История седьмая
ПЕСНИ ЛОРЕЛЕЙ
Маартен Троост взглянул на часы в углу визора. 22.05.67, 14:17 UT. Но это универсальное время, а здесь, в Лиме, на западном побережье Южной Америки, еще только начинается утро.
Прохожих в такую рань совсем немного. Поодаль симпатичная молодая девушка-ментор выгуливает стайку первоклассников, на газоне гоняют мяч четверо подростков, на скамейке играют в тридчесс два благообразных старичка, а в воздухе кувыркаются три хрупкие феи.
Эта субкультура в последнее время все больше набирает популярность. Ее поклонники делают биомодификацию в виде крыльев а-ля бабочка или стрекоза и летают на них, переключая ИГ-пояса на самый малый. Крылья почти ничего не весят и очень компактны — в сложенном состоянии их даже не сразу заметишь.
Погода идеально подходит для освежающей утренней прогулки. Легкий ветерок, на небе несколько чуть заметных облачков, температура воздуха +21 по Цельсию. Проходя мимо клубничного дерева, Троост сорвал гроздь и принялся уписывать сочные душистые ягоды.
Сегодня у него последний день на Земле. Неделю назад он вернулся с Нового Эдема, на котором проводил отпуск, а завтра отправляется в новую экспедицию. В этот раз — на планету Лорелея.
Площадь Оружия, по которой шел Троост, одним концом упиралась в управление Госкомитета по делам звездных колоний. Именно сюда зверолова попросили заглянуть перед отлетом. Но до цели он не добрался — пройдя по мягкой траве, устилающей всю площадь, остановился возле тенистого дуба. Рядом паслись три флегматичных оленя, над кроной парил садовник в поисках мертвых веток, а у самых корней похрапывал голый бомж. Из одежды на нем была только серебристая лента ИГ-пояса и пластырь климат-контролера между лопаток.
Впрочем, какая это одежда? Это техническое жизнеобеспечение, его все носят.
Если верить статистике, в Солнечной Системе уже семьдесят миллионов бомжей. Городские квартиры выдаются бесплатно любому желающему, а особняки и квартирабли стоят совсем недорого, но многие просто не хотят обзаводиться собственным жилищем. Не хотят связывать себя имуществом. Ночуют в гостиницах, «термитниках» или вообще на открытом воздухе.
Благо сейчас у всех есть персональные климат-контролеры, так что и об одежде можно не беспокоиться. Можно ходить в Антарктиде голышом и чувствовать себя как на гавайском пляже. А искусственное вымирание мух, комаров и москитов было организовано еще в далеком 2082 году.
Вот этот бомж, Пиррос Кахиашвилис, отказался от жилья три года назад, когда его младший сын достиг совершеннолетия. Он периодически навещает своих двух жен и со-мужа, часто гостит у родных и друзей, но обычно ночует прямо на улице. Утверждает, что спать на траве гораздо приятнее, чем в кровати.
Троост присел рядом и включил в инфе оперу «Возмутитель спокойствия». Он никуда не торопился и не хотел без важной причины будить человека. Но Кахиашвилис проснулся сам — то ли услышав звук шагов, то ли просто уже выспавшись. Он широко зевнул, вытащил из пупка случайного муравья и приветливо сказал:
— Вы у нас… Маартен Троост, верно?
— Совершенно верно, — подтвердил зверолов.
— Так-так… 2382 год рождения, Венерианский зоопарк… тадам-тадам… — бормотал бомж, рассматривая соцпрофиль Трооста. — Прекрасно, я вас ожидал. Поговорим здесь, или предпочтете пройти в кабинет?
— Как вам удобнее.
— Тогда давайте пройдем в кабинет. Разговор будет не очень короткий, так чего нам на траве сидеть? Вы кофе будете?
— Не откажусь.
— Вот и отлично. Мне, знаете, чтобы прийти в форму, жизненно необходим крепкий кофе.
Через пару минут Троост и Кахиашвилис входили в управление. Секретарь на входе лучезарно улыбнулась посетителям, но ничего не спросила. Все-таки Пиррос Кахиашвилис — не кто-нибудь, а председатель Госкомитета по делам звездных колоний. Один из тридцати членов правительства Солнечной Системы, что подчиняются только космократору. В этом управлении он самый главный.
— Слушайте, Троост, по-моему, от меня пахнет, — озабоченно произнес Кахиашвилис, принюхиваясь к подмышке. — Вам не кажется?
— Пожалуй, есть немного, — вежливо согласился Троост. — Я бы даже сказал, что вы воняете.
— Ох, как неудобно. Подождите-ка минуточку, будьте так любезны.
Кахиашвилис тут же скрылся за дверью первого попавшегося гигиенкомплекса и ровно через минуту вышел чистый и благоухающий жасмином. Черные с проседью волосы он зачесал назад, небольшую бородку подровнял, а всю поверхность кожи обработал стерилизатором.
— Воспользуетесь? — гостеприимно указал на дверь Кахиашвилис.
— Нет, благодарю, я сегодня уже.
Троост, как всегда, был в своем мультифункциональном желтом комбинезоне. Пышная борода спускалась на грудь волнами, объемистое чрево мерно вздымалось при вдохе и выдохе, а в глазах светился живой интерес к происходящему вокруг. Троосту раньше не доводилось бывать в управлении по делам звездных колоний, и он был немного удивлен, когда его попросили нанести личный визит.
В кабинете председателя было просторно и светло. За огромным видеокном открывался вид на океан… или, возможно, это обычное окно. Визуально различить их невозможно, а по эту сторону здания действительно простирается океан.
Мебели почти не было. Только огромный стол-мультирепликатор и силовой гамак в углу. Видимо, председатель Госкомитета иногда ночевал прямо на рабочем месте.
— Садитесь, Троост, — предложил Кахиашвилис, указывая на пол.
Зверолов медленно согнул колени, и навстречу ему тут же вырос стул. «Умный» пластик, из которого состояли стены, пол и потолок, мгновенно облек тело гостя, создавая ему максимально комфортное сиденье.
Кахиашвилис уселся в также выросшее из пола полукресло и коротко приказал:
— Кофе.
Из отверстия подачи поднялась полулитровая чашка с кофе цвета и густоты канцелярских чернил. Председатель Госкомитета гостеприимно повел рукой, и на визоре Трооста появился субэкран с панелью управления репликатором. Троост выбрал сорт кофе, добавил ложку сливок и две сахара, щепоть корицы — через несколько секунд его заказ появился на столе.
— С молоком любите? — наклонился вперед Кахиашвилис. — А я вот, знаете, не уважаю. Кофе должен быть без добавок. Берите завтрак.
Троост уже завтракал, но, не желая обижать хозяина, запросил бутерброд с салями, йогурт и круассан с клубничным джемом. Репликатор синтезировал их в течение пятнадцати секунд.
— Попробуйте еще замороженный мед, — предложил Кахиашвилис, протягивая вафельный стаканчик. — Ромашко-васильково-липовый, я сам сконструировал химформулу. Очень, знаете, бодрит.
Троост взял ложечку, попробовал и одобрительно кивнул. Мед действительно получился на редкость превосходный — даже и не скажешь, что синтезированный.
— Ну как, хорошо? — с нетерпением ожидал вердикта Кахиашвилис. — Хорошо же? Попробуйте только сказать, что плохо, — вы мой враг на всю жизнь!
Троосту совсем не хотелось заполучить во враги председателя Госкомитета, и он поспешил заверить того, что мед очень хорош. Кахиашвилис удовлетворенно кивнул, отхлебнул кофе и сказал:
— У меня сегодня будут еще встречи, так что давайте-ка я перейду сразу к делу. Вы ведь летите на Лорелею, не правда ли?
— Да, завтра утром, — подтвердил Троост. — Чем-то могу вам помочь?
— Да, у нашего Госкомитета и у меня лично будет к вам небольшая просьба. Понимаете, нас немного беспокоит то, что происходит в последнее время на Лорелее… что вы вообще знаете об этой колонии?
— То, что есть в инфосети, — пожал плечами Троост. — Знаю, что среди колоний на живых планетах Лорелея — самая маленькая после Новой Вестфалии…
— Да, там всего три тысячи жителей. Почти все живут в единственном на Лорелее городе, Джанго. Преуютнейшее местечко на самом дальнем рубеже освоенного космоса. И нас беспокоит то, что Лорелея очень сепаратистски настроена…
— Насколько я помню, конституция гарантирует каждой звездной колонии право на самоопределение, — задумчиво молвил Троост.
— Совершенно верно. Условия помните?
— Хм… Для этого за отделение от метрополии должны проголосовать не менее семидесяти пяти процентов населения, причем референдум может проводиться не чаще чем раз в десять лет, — ответил Троост, чуть помедлив.
— Подглядели в инфе? — усмехнулся Кахиашвилис.
— Каюсь, — развел руками Троост. — Наизусть не знал, конечно.
— Да, это мало кто знает. Прецедентов ведь пока что не было. Но вот Лорелея, знаете, всеми силами пытается таковой создать.
— В самом деле? — вежливо удивился Троост.
— Да-да. Эта колония, знаете, была основана двадцать семь лет назад, и такие голосования там проводились уже дважды. В первый раз за отделение высказалось всего тридцать пять процентов жителей, но во второй — уже семьдесят четыре. Им не хватило одного-единственного процента. Пары десятков голосов. И мы полагаем, что в следующий раз они таки наберут необходимую квоту.
— И подобного раньше никогда не происходило…
— В том-то и дело, что никогда. Это породит досадный прецедент. Конечно, ничего особенно страшного в этом нет — пусть отделяются, если им так хочется… Просто мы не можем понять, почему именно Лорелея. Почему именно самая маленькая… почти самая маленькая наша колония. Им ведь будет очень сложно существовать в качестве независимой державы. Тем более что они очень далеко от метрополии, у них всего два собственных звездолета, а рейсовые летают туда редко. Так что же ими движет?
— Скажите, что вас не устраивает, чтобы мы могли это исправить?.. — произнес Троост.
— Примерно так. И мы просим вас помочь нам это выяснить.
— Но почему я? Разве у вас там нет своих сотрудников?
— Вот это и есть вторая наша проблема. На Лорелее, знаете, творится что-то странное. За последние пять лет там погибли восемь членов нашей администрации.
— Убиты?!
— Убиты, да… только не людьми. Животными.
— Неизвестное чудовище? — уточнил Троост, тут же вспомнив схожий случай на Амфитрите.
— Нет, никаких неизвестных чудовищ. Известные животные. Широко распространенные в тех местах. Кого-то загрызли, кого-то растерзали, кого-то, знаете, затоптали копытами…
— Интересно… Там что же, настолько агрессивная фауна?
— Нет, в том-то и дело, что ничего похожего. Самая обычная фауна, как везде. Обычные животные. Но восемь жертв за пять лет — это несколько превышает нормальную статистику. Причем все они, как на подбор, были членами администрации. А последние двое погибших и вовсе были ревизорами, которых мы отправляли для расследования. Оставшиеся члены администрации единодушно твердят, что все в порядке, обычные несчастные случаи — забрели-де в лес, наткнулись на голодных тигров, или кто там водится на Лорелее…
— И теперь вы хотите, чтобы я, как зверолов, провел там расследование…
— Вы можете отказаться, — вздохнул Кахиашвилис. — Я пойму, если вы откажетесь. Более того — учитывая то, что вы теперь знаете, я даже пойму, если вы захотите отменить свою экспедицию или перенести на неопределенный срок.
— Да нет, я совсем не против, — откинулся в кресле Троост. — Мне уже доводилось участвовать в рискованных предприятиях.
Он особо и не раздумывал. Конечно, Маартен Троост — сотрудник Венерианского зоопарка, а Венерианский зоопарк подконтролен Госкомитету по охране природной среды. Он имеет полное право отказаться. Однако в Солнечной Системе уже давно действует негласное правило: можешь помочь — помоги.
Через двадцать три часа «Нимрод» стартовал с космодрома Винилии, взял курс перпендикулярно эклиптике, перешел в гиперпространство и начал путешествие к звездам.
Планета Лорелея находится в шестидесяти четырех световых годах от Земли. Это почти одиннадцать суток в гиперпространстве. Большинство земных колоний расположены гораздо ближе. Собственно, дальше Лорелеи находится только Новая Вестфалия, которую еще называют Дальним Форпостом. Он и в самом деле дальний — аж сто один световой год от Земли. Семнадцать суток в гиперпространстве.
Но Новая Вестфалия — случай исключительный. Она и колонией-то считается весьма условно — там всего сто восемьдесят постоянных жителей. На иных научно-исследовательских станциях персонала больше.
Одиннадцать суток прошли незаметно. Троост давно привык к долгим перелетам. Он изучал материалы по Лорелее, ее географию и животный мир, играл с Паком в го и дважды погружался в глубокие долгие виртсны. Урс Таркас возился в машинном отделении, в сотый раз перебирая все механизмы по очереди. Иржичкова читала книжки и качала свою эльфийку в автономных анклавах «Королевства». Эмекун нещадно гоняла себя по обучающим курсам — в прошлом году она провалила экзамен на старшего кипера, получив профоценку — 2, и собиралась по возвращении с Лорелеи пойти на пересдачу.
Стать старшим кипером ей теперь было особенно нужно. В прошлом месяце Эмекун вышла замуж, и ей больше не хотелось по несколько месяцев пропадать на далеких звездах. За время полета она раз десять показывала всем фотографии своей новой семьи, каждый раз комментируя их одними и теми же словами:
— Это Федор Михайлов, мой муж, он судья в Нью-Йорке. Это Жеральдина Пера, моя первая со-жена, она горничная в «термитнике». Это Шона Бокороме, моя вторая со-жена, она младший информатекарь. Это Ксения, моя со-дочь, ей уже три годика. Смотрите, какая очаровашка!
Все соглашались, что очаровашка. Троост спросил, почему же Эмекун просто не перевелась на стационарную должность? Семейные люди в долгие экспедиции обычно не летают. Эмекун ответила, что думала об этом, но решила все же «добить» полетный стаж. Еще две экспедиции, и у нее будет достаточно баллов опыта, чтобы скомпенсировать невысокую профоценку.
Корабль-зверолов вышел из гиперпространства 03.06.67, 21:03 UT. Впереди полыхала голубоватая звезда Райнштерн — маленькое скромное солнце, удерживающее всего две планеты. Совсем крошечный, тускло-серый Штайн и небольшую, ярко-зеленую Лорелею.
Эта планета оказалась поразительно красивой. Пожалуй, самой красивой из всех, что когда-либо посещал Троост. Даже великолепный Авалон смотрелся не так великолепно.
Две миниатюрные ледяные шапки на полюсах истекали могучими реками. На Лорелее не было океанов как таковых, но недостатка в воде не ощущалось. Миллионы больших, средних и малюсеньких озер были связаны речными артериями, и из космоса планета смотрелась сверкающим изумрудом со множеством сапфировых прожилок. Все покрывала растительность — пышные леса, заливные луга, душистые болота…
«Нимрод» не сразу отыскал единственное на планете поселение — город Джанго. Приземистый, скорее похожий на большую деревню, он совершенно терялся в этой безбрежной зелени.
Троост решил разбить лагерь поодаль — в непосредственной близости от населенных пунктов дичи обычно небогато. Но все же и не слишком далеко — он помнил о просьбе председателя Госкомитета. Совершив несколько витков, зверолов облюбовал обширную поляну в семидесяти километрах от Джанго. До самого города простирался сплошной лес, кое-где пересекаемый речками.
Нетерпеливо выдержав антибактериальный душ и выйдя наконец из корабля, Троост вдохнул полной грудью. Ни респиратора, ни даже носовых микрофильтров здесь, разумеется, не требовалось. Воздух был такой, что его хотелось закачать в баллон и отвезти домой в качестве сувенира.
На что уж чиста и прозрачна атмосфера Земли, Лорелея обставляла ее по всем пунктам. Сразу видно, что здесь отсутствуют вулканы, пустыни и деятельность человека — только бескрайняя фотосинтезирующая зелень. Кислорода, пожалуй, даже многовато — с непривычки чувствуется легкое опьянение.
Первые пять дней Троост занимался обычными работами. Настраивал дронов, принимал добычу, обеспечивал своих невольных гостей жильем и кормом. Трудных клиентов пока что не попадалось, контингент подобрался довольно покладистый.
Хотя и интересными формами жизни планета пока что не баловала — в общем, достаточно стандартный набор. На земле преобладают копытные млекопитающие, в воздухе безраздельно царят пестрые многохвостые птицы. Рептилий и рыб нет, амфибий очень немного. Водоемы вообще не могли похвастаться богатством фауны. Зато уж лорелейская флора казалась просто неисчерпаемой.
Несмотря на наличие здесь колонии, большинство известных видов были промаркированы оранжевым и красным. Корабли-звероловы на Лорелее до сего дня не работали, а колонисты, такое впечатление, вообще не пытались хоть сколько-нибудь изучить свою планету. Информация на удивление скудна и по сути сводится к общим словам. Немаркированных видов нет вообще — все открытые животные открыты очень давно.
— Нелюбопытный народ здесь живет… — досадливо пробормотал Троост, извлекая из силового пузыря ярко-красную птицу, похожую на попугая с тремя хвостами.
Очередной новый вид. За пять дней Троост открыл их больше, чем лорелейцы за последние двадцать лет. Неужели среди трех тысяч колонистов нет ни одного натуралиста?
Хотя местная инфосеть не только с биологической точки зрения удивительно скудна. Понятно, что жителей здесь очень мало, но неужели они до такой степени ничем не интересуются? Большая часть географических объектов не имеет названий. Карты крайне неполны. Геологическая разведка не ведется в принципе.
Вот как так можно?
В город Троост отправился на шестой день. С утра прошел небольшой дождик, было прохладно, и Троост пустил флаер на малой высоте и самой малой скорости, отключив силовой колпак. Он никуда не спешил — хотелось тщательно осмотреть поселение, жителей… Выяснить, как они живут, чем дышат и отчего так упорно желают отделиться от метрополии.
Председатель Госкомитета сказал правду — случай беспрецедентный. В конце двадцать третьего века, когда единственной звездной колонией был Новый Эдем, об отделении кое-кто поговаривал. Право на самоопределение отстаивали некоторые этнические группировки, религиозные, социальные…
Но в те времена межзвездные путешествия были еще очень долгими, трудными и дорогими, и маленькая независимая колония оказалась бы в крайне тяжелом положении. Поэтому дальше разговоров дело так и не зашло. А потом, когда развитие технологий сделало отделение возможным, об этом уже никто и не вспоминал. Зачем, кому это нужно?
Но вот, оказывается, кому-то где-то все-таки нужно.
Городок Джанго разместился в удивительно живописном месте — на берегу озера, в которое впадали целых семь водопадов. В воздухе постоянно висела радуга. Ее было видно из любого конца поселения — совсем маленького, всего из трех улочек.
Впечатление от великолепной панорамы портилось непрезентабельностью самого городка. Он оказался попросту грязным. За дорогами никто не следил, проложенный больше двадцати лет назад тротуар нуждался в починке, многие здания тоже выглядели неказисто, а под ногами то и дело попадался мусор. Настоящее свинство.
Отца Трооста такое наплевательское отношение ужасно бы возмутило. Он работает дворником в Йоханнесбурге, имеет профоценку +71 и очень гордится своим делом. Под его управлением квартал с десятитысячным населением, тяжелый антигравитационный комбайн-пылесос и пятьсот дронов-уборщиков. На подведомственной территории Иоганна Трооста всегда идеальная чистота — ни соринки, ни пылинки. Растительность полита и подстрижена, ручные животные накормлены и обеззаражены, каждый кирпичик вымыт и отшлифован, а урны-конвертеры сверкают чистотой.
Но здесь не то. Джанго — совсем маленький город, здесь хватило бы одного-единственного дворника или даже нескольких дронов на самоуправлении… но колонистам, такое впечатление, просто все равно. Странное дело. Троост бывал в восемнадцати колониях и нигде такого не видел.
По крайней мере, ручных животных здесь очень много. Даже чересчур много, если вдуматься. Лорелея основана не так уж давно, дикая фауна должна относиться настороженно к непонятным двуногим. Восемь несчастных случаев это вроде бы подтверждают. Но здесь прямо по улицам ходят крупные травоядные и даже хищники — без малейшего страха, спокойно. Трооста это несколько удивило.
Однако сами лорелейцы удивили его гораздо сильнее. Все они отличались какими-то гипертрофированными фигурами. Не уродливыми, о нет, совершенно наоборот! Мужчины — поразительно широкоплечи и узкобедры. Женщины же походили на песочные часы — неизменно пышногруды и пышнобедры, но при этом с неправдоподобно узкой талией.
Конечно, в таких фигурах нет ничего особенного, на Земле они тоже встречаются нередко… однако далеко не у каждого. А здесь они были именно что у каждого. Даже маленькие дети уже выказывали признаки этой необычной гипертрофии, и Троост никак не мог понять, что является тому причиной.
Гравитация? На Лорелее она низкая, всего 0,65 g, но это вряд ли могло вызвать такие изменения.
Атмосфера? Лорелейский воздух очень богат кислородом, но это опять-таки не могло привести ни к чему подобному.
Пластическая хирургия или генные модификации? Возможно, конечно, но почему вдруг все жители этой колонии решили подвергнуть себя одному и тому же преобразованию? Тем более что Лорелея — совсем крошечное поселение, здесь нет биотехнариев. Соответственно им приходилось либо летать на Землю, либо оперироваться в обычной клинике. А радикальная пластика тела — это все-таки не аппендикс вырезать, делать такое в обычной клинике не рекомендуется…
Троост попробовал найти ответ в инфосети, но ничего не добился. Он уже знал, что местная сеть крайне бедна, но полагал, что это касается лишь научных данных. Нет. Новости, развлечения, социалка — все это тоже практически отсутствовало. Никто не ведет ни журналов, ни блогов.
Собственно, инфоресурсов на Лорелее оказалось всего четыре, все были созданы больше двадцати лет назад и с тех пор практически не обновлялись. Какая-то жизнь поддерживается только на главном административном портале, но и там не было обновлений уже два месяца. Даже для такой крохотной колонии это поразительно мало.
Путеводная допреальность на Лорелее тоже практически отсутствовала. При включении вирт-гида над строениями появлялись лишь скупые пояснения вроде «Резиденция губернатора», «Гостиница» или «Фонтан», которые не приносили никакой пользы.
И даже соцсеть лорелейцы совершенно не поддерживали. О большинстве прохожих инф сообщал «профиль закрыт» или «профиль пуст». Лишь некоторые лица он распознавал, но и над ними высвечивалось только имя и иногда дата рождения. Понятно, что в колонии с тремя тысячами жителей можно обойтись и без соцсети — все и так друг друга знают, — но все же это странно. Очень странно.
Менее чем за полчаса обойдя весь городок по периметру, Троост заглянул в губернаторскую резиденцию. Там его встретили в высшей степени неприветливо. Даже чаю не предложили.
Губернатором оказалась типичная лорелейка — высокая, длинноногая, с осиной талией и упругой грудью девятого размера. Пропорции были попросту неправдоподобными — казалось, что бедная женщина вот-вот переломится в корпусе. По имени она не представилась, а ее соцпрофиль, как и у большинства лорелейцев, был закрыт.
Кто такой Маартен Троост и зачем он сюда прилетел, губернатору явно было неинтересно. Она выслушала его терпеливо, не перебивая, но ни о чем не спросила. Только кивнула безразлично и сообщила, что не возражает.
— Против чего именно не возражаете? — уточнил Троост.
— Не возражаю, — повторила губернатор, глядя сквозь зверолова. — Вы можете идти.
Оставаться после этого было бы невежливо, поэтому Троост откланялся. Выйдя из резиденции, он еще некоторое время гулял по улицам, а потом вновь углубился в инфосеть и стал просеивать те жалкие крохи, что все же там имелись.
Сегодня Троост решил не возвращаться на «Нимрод». Он сообщил Паку, что задержится в городе на пару дней, и отправился искать место для ночлега. Конечно, можно поспать во флаере, развернуть силовую палатку или вообще установить климат-контролер на мягкий обогрев и улечься прямо на траве… но хочется посмотреть, какой сервис способен предложить Джанго.
На Земле гостиниц осталось не так уж много. Зачем они, если на каждом шагу стоят порт-кабины? Одно нажатие кнопки — и ты уже дома. Так что теперь гостиницами пользуются только приезжие из колоний да принципиальные бомжи.
А вот в самих колониях расклад немного другой. Многие живут в них временно и постоянных жилищ не имеют. Иные, как сам Троост, и вовсе приезжают на считаные дни. Поэтому там гостиницы необходимы.
На Лорелее гостиница всего одна, причем маленькая. Большего, конечно, и не нужно — все равно три четверти номеров пустуют. А те, что не пустуют, сменяют хозяев очень быстро.
Трооста и здесь встретили неприветливо. Портье молча указал на табло, предложив выбирать любой свободный номер. На вопросы отвечал сухо, односложно — да, нет, в девять утра, как скажете, можно. Проводить не предложил, вежливости не проявил ни малейшей и вообще смотрел так, словно Троост ему глубоко неприятен.
Гостей на Лорелее явно не любят. Кандидаты на поселение прилетают… и сразу же улетают. Почти все возвращаются в метрополию уже через четыре недели — именно такова периодичность рейсов единственного пассажирского звездолета Земля-Лорелея. Одиннадцать дней туда, одиннадцать обратно, и по трое суток на космодромах.
А почти все постоянные жители здесь с самого начала, с самого первого колонизационного звездолета. Двадцать семь лет назад корабль-строитель «Ататюрк» доставил на Лорелею партию колонистов, возвел для них город… и на этом колонизация закончилась. Новых кораблей-строителей Лорелея ни разу не запрашивала, новые поселенцы регистрировались всего несколько раз.
И эти несколько… хм, а вот это особенно странно… Просмотрев записи, Троост заметил нехорошую закономерность — все новые поселенцы либо через какое-то время покидают планету, либо становятся жертвами диких животных. Те восемь членов администрации, о которых говорил председатель Госкомитета, плюс еще одиннадцать человек. Истории эти не замалчиваются, но и не афишируются — просто несчастный случай, дело житейское.
На Лорелее положительно происходит что-то неладное.
Ближе к вечеру Троост заглянул в бар. Как и гостиница, он был единственный на планете. Судя по почти пустому залу, лорелейцы алкоголем не увлекались. Живого бармена здесь не было, но его успешно заменял специализированный биорепликатор, способный создать любой напиток — от сидра до шампанского.
Троост синтезировал большую кружку светлого пива и уселся за стойкой, решив не отходить далеко от репликатора. Сделав большой глоток и хрустнув ржаным сухариком, зверолов задумчиво огляделся.
Бар выглядел таким же, как и весь город. Запущенным. Грязно, намусорено, стены в потеках, столы липкие. Поразительная картина. Последний раз Троост видел такое неуважение к месту своего обитания… пожалуй, на Иннаа. Но йогранам простительно — они еще толком не вышли из средневековья. А здесь какое может быть оправдание?
— Вы с Земли? — негромко окликнули Трооста с одного из диванчиков. — Я вас здесь раньше не видел.
— С Земли, — кивнул зверолов, поворачиваясь к собеседнику. — Но и вы тоже не местный.
— Сразу заметно, да? — усмехнулся невысокий худощавый парень, подходя к стойке. — Мы с вами тут выделяемся, ха…
Новый знакомый Трооста действительно резко выделялся среди лорелейцев — и не только внешностью. Его соцпрофиль был открыт, доступен и полностью заполнен. Бросив один лишь взгляд, Троост уже знал, что перед ним Херберт Кэлнен, тридцати четырех лет, родом из Новосибирска, по профессии лесохимик. На Лорелею прилетел четыре с половиной месяца назад и на данный момент является единственным зарегистрированным колонистом не из старожилов.
— Так вы зверолов? — хмыкнул Кэлнен, в свою очередь прочитавший соцпрофиль Трооста. — Тогда понятно. Я-то удивился, откуда вы здесь вдруг появились — рейсовый-то две недели назад приходил. Всех неместных я наперечет знаю — сразу знакомлюсь, как прилетают. С местными-то… хотя что рассказывать, сами должны были заметить…
— Кое-что заметил, — согласился Троост. — Только причины мне пока непонятны.
— Причины! Причины и мне непонятны. Жуть тут какая-то.
— А версии есть?
— Версии… — рассеянно протянул Кэлнен. — Версий нет. Мутная картина. У меня такое ощущение, что они тут все какие-то сектанты. Ну знаете, как эти, из старых времен — Аум Сёнрике, ку-клукс-клан, Гербалайф… сектанты. Принимают что-то, или я не знаю…
— Вы с кем-нибудь здесь знакомы? Близко общаетесь?
— Пытался! Но с местными не пообщаешься, уж вы мне поверьте! Я им — здравствуйте, давайте познакомимся, как вас зовут… соцпрофили-то тут у всех закрыты!.. а они мне так: ы-ы, меня зовут Икс Игрек, ы-ы… и все. И разговор закончен. И смотрит на тебя так — мол, иди ты отсюда в анус, не хочу я с тобой разговаривать. Сплошные эти… как называются волки, которые отдельно от стаи живут?..
— Бирюки, — подсказал Троост.
— Во. Целая планета бирюков. Пятый месяц здесь живу — а пью, заметьте, в одиночестве.
Кэлнен опустошил свою кружку и задумчиво посмотрел на дно, по которому медленно текла янтарная капля. Немного подумав, этот нетипичный лорелеец наполнил ее повторно — правда, на сей раз только до половины.
— Не-не-не, я твердо решил, — вздохнул он. — Через две недели придет рейсовый звездолет — и я отсюда свалю. Полечу на Майю или на Амфитриту… куда-нибудь, где живут нормальные люди.
— А на Землю вернуться не думаете? — полюбопытствовал Троост.
— Не-не-не. Земля перенаселена. Три миллиарда человек на одной планете! Как можно жить в такой теснотище? Не-не-не, будущее за колониями. Человечество должно распространиться максимально широко… но чтобы при этом не создавать давку. Я думал, на Лорелее мне понравится… хотя мне и нравилось, пока не начал ближе знакомиться с местными… Сектанты они, точно.
— А природа здесь красивая, — сказал Троост.
— Природа красивая, — грустно согласился Кэлнен. — И люди красивые… внешне.
— А как тут животные себя ведут? — полюбопытствовал Троост. — Ничего странного не замечали?
— Животные?.. Да нет, с ними-то что может быть… Хотя я по животным не спец, я больше по растениям. Древесные материалы, целлюлоза… Нашел тут очень перспективный цветок — у семянки толстая лузга с о-очень интересными свойствами. Отличное биотопливо может получиться, если немножко с генами пожонглировать. Я даже засадил опытную делянку и представил проект, но… здесь это никому не интересно.
— Даже вот так? — удивился Троост.
— Да. Никому нет дела. Губернатор меня даже толком не выслушала — не надо, и все. Ничего не надо. Жаль, я думал, с моей специальностью мне тут будет интересно…
— А чем вы вообще здесь занимаетесь?
— Официально числюсь на гидролизной станции. А по сути… ничем я здесь не занимаюсь. Самому себе приходится работу придумывать. Даже стыдно зарплату получать. Не-не-не, я куда-нибудь в другое место полечу. Куда-нибудь, где смогу делать что-то полезное. Или хотя бы не полностью бесполезное. Понимаете, что я имею в виду?
— Очень хорошо вас понимаю.
В гостиницу Троост явился за полночь. После захода солнца Джанго казался вымершим — ни шороха, ни движения. В общем-то лорелейцы и днем не проявляли особой активности, но все же подавали какие-то признаки жизни. А ночью… замогильная тишина.
Таковы же были и животные. Свободно гуляющие по улицам днем, ночью они куда-то попрятались. Вероятно, у них есть стойла, вольеры… но странно, что Троост ничего подобного не замечал. Город совсем не так велик, чтобы не заметить чего-то подобного. Ручные животные Лорелеи довольно крупные, и их на удивление много. Пожалуй, не меньше, чем людей.
Гостиничный номер Троосту достался захудалый. Кроме стандартного набора жизнеобеспечения в нем было только джакузи и робомассажер. Причем последний не работал, и явно уже давно.
Но Троост все равно был не в настроении. Он синтезировал себе пинту ледяного газированного вина, уменьшил свой вес до шестидесяти процентов и улегся на тахту, продолжая изучать регистрационные записи. Он сводил их в единое целое, выстраивал графики и диаграммы — кто когда прилетал и улетал, рождался и умирал, место, время и причина смерти…
Троост искал закономерности. Он работал также, как при розыске редких животных — карты, макеты, где водятся, чем питаются… В конце концов должен появиться вывод: такого-то зверя надо ловить в такое-то время в таком-то месте.
Но пока что общая картина не выстраивалась. Если на Амфитрите детали достаточно быстро сошлись в одной точке, то здесь все оставалось размытым. Не получалось даже выдать конкретную претензию. Ну да, процент несчастных случаев выше обычного, и вообще все как-то очень странно… но кого конкретно обвинять? И в чем?
Единственное, что приходило на ум, — лорелейцы выдрессировали местных животных так, чтобы те убивали гостей, которые слишком задержались на планете или сунули нос куда не надо. Но зачем, для чего? Что это за страшный заговор, в котором участвует три тысячи человек? И почему у них у всех такие непропорциональные фигуры? Почему они так неохотно разговаривают? Почему живут в такой грязи? Почему хотят получить независимость?
И тут у Трооста мелькнула… нет, пока еще не догадка, а лишь смутное подозрение. Ему вспомнилось одно земное животное…
От мыслей у Трооста разыгрался аппетит. Он хотел синтезировать легкий ужин… но его поджидал неприятный сюрприз. В биорепликаторе почти закончилась пищевая заправка. Прибор известил, что может сделать не более семидесяти четырех граммов пищи. Подумав, Троост взял маленькую порцию йогурта и яблочную дольку, но это его совсем не насытило.
Еще один эпизод в общую копилку странностей. В земных городах пищевая заправка подается в каждую квартиру автоматически. Как вода, как электричество. Закончиться она может только в результате крупной аварии, а такое случается чрезвычайно редко.
Вот в автономных жилищах вроде квартираблей запас приходится время от времени пополнять, тут ничего не поделаешь. Но это несложно — можно подсоединиться к заправочной станции, можно заказать доставку на дом. Одно нажатие кнопки, и в порт-кабине появляется саморастворимый контейнер.
А чтобы заправка закончилась в общественном репликаторе… Троост впервые в жизни с таким столкнулся.
Он спустился в фойе, чтобы лично обозначить претензию. Портье встретил его все тем же смурным лицом и не проявил ни малейшего интереса. Даже отвечал как-то невпопад.
— У меня в репликаторе закончилась заправка, — терпеливо объяснял Троост.
— Спасибо, что сообщили о проблеме, — вяло отвечал портье.
— Не за что. Вы собираетесь что-нибудь с этим сделать?
— Позвольте, я помогу вам.
— Буду очень признателен.
Воцарялось молчание. Портье не шевелил даже пальцем. Троост некоторое время ожидал, а потом переспрашивал:
— Так вы что-нибудь собираетесь делать?
— Мы хотим помочь вам.
— Ну так помогите.
— Мы рады приветствовать вас в нашей гостинице.
— Слушайте, вы что, андроид? — нахмурился Троост. — Кибернетарий?.. У вас, может быть, проблемы с программой?
Он даже потянулся за анализатором — удостовериться, что перед ним человек, а не машина. Хотя этого, конечно, не может быть — производить неотличимых от людей андроидов запрещено. Конвенция была подписана еще в далеком 2133 году.
В конце концов Троосту все же удалось получить у портье три кубика заправки. Каждый из них был размером чуть больше мизинца, но весил почти десять килограммов и содержал недельный запас высокохимичной питательной субстанции.
— Спасибо, — саркастично произнес зверолов.
— Пожалуйста, — неожиданно улыбнулся портье. — Заходите еще.
Уплетая стейк средней прожарки, Троост размышлял о странном разговоре. Портье был как будто не в себе. На переборщившего с алкоголем не похож. Может, какое-то наркотическое вещество? Или все-таки… на ум снова пришла та смутная догадка насчет одного земного животного.
На следующий день Троост стал проверять свою гипотезу. Он прогуливался по улицам, внимательно наблюдал и время от времени заговаривал с прохожими. Понемногу закономерность проявлялась все четче.
Когда Троост говорил что-нибудь обычное, ответ звучал тоже обычный. «Здравствуйте». — «Здравствуйте». «Как вас зовут?» — «Такой-то Такой-тссон». «Как пройти туда-то?» — «Вдоль по улице и сверните налево»: Все как везде.
Но когда Троост говорил что-то необычное, прохожие словно зависали. «Шолом алейхем». — «Э-э… э-э… э-э…» «Сколько волос у вас на голове?» — «Э-э… э-э… э-э…» «Где тут лучше купить натуральный рахат-лукум?» — «Э-э… э-э… э-э…»
Мутные-мутные взгляды. Долгие напряженные раздумья. В конце концов прохожий либо просто отворачивался и уходил, либо выдавал какую-нибудь реплику — причем впечатление создавалось такое, что реплики им выбирает генератор случайных чисел.
Так прошло часа три. Троост опросил тридцать с чем-то прохожих, результаты получил примерно одинаковые и окончательно уверился в своих подозрениях. Осталось только выяснить детали, навести конкретику…
И вот тут Маартен Троост подвергся нападению. Из-за угла выметнулась и прыгнула огромная темная туша. Произошло это так внезапно, что в первый миг Троост даже оцепенел.
Но только в первый миг. Бывалый зверолов, он не жаловался на свои рефлексы и среагировал очень быстро. Свирепого вида животное, похожее на помесь тигра и бандикута, обрушилось на человека — и столкнулось с парой могучих ручищ. Троост закряхтел, не без труда удерживая трехсоткилограммовую тушу за лапы.
Хорошо еще, что пасть у зверя неэффективна. Очень узкая и вытянутая, с плоскими зубами, явно не предназначенными для того, чтобы рвать мясо. По всей видимости, это не хищник, а очень крупное насекомоядное. Возможно, оно решило эволюционировать в хищника, но пока только начало свой путь.
Но животному хватало и лап. Они были в точности как у муравьеда — огромные, страшно сильные, оснащенные чудовищно длинными когтями. Идеально, чтобы разломать термитник, крупный плод… или чей-нибудь череп. Троост сдавил их что есть мочи, заставляя зверя подняться на задние.
Одновременно он сверялся с инфом, ища информацию по напавшему. В базе данных оказалось только название — гигантский пятипалый трубкорыл. Больше ничего. На Землю не привозилось, в Венерианском зоопарке отсутствует.
— Отправишься в клетку! — заявил Троост, резким толчком отшвыривая зверя.
Он выхватил стопер, парализовал трубкорыла и заученным движением выдул силовой пузырь. Через пару минут очередная добыча уже плавала в воздухе, подвешенная на антигравитанте. Троост недовольно хмыкнул и присел на траву, пытаясь унять дрожь в руках. На запястьях выступили кровавые нитки — трубкорыл все же дотянулся когтями.
— Таркас, пришли мне дрона, — произнес зверолов, вызывая «Нимрод». — Я тут поймал кое-кого.
Дрон прибыл через сорок минут. Все это время Троост сидел на краю тротуара, опершись спиной о какой-то столбик, и пристально наблюдал за прохожими. Те проходили мимо безразлично, словно каждый день видели на улицах работающего зверолова. Даже дети не проявляли любопытства.
Передав трубкорыла дрону, Троост посмотрел на часы. 12:00 по местному времени. Но это не полдень, а вечер — лорелейские сутки короче земных, в них всего пятнадцать часов. Скоро уже начнет смеркаться.
Троост, разумеется, был свеж, бодр и на боковую не собирался. А вот колонисты давно уже перестроились на местный суточный цикл — пять-шесть часов сна, потом девять-десять бодрствования. Улицы понемногу пустеют, все расходятся по домам.
Троост тоже охотно бы прогулялся по жилищам местных. Было бы очень невредно посмотреть, как они живут, что происходит за их окнами и дверями. По одной только гостинице, бару и губернаторской резиденции полного впечатления не составишь.
На Земле с этим было бы просто. Там можно открыть первую попавшуюся дверь, поздороваться — и ты уже в гостях. Даже если хозяин отсутствует — все равно заходи, будь как дома. Редко-редко на какой двери увидишь знак «Прошу не беспокоить».
Но здесь ситуация к такому не располагает. Лорелейцы явно не обрадуются бесцеремонному гостю. Они и без того смотрят недоброжелательно.
Возвращаться в гостиницу бессмысленно. А других достопримечательностей в Джанго немного. Один бар, полностью автоматический. Один космодром, который большую часть времени пустует. Один административный центр. Один универсальный магазин. Одна парикмахерская. Одна клиника… О, кстати! Как раз вот в клинику заглянуть совсем не помешает. Троост вызвал карту города, задал поиск — цель оказалась всего в полукилометре, на самом берегу озера.
Но до клиники Троост не добрался. Ему оставалось совсем немного — навигатор сообщил, что он прошел четыреста пятьдесят шесть метров, — когда на пути встали два рослых неулыбчивых парня с закрытыми соцпрофилями. Оба держали узловатые суки лорелейского дуба — дерева, чьи ветви были просто готовыми дубинами.
— Я чем-нибудь могу быть вам полезен? — вежливо осведомился Троост. — Простите, не вижу ваших имен…
Лорелейцы ничего не ответили. Словно и в самом деле андроиды со сбитой программой, они резко подались вперед, замахиваясь дубинами.
Будь это животные, Троост мгновенно бы их застопил. Но применять охотничье оружие к человеку ему даже в голову не пришло. Такое допустимо только в какой-нибудь военной игре — стопране или гравистанде.
А вот от хорошего спарринга Маартен Троост никогда не уклонялся. Любительские разряды по боксу и вольной борьбе вкупе с уплотненными мышцами, минерализованными костями и большой массой тела делали его очень недурственным рукопашником. Он встал в стойку, поднял кулаки и…
Зверолов словно ударил по стволу пальмы — такой твердой оказалась грудь лорелейца. А мигом спустя рука Трооста столкнулась с дубиной. Раздался треск — но то была не кость, а древесные волокна.
События развивались не очень-то здорово. Лорелейцы были настроены серьезно. Они нисколько не сдерживались… кажется, они в самом деле пытаются убить Трооста!
Страшный удар обрушился на плечо, другой воткнулся в огромный живот, прямо в солнечное сплетение!.. Этот Троост успел в последний миг перехватить, но взамен пострадало запястье. Кажется, одна из тонких косточек сломалась.
И все же за стопер Троост не хватался. Благо повалить его слоновью тушу нелегко даже дубинами. Зверолов стоически переносил боль, щедро давал сдачи. Мозолистые кулаки так и гуляли по лицам лорелейцев.
Но на тех ничего не отражалось. Андроиды, самые настоящие андроиды! Совершив особо удачный хук, Троост вышиб парню справа передний зуб — а тот хоть бы моргнул!
Троост почувствовал, что начинает уставать. И неизвестно, чем бы обернулось дело в итоге, если бы на сцене не появился третий лорелеец. Такой же агрессивный, как первые два, но не с дубиной, а с высокомассивным униором. Почти два килограмма «умного» металла, принявшие форму огромного мачете.
Вот теперь игры точно закончились. Троост резко развернулся, пнул одного лорелейца в живот, оттолкнул второго и мгновенным движением выдернул стопер.
— Хватит! — прикрикнул он. — Я вынужден…
Лорелеец с униором молча метнулся вперед. Один удар — и страшное лезвие раздвоит голову, как спелый арбуз. Или пуще того — удлинится, станет «копьем» и пронзит Трооста насквозь. Униор — это «УНИверсальное ОРудие», но второе слово слишком часто понимают как «оружие»…
Лорелеец не успел. Стопер выстрелил раньше. У него ведь нет ни спускового крючка, ни кнопок — управляется с инфа, команды отдаются усилием воли. Именно поэтому стопер нельзя направлять на людей даже в шутку — слишком велик шанс непроизвольного срабатывания.
Парень с униором повалился на землю, как куль с тряпьем. Теперь он минимум полчаса будет лежать недвижимо — все слыша, видя и понимая, но неспособный шевельнуть ни единым мускулом. Неприятное ощущение. Троосту пару раз доводилось его испытать, и воспоминания остались не самые лучшие.
Два других лорелейца пару секунд смотрели на товарища. Они словно силились принять какое-то решение. Один наморщил лоб, подумал… потом бросил дубину и вразвалочку зашагал прочь.
Второй же сжал дубину еще крепче и тоже зашагал… но к Троосту! Этот явно планировал продолжить драку.
Троост молча выстрелил. Ему надоела эта вакханалия абсурда. Он хотел знать, что здесь происходит.
И сейчас он наконец проверит свое предположение. Перевернув обоих лорелейцев на спину и убедившись, что те живы и нормально дышат, Троост достал анализатор. Он провел им по одному парню… по второму… и не обнаружил ничего необычного.
Троост задумался. Выходило, что он ошибся.
Или же… Троост перевел анализатор на клеточный режим глубокой проницаемости, взял соскоб кожи, образец слюны и повторил процесс.
И вот теперь его проняло! Глядя на показания прибора, Троост изумленно выговорил:
— Да вы, должно быть, шутите…
Где-то с четверть минуты он сидел неподвижно, оправляясь от шока. Потом резко вскочил. Нельзя терять времени — третий лорелец ушел… кто знает, куда он ушел!
Троост вызвал флаер, а пока тот летел — выдул пару силовых пузырей и запаковал обоих лорелейцев. Не думал он, что однажды придется делать такое с людьми…
Только поднявшись в воздух, Троост смог вздохнуть с облегчением. Он прибыл в Джанго на легком флаере, так что одного из пленников пришлось бросить. В багажнике два человека не умещались, а сажать кого-то из них в кабину Троост не собирался. Даже парализованным, даже в силовом пузыре — не собирался. По коже бегали мурашки, когда зверолов вспоминал показания анализатора.
Сначала флаер несся прямо к «Нимроду». Но потом Троост вдруг замедлил ход, а вскоре и вовсе затормозил. Он завис в воздухе, открыл багажник и пристально посмотрел на скрючившегося там лорелейца. Тот уже оправился от паралича и скреб стенку силового пузыря. Увидев Трооста, он что-то произнес, но зверолов увидел лишь беззвучное шевеление губ.
Некоторое время Троост возился с анализатором, послойно томографируя все органы лорелейца. В первую очередь — мозг. Он работал спокойно, методично, но временами поглядывал на радар — нет ли в небе других объектов, не преследуют ли его из города?
Зверолов не был уверен, что находится в безопасности, но не хотел возвращаться, пока не соберет все части головоломки. Заключительный кусочек никак не желал вставать на место.
Закончив анализ, Троост еще некоторое время размышлял, а потом решительно направил флаер вниз. Он опустился к самым кронам и принялся медленно идти над лесом, описывая все более широкие круги.
Из города его никто не вызывал, других флаеров на радаре не появлялось… Троост вспомнил, что совершенно не видел лорелейцев иначе как на своих двоих. Припаркованные флаеры встречались, а вот в воздухе…
Так, постоянно держа Джанго в пределах видимости, Троост летал несколько часов. Он не был точно уверен, что ищет, но полагал, что узнает это, когда увидит… и в конце концов увидел. Когда Джанго уже совсем скрылся за горизонтом, Троост заметил нечто похожее на гигантскую мусорную кучу…
Иржичкова и Эмекун стояли у трапа и недоуменно рассматривали очередную добычу дронов-охотников. Девушки никак не могли понять, что это за существо. Нечто вроде фиолетовой дыни с двумя извивающимися псевдоподиями и горстью мерцающих кристаллических образований. Животное?.. Растение?.. Или представитель некоего нового царства?
В базе данных такое диво не значилось. Киперы сделали поверхностный анализ, подтвердивший лишь то, что перед ними живое существо, и отправили непонятное создание в карантинный вольер. Дальнейшее решение о его судьбе будет принимать Троост — на то он и командир экспедиции.
А через пару минут его флаер как раз показался на горизонте. У Иржичковой радостно засверкали глаза — раз вернулся шеф, ей можно будет слетать в увольнительную. Посетив Джанго, она получит сразу два достижения — «Путник» третьей степени (посетила тридцать населенных пунктов) и «Гость колоний» первой степени (посетила десять колониальных городов).
Иржичкова вообще любила собирать географические достижения. Сейчас она облизывалась на «Звездный странник» первой степени (посетила десять экзопланет), но до этого еще далеко. Пока что на ее счету их только семь — Новый Эдем, Авалон, Килима, Амфитрита, Иннаа, Ла-Форше и теперь вот Лорелея. Это у шефа «Звездный странник» уже четвертой степени, а в следующую экспедицию будет пятая.
— Шеф, можно мне в Джанго?.. — окликнула Трооста Иржичкова, как только флаер приземлился.
— Нельзя, — коротко и даже резко ответил зверолов, выпрыгивая наружу. — Нам надо срочно возвращаться на Землю.
— Но… но мы же только что прилетели! — растерянно откликнулась Иржичкова.
— Мы еще даже охоту толком не начали… — присоединилась к ней Эмекун.
— Никакой охоты. Сегодня. Сейчас же. Срочно собирайте все и готовьтесь к экстренной эвакуации. Таркас, выйдите немедленно, вы мне нужны, — сказал Троост уже в инф.
— Капитан, вы в своем праве, но вы можете объяснить причину? — настойчиво спросила Эмекун.
— Вот она — причина, — открыл грузовой отсек Троост.
При виде сидящего там лорелейца все изумленно замолчали. Троост выволок его наружу и выключил силовой пузырь. Лишившись энергетической подпитки, непроницаемое магнитное поле тут же испарилось, и пленник шлепнулся на землю.
Прежде чем он опомнился, Троост деловито схватил его за шею и слегка придушил. Потом он достал униор и встряхнул его. Цилиндрик из «умного» металла резко вытянулся, превращаясь в длинную струну с мономолекулярной режущей кромкой. Зверолов примерился, замахнулся… и срезал лорелейцу полголовы!
Иржичкова и Эмекун громко ахнули. Они не могли поверить, что на их глазах только что произошло… произошло… Эмекун шагнула назад, трясущейся рукой нашаривая стопер. Иржичкова в ужасе смотрела на Трооста, закрывая рот ладонями, чтобы не завопить.
— Вы… вы что… вы это зачем?.. — пробормотала Эмекун.
— Троост, я надеюсь, у вас была веская причина это сделать, — произнес стоявший на трапе Урс Таркас. — Вы ведь в курсе, что за убийство без смягчающих обстоятельств полагается дезинтеграция?
— Убийство?.. — приподнял бровь Троост. — Не думаю, что в данном случае уместно данное слово.
Не обращая внимания на стопер в руке Эмекун, он слегка подвинул тело, чтобы остальные могли рассмотреть срезанную голову. И вот теперь все изумились еще сильнее — вместо мозга в черепе лорелейца было… нечто. Нечто серое и пузырящееся, похожее на какие-то дрожжи.
А самым кошмарным было то, что лорелеец все еще шевелился.
Униор в руке Трооста превратился в лабораторную ложку. Зверолов подцепил немного этой липкой кашеобразной субстанции и сцедил в тут же подставленную Иржичковой пробирку. Некоторое время Троост пристально смотрел на свою добычу, словно ожидая от нее какой-нибудь пакости.
— Вроде бы больше не активно, — наконец вздохнул он. — Давайте-ка упакуем эту… жизнеформу и погрузим в бокс строгой изоляции. А по дороге я все расскажу.
Менее чем через час «Нимрод» бесшумно поднялся в воздух. На месте его стоянки осталось идеально круглое пятно ста двадцати метров в диаметре. Больше никаких следов того, что еще буквально только что здесь был лагерь инопланетян.
— Прикажете проложить курс на Землю, капитан? — вежливо уточнил Пак.
— Да, — устало вздохнул Троост. — Хотя… нет, стойте. Вначале нужно залететь в Джанго и забрать оттуда людей. Не стоит их там оставлять.
— Каких именно людей?
— Всех людей.
— Но… у нас на борту не поместится три тысячи человек.
— О, их там гораздо меньше… Пара десятков, быть может…
Спустя одиннадцать дней Троост снова сидел в кабинете председателя Госкомитета по делам звездных колоний. Но на сей раз на столе был не кофе, а препарированный образец довольно жуткой формы жизни. Совершенно мертвый — при всей своей любви к созданиям природы Троост не собирался привозить эту тварь на Землю живьем.
— Как, говорите, вы это называете? — медленно спросил Кахиашвилис.
— Я назвал это существо кордицепсом лорелейским, — ответил Троост. — По аналогии с земными кордицепсами. Хотя эти куда более продвинуты, должен заметить…
Кахиашвилис смерил серую субстанцию тяжелым взглядом. Ему все еще не верилось в историю Трооста. Все еще не верилось, что на Лорелее больше нет ни одного человека. То, что там есть — уже не люди, а кордицепсы.
Троост препарировал это фантастическое существо на протяжении всего пути домой. И хотя в его данных все еще зияли лакуны, он уже мог многое о нем рассказать. Зверолов вполне изучил механизм, который кордицепс использует, чтобы внедряться в жертву и подменять ее собой. Медленно-медленно врастать в нее, постепенно замещая все нервные клетки, полностью забирая контроль над организмом.
Кордицепс очень искусно мимикрировал под клетки носителя, так что тот не испытывал никаких странных или неприятных ощущений, и даже современное медицинское оборудование поначалу не замечало ничего подозрительного. Потом он прекращал маскироваться, но к этому времени носитель был уже под полным контролем и не реагировал на предупреждения медкапсулы. Или даже вовсе отключал ее.
После того как процесс заходил достаточно далеко, кордицепс начинал прорастать дальше. Он менял внешний облик носителя — делал его крепче, сильнее, жизнеспособнее… привлекательнее. Для чего это нужно, Троост не был полностью уверен, хотя и выдвинул парочку гипотез.
Изменения шли очень плавно и неторопливо, так что окружающие не замечали разницы. А если кто и замечал — ничего особенного не думал. Что странного, если твой сосед похудел, нарастил бицепсы или сделал пластическую операцию? А спустя какое-то время уже все лорелейцы были носителями этого отвратительного животного…
— Подождите-ка, — встрепенулся Кахиашвилис. — Животного?.. Вы ведь имеете в виду, что это туземцы, так? Разумные паразиты?
— Нет, — покачал головой Троост. — В том-то и дело, что кордицепсы — животные. Даже не животные, а… грибы. Совершенно неразумные.
— Но как же… как же так?.. Они ведь живут в домах, работают, разговаривают… Они голосовали за независимость своей планеты!
— Вы не играете в видеоигры? — ответил вопросом на вопрос Троост.
— Не увлекаюсь. А что?
— Во многих играх есть такое понятие, как «неигровой персонаж». В рамках своей программы они могут вполне успешно выдавать себя за разумных существ — хотя разума у них, поверьте, нет ни грамма. Симуляция жизни. Кордицепсы копируют поведение своих жертв полностью, вплоть до мельчайших повадок. Они говорят и действуют так, как говорили и действовали бы те, чьи тела они заняли, но при этом не понимают смысла своей речи и своих действий. Это просто сложная система рефлексов. Даже собака способна выучить энное количество команд и реагировать на них определенным образом. Пока кордицепсы «врастают» в своих жертв, они заучивают тысячи таких «команд». Полностью заместив нервную систему, они просто продолжают вести себя так, как вел себя носитель ранее. Однако они ограничены тем набором действий, реакций и реплик, которые «запомнили» в процессе «врастания». Именно так я обо всем и догадался — устроил нечто вроде теста Тьюринга и довольно быстро выяснил, что они совершенно не умеют действовать за пределами «программы».
— Хотите сказать, что это условные рефлексы заставили их стать сепаратистами? — усомнился Кахиашвилис.
— Детали биологического механизма нуждаются в уточнении, но я полагаю, что ими управлял инстинкт. Тот же инстинкт, который велит кордицепсу становиться как можно более привлекательным для противоположного пола. Предполагаю, что, размножившись до определенного количества и избавившись от «неприсоединившихся», кордицепсы ищут для своего «роя» максимальное уединение.
— Но зачем?
— Это нужно им для успешного продолжения рода. Если бы Лорелее все-таки удалось получить независимость, они бы закрыли границы, отказались принимать у себя звездолеты, а потом…
— Что потом?
— Потом колония перестала бы существовать.
— Поясните.
— Кордицепсы — это грибы. А грибы лучше всего растут на… мертвечине. Набрав достаточное количество животной биомассы, кордицепсы создают нечто вроде братской могилы. Огромный ком мертвой плоти. Им нужно, чтобы этот… субстрат никто не потревожил в течение десяти-пятнадцати лет. Десять-пятнадцать лет их грандиозный инкубатор-могильник будет зреть, пока наконец не лопнет. А когда он лопнет, он взорвется — и мириады спор разлетятся по окрестностям. Большая часть пропадет впустую, но какая-то часть осядет на животных, превратив их в ходячую прикормку для растущих грибниц и начав новый цикл размножения. Я полагаю, что именно такой могильник-инкубатор около двадцати лет назад взорвался где-то в окрестностях Джанго…
Кахиашвилис тяжело вздохнул. Попросив этого зверолова о небольшой услуге, он никак не ожидал, что тот привезет такие вести… Целая колония, подумать только… Три тысячи человек…
— Как вы считаете, возможно ли еще вернуть этих… существ в прежнее состояние? — без особой надежды спросил председатель Госкомитета.
— Нет.
— Вы так уверены?
— Если бы я сомневался хоть на сотую долю процента, то никогда бы не посмел препарировать одного из них. Грибница заместила значительную часть их тканей и всю нервную систему, но это еще полбеды. Худшее в том, что она полностью уничтожила мозг. Там просто не осталось ничего, что еще можно возвращать. Это даже не зомби — это просто человекоподобные оболочки с грибными спорами в черепах.
— И все же мы обязаны попытаться… — снова вздохнул Кахиашвилис. — Или хотя бы подтвердить, что это безнадежно, прежде чем объявлять Лорелею потерянной колонией. Пожалуйста, передайте мне все собранные данные и образцы. Через шесть часов я вылетаю на Лорелею на звездолете ГЧС.
— Если не возражаете, я тоже полечу, — сказал Троост. — Думаю, моя помощь там не повредит.
— Добро. Явитесь на космодром ГЧС на Церере, к кораблю-госпиталю «Януш Корчак». Вас там встретят.
— Зачем же? Я отправлюсь на «Нимроде». Мне ведь пришлось прервать экспедицию в самом начале — а это очень непрофессионально.
— Вы правы, — кивнул Кахиашвилис. — К тому же с учетом специфики ситуации… думаю, корабль-зверолов нам тоже пригодится.
