Глава 16
Судебные хроники
Казалось бы, бояться мне больше было нечего. И тем не менее на следующее утро я проснулась в состоянии сильного напряжения. Напряжение это все нарастало, пока я умывалась принесенной горничной горячей водой, переодевалась в предоставленную мне одежду (из моих собственных вещей осталась только обувь и неизменная сумка) и неохотно завтракала, точнее, с трудом пережевывала свежий, но казавшийся безвкусным хлеб.
Отодвинув полную тарелку в сторону, я откинула голову на спинку стула и прикрыла глаза. И почти сразу почувствовала, как усевшийся рядом Кентон накрыл своей ладонью мою дрожащую руку.
– Я знаю, что волноваться не из-за чего, – заявила я, вкладывая в свой голос все то раздражение, которое внушало мне сейчас собственное напряжение.
– А руки дрожат с перепою, я так и думал, – отозвался Кентон.
– Я всегда считала себя довольно-таки смелым человеком. А сейчас чувствую себя как трусиха, – скривившись, призналась я.
– Каждый человек испытывает страх перед боем, – заметил Кентон. – Тебе это скажет любой мужчина, сражавшийся хотя бы однажды, если, конечно, у него есть капля мозгов.
– И как эти твои мужчины борются со своим страхом? – осведомилась я.
– Ну, для подготовки к бою, положим, существуют особые техники, но тебе ими пользоваться ни к чему.
– Почему?
– Они выпускают наружу то, что лучше держать внутри, – не слишком понятно объяснил Кентон. – Не важно, забудь. Как только все начнется, страх уйдет.
– Так поскорей бы.
– За нами придут с минуты на минуту.
– Ты пойдешь со мной?
– Естественно. И запомни: от тебя практически ничего не потребуется. Говори только тогда, когда вопросы будут адресованы лично тебе, и не кем-нибудь, а королем. Отвечать на вопросы Рейвена даже не вздумай. И самое главное – не пытайся взять у Рауля интервью. Твой единственный шанс проиграть дело – это рассердить короля еще сильнее, чем Рейвен.
– Ты думаешь, существует такая вероятность?
– Надеюсь, что нет. Хотя при твоих способностях… Идем.
Последнее слово он произнес, увидев, как в комнату, где мы ожидали наготове, вошел стражник.
Трое сопровождающих провели нас в зал, который должен был выполнять сегодня функцию судебного. Охранники были вооружены, но, похоже, скорее соблюдали формальности, нежели всерьез исполняли функцию конвоя. У Кентона не отобрали оружие, хотя висящий на поясе меч трудно было бы не заметить, меня даже не подумали обыскивать. Доведя нас до зала и впустив внутрь, они и вовсе удалились.
В зале уже собрались все, кто должен был присутствовать на суде, за исключением Рейвена. Разбирательство проводилось за закрытыми дверями, что подразумевало отсутствие любопытствующей публики. На стуле с резными подлокотниками и высокой спинкой, максимально напоминающем трон, сидел Рауль. Сейчас на его голове снова красовалась золотая корона. По левую руку от короля, чуть позади его стула, стояла Говорящая; по правую расположился личный секретарь его величества со стопкой бумаг в руке. Рядом был поставлен небольшой письменный стол, которым секретарь мог бы воспользоваться в случае необходимости. Трое хорошо вооруженных телохранителей находились чуть позади, формируя полукруг за спинами короля и Говорящей. Еще трое расположились недалеко от двери. У ног Рауля лежал крупный волкодав, но не Чак; этого пса я видела впервые. Чака же, напротив, в зале не было.
Поклонившись, мы с Кентоном заняли место, на которое нам указали. Айрин открыто нам улыбнулась, Рауль кивнул в знак приветствия. Спустя еще минуту в зал привели и Рейвена.
Выглядел граф так, словно ничего неприятного с ним не произошло и он вовсе не превратился вчера из главного человека графства в обвиняемого, ставшего арестантом в собственном доме. Он был одет в светлые брюки, светлую рубашку и удачно контрастировавший с ними темный колет, хорошо причесан, гладко выбрит, да и вообще выглядел свежим и прекрасно выспавшимся. И уж никак не был похож на человека, не далее как вчера отправлявшего убийцу к неугодной ему свидетельнице.
– Если все готовы, мы начнем, – объявил Рауль после того как граф, вежливо поздоровавшись, прошел на свое место. – Нас здесь не слишком много, поэтому можно обойтись без ненужных церемоний. Все присутствующие знают, для чего мы здесь собрались, поэтому, если возражений нет, я перейду сразу к делу. Граф Алан Рейвен, против вас выдвинуто сразу несколько обвинений, и я хочу начать с наименее серьезного из них, поскольку именно оно перекликается с вашим собственным обвинением, адресованным Абигайль Аткинсон.
– Ваше величество, я приму любой порядок слушания, который вы сочтете правильным, – заверил короля Рейвен. – Равно как и любое ваше решение.
Мне показалось, что такая показная лояльность короля не слишком впечатлила.
– Итак, Рейвен, вы обвиняетесь в том, что пытались совершить насилие над этой женщиной, а впоследствии – убить ее.
– Это клевета, ваше величество. Я уверен, что смогу оправдаться.
– Уверены? – задумчиво переспросил король. – Ну хорошо, в таком случае пойдем по пунктам.
Он вытянул руку, и секретарь вложил в нее одну из бумаг. Рауль посмотрел на документ, но только мельком, будто и сам прекрасно помнил, о чем сейчас должен пойти разговор.
– Первое преступление, в котором вы обвиняетесь, произошло в этом самом замке, на балу, который давался в честь прибытия в Торнсайд Норберта Майлза, – сказал он.
– Неужели в моих действиях на этом балу было хоть что-то предосудительное?
Изумление Рейвена казалось совершенно искренним.
– Вы пытались соблазнить эту женщину?
– Я немного за ней поухаживал. Разве в этом есть что-то дурное?
– В этом – нет. Но она утверждает, что вы подмешали ей в вино дурманящий напиток.
– И она его выпила?
– Насколько нам известно, нет.
– В таком случае не вижу причин для обвинений. Откуда она вообще может знать, что в вино было что-то подмешано?
– Вино выпила Инесса ван Реген, – вступил в разговор Кентон. – За последствиями могли наблюдать все, кто находился в тот момент на балу.
– Госпожа ван Реген выдвинула свои обвинения? – спокойно осведомился Рейвен.
– Нет.
– Вот когда она выдвинет обвинения, я с удовольствием на них отвечу.
– Хорошо, – кивнул Рауль. – В таком случае идем дальше. Вы приговорили Абигайль Аткинсон к пребыванию у позорного столба без уважительной причины. Обвиняющая сторона утверждает, что такой приговор явился результатом вашего желания отомстить за отказ и сломить ее волю.
– Каюсь, приговор действительно был несправедлив, – печально кивнул Рейвен. – Однако, как я уже говорил госпоже Аткинсон, я не имел к нему никакого отношения. Меня не ставят в известность о каждом вынесенном в графстве приговоре по мелким нарушениям. Как только я узнал об этом недоразумении, сразу же поспешил его исправить. Я лично приехал к месту наказания и сразу по приезде отпустил бы госпожу Аткинсон, если бы господин Алисдейр не добился ее освобождения прежде путем подкупа должностного лица.
Я открыла было рот, но Кентон сжал мою руку, причем настолько больно, что я чуть не вскрикнула. В ответ на мой возмущенный взгляд он едва заметно качнул головой: дескать, подожди, еще не время. В итоге я промолчала, хоть это и стоило мне большого труда.
– Прекрасно, – кивнул Рауль. Секретарь передал ему очередной листок. – Пункт третий. Несколько дней спустя вы попытались совершить насилие над Абигайль Аткинсон в ее доме.
– Это клевета, – невозмутимо заявил граф.
– А вот тут тебе отпереться не удастся, Рейвен, – выступил вперед Кентон. – Я свидетель того, что тогда произошло. Только мое присутствие заставило тебя слезть с кровати.
– Во-первых, ты не можешь свидетельствовать, поскольку являешься заинтересованным лицом, – развел руками граф. – Ваше величество, этот человек и Абигайль Аткинсон в сговоре против меня. Я настаиваю, чтобы его показания не учитывались при принятии решения. А во-вторых, – снова обратился он к Кентону, – даже если бы – я подчеркиваю: «если бы» – то, что ты говоришь, было правдой, при чем здесь насилие? Такое иногда случается между мужчиной и женщиной. И если это чем-то не нравится господину Алисдейру, я могу только ему посочувствовать.
Настала очередь Кентона заскрипеть зубами, но вступать в спор он не стал. Я же на сей раз не выдержала:
– А мои показания, стало быть, роли не играют?
– Ваши показания были выслушаны ранее и будут учтены при вынесении решения, – спокойно ответил Рауль.
– В таком случае, быть может, нам имеет смысл перейти к следующему пункту? – с плохо скрываемым торжеством предложил Рейвен.
– Обвинение утверждает, что вы незаконно арестовали подруг госпожи Аткинсон, – Рауль заглянул в документ, – Терезу Мэй и Роуз Паркер, с целью шантажа. Превышение полномочий такого рода – серьезное преступление, и наказывается оно весьма сурово. Что вы можете сказать на этот счет?
Подняв глаза от бумаги, Рауль с интересом взглянул на графа.
– Я не делал ничего подобного, – заявил тот.
– А вот тут, – впервые вмешалась в ход суда Говорящая, – есть одна маленькая неувязка. У госпожи Аткинсон имеется письмо, доказывающее ее правоту.
– У вас есть такое письмо? – спросил у меня Рауль.
– Да, ваше величество, – ответила я, сдерживая улыбку.
Разумеется, письмо лежало у меня в сумке, и Раулю это было известно. Король вытянул руку, и я вручила ему извлеченное на свет послание. Пробежав письмо глазами, король, прекрасно осведомленный о его содержании, обратился к Рейвену:
– Что вы можете сказать по этому поводу, граф?
– Могу я взглянуть, ваше величество?
– Будьте так любезны.
Рейвен принял листок и прочитал записку, хотя ее содержание было известно ему гораздо лучше, чем королю.
– Ваше величество, увы, это письмо написано не мною. Почерк не мой, – развел руками он. – Не исключаю, что его написал кто-то из обитателей этого замка. В таком случае виновный понесет самое суровое наказание.
– Надо понимать, в тюрьму этих двух женщин тоже посадил тот самый таинственный злоумышленник из замка? – язвительно осведомился Кентон.
– Эти женщины никогда не сидели в моей тюрьме.
– А если они будут утверждать обратное?
– Подруги госпожи Аткинсон? – многозначительно произнес Рейвен. – Вполне возможно, что именно так они и поступят.
– Что там у нас дальше? – обратился к секретарю Рауль.
– Попытка совершить насилие над госпожой Аткинсон здесь, в замке, – подсказал тот.
– Чепуха, – возразил Рейвен. – Госпожа Аткинсон пришла сюда по собственной воле.
– Принужденная упомянутым нами письмом? – уточнил Рауль.
– Я ничего не могу сказать по этому поводу, поскольку о письме не знал, – пожал плечами Рейвен. – Она пришла ко мне сама и по собственному почину стала предлагать мне себя.
– А ты, конечно, всеми силами сопротивлялся, – несмотря на ироничный тон Кентона, я чувствовала, как он злится. Кажется, он с трудом сдерживался от того, чтобы поступить с Рейвеном так же, как когда-то поступил в «Хмельном охотнике» с Норманом. – Даже принялся отбиваться от Абигайль при помощи ножа. А она и тут не отстала, перехватила рукоять и в ходе борьбы разукрасила тебе лицо.
– Интересная версия событий, – отметила Говорящая.
– Интересная, но неверная, – развел руками Рейвен. – Госпожа Аткинсон сама пришла в мой дом с ножом и, оставшись со мной наедине, попыталась меня убить. Разумеется, я сопротивлялся.
– И, движимый исключительно уважением к правосудию, велел посадить ее в мужскую камеру? – зло спросил Кентон.
– Что? – переспросил Рауль, и если бы я была на месте Рейвена, мне бы чрезвычайно не понравился его взгляд. До сих пор об этой детали не было известно ни королю, ни Говорящей.
– Этому есть достаточно свидетелей, – добавил Кентон, сверля графа глазами.
– Мне ничего об этом не известно, – отрезал тот. – Если это действительно так, значит, стражники что-то напутали.
– О подобных вещах тебе тоже не докладывают?
– А мне было не до этого, – жестко заявил Рейвен. – В те дни я был занят лечением раны. Которая и сейчас, должен заметить, еще не зажила.
– Перейдем к сожжению, – постановил Рауль, хотя взгляд его оставался тяжелым.
– В этом действительно есть моя вина, – сокрушенно признал граф. – Все ее поведение – то, как она напала на меня, то, как пыталась окрутить, ее взгляды, многочисленные странности в поведении… Все это заставило меня прийти к выводу, что эта женщина – именно ведьма и должна быть казнена как таковая. Я осознаю свою ошибку и весьма о ней сожалею. – Он приложил руку к сердцу и склонил голову. – У меня есть лишь одно оправдание: я искренне заблуждался. И ни в коем случае не собирался применять данное наказание к людям, использующим магию в мирных целях в рамках своей профессии. Полагаю, теперь я ответил на все обвинения и могу выдвинуть свое собственное?
Рауль ничего не сказал, но его выжидательный взгляд позволил Рейвену начать.
– Я обвиняю эту женщину в том, что она вступила в сговор с присутствующим здесь Кентоном Алисдейром. Последний стремится путем ложных притязаний завладеть графским престолом, который принадлежит мне по праву наследования. С этой целью он отправил свою любовницу, газетчицу Абигайль Аткинсон, шпионить за мной, забраться в мою постель, а впоследствии и убить. Шрам на моем лице получен в ходе ее неудавшейся попытки исполнить его волю.
– Ты окончательно зарвался, Рейвен, – процедил Кентон. – Думаешь, все сойдет тебе с рук?
– А что, Алисдейр, ты хочешь лично, прямо сейчас восстановить справедливость?
Рейвен сделал шаг вперед, откровенно нарываясь на драку.
– Хочешь, чтобы я ударил тебя в присутствии короля? – мгновенно раскусил этот маневр Кентон. – Не дождешься. Но можешь не сомневаться: даже если сумеешь избежать возмездия на суде, оно настигнет тебя в другом месте.
– Ваше величество, прошу вас обратить внимание на слова этого человека, – тут же воззвал к королю Рейвен. – Он в вашем присутствии угрожает мне физической расправой.
– Боже упаси, – улыбнулся Кентон, – я лишь имел в виду Страшный суд. Неужели мои слова можно было истолковать как-то иначе?
– А чего вы хотели, Рейвен?
Я устремила на Рауля изумленный взгляд. Совершенно неожиданно, во всяком случае для меня, король заговорил совершенно иным тоном. Словно на некоторое время снял с лица маску верховного судьи и обратился к графу неофициально, просто как человек.
– Чего вы ждали, когда столь настойчиво и изощренно добивались чужой женщины? Тем более после того, как она неоднократно и вполне однозначно сообщала вам о своей незаинтересованности? Разумеется, вы нарывались на неприятности, а в конечном счете их и получили. Или вы решили, будто обеспечивать других неприятностями – ваша собственная прерогатива? Так не бывает, Рейвен. Несложно было предсказать, что рано или поздно найдется человек, который создаст проблемы и вам. Но мы отвлеклись. – Маска судьи мгновенно возвратилась на свое место. – Вы сказали, граф, что обвинения против вас исчерпаны. Это не так. Остался еще один пункт. Алан Рейвен, граф Торнсайдский, вы обвиняетесь в попытке убийства газетчицы Абигайль Аткинсон, совершенной не далее как сегодня ночью в этом замке, в выделенной ей опочивальне.
Рейвен нахмурился; судя по всему, он рассчитывал на то, что такое обвинение не прозвучит. Должно быть, до последней минуты надеялся, что о его планах в любом случае никто не узнает.
– Ваше величество, это обвинение нелепо, – говорил он тем не менее вполне спокойно. – Все это время я находился в замке под стражей, не имея возможности выйти из комнаты. И теперь я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы столь прозорливо отдали такой приказ. Ибо именно благодаря этому приказу я могу снять с себя последнее обвинение.
На губах Рауля заиграла легкая улыбка.
– Никто и не обвиняет вас в том, что вы лично бросились на нее с ножом, – заметил он. – Речь идет о том, что с этой целью вы подослали к ней своего человека.
– Снова неувязка, – развел руками граф. – У меня не было такой возможности. Мне были запрещены любые свидания и разговоры.
– Понимаю, – кивнул Рауль. – Сейчас мы проверим, как все обстояло на самом деле.
Он сделал знак одному из дежуривших у двери телохранителей. Тот, почтительно поклонившись, вышел из зала и почти сразу же возвратился вместе с Тобиасом Холлом, руки которого были связаны за спиной.
Легкая светская улыбка слетела с лица Рейвена, будто ее и не было. Граф был достаточно умным человеком, чтобы понять собственный проигрыш. Сомнений в том, что Тобиас пойман с поличным, сознался во всем и указал на своего господина как на заказчика, быть не могло.
– Станем проводить подробный перекрестный допрос? – спросил тем не менее Рауль. – Или сэкономим всем время, которое весьма дорого, и сочтем, что все уже прояснилось.
– Сочтем, что все прояснилось, – сглотнув, сказал Рейвен после небольшой напряженной паузы.
– Стало быть, вы признаетесь в том, что приказали убить Абигайль Аткинсон, как утверждает этот несостоявшийся исполнитель?
Кивок со стороны Тобиаса, а затем и со стороны Рейвена.
– Хотел бы я знать, что заставило вас так поступить, – прищурившись, произнес Рауль. – Ведь вы прекрасно продумали линию защиты, ничего не упустили из виду. Впрочем, подозреваю, что причина отнюдь не в суде. Госпожа Аткинсон слишком много знает, ведь так? И вы решили, что благоразумнее будет заставить ее замолчать. Чтобы она, например, ничего не сообщила нам о проходящих под замком тоннелях. Но вы не могли просчитать наперед всех обстоятельств. В том числе и того, что проинформировать нас о подземном ходе она уже успела. Думаю, с его обследованием нельзя долее тянуть. Как я понимаю, туда можно проникнуть через одну из тюремных камер?
Последние слова Рауля были обращены к стражнику, однако вместо него ответил Рейвен.
– Необязательно идти через камеру, – глухо сказал он. – Есть вход прямо с этого этажа, совсем близко отсюда. Если хотите, я покажу.
– Где именно он расположен? – спросил Рауль.
– В одной из соседних комнат. Если выйти отсюда и повернуть по коридору направо, то это будет вторая дверь по правую руку, – медленно произнес граф, кажется с трудом выговаривавший слова. – Но вход в тоннель смогу открыть только я.
– Джон, возьми людей, пойдите и осмотрите эту комнату, – велел Рауль. – Убедитесь в том, что там нет сюрпризов.
Один из телохранителей сделал знак еще двоим, и они вышли из зала. Остальные трое перегруппировались таким образом, чтобы вновь сформировать разорвавшийся полукруг за спиной у короля.
Долго ждать не пришлось. Джон возвратился достаточно скоро, подошел к королю и что-то тихо сказал ему на ухо. Рауль нахмурился и бросил на Рейвена подозрительный взгляд.
– И что означают эти игры? – крайне недовольно спросил он.
– Ваше величество, позвольте мне все объяснить на месте, – произнес Рейвен. – Клянусь вам, что я не лгу. Я покажу вам вход в подземные помещения. И не сбегу.
– Ну что ж, посмотрим, что там за вход, и покончим с этим, – постановил Рауль, поднимаясь с трона и делая знак охранникам.
Трое из них вывели Рейвена из зала.
– Юджин, оставайся здесь и начинай готовить документы, – сказал Рауль. – Айрин, вы тоже подождите здесь. А вы, – обернулся он ко мне, – следуйте за нами. Возможно, моим людям понадобится имеющаяся у вас информация. Надо же хоть как-то утешить Рейвена, доказав оправданность его стремления с вами разделаться.
Я попыталась прочитать на лице короля хоть какие-то эмоции, но оно оставалось совершенно бесстрастным. Если я хоть что-то понимаю, в словах Рауля присутствовала ирония, но это никак не отразилось на голосе и не проявилось внешне. Кентон потихоньку ткнул меня в бок, давая понять, что на короля так подолгу не пялятся, и я вынужденно отвела взгляд.
– Я тоже пойду, – объявила Айрин, нагоняя нас у двери. – Все-таки интересно посмотреть, что там за потайной ход. Я уже сказала Абигайль, что не полезла бы внутрь ни за какие деньги. Но взглянуть одним глазком все равно любопытно.
Рауль не стал возражать, и в итоге зал покинули все, кроме секретаря. Нас сопровождали телохранители короля, а также волкодав, последовавший за монархом безо всякой команды.
Идти было недалеко. Миновав одну дверь, мы остановились у следующей, которая была уже предупредительно распахнута охранником, и по очереди прошли внутрь. Сначала Джон, потом Рауль, Айрин, еще один охранник, а затем мы с Кентоном. Двое охранников и Рейвен уже были внутри. Еще двое остались дежурить возле двери снаружи.
Мы оказались в пустой комнате, довольно маленькой, но не производившей впечатления тесной из-за полного отсутствия мебели. Ни стола, ни стульев, ни кушеток, ни сундуков – ровным счетом ничего. Не было даже ковров или звериных шкур. Лишь несколько канделябров на стенах, гардины на окне да один-единственный гобелен. Зато сразу стало понятно, о чем именно Джон шепотом сообщил Раулю и что стало причиной недовольства последнего. Посреди комнаты под потолком висела веревка, недвусмысленно заканчивавшаяся петлей.
Разумеется, именно эта достопримечательность моментально приковала к себе взгляды присутствующих. Впрочем, это не означает, что охранники забыли о своих обязанностях. Косясь глазами на петлю, они тем не менее продолжали следить за Рейвеном и более того, на всякий случай извлекли из ножен мечи.
– Итак, где вход и что все это значит? – решительно спросил Рауль.
Веревка тихонько покачивалась в воздухе, растревоженная нашим появлением.
– Разве петля не есть лучший символ правосудия? – криво ухмыльнувшись, проговорил Рейвен.
– Вы хотите повеситься у нас на глазах, дабы таким образом доказать свое уважение к закону? – язвительно осведомился король. – Звучит очень трогательно. Надеюсь, вы не обидитесь, если я не поверю в столь благие намерения?
– Все знают, в каком направлении ведет дорога, которая выстлана этими самыми намерениями, – вздохнул Рейвен.
Чувствуя, что что-то идет не так, охранники приблизились к Раулю и Говорящей, а Кентон крепко сжал рукоять висящего на поясе меча. Как и многие другие, я неотрывно следила за каждым движением графа, но пока не видела, как он мог бы хоть что-нибудь предпринять.
– Обожаю старые избитые истины, – поморщился Рауль. – По-моему, граф, вы напрасно тратите наше время.
В этот момент снаружи послышался топот шагов и неразборчивые возгласы, а вскоре среди выкриков можно было разобрать отчетливое: «Пожар!»
Говорящая нахмурилась.
– Нет, так не бывает! – пробормотала она, качая головой.
Кажется, я догадывалась, что она имела в виду. Среди материалов, собранных мной в надежде на интервью, были сведения о том, что Рауль и Айрин однажды чуть не погибли при пожаре, разбушевавшемся в королевском дворце. По неподтвержденной информации тот пожар явился результатом поджога, устроенного с целью лишить жизни тогдашнего принца и его фаворитку. А что, если и сейчас это был поджог? Только на сей раз – с целью предоставить Рейвену шанс скрыться в неразберихе, которая будет царить в замке в самом скором времени?
Я подняла на Кентона встревоженный взгляд, но, кажется, королю уже пришла в голову та же мысль, что и мне.
– Всем оставаться на своих местах, – спокойно велел он. – Тед, выясни, что там происходит.
Охранник, стоявший по левую руку от Джона, покинул комнату, спеша исполнить приказ.
– Все остальные остаются здесь, – продолжил Рауль. – Никакой паники. Даже если это действительно пожар, у нас будет масса времени для того, чтобы покинуть замок.
Он бросил на Айрин успокаивающий взгляд, а затем пристально посмотрел на Рейвена. Так же, как смотрел вчера на площади на меня. Словно вчитывался в блуждающие в его голове мысли.
– Этот пожар – не случайность, ведь так, граф? – осведомился король. – На что именно вы рассчитываете? Хотите вынудить нас воспользоваться потайным ходом, не проверив его как следует?
– Ваше величество, вы – очень мудрый правитель, – с некоторой грустью в голосе произнес Рейвен. – Но прежде, чем прояснится ситуация с пожаром, я хотел бы обратить ваше внимание еще на одну вещь. Насколько я понимаю сложившуюся ситуацию, все здесь присутствующие хотели бы увидеть меня висящим в петле, кроме разве что охранников, которым это попросту безразлично. Поэтому я решил доставить вам такое удовольствие.
В этот момент он с силой топнул ногой по полу, как я теперь понимаю, надавив таким образом на некий невидимый рычаг. А затем подпрыгнул и повис на веревке, сжав ее обеими руками. В следующую секунду я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Нет, это был не обморок, не нервы и не усталость. Пол действительно ушел, точнее сказать, разделился на четыре отдельные плиты, каждая из которых стала быстро опускаться вниз. Ухватиться было не за что, и я стала съезжать к стремительно увеличивающейся в центре комнаты дыре. Все остальные оказались в таком же положении, не считая Рейвена, по-прежнему раскачивавшегося на веревке. Еще секунда – и нас всех поглотила пустота. Долго падать, правда, не пришлось: мы очень быстро приземлились на кучу соломы, которая существенно смягчила удар, хоть и не сделала его совершенно безболезненным. Не успели мы подняться и вообще толком понять, что к чему, как плиты снова съехались над головой, оставляя нас в кромешной тьме.
