Глава 31
— Чем меньше ты скажешь, тем лучше, — сказала Ладья, — чем меньше я знаю, для чего ты здесь, тем меньше вреда я могу принести тебе, когда с меня потребуют информации.
"Именно поэтому я и не сообщаю тебе о присутствии Бернарда", — подумала Амара.
Они вышли из туннеля работорговцев в одну из примыкающих камер. Там стоял пьянящий аромат, исходящий от нескольких составленных рядом бочек у дальней стены.
Амара определила запах экстрагированных колокольчиков, цветов из которых получали афродин.
Работорговцы, судя по всему, позволяли пользоваться туннелем и контрабандистам, перемещавшим свои товары как в город, так и из него. Несомненно, они имели свой немалый куш с этого прибыльного предприятия.
— Это необходимый риск, — спокойно возразила ей Амара, — ты узнаешь столько же о моих намерениях из вопросов, которые я задам, как и если я просто расскажу тебе. Если же я не расспрошу тебя, тогда все что ты мне скажешь будет полезно мне только частично.
Ладья мрачно улыбнулась.
— Поверьте мне, Графиня. Я думаю, я смогу сделать корректные предположения из ваших вопросов.
— Тогда ты уже знаешь, что я здесь делаю.
— Я предполагаю, — произнесла Ладья, касаясь пальцами ошейника и вздрагивая, — я не знаю. Это существенная разница.
Амара изучала женщину довольно долго прежде чем покачала головой.
— Откуда я могу знать, что ты не пичкаешь меня дезинформацией?
Ладья обдумывала вопрос с серьезным видом, прежде чем ответить.
— Графиня, Первый Лорд сам пришел ко мне в стедгольд, где жили мы с дочкой. Это было в семидесяти четырех милях на юг отсюда.
Амаре пришлось подавить дрожь. Прошедшее время было, конечно, уместно, если стедгольд, что они видели ранее в тот же день, был каким-то показателем.
Регион так далеко на юг от Цереса, безусловно, уже захвачен Вордом.
— Он рассказал мне, что происходит. Он сказал мне, что если я помогу ему в этой миссии, он проследит за тем, чтобы моей дочери была обеспечена безопасность в любой точке Алеры, что я выберу. И что, если я вернусь, я смогу присоединиться к ней.
Амаре не удалось заглушить сорвавшееся с её губ проклятие.
Гай вообще не дал Ладье выбора: или сделать то, что он хочет, или погибнуть вместе с дочерью перед лицом надвигающейся угрозы.
— Ладья, я не понимаю, почему ты…
Ладья подняла руку, призывая к молчанию. Затем произнесла:
— Я отправила её в Кальдерон.
Некоторое время Амара не знала, что сказать.
— Почему Кальдерон? — наконец, спросила она.
Ладья пожала плечами и устало улыбнулась.
— Я хотела, чтобы она находилась как можно дальше от Ворда. С самыми способными, осторожными и наиболее подготовленными людьми, которых я знаю. Мне известно, что многие годы граф Бернард пытался предупредить людей о Ворде. Я предположила, что он начнет готовить свой собственный дом, чтобы ему сопротивляться. Если я предам вас, Графиня, никто не защитит мою дочь. Я скорее умру, с воплями и в крови, текущей из моих носа и ушей, чем допущу это.
Амара опустила голову. Это было точное описание смерти тех, кто сопротивлялся ошейнику подчинения слишком долго или слишком упорно или пытался снять его без ведома одевшего его.
Механизм блокировки на ошейниках был чрезвычайно сложен, но Амара не сомневалась, что Ладья может обойти его в случае необходимости, имея соответствующие инструменты.
Это должно, конечно, убить ее при попытке убрать ошейник.
Ладья бросала вызов Верховным Лордам и Леди и лично самому Первому Лорду в попытке защитить своего ребенка, когда та была заложницей у Верховного Лорда Калара.
У Амары не было и толики сомнений, что женщина не задумываясь пожертвует своей жизнью, если посчитает, что этим она защитит Машу.
— Хорошо, — сказала Амара, — что ты можешь сказать мне?
— Не много, — ответила Ладья. Она раздосадовано показала на ошейник, — приказы. Но я могу показать.
Амара кивнула.
Ладья повернулась к туннелю и сделала знак кивком головы.
— Следуй за мной.
* * *
Скрывшись от посторонних глаз, насколько позволяли её способности к маскировке, Амара присела на почерневшей крыше рядом с Ладьёй, глядя на бывший городской невольничий рынок, где Ворд занимался "вербовкой".
Она видывала скотобойни повеселее.
Во дворе собралось несколько дюжин Вордов, приземистых, напоминающих гаримов; они терпеливо ждали, свернувшись клубками с поблёскивающим черным панцирем рядом с каждым входом и выходом, и Амара подозревала, что увидит таких же часовых на каждом перекрестке и у каждых ворот в пределах города.
Помимо Вордов, невольничий рынок был заполнен несколькими сотнями алеранцев. Большинство из них были заключены в различные виды клеток, необходимые для удержания особо одарённых заклинателей.
Заклинателей огня держали под постоянным дождём из струек воды, льющейся из проложенных сверху труб.
Заклинатели земли находились в клетках, приподнятых на несколько футов над землёй.
Заклинатели воздуха, как Амаре было хорошо известно, должны были быть внутри низких кубов, выложенных из твёрдого камня, воздух в которые поступал лишь через несколько отверстий, диаметром с ее большой палец.
Для заклинателей дерева было достаточно обычных металлической клеток, хотя они были помещены в противоположной части двора от тяжёлых деревянных балок, которые удерживали внутри заклинателей металла.
Самыми интересными были клетки, для которых пришлось использовать несколько уровней защиты, чтобы обуздать находящихся в них заключённых — несомненно, захваченных в плен Граждан.
Одна из металлических клеток, на которую Амара обратила особое внимание, была подвешена высоко над землёй и одновременно опрыскивалась водой и жидкой чёрной грязью.
В клетке находилось несколько промокших, забрызганных грязью фигур, только две из которых были мужчинами в доспехах, взятым в плен во время боя. Остальные четыре — женщины, вероятно, захваченные, когда Ворд добрался до их жилищ на юге.
Все они, как и большинство заключённых, которых Амара могла видеть, находились в расслабленном и апатичном состоянии от наркотического воздействия афродина.
Амара наблюдала, как пара охранников с серебряными ошейниками тянула дезориентированного наркотиками заключенного, юношу в исковерканной броне, от одной из каменных камер для заклинателей воздуха.
Через внутренний двор они приволокли его к помосту, где проводились аукционы, и втащили на него.
Они грубо швырнули его на поверхность помоста, хотя юноша — почти мальчик, вряд ли мог не то что оказывать сопротивление, а хотя бы просто стоять вертикально.
На помосте к нему приблизилась пара чрезвычайно привлекательных девушек, на которых почти ничего не было, кроме лоскутов ткани и мерцающих серебряных ошейников.
Одна из них тихо развязала узел и забрала ожерелье или амулет, который юноша носил на шее, вызвав у него первое слабое движение протеста, которое увидела Амара.
Вторая девушка опустилась на колени, и мгновение гладила его лицо и волосы прежде, чем поднесла бутылку с тонким горлышком к его губам. По губам девушки Амара видела, что та уговаривает его выпить.
Юноша с оцепеневшим взором выпил и мгновение спустя еще более устало рухнул на пол из-за на порядок большей дозы наркотика.
И затем Калар Бренсис Младший приставил лестницу и проворно поднялся к нему.
Амара вздрогнула, уставившись на сына Верховного Лорда Калара, молодого человека, которого она в последний раз видела с плачем бегущим, спасая жизнь, по склонам какой-то фуриями забытой горы около его бывшего дома, спотыкаясь о трупы сотен элитных солдат, погибших недавно.
Бренсис был одет в тонкий белоснежный шелк без единого пятнышка крови или грязи.
Его длинные темные волосы великолепно вились, как будто только что были уложены горячими щипцами и расческой. Пальцы были унизаны кольцами, а на груди рядами лежали цепи.
Они не могли скрыть серебряный ошейник вокруг его горла.
С чувством отвращения и оцепенения Амара повела рукой, велев Циррусу донести до ее ушей слова с помоста, находящегося в десятках ярдов.
— Мой господин, — произнесла одна из скудно одетых девушек. Она говорила невнятно из-за вина или афродина или их смеси. — Он готов, мой господин.
— Я и сам вижу, — сказал он с раздражением.
Он подошел к открытому сундуку, стоящему на помосте, и вынул из него горсть рабских ошейников, небрежно встряхивая их в раздражении, пока в его руке не остался только один.
Он присел перед оглушенным солдатом, затяну ошейник вокруг шеи, достал нож и порезал им большой палец. Окровавленным пальцем он злобно ткнул в замок ошейника, вызвав у юноши хрип удушья.
Амара содрогнулась.
Она увидела, как у него заработал ошейник.
Она была знакома с общей теорией действия этого устройства.
Оно использовало разные магические дисциплины, чтобы сначала захлестнуть чувства целей восторженной эйфорией, полностью их умиротворяя.
Не то, чтобы ошейнику нужна была большая помощь в случае этого молодого солдата, оглушенного и опоенного. Но, даже так видно было как его тело выгнулось, а глаза закатились и потом затрепетали под закрытыми веками.
Амара знала, что так будет продолжаться некоторое время.
Настолько долго, что, когда эти ощущения пропадут, это будет восприниматься почти как боль. Но когда начнутся зверские муки, которые способен причинить ошейник по воле хозяина, ему станет еще хуже.
— Это — истина, солдат, — сказал Бренсис, вытирая свой окровавленный палец о тунику юноши. — Теперь ты служишь королеве Ворда или ее высшему представителю. Это означает, что в настоящий момент, ты служишь мне и любому, кому я передам тебя под начало. Предпримешь любые действия, направленные против интересов того, кому ты сейчас присягнул, и пострадаешь. Служи и повинуйся, и будешь вознагражден.
В качестве демонстрации Бренсис лениво пихнул одну из полуголых девчонок на солдата.
Она издала мурлычущий звук и прижалась ртом к его горлу, скользя своим одним бедром по его.
— Послушай ее, — презрительно выплюнул Бренсис. — Все, что она говорит — истина.
Девушка прижала свой рот к уху юноши и зашептала. Амара не смогла ничего разобрать из того, что она говорила, кроме слов "служи" и "повинуйся".
Но не составляло труда догадаться — девица акцентировала то, что Бренсис уже говорил солдату, укрепляя команды, в то время как его разум деформировало ошейником и наркотиками.
— Кровавые вороны, — прошептала Амара, испытывая тошноту.
Она знала, что ошейники были созданы для контроля даже над самыми жестокими преступниками — и она слышала, это утверждалось много раз, что возможности для принуждения у ошейников были намного больше, чем сознавала большая часть Империи, но она никогда не видела этого прежде.
Что бы ни происходило там внизу, корни этого крылись в методах, которые Высший Лорд Калар раньше использовал для создания своих психотических Бессмертных.
И, думала Амара, это давало им контроль над ранее свободными алеранцами.
Это работало. Или это срабатывало достаточно часто, чтобы создать для королевы Ворда Алеранский почетный караул.
Те, кто в жизни не имел мотивов выше своих собственных интересов, казалось, подчинялись легче, если судить по людям, сопровождавшим Ладью.
— Бренсис! — из одной из клеток донесся хриплый крик. — Бренсис, пожалуйста!
Амара сосредоточила внимание на источнике голоса — молодая женщина в клетке граждан, возможно, привлекательная, хотя было трудно разобрать под слоем грязи.
Бренсис перебирал разные ошейники в сундуке.
— Бренсис! Ты меня слышишь?
— Я слышу тебя, Флора, — ответил Бренсис. — Просто мне все равно.
Молодая женщина рыдала.
— Пожалуйста. Пожалуйста, выпусти меня. Мы были обручены, Бренсис.
— Забавные маленькие изгибы и повороты жизни, — разглагольствовал Бренсис. Он глянул на клетку.
— Ты всегда была не прочь позабавиться с афродином, Флора. Ты и твоя сестрица.
Его рот скривился горькой усмешкой.
— Жаль, здесь не хватает антиланцев, чтобы составить вам компанию на вечер.
Молодая женщина начала всхлипывать, надломленный тихий звук.
— Но, мы были… мы были…
— Это было в другом мире, Флора, — сказал Бренсис. — Все в прошлом. Еще несколько недель и не будет ничего, кроме Ворда. Ты должна быть рада. Ты станешь частью победившей стороны.
Он сделал паузу, чтобы с ленивым восхищением провести ладонью по боку шепчущей молодой женщины, лежащей на ошеломленном солдате рядом с ним.
— Даже если твоих оставшихся умственных способностей хватит только на то, чтобы помочь успокоить новичков. Процесс делает это с некоторыми из них, которые становятся вот точно такими же. Мы приводим их в порядок, превращая в маленьких мальчиков и девочек с афродиновыми мечтами и позволяем им шептать.
Флора зарыдала громче.
— Не волнуйся, Флора, — он вперил злобный пристальный взгляд в клетку. — Я удостоверюсь, что у тебя есть симпатичный мальчик, чтобы составить компанию, если это произойдет с тобой. Тебе понравится процесс. Большинству нравится. Обычно, сами хотят снова через не него пройти.
Он посмотрел на пару охранников с ошейниками рядом и сказал:
— Вы, двое, чего выжидаете? Давайте следующего.
Амара медленно отползла от края здания и присела рядом с Ладьей.
Затем она повернулась и спустилась в относительную безопасность здания, которое было домом преуспевающего портного, прежде чем появился Ворд. Ладья последовала за ней.
Мгновение Амара сидела, просто осознавая ужасающий, механический темп, с которым в захваченных алернцах уничтожалась человеческая сущность.
— Я знаю, ты не должна говорить об этом, — сказала Амара тихо. — Но, я хочу, чтобы ты попыталась.
Ладья сглотнула. Она потянулась пальцами к ошейнику на горле, ее лицо побледнело, и кивнула.
— Скольких взяли? — Спросила Амара.
— Несколько со…, - начала Ладья. Она втянула воздух, зажмурила глаза и лицо покрылось капельками пота.
— Семьсот или восемьсот, по крайней мере. Возможно сотня тех, кого не нужно было… — Ее лицо искривилось в гримасе. — … Принуждать. Из остальных, только немногим более половины … полезны. Остальных используют, чтобы вербовать новых или отдают Ворду.
— Как рабов? — спросила Амара.
— Как пищу, Графиня.
Амара содрогнулась.
— Здесь были сотни людей.
Ладья кивнула, ее дыхание вернулось к спокойному, размеренному ритму.
— Да. Любого высокоодаренного заклинателя, захваченного Вордом, теперь доставляют сюда.
— Откуда взялись ошейники?
Ладья издала горький, страдальческий смех и вытащила, что-то около полудюжины тонких серебряных ошейников из мешочка на своем поясе, отбросив их в сторону как мусор.
— Мертвые рабы, Графиня. Здесь они валяются повсюду.
Амара наклонилась и подняла один из ошейников, чтобы его рассмотреть.
На ощупь это был просто прохладный гладкий металл.
— Как это получается? — Спросила она Ладью. — Ошейники, наркотики. Этого недостаточно, чтобы сотворить такое.
— Вы удивитесь, Графиня, — дрожа, сказала Ладья. — Но есть еще кое-что. Бренсис что-то делает с каждым ошейником, когда застегивает-
Она дернулась от боли, из одной ее ноздри внезапно потекла кровь.
— Когда застегивает его, — выдохнула она. — Его отец умел это делать и объяснил ему. Он никому не рассказывает. Это сохраняет ему жизнь, пока Ворду нужны еще заклинатели на службе.
Она медленно рухнула на пол, стиснув зубы, чтобы не закричать, зажав одной рукой рот, заглушая звук, а вторую прижимая к центу лба.
Амара была вынуждена отвернуться от женщины.
— Хватит, — мягко сказала она. — Хватит, Ладья.
Судорожно глотая воздух, Ладья раскачивалась на коленях назад и вперед, затихая. Она кивнула Амаре и произнесла невнятно:
— Буду ’прядке. Минуту.
Амара мягко коснулась ее плеча, затем приподнялась, чтобы выглянуть во внутренний двор через разбитое окно, на зазубренных краях которого запеклась кровь.
Клетки были переполнены. Амара начала считать число заключенных и покачала головой.
Там были сотни алеранцев, ожидая когда их заставят служить к Ворду.
Бренсис как раз застегивал ошейник вокруг горла женщины в тонком, насквозь промокшем шелковом платье.
Она корчилась на платформе, в то время как он стоял над ней, с выражением отвращения, голода и чего-то еще, чему Амара не могла подобрать имя, на его красивом лице.
— Ты должна доложить, — сказала она тихо. — Приложи все усилия, чтобы не выдать что-нибудь.
Ладье стало немного лучше. Она поднесла к лицу ткань, вытирая кровь со рта и подбородка.
— Я скорее умру, Графиня, — прошептала она.
— Иди.
Ладья отправилась без лишних слов. Амара наблюдала, как несколько мгновений спустя она появилась во дворе, быстрой походкой направляясь к Бренсису.
Она призвала снова и Циррус донес до нее звук.
Бренсис внимательно смотрел, как приближается Ладья.
Осанка и поведение Ладьи изменились полностью. В ее движениях было тягучее, чувственное изящество, а ее бедра двигались с отчетливым, покачивающимся ритмом, когда она шла.
— Ладья, — процедил Бренсис, раздраженным голосом. — Что тебя так задержало?
— Некомпетентность, — Ладья ответила с хриплым мурлыканьем. Она прижалась к Бренсису всем телом и поцеловала его.
Молодой работорговец со страстью ответил на поцелуй, и желудок Амары свело от отвращения.
— Где те двое, что я посылал с тобой? — зло проворчал он.
— Когда они поняли, что я собираюсь рассказать тебе, что они сделали, они решили оставить мое тело где-нибудь в тихом и темном месте. После того как изнасилуют меня, — она целовала его горло. — Я возражала. Боюсь, теперь они ни на что не годятся. Должна ли я пойти и забрать их ошейники, мой господин?
— Расскажешь мне? — Спросил Бренсис. Гнев исчез из его голоса, уступив место страсти другого рода. — Расскажешь мне что?
— Дурачье допрашивало Курсоров слишком жестко, — сказала Ладья. — Я же говорила, что нам следует их завербовать.
— Я не мог допустить, чтобы они у… ммммм. Чтобы их разум разрушился, — он тряхнул головой. — Ты применяешь ко мне магию земли, ты, маленькая сучка. Ммммм. Прекрати это.
Ладья издала развратный смешок. Ее разорванная рубашка выбрала этот момент, чтобы сползти, обнажив кожу.
— Ты любишь это, мой господин. А я ничего не могу с этим поделать. Я могла взять их голыми руками. Это было так близко. Такое всегда портит мне настроение.
Она прижалась к нему волнообразными движениями всего тела.
— Ты можешь взять меня прямо здесь, если пожелаешь. Кто может остановить тебя, мой господин? Прямо здесь, на глазах у всех. Больше нет ни правил, ни законов. Должна ли я сопротивляться? Тебе доставит удовольствие взять меня силой?
Бренсис с рычанием повернулся к Ладье, запустил пятерню ей в волосы и больно сжал в горсть, задирая ее голову назад и целуя с жестоким неистовством.
Амару замутило и она отвернулась. До наступления ночи ей нужно вернуться в туннели.
Ей раньше приходилось убивать людей.
Но это был первый раз, когда она этого даже желала.
