Глава 29
Тави лежал на своей койке в командном шатре, в то время как Трибун Медицины Первого Алеранского Фосс с кем-то спорил.
— Да мне наплевать, даже если он ест песок и испражняется золотом, — рычал Фосс, его черная борода торчала во все стороны, — это, мать его, каним, и он обескровил нашего капитана!
— Капитану грозит опасность? — спросил Крассус спокойным голосом.
— Не в данный момент, — ответил Фосс, — но вы же не ждете, что я буду стоять в стороне и молчать, пока эти языческие собаки будут цедить кровь нашего кровавого Первого Лорда!
— Именно этого он и ждет, — прорычал Макс, — прекрати, Фосс. Капитан знает, что делает.
— Конечно! Мы очертя голову бросаемся в бой, в котором против каждого из нас кровавые тысячи, а он обескровил себя до начала битвы! Предположительно для того, чтобы не обременять этим врага!
— Необходимость, — сказал устало Тави. — Не беспокойся об этом, Фосс.
— Да, сэр, — ответил Фосс, нахмурившись. — Тогда, может быть, вы сможете ответить мне на вопрос. Например, какого ворона Первое Копье Легиона находится в охраняемой палатке, ходит в гражданской накидке и ни с кем не разговаривает.
Тави медленно вдохнули выдохнул.
— А ты что думаешь, Фосс?
— По слухам, он заболел. В последней битве его подвело сердце. Ему, по-моему, около шестидесяти. За исключением того, что если бы это было так, я бы знал, потому что мне пришлось бы его лечить.
Тави осторожно приподнялся на локтях и встретился глазами с Фоссом.
— Слушай меня очень внимательно, Трибун, — сказал он. — Ты был человеком, который его лечил. У него проблемы с сердцем. Он еще не оправился и будет не в себе еще несколько дней. Ты снял его с боевого дежурства. Охранник там, чтобы убедиться, что упрямый старый осел достаточно отдыхает, и не случится рецидива.
Гнев исчез с лица Фосса, сменившись непониманием и последующей глубокой озабоченностью.
— Но…
— Ты меня слышал, Трибун? — спросил Тави.
Фосс тотчас отсалютовал.
— Да, сэр.
Тави кивнул и снова откинулся на койку.
— Я не могу тебе объяснить, Трибун. Не сейчас. Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Пожалуйста.
На лице Фосса появилось понимание. Он нахмурился и произнес:
— Да, сэр.
— Спасибо, — тихо сказал Тави, — ты закончил со мной?
Фосс кивнул и собрался, сосредотачиваясь на работе.
В его голос вернулись прежние сила и уверенность.
— Я очистил рану и перевязал ее. Вы должны пить побольше воды, побольше поесть, лучше всего красное мясо, как следует выспитесь ночью. И я предпочел бы видеть вас завтра в фургоне, а не на лошади.
— Посмотрим, — ответил Тави.
— Сэр, — сказал Фосс, — в этот раз вы должны послушать меня.
Тави поднял на него взгляд и понял, что улыбается. Он махнул рукой.
— Хорошо, хорошо, если это заставит тебя прекратить ворчать. Договорились.
Фосс удовлетворительно хмыкнул, отдал честь и вышел из палатки.
— Крассус, — сказал Тави, — мы недалеко от вражеской территории. Убедись, что фурии земли размещены так, чтобы могли обнаружить любых берущих. И отправьте дозоры канимов так далеко, как сможете, их ночное зрение сейчас неоценимо.
— Я знаю, — сказал Крассус, — я знаю, капитан, отдохни, а мы проследим за тем, чтобы все выжили до утра.
Тави начал было давать Крассусу другой ряд инструкций и предупреждений, но заставил себя замолчать.
Он слишком устал для того, чтобы сделать это удивительно легко.
Он и Макс, и остальные легионеры, будут делать свою работу должным образом, даже без инструкций Тави.
В конце концов, какой смысл во всех тренировках и дисциплине, если у них даже нет шанса продемонстрировать их выучку?
Он вздохнул и сказал:
— Хорошо, хорошо. Я воспользуюсь советом. Убедитесь, что меня разбудят с первыми лучами солнца.
Макс и Крассус оба отсалютовали и покинули палатку.
Тави приподнялся и осушил большую кружку холодной воды со столика возле кровати, но мысли о еде безжалостно отогнал.
Он откинулся обратно и закрыл глаза.
Небольшая концентрация, и он воспользовался воздушным заклинательством, чтобы обеспечить приватность беседы.
Плотный дождь забарабанил по крыше палатки.
— Это из-за потери крови, — произнес он в пустоту палатки, — или я просто устал поддерживать такую погоду?
Какое-то время в палатке было безлюдно, а в следующее мгновение Алера стояла возле песочного стола в центре. Она сердечно улыбнулась.
— Секстусу понадобился почти год, чтобы ощущать мое присутствие. Как тебе удалось так быстро освоить этот трюк?
— Я большую часть жизни провел без помощи каких-либо фурий, — сказал Тави, — Возможно, это что-то сделало со мной.
— Почти наверняка, — согласилась Алера, — очень мало людей осознает, что они пользуются заклинательством фурий, сами того не замечая.
— На самом деле? — задал вопрос Тави.
— Конечно. Как иначе? К примеру, заклинательство воды дает им возможность ощущать чувства других, что становится их частью. У них не остается воспоминаний, как жить без этого чувства. Почти все в Алере расширяют свои чувства каким-то образом, в какой-то степени. Если вдруг, по какой-то причине они потеряют связь со своей фурией, я полагаю, они будут чувствовать себя несколько дезориентированными. Я думаю, это можно сравнить с потерей глаза.
Тави поморщился от такого сравнения.
— Я обратил внимание, — произнес он, — что ты не ответила на мой вопрос.
Алера улыбнулась.
— Разве?
Тави смотрел на нее мгновение, затем спросил:
— Ты сказала, что я заклинал, не осознавая этого?
— Не ощущая этого, — поправила Алера. — Ты действуешь понятно для меня, исходя из того, чего хочешь достичь и я выполняю это в силу моих возможностей. Но усилия для этого все еще исходят от тебя, как и с любым заклинательством. Это плавный и постепенный процесс, который ты не чувствуешь. Ты осознаешь его, когда начинают проявляться физические симптомы.
Она вздохнула.
— Это и убило Секстуса. Не то, что он приложил слишком много усилий — хотя так оно и было, а то, что он отмахнулся от симптомов отравления, ошибочно приняв их за естественное для подобных усилий переутомление.
Тави сел и пристально посмотрел на Алеру.
Та скрестила руки на груди, спрятав запястья в рукавах своего сотканного из тумана «платья».
Туман клубился и над её головой, образуя капюшон. Глаза её выглядели запавшими.
Впервые с тех пор как великая фурия в первый раз явилась Тави, она не выгдядела как молодая женщина.
— Заклинательство погоды, — сказал он. — Оно изматывает и тебя тоже. Оно ускоряет твое… твое развоплощение, так ведь?
— Оно воздействует на всю территорию Алеры, юный Гай, — тихо ответила она. — Ты нарушаешь естественный порядок вещей в таком масштабе, что нечасто увидишь… и это накладывается на эффект от извержения двух вулканов. Ты и твой народ будете чувствовать на себе последствия этих нескольких дней еще несколько столетий.
— Очень на это надеюсь, — ответил Тави.
Великая фурия взглянула на Тави, и на её губах промелькнула улыбка.
— А, ну да. Иногда мне кажется, что если кто-то вскроет вены одному из отпрысков Дома Гаев, то обнаружит, что по ним вместо крови течет лишь холодный прагматизм.
— Думаю, сегодня я в изобилии продемонстрировал, что это не так.
— Неужели? — ответила она.
— И снова ты уходишь от ответа на мой вопрос.
Ее улыбка на миг расширилась.
— Разве?
— Раздражающая привычка, — сказал он. — Мой дед должно быть научился этому у тебя.
— Он подхватил ее очень быстро, — признала она. — Сектус старался изо всех сил выглядеть как можно более загадочно, когда речь шла о его возможностях заклинательства фурий. Он бы просто взглянул на своих подчиненных и пожал плечами, в то время как их бы мучил вопрос, как вообще такая вещь, как немыслимо поздний холод и устойчивый бриз, которые позволяют путешествовать на несколько тысяч миль, возможны.
— Хотя, на самом деле, любой со способностями Верховного Лорда мог бы сделать это, — пробормотал Тави. — Если бы у него был такой напарник, как ты, который бы с высокой точностью направлял его силы, туда и тогда, где это принесло бы наибольший эффект. В независимости от того, насколько разбросаны эти места могли бы быть.
— Подозреваю, что сделать это всеобщим достоянием, не входило в планы отпрысков Гая, — сказала она. — Из опасений, что все те, кто обладает способностями Верховных Лордов, немедленно приступили бы к созданию своих собственных напарников, подобных мне.
— А такое в принципе возможно? — спросил Тави с любопытством.
— Скорей всего. В той или иной степени. Кроме того, они не смогли бы создать… скажем так, сбалансированную сущность.
— Вроде тебя? — размышлял Тави. — Только безумную?
— Полагаю, результаты таких попыток сделали бы теперешнее определение безумия несколько устаревшим.
Тави вздрогнул.
— Перспективы конфликта такого масштаба… просто… невообразимы.
— Дому Гаев соответствуют многие качества, — сказала Алера, — но глупость — никогда.
Тави вздохнул и снова откинулся на кровать. Он устало потер глаза.
— Где основные силы ворда сейчас?
— Около устья долины Кальдерон, — ответила Алера.
— Аквитейн пытается удержать их всех там?
— Полагаю, что так.
— Сыграв наковальню для нашего молота, — размышлял Тави, — со всеми гражданскими под ударом, за его линиями. Я не уверен, то ли он гений, то ли непроходимый тупица.
— В целом, его глупость ограничена довольно узкой областью, — ответила Алера, — о его способностях в тактике мы наслышаны. Если он сможет заставить Королеву Ворда руководить нападением на Кальдерон, он фактически будет удерживать ее в одном месте. Полагаю, он ждет, что ты с командой Граждан найдешь и нейтрализуешь Королеву.
— Конечно. Так он должен действовать, — продолжил Тави, — но он не знает ничего о Варге и его воинах.
— Разумеется нет. И возможно, что ворд также не знает об этом. Путь впереди нас пуст, и нет даже намека на вражеские силы.
Тави хмыкнул.
— Королева готовит мне собственную западню. Ждет, что я направлюсь прямо к ней с парой Легионов, найду ее и пошлю по её душу всех наших лучших заклинателей. Она освободит мне путь, чтобы знать, откуда я нанесу удар. И заранее подготовит свой ответный ход. Уничтожив меня, с Кальдероном она сможет справиться играючи.
Алера приоткрыла рот, чтобы высказаться, сделала паузу и просто кивнула.
Тави хмыкнул.
— Ты можешь определить ее местоположение более точно?
Алера покачала головой.
— Кроуч для меня остается… чужеродным.
— Непроницаемым? — спросил Тави.
Она мгновение обдумывала ответ.
— Представь, что твоя кожа чувствует, когда на нее наносится паста из афродина.
Тави хмыкнул. Ее часто использовали при небольших травмах скота и в некоторых случаях в целительском искусстве.
— Онемение. В итоге ты вообще ничего не чувствуешь.
— Именно так, — сказала Алера. — Я могу направить тебя в пределах мили или около того, если она удерживает позицию какое-то время. Но на территории, где Ворд закрепился… Онемение слишком сильно, чтобы я могла быть полезной для какой-либо тонкой и целенаправленной задачи.
— Я найду ее, — спокойно сказал Тави.
— Я ожидаю, что найдешь, — сказала Алера.
Он посмотрел на нее.
— Могу ли я победить ее?
Алеру задумалась над вопросом ненадолго, ее лицо выглядело более осунувшимся:
— Это… кажется сомнительным.
Тави нахмурился.
— Она настолько сильна?
— И становится сильнее с каждым днем, молодой Гай. В некотором смысле, каждый Ворд есть не что иное, как продолжение ее тела, ее ума и ее воли. Так же как и кроуч.
Тави собрал несколько мыслей в логическую цепочку:
— И пока растет кроуч, растут и ее способности к заклинательству.
Алера кивнула.
— Она получает всё то, что я теряю. Когда в прошлом году она сражалась против Секстуса, их мощь была равной. Сейчас она стала ещё сильнее. Если к этому добавить её природную силу, скорость, живучесть и интеллект, то она представляется опасным противником. Более опасным, чем любой из тех, с кем твой народ сталкивался за свою историю, и гораздо более непобедимым.
Тави сделал глубокий вздохи медленно выдохнул.
— И ты не можешь мне помочь.
— Я была создана, чтобы советовать и поддерживать, юный Гай, — сказала Алера. — Даже когда я была на вершине своего могущества, я не могла бы оказать тебе такую помощь. В моих силах найти её — и в этом я тебе помогу. Я могу помочь тебе подобраться к ней, что я и делаю с тех пор, как ты высадился в Антиллусе. Но этим мои возможности ограничиваются. Победить в единоборстве или проиграть ты должен самостоятельно.
Несколько секунд Тави обдумывал это, затем произнёс:
— Мне всю жизнь приходилось полагаться только на себя. Ничего нового.
Алера невесело улыбнулась, подняв подбородок.
— Он часто говорил о тебе, знаешь ли.
Тави нахмурился:
— Ты имеешь в виду… мой дед?
— Да. Когда ты был в Академии. И после. Он присматривал за тобой, хотя ты об этом и не знал. Часто заглядывал, чтобы посмотреть на тебя, пока ты спал. Когда он убеждался, что ты в безопасности, это приносило ему… какое-то удовлетворение, которого в других случаях я в нем не замечала.
Тави хмурился, разглядывая потолок палатки. Алера замолкла, предоставляя ему возможность подумать.
Она обладала буквально нечеловеческим терпением.
Если бы ему понадобилась неделя, чтобы обдумать ответ, она стояла бы здесь и ждала, пока он не будет готов.
Эта её способность была одновременно и успокаивающей, и раздражающей.
Тактика затягивания времени против нее просто не работала.
— Я… Мы с ним нечасто разговаривали друг с другом, — произнес Тави.
— Да, нечасто, — ответила она.
— Я так и не смог понять… если всё это время он знал, кто я, тогда почему он так и не… так и не рассказал мне? Не попытался наладить контакт? — Тави покачал головой. — Ему, наверно, тоже было одиноко.
— Ужасно, — сказал Алера. — Но, конечно, он никогда не посмел бы открыто в этом признаться. Он был, наверное, самым одиноким алеранцем, которого я когда-либо знала.
— Тогда почему? — спросил Тави.
Алера повернулась к нему боком, задумчиво нахмурившись.
— Я хорошо знаю твою семью, юный Гай. Но нельзя сказать, что я могла читать его мысли.
Тави прищурившись взглянул на нее, и ему показалось, что он понял, на что она намекает.
— А если бы ты предположила?
Она одобрительно улыбнулась ему.
— Секстус обладал даром, что часто встречается в вашем роду, неким инстинктивным предвидением. Он проявляется и у тебя — и сейчас, и тогда.
— Я полагал, что это была ты, — сказал Тави.
Она загадочно улыбнулась.
— Хм… Я сегодня уже отмечала, как много твой народ делает, даже не осознавая этого. Поскольку я создана ими, возможно из этого следует, что я так же могу быть к чему-то невосприимчива. Предполагаю, что я могла неумышленно посылать тебе какие-то сведения и даже не подозревать об этом.
— Так что Секстус? — напомнил Тави.
Алера кивнула и подняла руку, чтобы откинуть упавшую на лицо прядь волос, очень человеческий жест.
Ногти на её руках почернели. Темные прожилки тянулись от них вверх по пальцам и запястьям.
Тави напрягся при виде еще одного свидетельства продолжающегося разрушения фурии.
— Дар Секстуса был сильнее, чем у любого другого отпрыска Дома, которому я служила, — сказала Алера. — Я думаю, он почувствовал надвигающуюся бурю за много лет до того, как она разразилась, вскоре после смерти Септимуса. Полагаю, он считал, что это он будет тем, кто возглавит ваш народ в эти трудные времена… и что для тебя будет безопаснее оставаться вдали от всего этого, пока все не успокоится.
Она вздохнула:
— Если бы его не отравили, он мог бы быть прав. Кто знает?
— Он хотел защитить меня, — тихо произнес Тави.
— И твою мать, я полагаю, — сказала Алера. — Как бы Секстус не относился к ней лично, он знал, что Септимус любил ее. Это что-то да значило для него.
Тави вздохнул и закрыл глаза.
— Хотел бы я узнать его получше. Хотел бы я, чтобы он был сейчас здесь.
— Как и я, — негромко произнесла Алера. — Я обучила тебя всему, чему могла за столь короткий срок… и ты был способным учеником. Но…
— Но я к этому не готов, — сказал Тави.
Алера некоторое время молчала.
Затем произнесла:
— Думаю, он бы гордился тем, что ты сделал. Думаю, он бы гордился тобой.
Тави быстро закрыл глаза из-за внезапного и раздражающего жара, который хлынулна него.
— Ты должен отдохнуть, юный Гай. Восстанови свои силы, — Алера подошла ближе и слегка тронула его за плечо одной рукой, — тебе понадобятся все твои силы в ближайшие дни.
