— Действуем без пыли и шума, согласно вновь утвержденному плану, — пробормотал Боня. — Так, кажется, в «Бриллиантовой руке» Лелик-Папанов говорил?

Первым пунктом плана была организация приема великого хана. В том, что Гулюк придет, Боня не сомневался. Кормить хана одними разговорами как-то негостеприимно будет. Чем-нибудь угостить нужно.

Боня стал перебирать в уме сколько-нибудь интересные рецепты. Готовить он в принципе умел (в Москве один жил, пришлось научиться) и даже любил (в смысле — вкусно поесть, так что иногда ради этого мог и перетерпеть долгую готовку), но сейчас был не тот случай. О точном времени прихода гостей можно было только гадать, а самому бегать при хане с поварешкой несолидно. Понадеялся на то, что о его команде в городе уже всем известно и появление магических существ на базаре паники не вызовет, позвал гаргулий и стал ставить им задачу.

В качестве приготовляемого блюда Боня, вспомнив о том, в каком состоянии хан был ночью, выбрал мудрый борщ — любимое блюдо запорожских казаков времен разгульных застолий на Сечи. «Мудрым» этот борщ назывался потому, что, похлебав его с утра, даже у наиболее упившихся накануне казаков прочищались мозги и улучшалось самочувствие. Начинался рецепт со слов: «Взять сто головок чеснока…»

Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы объяснить гаргульям, что такое свекла. К счастью, что-то похожее местные огородники выращивали, по крайней мере, в древние времена. Прочим овощам заменители тоже подобрали. Ну а чеснок, судя по всему, на этой планете существовал в самом натуральном виде. Равно как и лук с перцем. Видимо, не могут разумные без них обойтись, с собой между мирами таскают…

— В общем, так, покупаете разных овощей, самое жирное мясо, которое сможете найти на базаре, сало с душком, лук, чеснок, перец всех видов побольше, ну и всего, чего только найдете из жирного, острого и вонючего, — инструктировал Боня гаргулий. Подумал и добавил: — Но при этом съедобного!

Посланцы прониклись. Заодно обещали прикупить казан для готовки и посуду, а также взять несколько мясных туш в запас. В том, что мудрый борщ осилит трезвый, Боня испытывал некоторые сомнения. Это казаки на Сечи не просыхали, а у него команда непьющая. Так что шашлыки не помешают. Ну и Света, возможно, проголодаться успела. Она, конечно, конины давеча больше тонны умяла, но все-таки с того времени уже пара дней прошла. По крайней мере, предложить надо, да и заботу проявить не мешает.

В помощь гаргульям Боня выделил два эскадрона пикси, один все-таки на охране лагеря оставил. Хотя слетать на базар и хоть весь его сюда притащить рвался каждый из гвардейцев. Учитывая, что они целый караван верблюдов из-за гор доперли, Боня строго приказал им во всем слушаться Сфенона и Эвриалу. Выдал денег и отпустил, надеясь, что все обойдется. Была у него мысль послать с ними и Улдуз, но, во-первых, девочка еще спала, а во-вторых, с нею пикси разнесут базар с большей долей вероятности.

Оставшихся пикси Боня озадачил изготовлением мебели для готовки и приема гостей, но прежде попросил сделать пару бурдюков и ведро и нашел в своих вещах артефакт генератора спирта. Некоторое время пытался вспомнить, для чего он его сделал — в медицинских целях или гостей спаивать? Практической ценности вопрос не имел, но все-таки… Так и не вспомнил. Хмыкнул про себя, что почти все попаданцы в книгах самогонные аппараты собирают. А он вот принципиально иную и куда более продвинутую модель использует. Хотя в тех же целях…

Немного повозившись, залил оба бурдюка чистым спиртом, после чего сообразил, что обычной воды у него как раз и нет. Покрутил головой в поисках колодца, но здесь, на границе старого города, ничего похожего не обнаружилось. Пришлось делать еще один артефакт, теперь уже для извлечения из окружающего пространства воды. Вода получилась дистиллированная и невкусная. Для разбавления спирта, может, и сойдет, а вообще как-то не очень. Но какими минеральными солями ее обогатить, Боня просто не знал, решил, что надо бы с Иситаем посоветоваться, и заодно порадовался: наконец-то повезло нормального мага встретить. В смысле — призрака мага, но все равно. Иситай хоть сам и не колдует, но знает много, а главное, охотно этими знаниями делится. Не то что всякие там эльфы. Или морские змеи.

Пока занимался артефактами, гаргульи и пикси успели вернуться с товаром. Глянув на плывущие в небе «заказы» (пикси под ними практически не было заметно), Боня мысленно пожалел нервы местных жителей и понял, что, во-первых, гаргульи честно потратили все деньги, которые он им дал, а во-вторых, что надо будет спросить Иситая и о способах сохранения продуктов. Хотя обычный холодильник он, в случае чего, и сам создаст. По сути холодильник — это нагреватель наоборот, а нагреватели Боня уже делал.

Гаргульи бодро занялись готовкой, разбудив наконец «спящих красавиц» в шатре. Первой вылетела Улдуз, которая немедленно кинулась инспектировать работу гаргулий и Бониных артефактов. При этом заставила деуса залить казан его дистиллированной водой и разжечь под ним огонь. Света высунула из шатра длинную шею чуть позже, и на Бонин вопрос о самочувствии, ответила: «Все хорошо», — таким умирающим голосом, что тот решил принять меры к ее лечению.

— Свет, — спросил он, — ты вроде говорила, что Камни силы на драконов тоже действуют?

Подруга не стала отрицать.

— Тогда давай оборачивайся человеком, и пойдем храм проведаем. Там лечение пострадавших от барабана Сартека должно было бы уже закончиться, так что не мешало бы и тебе на тамошнем Камне шею поправить.

Света вышла не раньше чем через полчаса. Вся из себя нарядная и улыбающаяся звездной улыбкой. Боня даже заподозрил, что она что-то с одеждой магией сделала. Ну не может закрытое платье свободного покроя так фигуру подчеркивать! Особенно все соблазнительные выпуклости. Плюс походка от бедра, и на ногах сандалии на немыслимых каблуках. К поведению, правда, не придерешься. Подплыла прямо к Боне, взяла под руку, сама прижалась.

— Ну ты даешь, — только и смог выдохнуть Боня. — Даже не знал, что ты такой красивой быть умеешь!

— Если не очень хорошо себя чувствуешь, — вздохнула Света, — надо хотя бы хорошо выглядеть. Ты не против?

Против Боня, естественно, не был, так они под руку к храму и отправились. Пикси образовали почетный эскорт, Улдуз пристроилась сзади. Видимо, Светин вид и на нее впечатление произвел: шла тихо, держалась скромно.

Во дворе храма лежащих не наблюдалось, но создалось впечатление, что народу только прибавилось. Большинство прислушивалось к перепалке между Сартеком и Иситаем. Последний пытался учить шамана пользоваться модифицированным Боней барабаном. Сартек вроде и не спорил, но все время бубнил, что его наставник двадцать лет ему палкой вбивал куда, как и для чего по барабану стучать, и не может быть, чтобы его достойный учитель так заблуждался.

Боня хотел было вмешаться, но тут заметил, что всеобщее внимание переместилось со спорящих на более достойный объект, а именно на Свету. Волна эмоций Боню чуть не оглушила. Правда, сами эмоции его не порадовали, внешне сдержанные кочевники внутри по-кобелиному пускали слюни, а их дамы внутренне шипели, как рассерженные кошки. Боня срочно вырвал у Сартека барабан и стал выстукивать на нем благоговейное восхищение. Минут пять стучал, пока общее настроение переборол, самого проняло. Народ бухнулся на колени, а Боня наконец положил барабан, подхватил Свету и потащил ее к Камню силы.

— Что это было? — шепотом спросила Света. — Я раньше такого в храмах не ощущала.

— Тебе тут бог вместо жреца на ритуальном барабане играет, а ты еще удивляешься, — буркнул Боня. — Ты в этом храме теперь тоже как богиня числиться будешь. Не знаю, правда, с какой специализацией, но скоро тебя о чем-нибудь просить начнут. Так что готовься…

Перед Камнем силы Боня опустился на колени и, вытянув вперед руки, навалился на него животом и коснулся лбом. Света последовала его примеру, встав на колени рядом. Драконшу сразу охватило сияние, только не зеленое, как было с кочевниками, а ярко-фиолетовое, под цвет Светиным волосам. Народ восхищенно ахнул. А вот на Боню Камень силы никакой подсветки наводить не стал, только энергию качал. Деус даже расстроился. Чтобы не сочли, что местный алтарь его не признал, он зажег небольшой (с горошину), но яркий шарик света и прилепил себе ко лбу. Вид вышел дурацкий, да и видно стало плохо, но новый восторженный вздох у народа он все-таки вызвал. Значит, не зря старался.

Сияние вокруг подруги все не ослабевало. Стало как-то беспокойно. Боня поднялся, подозвал Иситая и шепотом спросил, не знает ли он, что со Светой и не опасно ли это для нее.

— Камень силы ей сразу обе ипостаси проверяет и лечит, а драконье тело ведь очень большое, поэтому так и должно быть, — пояснил Иситай.

Наконец сияние погасло, и Света присоединилась к Боне.

— Ну как? — слегка взволнованно спросил он.

— Замечательно, словно заново родилась, — улыбнулась драконша.

Настроение у Бони сразу поднялось, захотелось даже похулиганить. Подхватив Свету, он прилепил шарик света и к ее лбу, а затем подвел ее к статуям богов и прилепил такие же шарики света и им. Присутствующие забились в священном экстазе.

— Н-да, публика тут спецэффектами не избалована, — констатировал Боня. — Вон как проняло!

Затем повернулся к Улдуз, которая так и шла за ними хвостиком:

— Скажешь жрецам, чтобы рядом с Камнем силы какую-нибудь чашу с хной поставили. Пусть народ после причащения Камнем себе на лбу хной пятнышко рисует. Будет как в Индии!

Вопросов Улдуз не задавала, что такое «Индия» объяснять не пришлось. Собственно, на этом визит можно было и заканчивать, но тут у ворот храма возникло новое оживление. Там спешивалась большая толпа вновь прибывших, среди которых Боня заметил и великого хана.

Вид у хана был смурной. Он медленно шел, щурясь от яркого света и явно стараясь не делать резких движений, но Боню заметил и даже подошел. Смотрел, правда, словно сквозь него.

— Пришел посмотреть, что ты тут наделал, — он перевел глаза на Свету. — А это кто с тобой?

— Жена. — Боня повернул голову к подруге, которая снова держала его под руку. — Свет, позволь представить тебе великого хана народа хифчаков Гулюка.

— Очень приятно, — вежливо наклонила голову драконша.

Гулюк не отреагировал:

— Ладно, показывай! Храм вижу, статуи вижу. Что еще сделал?

— Алтарь Отца-Небо и Матери-Земли воскресил. Пойдем, поклонишься, — сообщил Боня. При слове «поклонишься» Гулюк заметно напрягся. Боня продолжил: — Алтарь благословляет и лечит тех, кто следует заветам богов и предков. От похмелья тоже лечит.

До хана дошло.

— Ну так веди скорее, чего пустые речи разводить!

У Камня силы Гулюк тяжело опустился на одно колено (на оба падать не стал, видимо решил, что много чести будет), оперся о Камень руками и медленно опустился на него корпусом. Хана охватило зеленое сияние. Минут на пять. Вся свита стояла не дыша и смотрела. Наконец сияние погасло. Хан слегка приподнялся, прислушиваясь к себе. Потом снова бухнулся на Камень животом и поцеловал его.

— Это он всех так благословляет или только достойных? — неожиданно поинтересовался правитель.

— А разве в свите великого хана могут быть недостойные? — дипломатично вывернулся Боня в одесской манере.

— Сам знаешь, что вполне могут быть, — проворчал хан, правильно поняв Боню. — Ну ладно, недостойных мы сами как-нибудь на голову укоротим. А с духами предков я где встретиться могу?

— В принципе где хотите, но в храме, наверное, удобнее будет.

Хан возвысил голос:

— Слышали! А ну все вышли из храма! Я с духами предков говорить буду!

Свита рванула в храм исполнять поручение. Послышался плеск, потом крики. Через минуту из храма стали бодро выходить люди, в том числе и сами приближенные хана. Последние были в мокрых халатах (Боня мысленно позлорадствовал). Жрецов из храма тоже выволокли. Хан молча кивнул, поманил жестом Боню и отправился внутрь. Свету Боня отпускать не стал, повел с собой, при этом успев кивнуть Улдуз на барабан. Та подхватила культовый реквизит и пристроилась следом. Сартек в последний момент сцапал дочку под руку и тоже вошел в храм.

Впрочем, далеко идти не пришлось, да и барабан не понадобился. Видимо, Иситай, как-то потихоньку слинявший при появлении хана, предупредил остальных. Поэтому Ашин-Эди с женой, конем и нукерами уже ждали в глубине храма. Гулюк пристально посмотрел на Боню.

— Хорошо, великий хан, — понял тот, — мы оставим вас побеседовать с духами предков наедине. Будем ждать вас у статуй богов.

Света понимающе кивнула, выполняя разворот. Улдуз послушно повторила маневр, едва не уронив папу в бассейн.

— Смотрю, бассейн-то тут самонаполняющийся, — прошептал Боня, выходя из храма. — Столько воды расплескали, весь пол мокрый, а он снова полный. Шикарно магия наложена!

Ждали довольно долго. Некоторые придворные потихоньку стали подходить к Камню силы и тоже к нему прикладываться. Помогало всем. А вот нукеры-телохранители мужественно терпели, неся службу и бросая на Камень вожделенные взгляды.

— Свет, может, проведаешь пока, как там у гаргулий с обедом дела обстоят? — попросил Боня. — Да и пикси надо сказать, чтобы еще столов понаделали. Вон сколько хан народа с собой привел, небось и угощаться всех к нам потащит. Только погоди! Пусть тебя лучше пикси отнесут. Несолидно богине своими ножками топать…

Света улыбнулась, но возражать не стала. Народ к чудесам тут уже привыкать начал, но провожали ее взглядом почти все. Впрочем, скоро присутствующие снова повернулись к дверям в ожидании появления хана.

Гулюк вышел из храма с крайне задумчивым выражением на лице. Было слышно, что вслед ему что-то продолжал громыхать Ашин-Эди, но мысли хана были далеко. Он пристально посмотрел на Боню, но заговорил явно не о том, о чем хотел спросить:

— Ну, деус, — хан кое-как определился с почтительным обращением, — веди меня к своему шатру! Продолжай чудеса показывать!

Боня хотел уже позвать пикси, но тут появилась Света в драконьей ипостаси. Подлетая, она изящно сдула народ крыльями, расчищая посадочную площадку рядом с Боней.

— Все готово, мой повелитель! Стол накрыт, гостей ждут!

— Это и есть твоя жена? — спросил Гулюк. — Так ты на ней не только ночью, но и днем ездить можешь?

Свита дружно и радостно засмеялась. А Боне, когда хан усаживался на коня, пришлось лезть подруге на спину. Без седла было не очень удобно, но драконша и не собиралась взлетать, а просто пошла рядом с конем хана, изрядно над ним возвышаясь. Хан задрал голову, глянул на Боню, но промолчал. Так и доехали, благо было совсем недалеко.

Обед прошел, как говорится, в теплой и дружественной обстановке. Пикси постарались, соорудив столы в форме каре, где посредине суетились гаргульи с приготовленной едой, а для гостей расставили скамейки вокруг. Для деуса и хана два кресла даже небольшим шатром прикрыли. Боня решил объявить благодарность тому, кто додумался.

Еды тоже хватило, хоть она и не отличалась особым разнообразием. Из гарнира гаргульи притащили с базара только хлеба, зато жареного мяса было в избытке. Кочевники не возражали, вроде им по образу жизни мясоедами быть положено. Свете тоже отдельную тушу чего-то крупного на вертеле зажарили, она ее с максимально возможной деликатностью целиком и съела, похрустывая костями.

Мудрый борщ пошел на ура, особенно среди не лечившихся на Камне силы нукеров. Впрочем, хан Гулюк с прочими представителями местной аристократии тоже оказались любителями острого (или, что более вероятно, пожрать на дармовщину). А идея закусывать борщом почти неразбавленный спирт была воспринята не просто как новаторская, но и требующая тщательного изучения, так что Боне пришлось прямо на глазах у хана еще спирт производить. Гулюк проникся, а узнав, что подобные чудеса может делать любой маг, сразу пообещал прислать Боне любое количество учеников. Только просил с обучением не затягивать, а пока хоть какой-нибудь запас огненной воды для нужд дворца оставить. А бурдюки он пришлет…

Боня уже было решил, что с деловой частью беседы он справился. Однако оказалось, что у Гулюка имеются и другие темы для переговоров. Правда, начал он издалека, при этом явно намереваясь Боню напоить.

— Вот посмотрел я на тебя, интересный ты человек, — изрек хан, жестом подзывая кого-то из свитских и жестом же показывая, что ему с Боней надо наполнить пиалы спиртом почти до краев. — Надо с тобой познакомиться!

После чего Гулюк опрокинул содержимое пиалы в рот, запил мудрым борщом из другой пиалы и проследил, чтобы Боня сделал все то же самое.

— Интересный ты человек и знаешь много, — продолжил хан, — давай с тобой крепко знакомиться!

После чего процедура с приемом на грудь очередной пиалы со спиртом повторялась. Боня покорно пил, не получая от этого особого удовольствия. Захмелеть божественный организм все равно не позволял, разве что эмоции упившихся соседей действовали.

Повторив процедуру крепкого знакомства раз пять и потратив на нее литра полтора спирта, Гулюк приобнял Боню и перешел на доверительный тон.

Оказалось, что хану, неожиданно для Бони, понравилась идея самому стать после смерти призраком. Идти к Ашину в нукеры он, конечно, не собирался, а вот поделить с ним полномочия очень даже хотел. Особенно когда узнал от Бони, что если урну с его останками будут по свету возить, то и призрак с ней путешествовать сможет.

— Пусть почтенный Ашин-Эди в своем храме народ наставляет, а я лучше поближе к хифчакам буду, — слегка заплетающимся языком говорил он Боне. — Привык я уже ими править, да и они ко мне привыкли. Так зачем нам расставаться? Я их и в походы водить буду, и здесь дурить не дам. Золотой век наступит!

— А новых ханов после себя совсем не допустишь? — поинтересовался Боня. — Не всякий наследник и при жизни отца слушает, а уж после его смерти…

— Прав ты, о хитроумный!

Хан сделал попытку поцеловать Боню, но промахнулся. Пришлось пропустить еще по пиале спирта. Затем Гулюк приподнялся, подался немного вперед, опираясь на стол, чтобы хоть как-то сохранять равновесие, и возвысил голос:

— Слушай меня, народ хифчаков! По совету великих предков и многосильного деуса Бони! Волю свою говорю! Держитесь заветов предков и их веры! Пока крепки мы верой и духом, сильны мы и непобедимы! Помогут предки нам во всех начинаниях наших! От болезней защитят, силы дадут!

Откричав эти лозунги, хан прервался и поводил в воздухе рукой над столом. Кто-то из нукеров, правильно поняв жест, вложил ему в руку полную пиалу. Хан ее жадно выпил и продолжил:

— Волю свою говорю! Должен хан хифчаков примером быть своему народу! В вере тверд! Духом силен! С духами предков дружен! Сын наш Барбэ-бек от веры отцов отвернулся. Не быть ему ханом! Да будет наследником моим брат мой младший и любезный — верховный шаман хан Сартек-муаллим! А вы да будьте свидетелями воли моей!

«А Гулюк-то на решения скор оказался, — подумал Боня. — Эк с плеча рубит. Только ночью призраков впервые увидел, а вон какую комбинацию замыслил. Сартек как „говорящая голова“ для него, конечно, кандидат наилучший. Глупый и послушный. А ну как не получится Гулюка призраком сделать? Тогда хифчакам крупно не повезет…»

Хана, видимо, беспокоила та же проблема. В ближайшее время помирать он не собирался, да и не хотел, но обеспечить наличие в Улуг-Улусе сильного мага в момент его похорон для проведения соответствующего ритуала от Бони требовал самым решительным образом. Пришлось пообещать поскорее кого-нибудь подготовить и направить к хану, а потом обеспечить постоянное дежурство хотя бы одного из наиболее сильных выпускников академии. Но хан все-таки до конца не успокоился и предложил Боне побрататься.

— Братья — это как одна душа на двоих, — распинался хан («Ага, знаем, проходили», — хмыкнул Боня), — одна судьба, одно счастье! Мой народ — твой народ, моя семья — твоя семья, мои дети — твои дети, мои жены — твои жены…

Боня поперхнулся. Дружить с ханом он, конечно, был не против, он вообще со всеми дружить всегда старался, но тут какая-то совсем уж невыгодная комбинация намечалась. Гулюк на него тут кучу ненужных обязательств навесить хочет, а делает вид, что облагодетельствовал. За всех хифчаков он им пахать не нанимался. Да и дети чужие ему сто лет не нужны. А жены тем более… Эй, а сам хан, что же, Свету у него, что ли, увести собирается? Боня недобро сощурился. Нет, так дело не пойдет!

— Хорошо ты, великий хан, замыслил, но не получится у нас побрататься, — стараясь сохранить на лице улыбку и не скрежетать зубами, начал Боня, — не человек я, а деус. Кровь у меня, как жидкое пламя. Я-то твою кровь при братании выпить смогу, а ты от моей сразу помрешь. Или так торопишься призраком стать?!

В подтверждении своих слов Боня покрыл ладонь тонким слоем твердой маны и сделал вид, что порезал ее кинжалом. Потом создал на ладони маленькую каплю плазмы, добавляя в нее потихоньку ману и увеличивая в размерах.

— Хочешь убедиться? — нехорошо усмехнулся он. — Эй, да ты куда руки тянешь, пьянь?! Сгоришь же! Не веришь, так кинжалом попробуй!

Хан, который сначала и впрямь потянулся к плазме голыми руками, все-таки ткнул Боню в ладонь кончиком кинжала. И сразу выронил оружие, моментально нагревшееся докрасна. Кинжал, кончик которого и вовсе оплавился, упал на землю рядом со столом. Боня стряхнул остатки плазмы и расплавленного металла с ладони на кинжал, изуродовав его окончательно, затем победно глянул на Гулюка, но тот от идеи отказываться не спешил:

— Ладно, кровь пить не будем, но давай хоть женами поменяемся! Я тебе весь гарем отдам, все равно надоели! Ха-ха-ха!

Боне захотелось придушить хана. До чего же наглый тип попался! Ты с ним вежливо, а он все обжулить норовит. И Свету ему отдай! У самого целый гарем, а он губы на чужую жену раскатал!

— Послушай, хан, — подпустив в голос металла, сказал он. — Твоя шутка про обмен женами меня очень рассмешила. Дракон — это не та жена, которую можно кому-то отдать. Захочет — сама уйдет, и я ее не удержу. Но я ее люблю, и она меня любит. Так что отдать ее не могу и не хочу. Тем более Света мне нужна, а твои жены совсем не нужны. Вот когда найдешь что-нибудь действительно стоящее для обмена, тогда следующего дракона тебе отдам. А пока давай лучше выпьем!

Хан хотел что-то возразить, но на предложение выпить в нем сработал условный рефлекс. Выпили по очередной пиале спирта.

— А теперь по нашему обычаю во здравие великого хана надо три раза подряд выпить! — Боня решил споить хана окончательно, чтобы утихомирился.

Занятие это оказалось трудным. Пришлось еще по три раза выпить: и за Боню, и за Свету, и за нового наследника, и за духов предков… Наконец уснувшего хана торжественно унесли во дворец.

Боня отловил каких-то более-менее трезвых на вид советников и еще раз напомнил, чтобы срочно несли к храму Джамкуна, благословение получить и здоровье поправить. Те обещали, но как-то неуверенно, зато охранники вроде поняли и собирались вернуться с поломанным Боней начальником.

— Свет, что-то мне здесь нравиться перестало, — мрачно сказал Боня. — Хан совсем обнаглел, тебя выменять хочет. Прибить гада вроде как политически невыгодно, но руки чешутся!

— И как много он за меня предлагает?

— Весь свой гарем. Решил, наглец, под благовидным предлогом сразу от всех старых жен избавиться. Новых ощущений захотел! Только зачем? Если так каждый день нажираться, для чего вообще жены нужны? Да и зачем вообще столько жен? Мне вот и с тобой одной хорошо!

Боня сделал попытку поцеловать подругу. Та тоже потянулась навстречу. Учитывая то, что Света была в драконьей ипостаси, попытка проявить нежность закончилась тем, что Боня повис на ее морде, прижавшись животом к зубам и обхватив руками нос.

«Спирт не берет, так от пьяных эмоций хана окосел», — самокритично подумал Боня, разжимая руки и спрыгивая на землю.

— Свет, давай найдем Иситая, пусть он нам все-таки библиотеку в старом городе покажет. А потом и к отъезду готовиться можно, — предложил он драконше.

По старому городу бродили втроем: призрак, дракон и деус.

«Дожил, — отметил про себя Боня, — ни одного человека в команде нет. Разве что бывшие».

Пикси были оставлены помогать гаргульям с уборкой после приема хана. Сначала Боня просто собирался убрать с территории застолья ману, тогда бы сделанные пикси мебель и посуда просто исчезли, но пожалел остатки продуктов. Зачем их на землю вываливать? Когда заходили в храм за Иситаем, сказал толпившимся там жрецам и кочевникам, чтобы остатки еды забрали, если кому нужно. Судя по реакции, нужно было всем.

Иситай, как мог, пытался проводить экскурсию.

— Сейчас слева от нас остались казармы первого тумена всадников Усудука, — рассказывал он. — А прямо перед нами — развалины знаменитой харчевни «Пять сезонов», где собирались наиболее известные поэты и философы города на протяжении многих поколений.

Судя по развалинам, харчевня была прямоугольной, с башенками по углам. Имена поэтов и философов ничего не говорили даже Свете. Правда, она призналась, что искусством никогда особо не интересовалась, максимум — женскими романами. Боня из вежливости спросил, какой же сезон считался «пятым», и получил вполне ожидаемый ответ, что имелось в виду время, проведенное в харчевне.

Больший интерес вызвал ханский дворец, но от него мало что осталось, а самовосстанавливающихся заклинаний на стены наложено не было. Большие разрушения являлись, видимо, следствием работы различных кладоискателей, все-таки во дворце когда-то было много чего ценного.

От библиотеки почти ничего не осталось. Судя по всему, кристаллы и здесь вместо драгоценных камней использовали, так что перекопано все было изрядно. Боня уже хотел было поворачивать назад, но Иситай сказал, что кристаллы, благодаря внедренным в них схемам, немного фонят в окружающей их мане, и даже научил соответствующим магемам, позволяющим эти искажения подсвечивать. Магемы Боня сразу же выучил (Света даже и не пыталась), так что дальше прилегающую к библиотеке территорию они обошли словно с эхолотом.

В самой библиотеке ничего не обнаружили, а вот в паре кварталов от нее мана над поверхностью земли как-то подозрительно заискрилась. Иситай предположил, что здесь была книжная лавка, вроде ему что-то такое вспоминалось. Боня не был уверен, что раскопки лавки окупят затраченные на это усилия, но Света решительно встала над «искрящимся» местом и, как собака, стала копать землю лапами. Ее продуктивности позавидовал бы любой экскаватор. «Интересно, какие таланты она еще скрывает», — подумал Боня.

Драконьи когти одинаково хорошо входили и в землю, и в перекрытия (возможно, даже бетонные). Буквально через пару минут появилась здоровая яма, откуда открывался проход куда-то под землю.

Боня немедленно спрыгнул внутрь, призрак просто просочился через перекрытия. «Что же я его на разведку не послал?» — запоздало сообразил Боня. А вот Света неожиданно застеснялась. Иситай, конечно, призрак, но все-таки ходить голышом перед древним магом ей, по ее словам, было неловко. Драконша засунула в провал голову, благо шея длинная, и стала помогать советами.

Впрочем, особо искать не пришлось. Подвал оказался небольшим, и уцелело здесь только два окованных медными листами сундука да медная же шкатулка. Остальная мебель, видимо, давно превратилась в труху.

Оба сундука были до половины заполнены кристаллами. Боня мысленно похвалил себя, что догадался попросить пикси сделать ему пару мешков, в них-то он кристаллы и пересыпал. А в шкатулке оказались монеты, которые Боня рассовал по карманам как экспонаты, представляющие историческую ценность. Когда умеешь делать золото… Деус сам себе позавидовал.

Мешки Боня приволок под дырку в перекрытии и собирался подать их Свете по одному, но тут снаружи донеслись шум и крики, драконша резко отскочила от ямы и тоже заревела.

— Что там? — спросил Боня у Иситая, который немедленно выглянул наружу сквозь перекрытие.

— Хифчаки, всадники, несколько сотен. Свету атакуют, — лаконично ответил призрак.

Боня тоже взревел (так эффектно, как у драконши, не получилось, но все равно с чувством), выхватил свой ПП, долепил на себя полный доспех из твердой маны и, мысленно начертив над собой магему левитации, взмыл вверх в сторону дыры в перекрытии подвала. Точно в дыру он не вписался, но так как был в полном доспехе, расширил ее без вредных для себя последствий.

Вокруг оказалось полно всадников в зеленых плащах. Они орали и стреляли из луков в воздух, где Света показывала фигуры высшего пилотажа, периодически пикируя вниз и изрыгая пламя. Всадники, правда, плотными группами не собирались, а, наоборот, рассредоточились и в моменты атак драконши кидались в разные стороны.

Боня не стал ждать, справится ли Света со всеми самостоятельно, тем более что бойцы из хифчаков оказались явно неплохие. Он плавно приземлился около ямы и, подав на свой ПП изрядный поток маны, стал крутиться на месте, поливая все вокруг непрерывным потоком плазменных сгустков. Всадники развернули было коней и на Боню, но доскакать до него никто не успел, только несколько стрел от доспеха отскочило. А вот плазменный поток смел все на своем пути. Боня только волновался, как бы Свету не задеть, так что стрелял, цепляя по земле, постепенно продвигая огненную струю все дальше. Всего вокруг своей оси он крутанулся раз двадцать. Последние всадники даже успели коней развернуть прочь, но далеко не ушли.

— Впечатляет, — пробормотал рядом с Боней призрак. — Это же надо, сколько маны сразу ухнуть. Нормальному магу на десять лет хватило бы.

Во время стрельбы он на всякий случай спрятался в подвал. Вроде эктоплазме обычная плазма не опасна, но все-таки… Тем более когда такой поток огня идет… Зато как только стрельба прекратилась, Иситай вылез наверх и теперь обозревал окрестности.

Боня стрелял не дольше пары минут. На то, во что превратились развалины метров на двести вокруг него, было страшно смотреть. Пылающая равнина, покрытая прожженными насквозь телами орков и лошадей. Зрелище было неприглядное, но никакого отката Боня не ощущал. Наиболее неприятным было то, что это было «избиение младенцев». Все-таки бить тех, кто заведомо слабее тебя, он никогда не считал достойным. Но как этим воинам можно было объяснить, что у них нет шансов? Да и Света бы без его помощи не справилась. Все-таки стрелков было очень много, могли и какое-нибудь уязвимое место найти, а за свою подругу Боня был готов порвать кого угодно. И неважно, что она сама кого хочешь порвать может…

Кстати, Света молодец. Когда Боня открыл огонь, сообразила взлететь повыше, а теперь не спеша осматривала место побоища, изредка поливая отдельные места пламенем. Видимо, кто-то успел спрятаться среди руин и остался жив. Драконша это срочно исправляла.

Закончив облет, Света приземлилась рядом с Боней. Как тот и опасался, несколько стрел из нее все-таки торчало. Вроде и не особо глубоко вонзились, но неприятно. Боня кинулся их вытаскивать, но драконша его остановила.

— Не волнуйся, сейчас сами выйдут, ты лучше энергии добавь, — сказала она.

Боня направил на подругу более концентрированный поток маны. В течение пяти минут стрелы действительно одна за другой упали на землю.

— Чудо ты мое! — умиленно сказал Боня.

— Не чудо, а магическое существо, причем разумное, — поправила Света. Потом добавила: — А также скромное, преданное и обаятельное.

Боня невольно заулыбался, но совсем беспокоиться не перестал:

— Все-таки давай побыстрее к Камню силы слетаем, пусть тебя подлечит. А то я волноваться буду!

— Погоди, — возмутилась драконша. — А книги? Что я сегодня вечером смотреть буду?!

Боня не был уверен, что книги сейчас самое главное. Его больше беспокоило, что могло произойти за время их недолгого отсутствия. Барбэ-бек взбунтовался? Может, там, в паре километров от них, бои идут, а они тут ничего не слышат, так как пушек в этом мире не придумали? Но спорить с подругой не стал. Быстренько спрыгнул в подвал, схватил сразу оба мешка и взлетел с ними в расширенный в прошлый вылет проход. На сей раз — удачно. Так вместе с мешками и уселся драконше на спину. Седла, естественно не было, но он шустро из твердой маны нарастил сидение, прикрепив его к какому-то шипу. Заодно и свой доспех к нему приклеил, так что прирос к спине драконши намертво. Так к храму и полетели. А вот Иситаю пришлось своим ходом добираться. Правда, Боня не знал, кто из них на месте раньше окажется.

Вокруг храма и, как выяснилось чуть позже, вокруг шатра валялись трупы. Большинство — с характерными дырками от плазменных зарядов. И довольно много — сотни две-три. Вокруг суетились женщины. Посадив Свету прямо на Камень силы (зрелище светящегося, как фонарик, дракона могло бы со стороны показаться забавным, но настроение было не то), Боня потребовал объяснений. К сожалению, ни жрецов, ни Улдуз, ни даже призраков рядом не наблюдалось. А находившиеся вокруг орчанки смущались и норовили бухнуться на колени. Боня уже начал сатанеть, но тут весьма кстати объявился Сфенон. С его помощью и удалось восстановить примерную последовательность произошедших событий.

Хан Гулюк, объявив на застолье о смене наследника и приоритете веры в старых богов, порушил надежды не только Барбэ-бека, но и довольно многочисленных последователей веры хумов. Арестовывать их никто не собирался, хан пьянствовал, а потом вернулся во дворец отсыпаться, так что у Барбэ-бека и жрецов нового бога было время мобилизовать сторонников. А тут еще и начальника ханской охраны Джамкуна чуть не сотня лучших телохранителей понесла в храм получать благословение и здоровье. Приложиться к Камню хотелось всем, так что застряла охрана там надолго.

В результате Барбэ-бек со сторонниками вполне успешно атаковал и занял ханский дворец, зарезал так и не проснувшегося папашу вместе со всеми собутыльниками и объявил себя новым великим ханом. Жрецы бога хумов срочно провели торжественную службу и вручили ему все необходимые полномочия. Новый хан отправился в свои покои, а большинство его сторонников — приводить город к присяге. Два самых больших отряда были посланы разорить набиравший популярность храм в старом городе и разобраться лично с Боней и его магической командой.

Один отряд рванул за Боней и Светой в старый город, и его судьба известна. Второй быстро взял в осаду храмовый комплекс, который спасло только то, что Джамкун со своей сотней все еще находился там. Причем силач успел полностью восстановиться и вполне проникся уважением к старым богам и духам предков. Предложение присягнуть новому хану и бить неверных он отверг и занял оборону в храмовом комплексе, благо восстановившиеся стены вполне это позволяли. Кроме взятия храма отряду было предписано в обязательном порядке добыть голову Сартека, а тот, как выяснилось, отсыпался в Бонином шатре. Улдуз чувствовала себя там почти как дома и тащить пьяного папашу в юрту отказалась категорически. Таким образом, сотня конных повернула от храма к шатру, что и привело к немедленному переводу выступления Барбэ-бека из состояния государственного переворота в состояние неудавшегося мятежа. Пикси, увидев, что вверенная их охране территория подверглась нападению, пришли в неописуемый раж и немедленно перебили всю сотню из ПП, после чего подхватили не менее воинственную Улдуз и рванули к храму, где столь же быстро покрошили оставшуюся часть отряда мятежников. Улдуз на этом не успокоилась и потащила их дальше — отбивать дворец, а заодно и приватизированные жрецами бога хумов храмы. Джамкун последовал со своей сотней за ней следом и, судя по тому, что он уже успел вернуться и прихватил с собой толком не проснувшегося Сартека, которого называл исключительно великим ханом, дела у Барбэ-бека во дворце не заладились.

Ну а на охране шатра и храма остались только гаргульи. И то только потому, что лететь на войну им было лень (на организации приема умотались), да и заниматься политикой они считали ниже своего достоинства.

Боня вздохнул и пошел звать Свету.

— Придется лететь во дворец, — сказал он. — А то сейчас там Улдуз с пикси резвятся, как бы весь город не разнесли…

На дворцовой площади было уже относительно спокойно. Бои не велись, только храм горел. И было на удивление много народа. Видимо, горожане уже поняли, на чьей стороне сила, и спешили воздать почести новому хану.

Сартек еле сидел на подушках на почетном месте в зале приемов и был тих и хмур. Принимал народ и говорил за него исключительно Джамкун. Боня такой порядок ведения дел одобрил и утвердил, а также попросил батыра организовать уборку следов мятежа и его подавления. И наградной список подготовить. Последнее предложение было услышано в зале и вызвало большое оживление.

За Улдуз с пикси пришлось погоняться. Когда Боня со Светой их наконец изловили, те рушили уже пятый храм бога хумов и планировали посетить последний, шестой. Пришлось лететь вместе с ними. Оставшиеся в уцелевшем храме жрецы в мученики за веру не рвались и в ответ на Бонино предложение чуть ли не бегом рванули к дворцу присягать новому великому хану.

Де-факто обязанности правителя Боне пришлось взять на себя. Попытка приставить к Сартеку в качестве консультанта Ашина с треском провалилась. Призрак только и делал, что орал лозунги и клеймил отщепенцев. Ну и рвался всех покрошить. Конструктивных идей у него не было совсем. Пришлось отправить его обратно в храм — контролировать богослужение и укреплять народ хифчаков в вере праотцов. Благо сторонников у этого культа неожиданно отыскалось просто немерено.

Намотавшись по городу, разбирая вместе с пикси завалы от учиненных ими же разрушений, а также поломав язык на переговорах со старейшинами родов (спасибо хоть Иситай советами помогал да и Света в ипостаси дракона солидности добавляла), Боня решил, что, как ни противно, но превращать Гулюка в призрак все-таки придется, так что торжественные похороны пришлось совмещать со сложным магическим ритуалом. Без Иситая Боня бы точно не справился. Пришлось срочно внедрять довольно сложные программы чуть ли не в каждое полено погребально костра, превращать погребальную урну в мощнейший артефакт и даже внедрить несколько магем в черепную коробку покойного.

Чтобы подготовить место для урны, тоже были нужны немалые усилия, иначе в первые несколько сот лет призрак будет неустойчивым и начнет произвольно менять форму в самый неподходящий момент. Но тут оказалось, что можно использовать и освобождающееся место Иситая. Ему теперь уже и просто урны достаточно, как-никак в призраках он чуть ли не семь тысяч лет ходит. А место он для себя готовил в свое время очень тщательно. Осталось только новую урну водрузить точно на место старой.

Сами похороны проходили, можно сказать, в штатном режиме по давно отработанному сценарию. Службу провели в храме в старом городе, а поминальный пир устроили почти по всему Улуг-Улусу. Дров на костры для жарки жертвенных животных извели много больше, чем на сам погребальный костер. Ну и спирта Боня понаделал изрядно. Так что речи, как поминальные, так и хвалебные (новому хану), звучали почти искренне, а пуговицы на груди беки рвали прямо-таки с остервенением. Учитывая то, что пуговицы были сделаны из драгоценных и полудрагоценных камней, оплетенных металлической проволокой (у богатых — золотой), в ближайшие дни все мальчишки города точно займутся кладоискательством. Многие взрослые, впрочем, тоже.

Завершение ритуала Боня и Иситай проводили вдвоем в пустом храме. Даже Ашин-Эди отсутствовал: следил за правильным проведением поминок. И если с извлечением урны проблем не было (всего-то пришлось изготовить два сложных артефакта, на сотню магем каждый), то с установкой новой урны на правильное место Иситай Боню совсем доканал. Сначала ориентировали сосуд с прахом по сторонам света. Потом размещали его во вскрытой нише постамента. И если сначала расстояния маг измерял в пальцах, то на третий час работы пошли указания типа:

— Еще на три волоса правее… нет, много! На волос назад! И еще на полтора волоса на восток поверни!

Так что когда урну наконец замуровывали, внедрение магем в боковые стенки постамента оказались Боне приятным отдыхом!

Потом некоторое время ушло на создание и настройку вызывающего артефакта (Боня использовал для него маленький гонг), зато призрак Гулюка материализовался практически сразу. И даже не скандалил, так как был занят привыканием к новым ощущениям. Общая бестелесность, конечно, расстраивала, но возможность долбануть инфразвуком и не получить сдачи уже радовала. А умение проходить сквозь стенки, подслушивать и подсматривать за кем угодно («Станешь за моей женой подсматривать — развею!» — сурово предупредил Боня.) открывало для властолюбца и интригана исключительные возможности. Так что на торжественное заседание большого дивана по случаю коронации (?) они уже пришли вместе. Гулюк даже речь толкнул перед бывшими подданными. Правда, смотрели с уважением они не столько на него, сколько на Боню, но взгляды у многих были задумчивые. А на следующий день многие интриганы пошли добиваться расположения у Ашина в противовес Гулюку. Так что жизнь в Улуг-Улусе обещала быть интересной.

Боня же решил, что его дела у кочевников заканчиваются. И даже успешно. Особенно его радовало появление в команде такого знающего мага и приятного человека… гм… призрака, как Иситай. Поздно вечером Боня вернулся в шатер в обнимку с его урной и хотел похвастаться этим перед Светой. Но это ему не удалось: перед ним предстала знакомая по Денаю картина: драконша в человеческой ипостаси сидела в обнимку с гаргульями, и все трое дружно роняли слезы над какой-то новой книгой-кристаллом. А кристаллов этих у них было целых два мешка. Боня тихо схватился за голову, чуть не выронив урну… И краем глаза заметил, как за стенкой шатра поспешно спряталась какая-то тень.

«Неужто и вправду старый козел за Светой подглядывать явился? — подумал Боня. — Ну и много он тут увидит? Трех ненормальных, рыдающих непонятно над чем?»

Но кулаком стенке все-таки погрозил.