Зарево было видно издалека. Оно растеклось по небу, влившись в расплавленное море заката, и чудовищным маяком уходил ввысь столб черного дыма. Ахнув, Алесса дала Перепелке шпор. Оставшиеся полторы-две версты одолели галопом, вырываясь друг вперед друга и тщетно пытаясь обогнать время. Тройным ударом маги смели ворота с петель, и всадники помчали по парку. Остановились напротив парадного в скорбном молчании. Из дома не было слышно криков – лишь торжествующий рев пламени, рвущегося в выбитые окна. Четырнадцать лет назад Привратница пощадила маленького мальчика, не дав сгореть заживо…

Алесса зажала рот, чтобы не закричать.

– Хорошо, что вы приехали. Не знаю, когда я смог бы доставить преступников в тюрьму.

Алесса первой обернулась на голос, который уже не чаяла услышать. Слабый, хриплый и такой родной. Вилль сидел под деревом, обхватив колени руками, на голые плечи была наброшена какая-то тряпка – не то занавеска, не то покрывало, правая кисть сикось-накось забинтована. Брови, ресницы, разметавшиеся по плечам волосы покрывал иней. Рядом лежали Тай-Кхаэ’лисс. Весь в кровоподтеках, ссадинах, копоти, гвардеец улыбался. Сердце болезненно сжалось, но Алесса не позволила себе броситься другу на шею при сослуживцах и капитане. Не озабоченный тактом Симка с визгом кинулся хозяину на грудь, и тот его обнял, благодарно улыбнувшись своей девушке.

– Виноват, капитан, живьем удалось взять только двоих. – Поднявшись на ноги, Вилль мотнул головой в сторону бесформенной груды, при ближайшем рассмотрении оказавшейся двумя оглушенными связанными мужиками.

– С остальными что?

– Десять человек… не выжили.

Спешившись, все подошли к виновнику кутерьмы. Маги занялись бессознательными коллегами, а замкапитана, укрывая дрожащего гвардейца своим плащом, сердито поинтересовался:

– Винтерфелл, вы от Крутоярского заразились страстью к поджогам?

– У меня не было времени, чтобы придумать иной способ отвлечь от себя внимание. Пришлось устроить небольшой пожар и действовать под завесой дыма, но самое ценное я вытащил. В тайнике я нашел письма, а потайной ход ведет из кабинета в пыточную комнату. Тамошний заправила жив, если додумался запереться от дыма.

– Как обнаружили тайник?

– Зайдар сказал. Правда, пришлось немного нажать на него.

– Читали переписку?

– Нет. Я почти ничего не вижу. Господин Инэй, вы можете снять браслеты? А то наш артефактор убедительно изображает сотрясение мозга. – Пошатнувшись, аватар привалился к стволу. Он и так стоял, поджимая левую ногу, а теперь подвела и правая.

– Изображает? Чуть сильнее, и Зайдар не отделался бы шишкой, – усмехнулся придворный маг, колдуя над браслетами.

Вилль коротко обрисовал произошедшее, а в это время домовой сгонял в особняк и прихватил оттуда прожаренную на открытом огне цыплячью тушку, которую тут же под сосной и умял, сильно оголодав на нервной почве. Шантэль неодобрительно ворчал, но Симка слушал да ел. Теперь он по-кошачьи ластился к хозяйскому сапогу, гвардейцы наперебой жали товарищу руку, причем никто не хотел отпускать, и даже эльфы плюнули на чопорность. В такой обстановке репутации аватара, скорей, навредила бы холодность подруги, и Алесса наконец решилась его обнять – аккуратненько, чтобы не потревожить раны. Лекарский долг потом выполнит, наедине, а пока все должны видеть в Вилле легендарного Волка – неустрашимого, неуязвимого и непобедимого.

– Как же я… – «с ума сходила», «люблю тебя» – все это осталось невысказанным, но Вилль понял без слов. В груди у него колотилось: хладнокровный северный оборотень едва сдерживал эмоции.

– Прости, что не привез тебе в подарок Цирюльника, но он прилагался в комплект к луку, а я его потерял.

– Лук нашелся, и он жаждет познакомиться с тобой ближе.

Двое магов отправились во дворец порталом, а остальные двинулись своим ходом – по словам Инэя, с наспех подлеченными переломами Вилля нельзя было телепортировать. Чтобы раненый залез верхом, Филину пришлось опуститься на колени. Шантэль поправил сползающий плащ.

– Не упадете без седла?

Решительно мотнув головой, аватар лег щекой на шею коня.

Вилль предлагал тихонько пробраться во дворец черным ходом, чтобы никого не испугать, но на парадное крыльцо высыпали все: от Его Величества до золотаря. Ой, что поднялось! Мужчины загомонили, девицы и девы попадали в обморок, причем златовласая горничная Фленка сделала это с таким картинным разворотом, что Вилль как-то нехорошо засмотрелся, а целитель потирал руки, глядя на пациента, как рыбак на скачущий поплавок. Император вышел навстречу и тихо, но веско произнес:

– Если еще раз вынудишь меня пить валерьянку, продлю домашний арест до пожизненного. Тебя это тоже касается, Лесса.

«А мы тут при чем?» – возмутилась пантера, но девушка, втянув голову в плечи, переглянулась с аватаром. Судя по поникшим ушам, он тоже не собирался отстаивать свой героизм.

Среди встречающих обретался и маленький черный человечек из тайной (а посему таинственной) службы, но император дал отбой:

– Завтра допросите, а сейчас ему нужен целитель и сон, – и добавил так же тихо и серьезно: – И я с тобой поговорю завтра, сынок. Хорошенько поговорю.

Парень окончательно скис.

– По-моему, Повелитель сердится на меня, – расстроенно сказал он уже в спальне. – Еще клятву вернет сгоряча и ушлет на лесоповал… тьфу-тьфу-тьфу!

– С чего ты взял, что сердится?

– Меня отец называл так перед тем, как отобрать сабли и запретить полеты, пока я думаю над своим поведением. Думал в компании колуна и поленьев.

Вздыхая горестней голодного Симки, Вилль уплелся в ванную, захлопнул дверь… и Алесса захохотала, повалившись лицом на подушку. Вот дурашка!

Пока аватар мылся, знахарка выпроводила придворного целителя вместе с чемоданчиком (там лежал шприц, и если бы он попался на глаза бывшему узнику лаборатории, то непременно был бы зверски казнен) и вызвавшейся ассистировать Фленкой (на нахалку поскрежетали зубами, чтоб впредь неповадно было зариться на чужих парней). С невидимкой Симеоном пришлось повозиться, причем Алесса подозревала, что его заслал император проследить, как бы влюбленные детки на радостях не наделали глупостей. Затем принесла из своей комнаты снадобья и велела заварить к ужину чаю с лимонником. То ли Вилль незаметно пошуровал в голове Тай-Линн, то ли чудесным образом учуял запах через дверь, но вышел он, едва чайник оказался на столе.

– Ты как?

– Средне с уклоном в минус, – не стал врать Вилль. – Ничего не имею против людей, но я готов поклониться Иллиатару за то, что не он лепил моих предков.

Сев на кровать, он уронил лицо в ладони. Алесса наполнила чашку и подала, оцепив пальцы Вилля своими.

– Снотворное?

– Просто чай… любимый. – Да, именно так. Любимый чай для любимого мужчины.

Вилль наклонился, прижавшись лбом ко лбу подруги. Так и молчали над чашкой с любимым чаем, и сколько времени прошло, неизвестно. Сегодня аватар понял, что чувствует человек, продираясь из тупика сквозь боль, страх и безнадегу, когда впереди не то что лучика, даже отблеска надежды не видать, и все же находит силы выбраться победителем. Упырь, пыточная комната, убийца из ночных кошмаров… и огонь стал не последним испытанием. Если бы помощь задержалась до ночи, без дара северный волк мог закоченеть на ледяном ветру, который называл своим другом с тех пор, как встал на крыло. За один вечер Виллю досталось больше, чем за всю прожитую жизнь.

– Наверное, расставшись в Северинге, мы поменялись ролями: теперь я влипаю в неприятности, а ты меня спасаешь.

– Мне нашпиговать ножами декольте, пропустить с орками по бутылочке и влезть к тебе в окно с чугунной розой в зубах?

Оценив перспективу, Вилль рассмеялся. Тряхнул головой:

– Знаешь, я ведь научился жить заново. Жить среди людей, не в своем мире. Не сразу, но смог. И все равно, все эти годы что-то оставалось во мне, такое колючее и холодное, как осколок льда… Сегодня я покончил с кошмарами и наяву. Лед растаял.

Алесса перевела взгляд в окно, к полной яркой луне – колдовскому светилу удачи для ночных охотников.

– Волчье Солнце с тобой, белый волк. И всегда будет. – Никогда раньше науми не звала Белую Сестру так, как называли ее люди.

Аватар сжал ее кисти – нежно, но крепко.

– Ты – мое Солнце…

И в этом было много больше, чем в том, что мечтает услышать каждый.

– Да целуйтесь ужже! Я никому не скажжу! – разрешил томный голос, идущий с накрытого столика. Кусок колбасы шмякнулся в блюдечко со сметанным соусом, обвалялся сам собой и исчез.

– Смотри, шпион, побрею тебя налысо, сделаю чучело-мяучило! – пригрозил аватар.

– Злой ты, хозяин, обижаешь доброго верного Симеона, мяучилом обзываешшься! Меня нельзя на чучело! Я – дух!

– Вот и веди себя как дух… – Оборотни переглянулись. – Сгинь!!!

Они вновь остались наедине, но романтический настрой испарился вместе с обиженным домашним духом. Посему занялись привычным делом: знахарка, ворча, мазала покрытую ссадинами спину, а пациент поныл-поныл да вдруг притих. К лешему не ходи, опять обдумывал, куда влипнуть, чтобы подружка не расслаблялась! Начиная сердиться, Алесса пересела к нему лицом. Вилль смотрел сквозь нее стеклянными глазами лунатика.

– Ничего мне не скажешь?

– Ну зачем этому гаду шпага Берена? – «проснулся» аватар.

Захотелось стукнуть этого сыскаря доморощенного, да покрепче!

– В левое ухо. Вроде туда меня сегодня не били… – Вилль усмехнулся. – Лесь, я сейчас не просто чувствую твои эмоции или вижу образы, а прямо-таки слышу, о чем ты думаешь!

Алесса вздернула подбородок. Похлопав ресницами, Вилль с заискивающей улыбкой протянул покалеченную руку ладонью вверх. Ну можно ли злиться на этого олуха, который, пострадав из-за самоуверенности, предпочтет розги жалости?!

Знахарка принялась разматывать бинт.

– Берена похоронили вместе со шпагой. Чтобы ее забрать, этой твари пришлось раскопать могилу моего воспитателя! Такое впечатление, что он взял ее как трофей в память о заклятом враге. Цирюльник не настолько глуп, чтобы вернуться в раскрытое логово, и маги могут торчать в засаде хоть месяц. В Северинге я смог бы найти новые зацепки… но Повелитель никуда меня не отпустит, и Берен будет лежать в ограбленной, оскверненной могиле…

Год назад Алессу устроило бы это объяснение, произнесенное голосом то звенящим от ярости, то эффектно дрожащим на паузах. Вилль действительно торопился покончить с Цирюльником, записав того в личные враги, но не только из-за покойного воспитателя. Он не врал, как и обычно. Он изящно недоговаривал. Бесполезно убеждать его бросить расследование. Не выйдет. Передохнет, в себя придет и вновь ринется в бой очертя голову. Такой уж упрямец. И клин из него клином не выбьешь, по-другому действовать надо.

С утра пораньше Алесса поймала Инэя и убедилась, что Цирюльник действительно не вернулся, но на расспросы касательно схваченных магов мужчина отмахивался. В тонкости следствия их с Виллем посвящать не собирались. Вернувшись к себе в опочивальню, науми достала из шкафа припрятанный туесок лука и съерт. Подарочек оказался что надо – слезы так и брызнули. Мужественно начистив половину и доплакавшись до красных глаз, умылась, накрасилась заново, оделась в лучшее платье, подобрала украшения, и на пороге рабочего кабинета Его Величества нарисовалась печальная, но гордая принцесса.

– Могу я поговорить с вами… отец?

В то время как состоялся разговор отца с дражайшим чадом, Арвиэль в очередной раз давал показания, а после Аристан пригласил его в свой кабинет. Парень держался молодцом, но дочка была права: им обоим действительно нужен отдых вдали от столичной суеты, а чтобы молодежь не натворила чего-нибудь раньше времени, можно будет отправить Симеона в качестве няня. Нет, Его Величество верил в порядочность аватара, но Лесса с каждым днем становилась все больше похожей на мать, и вряд ли она упустит возможность ускорить свадьбу. Не принято, чтобы светские дамы обзаводились животиком раньше благословения его архисвятейшества, а с этим повременить надо, и чем дольше, тем лучше. Аристан хотел дочери счастья, какого сам лишился по своей же вине, и Арвиэль был ему искренне симпатичен. Увы, пока правитель не знал, как сделать церемонию открытой, пышной и торжественной, чтобы подданные осыпали молодых пшеном на счастье, а не крутили пальцами у виска, глядя на острые уши жениха, и не шептались о его чине. Этот вопрос был важен не только для Лессы и ее друга, но и для будущего династии Эскабиан, однако на пороге войны он отходил на дальний план, а принимать поспешных решений не стоило.

Однако в столице все чаще звучала легенда о Деве и Волке, передаваемая из уст в уста, и это обнадеживало.

К визиту своего гвардейца император подготовился, чтобы застенчивый парень не чувствовал себя скованно. Императора Аристарха боялись все придворные поголовно, и за годы правления Аристан пытался избежать такого же отношения к себе, так что поведение аватара сперва коробило, а потом стало раздражать: парнишка не трепетал от страха, не лебезил, однако уважение к Повелителю граничило с подобострастием. Вчера терпение кончилось, и сегодня мужчина, указав Арвиэлю на стул, задал вопрос в лоб:

– Что будем пить?

– Что будет угодно Повелителю.

– Мне угодно знать, что… что ты пил в Северинге?

– Пиво, Повелитель, – ответил Вилль таким несчастным голосом, точно каялся в неизлечимом алкоголизме, пристрастию к чаресу и домам терпимости.

– Подумать только! – Император с трудом сдержал смех. – В твоем возрасте я мог пить его бочонками. Тайком от отца, конечно. Светлое, с ароматом луговых трав.

Парнишка засиял, аки корона Неверрийской империи. Еще бы, вкусы-то сошлись!

– Более того, – заговорщицки продолжил император, – скажу тебе по секрету, что я его пью до сих пор.

Накануне вечером Аристан дотошно выспросил Симеона о хозяине, и посреди ночи лакей отправился в пивной погребок, получив строжайший наказ молчать о полученном списке, как рыба. Правда, раков среди зимы раздобыть не удалось, так что пришлось довольствоваться банальными омарами.

Наверное, явление Лукавого Угодника в обнимку с бутылью самогона не произвело бы большего впечатления, чем монарх, выуживающий из-за кресла бочонок пива. Арвиэль держал лицо, как мог, но все равно стал похож на ушастого совенка с разинутым клювом. Император откашлял смех в кулак. В конце концов, пусть будущий зять привыкает к тому, что будущий тесть при нем может позволить себе побыть просто человеком.

– Из орочьей пивоварни, – пояснил Аристан, ставя кружку под краник. – Соли?

– Благодарю. – Арвиэль присолил по дубовому краю столь же одухотворенно, сколь молодые послушники творят святые знамения на первой службе.

Аристан понял, что если не подстегнуть процесс, парень будет до ночи по глоточку цедить эту несчастную кружку, боясь расслабиться при Повелителе, и поднял тост:

– В Поднебесной Цепи есть поверье, что время, проведенное с друзьями, не засчитывается в возраст. Так выпьем же за верного друга, который не просто сохраняет мне жизнь, но и вернул потерянные годы. За тебя, Арвиэль!

– Повелитель? – опешил тот.

– Ты не раз рисковал жизнью ради Лессы и ради Ярини, еще не зная, кто они. Потом вернул мне самое дорогое, что я уже не чаял увидеть когда-либо: жену и дочь. Ты можешь называть себя хоть аватаром, хоть телохранителем, но для меня ты – надежный друг. И я в долгу перед тобой.

Арвиэль нахмурился:

– В долгу? Но так не может… не должно быть. Вы…

– В жизни порой случается невозможное. Я – обычный человек, дорожащий своими близкими, а их, поверь, очень немного. Один из них сидит сейчас напротив и намеренно меня огорчает.

– Повелитель, я никогда не посмел бы…

– Огорчает тем, что называет Повелителем того, кто давно принял его в семью.

Это заявление поставило Арвиэля в тупик. На лице, еще хранившем следы побоев, отразилась такая гамма чувств, что Аристану стало жаль парнишку, который сам себя загнал в рамки, некогда оправданные законами Перворожденных, но сейчас только мешающие влиться в новый, многоликий мир, а миру стать частью его. Кем были аватары? Бесстрашными воинами Силль-Миеллона и… зомби, готовыми прыгнуть в Бездну по одному слову обезумевшего от старости короля. Кем стали сейчас? Легендой, красивой, но с печальным концом. Пора начать новую, малыш. Свою.

– В конце концов, я не смогу в одиночку совладать с двумя дикими кошками. Думаешь, корона повышает мой авторитет для них? По крайней мере, раньше Ярини частенько прятала ее – дескать, чтобы я не зазнавался. На прошлой неделе повздорили, так я корону нашел на трофейной голове горного барана!

Перебрав пальцами по кружке, Арвиэль неуверенно улыбнулся:

– Если честно… Алессу тоже не очень смущал значок капитана. Пакостила она мне регулярно, с удовольствием и фантазией.