Делал Боня, естественно, оружие. Для пикси. «Гусар» у него аж две дюжины, ребята, несмотря на малый размер, оказались сильными, а вот оружие у них подкачало: призрачные пики размером чуть побольше обычной иголки. «Не гусары, а комары какие-то», — поставил диагноз Боня. Таким способом серьезный урон противнику нанести трудно, особенно если он в доспехах, а схлопотать от него чем-нибудь тяжелым, пока подлетать будут на дистанцию удара, — запросто. Надо что-то огнестрельное придумать.

Артефакт, стреляющий одиночными сгустками плазмы, Боня уже делал. Его и взял за основу, только доработал. Программа в принципе получилась несложная: магемы ввода маны, задания размера «пули», непосредственного формирования сгустка плазмы и разгона сгустка плазмы до скорости примерно тридцать метров в секунду (в справочнике мумриков была приведена в качестве примера магема именно с такой заданной скоростью, ее Боня и использовал). Размер сгустков плазмы Боня выбрал около пяти сантиметров в диаметре — достаточно, чтобы прожечь насквозь стальной рельс (если, конечно, здесь такие имеются), не говоря уже о кирасе. Кроме того, Боня усовершенствовал конструкцию сенсором в качестве спускового механизма.

Для изготовления новых ПП (пистолет плазменный) Боня перестроил свой артефакт создания золотых пластин под меньшие размеры и слепил их целых пятьдесят штук. Взяв одну из пластин, Боня аккуратно перенес на нее программу, поместив сенсор немного подальше от остальных магем, на самом кончике пластины, и загнул этот кончик в виде курка.

Кроме того, Боня наконец допер, как можно сделать накопитель энергии, который не позволял бы ей испаряться в пространство. Он слепил шар твердой маны и погрузил в него свою пластину-артефакт целиком, затем обработал поверхность шара с помощью своего артефакта предотвращения испарения маны. А потом изменил форму твердой маны, протащив ее в виде бруска по золотой пластинке и опустив вниз за «курком» в качестве ручки.

Получилась замкнутая система, содержащая и артефакт, и изрядный запас энергии. Единственным минусом было то, что оружие не могло подзаряжаться снаружи: зарядку мог произвести только сам изобретатель. Но, учитывая емкость «батарейки», энергии должно было хватить надолго.

Надо было изготовить для артефакта какой-нибудь муляж пистолета, и тут Боня вспомнил о возможностях пикси создавать твердые предметы любой формы и отправился к продолжающим смотреть кристаллы членам команды.

Все были на месте и занимались тем же. Правда, Света и гаргульи уже не рыдали, а глупо хихикая, тыкали друг другу пальцами под ребра или хлопали по плечам. Гаргульи еще иногда целовались. Света вроде вела себя скромнее. Боня некоторое время посмотрел на них, но ничего особо предосудительного не заметил и пошел к пикси, которые все так же галдели и носились вокруг.

Протянув руку, Боня перехватил одно из пролетавших мимо созданий и чуть было не взлетел следом за ним. Тяга у него оказалась — хоть на самолет ставь вместо двигателя. Хорошо хоть «пойманный» пикси все-таки сообразил, что от него что-то нужно его деусу, и остановился сам. Потирая вывихнутое плечо (регенерация включилась сразу), Боня показал артефакт и объяснил задачу. Пикси создал полупрозрачную твердую пластину неизвестно чего и принялся ее формовать вокруг Бониного артефакта.

Получилось что-то вроде игрушечного пистолета китайского производства из прозрачной пластмассы, сквозь которую просвечивает механизм. Из «ствола» на пару миллиметров высовывался кончик золотой пластины. Другой кончик пластины выступал уже на полтора сантиметра и являлся передней стенкой стилизованного курка.

С полученным пистолетом Боня и пикси отправились за дом — испытывать оружие и доламывать каменный забор. Стреляло неплохо. Скорострельность — примерно тридцать выстрелов в минуту. Рухнул еще один кусок стены. Изменения объема твердой маны в ручке Боня не заметил. Пикси еще немного поэкспериментировал с формой, вырастив ближе к концу ствола еще одну небольшую ручку, а сзади что-то вроде маленького приклада. Так под его рост стало удобнее.

Остальные слетелись посмотреть и стали требовать от Бони сделать для них такие же, а от «стрелка» — поделиться игрушкой и дать им тоже пострелять. Деус глянул на небо и не разрешил. На дворе уже стояла ночь, а забор обваливался с изрядным грохотом — перед соседями неудобно.

В результате вся толпа отправилась в кабинет и шумно шуршала крыльями над Бониным ухом, пока он наносил магемы на следующие пластины. Процент выхода годных резко упал, хотя наносимая программа и была совсем несложной. Боня испортил больше десятка пластин, пока сделал еще двадцать пять артефактов. Одно было хорошо: стоило ему закончить очередную пластину, как ее немедленно подхватывал кто-нибудь из пикси, придавая ей форму пистолета, а остальные помогали советами. В результате двух одинаковых пистолетов в арсенале не оказалось.

Боня попросил пикси придать двум последним артефактам форму классических ТТ и пошел вручать оружие гаргульям. Те все смотрели и пересматривали свое «кино». Вместе со Светой. Боня всерьез испугался за их душевное здоровье и потребовал прекратить. Ни сил, ни эмоций у троицы киноманов уже не было, поэтому они даже спорить не стали. Гаргульи так и сползли с лавки на ковер, где улеглись в обнимку, слегка вздрагивая и попискивая. Света попыталась составить им компанию, но Боня взвалил ее на плечо, отнес в спальню и плюхнул подругу на кровать.

«Из-за этих гаргулий у меня уже второй раз полный облом с сексом, — мрачно констатировал он. — Надо принимать меры. Только вот какие?»

Улегшись рядом со Светой, он слегка ее приобнял и стал ждать утра.

Наступившее утро было необычно тихим. Перебравшая эмоций Света слегка постанывала во сне, иногда вздрагивала, но не просыпалась. Форму менять тоже не пыталась, хотя Боня этого и опасался. Гаргульи все-таки отползли на чердак, в гостиной не было ни их, ни синих кристаллов. Пикси куда-то исчезли.

«На стрельбы полетели, — догадался Боня. — Интересно куда? И что они выбрали в качестве мишени? Только бы город не разнесли…»

Следующую пару часов Боня провел, вальяжно развалившись на скамейке около фонтана и слушая отчеты призраков. Выходило, что управители, у которых были общие дела с принцем, суетились, но как-то бестолково, носились друг к другу с визитами, только ни о чем важном при этом не разговаривали. Да и не с кем было, так как хозяева именно в это время пытались застать дома пришедших к ним гостей. Визитеры заглядывали во все доступные помещения и обязательно здоровались со всеми имевшимися в наличии членами семьи. Создавалось впечатление, что главной целью визитов было проверить, не сбежал ли коллега из города и не вывез ли семью, а также не формирует ли он вооруженный отряд. Но, поскольку ни того ни другого пока не происходило, визитеры так и разбегались ни с чем.

А вот Аквапопуло и Демеску ни к кому не бегали, зато провели совместный смотр стражи и береговой охраны города. На доблестных защитников сбежалась поглазеть вся городская элита (простых зевак было еще больше), но в этой толпе местные вооруженные силы можно было и просто не заметить — на оба отряда было не больше сотни воинов, даже принц Фока не пытался перевербовать их в свою дружину.

Впрочем, багрянородный больше вообще никого не вербовал. Народ в Денае не воинственный, а биржи наемников не наблюдалось, видимо, в связи с отсутствием спроса. Единственное, что принц мог рассчитывать найти в Денае, так это деньги на свою авантюру. И судя по всему, все, что можно было выпросить, он уже выпросил до Бониного появления в городе, когда своими договорами торговал, а сейчас они с Пуло просто ждали прибытия каких-то судов. Сколько этих судов должно прибыть, вчера не обсуждалось, но похоже, что флотилия не из маленьких. Фока планировал побывать у алов и набрать наемников там, а затем уж отправляться в поход на Виз. Выходит, денег на армию у него должно хватить. Кто же ему такие деньги одолжил?

Боня поморщился при мысли, как же Алексей Фока будет потом долги отдавать. Небось придется собственную столицу грабить или проскрипционные списки неугодных готовить, что в принципе одно и то же. И одинаково мерзко. У Бони даже возникла мысль — прибить багрянородного бунтовщика на благо его страны, но все же он решил пока не вмешиваться. Разборки были чужие, да и у принца, скорее всего, ничего не получится.

Но на всякий случай он попросил призраков организовать дежурство и в порту, например — на маяке следить за обстановкой. Ну а между сменами предложил им в так не понравившуюся ему харчевню заходить. Она ведь «Веселый призрак» называется? Вот пусть там призраки и развлекаются. Можно даже спеть чего-нибудь, желательно с завываниями…

В доме было по-прежнему тихо, кто спал, кто отсутствовал, и Боня решил наведаться в местную сокровищницу. После вчерашнего просмотра брать с собой «киноманов» ему не хотелось, равно как и покупать кристаллы без предварительного просмотра, зато появилась мысль, как проблему минимизировать. Поэтому Боня прихватил с собой призрака Юлиуса.

Медный тубус с договорами он тоже взял. Будет ли он опрашивать заинтересованных лиц, Боня пока еще и сам не решил, но оставлять вещдоки дома счел неправильным. Собственно, это он так сам перед собой оправдывался, что лезет разбираться в чужих проблемах.

Первой своей целью Боня назначил дом патриция Титуса Комиса, все-таки тот обещал помочь с проходом в сокровищницу. Ну и одним из владельцев города тоже является. Однако проехать на коляске к дому неожиданно оказалось сложно.

Площадь перед храмом (а по совместительству — домом Комиса) была заполнена народом. Причем большинство собравшихся выглядело отнюдь не благонадежно, Боня даже стал придерживать пояс с кошельком рукой. Из коляски пришлось вылезти. Кучера он отправил домой, попросив по дороге заехать в какую-нибудь харчевню и прихватить еды. Все-таки стукнутые по голове культурой когда-нибудь проснутся, поди, есть захотят. Ну и пикси непременно аппетит нагуляют.

Боня решительно ввинтился в толпу, но продвигаться удавалось с очень большим трудом. Судя по всему, местный народ совсем не был приучен к очередям, вот и валил безо всякого порядка. В толпе кое-где попадались жрецы, но и у этих пастырей опыт построения стада в колонны явно отсутствовал, так что голоса они срывали безо всякого толка.

К одному из таких «организаторов» Боню и вынесло. Тот орал столь громко, что рядом с ним образовался свободный пятачок. Знакомы они вроде не были, но священник Боню узнал и вцепился в него мертвой хваткой.

— Господин Боня, вас мне сам бог послал, — не терпящим возражений тоном изрек он. — Верховный жрец нашего храма Иоанимус срочно просил вас найти, и вот вы сами к нам пришли. Поспешим же, порадуем его!

Вырываться Боня не стал, с церковью он вообще ссориться не собирался, а после зарядки Камня силы (по совместительству алтаря) со стороны духовенства вполне мог появиться интерес к сотрудничеству. Но как жрец собирается пробиваться через такую толпу, Боня не мог себе представить.

Оказалось — просто. Добрым словом и благословением. Символом жреческой принадлежности в этом мире оказался не большой крест на груди, а жезл в руках, довольно увесистый, больше всего напоминающий гетманскую булаву, разве что без острых шипов. Им-то жрец и стал решительно благословлять стоящих на пути. Оказалось, что народ с таким видом причащения к святым таинствам хорошо знаком и подается в стороны сам, пытаясь на ходу и жезл губами чмокнуть, и зубы целыми сохранить. Как это у горожан получалось, Боня мог только гадать. Видимо, сказывались годы тренировок.

Таким манером до храма они добрались довольно быстро. Здесь Боня с некоторым недоумением отметил, что конечной целью толпы является вовсе не Камень силы, а сам храм. Точнее, к алтарю народ тоже прикладывался, но о помощи со здоровьем просили далеко не все, хотя на Камне и лежало несколько человек, охваченных зеленым сиянием.

— Почему же все они в храм рвутся? — спросил Боня жреца. — Вроде же все богослужения прямо на площади проводятся?

— Так исповедальни же внутри, сын мой, — важно пояснил жрец. — Дюжина кабинок, но никогда раньше все разом заняты не были. А последние дни вдруг всякие воры да разбойники исповедоваться в грехах кинулись. За ними и моряки потянулись, теперь, кажется и остальные горожане. Всем клиром круглые сутки грехи отпускаем, силы уж на исходе, но не откажешь же. Верховный жрец радуется, пожертвования рекой текут, — неожиданно недовольным шепотом сообщил он, — а нам — испытание тяжкое.

— Отчего ж такое рвение, не знаете? — с нехорошим предчувствием спросил Боня.

— Так, говорят, видение многим было змея огненного, который обещал всех грешников огнем пожечь, а души на муки вечные забрать. И, говорят, спалил уже многих. Только вот расхождения есть во мнениях, кто этого змея прислал: бог или враг рода человеческого… Но в грехах покаяться все спешат.

В ворота храма жрец Боню не повел, а открыл маленькую дверцу за колонной, справа от главного входа.

«Смотри-ка, служебный вход и здесь предусмотреть не забыли, — мысленно похвалил жрецов Боня, — а мумрики говорили: „Отсталый мир“…»

Внутри оказалась довольно длинная и темная винтовая лестница, заканчивавшаяся выходом на балкон, который тянулся по периметру всего небольшого здания.

— Внизу исповедальни и комнаты с инвентарем, — пояснил жрец, — а здесь кельи клира.

Келья верховного жреца храма оказалась небольшой, но богато обставленной комнатой. Сам Иоанимус восседал в резном золоченом кресле за столом с бумагами, но повернулся в сторону вошедших. Боня вспомнил, что надо идти под благословение. Правда, слова отзыва: «Да воссияет свет!» из башки у него выскочили, так что он пробормотал что-то вроде: «Никто нас не зазрит!», но настолько невнятно, что и так сошло.

— Сын мой, — начал Иоанимус, — не прольешь ли ты свет на некоторые непонятные вещи, происходящие в городе?

Откровенничать Боне не хотелось, поэтому он изобразил на лице рвение и как бы от его избытка перебил верховного жреца, одновременно пытаясь сменить тему.

— Насколько понимаю я, недостойный, — скромно начал Боня, — творец почтил своим вниманием сей древний город. Вот, не далее, как вчера милостью божией открылся мне в доме тайник покойного Мазиуса, и оказались там изрядно любопытные документы.

Боня протянул Иоанимусу договор между принцем и верховным понтификом алов.

Верховный жрец свиток принял и стал читать с видом вежливого любопытства, которого хватило ровно до того момента, как до него дошла суть вопроса.

— Ах он еретик! — завопил Иоанимус и выдал минут на двадцать тираду о происхождении Алексея Фоки (абсолютно незаконном) и о половых и прочих извращениях его самого и его матери. Надо отдать верховному жрецу должное, богохульств в его речи не было вообще, слово «черт» или аналогичные не звучали, как неуместные в устах священнослужителя, но такие богатые краски мата произвели впечатление и даже слегка смутили Боню, которому «великий и могучий» был все-таки родным.

В незапамятные времена, по крайней мере задолго до Бониного появления на свет, в подмосковном физтехе родилась «лингвистическая» игра с шахматными часами. Правила были просты. Первый игрок четко произносил вслух название игры (понятное дело, непечатное) и нажимал на кнопку шахматных часов. Его противник отвечал столь же непечатным выражением и тоже нажимал на кнопку. Теперь новое выражение уже должен был предъявить первый игрок. Компетентное жюри следило за тем, чтобы выражения не повторялись. Проигрывал тот, у кого первым заканчивалось время. Легенды гласят, что были мастера, на часах которых выставляли по часу. Соревнование существенно обогащало лексику будущих физиков. Конечно, со времен атомного проекта студенты-технари стал помягче, а гуманитарии так и вовсе никогда ругаться по-серьезному не умели, но попытки возродить замечательную игру периодически предпринимались. Как-то раз попробовал свои силы и Боня и в пятиминутном поединке был бит — все-таки в спринте флегмам делать нечего, — но кое-чего нахватался, поэтому о достоинствах спича жреца мог судить почти профессионально. Так вот, достойный Иоанимус был бы не на последних местах и во времена Бониного деда, а в нынешнее время и вовсе мог бы стать чемпионом.

— Этого так оставлять нельзя! — подытожил верховный жрец. — Я его, гада, от церкви отлучу! И морду тоже набью! Со всей кротостью… Прости меня, господи!

Иоанимус рванул к выходу. Боня так и не успел слова вставить и теперь поспешил следом. Думал, что не догонит, но на ступенях храма верховный жрец уперся в толпу и взвыл:

— Господи, ну сделай что-нибудь! Отпусти ты им их грехи, и пусть домой расходятся!

Неожиданно толпа задергалась. Из канализационных решеток на площади, предназначенных для сбора воды во время ливней, наружу поперла вода. Не очень чистая и слегка вонючая, но в большом количестве. Завизжали женщины. Стоявшие в задних рядах стали отступать в сторону уходившей вверх улицы. Постепенно движение приобрело системный характер, и, когда уровень воды достиг метра, на площади остались только те, кто оказался на ступенях храма. Среди них стоял на коленях верховный жрец и пламенно, но одними губами, творил молитву. Чтобы не выделяться, Боня тоже опустился на колени, а заодно проверил зарядку Камня силы. Оказалось, все совсем неплохо. Камень активно впитывал ману из окружающего пространства и почти не разрядился. На всякий случай Боня добавил чуток энергии.

Вода тем временем поднялась метра на полтора, после чего стала медленно убывать. Боня тихо позвал незаметного при свете дня призрака:

— Юлиус, ты не мог бы узнать, что это за странное наводнение и что вообще происходит в городе? Наши вроде в разных точках города дежурят. Хорошо бы их опросить.

Призрак отправился выполнять поручение.

Прошло уже около двух часов. Жрец молился. Боня скучал. Он бы, наверное, на все плюнул и ушел, но выбираться вплавь ему не хотелось. А летать он, в отличие от своей команды, не умел. От нечего делать Боня стал сочинять программу, как бы это исправить. И еще ему было интересно, что произойдет раньше: вода спадет или призрак вернется?

Призрак вернулся раньше. Принесенные им сведения подтвердили самые худшие Бонины опасения. Улетевшие пострелять пикси твердо запомнили Бонино распоряжение не шуметь в городе, поэтому отправились в горы, где умудрились обрушить изрядный кусок скалы, в результате чего спустили на город немалых размеров озеро. Собственно, они проковыряли небольшой туннель, но дальше хлынувшая вода сама все доделала. Озеро жалко, а у города кусок западной стены смыло. Ну и в домах у горожан мокро стало. О жертвах сведений пока нет, но кур во дворах точно поубавилось. И что тут скажешь? Надо было уток разводить…

В Бонином доме все обошлось без больших потерь, ведь он был построен на высоком фундаменте. Только погреб залило, но там было пусто. Света пикси убивать не стала, но рвалась лететь спасать Боню от наводнения. Еле отговорили. Как только можно будет проехать, она прикатит на площадь в коляске, а пока для укрепления нервов пошла проведать привезенную вечером акулу, да там и задержалась.

У объектов наблюдения — проблемы разной степени тяжести. Патриции на втором этаже сидят, по первому слуги с ведрами суетятся. До тряпок дело еще не дошло. А принца вместе с капитаном Пуло и всей припортовой харчевней, где они сидели, в море смыло. Но никто не потонул, на корабль какой-то перебрались, который совсем недавно в порт вошел.

В общем, доклад был проведен информативно и четко. Боне даже захотелось назначить Юлиуса своим постоянным секретарем. Только вот как его с собой взять? Призраки ведь к месту своего погребения привязаны, далеко отходить не могут. Можно, конечно его останки с собой возить, но такая перспектива Боню не очень вдохновляла. Надо будет узнать у своих, как в древности в таких случаях поступали. Может, что подскажут.

Наконец вода сошла, а верховный жрец закончил свою молитву.

— Ты был прав, сын мой, — повернулся он к Боне. — Господь действительно обратил свое внимание на наш город. Я долго молил дать мне постичь божественный замысел и, надеюсь, сумел кое-что понять. Господь возлагает на нас высокую миссию возрождения империи и церкви ее. Я говорю «на нас», имея в виду и тебя. Не случайно же появился ты в Денае в столь смутное время, и не случайно происходят вокруг тебя все эти события. Это тяжкая ноша, но прими ее с кротостью…

Боне сильно поплохело. Возрождать империю он не подписывался и заниматься этим не собирался. Он только хотел себе спокойное место найти, где бы можно было изучать магию, не отвлекаясь на бытовые проблемы. В смысле чтобы эти проблемы решались сами или их за него решал на хорошем уровне кто-нибудь другой. А пока у него в планах — мир посмотреть. И путешествовать по миру он хотел в качестве туриста, а не «на танке», как шутили люди в советские времена. Пора было переводить стрелки.

— Пресвятой отец, — начал Боня (эх, так и не выяснил, как правильно обращаться к верховному жрецу храма), — а известно ли вам мнение по данному вопросу святейшего патриарха? Вы же ему обо всем доложить собирались.

— Сын мой, так письмо в столицу не меньше двух недель на корабле идет. А пока ответа дождешься, тут столько всего произойти может.

— Что вы, в таком деле нельзя торопиться. Надо подойти к нему основательно, не нарушая порядка и иерархии. Напишите письмо, узнайте мнение Синода о действиях Алексея Фоки, пусть они сами его от церкви отлучают, если сочтут необходимым. Кто их знает, какие там в императорской семье отношения. Я, кстати, сам планирую через месяц-другой в столицу наведаться. Если бы вы мне какое рекомендательное письмо дали, это бы сильно упростило дело. А здесь у вас столько забот, — продолжил Боня. — Надо паломников к храму как-нибудь организовать, новые церковные праздники разработать, письма по всему миру разослать о возрождении в Денае чудотворного алтаря. Пусть завидуют!

— Зависть — грех, сын мой, — напомнил Иоанимус.

— Так вот пусть иноверцы и завидуют и грешат. А праведники — уважают. У вас же теперь самый главный храм на всю империю сделался. Значит, надо особый статус для него просить. Ну и для его верховного жреца — тоже.

— Ну, это ты мирянам грешным живописуй, священнослужителей вопросы карьеры не интересуют, — строгим, но уже заметно подобревшим голосом прервал Боню жрец.

— Так это же не вам, а во славу церкви, — не согласился Боня. — Ну а если принц или кто другой здесь какие беспорядки учинить вздумает, так на то и стража городская есть. Да и мы с супругой, если что, свои слабые силы приложим. У людей науки, знаете ли, иногда в запасе может много чего оказаться. А главное, я уверен, что не допустит бог торжества еретиков, и раз обратил он свой взор на Денай, то и впредь свое внимание к нему не ослабит.

Иоанимус покивал:

— Есть в твоих словах зерно истины. Письма готовить надо. И буду сегодня всю ночь молиться, чтобы просветил всевышний меня грешного, дал сил и разумения, как правильно поступить. Нужно вознести благодарность за то, что очистил он наш город и наши души, явив сегодня очередное чудо.

Боню в принципе устраивала любая отсрочка, так что он решительно поддержал Иоанимуса. Пока письма напишет, пока ответы придут, он успеет не только к эльфам, но и в столицу наведаться, а если повезет, то еще и к кочевникам… Все-таки дракон — транспорт куда более быстрый, чем весельное или парусное судно. Боню немного кольнула совесть, что он так свободно рассматривает подругу в качестве транспортного средства. Но она же сама предложила! Может, ей это даже приятно…

Собственно, дела в городе Боня на сегодня на этом мог заканчивать. Идти к патрициям и любоваться на суету с ведрами и тряпками… Наверное, лучше до завтра подождать. Правда, оставался нерешенным вопрос с сокровищницей. В принципе Боне было любопытно туда сходить, но он решил, что и без него могут справиться.

Он подозвал Юлиуса и дал ему задание: отправляться в сокровищницу, благо призракам стены не преграда, и организовать там дежурство (на всякий случай). Затем нужно исследовать стены на предмет прокладки незаметного и наименее трудоемкого пути в сокровищницу для пикси, типа крысиной норы. Это уж как получится. Со своей стороны Боня собирался мобилизовать пикси на работу, а после поручить им каждую ночь выносить на просмотр по кристаллу, желательно бесцветному, но это можно будет уточнить в процессе. На следующую ночь нужно будет возвращать просмотренное (они же не воры), особенно если ничего интересного там не нашлось. С интересным потом можно разобраться.

Вот с такими планами он и отправился домой. Улицы уже подсыхали, все-таки были они мощеными, а канализация прокладывалась еще древними, на совесть, хотя, конечно, на спуск озера рассчитана не была.

Свету он встретил по дороге. От своих «книгопросмотров» она вроде отошла, и Боне на шею кинулась вполне искренне. У того сразу же на душе потеплело. Он рассказал ей о планах наладить просмотр содержания городской сокровищницы, но взял с нее слово, что больше так увлекаться не будет. В общем, до дома доехали в мире и согласии, а там их уже ждали призраки с докладом о наблюдениях и со сведениями, которые Боню всерьез взволновали.