Глава 12
Делай, что должен, и будет, как всегда.
Неизвестный циник
Граф Толстой считал: все хорошо, что хорошо кончается.
Братья Вачовски утверждали: все, что имеет начало, имеет и конец.
Эрих Мария Ремарк не любил счастливых окончаний. Он говорил: если история закончилась хорошо, значит, до этого все в ней было плохо.
Голливуд обожает хеппи-энды. Со временем даже Брайан ди Пальма отучился от привычки убивать своего главного героя перед самыми титрами.
Жаль, но к нашей истории их предпочтения не имеют никакого отношения. Мы имеем дело с реальностью, а она может любую историю закончить так, как сама того пожелает.
Ожидание тянулось слишком долго.
Гарри был уже вне себя от нервов, и паника подступила к нему совсем близко, почти вплотную. Даже Ирине не удавалось его успокоить.
Но вечером Джек вернулся, целый и невредимый. И дверь, также целая и невредимая, следовала за ним, как пес на длинном поводке.
Стрелок был хмур, молчалив и наотрез отказывался отвечать на любые вопросы о своем визите к странному человеку, которого порекомендовал ему Герман. Он отказался от предложенного Ириной ужина, заявил, что ему нужно побыть в одиночестве, и ушел в сад.
Гарри нервничать не прекратил.
Было похоже, что разговор с писателем, как и ожидалось, ничем стрелку не помог. Было похоже, что Джек решил смириться со своей участью. Было похоже, что он приготовился умереть.
Гарри вышел на крыльцо. Джек сидел на нижней ступеньке и курил. Даже сейчас, когда на улице начало темнеть, он не снял свои солнцезащитные очки.
— Я скоро уйду, — сказал Джек. — Куда-нибудь подальше, в лес. Чтобы никто не пострадал. Пообещай, что не пойдешь за мной.
— А если не пообещаю?
— Лучше бы ты пообещал, — криво ухмыльнулся стрелок. — Не хочется напоследок бить тебя по голове и закатывать в угол, чтобы ты не мешался под ногами. Вдруг переборщу?
— Почему ты хочешь уйти один?
— Ты все равно не сможешь помочь, — сказал Джек. — Это дело только между нами, стрелками. Ты бы не позволил мне присутствовать при твоем магическом поединке?
— Ошибаешься, я даже не стал бы возражать против небольшой помощи, — сказал Гарри. — В конце концов, а для чего еще существуют друзья?
— Не знаю, — сказал Джек. — У меня никогда раньше не было друзей. Ты первый.
— Спасибо.
— И ты меня очень обяжешь, если выполнишь мою дружескую просьбу, — сказал Джек. — Дай слово, что ты за мной не пойдешь.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Но если этот парень вылезет здесь и сейчас, я все равно вмешаюсь.
— Здесь и сейчас он не вылезет, — сказал Джек. — Скорее всего, это произойдет в полночь. Тип, с которым я разговаривал сегодня днем, считает, что так и будет.
— Да что он понимает в таких вещах?
— Как ни странно, он понимает многое, — сказал Джек. — Он дал мне пару ценных советов. Он многое знает.
— Например?
— Например, он знает, что это произойдет в полночь.
— Почему именно в полночь? — удивился Гарри.
— По законам жанра, — объяснил стрелок. — Для пущего драматизма.
— А он не рассказал тебе, как можно победить?
— Победить нельзя, — сказал Джек.
— Так не бывает, — сказал Гарри. — Неужели ты забыл первое правило стрелка? Убить можно кого угодно.
— В последнее время я пересмотрел свое отношение к своду первых правил, — сказал Джек. — К тому же «убить» и «победить» — это два разных термина.
— Когда это они успели стать разными?
— Мир меняется, — сказал Джек. — Раньше я думал также, как ты. Убить врага значило победить врага. Но убийство — это еще не победа. А смерть — это не всегда поражение.
— Похоже на философию неудачников, — сказал Гарри. — Горлогориус утверждает, что смерть есть окончательное поражение. После него невозможно отыграться.
— Каждый сам устанавливает правила игры. — Стрелок втоптал окурок каблуком в землю и поднялся на ноги. — На тот случай, если мы с тобой больше не увидимся…
Неужели может быть другой случай, подумал волшебник, но у него достало такта не озвучивать сию мысль.
— Я рад нашему знакомству, — сказал стрелок. — Биться рядом с тобой, плечом к плечу, было для меня большой честью.
В устах служителя Святого Роланда эти слова были высшей похвалой любому человеку, не принадлежащему к ордену. Если бы эту фразу произнес кто-нибудь другой, она звучала бы банально, но Джек вложил в слова всю искренность и прямоту, чуть не заставив Гарри прослезиться.
— Для меня тоже это была честь, — ответил молодой волшебник, с трудом проглатывая подступивший к горлу комок.
Джек снял перчатку и протянул волшебнику свою ладонь. Крепкое рукопожатие стоило всех тех слов, что они могли бы сказать друг другу. Могли бы сказать, но не сказали.
Герои прощаются молча.
Никто не знал, где находится Черный Стрелок, когда все двери остаются закрытыми. Наверное, теперь этого уже никто и не узнает.
Ирина вышла во двор и увидела Гарри, тоскливо глядящего в звездное небо.
— Он ушел?
— Да, — сказал Гарри.
— Это произойдет сегодня?
— Да.
— Ты пойдешь за ним. — Это был не вопрос.
— Я обещал этого не делать. — Это был не ответ.
— Пообещай, что ты вернешься, волшебник. Хоть ты и не Гарри Поттер, но все равно мне нравишься.
— Я вернусь, — сказал Гарри. Но твердой уверенности в его голосе не было.
Любой взрослый человек знает, что он смертен. Однако до определенного возраста люди предпочитают об этом не задумываться. Обычно смерть кажется нам далекой, и мысли о ее неотвратимости вызывают лишь смутное недовольство, заслоненное более насущными проблемами.
И это правильно.
Если постоянно бояться смерти, не останется времени на саму жизнь.
Но…
Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, когда он с особой четкостью представляет свою жизнь конечной и, по большому счету, не такой уж важной для этого мира. Когда ты умираешь, на небе не гаснут звезды, планета не перестанет вращаться, а солнце по-прежнему восходит на востоке. И ты понимаешь, что все так же будут расти деревья, будут петь птицы, люди будут веселиться и горевать, занимаясь своими обычными, каждодневными делами. А тебя в этом мире уже не будет.
И ничего с этим не сделаешь.
В такие моменты особенно хочется жить. Любить, ненавидеть, совершать поступки, которые запечатлеются в памяти людей. Оставить после себя хоть какой-то след.
Если вы умрете сегодня, сколько человек придет на ваши похороны?
Результат подсчетов Гарри не обрадовал.
Он шел ночным лесом, и простенькое поисковое заклинание вело его по свежему следу Джека Смит-Вессона, а сам волшебник переживал момент осознания собственной смертности. Он отдавал себе отчет в том, что обратной дороги на дачу Ирины уже может и не быть, но почему-то — и это удивляло его самого — он был абсолютно спокоен.
Он делал то, что должен был сделать.
До полуночи оставалось всего несколько минут.
Такое случалось тысячу раз в тысяче миров.
Пройдя длинный путь, полный лишений и опасностей, герой выходит на решающий поединок, и далеко не факт, что он этот поединок переживет.
Вселенная бесконечна (не очень научное определение, но опровергнуть его пока так никто и не смог за неимением прибора, которым можно было бы эту Вселенную измерить), и в ней может случиться все, что угодно.
Где-то Роланд Дискейн добирается до Темной башни, а где-то не может выбраться с пляжа, на котором его съедают крабы.
В каком-то мире Фродо бросает злосчастное Кольцо в Ородруин, а в каком-то Горлум промахивается, откусывает ему не тот палец, и мир обретает нового Темного Властелина, небольшого роста и с мохнатыми ногами.
В другое время в далекой галактике Люку Скайуокеру не удалось смягчить черное сердце Дарта Вейдера, в результате чего повстанцы потерпели сокрушительное поражение, от которого уже не смогли оправиться, и власть Империи сохранялась еще десять тысяч лет.
Нео покинул комнату Архитектора (ту, где вместо стен телевизоры) через другую дверь, и Матрица была в очередной раз уничтожена.
В каком-то мире даже Антон Городецкий не сообразил, каким концом следует использовать Мел Судьбы, и свет на Земле так и не включили. (В смысле победила Тьма.)
Каждая история может иметь несколько окончаний. Книги (и фильмы) лгут, представляя на суд читателей (и зрителей) только те финалы, которые понравятся читателям (и зрителям).
Вы же увидите именно тот финал, который имел место в нашем мире. Хороший он или плохой, судите сами.
Небольшая полянка в подмосковном лесу.
Звезды давали достаточное освещение для прицельной стрельбы, так что дуэлянтам не пришлось бы ориентироваться на слух.
Гарри залег в ближайших кустах, накрывшись заклинанием невидимости, которое, помимо прочего, гасило все издаваемые им звуки.
Дверь открылась.
Черный Стрелок ступил на подмосковную землю.
— Я ждал тебя, — сказал Джек.
Это была банальная фраза, но иногда люди произносят банальные фразы, чтобы хоть чем-то заполнить гнетущую тишину. Цивилизованные люди не могут молча открыть огонь. Сначала им надо расставить все точки над Ё. Или хотя бы морально подготовиться к перестрелке.
— Ты не был лучшим из всех, — сказал Черный Стрелок. — Но каким-то образом тебе удалось стать последним.
Несколькими часами ранее в комнате, воздух в которой был пропитан никотином до такой степени, что десяток топоров повесились бы и сами, без всякой помощи со стороны, Джек Смит-Вессон закончил рассказывать свою историю, и его собеседник, после некоторого раздумья, начал выдавать ответ.
— Ваш мир явно перерос те рамки, которые установил для него Фил, ибо в рамках компьютерной игры не может существовать Босс, которого главный герой не может завалить. Из этого следует, что либо вы не являетесь главным героем, что весьма сомнительно, раз вам удалось остаться последним из вашего ордена, либо сюжет игры больше не является определяющим для вашей вселенной. Я не очень хорошо разбираюсь в компьютерных играх, поэтому буду рассуждать так, будто речь идет о литературном произведении. Полностью неуязвимых людей не бывает, и своя ахиллесова пята есть у каждого. Просто иногда все не так очевидно, как в случае с сыном Пелея…
Дверь растаяла за спиной Черного Стрелка, отрезая ему путь к отступлению. Впрочем, этот парень никогда и не отступал.
— Я бы не хотел затягивать наше небольшое дело до бесконечности, — сказал он. — Но я уважаю своего последнего противника и готов ответить на любые вопросы, если они у тебя есть. В противном случае я предлагаю начать пляску прямо сейчас.
— Подожди немного, — попросил Джек. — Я еще не выкурил свою последнюю сигарету.
— Валяй.
— Ваш случай представляется мне довольно банальным, — продолжал собеседник Джека Смит-Вессона в намертво прокуренной комнате. — Имеет место персонаж, истребляющий исключительно служителей ордена Святого Роланда, и эти служители ничего не могут с ним сделать. Поэтому я думаю, что Черный Стрелок — это вы. Это сумма всех членов ордена, это темный двойник каждого из стрелков, сумма всех ваших личностей. Если бы у вашей организации была душа, Черный Стрелок воплощал бы ее темную половину. Он — это все вы, поэтому никто из стрелков не может его победить, как частица никогда не сможет победить целое.
Дым от сигареты стрелка поднимался к безразличным небесам.
Глядя на тлеющий в десятке метров от него красный огонек, Гарри подумал, что ему тоже чертовски хочется курить. Но он не решался полезть в карман за сигаретами, опасаясь упустить момент, когда Джек бросит сигарету и схватится за револьверы.
Черный Стрелок терпеливо ждал.
Джек Смит-Вессон неторопливо курил.
На их лицах не дергался ни единый мускул.
— Стрелять в такого парня бессмысленно, ибо вам придется стрелять в самого себя. Этот парень жив, пока живы вы сами. Но у этой ситуации есть обратная сторона. Убивая очередного стрелка, он убивает частичку себя и становится слабее. Чем меньше составляющих, тем меньше и сама сумма. Уничтожая служителей ордена, Черный Стрелок медленно убивает самого себя. Ваша позиция последнего стрелка является выигрышной по отношению к позициям ваших предшественников, ибо теперь Черный Стрелок — это только ваша темная половина, и ничья более, а значит, ваши силы равны. К сожалению, они слишком равны.
— К сожалению? — спросил Джек.
— Равны до последнего знака после запятой, равны абсолютно. На практике это означает, что вы не сможете застрелить его и уцелеть сами, равно как не может этого и он. Мне очень неприятно вам это говорить, но похоже, что при вашей встрече вы просто убьете друг друга. Даже если ему удастся выстрелить раньше и уложить вас первой же пулей, он все равно умрет, ибо больше не останется частей, составляющих его сущность.
— Довольно мрачный прогноз.
— Это только моя теория, первое, что пришло в голову, когда я услышал ваш рассказ. Но я почему-то думаю, что прав. Черный Стрелок — это ваше проклятие, это часть ордена, он стреляет из вашего традиционного оружия и пользуется дверями, похожими на те, которые используете вы. Кроме того, я сомневаюсь, что в качестве проклятия основатели ордена стали бы приглашать кого-то со стороны. Так что если угроза исходит изнутри ордена, то я, скорее всего, прав. Если же Черный Стрелок явился откуда-то еще… Тогда я не понимаю, почему от него пули отскакивают.
— Я не говорил вам, что от него отскакивают пули, — насторожился Джек.
— Это я образно, — отмахнулся его собеседник.
— Но что же мне делать?
— Даже не знаю, что вам посоветовать. Избежать драки реально? Я имею в виду, если вы уедете куда-то еще, он все равно за вами последует?
— Да.
— Тогда… Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Я думаю, что он — это вы. Нельзя убить себя и при этом остаться в живых.
— Спасибо, — сказал Джек без тени иронии. — Теперь я хотя бы знаю, с чем мне придется столкнуться.
Джек Смит-Вессон докурил сигарету до фильтра и щелчком отправил окурок в полет. Почувствовал ли он присутствие волшебника или это получилось случайно, но окурок чуть не угодил Гарри в щеку, тот дернулся и пропустил все самое интересное.
Джек Смит-Вессон и Черный Стрелок выхватили револьверы одновременно. На двух дуэлянтов приходилось четыре ствола, и несколько выстрелов — четыре, а может быть, и больше — слились в один.
Когда Гарри снова посмотрел на полянку, Джек Смит-Вессон выронил оба своих револьвера и ничком рухнул на траву. При падении разбились черные очки, а шляпа слетела с головы своего владельца и замерла в нескольких шагах от тела.
— Гад! — заорал Гарри, срывая с себя заклинание невидимости. — Сволочь!
Молодой волшебник не понимал, что он делает, но вбитые за годы обучения рефлексы взяли тело под контроль. Правая рука дернулась вперед, пальцы образовали сложную фигуру, и заклинание инфаркта, в которое Гарри вложил всю свою ярость, полетело на врага.
Это был максимум того, на что Гарри был способен без волшебной палочки. Стрессовое состояние усилило магические действия, и даже Горлогориусу, попади он в зону поражения, пришлось бы несладко.
Только вот Черный Стрелок в зону поражения не попал.
С нечеловеческой скоростью, что неудивительно, ведь он был не совсем человеком, Черный Стрелок бросил свое тело на землю, и заклинание угодило в дерево.
А потом время для Гарри остановилось, и он застрял в одном-единственном мгновении, как муравей в янтаре.
Он продолжал мыслить со своей обычной скоростью, но его тело превратилось в манекен, да и Черный Стрелок валился на бок очень медленно.
А в его руках по-прежнему были револьверы.
Один из них полыхнул огнем, и маленькая свинцовая смерть медленно, но неотвратимо полетела в сердце молодого волшебника.
Глупо, подумал Гарри.
Как же глупо умереть уже после того, как основная задача решена, погибнуть в чужой войне, без всякой пользы для кого бы то ни было, схлопотать пулю от чужого проклятия, так подвести Ирину, которая ждет его возвращения…
Если загробный мир существует, там наверняка есть кто-то вроде Горлогориуса, а это значит, что сразу по прибытии Гарри получит грандиозную выволочку за ту глупость, которая привела его на тот свет. Ведь говорили же, ты ничего не можешь сделать. Говорили, что это не твоя война.
Чего влез?
И Джеку не помог, и сам под пулю подставился…
А потом маленькая свинцовая смерть завершила свой полет, и Гарри уже ни о чем не думал.
