюда Ырка и Норкса, им наверняка будет интересно взглянуть на воплощение в жизнь твоих коварных мыслишек, — отдала приказ и понеслась смотреть в волшебное зеркало, чего сейчас будет.
Ну что я могу сказать, мальчишка всю душу вложил в создание адской машинки. Войско противника накрыло туманом, а когда он пропал, на земле не осталось никого. Победный рев долетел даже до нас. Тут же было отдано распоряжение начинать восстания на всех ранее захваченных территориях. Правители поспешно покидали зал, стремясь в такой ответственный момент быть поближе к народу. Слава богу, Морфиус вернулся с поля брани живым и невредимым, а то я не знаю, что сделала бы с Гламуром.
Настроившись на другую волну, мы стали смотреть, как вампиры методично убивают самых сильных колдунов, посмевших не присоединиться к войску Наместника. Ближе к ночи ликвидация возможных претендентов на Темный трон была практически завершена. Оставалась еще пара-тройка задохликов, окопавшихся глубоко под землей, но их поимка была делом пары дней.
Вот тут до Ифика дошло, что не мешало бы вспрыснуть нашу победу. Из королевской кухни в срочном порядке были изъяты продуктовые запасы, накрыт стол, и мы сели отмечать эпохальное событие. Отмечание не задалось. Присоединившийся к нам Федор отчитывался о проделанной работе, и никто не посмел ему сказать, что мы все это видели. Зачем лишать будущего темного лидера возможности покрасоваться?
Периодически приходили-уходили правители разных стран и сообщали о ходе боев. Надо сказать, без Скелетона, получавшего силу от Пуфика, захватчиков били на всех фронтах. На некоторых территориях уже началось повальное бегство оккупантов. Но пересекать границу им не давали притаившиеся в засаде вампиры, методично уничтожающие противников. Одним словом, прорваться удавалось единицам. В конце концов, надо же было Феде кем-то править, кроме нетопырей-кровопускателей.
К середине вечера, все больше напоминающего заседание Верховной ставки, я потихоньку улизнула спать. Следом за мной потянулись демики, а вот Сосискин, единолично занявший трон, наотрез отказался его покидать. И не по причине врожденной склочности, а потому, что крепко дрых на спине, смешно тряся мясистыми передними лапами. Рядом с ним, привалившись к ножкам кресла, спал Эдик. Надо сказать, он был единственным пьяным среди всех. Когда пес ему сообщил, что все закончилось и мы победили, верный компаньон тут же примчался и со слезами радости долго и нудно отчитывался Сосискину о состоянии дел в их финансовой империи. А еще он пригрозил уволиться, если партнер покинет его на столь долгий срок.
Пристанище я себе нашла в спальне Наместника. Подхватив Бестию за локоток, попросила добыть мне постельное белье (неизвестно, с кем тут Скелетон кувыркался на кровати, да и вообще я брезгливая) и организовать ванну. Ответ на просьбу меня потряс. Бестия, видите ли, не умеет материализовать вещи. Скрипя зубами от досады, я велела ей к утру предоставить мне список, кто из демиков чего не умеет и чего умеет делать, а сама поплелась к Дракону просить обеспечить меня койко-местом и мыльно-рыльными принадлежностями. Он долго ржал, говоря, что только мне могут достаться такие калеки-демиурги, но когда наткнулся на мой взгляд, быстро осознал всю серьезность проблемы. Через час, благоухающая, как майская роза, я завалилась в чистую постель, и никакие кошмары меня не мучили.
А утро встретило чашкой кофе, стоящей на прикроватном столике, и скромным букетом полевых цветов, лежащим на подоконнике…
Три дня мы слонялись без дела, потому как долбанная Люська никак не могла дотащить свою тощую задницу до ворот замка. За это время вся операция по освобождению Изменчивого была закончена, а жилище Наместника приобрело еще более зловещий вид. Полным ходом шла подготовка к народным гуляниям, потому как среди электората началось брожение на тему: «А не сместить ли нам законное правительство?» Переворотов нам тут было не надо, и я всерьез начала думать о том, как бы при встрече не грохнуть эту копушу.
От избытка свободного времени и здоровой злости демики кинулись усовершенствовать полосу препятствий для Люська. Может, ребята и не умели создавать миры и живых существ, но по разработке пакостей они явно превзошли всех голливудских сценаристов. Я бы очень не хотела оказаться на месте Избранной и на своей шкуре ощутить полет мыслей мающихся дурью демиков. Люська появилась только на четвертый день в сопровождении команды поддержки, состоящей из приставленных к ней учеников Кефира и целой толпы до зубов вооруженных граждан.
— М-дя, мельчает народ, мы, помнится, с тобой к жилищу Темки подходи вдвоем и налегке, а эта еще на бронетранспортере приехала бы, — глядя на такое дело, презрительно скривился Сосискин, на минуту оторвавшись от поглощения окорока.
— Сейчас мы ей устроим счастливую жизнь, — азартно потерла руки подлость. — Будет знать, как заставлять высокое общество себя ждать.
Мы дали «освободителям» беспрепятственно войти в замок, а вот дальше началась потеха. Революционно настроенный пролетариат, едва ворвавшись в приличный, а значит, богатый дом, тут же забыв о своей командирше, кинулся шарить по буфетам и сундукам. Вернее, попытался это сделать, потому как ничего, кроме паутины, чучел и скелетов зверушек ни в одной комнате не было! Не такая я дура, чтобы дать ограбить моего друга! Да, часть богатого наследства Скелетона перекочевала в лапы Головастика и Мечника, но все остальное было надежно припрятано. Особенно то, что касалось золотовалютных запасов.
Демики оторвались по полной. На Белую Деву и КО как из рога изобилия посыпались неприятности. То пол под ними провалится, то перед носом стена рухнет, то в лабиринт попадут и снова выйдут у ворот. И это не считая схваток с озверевшими от голода и неизвестности колдунами-узниками, налетов фантомов и срабатывающих при каждом шаге маленьких, но очень обидных ловушек. Половину из них мы так и не привели в действие, а то Люська с мокрыми штанами до сих пор бегала бы по замку.
Наконец ее светлость прорвалась в тронный зал. Для усиления торжественности момента по ходу пьесы она нашла «средоточие силы» (уродливая стеклянная ваза, подаренная Ифику тещей, и оттого без сожаления пожертвованная им на благое дело). Красиво грохнув посудиной об пол, наша цаца взмахнула мечом и пошла в атаку на Скелетона. Морфиус по праву заслужил «Оскара», «Сезара» и «Золотого орла». Он демонически хохотал, поигрывал мускулами, сыпал оскорблениями и играючи уходил от ударов. Одновременно Элик чуть-чуть колдовал для придания достоверности. Так, по мелочи. То молнию сделает, то ледяной ветер организует.
Часа полтора они гоняли друг друга по залу, да так увлеченно, что у меня начали закрадываться сомнения: «А не влюбится ли сейчас наша кура в плохого дядю?» Что-то уж больно кокетливо она ножку отставляла да косу перекидывала. Видимо, метаморф тоже понял, что мадам несколько отошла от образа борца за правое дело, и поспешил зайти в темный уголок, дабы красиво упасть на ее меч. Тут же помещение заволокло мглой (надо же было дать время Морфиусу превратиться в мелкого грызуна и скрыться, а Элику подбросить искусно сделанную куклу с лицом Скелетона). Муляж красиво вспыхнул огнем, раздался грохот, и замок отчетливо тряхануло. Что-что, а в спецэффектах Гламур отлично разбирался. Не дав Люське перевести дух и кинуть последний взгляд на поверженного врага, к ней подскочила одна из магичек и со словами: «Скорее, Белая, тут сейчас все обрушится», — поволокла ее на выход.
Партию сыграли, фигуры можно было убирать.
Ну а дальше грянул пир на весь мир. Может, у кого-то по усам текло, а в рот не попало, но лично у нас оторваться получилось на «ура». Наша команда и пила, и пела, и плясала как могла (а вы попробуйте под дудочки и скрипочки коленца поделать). А вообще средневековый пир — это, я вам скажу, не в кино на исторический фильм сходить!
А еще я пригласила на праздник Пифика и Мордорчика, Лесного хозяина и всю его нечисть, Водяного с русалками (для них специально бассейн организовали), старосту с женой и всех-всех, кто принимал участие в нашем походе. Да, народ славил млеющую от удовольствия Люську, но я-то знала, что победа принадлежит нам, и именно мы оставляем жителям Изменчивого нормальный мир без явных перекосов в сторону зла. Кровавый — на самом деле замечательный правитель, и я не думаю, что в нем проснется страсть к мировому господству. Ну а если проснется, мы всегда можем заглянуть сюда с ревизией.
Когда быстрые мелодии сменились на унылые медляки, мое величество ангажировал на танец Альфонс. Ведя в жалком подобии вальса, демик ненавязчиво уволок меня на балкон.
— Даша, я давно хотел тебе сказать… — опустив глаза, начал мальчишка.
А я уже знала, что он хочет сказать. И от этого на душе стало так муторно, что хоть бегством спасайся.
— Альф, не надо ничего говорить, — положив свою руку ему на грудь, сделала попытку прервать поток его красноречия.
Он упрямо покачал головой:
— Надо, Дарья, иначе я никогда не решусь тебе сказать о своих чувствах.
И дальше последовало объяснение в любви…
Он проникся ко мне в тот незабываемый момент, когда я, стоя на могилке неизвестного монстра, пообещала сделать из ушлепков настоящих воинов. Юный творец рассказывал мне о том, как его с детства, невзирая на ущербность как демиурга, преследовал слабый пол. Поведал о своих любовных похождениях, в которые он бросался с совершенно холодным рассудком, о разбитых девичьих сердцах, о поисках единственной… А я стояла и думала, как бы поделикатнее сказать, что я никогда никого из них не рассматривала в качестве мужчин. И он, и все остальные демики были для меня как отправленные в пионерский лагерь дети, а я подвизалась на должности воспитателя. Вот как мне найти слова и сказать влюбленному юноше, что он никогда не будет для меня никем, кроме как другом?
Так ничего путного и не придумав, выдала версию: «Увы, мое сердце принадлежит другому!» — и щедро разбавила ее размазыванием соплей на тему: «Вот если бы мы встретились раньше…» Стыдно — караул как, но не говорить же ему, что его любовь мне нужна, как Сосискину бесколбасная диета. Он ушел от меня с поникшими плечами, но с неистовой надеждой на то, что у него все равно есть шанс завоевать меня. Едва ребенок скрылся в шумном зале, как я подошла к перилам и, облокотившись на них, стала бездумно пялиться в темноту.
— А кому принадлежит твое сердце, ниалия, может быть, мне? — На мои плечи легли теплые руки.
— «Это душевная тайна моя», — не оглядываясь на Арка, я довольно фальшиво пропела строчку из одной известной блатной песни.
— Даша, тебе никто не говорил, что пение и ты — взаимоисключающие вещи? — Даже стоя к нему спиной, я почувствовала, как демиург скривился.
— Ну ты-то еще не имел чести услышать мой вокал, — хихикнув в ответ, начала поудобнее устраиваться в кольце его рук. — Зато теперь тебе ничего не страшно, Сосискин говорит, кто пережил мое пение, может смело гулять по кладбищу.
— Ты неисправима, — тихо прошептал, и я почувствовала, как его подбородок уперся в мою макушку.
Впервые за много дней мне стало легко и спокойно. Парадокс, но я поняла, что все наконец закончилось, именно в тот момент, когда меня обнял тот, кто втравил в это приключение. Сколько мы так стояли — не знаю, но вдруг заметила мелькнувшую тень. Как хотелось придушить одну не в меру любопытную личность, нарушившую наш покой, известно только мне.
— Дорогой, тебе не пора строить очередные козни? — намекнула, что хорошо бы кабальеро отчаливать до фазенды.
— Дашка, не суетись, я прекрасно чувствую присутствие своего младшего сына. Так что не старайся меня выпереть, — зашептал мне в ухо и слегка прикусил мочку.
— Арк, не будь задницей, ребенок застал родителя в компрометирующей ситуации, и у него может случиться нервный срыв, — сделала попытку надавить на совесть.
— С каких это пор невинные объятия стали называться «компроматом»? — задал он вопрос, а сам, паразит, прошелся губами по шее. — Но мне нравится, как ты меня называешь.
— Задницей? — округлила глаза.
— Дорогим, — тихонько засмеялся гад.
— Арк, заканчивай тут из себя Казанову строить на глазах у сына, давай, проваливай, тем более что ты знаешь мое отношение к тебе, — сурово отрезала, почувствовав, как его шаловливые ручки начали передвигаться в район моей груди.
— Знаю, — тяжело вздохнул искуситель, — поэтому и ухожу, но обещаю, что мы еще встретимся.
— Всенепременно, сахарный, я тебе еще должна одну процедуру, — многообещающе процедила и почувствовала, что за моей спиной больше никого нет.
— Лель, давай, вылезай из-за фикуса, отец ушел. Хорош уже уши греть, — резко повернулась к стоящей в самом дальнем углу кадке с разлапистым деревцем.
— Как ты меня засекла? — С недовольным сопением демик вышел на свет.
— Греметь костями меньше надо, — усмехнулась в ответ.
Он стоял набычившись, слегка выпятив нижнюю челюсть. Эх, не миновать мне допроса с пристрастием.
— Как давно ты знаешь, что Аркандиэльд мой отец? Что у тебя с ним? — весьма агрессивно начал наступление юный следователь.
— Как много вопросов, тебе на какой первым ответить? — чисто из принципа начала вредничать. Ненавижу, когда на меня начинают давить.
Парень сразу понял, что выбрал неправильный тон, и пошел на попятную.
— Капитан… Даша, прости меня, просто… нелегко узнать, что твоей отец нашел ниалию, а ты, оказывается, ее очень хорошо знаешь.
Кивком показала, что прощение приняла, и ответила:
— Я догадалась, что Арк ваш с Ником отец, давно: у вас фамильное сходство, и надо быть слепым, чтобы его не заметить. Еще я знаю, кто из твоих товарищей к какому роду принадлежит. Кого-то я вычислила по знакомым чертам лиц, про кого-то догадалась на основе сплетен, которые мне периодически передавали Пра и Эдик. Просто я никогда не давала вам понять, что знаю, кто к какому лагерю противоборствующих принадлежит. Вы все для меня одинаково дороги, и мне глубоко плевать, в каких политических дрязгах замешаны ваши родственники.
Я на мгновение замолчала, чтобы честно ответить на вопрос: «что я чувствую к Арку?». Собравшись с духом, произнесла:
— Я люблю твоего отца.
Мальчишка дернулся, как от удара, и помертвевшими губами прошептал:
— Ты поэтому отказала Альфонсу?
— А ты шел ко мне сюда выяснить, почему я дала от ворот поворот другу, но, увидев меня с отцом, решил подслушать?
Он виновато потупился, в другой раз я бы его словесно выпорола, но сегодня решила поставить все точки над «и»:
— Я отказала твоему другу, потому что не люблю его и никогда не смогу полюбить. Он навсегда будет для меня пацаном, которого учила жизни. А что касается твоего отца, то повторю. Да, я люблю его. Как умного противника, как выдающегося интригана и обаятельного мерзавца. Он навсегда будет моим самым любимым врагом, но я никогда не буду любить его как мужчину. Слишком многое нас разделяет, и то, что он сделал со всеми нами, всегда будет стоять между мной и им. Да и хлопотно это, любить демиурга. Мне надо что-то более земное, понимаешь?
Парнишка надолго задумался. Я так и ушла одна, а он остался стоять, переваривая то, что на него свалилось.
Наутро после знатного гульбария мы покидали Изменчивый. Расставание было очень болезненным. Душа рвалась на две части — одна требовала остаться здесь, где живут мои друзья, а вторая — вторая отчаянно хотела домой, в привычный мир. Я никак не могла заставить себя оторваться от всхлипывающих Маньки и Тайки. Даже вечная ехидна Головастик пару раз подозрительно шмурыгнул носом. А суровый Зорро почему-то дрожащим голосом предлагал задержаться и остаться на свадьбу Жениха и Люськи.
Владыка, видя наши страдания, сердито пропыхтел:
— Я не понимаю, в чем проблема-то? Можно подумать, на века расстаетесь. Дашка может ходить по любым мирам, особенно теперь, когда демиургам вернули Силу. Вы соскучиться друг по другу не успеете, как эта неугомонная к вам в гости прискачет или вас к себе перетащит.
— Ты точно придешь? — хором спросили друзья.
— Конечно, приду, мне еще вон Анютку назад возвращать, — кивнула на юную диксу и, не дожидаясь второй волны слез, дала приказ на старт.
А что? Сердце не камень, а народ так надрывно стенал, что у меня точно инфаркт мог приключиться.
По дороге к дому мы зарулили в мир Демиургов за своим призом. И вот тут Сосискина ожидал самый большой облом в его жизни. Ткань Мироздания — это Млечный Путь, северное сияние и радуга в одном флаконе. Они не имеют начала и конца. Когда мы оказались в каком-то странном месте, где царило полное безмолвие, и нас подвели к переливающейся завесе, состоящей из пыли и искр, я отчетливо поняла, что не видать моему псу новой подстилки. Потому как из этой «ткани» невозможно даже кусочек отрезать. Любая песчинка в ней — это чья-то жизнь, вырви ее — и погубишь живое существо или даже целую вселенную.
— Вот это засада, — проскулил Сосискин, раздавленный масштабами трагедии.
— Ну и как нам ею пользоваться, если мы даже не знаем, с какой стороны к ней подходить? — загрустил практицизм.
— Все очень просто, отныне вы — единственные Хранители Ткани Мироздания, и только вы можете спрашивать у нее о судьбах живущих, — увидев наше замешательство, пришел на помощь главный в Совете.
И у нас с псом появились замысловатые татуировки, чем-то похожие на символ бесконечности. У меня на правом запястье, у пса — на правом ухе.
— А если меня попросят воспользоваться Тканью? — вспомнив мое обещание Пуфику, забеспокоилась честность.
— Вы просто дадите разрешение и все, тот, кому вы добровольно дадите согласие, переместится сюда, — успокоил меня старший демиург.
На душе сразу стало легче — не хотелось, чтобы демон считал меня сволочью.
Назад: ГЛАВА 33
Дальше: ЭПИЛОГ