Глава 24
Тави наблюдал, как Магнус и команда палачей покидали судно. Она включала всех Рыцарей Металла на корабле и пару наиболее боеспособных матросов Демоса.
Они забрали с собой бывшего Курсора Фиделиаса и балки для распятия.
— Поверить не могу, — тихо сказал Макс. — Я имею в виду… Валиар Маркус.
— Люди лгут, парень, — сказал Демос. — Особенно о том, кто они на самом деле.
— Я знаю, знаю, — тихо ответил Макс. — Просто… просто удивлен. Он всегда был таким надежным.
— Все в твоей голове, — спокойно сказал Демос. — Он оставался тем, кем он был. Ты — тот, кто сделал его надежным.
Макс взглянул на Тави.
— Сэр, вы уверены?..
Тави поморщился и сказал:
— Макс, он предал моего деда, которому присягнул. Он выдал своего студента, там в Академии, Аквитейнам, чтобы подвергнуть пыткам. Он — единственный выживший из старших Курсоров, который, возможно, передал подробную информацию об организации Кровавым воронам Калара. Я лично был свидетелем, как он убил полдюжины легионеров, защищавших стены, во Втором Кальдеронском, а план, которому он следовал, убил более сотни. Любое из этих преступлений заслуживает казни. А во время войны они заслуживают немедленной казни.
Макс нахмурился и не смотрел на Тави.
— А известно ли нам, может он что-нибудь совершил после того, как стал Валиаром Маркусом?
— Не важно, что он сделал после, Макс, — ответил Тави, абсолютно нейтральным голосом, — он виновен в государственной измене. Есть масса преступлений, при которых Первый Лорд может помиловать. И только одно, когда это совершенно невозможно.
— Но…
Крассус прервал протест брата:
— Он прав, Макс. И ты это знаешь.
Демос скрестил свои руки и кивнул Максу.
— Хорошо, что парень успел совершить кое-что хорошее до того, как его схватили. Это не вернет мертвых. Он выбрал путь убийств. Он перешел грань. Он знал, что может поплатиться своей жизнью за это, — он кивнул в направлении происходящего, — Фиделиас знал это. Он знал, что у Октавиана не будет выбора. И он смирился с этим.
— С чего ты это взял? — спросил Макс.
Демос пожал плечами.
— Когда Магнус раскрыл его, Фиделиас не стал убивать старика. Он легко мог, и, учитывая, что он знал в тот момент, он мог так сохранить свою тайну. Он мог попытаться сбежать до окончания битвы. Но он не стал.
Тави слушал все это без особого внимания. Маркус — предатель.
Маркус, спасший его жизнь несколько дней назад, рискуя своей.
Маркус, приложивший все усилия, чтобы убить членов его семьи.
Не Маркус, поправил он себя. Фиделиас. Не было Маркуса. Никогда не было Маркуса.
Было слишком много лжи. Его голова начала раскалываться. Солнце светило слишком ярко.
— Когда казнь закончится, продолжайте путь, Капитан, — сказал Тави, — я буду в своей каюте.
Он развернулся прежде, чем кто-то успел сказать в ответ, и направился в свою каюту, склонив голову.
Шторы были уже задернуты, в каюте было довольно темно, и он опустился на койку, дрожа от выброса адреналина после битвы.
Всего через несколько мгновений дверь распахнулась и вошла Китаи.
Она пересекла небольшую каюту, впечатывая шаги, и Тави почувствовал, как воздух сгустился, делая их разговор приватным.
— Почему ты ведешь себя как идиот? — воскликнула она.
Тави открыл глаза и уставился на нее.
Она возвышалась над ним, заняв уверенную позицию.
— Чала, у маратов есть слово «дипломатия»?
Ее зеленые глаза просто вспыхнули от нарастающего гнева.
Тави ощутил, как его жар давит, проникает внутрь него.
— Не время шутить.
Тави прищурился:
— Ты не согласна с тем, что происходит с М… с Фиделиасом.
— Я не знаю Фиделиаса, — ответила она. — Я знаю Маркуса. А он не заслуживает этого.
— Может так. А возможно, и нет. Так или иначе, он виновен в измене, таков закон.
— Закон, — произнесла Китаи и сплюнула на палубу, как будто у слова был тухлый привкус. — Он преданно сражался за тебя многие годы.
— Он лгал мне многие годы, — ответил Тави, и в его собственном ответе вспыхнул гнев. — Он предал доверие Империи. Он убил невинных людей, Граждан и преданных соотечественников.
— И рядом с нами, на поле боя, бесчисленное количество раз рисковал своей жизнью, — рявкнула Китаи в ответ.
Тави словно подбросило с кровати, и голос его вырос до рева, такого громкого, что посыпались искры из глаз.
— ОН ПЫТАЛСЯ УБИТЬ МОЮ СЕМЬЮ!
Мгновение они стояли там оба, Тави тяжело дышал. Китаи оглядела его сверху вниз, потом медленно подняла бровь.
— Безусловно. Ваше суждение явно не предвзято, Ваше Высочество.
Тави уже открыл рот, чтобы возразить, затем принудил себя остановиться.
Он снова опустился на койку, все еще тяжело дыша. И просидел так целую минуту.
Затем он снова взглянул вверх, на Китаи и сказал:
— Да. Он причинил боль лично мне. Но то же он сделал и многим другим людям.
Даже если бы закон и не предусматривал казни, это было бы формой правосудия, быть приговоренным теми, кого обидел.
— Нет, — сказала Китаи. — Это было бы излишне бюрократизированной формой мести.
Она помолчала и добавила, с оттенком мрачного юмора:
— Что, как я понимаю теперь, действительное описание алеранского права, применительно к любому случаю.
Тави потер лоб ладонью.
— Так должно быть. Если бы он сбежал, я бы его отпустил. Но он этого не сделал.
— Поэтому ты его потеряешь.
Тави нахмурился:
— Не понимаю.
— Он знал, что произойдет, если он останется, — сказала Китаи. — Таким образом, он рассчитывал на такой исход.
— Он хотел умереть?
Китаи задумчиво нахмурилась.
— Я думаю, что… он хотел баланса, порядка. Он знал, что вещи, которые он делал, были неправильными. Подчинение приговору, правосудию было… Я не могу вспомнить, как это будет по-алерански.
— Искуплением, — задумчиво сказал Тави. — Он хотел признаться. Он знал, что не будет прощен за свои преступления, но принимая решение действовать так, как он сделал…
— Он получил ощущение порядка, — сказала Китаи. — Мира. Он создает прочную Империю в своих мыслях и платит в наказание за то, что он сделал.
Китаи залезла в карман и бросила ему что-то из-за спины.
Тави поймал его. Это был треугольник хитина — самый маленький наконечник косы рыцаря ворда.
— Все изменилось, мой Алеранец. Ворд здесь, и он убьет нас всех. И помогать им в этом — это безумие. — Она двинулась вперед и положила руку ему на плечо. — И он спас тебе жизнь, чала. За это я у него в долгу.
— Вороны, — Тави вздохнул и осел вниз, глядя на палубу.
Китаи тихо подошла и села на кровать рядом с ним. Она прижала руку к его лбу. Ее кожа была прохладной.
— У тебя жар, чала, — спокойно сказала она. — Ты удерживал погоду слишком долго.
Тави стиснул зубы:
— Я должен. Уже недолго осталось. К утру мы должны достичь Фригии.
— Ты говорил мне, что Секстус так делал, — сказала она. — Заставлял себя делать то, что он считал своей обязанностью — даже если это стоило ему собственного здоровья, даже если это ставило Империю перед угрозой остаться без Первого Лорда.
Она провела пальцами вниз по его руке, чтобы сплести их пальцы вместе.
— Ты говорил, что это было недальновидно. Ты говорил, это было глупо.
— Он делал это неделями, — сказал Тави.
— Но не беспрерывно, — парировала она. — Только ночами, во время своих медитаций.
— Неважно, — сказал Тави. — Если лед растает, мы не сможем снова его восстановить с наступлением весны. Мне просто нужно поддерживать его еще пару часов.
Она явно недовольно нахмурилась, но не стала возражать.
— Ты думаешь, я растрачиваю впустую жизнь Фиделиаса.
— Нет, — сказала Китаи. — Он там потому, что хотел оказаться там. Ты растрачиваешь его смерть.
Мгновение он глядел на нее, нахмурившись, затем до него дошел смысл сказанного.
— А, — сказал он.
— Ему должен быть предоставлен выбор, — сказала Китаи. — Если по-другому никак, то это ты ему должен.
Тави склонился и нежно поцеловал ее в макушку.
— Я думаю, — сказал он, — ты можешь оказаться права.
Тави осторожно прошел по льду к команде исполнителей наказания.
Они собирали свои инструменты и собирались вернуться на корабль. Когда он подошел, они отсалютовали.
— Оставьте нас, — сказал Тави.
Люди снова отсалютовали и поспешили на корабль.
Существовало много возможных вариантов распятия, начиная с практичных и заканчивая совершенно садистскими.
Какой способ будет выбран, зависело от того, сколько страданий, по мнению властей, заслужил преступник.
Многие орудия были спроектированы, чтобы подавить и обойти специфические таланты заклинательства фурий.
Для Фиделиаса они использовали стальную проволоку.
Он висел на скрещенных балках, а его ноги болтались в двух футах от земли.
Его руки были десятки раз примотаны стальной проволокой к выступающим перекладинам креста.
Еще больше проволоки привязывало его талию к основанию креста. Такое количество стали должно было практически нейтрализовать его умение заклинательства дерева.
Будучи оторванным от земли, он не мог воспользоваться заклинательством земли. Он был одет лишь в тунику.
Броня, оружие и шлем были у него отобраны.
Фиделиас явно испытывал боль, его лицо было бледным. Его глаза и щеки выглядели впавшими, а седина и щетина на лице были более заметны, чем Тави когда-либо видел.
Он выглядел старым.
И изможденным.
Тави остановился напротив креста и на миг уставился на него.
Фиделиас встретился с ним взглядом. Через какое-то время он сказал:
— Ты должен идти. Тебе нужно догнать флот до следующей остановки.
— Я уйду, — тихо сказал Тави. — Но сперва ты ответишь на вопрос.
Старый Курсор вздохнул.
— Какой вопрос?
— Каким ты хочешь, чтобы тебя запомнили?
Фиделиас издал бесстрастный, хриплый смешок.
— Вороны, какая разница, чего я хочу? Я знаю, что обо мне запомнят.
— Ответь на вопрос, Курсор.
Какой-то момент Фиделиас хранил молчание, закрыв глаза. Между ними задувал ветер, холодный и безразличный.
— Я никогда не хотел гражданской войны. Я никогда не желал чьей-то смерти.
— Я верю тебе, — тихо сказал Тави. — Ответь на вопрос.
Голова Фиделиаса оставалась склоненной.
— Я бы хотел, чтобы меня запомнили человеком, который служил Империи, как только мог. Тем, кто отдал за Империю свою жизнь, пусть и не ее правителю.
Тави медленно кивнул. Затем поднял свой меч.
Фиделиас не поднял взгляд.
Тави обошел столбы сзади и ударил три раза.
Фиделиас рухнул на землю, освобожденный от проволочных пут клинком Тави.
Тави шагнул и встал над Фиделиасом, глядя на него сверху вниз.
— Вставай, — тихо сказал он. — Ты приговорен к смерти, бывший Курсор Фиделиас. Но идет война. Поэтому, когда ты умрешь, то сделаешь это с пользой. Если ты действительно слуга Империи, у меня припасена для тебя смерть получше.
Фиделиас на мгновение воззрился на него, и его лицо перекосило что-то вроде боли.
Затем он отрывисто кивнул.
Тави протянул руку, и Фиделиас ухватился за нее.
