…Триш проснулась оттого, что ей стало нечем дышать. Зубы выбивали дробь, сердце бешено колотилось. Прошептав формулу, магичка высушила испарину, а заодно и сырую насквозь, липнущую к телу сорочку. Триш не могла вспомнить сон, и ужасно хотелось увидеть сударя Шантэля, чтобы он успокоил какой-нибудь мудрой притчей или, напротив, жестко высмеял глупые детские страхи – неважно. Но его рядом не было.

После встречи с ним в мировоззрении Триссы Крутоярской многое изменилось. Раньше лучшая выпускница Синей кафедры не знала, что вода любит красивую мелодичную музыку и не выносит барабанного боя. Преподаватели не рассказывали, что можно с ней беседовать, и не только с реками да озерами, но и с каждой каплей дождя, снежной крупинкой метели. Сударь Шантэль объяснял, как без заклинания призвать элементаля или духа, как увидеть дно «глазами» реки, как услышать песню Рассветного Каскада. У Триш это пока не получалось, зато на уроках было интересно.

Правда, трудно учиться, когда наставник относится к тебе, как к несмышленышу, пешком топающему под стол, но приходилось терпеть. Знания – сила, и, казалось бы, в битком набитой памяти нашлось полно закромов, где эти знания можно складывать, копить, умножать…

Зная, что не уснет, Триш решила проведать Йожика – так она назвала шиповник. В последнее время листья сохли, но ни усиленная поливка, ни всевозможные удобрения не помогали.

Девушка набросила халат, обула домашние туфли. Пушистые волосы отказывались собираться в хвост, и пришлось их намочить из вазы. На середине лестницы Триш замерла, услышав доносящиеся из гостиной приглушенные голоса. Похоже, не только ей не спалось.

– Бездна, искорка, это грандиозная свалка отходов – лишних, выбракованных сущностей, которые остаются после того, как Созидатели заканчивают работу по населению новорожденного мира. Если бы тебе посулили дом, а вместо этого вышвырнули на помойку, ты бы остался доволен такой жизнью? Все мы живем в надежде когда-нибудь получить тело. А теперь я просто хочу остаться в этом. А вот пушистик совсем не дорожит своей шкуркой.

– Я тоже не боюсь смерти! – воинственно отвечал Вистас.

– Глупыш, – горько усмехнулась демоница. – За право жить в этом мире мне приходится платить каждый день, но я благодарна ушастику, подарившему мне это право.

По совету Владимира Веррея работала приходящим психологом. Правда, такого термина в Неверре не было, и она называла себя лекарем душ. Демонице, улавливающей чужие эмоции, это занятие подходило как нельзя лучше. Только было одно «но». Говоря о том, что едва не сгорела на работе, Веррея не преувеличивала. За каждую иллюзию, за каждое скорректированное настроение приходилось расплачиваться собственным телом, и нередко демоница возвращалась домой в ожогах. Правда, быстро восстанавливалась, подпитываясь от неунывающих Лиса и Метиса. Триш не понимала, отчего Арвиэль, такой дружелюбный и отзывчивый ко всем, морщится при виде Верреи, старается ее поддеть, унизить. Несправедливо это и обидно.

– А как ты забрала тело в обход Договора? – поинтересовался меж тем Вистас.

Демоница рассмеялась:

– Да очень просто, искорка! Одна глупенькая ведьмочка захотела стать вечной как Мир, а я услышала ее призыв. Она сама напутала с заклинанием, и оно сработало неверно. Ее сущность стала воздухом, а он есть, пока Мир существует. Не могла же я бросить такое чудесное тело? Только ушастику не говори: он так вкусно злится на «темную погань». Блюдо для гурманов.

– А почему ты называешь меня «искоркой»?

– Так нравится, – уклонилась Веррея. – Доброй ночи, росинка!

Усмехнувшись, Триш спустилась. Демоницу не проведешь, хотя сударь Шантэль учил скрывать от нее эмоции. Пока безуспешно.

– Доброй ночи, госпожа Трисса, – поздоровался юноша. Они с Верреей мирно чаевничали при свечах, устроившись на диване.

– Доброй ночи. Только впредь обойдемся без «госпожи».

– Росинке другое обращение нравится.

Да, нравится. Потому что наставник называет ученицу «сударыней», когда она верно отвечает на вопрос, а в случае неудачи – «милой барышней». Первое как-то лестнее.

Вооружившись лейкой, Триш подошла к Йожику. И нахмурилась. Два цветка и с десяток листьев облетели, примерно столько же сморщилось. Да что такое?!!

…Вибрация ударила в ступни, по капиллярам потекла к солнечному сплетению, торопясь слиться с либром. Охранный круг бил тревогу, а значит…

– Напали, – выдохнула Веррея. Кукушонок удивленно на нее посмотрел.

Полное сплетение трех компонентов любых чар: силы Альтеи, воли обладателя дара и телесной оболочки. Память призывает формулу, одновременно заряженный либр делится магией, и готовое заклинание стремится в кончики пальцев. Кто-то сейчас закипит…

…Темное окно покрылось сетью трещин, а в следующий момент крошевом зазвенело об пол. Амулет сорвало с шеи, больно резанув шнурком кожу, и отбросило в угол. За спиной тихонько вскрикнула Веррея, завозился Вистас, но девушка не могла обернуться: ее парализовало от макушки до пят. Ладони ломило от неразряженной силы. А Триш не могла. Просто не могла шевельнуться.

«Не паниковать! Сконцентрироваться!»

– Что, застыла? – хмыкнул выступивший из темноты мужчина и ловко перелетел через подоконник. Маг воздуха. Ветродув. Иллюзионист. Левитатор. Сильный. Играючи расплел все защитные заклинания, наложенные на дом.

Плохо… Плохо-плохо-плохо, но надо сконцентрироваться.

– Не стоит.

Дыхание перехватило, как во время пробуждения. Нет, хуже. Потому что это – явь. На глаза выступили невольные слезы. Сколько воздуха осталось в легких? Насколько хватит ее самой?

Вистас зарычал, дерево заскрипело о дерево. Наверное, за табурет схватился. Маг небрежно махнул рукой. Что-то тяжело грохнуло о стену, обрушив зимний пейзаж в бронзовой раме; лязгнула сорвавшаяся в таз люстра.

– Не трогай… его… – Судя по едва слышному стону, Веррея сейчас – не помощник.

– Зависит от сговорчивости твоей подруги. Она знает, что нам нужно, – будничным тоном ответил маг. Он открыл дверь, но Триш не видела, скольких сообщников запустил.

И что теперь – пытать будут? Уж лучше ее, чем друзей. Потянет время, сколько понадобится, но обязательно найдет выход. На заре террористической карьеры молодая дилетантка находила его и с костра, и с эшафота, а теперь опыта прибавилось…

Триш вспомнила, как наставник учил: если не можешь приказать воде, попроси ее о помощи, подключи свою сущность. Она сконцентрировалась на лейке, однако ничего не выходило. Без либра воля отказывалась посылать сигнал.

Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Триш захрипела.

Развесистая тень Йожика колыхнулась…

…и освобожденная девушка распласталась на полу, жадно глотая воздух.

И тут дом сотряс громогласный рев. Неизвестно, кто вопил громче: сами хозяева, незадачливые бандиты или разросшийся до потолка сплошь покрытый крючковидными иглами шиповник, собственно, и вздернувший их главаря на заостренные корни.

– Его сцапал куст и сожрал! Прямо корнями! Вау! А остальных троих смял в кучу и укопал в саду! Чума! МУРа-а-а!!! Надо было видеть!.. – как на ярмарке размахивая руками, заливался алхимик.

– Ты и не видел, а только слышал с моих слов, – перебила сударыня Трисса. – Сидел в своем подвале и в вибриссы не дул, пока нас здесь убивали. А Метис вообще все проспал.

– А че? Я ж с затычками сплю, шоб не слышать, как Лис химичит.

Л’лэрд Шантэль кашлянул, привлекая внимание. Что-то сегодня его не спешили поить чаем, а стоило бы: ветер на улице дул ледяной, пронизывающий до самой сущности. Да и вскакивать с постели посреди ночи, услышав зов своего питомца, и мчать через полгорода – удовольствие, лелеющее сердце юного охотника за приключениями, но не почтенного эльфа в летах. Делать это бок о бок с растрепанным спросонья Винтерфеллом, месящим снег верхом на позорном тяжеловозе, – просто осквернение пейзажа ночной столицы. Мальчишка в доме не задержался. Прихватил человеческого детеныша и вместе с ним умчал в имение Иборских.

– Я знаю, как едят миелл-тьярры. Когда Его Величество оказал мне доверие, я попросил гвардейца доставить несколько саженцев из моего сада в Силль-Миеллоне. При надлежащем уходе они весьма плодовиты. Этот малыш был одним из тех, что охраняют дворцовый парк, а теперь он защищает вас. – Точнее, ученицу, но остальным подробности знать необязательно.

– Малы-ыш?!! Это сейчас он в аршин ростиком, а два часа назад чуть потолок не пробил!

– Если я не ошибаюсь, милая барышня отказалась от двуногого телохранителя, так что я позволил себе проявить инициативу.

Главное, непонятно, чем недовольна ученица. Иные платят недвижимостью за саженец миелл-тьярра, а этот уже перерос буйный подростковый период, когда лесные псы волокут в корневище все вплоть до хозяйской обуви, к тому же выдрессирован отменно и уже способен скрыть сущность даже от демона.

И, в конце концов, здесь сесть предложат? В такую погоду ногу простреливает навылет, да и старые раны ноют.

– Оно под кадкой эвон какую дырищу в полу проломило!

– Ему нужно разминать корни.

– Он нам в саду устроил курган!

– Надо же куда-то припрятать запасы.

– Мою шубу унюхал и схарчил! Кха!

– У каждого свои вкусовые предпочтения. Вы, например, тащите в рот что попало.

– Мне нарочно дубленку испортил!

– Радуйся, что не твое тело, демон. Представляю, каких усилий воли ему это стоило.

– ДемониЦА, остроухий!

– Без разницы. Ко мне, малыш.

Лесной пес выпростал часть корневища и пополз к л’лэрду, волоча кадку по полу.

Хозяева в гостиную пригласят или нет? Налетели с порога, как стая гулей, накричали; хвала Пресветлой, что не загрызли.

– И чем мне теперь кормить… малыша? – устало спросила ученица.

– В ближайшее время этого не понадобится. Он питается как удав, и съеденного мяса хватит примерно на месяц, а после я сам его покормлю…

– М-мяса?! Это был человек!

– Для миелл-тьярра это была дичь.

– Оригинальные у вас подарки, милый сударь! И я столько времени поливала это чудище и подстригала сухие листики?! Почему сразу не предупредили?!

– Потому и не предупредил, что милая барышня выставила бы меня за дверь вместе с моим «чудищем», – недовольно ответил Шантэль. Это можно считать благодарностью или чем? Глупые юнцы дарят безделушки, но с возрастом начинаешь понимать, что подарок, как шедевр зодчества, должен представлять собою три блага: прочность, пользу, красоту.

– А я на нем испытывал химикатики… – раздумчиво пробормотал кицунэ.

– Так вот почему листья сохли?! Ах ты, полянка для моли!

Сторож, жалуясь, ткнулся бутоном в хозяйскую ладонь. Л’лэрд давно перестал удивляться тому, сколь необдуманно порой поступают люди. Но этот случай решил запомнить на будущее.

Хоть бы позволили раздеться и повесить у камина задубевший на ветру мундир.

– В свете последних событий я прошу, чтобы вы… – Шантэль покосился на беспечно ковыряющего в ухе алхимика, – вы все переехали в особняк, который я подберу.

– Но это – наш дом!

– Милая барышня, упрямство едва не привело к гибели не только всех вас, но и постороннего ребенка. Так что отложим споры до мирных времен. Помимо нападения на вас, прошлым вечером было совершено два налета на особняки знатных горожан. Мы считаем, что банда Сознающих вновь выбралась из подполья, и я прошу… нет, категорически настаиваю, чтобы вы переехали в безопасное место.

– Гы-гы-гы! Дык че ж нам своих бояться? Чай, не крысы, друг друга не жрем! – невесть с чего развеселился господин Метис. Остальные тоже засмеялись, но как-то натянуто.

– Очень остроумно.

– А Йожика возьмем с собой?

– Кого?!

– Его.

Нет, это была не благодарность! Это было форменное издевательство! Глумеж!!!

– Вас что, сударыня Алесса подговорила?! Мы называем «й’ошкэа» лопух!

Ученица весьма натурально захлопала ресницами, ее сумасшедший брат, повалившись на спину, засучил ногами, и демон впился в него жадным взглядом, а господин Метис вдруг спросил:

– А чёй-то вы все в дверях торчите, как неродной?

С этими детьми раньше срока корни пустишь.