История восьмая
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ УБИЙЦА
В полицейском морге было холодно. Очень холодно. Цудзимура поежилась и переключила личный климат-контролер на комнатную температуру. По коже приятно заструился теплый воздух.
— Этот?.. — коротко спросила она, подходя к столу.
Коронер молча кивнул. Цудзимура расстегнула вакуумный кокон и неодобрительно цокнула языком. Еще одно убийство. Уже второе на этой неделе.
Куда только катится этот мир?
Впрочем, предыдущее было скорее несчастным случаем. Двое молодых парней из-за чего-то повздорили, ссора перешла в драку, один ударил другого слишком сильно, тот упал и крайне неудачно ударился головой о твердую поверхность. Смерть наступила мгновенно.
Явись нечаянный убийца тут же с повинной, отделался бы суровой епитимьей. Но он запаниковал и совершил ужасную глупость — попытался все скрыть. А поскольку инцидент произошел на его квартире, нужно было прежде всего избавиться от тела.
Чтобы это сделать, он не придумал ничего умнее, чем запихать его в бытовой репликатор. Дурачок не знал, что все репликаторы, конвертеры и переработчики материи сразу же блокируются, зафиксировав в приемном лотке большое количество человеческой ДНК. Отключить этот параметр невозможно, он намертво вшит в биос.
А еще он не знал, что с прекращением мозговых функций мыслечип сразу посылает сигнал тревоги и к месту смерти направляется бригада экстренного реагирования. Не прошло и десяти минут, как парня арестовали за убийство по неосторожности и попытку уйти от ответственности. Что решит судья, пока неизвестно.
Но тот случай, что сейчас лежит на столе, — совсем другого характера. Тут убийство несомненно умышленное. Очень сложно нечаянно выстрелить в человека из бластера, причем точно в правый висок. Преступник хорошо знал, что делал — мыслечип полностью деактивирован… точнее, уничтожен. Никакого крика о помощи, никакого сигнала бедствия — перестав существовать, инф просто не мог его отправить.
От тела убийца избавился тоже грамотно — выбросил в открытый космос, вдалеке от орбит и оживленных трасс. Объект столь незначительных размеров может годами дрейфовать незамеченным — прецеденты бывали.
Но этот дрейфовал всего месяц плюс-минус пара дней. Точное время еще предстоит установить. Полицейские следопыты просчитали его траекторию и пройденный путь — он был выброшен далеко за орбитой Нептуна, в март-секторе, немного выше эклиптики. Двигался небыстро, по пологой дуге, понемногу смещаясь в сторону Солнца.
Сегодня утром его путешествие окончилось в черпалке космического мусоровоза.
Цудзимура еще раз осмотрела покойного. Мужчина ста-ста двадцати лет, европеоид, немного выше среднего роста, среднего телосложения, светлые волосы, голубые глаза. Из-за продолжительного пребывания в вакууме совершенно высох, но зато практически не разложился.
— Геном?.. — полувопросительно произнесла Цудзимура.
— Рэй Эмилио, сто семь лет, — ответил коронер.
Цудзимура затребовала в инфе справку. Итак, лежащий на столе был пекарем высшего разряда с профоценкой +58. Работал на хлебозаводе в Шанхае. Холост. Бездетен. Четырнадцатого июля сего года не вышел на работу, на вызовы не отвечал, дома и в обычных местах обнаружен не был, после чего объявлен пропавшим без вести.
Теперь вот отыскался. И повис тяжким грузом на шее Цудзимуры. Конечно, на то она и следователь по тяжким преступлениям, чтобы разбираться с такими вещами…
К тому же здесь еще и очень знакомый почерк. Выстрел из бластера точно в висок, тело выброшено в открытый космос… На Цудзимуре уже висело три точно таких же дела, причем два — еще с прошлого года. Она не сомневалась, что здесь поработал тот же самый специалист.
И если он и в этот раз не оставил ни единой улики, оттолкнуться будет просто не от чего.
Однако после того, как над телом потрудились эксперты, улика нашлась. Оказалось, что хобби покойного Эмилио было скалолазание, и он обладал редким биомодификантом — «мушиной лапкой». При необходимости мог выпускать из кожи тысячи микроскопических щетинок, превращая поверхность ладоней и стоп в нечто вроде липкой ленты. В момент смерти эта способность непроизвольно активировалась — подобно тому, как непроизвольно расслабляется кишечник.
Убийца об этом явно не подозревал, а перенося тело, раз или два соприкоснулся с ладонями жертвы. Совсем легонько, но этого хватило, чтобы микрочастицы его одежды остались на невидимых щетинках. Конечно, если это обычная синтезированная одежда, улика бесполезна — такая могла выйти из любого репликатора…
Но экспертиза порадовала. Ткань оказалась натуральным крепдешином, причем очень дорогим, ручной выделки. Теперь осталось провести полный анализ этих миллиграммов материи, выяснить ее происхождение, производство, возраст… а потом попытаться узнать имя владельца.
Долгая работа, сложная, изнурительная. Но Цудзимура предвкушающе улыбнулась. Именно такие задачки она обожала больше всего на свете.
Было 16.09.67, 14:22 UT, когда Маартен Троост поднялся по трапу «Нимрода». Корабль-зверолов уютно стоял на космодроме Винилии, ожидая разрешения на взлет. Кроме него здесь находились еще два точно таких же корабля-зверолова — «Орион» и «Дэви Крокетт».
Троост хорошо знал Мервина Джонсона, капитана «Ориона». Послезавтра он тоже вылетает — на Пирр. Не позавидуешь — даже опытному зверолову нелегко работать на Пирре. Недаром же его так назвали. Тамошние чудища не такие громадные, как на Суртуре, но в плане кровожадности, прожорливости и немотивированной агрессии дадут им сто очков вперед.
А вот с новым капитаном «Дэви Крокетта» Троост лично еще не встречался. Сукарно Абебе заступила на эту должность совсем недавно и только вчера вернулась из своей первой экспедиции. До нее «Дэви Крокеттом» командовал старик Лун, настоящая легенда Венерианского зоопарка. В прошлом году ему исполнилось сто восемьдесят, и он решил перейти на менее беспокойную работу.
Впрочем, выбор он сделал довольно неожиданный. Лун перевелся на Тяньхоу, в виварий Кондратьева. Троост там не бывал, но, судя по рассказам коллег, спокойной такую работу точно не назовешь. Петрик Кондратьев, этот доктор Моро двадцать пятого века, творит на своем острове такое, от чего встают дыбом волосы даже у матерых генных конструкторов.
Возле «Нимрода» вилась стайка дронов-ремонтников. Таркаса беспокоила одна из гравитонных дюз, и он уже третий час перебирал ее подетально, доискиваясь, что там так подозрительно потрескивает. Кроме него, никто этого треска не слышал, Пак тоже не видел в своем оборудовании никаких неисправностей, но Урс Таркас всегда был очень настойчив.
На космодром прибыли киперы. Первой Иржичкова — как всегда веселая и жизнерадостная. Три недели между экспедициями она провела на берегу Бенгальского залива, в гостях у бабушки.
Почти сразу за ней появилась и Эмекун — тоже веселая, но с легкой грустинкой. Для нее это последняя экспедиция — после возвращения с Майи она уже точно перейдет в зоопарк, старшим кипером. Четыре года Латиша Эмекун летала на «Нимроде», участвовала в девяти экспедициях… в десяти, если считать эту. Но в следующий раз вместо нее полетит уже кто-то другой.
— Ну что, шеф, в последний раз? — приветливо улыбнулась она Троосту. — Когда взлетаем?
— Через час, — сверился с инфом зверолов. — Если, конечно, Таркас к этому времени закончит.
Урс Таркас молча помотал головой. Его положительно расстраивала эта дюза. Он только что отыскал микротрещину на одной из охлаждающих лопастей и теперь размышлял, замазать ли ее герметиком или же на всякий случай заменить всю деталь.
— Тогда когда? — уточнил Троост.
Таркас показал три пальца. Он все-таки решил заменить деталь. Сейчас бортмеханик удаленно управлял главным техническим репликатором «Нимрода», синтезируя новое лопастное кольцо. Минут через десять оно будет готово, после чего останется только разобрать дюзу, поменять кольца, нанести новый слой проводящего геля и на всякий случай проверить гравитонные плашки. Они вроде бы в порядке, но лишняя проверка никогда никому не вредила.
Иной бортмеханик, может, и не стал бы возиться с такой пустяковиной. Трещина на лопасти настолько мала, что ее нельзя увидеть без десятикратного увеличения. А если вдруг даже случится худшее и лопасть сломается… это всего лишь одна лопасть. На кольце их двадцать четыре. А всего таких колец в дюзе девять. Это втрое больше, чем необходимо для нормальной работы механизма.
Но для Таркаса каждая деталь «Нимрода» была все равно что членом семьи. Нелюдимый, немногословный, этот коренной марсианин всю жизнь провел в машинных отделениях. Любую поломку, малейшую неисправность он воспринимал так же, как мать болячки и ссадины своего ребенка.
Троост сообщил в диспетчерскую, что старт «Нимрода» откладывается на два часа, и уселся рядом с трапом, глядя на затянутое облаками небо. На Земле сейчас сентябрь, но на Венере — середина декабря. Если верить синоптикам, на северном полюсе даже идет снег.
Может, телепортироваться, посмотреть самому? Время до старта есть, можно заглянуть куда-нибудь на остров Лагерлеф, порыбачить в море Снегурочки… Венерианские зимы коротки, когда Троост вернется из экспедиции, будет уже весна… возможно, даже лето. В отличие от земного, в венерианском месяце всего восемнадцать-девятнадцать дней… земных дней. Венерианских — только два или три.
Вся эта разница в периодах обращения так усложняет календарь…
Троост уже совсем собрался пойти к порт-кабине или хотя бы к репликатору за пончиком, когда его внимание привлекла целеустремленного вида женщина. Она шагала по космодрому, пристально разглядывая куполообразные корабли-звероловы. Ни «Орион», ни «Дэви Крокетт» ее не заинтересовали, а вот «Нимрод» заставил замедлить шаг.
Через пару минут она стояла возле Трооста, и тот невольно поднял взгляд. Имея рост в сто девяносто сантиметров, зверолов не так уж часто встречал женщин крупнее себя — а эта была выше почти на два пальца. На два пальца же она была и шире в плечах, да и вообще телосложением напоминала матерую медведицу. На плоском лице еле виднелись карие глаза-щелочки и совершенно терялся крошечный, чуть вздернутый носик. Черные волосы были завязаны в узел-симаду.
— Маартен Троост?.. — произнесла женщина глубоким грудным контральто, явно разглядывая соцпрофиль зверолова.
Ее собственный соцпрофиль был затенен. Поэтому Троост не мог обратиться к собеседнице по имени и вздернул подбородок, ожидая, что та представится сама.
— Я Йоко Цудзимура, — представилась женщина. — А вы летите на Майю. Не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. Чем-то могу вам помочь?
— Можете. Буду очень признательна, если включите меня в состав экипажа. Не важно кем.
— Экипаж полностью укомплектован, — заметил Троост. — У вас есть какие-то особые причины?
— Есть. Я полицейский следователь, отдел убийств. Разыскиваю опасного преступника.
— Вы имеете в виду, что кто-то в моем экипаже…
— Нет. Просто по нашим сведениям на прошлой неделе он сел на рейсовый звездолет к Майе. Соответственно я отправляюсь туда же.
— У полиции нет своих звездолетов? — удивился Троост.
— Это очень высококвалифицированный преступник, — бесстрастно произнесла Цудзимура. — Если отправить за ним полицейский звездолет, он может скрыться или даже совершить что-нибудь непоправимое. Поэтому я полечу инкогнито. Сначала я собиралась просто сесть на пассажирский или грузовик, но потом узнала, что на Майю летит корабль-зверолов. Очень удачный вариант.
— В таком случае добро пожаловать на «Нимрод». Я зачислю вас в состав экипажа… хм… скажите, у вас есть опыт в уходе за животными?
— У нас дома кошка и два хомяка… — слегка смутилась Цудзимура.
— В таком случае я зачислю вас кипером.
— Правда, ухаживает за ними моя дочь…
— Хорошо, младшим кипером. По стажерской ставке, конечно.
— Само собой разумеется.
Взять Цудзимуру полноправным членом экипажа Троост не смог бы при всем желании. Чтобы занять какую бы то ни было должность, необходима соответствующая профлицензия. А вот стажеру она не требуется — стажировка ведь для того и существует, чтобы получать практические навыки для будущей профессии.
Троост хотел задать Цудзимуре еще пару вопросов, но тут его вызвал Ломидзе. Ведущий герпетолог зоопарка еще раз напомнил Троосту, что очень желает получить образец майянского полярного питона в здравствующем состоянии. Обязательно. Не забудьте, пожалуйста, что полярные квазирептилии Майи очень хладолюбивы — при температуре выше нуля кристаллики льда в их крови разрушаются, что вызывает разжижение плазмы и быструю смерть.
Ломидзе уже пятый месяц изучал этих змееподобных созданий, написал кучу статей об их физиологии, но для полноты картины ему не хватало представителя крупнейшего вида — майянского полярного питона. Предыдущая экспедиция поймала двоих, но самец не пережил путешествия, а самка скончалась три года назад.
Троост пообещал, что непременно выполнит просьбу уважаемого герпетолога. Про себя же подумал, что работенка предстоит та еще — взрослый полярный питон может достигать сорока метров в длину. А детенышей поймать непросто — они глубоко, под многокилометровой ледяной толщей. Там они остаются, пока не станут достаточно сильными, чтобы прорыть путь на поверхность.
Когда Троост наконец-то убедил Ломидзе, что не забудет о его просьбе, Цудзимура уже была на борту. Через некоторое время и Таркас наконец-то закончил свою ремонтную миссию, так что «Нимрод» благополучно поднялся в воздух.
Возвращаясь на Венеру, ни капитану, ни киперам скучать не приходится. Полный звездолет инопланетной живности просто не позволяет расслабиться — отдыхать некогда, каждая минута в напряжении.
Но начало путешествия — совсем другое дело. Вольеры пока еще пусты, кроме членов экипажа на борту никого, так что можно отдыхать, набираться сил перед работой на экзопланете. Первые два дня Троост почти не встречался с Цудзимурой — только раз столкнулся в столовой, когда та уже уходила. Большую часть времени следователь по убийствам просиживала у себя в каюте.
Удобный момент для беседы выпал только на третий день. Перед ужином Троост по обычной своей привычке заглянул в баню.
Баня на «Нимроде» небольшая — все-таки экипаж очень невелик, — но отвечающая всем стандартам. Есть бассейн-джакузи — в форме чаши, со ступенями вдоль бортов, четырехметрового диаметра и трехметровой глубины. Есть мультирежимная парная. Мультидуш. Робомассажер и робоцирюльник. Биорепликатор — если захочется перекусить и выпить холодного квасу.
Сегодня Троост застал в бане Цудзимуру. Следователь нежилась под холодным пенно-ароматическим душем. Вся покрытая искрящимися пузырьками, благоухающая лавандой, она походила на довольного жизнью снеговика. Троост машинально отметил, что между лопаток у нее вытатуирована синяя роза.
Обернувшись на звук шагов, Цудзимура кивнула Троосту и переключила душ на горячий окружающий. Теперь не только из потолка, но также из стен и пола принялись хлестать упругие струи. Троост снял комбинезон, положив его в ящик автопрачечной, и тоже встал под душ.
Слегка освежившись, он перебрался в парную и включил хаммам-режим. Воздух наполнился горячим паром, и Троост зажмурился, чувствуя, как расслабляются мышцы, уходит накопленное за день напряжение. Минутой спустя Цудзимура тоже прошла сквозь магнитную занавесь и улеглась на полок, закрыв лицо охлаждающей маской. Из-под нее доносилось шумное дыхание.
— Замечательная у вас баня, — невнятно произнесла Цудзимура. — Это на всех кораблях-звероловах такие? Я два раза летала на Новый Эдем, но на рейсовом звездолете такого не было.
— Неэргономично, — ответил Троост, поливая себя ледяной водой. — Полет до Нового Эдема длится всего сутки, а баня все-таки занимает немало места.
— Пять дней — это, конечно, больше одного, — согласилась Цудзимура.
— Пять с половиной. Но это только сам полет. Покидая рейсовый звездолет, вы покидаете его насовсем. В вашем распоряжении весь Новый Эдем, а на нем этих самых бань тысячи, на любой вкус. А вот для нас на протяжении всей экспедиции нет другого дома, кроме «Нимрода». И экспедиция может длиться до полугода.
— Так долго?.. — удивилась Цудзимура.
— Единственным звероловом, к которому звери приходили сами, был Ной, — напомнил Троост. — Но у нас, к сожалению, нет его возможностей.
— А почему бы просто не запустить побольше дронов?
— Мы бы так и сделали, если бы стремились просто набить корабль чем попало. Но мы отбираем самое интересное, поэтому спешка только вредит. Помню, однажды я запустил сразу пятнадцать дронов — в результате они доставляли добычу быстрее, чем мы успевали ее сортировать. Животное же нужно не только поймать, но и обеспечить ему надлежащие условия — а нас здесь только трое. Таркас не в счет, он животными не занимается.
— Так почему бы не увеличить и экипаж?
— Можно увеличить экипаж. Или построить еще несколько кораблей-звероловов. Но тогда перестанет справляться уже зоопарк. Придется и его увеличивать во много раз — а кому это нужно? Имеет ли смысл бездумно затапливать Венеру инопланетными животными? Нам ведь важно не количество.
Цудзимура пожала плечами. Честно говоря, она ни разу не бывала в Венерианском зоопарке и вообще очень слабо интересовалась живой природой. Ее ареалом всегда были самые урбанизированные районы.
— Нет, поверьте, мы никуда не торопимся, — произнес Троост, переворачиваясь на живот. — А вот вы, полагаю, обратно полетите уже другим звездолетом? Вряд ли возможно на несколько месяцев оставить Землю без следователя по убийствам.
— Вы так говорите, словно я единственный следователь в отделе убийств.
— А разве нет? — полушутя спросил Троост.
— Нет, конечно. Нас пятеро. Но вы правы, на Майе я задержусь ровно настолько, чтобы поймать своего пациента. День, два… очень надеюсь, что не больше.
Фыркая и пыхтя, словно гиппопотам, Цудзимура слезла с полка и выбралась наружу. Троост, который тоже вполне упарился, последовал ее примеру.
— Если не секрет, что этот человек совершил? — спросил он, неспешно погружаясь в бассейн.
— Он киллер, — неразборчиво ответила Цудзимура. Ее голова скрылась под шлемом робоцирюльника.
— Киллер?.. Вы имеете в виду наемного убийцу?.. Они что, все еще существуют?
— Один точно существует. Но не исключено, что это самый последний.
— И сколько людей он убил?
— По крайней мере четверых. Возможно, больше.
Троост мягко соскользнул со ступени и погрузился в воду по шею. Он, конечно, слышал про всех этих наемных убийц прошлого — ассасинов, ниндзя, ликвидаторов… но это же было очень давно. Троост только вчера смотрел исторический виртсон о девяностых годах двадцать второго века — там как раз альтер эго сновидца была гиноид-ликвидатор, которую подставили собственные наниматели…
— Подождите-ка, — задумчиво произнес зверолов. — Если он наемный убийца… хотите сказать, что у него есть заказчики? В наше время кто-то платит деньги, чтобы… убить человека?..
— Да, как минимум один заказчик у него был, — подтвердила Цудзимура. — Сейчас он в следственном изоляторе, ожидает суда. Имена остальных мы узнаем, когда я возьму самого киллера. Он заочно приговорен к дезинтеграции, но лучше, конечно, взять живым… или хотя бы получить неповрежденным мыслечип.
Троост так удивился услышанному, что перестал работать ногами и начал медленно погружаться. Чтобы не всплывать, он увеличил вес на сорок процентов и улегся на дно, размеренно дыша жабрами. Полученная только что информация требовала осмысления.
Заочно приговорен к дезинтеграции… Иного ожидать не следовало, конечно. В гражданско-уголовном кодексе современной Солнечной Системы есть три категории преступлений — легкие, средние и тяжкие. Три же и категории наказания.
К легким преступлениям относятся ненамеренные, а также совершенные в состоянии аффекта и не повлекшие необратимого ущерба. Оскорбление человека, мелкий вандализм, легкий телесный ущерб, профессиональная халатность и так далее. Скорее проступки, чем полноценные преступления. Наказание за них следует не уголовное, а добровольно-нравственное — так называемая епитимья.
Инициатива в этом случае обычно исходит от самого правонарушителя. Человек заявляет — я, такой-то, совершил такой-то проступок, чувствую себя виноватым, прошу назначить епитимью, чтобы очистить совесть. В зависимости от проступка и личностных характеристик правонарушитель может получить двадцать часов ручного подметания улиц, две тысячи отжиманий, два месяца отказа от мяса или еще какую-нибудь общественно полезную работу, физическое упражнение или самоограничение. Что-нибудь неприятное ему лично.
За исполнением епитимьи никто не следит и не проверяет — человек отчитывается только перед своей совестью. В епитимье нет ничего постыдного — по статистике, более восьмидесяти процентов граждан Солнечной Системы хотя бы раз в жизни подвергались такому наказанию. Все иногда совершают ошибки.
Гораздо хуже бойкот. Морально-информационное изгнание из общества. К нему приговаривают за намеренные преступления, не повлекшие необратимого ущерба. Кража, грабеж, изнасилование, нанесение тяжких телесных травм и так далее. Бойкотируемого на определенное время лишают гражданских прав. Ему блокируют мыслечип, в результате чего он не может работать, не может пользоваться деньгами, не имеет доступа в инфосеть, а другие люди видят у него на лице допреальное «клеймо» — красный прямоугольник с кратким описанием проступка.
С бойкотируемыми не принято разговаривать и вообще хоть как-то замечать их существование — их все игнорируют. Большинство бойкотируемых проводит свой срок вдали от общества — очень уж стыдно и неприятно, когда все смотрят на тебя как на пустое место.
Но хуже всего, конечно, дезинтеграция. Физическое уничтожение. Его назначают за намеренные преступления, повлекшие необратимый ущерб. Убийство без смягчающих обстоятельств, разрушение исторических памятников и так далее. Дезинтеграция может быть осуществлена только по прямому распоряжению космократора, и происходит это чрезвычайно редко.
Когда Троост вынырнул из бассейна, Цудзимура уже закончила с прической. Робоцирюльник перекрасил ее в платиновую блондинку и подстриг волосы в гарсон. Следователь осмотрела себя в зеркале, но не выразила никаких эмоций.
— Решили сменить имидж? — поинтересовался Троост, вылезая на берег.
— Просто немного меняю внешность. Я сделала себе псевдонимный соцпрофиль, но не исключено, что преступник знает меня в лицо. В конце концов, я почти два года его разыскивала.
— Почти два года?.. — невольно переспросил Троост.
— Вам это, наверное, кажется ужасно непрофессиональным, — предположила Цудзимура. — Вы-то свою добычу ловите побыстрее, полагаю. Мне и самой очень неудобно, что я так долго не могла добиться результата. Но вы должны понять, что заказные убийства очень сложно раскрываются. Отсутствует мотив. Заказчик рук не пачкает, а исполнитель обычно даже не знаком со своей жертвой. Не за что уцепиться. Раскрыть дело можно, только если кто-нибудь проболтается или допустит ошибку — а настоящие профессионалы очень редко допускают ошибки.
— Сильно сомневаюсь, что у него есть профлицензия, — заметил Троост.
— По профессии он оператор шахтного погрузчика. Работал сначала на Весте, потом на Ганимеде. Хорошо работал, кстати — имел профоценку +40.
— Полезная специальность. Но почему он в таком случае отправился на Майю?
— Полагаю, его привлекла не сама Майя, а Гермес. На сырьевых колониях люди его профессии никогда не бывают лишними.
— Да, но большинство сырьевых колоний гораздо ближе. А до Гермеса и Майи тридцать три световых года. Пять с половиной суток полета.
— Полагаю, это еще одна причина, по которой он отправился именно туда. Майя — самая далекая колония, если не считать Лорелеи и Новой Вестфалии. Но на Новой Вестфалии не спрячешься, а Лорелея…
— Насчет нее я в курсе.
— Кстати говоря… — задумалась Цудзимура. — Троост… То-то мне показалась знакомой ваша фамилия… Это ведь вы разгадали загадку Лорелеи?
— Между нами говоря, загадка была довольно простая.
— Любая загадка кажется простой после того, как она решена, — философски заметила Цудзимура, начиная одеваться.
«Нимрод» прибыл на Майю спустя еще трое суток. Троост предложил Цудзимуре высадить ее в Килини, главном городе Майи, но та отказалась. Будет странно, если корабль-зверолов зачем-то вдруг приземлится в населенном пункте. Десант одиночки на флаере или в скафандре-космолете тоже вряд ли останется незамеченным. Конечно, на «Нимроде» имеется порт-кабина, но к майянской телепорт-сети она не подключена.
Так что Троост делал все как всегда. Выбрал подходящее место для базового лагеря, приземлил туда «Нимрод», а уж после этого выдал Цудзимуре легкий флаер. Та пообещала вернуть его через пару дней — как только возьмет преступника.
Через пару дней она его не вернула. Не вернула она его и через пару недель. Время от времени Троост вызывал следователя, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и голос у Цудзимуры был невеселый. Дела шли не так хорошо, как она рассчитывала, — искомый киллер действительно оказался профессионалом высшей пробы. На Майе он словно растворился — по всей видимости, перекодировал мыслечип, создал новый соцпрофиль и сделал радикальную пластику лица.
По крайней мере, с Майи он точно еще не улетел. Даже пересадив мозг в другое тело, ДНК сменить невозможно. На межзвездный рейс нельзя попасть, не пройдя генетическую идентификацию. Цудзимура тщательно перепроверила генотипы всех пассажиров, что прибыли и отбыли с Майи за последние два месяца, и убедилась — планету преступник не покидал.
Поиск человека в звездной колонии одновременно и проще, и сложнее, чем в Солнечной Системе. С одной стороны, населения здесь меньше на порядки. Майя считается крупной колонией, но все же она не так велика, как Новый Эдем или хотя бы Протей. Согласно статистике, в данный момент на Майе пятьсот двенадцать тысяч постоянных жителей. Настоящий город только один, но есть множество малых поселений. Особняков немного — природа Майи не слишком гостеприимна, жить вдали от общества здесь не рекомендуется.
Однако это, разумеется, не запрещено, что и усложняет поиски. Девяносто процентов суши Майи исследованы очень поверхностно, а телепортационная сеть охватывает лишь небольшую часть планеты. При желании спрятаться можно так, что не найдешь и за год.
Цудзимура уже получила все картографические данные. Общее количество майянских особняков — девятьсот семнадцать. Сколько месяцев понадобится, чтобы проверить их все? И ведь далеко не факт, что киллер выбрал для обитания какой-нибудь из них.
Шел восемнадцатый день экспедиции, когда Троост вернулся на базовый лагерь с богатой добычей. Он три дня провел за полярным кругом, избороздил сотни километров шельфового ледника и едва не провалился, переходя снежный мост, но зато в грузовом отсеке флаера извивался клубок молодых полярных питонов. Троосту удалось разыскать проталину, через которую те прорывались на поверхность, и, отдежурив у выхода восемь часов, зверолов добыл целых семь прекрасных особей обоего пола.
Выгружая животных, Троост неожиданно заметил Цудзимуру. Следователь стояла у трапа с отсутствующим выражением лица. При виде одиннадцатиметровых, покрытых будто ледяной корочкой змей с толстыми клювами-буравами в ее глазах на миг сверкнул интерес, но тут же погас. Цудзимура была чем-то очень сильно озабочена.
— Судя по вашему присутствию, вам снова требуется моя помощь? — предположил Троост.
— Вы очень наблюдательны, — вздохнула Цудзимура. — Да, я бы хотела попросить вас о еще одной услуге. Не могли бы вы сопроводить меня на Гермес?
— Могу, конечно… но зачем?
— Я выяснила, где сейчас мой пациент. Нашла его по геному…
— По генотипу, наверное, — педантично поправил Троост.
— А в чем разница?.. Впрочем, не важно. Я нашла его по геному, подняв логи телепортационной сети. Последний раз он перемещался на урановую шахту, две недели назад. Наверняка работает там по специальности. Я отправляюсь его брать.
— Желаю всяческого успеха. Но зачем вам я?
— Мне нужен повод для посещения Гермеса. Туристов там не бывает, а раскрывать свое инкогнито раньше времени я не хочу. Этот тип ужасно скользкий. Вы можете отправиться на Гермес по каким-нибудь звероловным делам?
Троост крепко задумался. Видимо, на его лице отразилось сомнение, потому что Цудзимура произнесла:
— Предупреждая ваш вопрос — я в курсе, что на Гермесе нет жизни. Но допустим, что вы хотите убедиться в этом лично. Такое возможно?
Троост продолжал размышлять. При других обстоятельств на Гермес он бы даже не заглянул. Эта суперземля — материнская планета Майи, планеты-спутника. И там тоже есть колония — только сырьевая.
На данный момент Гермес и Майя — единственный пример сдвоенной колонии. Гермес чрезвычайно богат ураном и редкоземельными элементами, а Майя идеально подходит для жизни человека. Нечасто встречается такое удачное соседство.
Но в отличие от Майи, на Гермесе постоянного населения почти нет, хотя рабочих — больше двадцати тысяч. Телепортационная сеть на этой сдвоенной колонии действует уже давно, так что можно свободно работать на Гермесе, а жить на Майе.
А на Гермесе жить очень некомфортно. Среднегодовая температура +78 по Цельсию, почва крайне радиоактивна, а в морях вместо воды серная кислота. Атмосфера есть, и очень плотная, но состоит она в основном из радона и сероводорода. Выходить на поверхность Гермеса разрешено только в скафандрах усиленной защиты.
Зверолову на Гермесе делать абсолютно нечего. Если не считать землян, никаких живых существ там нет. Или они очень тщательно скрываются. В любом случае, нужно подыскать хорошую причину, чтобы оправдать посещение Гермеса.
— Пятнадцать лет назад один микробиолог проводил исследования на Гермесе, предполагая, что там может быть прокариотная жизнь, — медленно произнес Троост. — Он ничего не нашел, но с тех пор Гермес был изучен лучше, там проложили множество новых шахт, появились подводные базы… то есть подсернокислотные. Полагаю, не помешает провести повторное исследование и взять пробы в разных точках, раз уж я все равно здесь. Цудзимура, для кипера-стажера подобный опыт будет весьма полезным, поэтому вы отправитесь со мной в качестве ассистента.
— В вашем распоряжении, — чуть заметно улыбнулась следователь.
Уже через несколько часов Троост и Цудзимура выходили из порт-кабины на центральной гермесской базе. Зверолов еще ни разу в жизни не бывал в сырьевых колониях, поэтому оглядывался с большим любопытством.
Да уж, это совсем не походило на живые планеты. Марс и Венера тоже когда-то были безжизненными телами, но их терраформировали задолго до рождения Трооста, и он имел смутное представление об их прежнем состоянии. Но если они были похожи на Гермес…
Люди пока освоили лишь микроскопическую толику этой суперземли. Чуть заметное копошение возле самых богатых месторождений. Бескрайние стальные туннели, кротовые норы, по которым движутся в основном проходческие комбайны и рабочие дроны. Человека можно встретить только в пультовой или на координационной станции.
Еще на Майе Троост и Цудзимура переключили свои ИГ-пояса на двадцать процентов. Гравитация Гермеса — 5,01 g. Если ИГ-пояс вдруг выйдет из строя — свалишься под собственной тяжестью.
— Надеюсь, на поверхность нам выходить не придется? — осведомился Троост.
— Полагаю, это не потребуется. Даже если мой пациент работает на поверхности, ему же все равно нужно есть и спать.
— Кстати, почему он не делает этого на Майе? Почти все рабочие Гермеса квартируют там.
— Полагаю, именно поэтому и не делает. Хочет поменьше светить свой геном. При телепортации он ведь считывается.
— Но вы хотя бы знаете, где он может быть?
— Само собой, личностный маяк у него неактивен — местонахождение не читается, сторонние вызовы блокируются. Но он должен быть либо в инженерном корпусе, либо в общежитии.
В общежитии киллера не оказалось. Осмотр много времени не занял — жилищно-рекреационный комплекс был почти пуст. Троост и Цудзимура застали лишь трех человек — один крепко спал, а еще двое играли в настольный теннис. Ни в одном из них генетический идентификатор не опознал искомого преступника.
Оставался инженерный корпус. Огромная полость, похожая на паучье гнездо, из которого во всех направлениях расходились извивающиеся туннели. Основная база горнопроходческих комбайнов, грузовых геоходов, автоминеров и гравитационных буров. Отсюда они выползают на работу, отсюда же они и управляются (за исключением машин специального назначения).
В пультовой кроме диспетчера сидели старший маркшейдер и геолог-изыскатель. Проформы ради Троост задал им пару вопросов насчет гипотетической фауны Гермеса, но получил лишь качание головой. Маркшейдер работал на этой урановой шахте со дня ее основания, посещал и множество других рудников, но ни разу не видел ничего хотя бы отдаленно похожего на живых существ.
Троост иного и не ожидал, поэтому не огорчился.
Цудзимура тем временем негромко беседовала с диспетчером — отрывистыми, не слишком осмысленными фразами. Кажется, большая часть диалога проходила виртуально. Соцпрофиль следователя сейчас гласил, что она «Сацуко Сакаи, журналист», поэтому диспетчер не удивлялся, что его расспрашивают о таких вещах, которые большинству людей не интересны совершенно. Он очень охотно рассказывал, как здесь все устроено, сколько людей работает…
— Идемте, — наконец сказала следователь. — Надо заглянуть в гравитонную.
Гравитонная располагалась немного на отшибе. Там находилось все то оборудование, о котором редко вспоминают, но без которого человек не может жить на планете вроде Гермеса. Установка искусственной гравитации, огромный вентиляционный воздухонагреватель, магнитно-радиационный очиститель и мощный компрессорный репликатор, преобразующий СО2 в О2.
Биоискатель определил наличие внутри одного человека. Цудзимура жестом отослала Трооста в сторону, сама же резко подалась вперед. Гермостворки мгновенно разъехались, и следователь оказалась лицом к лицу с флегматичного вида парнем. Тот был гол по пояс и перемазан машинным маслом, а в руках держал пустую тарелку.
— Кто вы такой? — требовательно спросила Цудзимура, нацеливая на парня правую ладонь.
— А вы сами-то кто? — размеренно спросил тот, метким броском швыряя тарелку в зев переработчика.
— Вопросы здесь задаю я. Кто вы такой?
— Ну… меня зовут Николай Дегтярев, мне тридцать семь лет, я оператор бурильных установок, я только что съел тарелку синтезированной лапши, и я понятия не имею, что вам от меня нужно, — обстоятельно ответил парень.
Цудзимура чуть заметно дернула носом. Ее генетический идентификатор уже отсканировал цель и не нашел совпадений. Еще одна осечка.
— Пойдемте, это не он, — произнесла она.
— Вы хотите узнать обо мне что-нибудь еще? — крикнул ей вслед Дегтярев. — У меня обеденный перерыв, так что я не тороплюсь!
Цудзимура не откликнулась. По ее бесстрастному, похожему на лик каменного будды лицу ничего нельзя было прочесть, но Троосту показалось, что она ужасно раздосадована.
— И все же я уверена, что он где-то здесь, — пробормотала следователь, переключая биоискатель на поиск по конкретному генотипу. — Его не было в общежитии, он не использовал порт-кабины и вряд ли ушел пешком по туннелям…
— Быть может, он в штольне, на одной из машин? — предположил Троост.
Цудзимура задумалась. Большинство горнодобывающих механизмов работают автономно, однако на сложных участках автоматику все же дублируют оператором-человеком. А ее пациент как раз оператор шахтного погрузчика — он вполне может быть на перевалочном пункте или даже в надшахтном здании…
— Ничего не поделаешь, обратимся к официальному ресурсу, — вздохнула Цудзимура, возвращаясь в пультовую.
Там она предъявила диспетчеру свои полномочия и запросила местонахождение всех операторов шахтных погрузчиков, что поступили на должность за последние два месяца. Таковых оказалось двое — Энрикетта Сотело и Зепп Принг. Первая по понятной причине Цудзимуру не заинтересовала, а вот второй… скорее всего, это и есть искомый экземпляр.
— Где он? — спросила следователь.
— Только что покинул разгрузочную, движется сюда, — отрапортовал диспетчер. — Попросить его задержать?
— Ни в коем случае. Он вооружен и очень опасен. В контакт не вступайте, передвижению не препятствуйте.
— Как пожелаете, — чуть поклонился диспетчер. — Но прошу вас не стесняться, если мы сможем чем-то помочь.
Маркшейдер и геолог уже прислонились к зеленым панелям на стене — те мгновенно обволокли людей плотной оболочкой, сформировав скафандры усиленной защиты. Маркшейдер извлек из ранца легкий промышленный лазер, геолог достал из кармана ультразвуковой дробитель породы.
Цудзимура посмотрела на них с сомнением. Судмедэксперты немало времени изучали тела жертв, и она могла с уверенностью сказать, чем вооружен киллер. Пороговый плазменный бластер FPW444 (к свободной продаже запрещен), модель 2374 года. Луч относительно тонкий, предназначен для точечных поражений, но мощность огромная. Обычный шахтерский скафандр такое не выдержит.
Да и нет во всем этом нужды. Если бы Цудзимура опасалась, что не справится, она бы просто вызвала десантный отряд. На орбите Майи, как и у любой крупной колонии, постоянно дежурит военный крейсер. Десяток гардекосмитов в боевых скафандрах не то что киллера — динозавра размажут.
Когда в инжерный корпус въехал тяжелый грузовой геоход, Цудзимура встречала его в одиночку. Она спокойно дожидалась, пока тот остановится. Дожидалась, пока разрежется люк и наружу выберется человек — очень маленького роста, очень худой. Дожидалась, пока генетический идентификатор подтвердит, что это наконец-то искомый объект.
Только после этого она неторопливо, даже с некоторой ленцой достала широкополосный стопер.
Достала — и выстрелила.
Обычно после этого больше ничего не требуется. Полицейский широкополосный стопер накрывает сектор с углом до ста шестидесяти градусов и радиусом до восьмидесяти метров. Достаточно, чтобы разом обездвижить целую толпу.
Только вот… Цудзимура не учла одной малости.
На убийце был шахтерский скафандр.
Скафандры двадцать пятого века ничуть не похожи на те громоздкие сооружения, в которых ходили древние водолазы и космонавты. Легкие скафандры почти не отличаются от обычной одежды и практически невесомы. Зачастую они просто встраиваются в костюм — как в тот же комбинезон Трооста. Защиту обеспечивает не ткань, не металл, а силовое поле. Климат-контролер, например, создает на поверхности кожи «прослойку Максвелла», в которой поддерживается строго заданная температура.
Именно поэтому Цудзимура сначала и не заметила, что ее пациент превосходно защищен как от ионизирующего, так и от электромагнитного излучения.
А когда заметила, было уже поздно. Киллер вздрогнул, бросил на нее быстрый взгляд и задал стрекача. Цудзимура ринулась следом, но при ее комплекции было сложно угнаться за такой прыткой целью. Крохотный человечек удивительно ловко петлял, бросался туда и сюда, скрывался за огромными машинами… и наконец ворвался в притулившуюся у стены порт-кабину.
Цудзимура не успела и моргнуть, как он уже растаял в воздухе.
Не теряя времени, следователь вбежала за ним и тоже исчезла.
Троост, не желавший оставаться в стороне, влетел в кабину тремя секундами спустя. Он приказал отправить его на тот же адрес, что и предыдущего пользователя, — и вышел из порт-кабины возле городского космодрома. Цудзимура стояла чуть в стороне и бешено озиралась, пытаясь выбрать в людской сутолоке искомый объект.
— Поиск… поиск… поиск… — бормотала она, бегая глазами по субэкранам.
Вот впереди что-то метнулось. Человек в шахтерском скафандре! Он несся к терминалу, но в каком-то десятке шагов от входа вдруг резко отвернул.
— Да как он узнал?! — выкрикнула Цудзимура.
— Узнал что? — не удержался от вопроса Троост.
— Магнитная ловушка, — коротко ответила следователь. — Срабатывает на определенный геном.
— Генотип, наверное?.. — уточнил Троост. — Другие же люди проходят…
Цудзимура рассеянно пожала плечами, не особенно слушая собеседника. Ее куда больше беспокоило, что запасной план тоже не сработал. Киллер каким-то образом догадался о западне. Как Цудзимура и рассчитывала, он бросился к космодрому — единственной возможности покинуть звездную систему. Но в последний момент… как же он все-таки догадался?
Сейчас не важно. Главное — не упустить. Цудзимура уже выбросила три дюжины полицейских дронов-ищеек — они будут следовать за объектом как привязанные. Если тот воспользуется порт-кабиной, генотип зафиксируют и отследят. Единственный способ, которым он может уйти от погони…
Цудзимура гневно дернула бровью. Киллер словно мыслил параллельно с ней — несколько секунд он бежал по улице, а потом вспорхнул в небо. Импульсные коньки — уменьшается вес, врубается антигравитация, дается ионный импульс… и мчи по воздуху, как по льду. Коньколетный спорт — штука непростая, требует большой сноровки, ловкости… и малого телесного объема.
Цудзимуре всегда больше нравилось сумо.
Впрочем, на коньках киллер парил недолго. Все-таки большую скорость таким образом не разовьешь. Он прямо на лету схватился за борт снижающегося флаера, запрыгнул внутрь… и вышвырнул наружу хозяина!
У того, конечно, сразу включилось страховочное торможение. ИГ-пояс автоматически снизил вес до предельного минимума, трех с половиной процентов. Не успевший даже испугаться пилот плавно поплыл к земле.
Цудзимура заметалась взглядом, одновременно посылая через инф команду подогнать ближайший доступный флаер. Но ее опередил Троост. Рядом с ним как раз приземлился легкий двухместный — зверолов остановил вышедшего пилота и спросил:
— Простите, это ваш флаер?
— Мой, — рассеянно кивнул пилот.
— Можно нам его одолжить?
— Конечно, — пожал плечами пилот.
Через несколько секунд Троост и Цудзимура уже были в воздухе. Зверолов сразу положил ладони на сенсорную панель и скоординировал свой инф с навигатором. На визор «напрыгнула» внешняя картина — теперь Троост словно сам стал флаером, видя все от его «лица», управляя каждым движением одними только мыслями.
Киллер уже успел уйти довольно далеко. Внизу сначала проносились здания, потом потянулись поля натуральных сельхозкультур, а там закончились и они, сменившись диким лесом. Насколько хватало глаз, шли ровные ряды белых, розовых и бледно-красных конусов — гигантские слизневики-фототрофы, нечто среднее между растениями и грибами. На Майе они занимают нишу деревьев. Время от времени меж ними проступали ветвящиеся «кораллы» — тоже слизневики, но паразитного типа, вытягивающие соки из своих более примитивных собратьев.
Троост выжимал из флаера предельную скорость. Упускать киллера из виду нельзя ни в коем случае. Майя почти вдвое меньше Земли, но и на ней можно прекрасно спрятаться. Спутниковое наблюдение даже в крупных колониях не дает стопроцентного охвата, выскочить из-под него не так уж и трудно. А синхронизацию флаера с инфосетью киллер, разумеется, отключил сразу же.
Но постепенно флаеры сближались. У Трооста было больше опыта в преследовании шустрой добычи. В прошлом году на Ла-Форше он охотился на винтокрылого юрка — и вот уж кто действительно заставил за собой погоняться! Винтокрылый юрок — настоящий триумф бионики, способный развивать до тысячи километров в час. В пике — даже тысячу двести.
Постепенно флаеры сблизились настолько, что стало возможным разглядеть тех, кто в них сидел. Убийца тут же повернулся и выстрелил из бластера — Троост лишь в последний миг успел дернуться, уйти ниже. Плазменный импульс просвистел в паре сантиметров от магнитного купола.
Цудзимура в это время высунулась из-за лобового щитка и тоже выстрелила. Потом еще раз. Она целилась очень подолгу, выжидая, пока флаер не попадет в перекрестие на визоре. Ее инф отсчитывал расстояние до цели, давал поправку на скорость ветра и обоих флаеров, но даже так попасть было чрезвычайно трудно.
Хотя киллеру приходилось еще труднее. У него-то не было напарника. Его флаер шел на автопилоте, а бортовой навигатор совершенно не предназначен для гонок с перестрелками. Он создан для выполнения простых задач, сводящихся к передвижению из точки «А» в точку «Б». Он может проложить самый короткий путь, или самый быстрый, или самый оптимальный. Может лететь по заданному маршруту. Может следовать за пользователем. Много чего может.
Но команда лететь как можно быстрее, уклоняясь при этом от бластерного огня, выходит за рамки его программы. Это же просто обычный пассажирский флаер. Никогда в жизни он не оказывался в такой ситуации.
— Держите левее, — попросила Цудзимура, делая серию выстрелов. — И немного выше, пожалуйста.
Безумная гонка продолжалась еще около двух минут. Флаеры описывали дикие кренделя, пока их пилоты обменивались бластерными ударами. Иные из них достигли цели, и на корпусе появились уродливые оплавы. Дважды плазменные импульсы расплескались о магнитный купол, лишь чудом не нарушив его стабильность.
И в конце концов выстрел Цудзимуры попал в уязвимую точку. Он угодил аккурат в ионное сопло, причем в момент, когда то работало на втяг, слегка притормаживая при крутом вираже. Плазменный импульс расплавил решетку Оуэнса, и флаер сразу затарахтел, как древняя колымага внутреннего сгорания. Целясь в утратившую ходкость мишень, Цудзимура поразила и два других сопла.
Обычно после такого флаер либо повисает в дрейфе, ожидая эвакуатора, либо приземляется на гравитационной тяге. Но киллер сдаваться еще не желал. Он саданул всей ладонью по кнопке аварийной эвакуации — большой красной кнопке, которая специально сделана так, чтобы активироваться вручную и действовать, даже если откажут все остальные системы.
Силовой экран флаера отключился, зато самого пилота окутало голубоватое поле климат-контролера. В сиденье сработала гравитационная катапульта — киллера выбросило наружу, понесло прочь… Летя по параболе, он с бешеной частотой палил из бластера, заставив Трооста резко отвернуть. Цудзимура тоже выстрелила вслед, но мишень слишком уж уменьшилась.
А секундой спустя на ее месте распахнулась световая голограмма. Троост и Цудзимура рефлекторно зажмурились — настолько яркая была вспышка. Когда они наконец проморгались, киллер уже исчез из видимости. Навигационная система флаера его тоже потеряла. Внизу колыхалось бескрайнее море слизневиков, и где-то среди них скрылся убийца с далекой Земли…
— Приземляйтесь, Троост, — велела Цудзимура. — Надеюсь, биоискатель вы не потеряли?
— Зверолову без него невозможно, — спокойно ответил Троост, ища подходящий пятачок. — У меня и дроны найдутся.
— Дроны и у меня найдутся, — пожала плечами Цудзимура, открывая голубоватый пенал.
Там аккуратными рядами, словно горошины в стручке, сидели в гнездах шарики-дроны. Цудзимура выпустила их, не дожидаясь посадки флаера, — они закружили в воздухе, заметались в разные стороны. Следователь выдала им генотип цели, и крошечные аппараты бросились врассыпную, сканируя воздух и почву, обследуя каждый микрограмм белкового вещества.
— Эти найдут, — уверенно заявила Цудзимура. — Здесь не город, долго прятаться не удастся.
Троост тоже выпустил дронов-разведчиков. У него они высыпали прямо из карманов — Троост постоянно держал несколько штук в готовности. Мало ли где и когда подвернется случай поохотиться.
— У меня есть и пара дронов-дружинников, но от них толку не будет, — посетовала Цудзимура. — Во всяком случае, пока на пациенте шахтерский скафандр.
Флаер сел на небольшой прогалине, вблизи микоризы особо крупного слизневика. При появлении железной птицы его грибы-симбиоты сразу всколыхнулись, зашевелили коралловидными щупалами. На концах многих выступил белесый клей с дурманным запахом — грибы манили добычу. Поскольку размером они были с ладонь, выглядело это довольно смешно.
Ступив на влажную почву, Троост внимательно принюхался. Экваториальные леса Майи для человека небезопасны. Очень много ядовитых насекомых, да и крупные хищники нередки. Шагать тоже надо осторожно — можно угодить в бочажок с мутной водой, присыпанный опавшей шелухой слизневиков. На дне таких бочажков сидят майянские мурмелеоны — жутковатые полумоллюски-полуактинии с четырьмя мощными крючками-жвалами. Размером мурмелеон невелик, но если наступишь в его логово-западню, останешься без ступни.
Все это Троост скороговоркой объяснял Цудзимуре, не отрывая взгляда от нелепого создания, похожего на дитя лягушки и пальмового краба. Создание невозмутимо восседало на ветви слизневика, не обращая внимания на бородатого землянина.
Вот мимо пролетело жужжащее насекомое с красно-желтым брюшком — и из пасти создания совсем по-лягушачьи вылетел язык… нет, два языка! Отнюдь не липкие, они схватили добычу с такой хирургической точностью — что твои китайские палочки! Насекомое исчезло в пасти-кошельке, и выпученные глаза создания тут же погрузились в глубь головы, явно проталкивая пищу в желудок.
Восхищенный Троост проверил еще раз — действительно, такого животного инф не знает. Он только что открыл новый вид, причем довольно крупный! Да не где-нибудь, а в крупной колонии, фауна которой изучена достаточно полно.
— Помогите придумать название, — попросил он Цудзимуру.
— Чему? — не поняла та.
— Не чему, а кому, — указал Троост. — Видите? Неизвестная форма жизни!
— Лягушкокраб какой-то, — прищурилась следователь, отчего ее глаза-щелочки практически сомкнулись.
— Лягушко… нет, уже занято, — вздохнул Троост. — Справочник знает лягушкокраба зеленого, лягушкокраба авалонского, лягушкокраба сетчатого, лягушкокраба беспроходного… всего восемнадцать наименований. Лучше бы что-нибудь пооригинальнее.
— Краболягушка?.. — предложила Цудзимура.
— Тоже уже было. Правда, всего семь наименований.
— Я и не знала, что на свете столько разных животных.
— Да, хватает… — рассеянно кивнул Троост, но вдруг осекся и слегка дернулся. — Странно… С вашими дронами все в порядке?
— Да, насколько я вижу, — подтвердила Цудзимура, проглядывая субэкраны. — А что, с вашими что-то не так?
— С одним. Его сигнал внезапно потух.
— Мог ли он сломаться сам или по естественным причинам?
— Не исключено, но я не очень верю в совпадения.
— Вы правы, — согласилась Цудзимура. — Где он был, когда это произошло?
— В полутора километрах к северо-востоку.
— В таком случае давайте перенаправим туда часть дронов и сами двинемся в том же направлении.
На том и порешили. Троост с великим сожалением оставил краболягушку — дрона-охотника при нем не было, а одолженный случайным прохожим флаер не был предназначен для перевозки животных. Сажать неизвестную форму жизни в силовой пузырь и оставлять ее без присмотра на неопределенное время было бы верхом безответственности.
Но одного дрона-разведчика Троост все же оставил на посту. Велел ему наблюдать за данным животным, а заодно поглядывать по сторонам — нет ли где его сородичей? Если есть — тоже брать под наблюдение. На обратном пути Троост непременно прихватит хотя бы парочку особей.
Двигаться приходилось очень медленно и осторожно. Дроны-разведчики, разумеется, сканировали путь, ища явные и скрытые опасности. И все же каждый шаг давался с трудом. В майянском лесу троп практически нет, слизневики растут очень тесно и порой между ними нелегко даже протиснуться.
Особенно если вы отличаетесь крупным телосложением, как Троост и Цудзимура.
Поначалу Троост опасался, что его спутница быстро устанет. Но Цудзимура шла бодро, дышала ровно и размеренно, и лицо ее оставалось все таким же невозмутимым.
— У вас есть модификанты? — полюбопытствовал зверолов.
— Стандартный набор, — ответила следователь. — Уплотненные мышцы, минерализованные кости, эвольвинг лейкоцитов, многокамерный желудок, фильтрующие сети в легких, бионические глаза…
— А жабры?
— Жабры у всех есть, — пожала плечами Цудзимура. — А еще… ложитесь!!!
Троост резко кинулся в сторону. Цудзимура резко выкинула руку. Промелькнула искра, и на землю шмякнулось нечто вроде серого мешка с десятком коротких кривых щупальцев.
— Я… я заметила, как он метится вам в голову… — выдохнула следователь. — Что… что это?..
Троост внимательно осмотрел «мешок», перевернул его удлинившимся в стек униором и сообщил:
— Это древесный осьминог. Сухопутный моллюск, обитает на деревьях. По ночам нападает на животных — прыгает сверху и мощным засосом сдирает кожу с морды, после чего поедает.
— Но сейчас же не ночь.
— Не ночь, — кивнул Троост, работая анализатором. — Но перед нами крайне оголодавшая особь — судя по состоянию кишечника, оно ничего не ело уже несколько дней.
— Оно?..
— Оно. Переходное состояние. Древесные осьминоги рождаются самцами и остаются таковыми до своего первого полового акта. Заряд спермы они выстреливают в самку вместе с половым членом. Лишившись его, древесный осьминог на несколько лет становится бесполым, очень медленно трансформируясь в самку. После этого ее ожидает второй половой акт, который станет и последним.
— Похоже, они ведут занятный образ жизни, — задумчиво произнесла Цудзимура.
— Довольно занятный. Кстати, благодарю за помощь. Вы очень своевременно среагировали.
— Пустяки.
— Не такие уж и пустяки. Я проявил беспечность, оставив слишком мало дронов для ближней разведки. А здесь, на Майе, нужно особенно беречься — хищники этих лесов охотно нападают на человека.
— А в других лесах не нападают? — усомнилась Цудзимура.
— Гораздо реже. Хищники вообще очень редко охотятся на незнакомую добычу. Но, к нашему сожалению, человек для здешних хищников — добыча знакомая. Точнее, не человек, а одно распространенное животное… первооткрыватели назвали его «йеху». Это не примат и даже не млекопитающее, а сухопутный моллюск с внутренним хрящевым каркасом. Но очертания его тела очень похожи на человеческие, и хищники майянских тропиков нередко принимают людей за этих йеху. Как земные акулы принимают пловца на надувном баллоне за тюленя.
Цудзимура выслушала Трооста со всей внимательностью и тут же вызвала на визор фотографию йеху. Тот действительно оказался похожим на человека… на такого человека, которых рисуют маленькие дети. Туловище-огурец, четыре щупальца-макаронины, круглая голова с парой огромных глаз, безгубым ртом и длинным отростком, похожим на нос. Кожа мертвенно-сизая, волос, ушей и пальцев нет — но да, очертания вполне человеческие. К тому же прямоходящий и покрытый слоями роговой шелухи, отдаленно напоминающей одежду.
— Между прочим, чем это вы в него выстрелили? — поинтересовался Троост, обратив внимание на пустые руки Цудзимуры.
Следователь молча раскрыла правую ладонь. В центре ее переливался серый кружок диаметром в сантиметр — киберимплант-стопер.
— Полезное приспособление, — кивнул Троост. — А в левой тоже есть?
— В левой у меня бластер.
Следующие двадцать минут Троост и Цудзимура методично продвигались на северо-восток. Исчезли сигналы еще от двух дронов — сначала в восьмистах, потом в пятистах метрах впереди.
Слизневый лес понемногу редел, под ногами становилось все меньше перегноя и мягких влажных шляпок. Однако Троост ступал все медленнее и медленнее, то и дело обходя безобидные вроде бы места и поддерживая барьер из «тревожного» ультразвука. После инцидента с древесным осьминогом он был особенно настороже.
Некоторые деревья Троост обходил по очень широкой дуге. К другим, напротив, прижимался почти вплотную. Дважды он просил Цудзимуру замереть и не двигаться, пристально наблюдая за скользящей над головой тенью. Древесный слизневый змей — еще один хищный сухопутный моллюск. Питается в основном йеху, так что может напасть и на человека.
Один раз зверолов вообще выстрелил из стопера в совершенно невзрачный валун. Но будучи парализован, тот сразу обмяк и оплыл, в нижней его части раскрылась кривая щель, а из нее выкатился громадный розовый язык.
Троост объяснил, что это майянский хапуга — полуживотное-полуслизневик, врастающее в землю и ловящее неосторожных зверьков. Молодой хапуга для человека не опасен, но с возрастом они порой вырастают до размеров небольшой скалы и буквально слизывают даже очень крупных существ.
Биоискатель стал давать уверенные сигналы. Он обнаружил впереди одиночную особь вида хомо сапиенс — и вряд ли это мог оказаться какой-нибудь заплутавший турист. Дождевые леса Майи не слишком-то популярны у праздных зевак.
Слизневики встречались все реже и реже. Вместо них пошли коралловые деревья — жесткие, раскоряченные, тоже относящиеся к царству слизневых, но очень близко стоящие к растениям. У них есть настоящая кора, хотя губчатая мякоть под ней сильно отличается от древесины.
В отличие от слизневиков, коралловые деревья не желали расти вплотную, расставляли ветви как можно шире, высвобождая себе как можно больше пространства. Их густые кроны, похожие на огромные пенные шапки, по-прежнему закрывали все небо, но под ними стало уже достаточно просторно.
И здесь, на относительно открытом пространстве, Троост с Цудзимурой и нагнали киллера. Впрочем, он никуда от них и не убегал — стоял себе вполоборота, пристально рассматривая какой-то искривленный пенек. На нем по-прежнему был шахтерский скафандр, так что Троост даже не коснулся стопера. Все равно руки киллера свободно свисали вдоль тела, и оружия в них не было.
— Зепп Принг, ранее известный как Альберто Джентиле! — звонко произнесла Цудзимура, раскрывая левую ладонь. — Вы обвиняетесь в неоднократном совершении тяжких преступлений и заочно приговорены к казни через дезинтеграцию! Приговор утвержден космократором, и я уполномочена привести его в исполнение! У вас есть аргументы, способные отсрочить или изменить приговор?
— Найдется кое-что, думаю, — рассеянно произнес киллер. — Но для этого вам придется проследовать за мной.
Он повернулся спиной и размеренно двинулся прочь. Цудзимура, сразу заподозрившая ловушку, дала предупредительный шок ультразвуком и приказала остановиться — но киллер никак не отреагировал. Словно это не его барабанные перепонки только что были поражены высокочастотным сигналом.
— Остановитесь, или я стреляю на поражение! — повторила Цудзимура, делая шаг вперед.
Это стало ее ошибкой. Земля под ногами вспыхнула, сверкнула белая искра, и следователь начала медленно падать. Троост мгновенно подхватил ее под руки, рефлекторным движением прощупал пульс — он слегка замедлился, как у всякой застопленной особи.
Стопящая растяжка. Троост и сам иногда применял ее на охоте. Берешь два портативных нейропередатчика, располагаешь на небольшом расстоянии друг от друга, маскируешь и задаешь параметры. Если между ними проходит существо крупнее заданного размера, его накрывает стопящая волна.
Подняв голову, Троост встретился взглядом с убийцей. Тот целился в них из бластера.
Стопер выглядит довольно безобидно. Он всего лишь блокирует нервную систему. На время лишает возможности двигаться. Неприятно, но практически безболезненно и совершенно безвредно для здоровья. Бластер же… бластер смотрится по-настоящему угрожающе. В этой небольшой штуковинке прячется сама смерть.
Зверолов обратился к инфу, пытаясь кого-нибудь вызвать, — тщетно. Связи не было. Судя по всему, у киллера при себе генератор направленных помех — именно им он глушил дронов-разведчиков.
— Не очень приятная ситуация сложилась, — задумчиво произнес Троост, не отрывая взгляда от бластера.
— Да, для меня тоже, — согласился киллер.
— Но раз уж нам довелось пообщаться — не удовлетворите ли вы мое любопытство?
— Прошу, — кивнул киллер, чуть опуская бластер.
— Что побудило вас заняться таким необычным ремеслом?
— Наследственность. Вы ведь слышали о ликвидаторах?
— Полукибернетическая секта наемных убийц? — полуутвердительно спросил Троост. — Ну кто же о них не слышал?
— Верно. В массовой культуре их чрезмерно романтизировали, но кое-что там все же было правдой. Мой дед был одним из самых последних. Это он передал мне необходимые навыки, обучил всему, что знал… Думаю, ему просто не хотелось, чтобы дело заглохло. Конечно, времена сейчас уже не те… вы даже не представляете, как сложно находить заказчиков…
— Сочувствую вам. Быть может, мы сможем как-то решить вопрос к всеобщему удовлетворению?
— Вряд ли это получится, учитывая то, что я приговорен к дезинтеграции. Если я сдамся, моя судьба может измениться?
— Сожалею, но это невозможно, — произнес инф Цудзимуры. Говорить она сейчас не могла, поэтому запустила электронного чтеца. — Вы совершили по крайней мере четыре намеренных убийства без смягчающих обстоятельств.
— На самом деле шесть. Похоже, двух моих жертв вы до сих пор не обнаружили.
— Тем более.
— Ну в таком случае у меня просто нет другого выбора, — пожал плечами киллер, вновь поднимая бластер.
— Еще один вопрос, если позволите, — поспешно произнес Троост. — Если не секрет, сколько вы на этом зарабатываете?
— Вообще-то это коммерческая тайна.
— Разве такое понятие еще существует? Я думал, оно давно устарело.
— В общем-то вы правы, чего мне скрывать? За разовый заказ я беру пятьдесят тысяч.
— Неплохо. Почти полторы моих зарплаты.
— Я в общем-то не ради денег. Просто это то, в чем я по-настоящему хорош. Увы, современный мир не предоставляет законного способа работать по моей специальности.
— Это печально, — согласился Троост. — Но разве в прошлом такие способы были?
— История знает эпизоды, когда профессиональные убийцы находились пусть не на законном, но хотя бы на полулегальном положении. Но я опоздал с рождением. Мой дед еще худо-бедно перебивался, мне же приходится адски трудно… ну да вы и сами все видите.
Троост понимающе кивал, придерживая безвольно свисающую Цудзимуру и как можно незаметнее прижимая к ее шее активатор. Он достал его из аптечки пять или шесть реплик назад и теперь ожидал, пока препарат разблокирует нервную систему следователя.
Та понемногу начала шевелиться, страдальчески подергивая губами. Ощущения после стопера напоминают те, что возникают, когда шевелишь затекшей конечностью. Словно миллионы микроскопических иголочек впиваются под кожу. И это во всем теле, в каждом его органе.
— Не думаю, что вы признаетесь в этом даже самому себе, но вам ведь тоже порой хочется кого-нибудь убить, — предположил киллер. — Любой порядочный человек втайне мечтает совершить убийство. Хотя бы в порядке самообороны.
— Вы так считаете? — приподнял брови Троост.
— Я в этом совершенно уверен. И чтобы мне не пришлось делать этого сейчас, с вами, я прошу вас сотрудничать добровольно. Где ваш флаер?
— Зачем вам наш флаер? — притворился непонимающим Троост.
— Разумеется, чтобы улететь отсюда. Я же не собираюсь жить в этом… лесу. Это ведь лес, так? Я не особенно люблю живую природу.
— Предпочитаете мертвую? — поддел киллера Троост.
— В общем, да. От нее по крайней мере всегда знаешь, чего ожидать. А это место… вон тот камень пытался меня съесть!
— Это не камень, а майянский хапуга, — поправил Троост. — И это довольно молодая особь, так что съесть вас она бы не смогла. Максимум — откусила бы ногу.
— Это тоже не слишком-то приятно. Так что, где ваш флаер? Понимаете, я могу вас убить и взломать ваши мыслечипы. Но это займет слишком много времени, а я тороплюсь. Будет проще, если вы просто скажете. В этом случае я даже оставлю вас в живых. Я профессионал, так что стараюсь не убивать бесплатно.
— Ну и что вы будете делать, когда подниметесь в воздух? — проворчала Цудзимура. — Вас разыскивают. Космодром перекрыт. С планеты вы улететь не сможете.
— Но вы же как-то сюда попали, следователь?
— «Нимрод»! — воскликнул Троост.
— Именно. Сейчас на планете находится великолепный звездолет, который почти не охраняется. Я планировал захватить грузовик на Гермесе… ожидал удобного случая… но корабль-зверолов подойдет гораздо лучше.
— У вас все равно ничего не выйдет, — заявил Троост. — «Нимрод» охраняется дронами-охотниками. Их там довольно много, и они весьма боеспособны…
— Застопить меня не получится, — пожал плечами киллер. — А ничего большего они мне не сделают. В биос каждого дрона зашито непричинение вреда человеку.
— А что насчет моего экипажа? В их биос ничего подобного не зашито.
— Ну, с ними-то я справлюсь…
Троосту очень не понравилось, как это прозвучало. Он снова и снова попытался вызвать Пака или Таркаса. Тщетно. Генератор помех не давал сигналу прорваться. Инф работал только на сверхкоротких дистанциях.
— Ну и куда же вы полетите? — снова заговорила Цудзимура. — Обратно на Землю? Или на другую колонию? Вас ведь рано или поздно разыщут.
— Этот вопрос я буду решать, когда окажусь в космосе. Возможно, просто отправлюсь в неизвестность. Исчезну в глубинах галактики, как адмирал Юсуф.
— Юсуф погиб.
— Может быть. А может быть, он все еще жив… где-то там. Его звездолет ведь так и не нашли.
— Не нашли, но…
— Но давайте все-таки к делу. Вы ведь уже отошли от стопера? — обратился киллер к Цудзимуре. — Активатор сработал?
— О, так вы заметили… — стушевался Троост.
— Я не слепой. Если сработал — проводите меня, пожалуйста, к вашему флаеру. Как я уже говорил, мне не очень хочется применять насилие…
Цудзимура резко раскрыла ладонь. Киллер чуть заметно двинул бластером — и выстрелил прямо от бедра. Сверкнула ослепительная бело-голубая вспышка, и следователь пошатнулась, раскрыв рот в беззвучном крике. Киллер сжег ей левую кисть.
По крайней мере крови не было совершенно. Луч бластера прижигает рану, спекает все отверстия, которые могут кровоточить. Правой рукой Цудзимура засадила себе в бедро болеутолитель и встала ровно, гневно кусая губу.
— …но если потребуется, я его применю, — несколько запоздало закончил фразу киллер. — Еще раз прошу проводить меня к флаеру. И на всякий случай должен напомнить, что мне не требуется два проводника, так что одного я могу убить, ничего особенного не потеряв.
Троост и Цудзимура переглянулись. У киллера безусловно были все преимущества. Этот убийца действительно хорошо знал свое дело. Если бы на его род занятий выдавались профлицензии, он имел бы очень высокую профоценку.
«Он ведь все равно не оставит нас в живых?» — передал Троост текстовое сообщение.
«Безусловно, — всплыло на его визоре. — Он же понимает, что после того, как улетит, ничто не помешает нам предупредить ваш корабль. Мы все еще живы только потому, что он торопится, а взламывать мыслечипы или искать флаер в лесу будет слишком долго».
«Что предлагаете делать?»
«Надо потянуть время. Я запросила группу поддержки, еще когда мы за ним гнались. Наши личностные маяки он глушит, но флаерный активен».
— Хорошо, мы покажем вам дорогу, — произнесла вслух Цудзимура. — Следуйте в том направлении, потом немного поверните к югу…
— Нет-нет, — покачал головой киллер. — Вы пойдете со мной. И вы пойдете первыми. Сначала уважаемый зверолов, за ним вы, следователь, а уж потом я. Я не очень-то доверяю этому лесу… и вам двоим тоже не очень доверяю. Поэтому лучше даже не пытайтесь завести меня в ловушку.
Цудзимура кисло посмотрела на Трооста. Потом — на свою обуглившуюся культю. Киллер поигрывал бластером, и было очевидно, что он не поколеблется сжечь ей и вторую руку. Или еще что-нибудь.
— Мне нужна медицинская помощь, — произнесла следователь.
— Это не моя проблема, — сухо ответил киллер. — Шагайте.
Троост молча зашагал. Цудзимура двинулась за ним — след в след, как и раньше. Ей совсем не улыбалось провалиться в бочажок мурмелеона или попасть на язык хапуге.
Киллеру это явно тоже не улыбалось, потому что он шел по тем же следам, ступая только туда, куда ступали его проводники. Он поддерживал дистанцию ровно в пять шагов, глядел прямо в спину Цудзимуре и не опускал бластера.
«Он убьет нас, как только мы дойдем до флаера», — всплыло на визоре Трооста.
Зверолов ничего не ответил, продолжая шагать, любуясь вечерним небом. Там плыл гигантский мутно-зеленый диск Гермеса. Обок него виднелся крохотный коричневый кружок — Аркад, еще один спутник этой суперземли. Вдвое меньше Майи, лишенный атмосферы и ничем не примечательный.
— Знаете, мне всегда казалось немного странным это несоответствие в названиях, — рассеянно произнес Троост. — Вам нет?
— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил киллер.
— Согласно античной мифологии, Майя — мать Гермеса и Аркада. Было бы логичным дать ее имя материнской планете, а спутники назвать в честь детей, вы согласны? Но первооткрыватели отчего-то поступили наоборот.
— К чему вы вдруг об этом заговорили? — нахмурился киллер.
— Просто хотелось как-то разрядить атмосферу, а то я чувствую в воздухе напряжение.
Киллер подозрительно сощурился, но не нашелся, что возразить. Он чувствовал какой-то подвох, только вот в чем он может заключаться?
Почти наверняка сейчас эти двое переговариваются через вирт. Генератор помех препятствует дальней связи, но между ними всего метр…
— Меняемся местами, — приказал киллер Цудзимуре. — Пойдете позади меня.
— Почему? — осведомилась следователь.
— Потому что иначе я сожгу вам вторую руку. Достаточный аргумент?
Аргумент был признан убедительным, и Цудзимура неохотно заняла место в конце колонны. Теперь они с Троостом уже не могли общаться втихомолку. Цудзимура попыталась немного отстать, чтобы покинуть зону помех, но киллер тут же повернулся и приказал держать дистанцию ровно в пять шагов. Меньше-больше — огонь будет открыт сразу же.
Зверолов же выглядел совершенно спокойным. Направленный в спину бластер ничуть его не смущал. Он флегматично лавировал между гигантских слизневиков и коралловых деревьев, время от времени обращая внимание спутников на какую-нибудь живность. Понемногу киллер расслабился…
…и в этот момент Троост метнулся вперед. С прытью, неожиданной для такого грузного тела, он швырнул себя за какую-то корягу. Киллер рефлекторно выпалил из бластера, слепящий луч с шипением пронесся над головой зверолова…
…а сверху обрушилось что-то темное, разлапистое, похожее на гигантскую клешню! Оно схватило киллера поперек туловища и со свистом уволокло вверх!
Цудзимура невольно содрогнулась. Зрелище было довольно жутким. Сначала ей показалось, что неведомое чудовище сидит на дереве, потом — что оно высовывается из дерева… а в конце концов она поняла, что оно и есть дерево. Все, целиком.
Конечно, это было никакое не дерево. Гигантское создание практически от него не отличалось, если не считать кошмарной пасти из сплетенных «веток», но, приглядевшись, можно было заметить различия. Складчатая морщинистая шкура чуть заметно подрагивала, пока чудовище втягивало в себя крохотного человечка — наружу торчали уже только ступни…
— Что это? — спросила Цудзимура, отойдя как можно дальше.
— Древогусеница, — невозмутимо ответил Троост. — Гигантский сухопутный моллюск. Глубоко вкапывается в землю и неподвижно торчит на одном месте, ожидая, пока мимо пройдет добыча. Например, йеху. А когда тот проходит — мгновенно изгибается и хватает.
— Но… почему она не схватила вас? Или… или меня?..
— Древогусеница, конечно, крупный хищник… но все же не очень крупный. Я прикинул ее размеры и предположил, что нас с вами она не осилит, а вот он будет ей как раз по зубам…
— А если бы вы ошиблись?
— Вероятность этого была очень мала. Если древогусеница схватит слишком тяжелую добычу, то просто не сможет распрямиться и в результате погибнет. Поэтому она всегда очень тщательно выбирает свою жертву — и почти никогда не допускает промахов. Настоящий профессиональный убийца.
