Глава 11
От судьбы не уйдешь. Она будет преследовать тебя всегда.
Роланд Дискейн
Джек Смит-Вессон ночевал в саду дачи Ирининых родителей. Она предлагала ему место на небольшом кухонном диванчике, но он отказался, не желая стеснять девушку. Ночевки на свежем воздухе были для него делом привычным.
Он проснулся рано, с первым криком соседского петуха, тихонько, чтобы никого не потревожить, прошел на кухню, сварил себе кофе и снова вышел на свежий воздух, решив отравить его сигаретой.
Он успел выпить две чашки кофе и выкурить пять сигарет, когда на крыльцо вышел Гарри, невыспавшийся, но чрезвычайно довольный собой.
— Жизнь прекрасна, — заявил он. — Она всегда была прекрасна, но я это понял только сейчас, когда мы избавились от всех проблем и я встретил Иру.
— Хорошо поспал?
— Всего несколько часов, но это неважно, — сказал Гарри. — Представляешь себе, мы с ней разговаривали. Беседовали всю ночь и чудесно провели время. Она такая… такая…
— Можешь не продолжать, — сказал стрелок. — Я рад, что ты наконец-то нашел себе девушку.
— Может быть, и ты кого-нибудь встретишь, — сказал Гарри, чье благодушие сегодня было безгранично. — Не собираешься же ты на полном серьезе всю жизнь бродить по дорогам вселенной и расстреливать врагов?
— Уже не собираюсь, — сказал стрелок.
— Что-то случилось? — Голос Джека встревожил Гарри. Он отнюдь не был голосом человека, способствовавшего спасению вселенной и застрелившего опасного чародея, который пытался этому помешать. Конечно, стрелки не испытывали удовольствия от убийства, но все же Гарри казалось, что успешное окончание задания должно было поднять Джеку настроение.
Вместо ответа стрелок неопределенно махнул рукой. Гарри обшарил глазами сад, и его хорошее настроение улетучилось, как дым от сигареты при первом порыве урагана.
На фоне плодовых деревьев в воздухе висела черная дверь. Даже сейчас, прекрасным ранним утром, она распространяла вокруг себя волны угрозы.
— Давно? — спросил Гарри.
— Когда я проснулся, она уже была.
— Я думал, она неспособна последовать за тобой в другую вселенную.
— Я тоже. Выходит, что способна, — сказал Джек.
Я ошибался, подумал Гарри. Решены далеко не все проблемы, над стрелком по-прежнему нависает смертельная опасность, да и если разобраться, у меня тоже не все так безоблачно. Ирина мне очень нравится, но она живет на Земле, где я пребываю на правах гостя. Интересно, зашло ли наше знакомство так далеко, чтобы предложить ей переехать ко мне? Или мне действительно лучше остаться здесь? Не опережаю ли я события, ведь между нами еще ничего не ясно, и…
Гарри одернул себя. Сейчас перед ними стояла куда более серьезная задача, и ему не стоило думать только о себе.
— Что будем делать?
— Я — последний, — сказал Джек. — Сегодня ночью мне снился сон, в котором я видел, как погибли мои братья. Видел со всеми подробностями. Остался только я.
— И что мы будем делать? — повторил свой вопрос Гарри. Он знал, что стрелки иногда видят пророческие сны, и не стал выяснять у Джека неприятные тому детали.
— Ты ничего не будешь делать, — сказал Джек. — А я умру.
— Ты собираешься сдаться без борьбы? — возмутился Гарри. — Это не тот Джек Смит-Вессон, которого я знал все это время!
— Не ори, — попросил Джек. — Победить этого парня нельзя, да и есть ли в этом смысл, если мое существование мешает всей нашей вселенной?
— В любом случае ты не должен просто так сдаваться, — сказал Гарри. — Наверняка можно что-то придумать.
— Мои братья по ордену… Они дрались отчаянно, используя все мыслимые приемы, все существующие виды оружия. Они дрались группами и поодиночке. И все равно они были обречены, а я остался последним. Черного Стрелка нельзя победить.
— Первое правило стрелка — убить можно кого угодно, — сказал Гарри.
— Видимо, в каждом правиле есть исключения, — сказал Джек. — И в этом тоже. Последнее правило стрелка — в конце все умирают.
— Нет, — сказал Гарри. — Не может быть, чтобы именно так закончилась наша история. После всего, что было, после Негориуса…
— Это не история, — сказал Джек. — Это жизнь, а любая жизнь имеет свойство заканчиваться.
Горлогориус вернулся в свою башню поздно ночью, усталый и разочарованный. Он намеревался сразу же отправиться в спальню, но из-под двери кабинета выбивалась полоска света, и он свернул туда в надежде, что Бозел просто забыл потушить свечи.
Надежды не оправдались.
Бозел сидел в кресле и читал «Справочник по магическим существам», открытый на разделе «драконы».
— Чушь собачья, — заявил он вошедшему Горлогориусу. — Парень, который написал эту книгу, разбирается в драконах, как свинья в конфитюре. Драконы вовсе не питают страсти к накоплению золота и драгоценностей ради самого накопления золота и драгоценностей. «Они и не знают, что делать со своими огромными состояниями». Чушь! Мы очень даже знаем, что с ними делать, и раньше других поняли, что золото и драгоценности здорово упрощают жизнь. Конечно, невозможно откупиться от возжаждавшего славы рыцаря, но для выращивающего домашний скот фермера золото драконов ничем не хуже любого другого золота. А глава о похищении прекрасных дев не содержит ни одного достоверного факта.
— Хочешь, я познакомлю тебя с автором справочника? — спросил Горлогориус. — У вас могла бы состояться интересная и очень познавательная дискуссия, а я бы получил свою башню в полную собственность.
— Я тебя стесняю? — удивился Бозел.
— Ты только сейчас это заметил?
— Если мое присутствие тебе неприятно, почему же ты до сих пор меня не выставил?
— У меня есть несколько версий, — вздохнул Горлогориус. — Во-первых, я чувствую себя обязанным перед тобой, и именно это чувство мешает мне тебя отсюда выставить. Во-вторых, мой друг Мэнни умер, и мне требуется собеседник, над которым не довлеет мой авторитет. Над тобой он точно не довлеет. Ну а в-третьих, мне просто лень.
— Первые две версии нравятся мне куда больше, — сказал Бозел. — Я думаю погостить у тебя подольше. Места тут хватит, а я пока займусь написанием своей собственной книги о драконах. Она будет называться «Вся правда о крылатых героях».
— Можно подумать, только драконы имеют крылья.
— Драконы — это единственные обладающие крыльями герои, — сказал Бозел. — Все остальные просто так летают.
— Я чувствую, это будет интересная книга. С нетерпением жду ее выхода.
— Как себя чувствует Большой Бо?
— По-прежнему.
— То есть ваше хваленое заклинание опять не сработало?
— Да.
— Может быть, вы еще что-то не учли?
— Нет, мы все перепроверили, — сказал Горлогориус. — Очевидно, Смит-Вессон еще жив.
— Но он же отсутствует в нашей вселенной.
— Этого мало. Пока он жив, всегда будет существовать вероятность, что он вернется, — сказал Горлогориус.
— То есть вам нужна его смерть?
— А тебе не нужна? — устало спросил Горлогориус. — Ты в какой-то другой вселенной живешь?
— В этой, — сказал Бозел. — Просто… Я предпочел бы подождать, пока стрелки отправятся на тот свет естественным путем. Рано или поздно, их все равно должны были перестрелять. Теперь, когда у вас есть все артефакты, а Большой Бо усмирен, вы могли бы выждать.
— Безопасность мира прежде всего, — сказал Горлогориус. — И чем раньше мы избавимся от Большого Бо, тем быстрее наш мир окажется в безопасности. Если бы речь шла не о Смит-Вессоне, а о ком-то другом, ты бы уже наверняка со мной согласился.
— Зато с тобой не согласился бы кто-то другой, — сказал Бозел. — Тот что для тебя является чистым бизнесом, всегда будет личным делом для кого-то еще.
— Перестань изображать совесть мира. Дракону это не идет.
— С тех пор как ты принял решение о его ликвидации, ты называешь стрелка только по фамилии, — заметил Бозел. — А раньше звал его Джеком. У тебя тоже неспокойно на душе, маг.
— Неспокойно, — согласился Горлогориус. — Я же не монстр какой-нибудь. Но решения своего не поменяю.
— Уже поздно что-то менять, — сказал Бозел. — Черного Стрелка не остановить. Но я чувствую себя последней скотиной.
— Я тоже, — сказал Горлогориус. — И уже не в первый раз.
Джек Смит-Вессон еще раз сверился с написанным на бумаге адресом и вдавил кнопку звонка. Дверь открылась практически сразу, словно хозяин ожидал гостей на пороге.
— Стильный прикид, — сказал будущий автор этого произведения и зевнул. — Это по твоему поводу мне Герман звонил?
— Да, — сказал Джек. — Войти можно?
— Конечно, — сказал автор.
Это был начинающий лысеть молодой человек с некоторым избытком веса и недельной щетиной на лице. Хотелось бы сказать, что его голубые глаза светились интеллектом, но на самом деле он только что проснулся и был слегка невменяем. Пожелтевшие пальцы левой руки выдавали в нем заядлого курильщика, и он не стал опровергать эту гипотезу, сразу же закурив сигарету.
— Честно говоря, я не совсем понимаю, чем я могу помочь, — сказал автор. — Но раз уж Герман попросил, то я готов выслушать твою историю.
Джек тоже не понимал, чем ему может помочь этот тип, но Гарри настаивал, что он должен что-то сделать, а Герман посоветовал обратиться к автору, так как тот, будучи писателем, мог выдать какую-нибудь дельную мысль.
Типа, писатели тоже немного разбираются в творении миров. Особенно пародийных.
Раньше Джек не был знаком ни с одним писателем и поэтому относился к представителям этой профессии с уважением. Его смущала только одна мелкая деталь…
— Ты непохож на свою фотографию на обложке книги, — сказал стрелок.
— А где ты видел мою книгу?
— Герман показывал. — Для этого Герману пришлось трансгрессировать книгу автора из ближайшего книжного магазина. Это не считалось воровством, ибо одновременно Герман трансгрессировал двести рублей в кассу магазина и даже не забрал сдачу.
— Читал? — с подозрением спросил автор.
— Не успел.
— Жаль, было бы интересно обсудить. Что касается фотографии… Во-первых, это не фотография, а рисунок. А во-вторых, сей рисунок делали со снимка, на котором мне семнадцать лет. Ничего другого под рукой не было.
— А сейчас тебе сколько?
— Тридцать, — вздохнул автор. Эта цифра его явно тяготила. — Так что у тебя за проблема?
Джек невольно скосил глаза на черную дверь, которая, за недостатком пространства в квартире автора, устроилась у противоположной стены. Очевидно, она все время должна была находиться в поле зрения стрелка, тем самым нагнетая психологическое давление.
— Я — стрелок, — сказал Джек Смит-Вессон. — Существует… точнее, существовала целая организация стрелков, называемая орденом Святого Роланда…
На обложке был нарисован веселый мужик, куривший толстую сигару. За его спиной стоял хмурый мужик в сером балахоне, с длинной бородой и посохом в руке. Хмурый мужик был подозрительно похож на Гэндальфа, веселый мужик — на сантехника, что было еще более подозрительно. На заднем плане виднелся фасад избушки на курьих ножках, повернутой к лесу задом.
— Фигня какая-то, — сказал Гарри. — И сию книгу написал тот тип, к которому Джек отправился за советом?
— Да. Он еще много чего написал, но у меня есть только эта, — сказала Ира. — Я и не знала, что ее главные герои живут со мной по соседству. Мир тесен.
— Это точно, — сказал Гарри. — Я все время натыкаюсь на одни и те же лица. Но раньше я думал, что это мне просто с профессией не повезло.
Последнее время он думал об этом все чаще и чаще.
Будучи рожденным в семье волшебников, он не мог стать кем-то другим. Он и не чувствовал в себе таланта к каким-то другим профессиям. Но и большой тяги к магии тоже не испытывал.
Выбрав путь наименьшего сопротивления, он долго плыл по течению, и все было бы хорошо, если бы не Горлогориус и его проклятое задание. А теперь… Гарри не был уверен, что он хочет стать Горлогориусом, хотя все шло именно к этому.
Поскольку Негориус уничтожен, последний артефакт возвращен, мир Гарри можно считать спасенным, и сам Гарри, хочет он того или нет, обязательно станет героем песен, легенд и анекдотов. И если он примет свой образ достаточно серьезно, то и сам не заметит, как превратится в еще одного Горлогориуса.
Некоторое время назад такой вариант развития событий Гарри вполне устраивал. Но теперь перед ним открылись новые грани жизни, те самые, которых лишены люди вроде Горлогориуса, и Гарри сам не знал, чего он хочет.
Но его новая, подаренная учителем башня с шикарной библиотекой, обустроенной лабораторией, смотровой площадкой и очень одинокой спальней лишилась своей былой привлекательности.
Сей факт Гарри очень тревожил.
Все-таки он находился уже в том возрасте, который не приветствует радикальных жизненных перемен. Это все равно что пройти половину, ну ладно, не половину, так хотя бы треть пути, а потом выбрать совершенно новую дорогу и снова выйти на старт.
Принято считать, что в двадцать лет круто менять жизнь куда легче, чем в сорок, но на самом деле это не так. В любом случае это кризис. В любом возрасте подобному решению предшествует депрессия и долгие размышления о смысле жизни и о том, есть ли он вообще, этот смысл. И где его искать, если он есть.
Явно не в этой яркой обложке…
Гарри небрежно отбросил книжку на кровать. В его мире писатели стояли на одной социальной ступени с шутами и несли чисто развлекательную функцию, поэтому Гарри не понимал, чем может помочь Джеку этот визит.
Гарри хотел пойти вместе с ним, но стрелок категорически отказался, заявив, что это его личное дело. Скорее всего, он просто не хотел подставлять волшебника под удар, ибо Черный Стрелок мог объявиться на Земле в любое время. Уже в любое время.
— Я все равно не понимаю, чем этот писака может помочь Джеку, — пожаловался Гарри Ирине.
— У писателей мозги навыворот, — сказала Ирина. — Там, где нормальный человек видит тупик, писатель обязательно извернется.
— Но мы же не персонажи какой-то там книги, — сказал Гарри. Он был знаком с Филом, но все равно до конца не верил, что они персонажи какой-то там компьютерной игры.
— Отнесись к этому проще, — сказала Ирина. — Раз вы двое не можете ничего придумать, почему бы не обратиться за советом к кому-нибудь еще?
— Интересно, а как ты узнаешь, что стрелок мертв? — спросил Бозел, едва Горлогориус спустился из спальни в кабинет. У старого волшебника сложилось впечатление, что дракон просидел тут всю ночь. Точнее, остаток ночи, ибо они закончили беседовать только под утро. — Или твои архаровцы повторяют ритуал изгнания Большого Бо каждые пять минут и до тех пор, пока он не принесет результаты?
— Это было бы напрасной тратой ресурсов, — сказал Горлогориус. — Насколько я могу предположить исходя из его тактики, Черный Стрелок не нанесет удар сразу. Сначала он будет давить Джеку на нервы, а поскольку нервы у стрелков хорошие, этот процесс может занять несколько дней.
— И все-таки как ты узнаешь, что дело сделано?
— Есть только один способ, — вздохнул Горлогориус.
— То есть ты таки прыгнешь в Бездну? — уточнил Бозел.
— Прыгну. Надо же мне вернуть домой Гарри.
— Это если он жив, — сказал Бозел.
— Негориус не стал бы его убивать.
— И на чем основывается такая уверенность?
— На том, что у него была куча возможностей это сделать, — сказал Горлогориус.
— Для человека, которого Негориус столько раз оставлял в дураках, ты слишком уверенно это говоришь.
Горлогориус уселся в кресло и закурил трубку, уставившись на Бозела сквозь клубы дыма.
— Ты на что-то намекаешь, дракон?
— Ни в коем случае, — сказал Бозел. — Как я, жалкая ископаемая рептилия, могу на что-то намекать столь мудрому, могущественному волшебнику, как ты?
— Не переигрывай. Невинность драконам не идет.
— Ладно, — сказал Бозел, и Горлогориус, возможно, в первый раз понял, что имеет дело с древним существом, которое не сильно уступает ему в интеллекте. — Я все думаю, какие шансы на то, что ты, волшебник, позиционирующий себя как самый могущественный маг в нашем мире, мог не распознать в Джавдете своего главного врага? Я имею в виду, ты беседовал с ним, когда втравил меня в эту историю, ты подбросил его в Матрицу, где он оказался так полезен твоим протеже… Мне трудно поверить, что ты ничего не знал.
— И?.. — сказал Горлогориус. Внезапно он заметил, что Любитель Рубок, волшебный меч, способный убивать волшебников любого калибра, даже самого большого, все время находился у Бозела под рукой. Под рукой, а не под когтистой лапой, так как сам Бозел отверг недавнее предложение Горлогориуса превратить его обратно в дракона.
— В свете последних событий я все больше утверждаюсь в мысли, что вы с Негориусом были соавторами плана, как подвести под монастырь всех служителей ордена Святого Роланда, — сказал Бозел. — Это многое объясняет. Вы параллельно вели сбор артефактов, ты не «узнал» в Джавдете Негориуса, а он пощадил Гарри, когда у него была прекрасная возможность расправиться с твоим протеже… Все это наводит на размышления, знаешь ли.
— Даже если и так, то что с того? Мы с Негориусом действовали ради всеобщего блага.
— Значит, ты не отрицаешь факта сговора?
— Не отрицаю, — сказал Горлогориус. — И не тебе меня судить, дракон. Разве ты на моем месте поступил бы иначе?
— Ради всеобщего блага… — задумчиво произнес Бозел. — Очень легко переступить через человека, если ты идешь ко всеобщему благу. И через десяток человек. И через тысячу. Потому что такая цель всегда оправдает любые средства. Эти пресловутые «все», ради которых ты стараешься, в любом случае больше, чем тысяча человек, правильно?
— Форма сильно влияет на содержание, — вздохнул Горлогориус. — Ты слишком долго жил в теле человека, приятель. Драконы так не рассуждают.
— Ты — гад, — сказал Бозел. — Ты использовал людей втемную. Когда ты отправил Джека на задание, ты знал, что в итоге его убьют. И ни слова ему не сказал.
— А что я должен был сказать? Иди туда, где тебя ждет верная смерть? И как ты думаешь, он бы пошел?
— Все равно ты — гад.
— Согласен. Но иногда возникают такие ситуации, когда нужны именно гады. Существуют проблемы, не поддающиеся решениям хороших людей. И морализаторство дракона, у которого вдруг проснулась совесть, здесь ничего не изменит.
— Как же ты будешь жить после всего, что сотворил? — спросил Бозел.
— Засунь свое праведное негодование себе в ухо! — взорвался Горлогориус. — Нечего изображать невинную овечку! Или на твоих руках… лапах… клыках нет человеческой крови? Ты одних рыцарей извел больше сотни!
— А они ко мне чай пить приходили? — вкрадчиво спросил Бозел. — Они желали драться со мной насмерть, и именно смерть они находили в моей пещере. Между нами никогда не было недопонимания. Они хотели мою голову, я хотел их мяса. Ну и еще всем нужна слава, репутация, своя строчка в балладах… А ты предал человека, который тебе доверял.
— И что, по-твоему, я должен теперь сделать? Совершить ритуальное самоубийство при помощи твоего меча? Ты этого ждешь? Поэтому постоянно капаешь мне на мозги?
— Мне просто интересно, где ты проводишь грань между Добром и Злом.
— А я ее не провожу. Добро и Зло так тесно переплетены в нашей жизни, что зачастую невозможно одно отделить от другого, — сказал Горлогориус. — Есть дела, которые необходимо делать, вопросы, на которые необходимо отвечать, поступки, которые просто должны быть совершены. Тебе интересно, как я буду с этим жить? Смогу ли я? Смогу. С полным сознанием того, что совершил, я предстану перед людьми весь в белом и буду по-прежнему играть свою роль. Ибо кто-то в нашем мире должен быть тем самым двуличным лицемерным гадом, который не дает этому миру развалиться на куски. Прогресса без жертв не бывает. Невозможно выиграть войну, вообще никого не убив.
— О какой войне ты говоришь? — уточнил Бозел.
— О той самой войне, которая началась до нашего рождения и не закончится до нашей смерти, — сказал Горлогориус. — Противостояние Порядка и Хаоса, Света и Тьмы, Добра и Зла — это миф, ибо Хаос не может существовать без Порядка, Свет — без Тьмы, а Добро — без Зла. Это противостояние придумали люди, но по сути это дружеский футбольный матч, в котором не важен счет, в котором обязательно будет ничья и победит дружба. Я говорю о войне человека с вселенной, о войне, которая началась в тот самый момент, когда обезьяна вдруг вбила себе в голову, что она разумна. И эта самая настоящая война, которую мы можем проиграть, ибо разумная жизнь неспособна существовать вне вселенной, зато вселенная способна спокойно обойтись без разумной жизни.
— И с кем же ты воюешь? — спросил Бозел. — С вселенной? С природой? Твои слова попахивают ересью, волшебник. А как же создатель?
— Оставим Фила в покое, — сказал Горлогориус. — Наш мир появился исключительно благодаря его воле, но откуда взялся его собственный мир? Природа не создавала разум, он появился значительно позже. Магия или технология — это всего лишь способы обуздания вселенной. И если человек хочет задержаться в мире, ему придется драться. Если не за каждый вздох, то хотя бы через один.
— Ты нашел себе очень заумное оправдание, — заметил Бозел. — Дескать, в мире идет война, и она все спишет. И деремся мы с самим мирозданием, а Большой Бо тут, типа, и ни при чем?
— Большой Бо тут при чем, — сказал Горлогориус. — Но он является лишь инструментом для борьбы с нами.
— Ага, — сказал Бозел. — То есть если нам удастся уконтрапупить этот инструмент, злобное мироздание сразу же обрушит на наши головы новую напасть?
— Не сразу, — возразил Горлогориус. — Но обязательно обрушит. И я не знаю, какую форму примет эта напасть. До сих пор наш мир жил по придуманным законам, и благодаря этому сведущие люди могли легко предсказывать будущее. Если нам удастся поломать законы, будущее станет непредсказуемым, как в любом нормальном мире.
— Красиво задвигаешь, — признал Бозел. — Бездоказательно, но с пафосом. А если я попрошу тебя обосновать?
— По причине, о которой я уже говорил, разговаривать о нашем мире нет смысла, — сказал Горлогориус. — Поэтому для примера возьмем Землю.
— Землю? — удивился Бозел.
— Да, мир Фила.
— Мне казалось, ты ничего не знаешь о мире Фила, — сказал Бозел. — Ты даже не был уверен, выживем ли мы после прыжка в Бездну, не говоря уже о том, куда нас этот прыжок приведет.
— Я слукавил, — сказал Горлогориус. — Конечно, я знаю о мире Фила. Я неоднократно бывал там, когда мы с моим коллегой разрабатывали эту операцию.
— Они там тоже воюют с природой?
— А разве нет? Они считают, что произошли от обезьян. Ты видел у обезьян крылья?
— Нет.
— А люди Земли умеют летать. Разве изобретение устройств, позволивших им покорить небо, не является вызовом законам мироздания, согласно которым у обезьян отсутствуют крылья?
— Это демагогия.
— Каждый век на Земле появляются болезни, которых раньше не было. Откуда они берутся?
— Я биолог? Я знаю?!
— И я не биолог, — сказал Горлогориус. — Но сам факт, что биологи Земли так и не сумели точно установить происхождение этих болезней, говорит о многом. Таким образом Земля пытается избавиться от паразитирующего на ней разума.
— И ты, выходит, один из тех генералов, что ведут эту необъявленную войну? Герой невидимого фронта? Ответственность на темечко не давит?
— А ты знаешь, давит, — сказал Горлогориус. — Но я свое уже отрефлексировал, и если ты пытаешься выбить меня из равновесия, то напрасно. Я живу в мире с самим собой, мне наплевать, что ты обо мне думаешь, и суицида ты от меня не дождешься.
— Но попробовать-то можно было, — невесело ухмыльнулся Бозел.
— Между прочим, я вижу, что твоя правая рука сжимает меч, — сказал Горлогориус. — Может быть, ты хочешь попробовать что-то другое? Ты можешь попытаться зарубить меня. Обещаю, я даже не стану тебя убивать за эту попытку.
— Сегодня ты великодушен.
— Сегодня твоя смерть не может послужить общему благу, — сказал Горлогориус. — Не обещаю, что поступлю так же, если ситуация изменится.
— А, я понял. Ты просто выполнил план убийств и предательств на эту неделю, — сказал Бозел. — Скажи, ты действительно пытался убить Черного Стрелка, перед тем как открыл ему путь на Землю, или просто делал вид?
— Пытался, — сказал Горлогориус. — Но я знал, что остановить его не в моих силах.
— Ты — великий хореограф. Ты заставляешь людей танцевать, даже когда они не слышат музыки.
— Так ты будешь меня рубить или нет?
— Пожалуй, не буду, — сказал Бозел. — Подожду, когда твоя смерть послужит общему благу.
— Если такое случится, я даже не буду сопротивляться, — сказал Горлогориус. — Знаешь, ты становишься идеалистом, дракон. Это может здорово осложнить твою дальнейшую жизнь. Драконы-идеалисты — сие есть нонсенс.
— Твой приятель Негориус столь же циничен?
— Забавно, что ты решил об этом поговорить, но нет. В отличие от меня, ему будет очень трудно жить с таким грузом вины. Думаю, он даже может решиться на какую-нибудь самоубийственную глупость. Например, попробует сам встать на пути у Джека.
— Джек бы его убил. Он очень быстр.
— Скорее всего.
— И тебя это не волнует?
— Каждый сам выбирает свою жизнь, — сказал Горлогориус. — И свою смерть. Некоторые даже делают выбор осознанно.
