Глава 22

Что-то не так.

С небом – оно светлое, полуденное. Но по голубому полотнищу довольно густо рассыпаны серебристые искры-точки. Словно кто-то рассыпал сахар, только сахар обычно не переливается. С солнцем – вокруг него незнакомый радужный ореол. Красиво, но…

Где я?

На земле тоже был непорядок. Незнакомое дерево с резными листьями светилось – легонько, еле заметно. И соседнее. И дальше. Ствол еще ничего, а листья оказались будто подсвечены изнутри. Особенно те, что в тени. Я срывала только их… срывала? Да. Легонько отламывала черешок, мягко укладывала в корзинку, стараясь не помять легкий пушок на изнанке листьев. Так правильно, так не пострадают ни сок, ни нежные волокна. Откуда я это знала? Знала…

А корзинка-то тоже оказалась не из обычных. Такое ощущение, что ее сплели из камня. Не понимаю… стоп. Я уставилась на другое.

Чихать на корзинку! Руки! Мои руки! То есть не мои.

Они были… детские. Маленькие, со смуглыми тонкими пальцами, худые. И тоже светились изнутри – мягким таким светом, похожим на одуванчик.

Что такое творится?

…коридор широкий и светлый, хоть уже вечер. Обычно здесь горели всего лишь два люче, но сегодня у отца праздник и в доме гости. Я старалась двигаться осторожно. Детей эреде не принято показывать гостям до первого обряда, и его предупредили… но он-который-я сумел закончить амулет только сейчас и захотел подарить папе сегодня, пока праздник. А чары лучше всего ложатся в момент рубежного дня, люди еще зовут его днем рождения.

Может, если выйти ненадолго и незамеченным оставить подарок на столе в кабинете отца, то обещание будет не нарушено? Я ведь не покажусь гостям? Просто пройду по уголку дома. И все.

Боковым зрением поймала движение – мальчишка лет пяти-шести в темной рубашке с пояском настороженно посмотрел на меня. Из зеркала. Мальчишка? Я? Но сейчас это показалось правильным.

В комнате отца тихо. Я-мальчишка беззвучно открыл дверь. Несколько шагов по каменному полу – и передо мной оказался папин стол, как всегда, заваленный очень интересными вещами. Взгляд сам собой прикипел к зачарованным шарам с заключенными внутри чудесами: где-то была уменьшенная, но все еще грозная змея, где-то перо огнептицы. Нет, сейчас некогда любоваться. Найти на столе свободное место. Положить подарок… шагнуть к двери. И отшатнуться назад, потому что в коридоре послышались голоса!

Открытая дверь заставила метнуться к столу и попытаться спрятаться… только неудачно.

Один из шаров, второпях задетый локтем, разбился об пол. Совсем рядом. Кто-то удивленно вскрикнул – гости! Папины глаза вспыхнули сначала недовольством, потом – тревогой. А потом осталась только боль, в которой тонула комната… пропадали дымящиеся осколки.

– …Кровь невкусная.

– Это лекарство, малыш. Лекарство не должно быть вкусным. – Мягкие ладони, чуть светящиеся – тоже светящиеся! – снова поднесли к моим (?) губам чашку без ручки. Будто бульон… а что такое бульон? Этот «я» не в курсе. – Пей. Пей-пей, это моя, не папина.

– Не хочу! – Он капризничал, но это же мама!

Отца не было, отец бы сейчас просверлил его укоризненным взглядом и начал произносить речь о необходимости восполнения резервов и восстановления эквилибро, естественного баланса организма, в ускоренном темпе. И еще – сказал бы о последствиях. И о том, как его огорчило поведение сына, к тому же в праздник рубежа…

И сын слушал бы, вздыхал и старался не теребить подвеску, потому что это тоже недостойное отвлечение. Отец не злой, он никогда не поднимет руку на эреде… и вообще ни на одного из своих детей, просто он такой. Аргентум, наследник аура, у него все сложно. Много недоброжелателей. Дети не должны добавлять ему хлопот, особенно старший, опора и надежда.

А у мамы никаких обязанностей перед народом нет. Она просто мама. Любит просто так, не потому, что он будущий аргентум или аур. И только с ней можно немножко покапризничать. Чуть-чуть. Потому что он тоже маму любит и огорчать ее не хочет.

– Ну малыш…

Он сдался.

– А твоя точно вкуснее?

– …На всякий случай объясняю правила: первая команда имеет право передвигаться по синим, алым и зеленым дорожкам, вторая – по шафранным, черным и белым. Дорожки часто скрещиваются, как видите, наступить на чужую вы не имеете права, схлопочете. Лучше перепрыгивайте. При столкновении с соперником разрешено применение выданного оружия.

– Но это же не…

– А вы пока и не взрослые. Хватит вам и дубинок. В голову не бить, жизненно важные органы не трогать. Ясно?

– Да.

– Шары видите? Задача – отыскать среди фальшивок настоящий шар и забросить в кольцо команды соперников. Попадете в большое кольцо – хорошо, в кольца поменьше – еще лучше. Вопросы?

– Фальшивки сколько держатся? – прозвучал рядом мрачноватый голос. Причем – что досадно! – из своей команды.

– Хороший вопрос, но это не взрослый матч палла. Узнаете в ходе игры. Еще вопросы?

Команда переглянулась. Вообще-то имелась еще одна деталь, нуждающаяся в уточнении. Догадаться можно, но спросить стоило.

– Силу тянуть можно? Ну если соперника свалишь?

– Можно, – усмехнулся судья. – Но… когда станете постарше. А пока нет. Вперед!

Он (я?) наметил взглядом ближайший мяч – белый, пропитанный энергией. И первая цветная дорожка легла под ноги.

В палла играют и люди, но это другое. У них просто игра, без особого смысла. И мало кто из них в курсе, что на самом деле эта беготня с мячом когда-то была одним из тренировочных упражнений, позволяющих проверить скорость реакции, умение работать в группе и выявить способность к лидерству. Это потом добавилась пара деталей, и тренировка превратилась в игру – зрелищную и яркую. Обманка для людей, не утратившая истинного предназначения.

Внешний круг – дорожки еще узкие, легко перешагнуть, цветной песок смягчает шаги, влажно шуршит под ногами. Команда – пока только на словах, сыгранность у незнакомых между собой юношей отсутствовала – настороженно переглядывалась, инстинктивно меряясь энергетикой и силой воли.

– За мной, – сказал наконец невысокий крепыш с приметной точкой на переносье и с очень приличным уровнем энергии. Ведущим назначен он, но это еще ничего не значит, все может измениться. Тем не менее пять голов согласно кивнули, и через мгновение цепочка игроков уже заскользила по белой дорожке. Ведущий останется ведущим… пока будет оправдывать возложенное на него доверие. Как и правящие – принцип их власти тот же.

– Приготовились, сейчас переход на желтую слева. Держимся парами!

Тело послушно взлетело над землей, белое сменилось алым, потом ярко-желтым – и песок принял игроков в свои «гостеприимные» сырые объятия.

– К шару!

Шар в кольце песка синего цвета, наступать нельзя… но и незачем: пошептавшись, тройка мальчишек вплотную приблизилась к искристому мячу, двое схватили товарища под бока, и он дубинкой вышиб цель на белую дорожку. Самый крепкий схватил добычу, и команда стала двигаться дальше.

Первый шар оказался пустышкой. В принципе вероятность встретить цель сразу, ни разу не нарвавшись на обманку, была крайне мала. И они не позволяли себе огорчаться. Впереди виднелась новая дорожка, широковатая для прыжка, команда согласованно дышала за спиной, самого легкого и слабого просто перекидывали через нее, аккуратно поймав на той стороне.

Вперед, вперед… второй шар, скотина, лопнул в руках не сразу, а через несколько минут, когда команда почти поверила в то, что нашла настоящий! Белые брызги полетели во все стороны, на прощание превратив ведущего не то в старика, не то в блондина из Снежного пояса. Секунду парни молчали. Потом дружно зашипели на пять голосов, ругая тех, кто накладывал чары, пакостного инструктора, потерянное время и свою везучесть со знаком минус…

– Хватит, – остановил ведущий особенно заковыристую тираду. Он уже ухитрился избавиться от окраски и мрачно зыркнул на соперников: – Пошли. Ну их… давайте, парни, а то проиграем.

Я поймала себя на том, что начала переживать. Не знаю, что это такое, как я тут оказалась и как вернуться назад, но все-таки – интересно же! Я будто смотрела увлекательный фильм, только выключить его не могла. И, конечно, болела за «наших».

А на поле царил настоящий хаос. По цветным дорожкам носились яркие пятна, иногда буквально «размазываясь» от скорости. Взлетал песок, свободные туники реяли, будто флаги, переливались сполохи аур…

Слишком близко! Соперники вот они, рядом. Команды сшиблись на перекрестье дорожек, у очередного шара, и нужно было успеть увернуться от летящей дубинки…

Долю секунды обшитая кожей палка двигалась, приближалась… удар, точнее, толчок, нацеленный в бедро – так, чтобы нарушить равновесие, дернуть к себе и бросить противника на чужую дорожку. Вывести из игры… Как медлительно и неповоротливо тело, уходящее с линии удара…

Мимо! Медленное движение дубинки перешло в стремительный полет, но уже мимо, мимо… и не страшно. Соперник промахнулся. Зато он, который я, не промахнулся – схватил пошатнувшегося чужака и, используя его инерцию, дернул на себя. Оба упали на белое. Есть!

– Молодец, южанин!

А рядом уже мерцал новый шар, и что-то подсказывало: этот – настоящий!

…Копии шара – совсем маленькие – победителям вручали прямо на поле. Взбудораженный победой, он касался этих сувениров, напитывал их небольшими, но стойкими чарами. Неосторожно, но хотелось чем-то порадовать свою команду.

Откуда-то со стороны донеслось:

– Это ваш сын? Талантливый юноша!

Странно, но от этих слов почему-то стало тревожно…

…Черная муть, слепая, жадная, все также обступала вязким холодом. Почему, почему он ничего не видит?! Он, различающий живое и неживое даже в глухое новолуние? Почему не может вырваться? Что, отец карбонадо, его держит? И кто они?

– Вы сильно рисковали, Арги.

– Возможно. Но наши надежды оправдались.

– Да, из него получится отличное подспорье. Силен.

– А осложнений с такой силой не будет?

– Вы так осторожны, Лумага!

– А вы чересчур опрометчивы, Арги!

– И благодаря моей опрометчивости у нас есть он!

– Но если…

– Наложим оболочку, подправим память…

Оболочку? Оболочку?! Это же запрещено – накладывать оболочку на разумных! Кто это? Если бы только он мог видеть… если бы не оказался один против троих! Если бы!..

Нет!

– Нет! – Я бешено рвалась, пытаясь сбросить с себя невидимые веревки, эту тяжесть с груди, это нестерпимое, ледяное… это!

– Миу! – возмущенно отзвалось «это». И на всякий случай вцепилось когтями в мою рубашку…

– Твою швабру, больно же!

– Миу… – ехидно согласился голос темного-колючего. Зеленые глаза загадочно замерцали у моего лица, будто это был гипнотизер, который проверял степень транса у жертвы, а не…

В этот момент мое непонятно чем пришибленное и неизвестно куда улетавшее сознание освоилось в черепушке окончательно, и я узнала своего мучителя.

– Левчик?!

– Мр-р-р. – Довольный прояснением мозгов у хозяйки, кис наконец расцепил когти и соскочил на мои колени, укрытые покрывалом. Пушистый шоколадный хвост довольно покачивался, отмечая каждый шаг. Я невольно улыбнулась, хоть сердце еще бухало, как после схватки, а в горле пекло так, будто я только что взобралась на вершину пирамиды Тутанхамона. Да, это наш Левчик.

– Ох, Левушка, спасибо, что разбудил. Мне такое снилось…

– Мяу? – поддержал беседу котик.

Но я молчала. Снилось. А снилось ли? На фантазию я никогда не жаловалась: мамин «подарочный» бутерброд, который она сделала в виде головы с глазками, носиком и улыбкой, съесть рука так и не поднялась. Я с ним даже разговаривала. Имя дала… что вы хотите, мне семь лет было! Но это оказалась единственная еда, которую я так и не слопала. И сказки я сочинять любила, и даже фантастику. А планы мести? Помню, когда мы с «пышками» решили проучить хамку, которая чуть не довела одну из наших до самоубийства, то выдумали целую историю. Дело было в лагере, соседки по палате, тоже натерпевшиеся от нее, вмешиваться не стали, и, когда ночью девчонка проснулась, увидала над собой медсестру, которая радостно известила наш объект розыгрыша о том, что она – о чудо! – вышла из пятилетней комы. А тридцать кило, которые за это время набрала, сбросить можно! Когда-нибудь. Девица перевела взгляд на огромный «живот» под одеялом – и уплыла в обморок.

Так вот, с фантазией у меня порядок, но ведь не настолько же. Какие палла, какие оболочки? Что я такое видела?

Это было… это было так, будто я в чью-то голову влезла. И воспоминания просмотрела. Чью-то… Джано?

Опять связь? Надо спросить. Кстати, а где он? И где я? И что на мне такое?

Покрывало? Ночная рубашка? Почему я лежу тут наедине с кошмаром? С какой стати я вообще лежу в постели днем, и кто, интересно, решил, что я должна побыть гибридом Спящей красавицы с Белоснежкой? И главное, кто меня переодевал?

Чем кончился пожар?

И почему рядом никого?

Ну, погодите…

Через десять минут я вылетела из своей комнаты, как слон, узревший под ногами мышь. Страх из-за пожара, странный сон, окончившийся кошмаром, неизвестность и все остальное непонятным образом сплавилось во вспышку кипящего бешенства. Вид из окна меня не успокоил, Левчик к моему злобному бормотанию отнесся даже одобрительно, а пузо, возмечтавшее о еде, заткнулось. Первый же, кто попадется мне на глаза, поверьте, очень об этом пожалеет!

К сожалению, первыми попавшимися мне на глаза оказалась пара «Тагир плюс сторожок». Вы не поверите, чем они занимались! Перетягивали лепешку! Рука малыша нерешительно тащила кусок теста к себе, а сторожевое растение упиралось всеми корешками и недовольно качало листьями.

Я оцепенела. Может, у меня все еще кошмар? Как-то эта картинка на реальность не тянула. Я прищурилась. Нет, ни сторожок, ни тихоня Тагир никуда не делись: мирно стояли на одном месте, бесшумно споря о лепешке.

В этот момент спор неожиданно подошел к концу: корешки питомца клумбы ловко обвились вокруг лепешки сразу с двух сторон, дернули, и, не успел парнишка опомниться, как в его руке остался только крохотный кусочек теста…

– Но я… ладно, забирай… – как-то беспомощно проговорил мальчик. И махнул рукой.

Да что же это такое? Это же надо так запугать паренька, чтобы он даже растениям уступал? А что дальше? Он будет извиняться перед комарами за то, что кровь невкусная?

Сторожку, похоже, тоже стало не по себе. Не знаю, что у растений входит в понятие «совесть», но в этот момент она вышла из комы и призвала хозяина к порядку. Сторожок поглядел на понурившегося мальчишку, нерешительно поскреб по столу корешком и быстро сломал лепешку пополам.

– Шс-с-с… – корешок тихонько тронул мальчишку за локоть и мягко подтолкнул к нему половинку.

Так, я не поняла. Нет, зелененький, конечно, молодец, но! Почему ребенок настолько голодный, что приходится отбирать свой обед у сторожка?!

Первой схлопотала ящерица. Ничего не имею против земноводных… пока они не дырявят стену дома, показывая своим детям, как правильно проплавлять отверстия! А ну брысь!

Второй жертвой стал Санни, который сидел посреди погрома на кухне (на кухне!) и любовался своими ногтями! Я не стала слушать о том, что его не учили уборке и что он там считает ниже своего достоинства – отправился за веником как миленький! Ишь, пыль развели!

Третьей жертвой моего плохого настроения оказался Роберто, прилетевший на звуки скандала и попытавшийся разъяснить мне дальнейшие планы по совершенствованию. Они, мол, наконец определились с моим талантом! Я, мол, защитник, и сие редкость у Дара моего пола… И это замечательно, потому что Джано…

– Где он?

Офигеть, я секьюрити! Ну теперь держитесь, крысы серебряные! Я вам устрою.

– Джано временно занят. Нет-нет, он просто был встревожен тем, что ты так долго находилась без сознания. Заперся в лаборатории и…

– Долго? Сколько?

– Четыре дня.

– Сколько?!

Это выходит, до Представления всего шесть дней осталось?! Да чтоб этих вампиров! Не могли разбудить?

– Где Мелисс? Где Микеле?

– Э-э… Они подумали, что пока в их присутствии нет необходимости, и удалились в город.

Нет слов, одни эмоции.

– Чтоб им рыбой фугу пообедать! Верните их. А где Алишер?

Вопрос остался без ответа: вампир уже исчез, наверное, возвращать обратно беглых коллег. Так, а это еще что?!

– Я кто, – не слишком дипломатично уточнил нахал. Голова из кладовки. Та самая! Но… на ножках. Я такое только в кино видела – голова ползет по полу на шести ножках, вроде крабьих… – Привет.

– Привет… Ты ходишь?

– Пришлось научиться. Слушай, ты не можешь угомонить того здоровенного паука? А то он, кажется, решил, что я самка. Я пока от него улетаю, но мне и спать когда-то надо. А он ползает везде, ворон мне таскает, представляешь? Дерево во дворе сплошь заплел…

Он говорил, но я не слушала. Да что ж за дурдом такой в этом мире творится? Теперь я еще должна выслушивать рассказы бродячей головы о том, как ее доводит паук с брачными намерениями. До полетов. Минуточку. До полетов…

– Ты и летать умеешь? – Я постаралась сказать это со всем возможным уважением.

Только бы не сорвалось!

– О, да. И летать, и глаза отводить.

– А что ты думаешь о карьере шпиона?

Голова отказывалась. Голова возражала, голова приводила доводы, что ее отвод глаз на аргентумах может и не сработать. Голова требовала платы за риск в виде… ой, держите меня… в виде моего печенья на палочках! Она, мол, о них уже неделю мечтает. Пришлось пообещать. Голова умчалась тренироваться и готовиться к выполнению «миссии», а я пошла к Джано…