Глава 24
Водка — враг солдата. А солдат врагов не боится.
Александр Лебедь
Прошло три эйкрийских дня (или шесть земных). «Чайка» по-прежнему торчала в гавани Наранно и уже не вызывала такого количества любопытства — к белым людям из далеких земель быстро привыкли. В конце концов, здесь повидали крылатых обезьян с запада и двухголовых рептилий с востока, трехметровых великанов и разумных пауков, микроскопических л’тра с их удивительными машинами и белоглазых людей с зеленоватыми слизнями на затылках, существ, сотканных из языков пламени, и ожившие глиняные комки…
На Эйкре много удивительного.
Колобков перезнакомился со всем местным купечеством и уже успел заключить несколько неплохих сделок. Жемчуг Черных островов тут весьма ценился, да и прочие безделушки пришлись ко двору. Остатки гвоздей и шурупов разошлись почти моментально, хотя платили все же не так щедро, как на Магуке.
Петр Иванович даже завел для денег большую канистру — юберийцы выплавляли свои монеты в форме шариков. Золотых, серебряных или электроновых . А также бронзовых и медных, но это считалось совсем уж мелочью — уважаемые купцы такие монеты даже в руки не брали. А Колобков с каждым днем становился все более уважаемым.
— Скажи, Петр’лай, заплатишь ли ты всего-навсего двадцать жемчужин за кипу за мою великолепную шерсть по тридцать жемчужин за кипу? — предложил уважаемый купец Нногура, подливая новому другу гранатового вина. — Это хорошее предложение, подумай, лучшего тебе никто не сделает.
— Не верь этому прохвосту, Петр’лай, он только и думает, как бы тебя обмануть! — возмущенно завопил не менее уважаемый купец Шаздила. — Будь у него такая возможность, он продал бы за жемчуг родную мать проклятым каннибалам с севера! Слушай меня, Петр’лай, я предложу тебе шерсть вдвое лучше сортом за какие-то жалкие восемнадцать жемчужин за кипу, тогда как она стоит все сорок жемчужин за кипу!
Чертанов едва успевал переводить. Он и сам не все понимал — купцы изрыгали бешеные и маловразумительные потоки слов, стремясь как можно больше запутать потенциального торгового партнера. Но Колобков на такую ерунду не ловился — он умело выкраивал из словоизлияний конкретные предложения и никогда не отвечал сразу. К тому же купцы очень много пили сами и подливали своему гостю, стремясь лишить его трезвости мыслей. Но Колобков, закаленный русской водкой, самогоном, медицинским спиртом и «ершом в гневе», стоял, как скала.
Да он и без того привык вести бизнес за рюмкой.
— Пап, можно я старичков выгуляю? — попросила Оля.
Колобков только махнул рукой Валере. Тот проверил браунинг и направился следом за хозяйской дочерью.
В последние дни дряхлых волшебников начали выводить на ежедневные прогулки — по всей «Чайке» распространился кислый стариковский запах. Мытье не помогало. Поэтому Оле, и без того ноющей, что Рикардо скучно все время сидеть в клетке, поручили прогуливать всех четверых по пирсу. Разумеется, в сопровождении кого-нибудь из телохранителей. Хотя охранять приходилось не Олю (порт хорошо патрулировался, а Наместник Стражи успел стать лучшим другом Колобкова), а случайных зевак — волшебники то и дело начинали куролесить. Гена с Валерой с ними уже не церемонились — чуть только заметят что-нибудь подозрительное, сразу на голову мешок. Старичков это очень успокаивало.
Стефания и Света на этот раз увязались с ними — девушки за последнее время сильно сдружились. Несмотря на то, что чертовка была намного старше (напрямую ее о возрасте спросить не решались, но судя по паре обмолвок — никак не меньше сорока), вела она себя, как совсем молоденькая. Впрочем, черти, будучи демонами, живут неограниченно долго.
— Может, погуляем немножко подальше? — предложила Светлана, которой ужасно хотелось посмотреть город.
— Папа не велел! — строго посмотрела на нее младшая сестра. — Папа сказал — только в порту!
— Оль, тебе уже одиннадцать, а ведешь себя, как пятилетняя, — хмыкнула Света. — Ну с нами же дядя Валера — что будет?
— Светлана Петровна, ваш отец мне запретил, — покачал головой телохранитель, разворачивая Бальтазара, бредущего прямо в открытое море. — Простите, только с его разрешения.
— Что сказал этот человек? — уставился на него Мельхиор. — Где мы находимся?
— И где наша башня?! — возопил Каспар, неожиданно проснувшийся и обнаружившийся, что его окружает какой-то мир. — Я требую немедленно ответить, или превращу в… хррр-пс-пс-пс…
— Вот и всегда он на этом месте засыпает, — хмуро подытожил Бальтазар, отжимая полу туники. — Но он прав. Что это за место? Почему мы здесь? Почему все эти люди черные, как его задница?
— А что не так с моей задницей? — удивился Мельхиор. — Сейчас посмотрю…
Всех, даже твердокаменного Валеру, передернуло от отвращения. Старый йог умудрился извернуться так, что сумел заглянуть в собственный зад. Даже засунул туда нос. Нормальный человек, вывернись до такой степени, добьется только одного — сломанного позвоночника. А этот даже не пискнул.
— По-моему, все в порядке, — пожал плечами старик, возвращаясь в исходное положение.
— Это самая омерзительная вещь, которую я видела в жизни, — медленно объявила Стефания. — А я видела Фекальные Озера и тех, кто в них живет!
— Ой, а это что такое? — испуганно схватила ее за рукав Света.
Над водой неторопливо двигалось нечто яйцеобразное, больше всего похожее на космический корабль. Только совсем крошечный — чуть побольше мужского кулака. Юберийцы не обращали на эту штуковину внимания — скользнут ленивым взглядом и идут дальше.
— Л’тра, — коротко пояснила Стефания. — Технодрос — их летательная машина. Может передвигаться по воздуху, под водой, в земных недрах… Космоса на Эйкре нет, но она и там бы нормально передвигалась. Четыреста пятьдесят л’тра экипажа, оснащен оружием и еще что-то там…
— А из чего она сделана? — проводила взглядом голубовато-белый аппарат Света. — Это металл такой?
— Это гидролапидарий — застывшая вода.
— Лед, что ли?
— Нет, совершенно другой принцип.
— Какой?
— У них и спроси! — почему-то обозлилась чертовка. — А я тебе что — академия наук?! Я даже в школе никогда не училась!
— А откуда же ты тогда так много знаешь?
— Я по основной профессии — демон-справочник, — надулась Стефания. — Сама иногда не знаю, откуда что-то знаю…
— Каламбур, однако, — хмыкнул Валера.
Технодрос л’тра неожиданно мигнул пару раз и исчез. От того места, где он был, во все стороны хлынули потоки теплого воздуха.
— Это он куда?… — спросила Света, придерживая растрепавшуюся прическу.
— Технодросы — это еще и континуумоходы. Л’тра свободно путешествуют между мирами.
— Так они могут и нас… переправить?
— Если вы в эту штуку влезете, — хмыкнула Стефания. — Самый огромный технодрос меньше полутора метров в длину. Да и такой существует в единственном числе.
В гавань вошел маленький кораблик из Ваннвайга — его сразу можно было узнать по двум косым парусам, окрашенным в красные и желтые полосы. Ваннвайги считали, что сочетание красного и желтого отпугивает враждебных морских демонов. За этим первым шли еще одиннадцать — большой торговый караван. Купцы привезли в Юберию дорогое красное дерево, редкую краску, секрет которой Ваннвайг бережно хранит от чужаков, и самое главное свое сокровище — стекло. Юберийцы тоже умеют его производить, но обходится это очень дорого, а качество получается крайне скверным. А вот ваннвайги, видимо, знают какой-то секрет…
— Л’юа асталька, ноу тас’саль а лектер иза — Пороко Ак’клатра ? — вежливо обратился к Свете какой-то человек, указывая на «Чайку».
— Ой, я не понимаю… — смутилась Света. — Это вам надо дядю Сережу найти…
Человек непонимающе нахмурился.
— Туда идите! — повысила голос она, тоже указывая на «Чайку». Ей почему-то казалось, что если говорить громче, тебя лучше поймут. — Там у нас переводчик, он вам все объяснит! Оль, твой хомяк еще не нагулялся? А то старички уже притомились…
Волшебникам и в самом деле надоело слушать стихи. Они выбрали место с чуть меньшей концентрацией тепория (теней на Эйкре, разумеется, не бывает) и уселись там, прислонившись к стене.
— Не выпить ли нам чаю с печеньицем? — лениво предложил Мельхиор.
Каспар встряхнул колпак, и из него посыпалась крупная речная галька. Правда, пахло от нее печеньем.
— Старый идиот… — равнодушно констатировал Бальтазар, зачем-то запихивая один из камешков за щеку. — Это не печенье… да, совсем не печенье… даже вкус другой. Ты опять все перепутал.
— Не смей говорить со мной таким тоном… — вяло огрызнулся Каспар.
— Да, что-то они у нас совсем закисли… — покачала головой Стефания. — Может, пойдем? Тем более, что к вашему папе, похоже, гости…
Тот человек, что спрашивал у Светы о капитане, вновь возвращался. Но на сей раз за ним следовал настоящий кортеж. Впереди ехали высокие одноместные колесницы, запряженные форораками . Этих могучих птиц здесь использовали в качестве тягловых животных — усесться на них верхом человек не мог, но вот впрячь в колесницу большого труда не составляло. Если, конечно, сумеешь управиться — форораки отличаются буйным нравом и нередко убивают своих возничих.
За малыми колесницами двигалась большая — не на двух, а на четырех колесах, с паланкином, приводимая в движение двумя огромными эпиорнисами . В ней восседал полный мужчина, разодетый в пух и прах. Широкая перевязь с кистями, перепоясывающая наискось грудь и спину, указывала на высокий чин, а вычурный головной убор, похожий на цветок лотоса, демонстрировал, какой именно. Наместник Города — самая крупная шишка в Наранно, да и в любом другом населенном пункте Юберии. Сам Опо’лай Мараха — великий и благословенный исполнитель воли Владельца, да попирает его нога каждого из живущих под этим небом во веки веков.
— Ап-ап-ап! — с трудом выбрался из колесницы Мараха. — Ап-ап-ап!
— Наместник Города желает встретиться с Наместником Корабля! — прокричал глашатай, взбегая на трап «Чайки».
И тут же полетел кувырком обратно — Гена, охраняющий вход, не собирался позволять кому попало шляться по судну. Наглый черномазый, лопочущий что-то на своем шалтай-болтай, получил мощный хук правой и скатился обратно на причал.
Однако Чертанов, услышавший его слова, уже торопливо переводил их Колобкову. А Петр Иванович, разумеется, тут же помчался извиняться — ссориться с местным мэром он не собирался.
— Ап-ап-ап! — расхохотался Мараха, глядя на стонущего глашатая. — Пусть боги хранят Владельца! Воистину, сами боги направили руку твоего воина, брат мой! Не один миллентум я прожил на свете, но впервые вижу такой удачный удар! Скажи, не случится ли так, что этот доблестный боец пожелает вступить в мою ставку?
— Думаю, нет, — осторожно ответил Колобков, выслушав перевод. Конечно, он не понял, что мэр подразумевает под «ставкой», но отдавать Гену кому попало не собирался. — Добро пожаловать… э-э-э… ваша светлость, что ли?
— Вступите на борт, льке Мараха, и отведайте скромного угощения этого корабля, — осуществил «вольный перевод» Чертанов.
— Ну, судя по тому, чего я наслышался о вас, оно не такое уж скромное! — воздел руки Наместник Города. — Я жду не дождусь, когда смогу попробовать того чудесного напитка, который вы называете «вот’ка»!
— Зинулик, накрывай поляну, у нас сам мэр в гостях! — заорал Колобков, тряся Марахе руку. — Серега, скажи ему чего-нибудь хорошее — как мы рады и все такое. Может, пошлину снизит.
— Да с вас и так берут самую малость…
— Но ведь берут же все-таки. Запомни, Серега, если хорошо подмазать начальство, сам тоже внакладе не останешься. На этом экономят только дураки! Гюнтер, будь другом, порыскай там каких-нибудь ценных сувениров — я ведь еще не все раздарил? Жемчужин там покрупнее, ручку с голой бабой, рубль юбилейный, ну и еще чего-нибудь, что дикари любят…
— Не волновайся, Петер, я все принести, — согласно кивнул Грюнлау. — Думай, этот бургомистр останется доволен.
— Надеюсь.
Как и все предыдущие гости «Чайки», Наместник Города сначала удивился, что его собираются угощать прямо тут, на борту. Большинство местных судов плохо подходят для богатых приемов — военные, торговые, рыбацкие, грузовые баржи… Юберийцы пока что не додумались строить корабли, предназначенные исключительно для того, чтобы весело проводить на них время. Вернее, одно такое было — у Владельца, построенное по спецпроекту, но в Наранно оно пока что не заходило. Да и вообще ходило только по реке — столица располагается в глубине материка.
Но потом, ощутив прохладу кондиционера (концентрация тепория в Наранно весьма высока), распробовав прелесть холодильника и послушав музыкальный центр, толстяк размяк и расслабился. Он ел и пил за троих, благосклонно взирая на землян и время от времени срыгивая.
Конечно, кроме него за стол уселись уже знакомый Колобкову Наместник Стражи, Наместник Порта, Наместник Храма (главный жрец) и Наместник Письма (личный писец Наместника Города). А за спиной встали телохранители — как у Марахи (ровно в шести шагах), так и у Колобкова. На сей раз ни о каком обмене сигаретами и речи не шло — угрюмые негры молча сверлили взглядами Гену с Валерой, да и те не оставались в долгу.
— Так, значит, вы пришли с Черных островов? — вежливо спросил Наместник Письма, покрывая пергаментный лист значками. Делал он это с поразительной скоростью — чтобы стать Наместником Письма, требуется в совершенстве овладеть искусством стенографии, а на это порой уходит до двадцати лет — юберийский алфавит не отличается простотой. — А где вы были до этого? Все путешественники, ходившие на те острова, единодушно утверждают, что там живут такие же люди, как мы. Мы только один раз слышали о людях с белой кожей — говорят, они живут очень далеко на севере, за бесконечной полосой соленой воды. Ни один корабль не способен пройти такое расстояние.
— А откуда же вы тогда об этом узнали? — спросил Чертанов.
— Нам рассказали л’тра. Эти крохотульки знают много такого, что недоступно человеку…
— Однажды мы покорим их всех, и все их секреты станут нашими! — прожестикулировал куриной ногой Наместник Города.
— Да, надеюсь… — криво усмехнулся Наместник Письма. — О старший брат мой, владыка и покровитель, возможно, я забыл еще о чем-то, что следует спросить у гостей твоего города?
— Ап-ап-ап! — невнятно воскликнул Наместник Города. — Я вполне тебе доверяю, младший брат, веди речь ты, а я послушаю. Я еще не принял окончательного решения — быть может, я и не пожелаю заключать этой сделки…
— Сделки?! — оживился Колобков, услышав перевод. Его ноздри учуяли запах больших денег. — Серега, скажи этим неграм, что большой белый вождь хочет делать бизнес!
— Петр Иваныч, они не настолько дикари, как те, что на островах. Может, лучше спросить у мэра про пиратов? Про Тур Ганикта?
На словах «Тур Ганикта» Наместник Города явственно побледнел. Иссиня-черная кожа сменила цвет на пепельно-серый. Конечно, он не понял реплику, произнесенную по-русски, но имена-то звучат одинаково на любом языке…
— Скажи, чужеземный брат, что ты сказал о Тур Ганикте? — обратился он к Чертанову. Его голос заметно дрожал. — Не послышалось ли мне, что ты произнес это имя?
— Не послышалось. Льке Мараха, этот пират… вы ведь о нем слышали, да?
Наместник Города неопределенно повертел рукой.
— Что-то такое слышал… — промямлил он. — Быть может, мой досточтимый брат, в чьей длани лежит порт, знает больше…
Чертанов перевел взгляд на Наместника Порта и впервые заметил, что тот тоже сидит, как на иголках. Хотя внешне это проявляется совсем не так сильно, как у Наместника Города — так, самую малость нервничает.
— Тур Ганикт — пират и злодей, — подчеркнуто спокойно ответил Наместник Порта. — Но согласно особому указу Владельца, у него есть особое право заходить в Наранно. Насколько мне известно, этот указ ему выхлопотал сам льке Стаза…
— Шуа’лай Стаза? — оживился Чертанов.
— Д-да, — съежился Наместник Города. — А вы и его тоже знаете?
Теперь пришла очередь Сергея неопределенно вертеть рукой.
— Слышали кое-что, — дипломатично ответил он. — Нам намекнули, что он живет в вашем городе…
— Льке Стаза?! — неестественно рассмеялся Наместник Города. — В Наранно?! О, мой добрый брат из далеких краев, вас обманули, обманули, льке Стазу не видели в наших краях уже очень давно! Да что я говорю — я вообще его никогда не видел и даже не знаю, что это за человек!
— А зачем вы ищете этого… как вы сказали?… льке Стазу? — обратился за подтверждением к Наместнику Города Наместник Порта. — Мог бы поклясться, что первый раз слышу это имя…
— Конечно, конечно, мой дорогой брат, думаю, я и сам ошибся — наверняка, наверняка такого человека и вовсе не существует на свете!
Чертанов скривился. Театр, устраиваемый этими двоими, выглядел предельно скверно — их вранье звучало так фальшиво, что дальше просто некуда. Поверить им смог бы разве что самый наивный человек во Вселенной, да и то с трудом.
— А тот, второй… Тур Ганикт, да? — продолжал юродствовать Наместник Города. — Зачем он вам нужен?
— Он у нас кое-что украл… ну, не совсем у нас — у наших друзей…
— Украл? И что же?
— Башню, — не подумав, бухнул Чертанов.
— Башню?!! — залился хохотом Наместник Стражи.
— Ба… ба… башню?! — тоненько заверещал Наместник Храма.
— И-ик! — взвизгнул от смеха Наместник Письма. — Как же это так, Серг’лай? Просто так взял, запихнул в мешок и унес? Если это так, Тур Ганикт — самый великий вор со времен Древних Снов!
— Воистину, воистину так, мой добрый брат! — подхихикивал Наместник Стражи. — Лучшие Щиколотки Наранно никогда бы не помыслили о таком! Я слышал о старом мастере Юхан’лай Блаказе, что был до меня — он однажды похитил постель предыдущего Наместника Стражи, когда тот в ней спал! С женой! И жену Блаказа тоже похитил! Но украсть башню… да, о таком даже он никогда бы не помыслил…
Чертанов обратил внимание, что хохочут только три участника застолья. Наместники Города и Порта даже не думают смеяться — наоборот, выглядят ужасно встревоженными и даже испуганными. А начальник Порта еще и дергает щекой, подавая знаки начальству — в Юберии этот жест заменяет наше подмигивание.
— Петр Иваныч, эти двое явно что-то скрывают, — невозмутимо заметил Сергей. Разумеется, по-русски.
— К гадалке не ходи! — согласился Колобков. — Но ты, Серега, горячку не пори, ни в чем их не обвиняй пока, лады? Не в том мы положении, чтобы права качать — сила-то у них…
— Петер, мой дедушка предлагать загнать местный бургомистр иголка под ногти! — предложил обычно тихий Грюнлау. — Он говорить, они так делать в Польша, когда староста деревня не говорить, где прятаться партизан…
— Эх, Гюнтер, если б у нас тут взвод эсэсовцев был, тогда дело другое… — вздохнул Колобков. — А один твой дедушка погоды не сделает… Слушай, а почему он нам помогает, а? Мы же русские!
— Дедушка умирать раньше, чем Германия и Советский Союз перестал быть союзник. Он по-прежнему считать русский друзья нацистский режим. В Польша он даже воевать вместе с красноармеец, когда ваш войско приходить помогать Рейх.
— Помогать Рейху?! А почему я об этом не знал? — нахмурился Колобков.
— В школах такое не рассказывают, — хмыкнул Чертанов. — Позорно.
— Серг’лай, скажи уважаемому льке Колобке, что нам стоит забыть о льке Стазе, Тур Ганикте и этой… башне, да? — осторожно предложил Наместник Города. — Не забывайте, у нас к вам хорошее деловое предложение…
— Интересно, — оживился Колобков. — Но я уже почти все продал. А вот новых товаров взять можно…
Они с Грюнлау сегодня весь день совещались на тему того, чем стоит загрузиться и куда держать путь дальше. В разных концах Кромаку требуются совсем разные товары — прибыв на Ваннвайг с рыбой или жемчугом, ты разоришься, но оружие или пергамент там можно будет продать с большой выгодой. Двухголовые не ценят металлов, и не признают золотых и серебряных денег, но именно поэтому металлы там можно закупить по дешевке, а затем получить хороший навар в той же Юберии. А мозговые слизняки платят огромные деньги за рабов — из-за некоторых особенностей физиологии им постоянно нужны свежие люди.
— Серега, скажи этому загорелому кексу, что всякая ботва вроде мрамора мне не нужна, — потребовал Колобков. — Он тяжелый и громоздкий, его много не нагрузишь. А вот если у него есть что-нибудь маленькое, легкое и дорогое… шелк, например, или табак…
— Табак? — недоуменно нахмурился Наместник Города, выслушав перевод. — Нет-нет, я хочу купить весь ваш корабль!
— Весь груз, что ли? Так его почти и не осталось — говорю же, все распродали! Можно, конечно, выскрести, что осталось…
— Не груз! Сам корабль!
— Серега, ты точно все правильно переводишь? — пихнул сисадмина в бок Колобков. — Этот негритянский мэр хочет купить мою «Чайку»? А он не оборзел? Мы-то на чем поплывем?
— Мы можем дать льке Колобке самую лучшую торговую галеру.
— Гы-гы, юморист! — гоготнул Колобков. — Видал я их галеры — по сто человек на веслах! Что я туда — Гену с Валерой посажу? Чего он мне тут кидалово устраивает? Серега, скажи ему, что «Чайку» я не продам ни за какие бабки! Она вообще миллионы стоит — у него столько нет!
Сергей посмотрел на громадный дворец Наместника Города, отлично видимый в иллюминатор, и усомнился. Но вслух говорить не стал.
— Простите, льке Мараха, льке Колобка не хочет продавать свое судно, — перевел он.
Наместник Города помрачнел, как туча. Американская яхта для миллионеров явно запала ему в душу — такая красивая, такая надежная, такая комфортная… С солярием. Он окинул взглядом кают-компанию, а потом напористо заговорил.
— Петр Иваныч, он очень настаивает, — меланхолично перевел Чертанов. — Говорит — позарез нужно. Говорит — все, что хочешь проси, хоть любимую дочь в жены.
— Что-о-о-о?! — возмутилась Зинаида Михайловна, до этого не лезшая в мужские разговоры. — Да я этой свинье сейчас все кудри выдеру!
— Да, Серега, ты ему скажи, что я, того-этого, женат… — опасливо покосился на супругу Колобков. Эта проклятая печать в паспорте уже второй раз обламывала ему интересное развлечение.
— Так возьми вторую жену! — всплеснул руками Наместник Города, искренне удивленный таким странным препятствием. — Я дам за дочерью малый дворец в пригороде, гранатовый сад, винокурню и богатейшую каменоломню с восьмьюстами шестидесяти четырьмя рабочими!
— А мне за Зинкой из приданого только Матильду всучили… — раздосадованно пробормотал Колобков. — Серега, спроси у мэра — у него, случайно, свободного госзаказа на строительство нет? Пусть он меня во главе какого-нибудь стройконцерна поставит — я ему столько всего понастрою! Сеть закусочных — раз, — начал загибать пальцы он, — парк с аттракционами — два, жилой комплекс современный — три, водопровод с канализацией — четыре…
— Канализация у них есть, — заметила Стефания.
— Ладно, канализацию вычеркиваем, — ничуть не огорчился Колобков. — Тогда еще супермаркет, хороший морской вокзал и метро! Только пусть рабочих нормальных даст — наподобие турок там или молдаван… А то наши ни хрена работать не умеют — только руководить!
— Петр Иваныч, да ничего вы тут не построите, — лениво пожал плечами Чертанов, даже не думая переводить эти глупости. — У них же техники почти никакой нет, все вручную корячатся.
— Можно у этих лилипутиков закупить, — не сдавался Колобков. — Гражданка черт, вот ты как думаешь — эти крохотульки на ракетах техникой не поделятся?
— Я же сказала — их техника людям не подходит!
— Не обязательно готовой. Пусть научат. Пусть школы откроют — понемножку, понемножку…
— Они что — сумасшедшие? — презрительно фыркнула Стефания. — Они и так с трудом равновесие поддерживают, а вы предлагаете им научить людей высоким технологиям? Чтоб их же потом этими технологиями и накрыли? Л’тра не дураки…
— Ну и черт с ними, — даже не подумал расстраиваться бизнесмен.
— Опять черт, да?! Ну почему вечно черт?! — едва не ударила его Стефания. — Почему мы у вас вечно вместо козлов отпущения?! Мало других демонов?! Почему не говорите «архонт с ним»?!
— А кто это такой? — озадаченно нахмурился Колобков.
— Да ну вас… — махнула рукой чертовка.
— Серг’лай, правильно ли я понимаю, что уважаемый льке Колобка обсуждает со своими друзьями, какую плату лучше попросить за это великолепное судно? — вежливо спросил Наместник Города.
— Нет, неправильно. Льке Колобка не согласен продать «Чайку» ни за какие деньги.
— Вот как?… — поджал тонкие губы Мараха. — Могу ли я все-таки попробовать убедить его? Быть может, испив вот’ка, он станет несколько сговорчивее?
— Вряд ли, — усомнился Чертанов. Но все-таки перевел это предложение.
Как он и ожидал, шеф отреагировал так же, как всегда реагировал в таких случаях:
— Фигня вопрос, Серега! Наливай!
Что было дальше — застлано алкогольным туманом.
