Глава 15
ФАВОРИТКА ЕГО ВЫСОЧЕСТВА

Итак, три вещи заставляли меня не то чтобы поверить в рассказ Мелинды, но, во всяком случае, отнестись к нему серьезно, не отвергая в первую же секунду. Во-первых, вуаль. До сих пор привидение никогда не закрывало лицо, а прятало свои истинные черты под толстым слоем белил — так я, по крайней мере, предполагала. Тот факт, что принцесса воспользовалась вуалью, говорил в ее пользу. И то верно: если она действительно направлялась к любовнику, пользоваться белилами не стоило. Иначе он бы отреагировал на нее примерно так же, как Рауль — на меня десять дней назад, а у Мелинды цели были несколько иными.

Вторым смущавшим меня обстоятельством являлся рост. Как я уже, кажется, упоминала, принцесса была женщиной миниатюрной; привидение же мне таковым не показалось. Хотя видела я его на расстоянии и потому могла ошибаться… Наконец, третьим пунктом шел найденный в западной башне волос. Светлый, как и волосы принцессы. Все бы совпадало, но беда заключалась в ином: он был ненастоящим. Тщательный осмотр находки пришлось отложить до утра, и вот теперь, при ярком солнечном свете, я смогла убедиться в том, что до сих пор было только предположением. Необычно толстый волос не вполне естественного цвета определенно был искусственным, а значит, вернее всего, он выпал из парика. Если так, то привидение носило парик, опять-таки точно так же, как это в свое время сделала я. Мелинда — натуральная блондинка, и ей совершенно ни к чему было пользоваться париком для создания образа. Вчера вечером она этого и не делала. А роль привидения, по всей видимости, исполняла женщина, которая в действительности блондинкой не являлась.

Что ж, это какая-никакая, а зацепка. Парики в наше время не в моде, и все кому не лень в гардеробе их не держат. Где можно достать парик, способный помочь женщине с любым цветом волос превратиться в белоснежное привидение? Одно такое место я знала и потому поспешила к Аманде.

Та встретила меня с распростертыми объятиями и явно настроилась поболтать, вернее, расспросить о подробностях последних событий. Но времени на это сейчас не было, да и желания, признаться, тоже.

— Аманда, очень я спешу, — объяснила я, отказываясь присесть на диван и выпить чашку свежезаваренного чая. — Я обещаю, что попозже загляну к тебе на подольше. А сейчас у меня к тебе есть один вопрос. Помнишь, с неделю назад я брала у тебя парик?

— Помню, конечно, — неодобрительно отозвалась Аманда. — Так и не поняла, зачем он тебе понадобился. Такой цвет волос совершенно тебе не идет. Никак не монтируется ни с цветом глаз, ни с тоном твоей кожи. Откуда у всех такая острая зависть к блондинкам? Темные волосы ничем не хуже.

— Хорошо-хорошо, — поспешно кивнула я, — все понимаю, я была не права. Ты говоришь, все хотят быть блондинками? Скажи, а кто-нибудь еще одалживал у тебя этот ну или такой же парик за последние две недели?

Казалось, что разгадка совсем близко, но ответ Аманды меня разочаровал.

— Нет, — уверенно покачала головой она, — больше никто этим убожеством не интересовался.

— А ты не знаешь, где еще можно приобрести светлый парик? — спросила я, не желая отказываться от такой удачной, как я недавно думала, идеи.

— Понятия не имею. Парики сегодня просто так никто не носит, так что в первой попавшейся лавке их не купишь. Они подходят лишь для особых случаев, для специальных мероприятий, и даже тогда их мало кто надевает. Думаю, что здесь, во дворце, их можно достать только у меня.

— Ты не могла бы еще раз принести мне тот парик? Я просто хочу взглянуть на него! — поспешила пояснить я в ответ на ее укоризненный взгляд.

Что-то ворча себе под нос, подруга в очередной раз нырнула в свой огромный шкаф и вынырнула оттуда с уже знакомым мне париком. Я принялась напоказ разглядывать его с разных сторон, сама же потихоньку извлекла из кармана прихваченный с собой волос и приложила к парику. Оттенок не совпадал.

Возвратив парик Аманде и пообещав зайти поболтать в другой раз, я отправилась обратно в оранжерею думать дальше. Но в голову, как на грех, ничего не приходило. Похоже, столь воодушевившая меня зацепка ничего не дала. Кроме того вывода, что изображавшая привидение женщина — не блондинка. Это исключало принцессу, но мало помогало в остальном. Учитывая, что брюнеток во дворце раза в четыре больше, чем светловолосых.

Весь день я думала только об этом, но кусочки головоломки, каковых, казалось бы, предостаточно, никак не хотели складываться в подобие единой картинки. Мои мысли были настолько поглощены накопившимися за последние сутки вопросами, что, машинально выполняя повседневные дела, я совершенно забыла о Рональде, ухо которого по-прежнему нуждалось в лечении. Давать псу лекарство ежедневно уже необязательно, но делать это раз в два дня все-таки следовало, а предшествовавшие сутки я пропустила. Поэтому, вспомнив о Рональде лишь поздно вечером, я обреченно вздохнула и направилась к покоям принца.

Мне повезло: тринадцатилетний мальчик-паж как раз привел пса с прогулки. Я успела перехватить Рональда в коридоре и обработала его ухо, тихо радуясь тому, что не столкнулась по ходу дела с принцем. Напоследок потрепав пса по лохматой голове, я распрямила спину. Увиденное меня, мягко говоря, не обрадовало. Дверь в опочивальню оказалась распахнута, а в дверном проеме стоял Рауль. Не знаю, как долго он наблюдал за моей деятельностью. В любом случае появился принц совершенно бесшумно.

— Зайди ко мне, — коротко бросил он, развернулся и прошел в глубь комнаты.

Выбора не было, и я обреченно проследовала за ним.

Один из стражников услужливо прикрыл за моей спиной дверь, за что я была почти готова его придушить.

Рауль стоял посреди комнаты, возле одного из низких столиков. Я остановилась на расстоянии нескольких шагов. Пауза затянулась.

— Как твои дела? — спросил Рауль, нарушая воцарившееся в комнате молчание.

Похоже, он чувствовал себя так же напряженно, как и я. Впрочем, я не дала бы руку на отсечение: понять по выражению лица принца, какие чувства он испытывает, всегда крайне сложно.

— Все хорошо.

— Как твои подопечные? Все здоровы?

— У игуаны была легкая депрессия, вызванная экзистенциальным кризисом на почве комплекса неполноценности. Но все уже почти прошло, из остаточных явлений — только насморк, — отбарабанила я.

— Смешно, — произнес принц с каменным лицом.

— Стараюсь, — ответила я с таким же.

— Мне кажется или в последнее время ты меня избегаешь?

Его высочество обогнул стол, таким образом приблизившись ко мне на пару шагов. Я с трудом поборола искушение отступить назад на такое же расстояние.

— Вам кажется, — не моргнув глазом ответила я.

— Ерунда, ты меня избегаешь.

— Зачем тогда вы спрашиваете?

— Чтобы предоставить тебе иллюзию выбора, — отозвался Рауль.

— Я не люблю иллюзий.

И именно поэтому предпочитаю свести общение с вами к необходимому минимуму.

— Я чем-то тебя обидел?

— Что вы, ваше высочество! Как может принц крови обидеть такую, как я?

— Значит, все-таки обидел. Чем? Только не говори, что я взял тебя силой.

— Какая жалость! — Я хлопнула себя рукой по бедру. — А я-то хотела стребовать с вас кругленькую сумму в качестве компенсации!

Принц отмахнулся от этой идеи, как от назойливой мухи:

— Если тебе нужны деньги, просто пойди в сокровищницу и возьми то, что захочешь.

— Вы отлично знаете, что я не стану этого делать.

— Знаю, поэтому и предложил.

— Вот как? — изогнула брови я. — Теперь у меня возникло острое желание отправиться в сокровищницу и вынести оттуда самый большой золотой слиток.

— Не дотащишь.

— Он настолько большой? Сводите меня в сокровищницу на экскурсию? Интересно посмотреть на такое чудо.

— Прямо сейчас сводить? — язвительно осведомился принц.

— Отчего бы и нет? На ночь глядя — самое то. Говорят, вид золота успокаивает нервы.

— Врут. Ты профессионально уходишь от ответа. Почему ты меня избегаешь?

Конечно, я ухожу от ответа. Ну что мне ему сказать? «Потому что я люблю вас, принц? Люблю так сильно, что мысли мои затуманиваются и я почти готова забыть, кто вы такой? И мне легче потерять вас один раз, чем каждый день терять снова и снова, никогда не зная, которая из потерь окажется окончательной?»

— У меня просто совсем не остается времени, — сказала я вслух. — Я продолжаю заниматься расследованием. Хотите послушать подробности?

— Сейчас — нет, — отрезал Рауль. — Прекрасный способ увести разговор в сторону, но он не сработал.

— Ничего, у меня есть в запасе еще несколько. Так вот, помимо расследования существуют мои обычные обязанности, которых с меня никто не снимал. А между тем я уже давно с трудом справляюсь с ними в одиночку.

— Так в чем проблема? Найми помощника.

— Как раз в этом-то и заключается сложность. Очень трудно найти Говорящую, которая обладала бы дворянским титулом и была бы при этом готова к работе в оранжерее.

— Понимаю. Эту проблему как-нибудь решим. Теперь мы можем вернуться к моему вопросу.

Я обреченно вздохнула:

— Ваше высочество, что вы хотите от меня услышать? Вы не хуже меня знаете, что между нами не может быть ничего даже мало-мальски серьезного. То, что произошло тогда в лесу, — не более чем случайность. Между нами бездонная пропасть. У нас слишком разный статус, разное воспитание, разные взгляды на жизнь. Не заставляйте меня унижаться и детально объяснять, насколько ваше социальное положение отличается от моего.

— Я тебя и не заставляю, — отозвался Рауль. — Это тебе самой, видимо, нравится унижаться, раз ты снова и снова возвращаешься к этой теме, когда тебя никто об этом не просит.

— Самой нравится? — возмутилась я. — Да я вообще не собиралась к вам сюда заходить! Вы сами меня позвали!

— Ну так не шла бы. Отговорилась бы головной болью, тебе не впервой.

— Ну, знаете, попробуй тут отговорись! А если бы вы разозлились и бросили меня в темницу?

— Ты всерьез думаешь, что я мог бы так поступить после всего, что ты для меня сделала? — Похоже, принц начал сердиться.

— А кто вас знает? — огрызнулась я.

— Ты специально пытаешься меня разозлить, чтобы я тебя прогнал?

Я не выдержала и, рассмеявшись, простонала:

— Ну в кого вы такой догадливый?

— Статус обязывает, — усмехнулся Рауль. — Тот самый, про который ты так любишь вспоминать.

Он решительно подошел ко мне почти вплотную и положил руки мне на плечи.

— Отпустите меня, — качнула головой я.

— Скажи, что я тебе безразличен, — предложил принц, заглядывая мне в глаза.

Я хотела это сказать. Я даже открыла было рот. Но он стоял слишком близко, а его руки, не позволяющие отстраниться, обнимали меня за плечи неожиданно нежно… И я промолчала, отведя взгляд.

— Значит, не отпущу, — тихо подытожил Рауль, легко подхватывая меня.

Я попыталась вырваться, нарушая тем самым все установленные рамки. Одного удара по плечу наследника было достаточно, чтобы отправиться на виселицу. Он же стерпел их штук пять, прежде чем окончательно и бесповоротно нейтрализовать мое сопротивление запрещенным приемом — поцелуем в губы. Потом поднес меня к кровати и опустил на постель, осторожно, как фарфоровую куклу.

— Я ненавижу даже само это слово — фаворитка, — перешла в словесное сопротивление я.

— Я тоже, — согласился Рауль. — Хочешь, я издам указ, запрещающий его использовать?

— Звучит заманчиво, но суть от этого не изменится.

— От этого — нет.

— А если сейчас кто-нибудь войдет?

— Придется поотрубать всем головы, — пообещал Рауль.

Он снова поцеловал меня в губы, потом в подбородок, в шею, опускаясь все ближе к груди. Добравшись таким образом до платья, принялся расстегивать стягивавшие ткань крючочки.

— А если опять заявится Эльвира?

Принц приостановился, то ли раздумывая, то ли просто пытаясь переключиться с процесса на разговор.

— Тогда другое дело. Втроем веселее, — определился с ответом он.

— Что?! — Я резко села на кровати, тем самым оттолкнув Рауля в сторону.

— Шучу, — отозвался он, мягко, но настойчиво укладывая меня обратно. — Это твои слова, забыла?

— Не мои, а вашего стражника, — возразила я. — Можете сами у него спросить.

— Его мы точно звать сюда не будем.

— Почему? А вдруг он молодой и красивый?

— Тем более. Ты же не хочешь, чтобы я казнил его в расцвете лет?

— Ладно, так и быть, пускай еще поживет.

Я обвила руками шею Рауля и на этот раз сама привлекла его к себе.

И снова, хотя теперь нас и окружали дворцовые декорации, в считаные секунды исчезли принц и Говорящая. Все это время я чувствовала, что нужна ему, именно я, только я одна. Об этом говорили каждая клеточка его тела, каждое движение бьющейся на шее жилки, каждый выдох и вдох.

Черт с тобой, мой принц. Ты победил. Ради коротких, но невероятно ярких минут счастья я, кажется, готова мучиться все остальное время.

Рауль лежал на спине, откинув голову назад, восстанавливая учащенное пока еще дыхание. Моя голова покоилась на его вытянутой правой руке; лицом я уткнулась ему в плечо. Левой рукой Рауль обхватил пальцы моей правой кисти. Его светлая вообще-то кожа на фоне моей казалась смуглой. Настолько тепло и уютно мне не было очень давно.

А потом, приподняв голову, я наконец-то его заметила. Длинный шрам, след давно зажившей раны, грубо рассекал левое плечо, дотягиваясь до предплечья.

— Откуда это?

Приподнявшись на локте, я провела рукой по коже Рауля чуть в стороне от шрама.

— Ты помнишь, я говорил, что в течение полутора лет скрывался от преследований Кристофера? — спросил принц. — Ну вот, несколько раз меня находили. Это был один из них.

Бесстрастность его тона, когда разговор затрагивал подобные темы, в очередной раз вывела меня из себя. Что должно твориться у человека в голове, если он никогда не позволяет эмоциям вырваться наружу?

— И вы так спокойно об этом говорите?! — озвучила я свое недоумение.

— А было бы лучше, если бы я бился в истерике?

Черт его знает, может быть, и лучше.

— А вы попробуйте, хотя бы один раз!

— Пробовал, — отозвался он все тем же ровным голосом.

Такой ответ отчего-то безумно меня удивил.

— Когда? — нахмурилась я.

— Да все тогда же. В четырнадцать. После того, как моих родителей убили, а меня посадили в башню, дня два я пребывал в состоянии ступора. А потом началась истерика.

— И что? — тихо спросила я.

— Не помогло, — невозмутимо ответил он. — Так что я раз и навсегда сменил линию поведения. И взял за правило просчитывать свои действия на три хода вперед.

— На три хода? Не многовато?

— В самый раз. Я получил это, — он кивнул на левое плечо, — когда просчитал события только на два. В итоге погиб один очень хороший человек. Чтобы я смог выйти из той истории живым.

Я опустила голову; взгляд упал на устланный дорогими коврами пол.

— Быть наследником — это не такой уж подарок судьбы, верно?

— Мы не выбираем свою судьбу, — отозвался Рауль. — Но если бы у меня был сын, не думаю, что я бы этого ему пожелал… хотя он стал бы наследником в любом случае.

Я перевела взгляд на Рауля и попыталась представить, что было бы, если бы он не родился принцем. Ничего не вышло. Он принц до мозга костей. Его история, его опыт, его характер так тесно переплелись с ролью наследника, что отделить одно от другого было бы нереально. Убери королевскую кровь — и это уже будет совершенно другой человек. Не Рауль. Не тот, кого я люблю.

— Так или иначе, когда смерть дышит в спину, лучше уметь просчитывать все ходы наперед, — заключил принц.

Я поцеловала его плечо, затем передвинулась чуть ближе к изголовью кровати и провела рукой по щеке.

— Мы его найдем, — убежденно сказала я, имея в виду обосновавшегося во дворце убийцу.

Наверное, это было глупо, но в этот момент мне хотелось защитить даже не принца, а того четырнадцатилетнего мальчика, который оказался заперт в холодной каменной коробке и боялся спать по ночам.

Рауль взял мою ладонь в свою, поцеловал ее и перевернулся набок, с любопытством глядя мне в глаза.

— Ты лежишь в этой постели и обещаешь что-то для меня сделать, вместо того чтобы выпросить что-нибудь для себя? — прищурился он.

— Я просто жду, когда ты станешь королем, — пояснила я. — Тогда с тебя можно будет взять намного больше.

— Ну что ж, вернемся к этому разговору через четыре дня. Надеюсь, к тому времени тебе все еще будет с кем разговаривать.

— Еще как будет. Даже не надейся уйти от ответственности. Ты все еще должен мне дельфина. Так что я лично прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.

На губах принца заиграла легкая улыбка:

— В таком случае тебе придется держаться очень близко ко мне.

— Куда уж ближе.

В коридоре послышались шаги, и я невольно вздрогнула, переводя взгляд на дверь. Что характерно, раньше меня ничуть не смущал тот факт, что с всеобщей точки зрения я пребываю в опочивальне в качестве любовницы. Я даже без стеснения залезла в эту самую постель специально для того, чтобы быть в ней замеченной. Сейчас же при мысли о том, что дверь может неожиданно распахнуться, я чувствовала себя чрезвычайно напряженно.

— Да не волнуйся, никто сюда не войдет, — чуть раздраженно заявил Рауль, проследивший мой взгляд. — Они хорошо усвоили урок с прошлого раза. Сейчас время обычной смены караула. Заступают те, кто будет дежурить всю ночь, только и всего.

— И что, они не войдут сюда ни при каких обстоятельствах?

— Ни при каких.

— А если придет Эльвира?

— Далась тебе эта Эльвира!

— Ну хорошо, а если я позову на помощь?

— А ты собираешься?

— Нет, но хотя бы теоретически?

— Не хочу тебя расстраивать, но они войдут лишь в том случае, если на помощь позову я.

Мне представилась замечательная картинка: страшная и толстая любовница в прозрачной ночной рубашке — розовой, непременно розовой! — бегает за Раулем вокруг кровати, а он громко кричит, призывая на помощь стражников. Сдержать улыбку не получилось.

— О чем ты подумала? — подозрительно спросил принц.

— Ни о чем.

— Судя по выражению твоего лица, это «ни о чем» было очень язвительным.

— Я просто прикидывала, что именно мне нужно сделать, чтобы ты позвал на помощь, — слегка приврала я, обвивая руками его шею.

— Хочешь это проверить?

Одним движением отбросив в сторону одеяло, Рауль обнял меня так крепко, что стало тяжело набирать воздух в легкие. Бедная Тони, думавшая, что творившийся на кровати беспредел уже позади и потому уютно устроившаяся сбоку, едва успела отскочить, пока ее не задавили. Звать на помощь я точно не собиралась. И пусть даже окажется, что я ничем не отличаюсь для принца от всех его предыдущих любовниц. Сейчас я готова быть с Раулем даже только ради того, чтобы он смог хотя бы ненадолго забыть о случившемся с его семьей больше десяти лет назад.

Когда одеяло было водружено на место, то есть поверх наших тел, а Тони, ощутимо нервничая и периодически порыкивая, снизошла-таки до того, чтобы свернуться калачиком на кровати, я начала задумываться о том, что пора бы уходить. Рауль недвусмысленно говорил мне, что никогда не оставляет у себя любовниц на всю ночь. А время было позднее. Еще чуть-чуть — и он тонко намекнет на то, что мое место совсем не здесь. Или, еще хуже, скажет прямым текстом. А это будет чрезвычайно унизительно, настолько, что я с трудом представляла себе, как смогу оправиться от такой пощечины. Поэтому надо поскорее встать и уйти по собственной инициативе. Вот только мне было так уютно лежать под одеялом, чувствуя тепло, исходящее от тела Рауля. Я решила задержаться еще буквально на две минуты и почувствовала, как тяжелеют веки…

Когда я открыла глаза, было уже светло. Даже плотные шторы не смогли бы никого обмануть: утро наступило и, судя по всему, уже давно. Чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, я резко села на постели. Спокойно, главное — не паниковать. Наверное, Рауль тоже уснул и потому не заметил, что я осталась здесь до утра. Надо как можно тише встать и выскользнуть из комнаты прежде, чем он проснется…

Я повернула голову и испытала новую волну паники. Рауля в постели не было. В комнате тоже. Почему он меня не разбудил? Ведь он не мог не заметить мое присутствие… Или мог? Что, если я лежала, укрывшись одеялом с головой, а он настолько привык, что все неукоснительно следуют его пожеланиям, что даже не подумал о другой возможности? Соскочив с кровати, я принялась поспешно одеваться. Потом кое-как уложила растрепавшиеся за ночь волосы. Не было и речи о том, чтобы заходить в ванную комнату и приводить себя в порядок как следует, воспользовавшись некоторыми предметами, принадлежащими самому принцу, такими, как расческа.

Наскоро собравшись и подойдя к двери, я ненадолго замешкалась. Выходить в коридор было страшновато. Да, прежде меня это ничуть не смущало, но теперь казалось, что дежурящие там стражники будут без малейшего стеснения смотреть на меня как на шлюху. Не то чтобы оценка, которую они дадут моей нравственности, имеет большое значение, но пересекать коридор все равно неприятно. Собрав всю волю в кулак, силясь унять скачущее после столь быстрых сборов сердце, я взялась за ручку двери, широко ее распахнула и вышла в коридор.

Журчавший до моего появления разговор в единое мгновение смолк, чего никогда не бывало раньше. Стражники расступились с непривычным почтением и склонили передо мной голову. Стараясь не акцентировать на этом внимание, я стремительно прошла к выходу. Дежуривший у последней двери охранник почтительно произнес:

— Доброе утро, госпожа Говорящая. Его высочество просил напомнить вам о приеме, который состоится во дворце сегодня вечером.

Принц действительно упоминал раньше об этом приеме, на котором я должна была присутствовать, но крутившаяся в моей голове мысль не имела к этому отношения.

Стало быть, все-таки заметил.