Глава 32
Исана вернулась в свои покои в стене примерно за пару минут до того, как послышался робкий стук в дверь, сопровождаемый уж точно не робким появлением Верховной Леди Арии Плациды.
— Вы свободны, Арарис, — нейтральным тоном произнесла она через плечо. Она плотно прикрыла дверь и сложила руки, вперив взгляд в Исану.
Исана изогнула бровь, глядя на Арию, и жестом предложила ей высказаться.
На лице леди Плациды промелькнуло несколько не оформившихся до конца эмоций, ни одна из которых не задержалась надолго, прежде чем она, наконец-то, выпалила:
— Ты с ума сошла?
К своему собственному удивлению, Исана расхохоталась. Она ничего не могла с собой поделать.
Она хохотала и хохотала, пока не села на край небольшой кровати, ее глаза слезились, а скулы начало сводить.
Понадобилось некоторое время, чтобы снова взять себя в руки, и когда ей это удалось, Ария смотрела на нее с явно смущенным выражением на лице.
— Исана…?
— Я просто подумала, — сказала Исана, ее речь все еще была на грани смеха. — Наконец-то я знаю каково это — быть Тави.
Ария открыла рот, закрыла его снова и издала раздраженный вздох.
— Для заклинателя воды твоих способностей, это — в высшей степени нелепое заявление.
Исана махнула рукой.
— Ну, ты же знаешь что такое подростки. В них накоплено столько эмоций, что с трудом можно отличить одну от другой, — она почувствовала, что ее улыбка немного подернулась печалью. — Это было, когда я последний раз провела с ним несколько недель. Ему было пятнадцать.
Облик Арии несколько утратил суровость.
— Да. Мои собственные сыновья в шестнадцать уже были в Академии, потом в Легионах. Это едва ли покажется справедливым, не так ли?
Исана встретила взгляд Арии.
— Мой сын больше не живет под моей защитой, но это не значит, что он в ней не нуждается. Вот почему сегодня я бросила Рокусу вызов.
Ария наклонила голову.
— Не уверена, что понимаю, о чем ты.
— Без северных Легионов, Ворд может уничтожить всех нас, — сказала Исана спокойным и твердым голосом. — Когда мой сын вернется домой, Алера все еще будет существовать.
— Исана, дорогая. Я понимаю, почему ты делаешь это. Чего я не понимаю, так это как ты собираешься, вороны тебя побери, достичь своей цели, убивая себя.
— Убеждать его бесполезно, — сказал Исана. — Он слишком погружен в этот конфликт, в свою скорбь. Ты видела его на похоронах.
Ария сложила руки на животе.
— Не он один это чувствует.
— Но он — единственный, кто управляет этими Легионами, — Исана нахмурилась. — Хорошо. Я полагаю, Крассус или Максимус были бы в состоянии сделать это. У Крассуса есть законное право, и Максимус отслужил пехотинцем несколько сроков. Я подозреваю, что это составило бы ему сильную популярность у -
— Исана, — спокойно перебила Ария. — Это пустая болтовня. Мои племянницы поступали так с моей сестрой, когда пытались избежать какого-нибудь трудного разговора.
— Я не болтаю попусту, — сказала Исана.
— Тогда, рискуя заставить тебя почувствовать себя глупо, я должна обратить внимание, что и Макимус, и Крассус сейчас за пределами Алеры.
— Даже если тебе повезет на дуэли, что я считаю крайне маловероятным, что ты тогда выигрываешь? Рокус будет мертв, и в этом случае Легионы уж точно не оставят своих позиций на стенах. Любой, кто будет назначен заместителем до возвращения Крассуса, конечно, не будет производить радикальных перемен в политике.
— И, — добавила она, — если ты проиграешь, ты умрешь. А Рокус, определенно, будет делать то же самое, что и раньше.
— Я не собираюсь проигрывать, — ответила Исана, — а он не умрет.
— В поединке на смерть, который ты спровоцировала? — покачала головой Ария. — Я знаю, что ты не ходила в Академию, но… есть одна вещь, которая называется "дипломатия", Исана.
— Нет времени, — тихо проговорила Исана, — как и не было времени сегодня утром, Ария.
Она почувствовала, как ее щеки краснеют.
— Когда я ударила тебя. Я должна извиниться перед тобой.
Ария открыла рот, потом сжала губы в линию и покачала головой.
— Нет. Оглядываясь назад… это было во благо.
— По необходимости или нет, я обидела тебя. Прости.
Поза Арии медленно утратила свою несгибаемую жесткость, и аура сдерживаемого гнева вокруг нее немного ослабела.
— Я не могла четко мыслить, — сказала она. — Потом, я… я почувствовала, каким образом они общались друг с другом. Я никогда не чувствовала ничего такого прежде. Ты это вчера ощутила.
Она пожала плечами.
— Ты была права насчет них. Я ошибалась…, - глаза Арии распахнулись, и она уставилась на Исану, приоткрыв рот. — Великие фурии, Исана. Вот оно что. Ты залепила Рокусу пощечину, чтобы завладеть его вниманием.
— Если бы я считала, что пощечина даст результат, — Исана скривилась. — Я бы остановилась прежде, чем бросила ему вызов.
Она тряхнула головой.
— Я должна была убедить его. Пробиться через его гнев и гордость. А времени нет, Ария.
Леди Плацида стояла молча несколько долгих секунд.
Затем она сказала:
— Я знаю Рокуса с четырнадцати лет. Мы были… близки, еще там, в Академии. И это опасно, Исана. Очень опасно. — Она глянула на дверь и снова на нее. — Я пойду поговорю с ним.
— Это не изменит его решения о дуэли, — сказала Исана.
— Нет, — спокойно сказала Ария. Она слегка улыбнулась Исане. — Но, возможно, свершится чудо, и его несгибаемая шея склонится на полдюйма.
Она кивнула.
— По крайней мере, я смогу положить начало, на которое ты смогла бы опереться.
— Спасибо тебе, — тихо сказала Исана.
— Благодарить будешь, если останешься в живых, — ответила Ария и тихо выскользнула из комнаты.
Несколько часов спустя Исана поужинала в одиночестве и сидела, читая донесения с юга, доставленные водной фурией, и расшифрованные для нее и Лорда Антиллуса.
Положение ухудшалось. Церрес был захвачен, и Ворд изматывал силы алеранцев, которые были вынуждены вступить в серию безрассудных боев, пытаясь замедлить продвижение орды настолько, чтобы позволить доведенному до отчаяния населению бежать.
Инженерные подразделения демонтировали за собой дороги, разрушения, на восстановление которых потребовались бы десятилетия усилий — если это вообще будет.
Легион понес чудовищные потери — хуже чем при восстании Калара или в сражении с Канимами.
По всей Алере проводилась мобилизация ополчения, приоритет отдавался тем молодым мужчинам, которые оставили службу в Легионах недавно — но фактически каждый мужчина в Империи отслужил, по крайней мере, один двухлетний срок в Легионах, и все призывались, чтобы снова взяться за оружие.
Вооружение этой армии было проблемой. Покидая Легион, легионерам не разрешалось оставлять себе оружие и броню, которые передавались новобранцам, заступающим на их место.
Большая часть легионеров возвращались в свои стедгольды, где единственно возможным, доступным и необходимым оружием служили луки и иногда охотничье копье.
В городах, конечно, были гражданские, но они были миротворцами и следователями, а не солдатами. Легко бронированные, более привычные к дубинкам, чем мечам, их больше использовали для решения совсем иных задач, чем у армий на поле боя, таких как организация потоков беженцев и предотвращение преступлений среди обездоленного населения, а не в реальном бою с врагом.
Лорды и Графы маленьких и больших городов, как правило, содержали небольшие корпуса личной стражи, но они редко состояли больше чем из двадцати или тридцати человек.
Было также небольшое число профессиональных солдат, обычно скитающихся от работы до работы, почерпнувших торговлю насилием у жесткой структуры Легионов.
Но в целом, в наличии было меньше оружия, чем рук, и мирные стедгольдерские кузницы по всей Империи отчаянно ковали сталь для защиты Алеры.
Эта мысль привела Исану в уныние. Там, в ее собственном стедгольде — ее бывшем стедгольде, задумчиво предположила она — все, должно быть, в суматошном движении.
Урожай должен уже быть убран несколько недель назад. Старик Фредерик, наверное, у старого горна Арариса, трудится над оружием вместо подков.
Дети, должно быть, собирают тонкие побеги, остругивая и выравнивая их в древки стрел, в то время как их старших братьев и сестер обучали, как заготавливать перья, делать выемки на концах стрел и крепить в них наконечники.
Исана склонила голову и отложила донесения. Она видела то, что война могла сделать со стедгольдами Долины Кальдерона.
Она видела забитый скот, разрушенные постройки, брошенные изувеченные тела. Исанагольд избегал косы Смерти, до сих пор.
Но это мог легко, так легко, быть и ее собственный скот, разорванный на куски, ее собственные сожженные постройки, ее собственные люди, сваленные в скорбные груды бренной плоти на окровавленной земле.
Разве это не эгоизм — волноваться за людей ее собственного стедгольда, когда так много других стедгольдов в опасности?
Когда столько других стедгольдов было уже сокрушено врагом? Она была провозглашена Первой леди. Она несла ответственность перед намного большим количеством людей, чем народ единственного крошечного стедгольда — хотя они тоже были алеранцами.
Кроме того, есть ли действительно какой-либо другой выбор? Разве могла она не бояться за них?
Раздался отрывистый стук в дверь, Исана подняла взгляд и увидела, как открылась дверь, впуская Антиллуса Рокуса. Она слышала шарканье ног на камне в коридоре снаружи.
Было очевидно, что Верховного Лорда, принявшего вызов, сопровождают сингуляры.
Исана не была уверена, была бы она в восторге от того, что он, возможно, почувствовал достаточную угрозу, чтобы в них нуждаться.
Скорее всего, он привёл их в качестве свидетелей, чтобы подтвердить, что он не пытался причинить никакого вреда, придя поговорить с ней.
Или чтобы задержать Арариса, когда он будет выходить после причинения упомянутого вреда.
Рослый антилланский Верховный Лорд заполнил собой дверной проём, широкоплечий, красивый мужчина, который внешне, поняла Исана, гораздо больше напоминал Максимуса, чем своего законного сына, Крассуса.
Это многое объясняло в воспитании Максимуса.
Она встала и склонила голову с такими самообладанием и сдержанностью, какие только могла убедительно изобразить.
— Ваша Светлость.
Рокус заскрежетал зубами, когда отвечал ей поклоном, потом произнёс глухим и напряжённым голосом:
— Ваше высочество.
— Вы пришли с целью признать свою неправоту и готовность вместе со своими легионами выдвинуться на юг, сэр?
— Нет.
Она приподняла бровь.
— Тогда же что привело вас сюда? Прямо говоря, вы должны были отправить своего секунданта переговорить с моим.
— Я уже поговорил с вашим секундантом, — парировал Рокус, — и я не посылаю других делать то, что является моей обязанностью.
— А, — сказала Исана, — я не отправляла к вам Арию, сэр. Если она разговаривала с вами, она сделала это по своему желанию.
Она на секунду задумалась, затем добавила:
— Это характерно для нее, как мне кажется.
Губы Рокуса искривились в ухмылке, в которой было больше горечи, чем радости и он покачал головой:
— Она не могла не поговорить с нами обоими, не так ли?
— Что-то наподобие этого, — согласилась Исана.
— Я пришел дать вам шанс уехать, сказал Антиллус твердым тоном, его слова были подчеркнуто нейтральны.
— Забирайте Рари и Леди Арию и покиньте мои земли. Мы не упомянем о вашем вызове. Никому.
Исана секунду обдумывала это предложение. Это был существенный жест.
Многие люди из южных областей Империи часто глумились над склонностью более консервативной части энергично защищать такие понятия, как чувство личной доблести, но факт в том, что на раздираемом войной севере, они были жизненно необходимым качеством.
Без личной отваги перед лицом противника — и что еще более важно, веры его легионеров в эту храбрость — Антиллус Рокус столкнулся бы с массой проблем, которых иначе можно было избежать.
На поле боя мужчины не могли позволить себе проявления малодушия, их храбрость сама по себе была оружием, столь же смертоносным для врага, как мечи и стрелы.
Давая Исане шанс просто уехать, Рокус рисковал выказать перед своими людьми несерьезное отношение к принятому вызову — особенно после столкновения их магии перед стенами ранее тем днем.
Несомненно, если Исана спокойно уедет, и никто больше ничего не скажет об этом, ущерб будет минимизирован, но тогда обязательно пойдут слухи.
Она предположила, что, с точки зрения Рокуса, это имело смысл. Человек просто не мог признать, что угроза, стоящая перед Империей, была больше той, на сражении с которой он положил всю жизнь — и жизни кто знает скольких еще своих легионеров.
— Мне жаль, — спокойно сказала она. — Я не могу этого сделать.
— Вы сильны, — он говорил тем же отстраненным бесстрастным тоном. — Отдаю вам должное. Но вы не сильнее меня.
Он в упор посмотрел на нее.
— Если вы пойдете до конца, я убью вас. Не сомневайтесь.
Исана указала на стол.
— Вы видели донесения. Вам известна угроза.
Его черты лица неуловимо изменились, став тверже.
— Всю свою жизнь я сражаюсь на войне, о которой никто на юге не беспокоится. Погребенные, о которых там никто не скорбит. Не видит опустошенные стедгольды. Я знаю, через что они проходят, Ваше высочество. Я видел это не раз, с моими собственными людьми.
— Тогда это должно заставить вас больше стремиться остановить это, а не меньше.
В его глазах внезапно вспыхнул гнев.
— Если я сниму мои Легионы со Стены, ледовики убьют тысячи гольдеров, которые не смогут себя защитить. Это настолько просто. Не важно, что будет с остальной частью Алеры, если ледовики решат оттеснить нас на юг и растереть в труху меж двух врагов.
— А что, если им это не нужно?
— Нужно, — прорычал Рокус. — О чем бы вы там сегодня не говорили в течение получаса, послушайте того, кто всю жизнь имеет дело с ними. Они будут сражаться. И хватит об этом.
— Вы часто используете эту фразу, — сказала Исана. Она встала и подняла подбородок, встречаясь глазами с Ракусом. — Но что, если вы ошибаетесь, милорд?
— Это не так.
— А если так? — Настаивала Исана все еще мягким голосом. — Что, если вы могли бы заключить перемирие с ледовиками и увести свои войска на юг на помощь Первому лорду? Что, если вы могли бы спасти тысячи жизней, прямо сейчас — но не делаете этого?
Его взгляд не дрогнул. Длинный момент тишины миновал.
— Я проверю, чтобы ваш экипаж был готов, — сказал он тихо. — Уезжайте до утра, Первая леди.
Он снова ей поклонился, его спина и плечи застыли, затем повернулся и гордо покинул комнату.
Мгновение спустя Исана почувствовала, что трясется, это была просто реакция на напряжение и стресс.
Она поморщилась и сложила руки на коленях, закрыла глаза и призвала Рилл в свое тело, чтобы привести нервы в порядок.
Она заставила кровь двигаться спокойнее, проходя через руки и ноги и почувствовала, как ее рукам стало теплее.
Она пересекла комнату и села возле небольшого камина, вытянув руки, она делала глубокие вдохи до тех пор, пока не успокоилась дрожь в пальцах.
Тихо зашел Арарис и закрыл дверь. Он стоял, и она ощущала его безмолвное присутствие, его беспокойство казалось незначительным, в сравнении с неизменным теплом его любви.
— Он назвал тебя Рари, — сказала Исана не оборачиваясь.
Ей не надо было видеть его, чтобы знать, что легкая усмешка отразилась на нетронутой части его лица.
— Я был на первом курсе в Академии, а он и Септимус были на втором. Я постоянно таскался за ними. Рокус купил мне первую… — он кашлянул, и она ощутила исходящий от него приток легкого смущения, — выпивку.
Исана тряхнула головой и порадовалась улыбке отразившейся на ее лице.
— Тридцать лет назад. А кажется, будто прошло совсем немного времени.
— Время бежит, — ответил Арарис. — Но правда. Я тоже не чувствую, что это было так давно.
Его губы скривились в ухмылке.
— Но потом я чувствую боль в коленях и вижу сквозь зеркало седину в волосах.
Она повернулась и взглянула на него. Он прислонился к двери, скрестив ноги и сложив руки на груди. Исана подошла к нему и слегка провела рукой по его волосам, приглаживая серебро припорошившее его темные волосы.
— По-моему, ты красивый.
Он поймал ее руку и нежно расцеловал пальцы прежде, чем прошептать:
— Ты не в своем уме.
Улыбаясь, она покачала головой и прижалась к Арарису, положив голову на его грудь, закованную в броню. Мгновение спустя он обнял ее.
— Ты ужасно рискуешь, — сказал он ей.
— Выбор у меня небольшой, — ответила она. — Только с помощью Рокуса можно увести Защитные Легионы на юг. Ты знаешь этого человека. Как ты думаешь, способен ли он хладнокровно убить безоружную женщину?
— Когда я знал его, нет. Но он уже не тот человек, что был в молодости, — сказал Арарис. — Он стал суровее. Жестче. Я знаю, ты хочешь попытаться достучаться до него, Исана, но, кровавые вороны.
Исана промолчала, она лишь обнимала его.
— Возможно тебе следует рассмотреть его предложение, — сказал Арарис. — Возможно есть другой способ.
— Например?
— Отвести его на юг. Дать ему самому увидеть Ворд. Читать донесения — это одно. Видеть все своими глазами — совсем другое.
Исана глубоко вдохнула и выдохнула.
— От открытых глаз мало толку, когда сознание закрыто.
Арарис погладил ее по волосам.
— Верно.
— И… и нет времени.
"Почему оно так быстро бежит, когда ты больше всего в нем нуждаешься?"
— Если он… навредит тебе, — тихо сказал Арарис, — я убью его.
Она резко подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Ты не должен.
Его изуродованное лицо было совершенно неподвижно.
— Не должен?
Она обхватила его лицо руками.
— Целью является достучаться до его сердца, Арарис. Он нарастил слои и слои защиты вокруг своих эмоций — и находясь здесь, легко понять почему. Он направил свою страсть на защиту людей, сражаясь с угрозой, находящейся прямо перед ним. Даже если я умру, пытаясь достучаться до него, я могу добиться цели. Мне кажется, что под шрамами и внешней черствостью скрывается порядочный человек. Если моя кровь потребуется, чтобы смыть его барьеры, пусть будет так.
Арарис долго смотрел на нее.
— Кровавые вороны, в итоге прошептал он. — Я никогда не встречал такой женщины, как ты, Исана.
Она поняла, что ее лицо горит, но не могла отвернуться от его пристального взгляда.
— Я люблю тебя, — просто сказал он. — Завтра я не буду вмешиваться, пока ты те будешь ранена. Я не хочу пытаться изменить тебя.
Она не доверяла своему голосу. Поэтому просто поцеловала его. Они обнялись и время полетело на крыльях сокола.
Когда он наконец прервал поцелуй, в его голосе звучали какой-то холод и жесткость.
— Но себя я менять тоже не собираюсь, — сказал он тем же спокойным, твердым голосом. В его глазах вспыхнула решимость. — И если он причинит тебе вред, любовь моя, я брошу его труп там, на снегу, у подножия его драгоценной Стены.
