Глава 16
РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Кирилл подергал клювом мой рукав и отступил в сторонку, глядя мне в лицо вопросительным взглядом. Я нахмурилась, силясь перенестись сознанием обратно в оранжерею.

— Что? Ах да, Кирилл, ты хочешь орех. — Я немного разжала кулак, вытащила второй рукой один из орехов и протянула ворону. Тот аккуратно принял лакомство в клюв. — Ты все правильно сделал, тебе полагается… Стоп! — Я тряхнула головой, наконец-то возвращаясь в реальность. — Ты же ошибся. Тебе никакой орех не полагается! А ну-ка отдай!

Последние слова были сказаны только для проформы. Ну да, кто же так запросто расстанется с орехом? Кирилл, не будь дурак, уже отлетел подальше и, не выпуская из клюва добытый хитростью трофей, уселся на ветку эвкалипта. Достаточно высокую, чтобы я его там не достала.

Надо было бы разозлиться, но я порадовалась. Такой обман — признак весьма впечатляющего интеллекта. Ворон должен был заметить, что Говорящая невнимательна, попросить орех, вести себя при этом так, будто речь идет о заслуженной награде за труд, а затем быстро ретироваться — прежде, чем я соображу, в чем дело.

Я махнула рукой, предварительно показав Кириллу кулак. Определенно сегодня не самый продуктивный мой день. Что и немудрено, учитывая, каким было пробуждение, не говоря уже про предшествовавшую ему ночь… Что-то в моей жизни менялось, менялось безвозвратно, и я пока не знала, радоваться этому или, пока не поздно, бежать за тридевять земель. Волны эйфории сменялись приливами паники, и это море эмоций ощутимо штормило. Интересно, ощущает ли Рауль хотя бы легкое покачивание или в его водах царит полный штиль?

И правда ли это, что вчера ночью я перешла с ним на «ты»? Господи, сделай так, чтобы мне это только приснилось!

Лоб покрыла испарина, и захотелось пить. Утолив жажду несколькими глотками воды, я подхватила шаль и решительно зашагала к выходу. Мне совершенно необходим холодный, отрезвляющий свежий воздух. И за этим лекарством я незамедлительно направилась в сад.

Первый же порыв осеннего ветра позволил мне почувствовать себя лучше. Вместе с кислородом приходили относительное успокоение и уверенность в своих силах, а в мыслях потихоньку наводился порядок. Я пошла по тропинке, умышленно шурша редкими попадавшимися на пути листьями, которые не успел еще смести садовник.

Когда я проходила мимо беседки, уловила доносившиеся оттуда знакомые голоса. Похоже, это уже становится традицией. Юджин о чем-то разговаривал с Мейбл. Подойдя поближе, я услышала, что камеристка плачет. Судя по интонациям, Юджин пытался ее успокоить. Судя по последовавшим всхлипам, безуспешно. Да, кажется, это и вправду традиция…

Увиденная в беседке картина была вполне ожидаемой: сотрясающиеся плечи Мейбл (лицо девушка прятала в ладонях) и склонившийся над ней Юджин. Парень положил ей руку на плечо и продолжал что-то негромко говорить, но камеристка явно не слушала, полностью поглощенная рыданиями.

— Что случилось? — спросила я. — Снова привидение?

Если так, то, может быть, сейчас мне удастся узнать что-то новое? Вдруг эта случайная встреча поможет мне наконец разобраться с не желающей решаться головоломкой?

Но нет, Мейбл отчаянно замотала головой, а Юджин со вздохом отозвался:

— Если бы привидение! Это было бы куда как лучше.

— Что может быть хуже привидения? — изумилась я, припоминая, в каком состоянии была Мейбл, когда Юджин привел ее в оранжерею.

— Да этот… трубадур.

Последнее слово Юджин сказал так, будто сплюнул.

— А что с ним? — нахмурилась я. Не получив ответа, я перевела взгляд на Мейбл: — Он что, тебя обидел? Что он сделал?!

— Да ничего он не сделал, — поморщился Юджин, видя, что в условиях отсутствия информации я уже готова выдумать бог знает что. — Считай, что именно в этом вся проблема.

— Ах вот что! — облегченно выдохнула я. — Ну разве это повод плакать? Это повод переходить к решительным мерам. Затащить мужика в постель — дело нехитрое. — Я умышленно проигнорировала тот возмущенный взгляд, которым в этот момент одарил меня помощник секретаря. — Хочешь, я свожу тебя к Аманде? Ты и так хорошенькая, а она сделает из тебя и вовсе принцессу!

Видимо, комплимент пришелся некстати, потому что при этих словах Мейбл разрыдалась пуще прежнего.

— Да не в этом дело! — Было очевидно, что Юджин раздражен, только неясно, на кого именно он злился. То ли на Мейбл — за то, что уже битый час приходилось ее успокаивать, то ли на меня, говорящую девушке неправильные вещи, то ли на себя самого — за то, что оказался втянут в разговоры о женских сердечных делах. — Она видела его с другой женщиной, потому и плачет.

— Ну и что тут такого? — рассмеялась я. — Мейбл, вы же с ним даже не знакомы! Чего ты от него хочешь? Он же мужик, семьей не обремененный, никакими обязательствами не связанный. Конечно, он будет затаскивать в койку все, что движется. Мужики все такие.

— Эй, слушай, может, ты помолчишь? — прошипел Юджин, оттаскивая меня за рукав.

— Не мешай мне ее успокаивать! — возмутилась я.

— А меня, значит, нервировать можно!

— Ее душевное равновесие сейчас важнее!

От спора нас оторвал голос камеристки.

— Ты не понимаешь! — Впервые за это время Мейбл сказала что-то членораздельное. — Если бы он был с женщиной, это было бы не важно.

— Он что, был с мужчиной? — поразилась я. Надо же, а так с первого взгляда и не скажешь!

— Да нет же! — воскликнула Мейбл, размазывая слезы по лицу.

— Не с женщиной и не с мужчиной? С кем же тогда? Неужели с животным?!

— Вот у тебя одни только животные на уме! — мстительно отозвался Юджин. — Она имеет в виду: важно не то, что он был с женщиной, а то, с какой именно.

— Какая разница, с какой именно? — Теперь, когда окончательно выяснилось, что ориентация у трубадура для Мейбл самая что ни на есть подходящая, я и вовсе не видела никакой проблемы. — Возьми да и отбей!

Мейбл зашлась в новом приступе рыданий и опять спрятала лицо в ладонях. Определенно сегодня я раз за разом говорю что-то не то. Понять бы только почему.

— Можно ей сказать? — неожиданно мягко для своего раздраженного состояния спросил Юджин у Мейбл.

Та кивнула, не отрывая рук от лица.

— Что у вас за секреты такие? — нахмурилась я.

— Он был с принцессой, — просто сказал Юджин. — Они любовники, и, кажется, уже не первый день. Вчера Мейбл сама провела его к Мелинде. Через черный ход, по потайному коридору. И только когда вышла встречать мужчину, как велела принцесса, тогда и узнала, что это именно он.

Я захлопала глазами, переваривая эту новость. Принцесса и трубадур, надо же!

— Да, отбивать его, пожалуй, не стоит, — ошарашенно пробормотала я. — Голова на плечах куда дороже.

Так вот к кому отправлялась Мелинда, переодевшись в белое платье! Если, конечно, она тогда не солгала. Теперь становится понятно, почему она внезапно изменила свое отношение к нашему с Раулем мнимому роману и поддержала меня тогда на приеме. Собственная влюбленность в мужчину из низшего сословия резко сделала ее взгляды более демократичными. Должно быть, она познакомилась с ним после представления, которое артисты давали за несколько дней до этого… Вот оно! Артисты! Ну конечно, как же это сразу не пришло мне в голову???

Я торопливо подошла к Мейбл и погладила ее по плечу:

— Не переживай. — Что еще тут можно сказать? — Ты можешь утешаться тем, что принцесса — единственная женщина, с которой невозможно конкурировать. Мы даже не знаем, нравится ли она ему или он просто встречается с ней потому, что наследнице престола невозможно перечить.

Не так чтобы я сама верила в то, что говорила. Возможно, о большой любви речь и не шла, но Мелинда весьма хороша собой, а то, что она принцесса, несомненно добавляло ее образу романтичности. Дальнейшее — вопрос характера трубадура. В целом такие сопутствующие обстоятельства, как наличие у дамы сердца сказочных богатств, большинство мужчин тоже не сочли бы за недостаток.

Юджин посмотрел на меня как-то неоднозначно, должно быть, пытался понять, не к моим ли отношениям с принцем относятся произнесенные мною слова. Разубеждать его времени не было.

— Оставайся с ней! — строго сказала я, вытянув вперед указательный палец правой руки.

И побежала по тропинке обратно во дворец.

Бродячий театр расположился в самом центре города, поближе к главной площади, поэтому идти туда было совсем недалеко, буквально минут семь. Откинув полотняный полог, я ступила внутрь и обратилась к бледной, худенькой девушке, примостившейся в уголке за шитьем:

— Добрый день, я разыскиваю вашего трубадура. Он здесь?

Мне показалось, что девушка бросила на меня слегка испуганный взгляд, прежде чем, приподнявшись со своего места, крикнуть:

— Камиль! К тебе пришли.

Подхватив шитье, она выскользнула наружу, а в импровизированное помещение между тем вошел уже знакомый мне трубадур.

— День добрый, Говорящая. — Все та же смешинка во взгляде дерзких голубых глаз. — Чем обязан такой чести?

— Ты меня знаешь? — удивилась я.

— Кто же не знает королевскую Говорящую?

На его губах играла усмешка, впрочем, кажется, вполне безобидная.

Да, хорошая у нас подобралась компания. Любовница принца и любовник принцессы. Фаворит и фаворитка. Пожалуй, на такой почве не грех и подружиться. Но у меня были другие планы.

— Я пришла, чтобы задать тебе один вопрос.

Я шла по дворцу быстрым широким шагом. Нетерпение клокотало в груди, отдаваясь легким покалыванием в кончиках пальцев. До разгадки оставалось полшага. По сути, я уже понимала, что произошло, не хватало только подтверждения и пары мелких деталей. Я прошла в покои принца и обнаружила вездесущего Джона на страже у входа в кабинет. Телохранитель стоял с одной стороны от двери; с другой стороны к стене примостился еще один охранник. Завидев меня, Джон шагнул в мою сторону.

— Госпожа Говорящая. — Он склонил голову.

На этот раз его поведение уже не выбило меня из колеи. Захотел вдруг поиграть в почтительность — пожалуйста, мне не жалко.

— Его высочество в кабинете? — спросила я.

— Да. У него важное совещание с советниками и генералами. Желаете войти?

— А что, если я скажу «да», ты меня пропустишь? — поинтересовалась я.

— Приказано по умолчанию пропускать вас в любое помещение во дворце в любое время суток.

Признаться, я слегка опешила. В любое помещение в любое время? Включая, стало быть, личные покои принца, сокровищницу и места проведения важных совещаний? Такими полномочиями, кроме главы государства, обычно не обладал никто, даже королева…

— Нет, на совещание я не пойду, — покачала головой я. У любой наглости должны быть свои пределы. — Если я напишу принцу записку, ты сможешь ее передать?

— Конечно.

Джон сделал знак дежурившему поблизости лакею. Тот мигом принес бумагу, перо и чернильницу и предупредительно пододвинул для меня стул. Я села и быстро написала несколько строк. Немного помахала листком, ожидая, пока чернила чуть-чуть подсохнут, затем сложила его пополам и протянула Джону. Тот принял послание и, осторожно приоткрыв дверь, вошел в кабинет. Я осталась ждать снаружи.

— Ну что? — спросила я, когда телохранитель вернулся, уже без листка.

— Он очень рассердился, — обеспокоенно сказал Джон.

— Конечно, он рассердился, — отозвалась я. Интересно, кто на его месте не рассердился бы? — Он выполнит мою просьбу?

— Сказал, что выполнит.

— Отлично. А с тобой не так плохо иметь дело, когда ты не даешь советов по поводу одежды! — подмигнула я и поспешила к выходу.

Я думала, Джон не сразу даже поймет, о чем я говорю, но успела заметить, как он покраснел. Видимо, принц успел промыть ему мозги по этому поводу. На мой взгляд, проще сменить телохранителя, чем учить его манерам, но Раулю виднее, какими людьми себя окружать. Надо признать, этот парень действительно предан своему господину.

Вот теперь следовало отправиться к Аманде. Во-первых, подготовиться к приближающемуся приему, а во-вторых, поболтать. Если кто-то во дворце и сочетал знание сплетен со здравым смыслом, то это именно Аманда и ее девочки. А мне как раз надо выяснить кое-что из современной истории дворцовой жизни.

Спустившись на два лестничных пролета, я заметила на площадке Юджина. Помощник секретаря стоял возле узкого зарешеченного окна и барабанил пальцами по стеклу. Вид у него был совсем невеселый.

Разгадать причину плохого настроения Юджина, в сущности, нетрудно. Мейбл повезло: ей есть кому поплакаться в плечо. При этом она воспринимала постоянное присутствие Юджина как нечто само собой разумеющееся. Делилась с ним подробностями своей сердечной драмы, даже не задумываясь о том, что именно удерживает юношу подле нее. Забывая о том, что каким бы «своим» и понимающим Юджин ни был, он, как ни крути, не подружка, а все-таки мужчина. И если Мейбл бежала со своими проблемами к Юджину, кому мог, в свою очередь, поплакаться он? Но даже если бы и было кому, мужчин с самого детства приучают никогда этого не делать.

Я тихонько постучала парня по плечу. Он повернулся ко мне вполоборота и сделал приветственный знак рукой, не отвлекаясь от собственных мыслей.

— Любые проблемы рано или поздно разрешаются, — сочувственно сказала я. — Особенно в том, что касается мужчин и женщин. Вот только наперед знать ничего нельзя. Так что лучше просто предоставить событиям идти своим чередом.

— Ты-то откуда знаешь, что лучше? — отмахнулся Юджин.

Не слишком вежливо, конечно, но наши взаимоотношения были достаточно близкими, чтобы он мог себе это позволить.

— Знаю, — грустно заверила я его. И, уже поставив ногу на первую ступеньку, добавила: — Левое.

— Что — левое? — не понял он.

— На левом плече.

Больше не оборачиваясь, я продолжила спускаться вниз по лестнице.

На прием я прибыла без опозданий, чтобы не упустить ничего важного. Прием — это вообще-то громко сказано. В данном случае это было вполне стандартное собрание придворных в одной из дворцовых зал, призванное не дать местной знати чрезмерно заскучать. Ну, вдруг сплетни и интриги займут у кого-нибудь недостаточно много времени. К тому же посплетничать можно и на приеме. Кто с кем перешептывался, кто во что одет — словом, масса тем для высокоинтеллектуального разговора.

Тем не менее сегодняшний вечер скуки не сулил, поэтому я испытала немалое облегчение, увидев, что Рауль появился в сопровождении Рональда и Тони. Убийца находится сейчас поблизости и вполне может совершить еще одну попытку, прежде чем настанет время для разоблачения. Так что на всякий случай следовало быть во всеоружии.

До того как подойти к принцу, я еще раз оглядела залу. Многие уже были здесь. Ридз с Робертом, Мелинда со своими фрейлинами, советники, несколько человек из охраны принца, участвовавшие в недавнем совещании генералы… Этот прием важен именно потому, что здесь присутствовали все, кто имел прямое и косвенное отношение к истории с покушениями. И даже если бы выяснилось, что я ошиблась с личностью убийцы, вероятнее всего, подлинного преступника удалось бы вычислить на месте.

О, а вот и трубадур. Именно в этом заключалась моя просьба к принцу, изложенная в переданной через Джона записке. Я попросила Рауля распорядиться, чтобы трубадура позвали на этот прием. Артист стоял сейчас в стороне — ясное дело, не станут же общаться с ним на равных здешние придворные, — в ожидании своего часа. Я махнула Камилю рукой, и он ответил мне кивком.

Присутствие трубадура, разумеется, не ускользнуло от внимания Мелинды. Принцесса держалась хорошо, но была бела как снег, а взгляд ее становился то испуганным, то ненавидящим. Последнее — когда он был обращен в мою сторону. К Камилю она не приближалась, и трубадур тоже вел себя так, словно до Мелинды ему дела не больше, чем до остальных присутствующих. Ну что ж, артист — он на то и артист, а уж члены королевских фамилий играют порой так виртуозно, что дадут фору любому представителю актерской братии.

— Я выполнил твою просьбу, — холодно сказал Рауль, когда его сопровождающие почтительно удалились, оставив нас вдвоем. — Какого дьявола это было нужно? Или ты просто решила испытать пределы моего терпения?

— Пределы вашего терпения я испытала, когда впервые заявилась в вашу опочивальню, — тихо отозвалась я. — Ваше терпение заканчивается не так быстро, как вы это преподносите.

— Зато лучше тебе не увидеть, что бывает, когда оно заканчивается, — отрезал принц. — Для чего он здесь нужен?

— Он действительно нужен, — примирительно сказала я. — Если бы я собиралась крутить с ним шашни, вполне могла бы заняться этим в каком-нибудь более подходящем месте.

— Тогда что ты задумала?

— Хочу поставить точку в истории с привидением. У меня на руках почти все карты, не хватает только одной.

— Ты знаешь, кто это?

— Думаю, что знаю. Но прежде чем выдвигать обвинение, я должна это проверить. Именно поэтому без трубадура сегодня не обойтись. Хорошо, что вы привели с собой Тони. Будьте предельно осторожны, ничего не ешьте и не пейте без ее участия. Это уже ненадолго. Сегодня я намерена заработать своего дельфина.

— Может быть, все-таки сойдемся на черепашке в коробочке? — взмолился принц.

— Тогда я не скажу вам, кто убийца, — пригрозила я.

— Скажешь, куда ты денешься, — беззаботно отозвался Рауль.

— Ладно, скажу, но это будет нечестно.

— Я думаю, мы с тобой договоримся.

Заиграла тихая музыка; лакеи принялись обходить гостей с подносами, уставленными напитками. Оглядевшись и увидев в зале интересовавшую меня персону, я направилась к трубадуру, пробираясь между обсуждающими что-то придворными. По дороге я почти нос к носу столкнулась с Мелиндой. Глаза принцессы метали молнии. Я отвела взгляд и поспешно прошла мимо, не готовая вступать в противоборство с такой ненавистью.

— Ее следовало предупредить, — сказал Камиль, когда я наконец до него добралась.

— Нет, не следовало, — возразила я. — Но скоро она в любом случае все узнает. Итак?

— Да, — подтвердил он. — Я видел. Это она.

— Отлично, — кивнула я, проследив его взгляд.

После этого я вернулась назад к принцу.

Мой план заключался в том, чтобы подождать, пока прием закончится, и лишь тогда взять «привидение», не привлекая излишнего внимания. Однако принцесса внезапно заявила, что у нее разыгралась мигрень и она намерена удалиться к себе. И, не откладывая в долгий ящик, зашагала к двери. Фрейлины последовали за ней. Надо было либо рисковать, допуская отсрочку, либо поспешить. Я медлила, но, видя, что «привидение» вот-вот ускользнет, все-таки решилась преградить ему дорогу.

— Рыжие волосы идут вам гораздо больше, чем светлые, Отилия, — сказала я, выступая фрейлине навстречу.

Мелинда, уже почти достигшая двери, остановилась и обернулась. Отилия молчала, только смотрела на меня с такой жгучей ненавистью, что та казалась почти материальной. Ну что ж, мне сегодня не привыкать. Издержки выполняемого задания.

— Что за чушь ты несешь? — фыркнула Эльвира. — У Отилии никогда не было светлых волос.

— Не хотелось бы вступать с вами в спор, Эльвира, но — были, — возразила я. — Точнее сказать, бывают. Иначе как бы она могла ходить по дворцу, изображая привидение?

— Отилия? — изумленно спросила принцесса, подходя поближе.

— Какая ерунда! — воскликнула Эльвира, оглядываясь на остальных придворных дам. — Эту психованную давно надо сдать в приют для умалишенных, там ей самое место! С чего она взяла, что кто-то мог…

— Эльвира, помолчи. — Голос Рауля прозвучал, как обычно, негромко, но разом прервал все прочие разговоры. — Говори.

Последние слова были обращены ко мне. Я прекрасно видела: принц совсем не доволен тем, что сейчас услышал. Что ж, оно и немудрено.

— Сейчас и здесь? — на всякий случай уточнила я.

— Сейчас и здесь, — жестко повторил он, глядя при этом не на меня, а на по-прежнему молчащую Отилию.

— Хорошо. Вы позволите задать один вопрос свидетелю?

— Я жду, — нетерпеливо сказал Рауль.

— Камиль! — позвала я трубадура, жестом подкрепляя свой призыв.

Мелинда вздрогнула, но, думаю, этого не заметил никто, кроме меня. Трубадур склонился перед принцем.

— Итак? — Взгляд Рауля был тяжелым.

— Рассказывай, — кивнула я трубадуру.

— Около трех недель назад, почти сразу после того, как мы дали первое представление, к нам пришла женщина, — начал говорить Камиль. В его голосе не было ни тени волнения, да и вообще, похоже, трубадура ничуть не смущало то, что он находится в присутствии столь знатных людей. — Она спросила, есть ли у нас светлый женский парик. Артисты используют парики для некоторых своих представлений, — пояснил он. — У них есть несколько париков разных цветов — иссиня-черный, коричневый, даже голубой. И белый тоже был. Белла — артистка, которая играет Коломбину, — ответила, что есть. Та женщина попросила показать его. Белла принесла парик, женщина взглянула на него и сказала, что хотела бы его купить. Она предложила хорошую цену, и, поскольку этот парик давно уже не использовался, сделка состоялась.

— Эта женщина находится сейчас здесь? — спросила я.

— Вот она.

В толпе фрейлин послышался громкий шепот: трубадур указал на Отилию. Мелинда переводила взгляд с трубадура на свою фрейлину, затем на меня, и снова по кругу; по-моему, за это время цвет ее лица успел поменяться несколько раз. Рауль, однако, не обратил внимания на гамму чувств, отразившуюся на лице сестры; его внимание было полностью сосредоточено на Отилии.

— Это ничего не значит, — процедила она, впервые снизойдя до ответа.

— Само по себе, наверное, нет, — согласилась я.

— Какое это имеет значение, купила ли она парик? — недоуменно спросила одна из фрейлин.

Другие ее поддержали.

— Ведите себя тише, дамы, — резко оборвал их Рауль. — Или разойдитесь по своим комнатам.

Женщины тут же притихли: уйти и пропустить все самое интересное никому не хотелось.

— Я прошу прощения, — осторожно сказал Ридз, выступая вперед, — но, может быть, вы все-таки объясните нам, что здесь происходит, в самых общих чертах?

Я покосилась на принца. Он молчал, и я сочла это за разрешение ответить.

— За последние три недели на жизнь его высочества было совершено несколько покушений. Об одном из них известно всем, но организовавший его человек был пойман и обезврежен несколько дней назад, поэтому речь сейчас идет о других.

— Разве не все покушения устроил Вилстон? — нахмурился Ридз.

— Удовлетворите мое любопытство, Джозеф, — прищурилась я. — О скольких покушениях вам было известно?

— О трех, — невозмутимо ответил он. — Два отравления и поджог.

— А вы умеете делать выводы.

— Конечно. Вы говорите, Вилстон не имел отношения к этим покушениям?

— У нас есть веские основания считать, что нет, — ответила я.

— Это становится все интереснее.

— Незадолго до первого покушения произошло еще одно знаменательное событие, — продолжила я. — По дворцу начало разгуливать привидение, ранее никем не виденное. Сказать по правде, сперва я думала, что никакого привидения вовсе не существует. Однако я ошибалась. Как справедливо рассудил его высочество, привидение во дворце существовало. Более того, оно имело непосредственное отношение к покушениям. Поскольку именно тот человек, который так ловко и убедительно изображал призрака, и пытался убить принца. — Я перевела взгляд на Отилию.

— Теперь я понимаю, отчего вас так заинтересовал парик, — задумчиво кивнул Ридз.

— Именно. Изображавшая привидение женщина просто надевала белое платье, плащ и парик, ну и использовала немного макияжа. Все остальное делало богатое воображение тех, кто встречал ее в коридорах дворца. Все пугались привидения, и никто не задумывался о том, куда оно идет и зачем. Когда мы наконец это поняли, многое все равно оставалось неясным. Вопрос заключался в том, кто же скрывается под маской привидения и каков мотив. Ваше высочество, помните, когда мы обсуждали эту тему в самый первый раз, вы предположили, что преступник преследует политические цели? Вы еще сказали тогда, что из-за простой ненависти на убийство такого рода не идут. Но вы ошибались.

При этих словах раздалось сразу несколько возгласов. Да, я действительно хватила лишнего. Публично заявить принцу в лицо, что он не прав… Но что теперь было делать? Слово — не воробей. И я поспешила продолжить как ни в чем не бывало:

— Эти преступления не имели никакого отношения к политике. Не считая, конечно, того времени, когда они происходили, а выбрано оно было как раз для того, чтобы отвести от преступницы все подозрения. Конечно, в этот месяц, когда король умер, а его преемник еще не коронован, покушение на наследника престола соотносят лишь с одним мотивом — желанием узурпировать власть. И никому не приходит в голову, что причина может заключаться в самой обыкновенной женской мести.

— Вы намекаете на то, что госпожа Отилия замыслила убийство после того, как его высочество… перестал с ней общаться? — осторожно произнес Хоулман. При последних словах он украдкой покосился на принца, стараясь определить, не позволил ли себе вольность. — То есть, по сути, это было убийство на почве ревности?

— Именно так, — кивнула я.

— Но достаточно ли у вас оснований утверждать, что преступления совершила именно она? Даже если речь действительно идет о ревности, на роль убийцы есть и другие кандидатуры. — На этом месте советник судорожно сглотнул и снова покосился на принца, но тот отнесся к очередному намеку на свою личную жизнь равнодушно. По-моему, личность убийцы произвела на Рауля достаточно сильное впечатление, и именно поэтому он остался безразличен к такой мелочи, как пара лишних слов, прозвучавших из уст советника. — Не кажется ли вам, что приобретение парика — это недостаточно веская улика?

— Я думаю, все сомнения можно разрешить очень просто — обыскав комнату Отилии, — ответила я, обращаясь, впрочем, не к Хоулману, а к принцу. — Идти на это или нет — решать вам, ваше высочество.

— Что там искать? Парик?

— Во-первых, парик, но не любой, а точно совпадающий по цвету с этим волосом. — Я извлекла из кармана волос, найденный в башне. — К примеру, светлый парик из арсенала Аманды имеет несколько другой оттенок. Во-вторых, белое платье, от которого оторван вот этот кусочек. — Я вытащила из кармана вторую улику и протянула охраннику, выступившему вперед по знаку принца.

— И то, и другое найдено на месте преступления, — пояснила я. — И принадлежало привидению… а точнее, убийце. Ну а в-третьих — цианистый калий. Я так полагаю, в какой-нибудь коробочке из-под косметики. Там легче всего спрятать порошок от любопытных глаз.

Рауль перевел взгляд с улик на Отилию:

— Мне отправлять людей в твою комнату или ты сама объяснишь суть этого спектакля?

— Я ничего не собираюсь объяснять, — зло возразила Отилия. — Ты сам во всем виноват.

Среди фрейлин снова раздался возбужденный шепот: обращаться к принцу на «ты», да еще и при всех, не позволял себе почти никто. Я же подумала о другом. Видимо, у нее в комнате действительно есть что искать, раз она даже не пыталась долее отпираться.

— Ты думал, что можешь выбросить меня, как ненужную куклу, и тебе все сойдет с рук?

Очень странно было видеть, как лицо такой хрупкой на вид девушки с романтичными рыжими волосами исказила жесткая гримаса. Навряд ли это просто уязвленная гордость. Наверное, Рауль много для нее значил. Отилия же была для него просто одной из любовниц. Скорее всего ему и в голову не приходило, что она испытывает к нему сильные чувства. Он видел в ней то, что привык видеть, а именно — очередную охотницу за привилегиями. При этом сама Отилия всего этого не осознавала и выдумала для себя что-то абсолютно нереалистичное. И вот настал момент, когда Рауль решил, что хорошего понемножку. Пожалуй, в представлении принца он даже не так чтобы бросил ее. Он просто перестал с ней встречаться. Для нее же разрушился весь иллюзорный мир, который она успела выстроить в своих мечтах. Фрейлина затаила ненависть, и ненависть эта со временем не ослабевала, а, наоборот, крепла по мере того, как в опочивальне Рауля появлялись все новые и новые любовницы. В конечном счете эта ненависть переформировалась в твердое намерение отомстить.

— Хочешь знать, почему я это сделала? — Отилия подошла к Раулю почти вплотную, заставив занервничавших телохранителей обступить обоих плотным кольцом, обнажая на ходу оружие. — Потому что я тебя ненавижу. Думаешь, раз в твоих жилах течет королевская кровь, тебе можно все?

— Довольно. — Рауль выдержал ее взгляд, хотя, как мне показалось, с трудом. — Арестуйте ее.

Отилия ничего больше не сказала, но продолжала смотреть на него с все той же ледяной яростью во взгляде до тех пор, пока стражники не развернули ее по направлению к двери.

Все, кто находился сейчас в зале, молча провожали ее глазами.

— Дамы и господа, я надеюсь, никому не нужно объяснять, что прием окончен? — жестко сказал Рауль. — Спокойной ночи.

Разумеется, это было не пожелание, не констатация факта, а приказ, и объяснять этого никому не потребовалось. Придворные начали быстро расходиться.

— Рауль, я ничего не знала… — воскликнула принцесса, но принц остановил ее.

— Мелинда, если ты хочешь это обсудить, мы это обсудим, — устало сказал он. — Но не сейчас.

Чуть замешкавшись и бросив еще один взгляд на трубадура, принцесса покинула залу. Принц кликнул начальника стражи и вышел в его сопровождении.

— Хотите сказать, что отравления и пожар в замке — это всего лишь выходка истеричной женщины? — недоверчиво спросил меня Крэгг.

— Нет, — возразила я. — Вовсе не истеричной. Истеричная женщина могла бы броситься с ножом на бывшего любовника или на свою соперницу вскоре после разрыва. Но, насколько мне известно, отношения между принцем и Отилией были разорваны около года назад. Значит, она затаила обиду и долго выжидала. Все тщательно спланировала и хладнокровно дождалась удобного случая. Ей не везло, покушения срывались одно за другим, и тем не менее она продолжала упорно идти к своей цели. Это совсем не похоже на истерику.

— Отчего же она сменила тактику и устроила пожар, вместо того чтобы продолжать использовать яд? Или поджог совершил кто-то другой? — с сомнением в голосе осведомился Хоулман.

— Она поняла, что яд не срабатывает и скорее всего уже не сработает, — пояснила я. — Первая попытка отравления провалилась, поскольку по ошибке умер другой человек. А вот второе отравление было предотвращено не случайно. Запах яда учуяла специально натренированная собака. Об этом покушении быстро стало известно, и, видимо, Отилия узнала, благодаря кому принц избежал смерти. Поэтому в следующий раз она попыталась отделаться от собаки, ударив ту тупым предметом по голове. Но ей в очередной раз не повезло: она не учла тот факт, что за животными, как правило, следит Говорящая. Я успела вовремя предотвратить убийство, не дав принцу выпить отравленное вино. Хотя для этого пришлось немного отступить от правил этикета.

— Так вот что скрывалось за вашим нетрезвым поведением, — хмыкнул Ридз. — Должен отметить, оно показалось мне подозрительным с самого начала.

— Во всяком случае, я сделала свое дело, — пожала плечами я. — Собаку удалось вылечить, и она снова стала везде следовать за принцем. Отилия поняла, что дальнейшие попытки отравления бессмысленны. И предпочла найти другой способ избавиться от принца. А заодно и от меня.

— От вас? — переспросил Крэгг.

— Наверняка. Сначала я думала, что пожар был устроен только с целью ликвидировать наследника, мое же присутствие в башне — всего лишь случайность. Но теперь ставлю девять против одного, что Отилия хотела убить и меня. Во-первых, я два раза подряд ставила ей палки в колеса, а во-вторых… ну, думаю, вторая причина очевидна.

— Вы полагаете, ее теперь казнят? — обратился к остальным Хоулман.

— Разумеется, — уверенно ответил один из советников. — За покушение на жизнь наследника? Тут даже сомнений быть не может.

Я машинально кивнула, так как была склонна согласиться с этим выводом.

— А вы, как я погляжу, не слишком сочувствуете Отилии, — повернулся ко мне Крэгг.

— Не более чем любому человеку, приговариваемому к смертной казни.

— Стало быть, вам не приходило в голову, что…

— …что рано или поздно я могу оказаться в том же положении, что и она? — договорила я за советника, когда он остановился на середине фразы.

— Именно так. Я вижу, вас это ничуть не смущает?

— Крэгг, вы ведете себя непозволительно, — вмешался Ридз. — К тому же я сильно сомневаюсь, что госпожа Рэндалл когда-нибудь окажется в положении Отилии.

— Благодарю вас, Джозеф, но за себя я отвечу сама, — остановила я его. — Не окажусь. — Я посмотрела Крэггу прямо в глаза. — По очень простой причине: я не убийца. Миллионы женщин в этом мире страдают от неразделенной любви и измены. И никому не говорите, но миллионы мужчин страдают по тем же самым причинам. Большинству из них даже в голову не приходит хвататься при этом за кинжал или за что там еще… цианистый калий.

Должно быть, от меня и вправду естественно было ожидать некоего отождествления с Отилией. Но никаких подобных чувств я не испытывала, и на то есть несколько веских причин. Одну из них я только что озвучила. Я не убийца, и даже если бы Рауль с позором изгнал меня из своей опочивальни, предпочтя общество… ну, скажем, той же самой Эльвиры, в моей голове не стали бы зарождаться планы убийства. В крайнем случае парочка мелких пакостей. Вторая причина заключалась в том, что я по-прежнему хорошо помнила удушливый запах дыма и треск приближающегося со всех сторон пламени. Отилия пыталась убить не только Рауля, но и меня, а в этой ситуации отождествляться с убийцей довольно-таки трудно. В-третьих, и в самых главных, она пыталась убить собаку. А это — действие, которого я никогда не смогу ни постичь, ни простить.

Задумавшись, я не сразу поняла причину смятения, отразившегося на лице у Крэгга. Неужто мне удалось его пристыдить? Все встало на свои места, когда я услышала за спиной:

— В следующий раз, Крэгг, когда у вас возникнут подобные вопросы, обращайтесь с ними ко мне, а не к Говорящей. То же самое относится ко всем присутствующим. — В голосе принца звенела сталь, так что появление у кого бы то ни было желания обратиться к нему с подобным вопросом весьма сомнительно.

На этом разговор закончился, и вскоре зала окончательно опустела. Впереди была дорога обратно в оранжерею.

— Далеко собралась? — окликнул меня Рауль.

Я остановилась:

— Я полагала, что на этом моя роль окончена.

— Твоя роль только начинается. Честно говоря, я уже не рассчитывал, что привидение удастся опознать. Удивительно, что тебе это удалось, особенно принимая во внимание, насколько неожиданным оказался результат… — Чего я никак не видела в его глазах, так это радости в связи с окончанием расследования. — Оранжерея обойдется этой ночью и без тебя, — сменил тему принц. — Пойдешь со мной?

— Это приказ?

— Ну а если просьба?

— Тогда пойду.