Глава 20
Рива горела, освещая безлунную ночь.
— Всегда огонь, — сказала Амара унылым голосом. — Почему постоянно огонь?
— Огонь — это нечто живое, — ответил сэр Эрен. Он глядел на город, так же, как и Амара, расположившись на северной стороне.
Мимо них рекой тек поток ошеломленных, неуклюжих беженцев, направляемых подразделениями Гражданского Легиона Ривы, а с флангов их прикрывали Легионы Ривы.
— Если его не контролировать, он будет искать пищу и расти. Он есть в каждом доме города и просто ждет секундной небрежности, чтобы освободиться, — он пожал плечами. — Однако, думаю, что все дикие фурии тоже имели к этому некое отношение.
В ночи пронеслись ветрогривы, издавая свистящие вопли, и нырнули в сторону пары курсоров, разговаривавших у дороги.
Амара лениво подняла руку и напрягла волю.
Циррус порывом ветра бросился на враждебную фурию, когда они встретились, фурия Амары обрисовалась призрачно-белым светом, словно фантом длинноногой лошади.
Столкновение было кратким, как и дюжина других за прошедший час. Удары копыт Цирруса быстро отгоняли ветрогрива.
— Графиня, — сказал Эрен. — Я понимаю, что вы были в городе.
Амара кивнула.
Она чувствовала странную отрешенность от событий прошлой ночи, спокойствие и невозмутимость.
Конечно, она не была равнодушна. После того, что она видела, только сумасшедшая могла быть равнодушной.
Она полагала, что это больше похоже на оцепенение.
Вид потока испуганных, раненых людей перед ней мог вывернуть душу, если бы она не видела гораздо худшее в стенах Ривы, когда их наводнили дикие фурии.
— Некоторое время. Я доставляла сообщения между Ривой и Аквитейном.
Какой-то момент Эрен пристально изучал ее, а затем сказал:
— Все так плохо?
— Я видела фурию земли, выглядевшую, как бык-гаргант, таранившую здание, которое использовали в качестве приюта для осиротевших детей, — монотонно сказала она.
— Я видела беременную женщину, сожженную до черных костей огненной фурией. Я видела, как водные фурии утащили пожилую женщину в колодец, а ее муж непрестанно держал ее запястья. Он упал вместе с ней.
Она помедлила, размышляя о своем безмятежном, лишенном интонации, спокойном голосе, и добавила:
— Следующая минута была хуже.
Эрен сложил руки и вздрогнул.
— Даже подумать жутко, что бы произошло, если бы Высшие Лорды не смогли вернуться в город и прогнать часть диких фурий.
— Верно, — сказала Амара.
— Графиня. Вы уверены, что в порядке?
— Совершенно.
Маленький курсор кивнул.
— И… Граф?
Амара почувствовала, что еще сильнее дистанцируется от происходящего. Ей пришло в голову, что лишь из-за этого она до сих пор не разрыдалась в истерике.
— Я не знаю. Он был частью командного состава Ривы. Его там не было.
Эрен кивнул:
— Он… не похож на человека, который остается в стороне, когда происходит нечто подобное.
— Да. Верно.
— Я бы предположил, — робко сказал Эрен, — что он скорее всего помогает в эвакуации. И вы увидитесь с ним, как только он вытащит из города всех, кого сможет.
— Это в его духе, — согласилась Амара.
Она сделала большой глоток из фляги с водой, вспомнив, что держит ее в руках. Затем она передала ее Эрену:
— Спасибо.
— Пожалуйста, — сказал он. — Куда вы направитесь теперь?
— Я должна помочь подготовить воздушный патруль, сопровождающий колонну беженцев, — сказала Амара. — Принцепс Аттис считает, что вражеские воздушные войска могут располагаться далее, ниже по дороге, чтобы нас атаковать.
Она помедлила, а затем спросила:
— А вы?
— Я собираю еду и припасы для колонны, — сказал Эрен поморщившись. — Что фактически является неприкрытым воровством, особенно для всех тех, чью еду я приказываю забрать.
— Другого выбора нет, — сказала Амара. — Без нормирования у большинства этих людей не хватит сил добраться до Кальдерона.
— Я знаю, — сказал Эрен, — но это не делает занятие более приятным.
Они оба замолчали и уставились на передвигающихся беженцев.
— Вороны, — выдохнул он. — Трудно поверить, что все могло быть еще хуже. Надо отдать должное Принцепсу. Он быстро среагировал. Он легок на подъем.
Амара почувствовала, как где-то глубоко внутри, за оцепенением, всколыхнулась мысль. Она нахмурилась.
— Да, — сказала она. — Присутствие Высших Лордов в городе имело значение…
Она резко вдохнула, когда мысль сформировалась в ее голове.
— Сэр Эрен. Ворд нападет на них.
— Я желаю им удачи, — фыркнул Эрен. — Высшие Лорды более чем готовы отразить атаку любого увиденного нами в битве ворда.
— А как насчет их сограждан? — спросила Амара. — Вроде тех, кто похитил леди Исану.
Рот Эрена слегка открылся.
— Ох, — сказал он. — О, боги.
Амара развернулась на пятках, прыгнула вверх и позволила Циррусу поднять ее в воздух.
Она набрала скорость и вскоре помчалась, как стрела, в сторону пылающего города.
Амара взлетела к цитадели Высшего Лорда, самой высокой из множества башен великого города.
Несколько раз она была вынуждена делать виражи, огибая столпы густого, черного дыма. Из-за распространяющихся внизу пожаров воздух был турбулентным.
Она слышала звуки бушующего сражения к югу от города. Гремели барабаны, посылая сообщения. Ревели горны.
Тяжелые, гулкие удары привычных сфер огня барабанили по воздуху, время от времени отзываясь в груди у Амары.
Несмотря на то, что крики раненых легионеров не доносились до нее, вопли умирающего ворда разносились по воздуху, стальная угроза их высоких криков была приглушена расстоянием.
Они, скорее, звучали, как далекая, огромная стая птиц.
Однако Амара не была достаточно далеко, чтобы избежать боли и ужаса ночи.
Человеческие крики и мольбы доносились из города — солдаты Гражданского Легиона пытались спасти тех, кто попал в огненную ловушку, раненых, умирающих.
Она увидела нескольких солдат ворда, как и она облетавших город, — отдельных воинов, выглядевших изящнее и быстрее тех, что атаковали линию фронта, которые в ночной неразберихе каким-то образом проложили себе путь в город.
Команды из трех и четырех мужчин в доспехах, предположительно рыцарей металла, в свою очередь охотились на ворд, преследуя его среди огня и паники в смертельном лабиринте улиц Ривы.
Рыцари Воздуха и Граждане, способные летать над городом, вытаскивали пойманных в огненную западню жителей, и Амаре показалось, что издалека все вместе они должны выглядеть как рой мошкары — темные силуэты в воздухе, кружащиеся вокруг пламени Ривы.
Бродячие фурии слонялись по улицам и крышам, уклоняясь от усилий одиночных Граждан или групп работающих сообща жителей.
Амара и сама сбила нескольких ветрогривов со своего пути, пока добиралась до города.
По крайней мере, дикие фурии не были столь многочисленны и агрессивны, как это было в предыдущие несколько часов, но они были по-прежнему смертельно опасны для каждого, кто встретится с ними, не обладая достаточными для самозащиты навыками заклинательства фурий.
Огни двигались по улицам, магические лампы несли гражданские беженцы. Раненые, и молодые, и пожилые, и их сопровождение из легионеров, в основном набились в немногие из оставшихся фургонов.
Огни проливали свет на некоторые улицы, но тени на других казались все глубже.
Башня Верховного Лорда была единственным островком порядка и спокойствия в пределах городских стен.
Вокруг нее сверкали огни, отражаясь от сверкающих доспехов сингуляров, дежуривших там.
Вокруг всей башни проходил широкий каменный балкон, с которого Верховный Лорд мог наблюдать за своим городом.
Приблизившись, Амара разглядела приближенных Лорда Ривы, собравшихся вокруг него, и его самого, нарезающего круги по балкону, отдавая приказы посыльным, которые приходили и уходили в сильной спешке.
Амара вдруг поняла, что вокруг слишком много паники.
Опустошение, последовавшее за нападением ворда, повергло в хаос всю защиту города, над башней Верховного Лорда не было видно никакого воздушного патрулирования.
Несомненно, Рива собирался покинуть город в течение следующего часа и отправил большинство своих летунов сопровождать спасающихся беженцев.
Большинство других летунов даже сейчас еще спасали жизни попавших в ловушку горящих зданий, как довелось Амаре во время пожара в столице в дни своего пребывания в академии, лишая огонь воздуха на небольших участках или используя стены ветра, чтобы оградить тех, кого пожар уже готов был поглотить.
Оставшиеся летуны, несомненно, были вынуждены служить в качестве посыльных, координируя Гая Аттиса и Легионы.
Черные силуэты метались и мелькали в дыму, пламени и тенях, которые накрыли весь город, двигаясь среди хаоса, казалось, наугад.
Амара стиснула зубы.
Она, да и Курсоры-первогодки из Академии смогли бы влететь в город, завывающий трубами и дышащий огнем, не то что беспрепятственно, даже незамеченными.
Любая из этих стремительно движущихся человеческих фигур могла оказаться летуном врага.
Амара постоянно озиралась по сторонам, тщетно пытаясь найти Гая Аттиса или кого-нибудь из Высших Лордов или Леди.
Она взметнулась ввысь на несколько дюжин ярдов в надежде получить лучший обзор. Высокие башни Ривы — великие фурии, что за мания соперничества заразила архитекторов этого города, чтобы построить такое множество башен, представляющих собой головокружительный лабиринт карнизов, арок и шпилей?
Пожары внизу и поднимающиеся со всех сторон столбы дыма затрудняли верную оценку расстояний и оставляли любому воздушному наблюдателю лишь бесформенные очертания фигур.
Там, на уровне улиц.
Снизу раздался птичий крик, и сгусток раскаленного добела пламени в виде сокола влетел в переулок и погрузился в заслон хищников.
Свет от фурии огня на краткий миг осветил одного из лазутчиков ворда, притаившегося менее чем в тридцати футах от повозки, под завязку загруженной ранеными горожанами.
Огненный сокол взорвался шаром пламени, расшвыривая и сея среди врага ужас, оставив после себя полдюжины мелких пожаров и больших, жирных пятен.
Искры, летящие от огня небольших костров, закружились потоком и, устремившись по воздуху вверх, собрались на простертой руке женщины, одетой в броню легионера.
Искры сгустились в образ небольшого, даже хрупкого, охотничьего сокола, и раздался еще один свистящий крик, отразивший что-то вроде дикого чувства первобытного триумфа.
Амара бросилась вниз, к Леди Плациде, которая, перебросив свою длинную косу рыжих волос через плечо, повернулась к ней с мечом в руке, прежде чем она приблизилась на сотню футов.
Амара замедлилась, подняв руки, пока не приблизилась к Леди Плациде настолько, чтобы та могла разглядеть ее лицо в свете, испускаемом сверкающим соколом.
— Графиня Амара, — сказала Леди Плацида.
Она вернула меч на место с текучей грацией. Ее голос был хриплым от дыма и усталости.
Ее взгляд снова обратился к повозке беженцев внизу, и она махнула пожилому человеку, уговаривавшему своего перегруженного мула продолжать движение.
— Что я могу для вас сделать?
— Вам известно, что над городом больше нет воздушной завесы? — прокричала Амара.
Леди Плацида широко распахнула глаза — благодаря её закопченному лицу, это можно было прекрасно разглядеть даже в полумраке.
— Что? Нет, нет, это было бы полным безумием в такой момент. — Она оглянулась вокруг, очевидно, раздумывая. — Но это означает, что… кровавые вороны. Мы уязвимы.
Амара кивнула:
— Где Аквитейн?
— Южная площадь. Наверное, все еще там. — Леди Плацида щелкнула по своему запястью и отправила маленького огненного сокола в ночное небо. — Графиня, сообщите Принцепсу о ситуации. А я предупрежу Граждан… Сзади!
Амара немедленно перенаправила Цирруса и нырнула на двадцать футов вниз, влево и назад.
На мгновение обернувшись по пути, она увидела человека в черной хитиновой броне, с длинным мечом в руке, бросившегося вслед за ней.
Она извернулась и выгнулась в воздухе, меч прошел менее чем в пяти сантиметрах от кончика ее носа.
Во вспышке озарения Амара поняла, что знает молодого человека, одетого в ошейник и доспехи Ворда.
Его звали Кантус Мацио, молодой форцианский Гражданин, посещавший Академию в течение тех же двух лет, что и она.
Его темно-русые волосы стали короче, его лицо и тело огрубели со временем, но она его помнила.
У них было несколько общих предметов, он был среди немногих Граждан, относившихся с вежливостью и уважением к небольшому числу свободных людей в Академии, и он был одним из самых способных заклинателей фурий в своем классе.
В глазах Мацио не отражалось подобного узнавания. Они были широко раскрыты и пусты.
Амара быстро изменила курс на противоположный, что должно было дать ей фору, пока он сможет скорректировать направление своего полета, слегка обогнула столб дыма — так, чтобы Мацио не мог ее сразу увидеть.
Над Амарой ещё три фигуры, одетые в доспехи ворда, бросились к Леди Плациде.
Слегка покачиваясь в воздухе из стороны в сторону, та выхватила свой изящный клинок и сразу же ударила.
Светящиеся зеленые искры брызнули во все стороны, и вражеский летун, попавший под удар, пролетел мимо нее, беспомощно кружась в воздухе и оставляя за собой ярко-алый кровавый след.
Он врезался в стену с отвратительным звуком, в то время как Леди Плацида устремилась вертикально вверх, мчась на встречу с двумя оставшимися взятыми Вордом Гражданами.
Когда первый враг оказался близко к ней, Леди Плацида повернула одну руку, и вдруг с одной стороны башни деревянное древко знамени дернулось и, будто дубинка, ударило врага в бедро, посылая его в штопор.
Второй враг приблизился на расстояние удара мечом, и искры изумрудными фонтанами сопровождали каждую встречу его меча с клинком Леди Плациды, с полдюжины раз успевшие прозвенеть, пока эти двое пронеслись друг мимо друга.
Леди Плацида в полете развернулась к Амаре, кровь струилась из пореза на ее щеке.
— Графиня, — прокричала она, — найдите Принцепса.
Затем она снова развернулась и с вызовом зарычала, когда позади неё с клинком в руке возник Гражданин, которого она до этого ударила древком.
Вспышка и музыка стали от столкновения мощных заклинателей металла прозвенела сквозь душную от огня ночь.
Амара смотрела на Леди Плациду на протяжении сердечного такта, но ее поручение было кристально ясным.
Даже больше, чем в самых способных заклинателях, Империя нуждалась в лидере. Принцепс Октавиан возможно был еще в пути, но его здесь не было.
А Принцепс Аттис был.
Если Алера потеряет его сейчас, в этом хаосе, когда сложно будет определить, кто должен принять командование, это может обернуться уничтожением Легионов и жителей, которых они пытались защитить.
Тогда они могут не достичь укреплений у Кальдерона.
Она повернулась и, призвав Цирруса, стремительно влетела в ближайший столб дыма, отлично скрывавший их от любого преследования, и понеслась сквозь городские башни на юг.
Маршрут был коварный, смертельный.
Узкие каменные мосты изгибались арками между некоторыми из башен, и об один из них, окутанный дымом и тенями, она чуть не снесла себе голову.
А еще были древки флагов и каменные выступы башен… но она не смела летать на уровне улицы.
Внизу, где во множестве обитали беженцы и городская беднота, улицы были часто пересечены бельевыми веревками.
Налететь на одну из них на скорости полета было бы смертельно.
Она моментально нашла южную площадь — обширное открытое пространство из созданного фуриями камня, которое практически с основания Ривы использовалось, как рынок.
Одинокая фигура стояла точно в центре площади, и даже с ее высоты она распознала профиль и осанку Гая Аттиса.
Вокруг него, заполняя большую часть площади, стояли больше дюжины диких фурий, самая маленькая из которых была размером с самца гарганта.
Змея с чешуйками из гранита и обсидиана свернулась кольцом, ее спина была шире самой широкой улицы города.
Дальше Амара увидела смертельные дымчатые черты воздушной акулы, кружащей и двигающейся вокруг Аттиса.
Бык, состоящий из узловатых корней и твердых пород дерева, фыркал и тряс головой, каждый из его рогов был длиннее, чем копье легионера, а его раздвоенные копыта царапали и оставляли отметины на камнях площади.
Воздух фактически мерцал от мощи, энергии этих огромных, агрессивных фурий, насыщавших его так, что Амара едва могла дышать.
Она, замерев, несколько секунд смотрела вниз.
Фурии такого размера и силы были чрезвычайно велики, существа такого сорта могли быть подчинены только самыми опытными Гражданами в Империи.
Если кто-либо мог командовать хотя бы одним из таких существ, это был бы уровень Верховного Лорда.
А Гай Аттис был невозмутим, удерживая на месте дюжину, как будто расшалившихся школьников.
Он поднял руку, сжав ладонь в кулак, и потянул, как будто подтягивая тяжелый груз за веревку.
Фурия, находящаяся напротив него, длинное, похожее на ящерицу существо, состоящее из грязной воды, выгнулась во внезапной агонии и издала вопль, похожий на звук тысячи кипящих чайников.
Потом она просто разлетелась на отдельные капельки воды, как будто движимые вперед ураганным ветром — прямо к Гаю Аттису.
Он запрокинул голову и издал слабый крик боли.
Он тут же повернулся к фурии огня, выглядящей, как движущаяся, ходячая ива, выбросил вперед руку, и вода побежденной фурии-ящера устремилась к дереву.
Как только пар вырвался вперед, Гай Аттис опять махнул рукой в том же манящем жесте, и пар и огонь понеслись назад и закружились вокруг него, а он закричал снова.
Внезапно Амару пронзила догадка — Гай Аттис подчинял новых фурий.
Она не смела приблизиться к нему, к этому кипящему котлу первобытной силы.
Даже если бы Циррус не противился тому, чтобы подойти поближе, она все равно не стала бы даже пробовать.
Подчинение фурий — опасное занятие. Подчинение фурий такого размера — это… это практически безумие.
Энергия, высвобождаемая сопротивляющейся фурией, может изжарить человека до основания, разорвать его на куски, а Амара не обладала внушительным набором талантов Гая Аттиса, которые уберегли бы ее от повреждений.
Поэтому она приземлилась на находящейся недалеко крыше и начала использовать Цирруса для того, чтобы пообщаться на расстоянии.
Это работало только по прямой линии в зоне видимости, и она не знала, как сильно исказят ее сообщение разряды энергии, но она не могла думать еще о чем-то.
— Ваше Высочество, — сказала она с настойчивостью в голосе, — мы больше не контролируем здесь небо. Бывшие Граждане нападают на Граждан, еще пытающихся помогать с эвакуацией. Необходимо, чтобы вы немедленно покинули это место.
Аттис поднял глаза и оглядел соседние крыши, пока не заметил Амару.
Он поморщился и ответил голосом, резким от напряжения.
— Еще несколько мгновений. Я не могу допустить, чтобы эти существа свободно разгуливали, Курсор. Они оставят весь этот регион необитаемым на тысячи лет.
— Не будьте таким глупцом, Ваше Высочество, — прорычала в ответ Амара. — Без вас, может, никого и не останется, чтобы его населять.
Аттис зарычал, его темные глаза на мгновение сверкнули вполне реальным огнем.
— Никто не может бросить все и просто уйти в подобных обстоятельствах, Графиня. Вы, возможно, не заметили одиннадцать достаточно больших и разъяренных фурий, пытающихся убить меня в данный момент.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы выйти из боя?
Аквитейн дернул головой, затем вытянул руку к древесной фурии в образе быка и стиснул зубы.
— Неизвестно, — сказал он, и голос его напрягся. — Не очень долго. Пока они на свободе, если здесь есть выжившие, у них не будет никаких шансов. Не были бы вы так любезны прекратить толкать меня под локоть этой своей болтовней…
Амара поморщилась и отозвала Цируса. Ощущение чьего-то присутствия пробежалось по спине подобно лентам изо льда.
Она не стала тратить время, оглядываясь назад. Она бросилась вперед с крыши пятиэтажного здания и камнем рухнула вниз.
Край крыши позади нее взорвался облаком осколков.
Один камень сильно ударил ее в спину, другой — в бедро.
Преодолевая боль, она сосредоточилась, призывая Цируса, чтобы смягчить свое падение, развернуть тело в воздухе и, при поддержке фурии, по-кошачьи приземлиться.
Она прыгнула вперед в перекате, и мгновение спустя тяжелый сапог ударил по поверхности площади с такой силой, что на расстоянии десяти футов во всех направлениях образовались трещины.
Амара выхватила меч еще до того, как встала на ноги, и подняла его в верхнюю защитную позицию.
Кантус Мацио смотрел на нее пустыми глазами.
— Мацио, — сказала она, и голос ее дрожал. — Привет. Ты меня помнишь? В Академии? Амара?
Он склонил голову, наблюдая за ней.
Затем он поднял руку, и закрученный вихрь огня бросился на нее.
Амара призвала Цируса, поднимая стену ветра, чтобы остановить наступающее пламя, но Мацио был просто гораздо сильнее ее.
Замедляя надвигающуюся огненную бурю, порыв ветра с огромной силой отбросил Амару назад, словно она была опавшим листом.
Вместо того, чтобы сопротивляться потоку, Амара снова призвала Цирруса и поднялась в воздух, но только для того, чтобы, заметив мерцание чего-то движущегося за воздушной завесой, почувствовать ошеломляющую боль, когда невидимый кулак врезался в ее челюсть.
Амара пошатнулась, концентрация, необходимая ей для поддержания полета, нарушилась, и она рухнула вниз.
К счастью, ей не хватило времени, чтобы набрать высоту и скорость, но даже так опыт приземления на твердый камень площади стал для нее очень болезненным.
Благодаря тренировкам она смогла перекатиться, но все равно жестко приложилась всеми частями тела.
От удара клинок выбило у нее из руки, и Амара сочла, что её еще повезло, что она на него не напоролась.
В панике она попыталась оттолкнуться от земли. Скорость была ее единственным шансом.
У нее было недостаточно сил, чтобы напрямую противостоять Мацио и его скрытому сообщнику.
Единственным способом выжить было принять бой в открытом небе. Опираясь на стену одного из зданий, окружавших площадь, она попыталась встать.
Она успела подняться на колени, когда рука Мацио больно ухватила ее за волосы. Используя силу фурий, он поднял ее так, что ноги едва касались земли.
Ее руки были как будто налиты свинцом.
Она вытащила из-за пояса нож и направила его вверх и назад, к удерживающей ее руке.
Если бы она смогла перерезать сухожилия, то не имело бы значения, насколько Мацио силен в магии земли — он больше не смог бы контролировать движения своей руки, и хватка бы исчезла.
Нож скользнул по чему-то жесткому — вероятно, хитиновой броне, полностью укрывавшей Мацио.
Извернувшись в плечах, она ударила пяткой, целясь ему в колено. Удар достиг цели, но без точки опоры он был слаб.
Мацио хмыкнул и переместил свой вес, а ее следующие два пинка, угодившие в броню, не причинили ему никакого вреда.
Амара почувствовала, как усиленная фуриями рука Мацио впечатала ее в находящуюся за спиной каменную стену.
Ее зубы защелкнулись на языке, когда спина и плечи ударились о камень.
Рот наполнился вкусом крови. Перед глазами поплыли звезды, а руки и ноги бессильно повисли.
Двигаться. Ей нужно было двигаться. Скорость была ее единственным шансом.
Хмуро глядя на нее, Мацио неторопливо вытащил меч.
Затем он приставил кончик меча к ее ребрам, прямо под левой грудью. Должно быть, целясь в сердце.
— Амара, — сказал он голосом человека, узнавшего старого знакомого на вечеринке. Он кивнул сам себе и продолжил, — Академии больше нет, ты знаешь.
Его пальцы сжались на рукояти меча:
— Мне жаль.
