ГЛАВА 35,

Теннонт не зря выбрал место поодаль. В лицо мне пахнуло жаром, отдающим какой-то кладбищенской плесенью, и сильнейший удар отбросил меня назад. Я врезалась спиной в зеркало, потом рухнула на пол среди осколков и на несколько секунд потеряла сознание, так и не увидев, что стало с Виро после всего.

Первое, что я заметила, придя в себя, — запах. Воняло паленым. Я ощупала свое лицо и убедилась, что осталась почти без бровей и ресниц, волосы тоже порядочно обгорели.

Чары Теннонта окончательно развеялись, и мое платье исчезло вместе с туфлями. Я вновь была одета в свои лохмотья, босая и грязная. Левая рука, на которую я неудачно упала, сильно болела, и я могла только надеяться, что это не перелом, а всего лишь сильный ушиб. Некогда было шевелить пальцами и ощупывать запястье — я увидела, что Теннонт склонился над темной грудой обгорелого тряпья у стола с артефактом. Пластина амулета испускала рассеянное, местами искрящееся сияние молочно-белого цвета.

— А я ведь только начинал думать, что из него выйдет толк… — с сожалением сказал чародей, повернув ко мне голову.

«Он жив?» — хотела спросить я, но закашлялась надсадно и больно.

— Боги, какая нелепость и глупость… — Теннонт выпрямился и покачал головой. — Он и впрямь надеялся, что таким образом спасет тебя? Я, кстати, не возражал бы, если бы он предложил свои услуги. Найти нового секретаря не так уж сложно — молодежь нынешняя честолюбива и беспринципна, как на подбор. Чтобы стать хорошим помощником мага, вовсе не обязательно быть демоном… Почему эта замечательная идея не пришла ему в голову чуть раньше, до того, как мы застряли в этом отвратительном городишке? Но, видишь ли, за время нашего знакомства, Каррен, твоя смерть стала для меня не только средством, но и целью, что должно тебе льстить. Еще несколько дней мне было все равно, кого убить во имя достижения своей цели, но теперь… Ненавижу наглое отребье, которое мешает важным планам значительных людей, неспособное понять всю масштабность дела! Что делал бы полководец, продумавший тактику, стратегию и место своей решающей битвы, если бы вдруг к нему пришел грязный крестьянин и сказал, чтобы тот перенес место сражения, потому что там он выращивает свою гнилую репу? Вот и я хочу убить тебя так, чтобы ты хотя бы перед своей смертью поняла: нужно знать свое место и покорно подыхать, если тебе это прикажет такой человек, как я! Подумать только, из-за тебя я мог бы никогда не…

Тут он осекся, и глаза его загорелись нехорошим огоньком. Я пыталась его слушать, но все мое внимание было приковано к неподвижно лежащему Виро — или к тому, что когда-то было Виро. Я искала взглядом любую дрожь его тела, любое движение груди, чтобы сказать себе: «Он не умер!» — но все было тщетно.

— О, простите великодушно, что едва не помешала вам сделать какую-то гнусность, от которой вы в таком восторге! — прошипела я, уже не думая, к чему могут привести мои слова. — Конечно же, как я могу понять, что такое неудовлетворенная жадность или гордость?! Масштаб дела? Да я отлично представляю, о чем мечтают такие, как вы! Нагрести побольше денег под свое магическое седалище, не рассыпающееся в прах только лишь из-за десятка-другого заклинаний, да купить как можно выгоднее кусочек власти, чтобы было легче беречь оставшиеся денежки. Ах да! Еще нужно пускать пыль в глаза остальным скаредным интриганам да следить, чтобы никто из них не подобрался достаточно близко к вашим богатствам… Или вы преследуете еще более высокую цель? Умостить вашу чародейскую задницу на каком-нибудь престоле, чтобы каждый день ваши туфли полировали поцелуями все остальные? Вот уж где благородство помыслов и полет фантазии!

— Молчать! — возопил Теннонт, не оставшийся равнодушным к моей речи. — Я вырву твой дерзкий язык! Ты ничего не знаешь о том, ради чего я…

— Да у вас нет и не может быть никаких желаний, кроме власти и богатства! — Мне было страшно так, что я зажмурила глаза, но все равно продолжала кричать изо всех сил: — Жадный, завистливый, бессовестный чародей! Когда-нибудь люди будут смеяться, вспоминая, какими подлыми и низкими были чародейские преступления, и больше не станут восхищаться волшебниками! Бездельники и дармоеды, вот вы кто!

Гнев Теннонта был настолько силен, что вокруг него то и дело вспыхивали язычки голубоватого пламени. Он ощерил зубы и вскинул руки, готовясь поразить меня заклинанием, явно из числа тех, что он описывал ранее. Я из последних сил, то и дело спотыкаясь, метнулась к той части зала, где висели часы. От боли перед моими глазами вспыхивали огоньки, так что я с трудом понимала, куда именно ковыляю. Повалившись на пол, я оглянулась.

Огненный шар, полетевший мне вслед, исчез перед самым моим носом, опалив жаром и без того обожженное лицо. Я даже не успела испугаться.

Стало быть, я все верно сообразила: часы, как уже говорилось, находились под влиянием искаженного пространства, где магия срабатывала совершенно непредсказуемо. Огненный шар тем временем материализовался чуть правее и выше от меня и полетел в сторону Теннонта, словно отразившись в зеркале. Надеяться на то, что он попадет в своего создателя, не приходилось — слишком высоко летел пульсар. Угодив в магическую преграду, не пускавшую в зал стражу, он ярко вспыхнул и исчез, рассыпавшись снопом искр и наполнив зал едкой вонью.

От досады чародей выбранился, сообразив то же, что и я мгновение тому назад. Но не успела я выкрикнуть что-то оскорбительное в ответ, как Теннонт бросился ко мне, сжав кулаки. На его искаженном лице читалась такая ненависть, что я не сомневалась — маг опустится до пошлейшей драки со мной. «Боги, ну почему все эти благородные люди так легко отказываются от своих принципов?» — вопросила я мысленно, пытаясь подняться на ноги.

Слыхала я про дев-воительниц, способных выстоять против нескольких воинов. Глупости все это несусветные, доложу я вам. Теннонт явно не утруждал себя постоянными тренировками или приобретением боевых умений, но он был в два раза тяжелее меня, и спасти меня могла только случайность — например, если бы он поскользнулся на растоптанном букете и грохнулся макушкой об пол или же внезапно скончался от сердечного приступа. Но ничего подобного не произошло, и в следующий момент я получила такой удар в лицо, что рухнула на пол, ослепнув и оглохнув на некоторое время. Теннонт, насколько я могла судить, в это время злобно пинал меня по спине и животу, уже мало соображая, что делает. Было почти не больно, потому что я находилась в полубессознательном состоянии. Я понимала, что лицо мне заливает кровь, хлещущая то ли из носа, то ли из рассеченной брови, догадывалась, что одно ребро сломано, но ничего поделать не могла.

Возникали сомнения, отличается ли хоть немного в лучшую сторону от испепеления подобная участь.

«Виро, ты действительно сглупил», — подумала я с грустью, а затем, вспомнив, что рассказывала бабушка о смерти, принялась вспоминать, что же хорошего я успела совершить в своей жизни. Список получался коротким, а убивать меня, похоже, намеревались еще долго.

— Сальватор, не увлекайтесь! — вдруг раздался решительный оклик. — Поверьте, вы сами потом будете сожалеть!

Я не знала, почудился ли мне этот знакомый голос, но заставила себя открыть глаза. Веки слипались от крови.

Теннонт замер в неестественной позе, неловко развернув корпус в сторону говорившего. А тот спокойным и уверенным шагом приближался, проникнув сквозь магическую преграду неизвестным способом.

— Все окончено, — насмешливо, но мягко произнес он, разведя руки в стороны, словно в знак сочувствия. — Вы ведь должны знать, как лучше поступать в таких случаях, чтобы не выставить себя на посмешище.

И я смогла убедиться, что не ошиблась. Это был ничуть не изменившийся с нашей последней встречи магистр Каспар, вот уже в третий раз появлявшийся в моей жизни, чтобы спасти ее. Осталось только выпытать, отчего он упорно совершает это в самый последний момент. Для меня это каждый раз оборачивалось существенными неприятными последствиями, причем усугубляющимися раз от раза. Сейчас вот, например, мне основательно разбили лицо, перед тем едва не испепелив, и сломали пару костей второстепенной важности. Хотя я могла ошибаться в лучшую сторону, и переломов было куда больше, чем мне казалось из-за всепоглощающей повсеместной боли, не позволяющей определить, что же в моем теле пострадало серьезнее всего.

— Как ты, милая крестница? — спросил Каспар, изящно присев рядом с моим скорченным телом. — Говори побыстрее, а то эти поля вызывают у меня мигрень, знаешь ли…

— Все чудесно, — прохрипела я.

Потом с трудом уселась, взвыв от боли, подумала немного и выплюнула на ладонь зуб. Зуб был тот самый, что заболел как-то поутру, ознаменовав начало моих эсвордских злоключений. Отрадно было сознавать, что он не передний, но совершенно неприятно созерцать его у себя в руке.

— Надо же, как обманчива бывает внешность, — хмыкнул Каспар. — Выглядишь ты ужаснейшим образом.

Я хотела бы ответить лихо и остроумно, что доказало бы магистру — все это время я держала себя в руках и даже смерть встретила бы с улыбкой превосходства. Но из носу у меня сочилась какая-то мерзость вперемешку с кровью, язык несколько раз я больно прикусила, и даже небрежно махнуть рукой не хватило сил.

Впрочем, магистр, отметив мой плачевный и отвратительный вид, тут же про меня забыл и переключился на Теннонта — или Сальватора? — который послушно принял приглашение Каспара отойти подальше от неблагоприятного места, вызывающего у чародеев столь неприятные явления, как мигрень и недомогание. Я же, воспользовавшись тем, что на меня более не обращают внимания, попыталась встать, в чем преуспела с третьей или четвертой попытки, и, опираясь на стену, подобралась чуть ближе к магам, чтобы не упустить ни слова из их беседы.

— Это было слишком даже для вас, почтенный, — насмешливо говорил Каспар. — Учинять такое безобразие, переполошив целый город и к тому же изрядно наследив по дороге! Лига конечно же выслала сюда полномочную комиссию, со мной во главе, которой предстоит разобраться, что за ущерб вы причинили безвинным людям и за какие преступления вас будет судить Трибунал. Так что если вы сейчас раздумываете, не напасть ли на меня, по вашему обыкновению — подло и коварно, то можете не терять зря времени. Я здесь не один. Со мной еще шестеро магистров I степени, многие из которых вас хорошо помнят и не упустят случая это доказать.

И в самом деле, словно услышав, что о них упомянули, в зал гуськом вошли несколько магов, каждый из которых пытался перещеголять недобрым прищуром своих коллег. Стражники, бургомистр и горожане толпились у двери. Страх и почтение пред столь несообразными событиями, свидетелями которых им довелось стать сегодня, сдерживали их даже надежнее, чем магическая преграда, которой уже не было.

В глазах у меня все плыло, поэтому я не сразу поняла, кто пытается спрятаться за спинами магов. Белобрысые вихры, растерянный, испуганный взгляд да еще пара ссадин на курносой физиономии. Конечно, это был мой ученик.

Однако я не могла не отметить, что кое-что в нем все-таки изменилось. Плечи его расправились, подбородок стал чуть более упрямым, да и лицо стало каким-то более взрослым, так что я поняла: в последние сутки ему пришлось нелегко. Я уже давно подозревала, что простак Констан чего-то недоговаривает, водя меня за нос, но теперь была почти уверена: он решился на какой-то тяжелый для себя шаг и, должно быть, как и Виро, сделал это для моего спасения. Странное волнение охватило меня. Я оглянулась туда, где лежал секретарь, но ничего не изменилось: ворох обгорелого тряпья у тумбы с артефактом был неподвижен. Я закусила губу, уговаривая себя не поддаваться рыданию, которое спазмом свело все мои внутренности.

Магистр оглянулся на своих соратников, а затем неожиданно поманил к себе моего ученика, который безропотно повиновался.

— А вот, господин Сальватор, и тот, кто окончательно разрушил ваши планы. Он, конечно, тот еще разгильдяй — тянул до последнего, но все же успел…

— Слуга? — Теннонт, как и я, не смог совладать с удивлением.

— Доверенное лицо Лиги в Эсворде, — объявил Каспар, явно наслаждаясь эффектом. — Правда, таковым он стал самовольно, ну да это наше упущение, признаю. Все вам играло на руку, господин Сальватор. И поместный маг сбежал, позволив этой нахальной девчонке водить за нос целый город. И доверенное лицо Лиги в городе — господин Гисонн, дед этого паршивца, неожиданно скончался, не успев передать свои полномочия преемнику. А наш Констан, не будь дурак, решил, что воспользуется такой возможностью проявить свои таланты и дарования. По крайней мере, так он сам объясняет немыслимую ерунду, которую натворил.

Констан, косясь на меня, стеснительно пожал плечами. Я вспомнила, как он говорил, что дед никогда не считал его годным продолжателем рода, так что не такой уж ерундой объяснялась его авантюра. Мне ли не знать, как обидно бывает, когда тебя считают недостойным какого-то дела.

— …Только поэтому, господин Сальватор. — В голосе магистра Каспара зазвучали металлические нотки. — Только поэтому вы смогли так долго вести свою игру. Неужели вы думали, что Лига настолько беззуба, а наши чародеи настолько глупы, чтобы позволить вам так нагло действовать?

«Так какого лешего вы тянули кота за хвост, ожидая, пока он измолотит меня, как отбивную?» — мысленно возмутилась я, но знала, что представление магистра Каспара нельзя прерывать. Слишком уж увлеченно он говорил, чтобы я не заподозрила: он провоцирует Сальватора-Теннонта на какой-то опрометчивый поступок.

— Так что смиритесь с тем, что вы упустили свой шанс, — продолжал Каспар, уже заметно поблескивая глазами. — Вы никогда не совершите то, чего столь нагло и безрассудно добивались. Артефакт будет возвращен туда, где ему и место, а вы, скорее всего, отправитесь в Армарику, если, конечно, за вас не внесут залог. Однако, судя по тому, что ваше предприятие не завершилось успехом, надеяться на помощь не стоит. Ведь вы так и не нашли то, что…

Теннонт, которого я все еще не могла мысленно называть Сальватором, вдруг хрипло выкрикнул какое-то проклятие и вскинул руки, готовясь творить волшбу. Я едва не вскрикнула, но вовремя заметила быстрый предостерегающий жест Каспара, обращенный к магам из комиссии. Заведя руку за спину, где Теннонт не мог ее видеть, Каспар резко рубанул ладонью воздух, запрещая своим спутникам что-либо предпринимать. Теннонт же, быстро произнеся заклинание, окутал себя мерцающим ореолом и, оттолкнув Каспара, бросился к артефакту.

Я успела увидеть, как он на бегу выхватил что-то из кармана и в отчаянном рывке приложил неизвестный предмет к мерцающей круглой пластине амулета. Мне показалось, что это был небольшой медальон.

Уши резанул тонкий, ни на что не похожий скрип, зал озарила вспышка ледово-голубого цвета, и Теннонт нырнул в открывшийся рядом с ним портал. Еще мгновение, и портал исчез, словно его никогда и не было, а пластина амулета погасла, вновь став похожей на бельмо.

— Каспар, что все это значит? — растерянно и зло выкрикнул один из магов.

Магистр обернулся. Глаза его лихорадочно сверкали, а пальцы нервно сплетались и расплетались, что означало высшую степень азарта.

— Не волнуйтесь, магистр Фредо, — дрожащим от нетерпения голосом произнес он. — Если я все правильно понял, сейчас мы станем свидетелями очень забавного зрелища.

И не успел он произнести последнее слово, как вновь раздался протяжный и надсадный полускрип-полушипение. Зал во второй раз озарил мертвенно-голубой отблеск, вызвав удивленные и довольные возгласы горожан, которых уже порядочно набилось в зал в расчете на интересное и относительно безопасное зрелище.

Портал открылся рядом со мной, и из ослепительного сияния к моим ногам мешком вывалился Теннонт.

Вскочив на ноги, он оглянулся в полной растерянности, словно не понимая, где находится. Потом его лицо исказила гримаса отчаяния и злобы, а затем он закрыл лицо руками и упал на колени передо мной.

— Проклятый амулет! — Голос его напоминал отчаянный волчий вой. — Он не сработал! Все впустую! Все было напрасно…

— Ну почему же, — ласково произнес Каспар, и от этой ласковости в его голосе у меня вновь скрутило внутренности. — Артефакт сработал на славу. Вы же хотели найти кое-кого с его помощью? — Тут он подцепил медальон, свисающий из безвольно упавших рук Теннонта. — И вы нашли… ее.

Теннонт поднял голову, ошалело моргая. Казалось, будто его оглушили ударом по лбу и он вот-вот рухнет, закатив бессмысленные глаза под лоб. Затем его взгляд сфокусировался на мне, и его губы шевельнулись.

— Нет, — едва слышно произнес он, не отрывая от меня недоверчивого взгляда. — Нет…

И лицо его стало похоже на гипсовый слепок, который снимают с лиц важных покойников. Магистр Каспар тем временем извлек из медальона завиток темных волос и с интересом осмотрел его, затем поднес его к моим волосам, слипшимся от крови и сажи, словно сравнивая.

— Позвольте вам представить Каррен Брогардиус, магистр Сальватор, — наконец торжественно объявил он, взяв меня под руку. — Вы нашли ее… нашли вашу дочь, не так ли?