Глава четвертая
Текст 1
Вопрос: кто назвал планету Землей? Неизвестно. Многие имена континентов, рек, морей пошли от индов. Другие – от титанов. А вот с планетой ничего не ясно. Ее называли по-своему все кому не лень, но имя осталось одно. Я все более склоняюсь к мнению, что его придумали люди. И это справедливо, ведь именно они являются коренными жителями этого уголка мироздания.
Каким образом титаны оказались на Земле? Таким же, как и инды. Но начну по порядку.
Во-первых, вся информация о жизни титанов в период полета приводится мной со слов Прометея. Поэтому достоверность лежит на его совести. Во-вторых, начало экспедиции прошло без участия Прометея, так как он тогда еще не родился. И, в-третьих, все это случилось так давно, что многое уже забылось.
Зато земная часть жизни титанов хорошо известна. Хотя бы потому, что происходила в моем присутствии и с моим непосредственным участием.
Итак, титанов было шестеро: Океан, Кей, Криос, Гиперион, Япет и Кронос.
Титанид столько же: Тефида, Тейя, Рея, Феба, Фемида и Мнемозина.
Не следует думать, что они были идиотами и, соответственно, идиотками. Жизнь всех гуманоидов Вселенной подчиняется одним и тем же биологическим законам. Поэтому ни о каких инцестах говорить не стоит. Титаны не принадлежали к одной семье. Иначе их дети рождались бы дебилами. Слухи, что весь экипаж титанов состоял из близких родственников, как и легенды о том, что впоследствии боги женились на своих сестрах и дочерях (пример – Зевс и Гера), не соответствуют действительности, ибо являются подлой индской пропагандой.
Скептически настроенный читатель сразу задаст вопрос: если биологические законы для всех гуманоидов одинаковы, то почему одни из них обладают бессмертием, а другие нет. Сейчас объясню. Бессмертием не обладает никто. Возможно, это утверждение не относится к тем, кто создает кого-либо по своему образу и подобию, но как раз это мне неизвестно. И неизвестно никому. В том числе и дромидам, хотя за них я поручиться не могу.
Но есть сроки жизни. Развитые цивилизации нашли много способов продлить период существования того или иного организма. И везде эти способы разные. У гуманоидов одни, у индов – другие. Драконы, например, в определенное время охотятся за шаровыми молниями. Они глотают их, и те, соответственно, взрываются. После такой встряски дракон может жить еще несколько столетий. Говорят, что Брахма каждый день пьет кровь младенцев, причем в этом участвуют все четыре головы по очереди. Но я этого не видел, хотя как-то раз вселился в него, и потому такие слухи скорее всего являются плодом черной пиар-кампании, организованной титанами.
Кстати, в Брахму я вселился неудачно. Если мне легко удавалось подчинить себе волю любого одноголового существа, то с Брахмой этого сделать не получилось. Как только я влез в его тело, то сразу же почувствовал с четырех сторон такое мощное давление, что вылетел наружу, как пробка из бутылки.
Ну а сами титаны могут жить достаточно долго. После рождения ребенка они вводят ему специальную сыворотку. Препарат позволяет тканям постоянно обновляться. Это не значит, что если титану отрубить руку или выбить глаз, то через некоторое время органы восстановятся. Зато срок жизни увеличивается до нескольких десятков тысяч лет. Но смерть все равно наступит. Тело исчерпывает заложенные в нем ресурсы, а новую порцию сыворотки вводить нельзя. Титан дряхлеет, а потом умирает. Вот так впоследствии и случилось с Океаном.
Он был самым старым из колонистов. И единственным, кто сразу вошел в челнок с женой, которую звали Тефидой. Она была чуть моложе своего мужа. Их связывали любовь и предчувствие надвигавшейся старости. Поэтому все свое время они проводили вдвоем и занимались сами знаете чем. То ли Океан постоянно доказывал Тефиде и себе самому, что он мужик хоть куда, то ли его одолел склероз, но делал этот титан всего четыре дела: размножался, спал, жрал и то, что рифмуется с двумя последними словами.
В те дни, когда моим телом лакомились чернокожие африканцы, челнок титанов выбросило из закрывшегося гиперпереходного тоннеля в созвездие Лиры. Когда стало понятно, что до цели челнок не добрался и придется теперь двигаться на световой скорости, Океан с Тефидой не придали этому значения, продолжая заниматься своим хобби.
Титанида оказалась очень плодовитой. Через год она родила двойню. Девочек назвали Клименой и Эврибией. В последующие годы у нее получались тройни, а несколько раз она умудрялась разрешиться сразу пятерыми, причем в основном девочками. Ко времени прибытия челнока на Землю все внутреннее пространство корабля было заполнено отпрысками Океана и Тефиды под завязку. Если учесть, что и другие титаны в этом плане не сидели без дела, то картина перенаселенности была нарисована только мрачными красками.
По законам титанов, вся власть на корабле на период полета принадлежала инженер-капитану, должность которого занимал молодой и энергичный Кронос. Кроме того, он являлся еще и полноправным владельцем челнока.
Кронос с отличием окончил Школу межзвездных пилотов и, будучи сыном богатых родителей, смог купить корабль. Он сам сформировал экипаж. Три его друга составили ему компанию и отправились покорять новые миры.
Гиперион был прекрасным астронавигатором и потому занял должность штурмана. Криос являлся ученым-биологом, блестящим специалистом по формам жизни Вселенной. Кей знал более двадцати языков. Кроме этого он занимался живописью, музыкой и слыл известным искусствоведом.
Океан же был дальним родственником Кроноса по материнской линии. Он попросту напросился в экипаж, мотивируя свою полезность тем, что последние годы фермерствовал и потому хорошо соображает в сельском хозяйстве. А вот Япет был неизвестно кем.
Хотя, если точнее, то известно. В любом обществе (и это относится не только к гуманоидной цивилизации) существуют такие индивидуумы. Они ничем официально не занимаются, наук не знают и трудиться ни на каком поприще не желают. Зато постоянно что-то покупают, продают и перепродают. От купцов и торговцев их отличает то, что они умудряются не платить налогов и умеют продать даже кучу дерьма по цене первосортного зерна, правда, ударяясь в бега после каждой подобной сделки. Вообще-то в любом из языков Вселенной для подобных дельцов существует одно ярко характеризующее их слово. И слово это – жулик.
Япет занимался какими-то странными операциями, связанными с векселями, акциями, облигациями и тому подобными бумагами. В один прекрасный момент кто-то из покупателей обнаружил, что приобретенные им у Япета акции являются подделкой, и продавец тут же оказался в роли разыскиваемого преступника. Он сразу нашел выход, решив заделаться колонистом и улететь туда, не знаю куда.
В ближайшем космопорту он установил, что челнок Кроноса уже почти готов к отправке. Япет разыскал инженер-капитана и заявил, что если тот возьмет его с собой, то он полностью оплатит запасы провизии и оборудует корабль боевым вооружением. От такого щедрого предложения Кронос отказаться не смог. Поэтому челнок был доверху загружен провиантом, а в боевых шахтах его угнездились новейшие ракеты с ядерными боеголовками (считалось – для того чтобы отбиваться от метеоритов). Таким образом, Япет получил возможность скрыться от правосудия.
С женщинами получилось еще проще. Кронос вывесил объявление в информационном центре космопорта о том, что он набирает молодых девушек, желающих принять участие в освоении новых миров.
Титаны моногамны. Каждая женщина, собравшаяся покорять звездные дали, знала, что в экипаж частного корабля ее берут с одной лишь целью – составить пару с кем-либо из мужчин. Вроде бы не заставляют, но и так все понятно.
Претенденток набежало несколько сотен. Кронос, понятное дело, выбрал самых красивых, и пять титанид поднялись на борт.
Перед отправлением челнок был осмотрен компетентными органами на предмет невывоза запрещенных товаров и преступных элементов. Япета спрятали в пустом топливном баке одной из ядерных ракет. И хотя он был в скафандре, это обстоятельство слабо помогло его здоровью, так как спустя несколько дней после старта он резко облысел. Но это в дальнейшем никак не отразилось на его предприимчивости.
Куда изначально направлялся челнок, не помнит уже никто. Но вынырнул он рядом с Вегой, которая находится на расстоянии двадцати пяти световых лет от Земли. Титаны поняли, что придется забыть о первоначальной цели полета, и вместо этого предстоит медленно обшаривать ближайшие звездные системы в поисках планеты, пригодной для жизни.
К слову сказать, Япет не поскупился, и провизии было много. Ее могло хватить на целую сотню лет при условии, что экипаж останется прежним. Но этого, естественно, не случилось. Титаны плодились, еда убывала, а нужную планету обнаружить никак не удавалось. Наконец настал тот день, когда стало окончательно ясно, что пищи осталось всего на один год, да и то при условии введения режима жесткой экономии.
К этому времени прошло чуть более сорока лет с момента выхода из тоннеля. Поэтому слабый сигнал дромида, уловленный приборами, был расценен, как счастливый билет, так как всякий знал, что там, где находится дромид, царят порядок и стабильность.
Челнок титанов занял место на орбите, и всему экипажу стало ясно, что Земля – самая лучшая планета во Вселенной. Гиперион засек точку, из которой исходил сигнал. Кронос с Япетом отправились на флаере встречаться с дромидом, а экипаж принялся рассматривать моря и континенты, радостно споря, какая часть суши лучше подойдет для высадки.
Но я забыл рассказать о детях Кроноса и Япета, которые имеют большое значение не только для дальнейшего повествования, но и для истории планеты. Исправляю свою ошибку.
Итак, титанид было шестеро. Тефида – жена скоростного детоконструктора Океана – и пятеро молодых и красивых. Вскоре после знакомства и во время первых недель полета взаимоотношения сложились сами собой, и уже на второй месяц были сыграны три свадьбы. Кронос взял в жены Рею, красавец Гиперион – Тейю, а изящный Кей – Фебу. И уже через год эти титаниды родили первых детей.
Кронос, при всех своих хороших качествах, был самым низкорослым из мужчин, и потому все его потомство не отличалось высоким ростом, да и не все дети оказались развиты должным образом. Но зато они прекрасно понимали, что их отец является владельцем корабля с ракетами и прочим оружием. Поэтому они сразу же заняли несколько привилегированное положение по отношению к другим членам экипажа, поскольку институт наследственности у титанов был развит хорошо.
Первенца назвали Аидом. Это был мрачный и малоподвижный ребенок. Разговаривать он научился лишь в пять лет. Потом стал развиваться нормально, но все равно представлял собой несколько странную личность. Второй сын – Посейдон – говорить начал в три года, но так, что до семи лет его никто не понимал, и создавалось впечатление, что он не понимает даже сам себя. Кроносу начало казаться, что при выборе невест ему достался порченый товар, и он было хотел уже развестись с Реей, но тут родился третий ребенок и все встало на свои места. Этого сына назвали Зевсом. Он уже в два года уверенно ходил, внятно изъяснялся, а когда ему стукнуло три, стал обзываться. Все члены экипажа слышали от него только те слова, которые вслух обычно в приличном обществе не произносятся. Надо ли говорить, что Зевс стал папиным любимчиком? Именно он и является одной из самых важных фигур моего рассказа, поэтому о других его братьях и сестрах достаточно сказать, что они были дружны между собой и всегда во всем помогали своему шустрому родственнику.
Что же касается Япета, то здесь дело обстояло веселее.
Так получилось, что ни Мнемозине, ни Фемиде не нравились два оставшихся кавалера. Заумный Криос с высоты своего разума всегда нудно вещал о каких-то ревертазах и бациллах, а титанид обзывал тупорылыми дурами. Какая уж тут любовь, если тебя ни во что не ставят? Япет же, наоборот, страстно желал любви, но титаниды этого не хотели. Причем именно с ним.
Мало того, что он был лыс, косоглаз, кривонос, косолап и щербат, так еще и ко всему прочему заикался. А язык его обладал даром опошлить все, на что смотрели глаза. Плюс – длинные обезьяньи руки, свисавшие до колен, и вонь изо рта и ушей. Каков женишок, а?
Несчастные Фемида и Мнемозина избегали его, как могли. Они уже готовы были на брак с Криосом, но сам Криос этого не желал, несправедливо считая их дурами. Япет же не сдавался и потому приставал к обоим титанидам по очереди. Особенно к Фемиде.
Во время веселой свадьбы Кея и Фебы весь экипаж хорошо напился вином. Фемида ушла спать, и Япет решил воспользоваться случаем. Он зашел к ней в каюту, запер двери и попытался овладеть Фемидой, пока она спала. От возбуждения у него изо рта вылез язык. В самый интересный момент неожиданно проснувшаяся Фемида двинула коленом ему в подбородок, и титан щелкнул зубами. Он с треском вылетел из каюты и к своим недостаткам присоединил еще один – шепелявость. С тех пор, услышав его речь, никто не мог сдержать смеха. Поэтому Япет прослыл юмористом.
После этого случая он плюнул на взрослых титанид и стал дожидаться совершеннолетия первой же океаниды, распуская слухи, что Мнемозина с Фемидой не хотят мужчин потому, что питают страсть к однополой любви. Он так смешно об этом рассказывал, что никто ему не верил.
В итоге Япет женился на подросшей Климене. Бедной девушке некуда было деваться, так как к тому времени ее окружало уже более тридцати сестер и можно было вообще остаться ни с чем. Криоса же женили в приказном порядке. Было заключено соглашение между ним и Океаном. Криос с детских лет начал заниматься образованием Эврибии (сестры Климены). И добился того, что ему было нужно.
Когда они общались друг с другом, никто их не понимал. Речь мужа и жены состояла из всяческих «-измов» и подобных им пакостных слов, засоряющих любой язык Вселенной. Япет (уже сексуально удовлетворенный) говорил по этому поводу, что Криос с Эврибией наверняка занимаются любовью, привязав к своим глазам по микроскопу. Как ни странно, но в этом ему верили…
Самое интересное, что именно Япет считается родоначальником человечества. Но это не совсем так. Индская пропаганда намекает, что человечество произошло от лысого, косоглазого, шепелявого и вонючего предка. Так вот, все это вранье. Род людской существовал задолго до появления титанов. Да, потомки Япета разбавили человеческую кровь своей, но этим занимался не он сам, а его дети.
Детей же было четверо: Атлант, Прометей, Эпиметей и Менетий. После рождения Менетия Климена послала надоевшего ей Япета подальше и пустилась во все тяжкие. Но об этом позже…
Итак, во время нахождения челнока на земной орбите Атланту уже исполнилось двадцать лет, и он собирался жениться (совершеннолетия титаны достигают именно в этом возрасте). Прометею должно было стукнуть девятнадцать. Он считался несовершеннолетним юнцом и потому как член экипажа еще не рассматривался и в общественной жизни корабля не участвовал. Этим занимался Атлант. Причем полным ходом.
Силой он обладал неимоверной. В борьбе никто не мог с ним сравниться. Кроме того, Атлант унаследовал от своего отца редкостную пронырливость, и потому дети Кроноса поглядывали на него с опаской.
Прометей тоже был физически развит, но телесные упражнения никогда не ставил во главу угла. Он имел острый ум, и это качество устраивало его больше всего.
Эпиметей же прослыл откровенным дураком. Это стало ясно еще тогда, когда в десятилетнем возрасте он стащил из лаборатории Криоса баночку с натрием. Бросив один кусок этого металла в стакан с водой, он получил пенящуюся жидкость. Эпиметей тут же вылакал напиток, думая, что пьет шипучее вино, в употреблении которого ему отказывали в связи с его малолетством. Его удалось вылечить, но всему экипажу стало понятно, что это за фрукт. Прометей рассказывал, что его отец Япет перед зачатием Эпиметея участвовал в лакокрасочных работах во время штатного обслуживания челнока. В связи с этим он умудрился нанюхаться нитратной краски и выполнил свой супружеский долг, находясь «под балдой». Но так ли это было на самом деле, мне неизвестно. Хотя все дураки на свете легко вписываются в потомство Эпиметея, и их присутствие на Земле можно объяснить именно этим фактом. Но, следует заметить, что физической силой он был также отнюдь не обделен…
Про Менетия Прометей ничего мне не рассказывал, а сам я с ним не встречался.
Но вернемся к Зевсу.
Зевс еще в восемнадцатилетнем возрасте стал заныривать то к Фемиде, то к Мнемозине. Причем Фемида нравилась ему больше. Титанидам было скучно и тоскливо, но Зевс существенно разнообразил их затворническую жизнь.
Узнав об этом, Кронос (который начал заныривать в этот шалман еще до рождения сына) надавал Зевсу тумаков и тут же связал его супружескими узами с океанидой по имени Метида. Сын хотел жениться на Фемиде, но Кронос заявил, что незачем обхаживать старых лошадей, если есть молодые. И тут же сам продолжил нырять в эту лужу, поскольку Рея в очередной раз была беременна. Должна была родиться дочь, которую решили назвать Деметрой.
Зевса женили в девятнадцатилетнем возрасте, что было несколько неправильно, и это действие не замедлило принести свои плоды. Метида оказалась бракованной. То есть целых два года она не могла зачать, а на третий родила мертвого ребенка.
К тому времени Зевс был уже совершеннолетним и полноправным членом экипажа. Поэтому он развелся с Метидой, поскандалил с отцом, выдержав при этом причитающуюся в таких случаях порцию тумаков, и женился на Фемиде.
Кронос продолжил распутничать. Но вместо Фемиды стал нырять к оставшейся не у дел бесплодной Метиде, не забывая при этом Мнемозину. Так что ни в количественном, ни в качественном плане жизнь капитана корабля не изменилась, потому что Рея опять была беременна. На этот раз Гестией.
Короче, тот еще серпентарий. Зато Фемида начала исправно рожать от Зевса, а Метида оказалась совсем не бесплодной. Ровно через девять месяцев после развода с Зевсом она произвела на свет девочку, которую назвала Афиной. Кто ее отец – Кронос или Зевс – было неизвестно. Генетическую экспертизу никто проводить не стал, потому что всем было плевать, от кого ребенок у разведенной женщины. В легендах говорится, что Афина родилась то ли из головы, то ли из бороды Зевса. Но, посудите сами, если бы у титанов дети рождались из всяких частей тела, то они были бы не гуманоидами, а растениями, размножающимися почкованием. Скорее всего миф о рождении Афины придумала сама Метида, чтобы позлить Зевса…
Кронос с Япетом опустили флаер рядом с дромидом, вышли из него и мило побеседовали с коробочником. Я как раз прибыл навестить своего бывшего, можно сказать, работодателя. Ну не могу я оставить в беде мыслящее существо (это не относится к троллям – редкостные сволочи). Увидев рядом с дромидом приземлившихся титанов, я попытался вселиться в кого-либо из них. У меня ничего не получилось. Какая-то сила выталкивала меня из их тел. Тогда я занялся поисками другого объекта. Кроме верблюдов, никого вокруг не было. Пришлось вселиться в одного из них.
Пока я занимался этим делом, между титанами и коробочником основная часть разговора уже состоялась. О чем они говорили, я, естественно, не слышал, но сразу догадался. Лица титанов были злыми, а у дромида, как известно, лица нет.
Когда я, высунув из-за обломка скалы шею, прислушался к беседе, Кронос гневно кричал:
– У меня на борту около сотни титанов! Провизия на исходе! Уйти с этой планеты – значит, обречь нас на верную гибель! Голодную смерть! Ибо в этом секторе галактики нет больше планет такого типа. А когда мы найдем подобную? После того как челнок превратится в склеп?!
Дромид на это ответил:
– Закон есть закон. Вы, когда собирались, думали о последствиях? Нет? Ну, тогда я вам скажу следующее: во-первых, на этой планете существует своя цивилизация. Во-вторых, инды прибыли сюда раньше вас.
– Но они здесь остались, – справедливо заметил Япет.
Дромид бесстрастно ответил:
– Да, они нарушили один из основных законов и поэтому будут наказаны.
– Когда? – спросил, прищурившись, Япет.
– Как только появится возможность, – ответил дромид.
– Прецедент, – сообщил Япет.
– Что-что? – переспросил Кронос.
– Не мы первые… – сказал Япет и загадочно ухмыльнулся.
– А-а-а, я тебя понял, – догадался Кронос.
– Но-но! – грозно произнес дромид. – Я вам такой прецедент устрою! Рады не будете!
– А что? – спросил Кронос. – Есть ведь «Закон о взаимопомощи». Если корабль одной цивилизации терпит бедствие, то другая цивилизация обязана ему помочь.
– Это демагогия, – заявил Чичмурдак. – Можно законсервировать табун верблюдов и отправиться дальше. Никакого голода.
Кронос сказал:
– Да никуда мы отсюда не тронемся. Хватит тыкаться в пространстве. Табуны каких-то верблюдов ешь сам. Ты бессилен повлиять на что-нибудь. Поэтому заткнись. А если хочешь что-либо сказать, просто помоги своими знаниями.
– Инды не дадут вам здесь обосноваться, – помог своими знаниями дромид. – Ваши цивилизации несовместимы. Гуманоиды не могут мирно сосуществовать с другими формами разумной жизни.
– А как насчет Задожуя? – спросил Япет. – Ведь всем известно, что ваши слуги живут вместе с ежиками, и ничего.
– Задожуй – особый случай, – пояснил дромид. – И никто там с ежиками не живет. У вас неправильная информация.
Здесь я решил вмешаться. Мое верблюжье тело полностью вылезло из-за скалы, и я произнес на одном из индских языков:
– Ежики – это умные домашние животные.
Если бы Кронос взял с собой полиглота Кея вместо Япета, все бы сложилось по-другому. Но Кея не было, и потому мои слова до титанов не дошли. Кронос сказал Япету:
– Смотри, копытное животное. Ревет-то как! Интересно, его можно есть?
– Я думаю, да, – ответил Япет и облизнулся. – Видишь, сиськи висят? Млекопитающее… Горбатое, правда, но зато сколько мяса!
Я машинально сунул голову между передними ногами и обнаружил у себя на животе вымя. Последней моей мыслью стала: «Надо же было вселиться в самку». Сверкнула вспышка, мое тело скрутил приступ боли, и я его покинул. Зависнув сверху, я увидел, как Кронос засунул в карман какую-то короткую трубку и произнес:
– Поедим сегодня свежатинки. Надоели эти консервы.
– Что вы натворили! – подал голос дромид.
– А что такое? – спросил Кронос. – Я добыл животное. Ревет, плюется…
– А если бы это был один из индов?
– Не может быть, – уверенно сказал Япет. – Я видел их изображения. Тот, которого убил Кронос, – абсолютно скотское создание. Ураном клянусь!
– Как бы не так! – Механический голос дромида кипел негодованием. – В теле этого животного находился дух Коматоза. Я рассказывал вам про этого задожуйца.
– Ах, да, – вспомнил Кронос. – Но ты говорил, что он может вселяться в любое существо, кроме гуманоидов.
– Да.
– Ну, тогда ничего страшного не произошло. Найдет себе новое обиталище. – Кронос посмотрел на верблюжью тушу и обернулся к Япету: – Как думаешь, справимся?
– Да куда мы денемся, – радостно ответил тот.
Они подошли к верблюду. Дромид потребовал:
– Раз вы заставили Коматоза снова искать тело, то подойдите ко мне, поднимите крышку и передвиньте синий тумблер в зеленую зону.
Титаны переглянулись, сделали руками неприличные жесты, и Япет произнес:
– Еще чего? Может, ты нас взорвать хочешь.
Они схватили тушу с двух сторон за копыта и поволокли ее по песку.
– Вы еще пожалеете, – сказал дромид.
– Пошел ты к ежикам, – ответил, пыхтя, Кронос. – Задожуйцев нянчить…
Оставляя на песке широкую полосу, титаны приволокли добычу к флаеру. Используя метод кантования, они затащили тушу внутрь летательного аппарата, захлопнули люк и улетели. Дромид сказал:
– Вот видишь, Коматоз, чем слабее центральная власть, тем больше произвола на периферии. Но хуже всего то, что за давностью лет эти негодяи могут избежать справедливого возмездия.
Я, естественно, ничего ему не ответил, поскольку мое очередное тело опять уволокли на съедение. Видимо, это мой рок, от которого никуда уже не деться…
Текст 2
На опушке леса, глядя на стойбище, стояли трое. Четвертый сидел на траве, прислонившись спиной к стволу дерева. Сидевшим был Дионис. Ему не давали похмелиться, и поэтому настроение его оставляло желать лучшего.
Стояли же Гефест с Гермесом. Они разговаривали с киклопом, которого звали Полифемом. Если боги были на голову выше любого человека, то киклоп выделялся еще более высоким ростом, и при разговоре с ним богам приходилось самим поднимать глаза вверх. Гермес заметил:
– Полифем, что-то ты сегодня мрачен.
– А чего веселиться? – сверкнул киклоп единственным глазом. – Эти тупые людишки вечно подбрасывают проблемы. Да еще нагадала мне тут одна ведьма…
– Что именно? – поинтересовался Гефест.
– Что вскоре появится какой-то хитрый человечишка и выбьет мне глаз. А звать его будут… Надо же, забыл… По-моему – Одисс.
– Может, Одиссос? – подал голос Дионис.
– Сам ты Одиссос! – недружелюбно сказал Полифем. – Вон, вчера так наодиссосился, что еле протрезвили сегодня. Нет, этого негодного аборигена будут звать не так… А, вспомнил – Одиссей!
– Что ты веришь всяким бабкиным сказкам? – презрительно скривил губы Гефест. – Даже если и сбудется гадание, подумаешь, невелика потеря.
– Это для тебя потеря невелика, потому что у тебя два глаза. А у меня – всего один. Вон, во время титаномахии гекатонхейр Бриарей выбил глаз титану Криосу. И что? И ничего. Смотрит теперь одним. А если выбить у меня? Что я потом делать буду?
– Я тебе сатира-поводыря дам, – опять вмешался Дионис. – Будешь узнавать его по запаху. Но с тебя – мех вина.
– Заткнись! – прикрикнул на него Гефест. – Надоело слушать твой пьяный бред.
– Во-первых, я сейчас трезв, – возразил Дионис. – А во-вторых, я не просил назначать меня богом виноделия. Так что все вопросы – к Зевсу.
– Зевс назначил тебя богом виноделия, а не винопития, – заметил Гермес.
– Не вижу разницы между этими понятиями, – ухмыльнулся Дионис. – Кстати, дайте мне похмелиться, и я от вас отстану.
Полифем, задумчиво слушавший возникшую перебранку, вдруг, вспомнив что-то, спросил у Гермеса:
– Слушай, я во время битвы дал по башке дубиной титану Япету. У него глаза случайно не выпрыгнули?
– Нет, – ответил Гермес. – Но косоглазие исправилось, и прошло заикание. Япет просил передать привет и сообщить, что теперь он твой должник.
– Н-да, – протянул Полифем. – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… И где сейчас титаны? Так и сидят под замком в пещерах?
– Нет, – ответил Гефест. – Зевс подарил им острова Блаженных. Мы перевезли их туда, и теперь они радуются жизни.
– Га-га-га! – рассмеялся киклоп. – Вот это подарочек! И Атлант с ними? Вот и хорошо. А то кулаки у него – не приведи Шива. Так двинул меня в челюсть, что я задом целую стадию земли вспахал!
В это мгновение из куста репейника, росшего рядом с деревом, на которое опирался спиной Дионис, высунулась длинная волосатая рука. В ней была зажата объемистая кожаная фляга. Дионис радостно булькнул горлом и попытался эту флягу схватить. Но Гермес не дремал. Точным ударом ноги он выбил емкость из волосатой лапы, и она упала на траву. Гефест тут же вломился в куст, а Гермес последовал за ним.
Оттуда стали долетать звуки, схожие с гулкими ударами, возникающими при игре на кожаном барабане. К ним присоединились чьи-то визгливые вопли.
Дионис же времени даром не терял. Он на четвереньках подполз к фляге, схватил ее и, выдернув пробку, присосался к горлышку. Полифем с интересом наблюдал за его действиями. Наконец Дионис оторвал губы и заявил:
– Друзья-сатиры никогда меня в беде не оставят.
– Чего не скажешь о тебе, – заметил киклоп. – Твоих друзей сейчас дубасят, как плешивых козлов, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы их выручить.
– Ничего страшного. Иногда получить парочку тумаков даже полезно для здоровья, – ответил Дионис и снова приложился к фляге.
Тем временем вопли прекратились, раздался дробный топот копыт, и боги выбрались из куста. Пока Гермес отдирал от хитона колючки, Гефест отобрал у Диониса флягу и с укоризной обратился к Полифему:
– Что ты стоишь, как столб? Не мог забрать у него флягу?
– Я ему нянька, что ли? – возмутился киклоп. – Ваш алкоголик, вот и следите за ним сами. Я вообще-то вас сюда не за этим позвал.
– Мы догадываемся, зачем ты нас позвал, – кивнул головой Гефест и отхлебнул из фляги. – Умм! Хорошее вино!
– Барахла не держим, – заплетающимся языком сообщил Дионис.
– Заткнись! – прикрикнул на него Гефест.
Полифем начал говорить:
– Последние месяцы в этой округе происходят странные события. Шесть недель назад мой друг – киклоп Пирагмон – из ловко организованной засады получил в задницу копье. Виновника, сами понимаете, догнать не удалось. Ну, пока копье вытащил, пока рану обработал… Но вся соль в том, что копье оказалось снабжено медным наконечником! Дальше – больше. В стойбищах стали появляться медные ножи и топоры. Брахма озаботился этим фактом. Вы знаете, что соглашение, заключенное после Атлантической войны, не позволяет обучать людей рудному делу. Хотя его ратифицировали прошлые правители (титаны), росчерк Зевса в этом документе имеется. Получается, что вы и мы подписали его, и заниматься металлами теперь могут только киклопы, гномы и боги. В данном случае это твоя кухня, Гефест… Брахма хочет знать, кто научил людей делать оружие и плавить руду?
– Мы сами заинтересованы в получении ответа на этот вопрос, – сказал Гефест. – И поэтому тоже занимаемся данным делом. Установлено, что некий человек по имени Аэк ходит по стойбищам и ведет торговлю медными предметами. Он меняет их на пищу, одежду и украшения (самоцветы и драгоценные камни). Он говорит, что все изделия производит сам. Сатиры сказали, что Аэк является жителем именно того стойбища, рядом с которым мы сейчас находимся. Я предлагаю отправиться туда.
– Хорошо, – согласился Полифем.
Гермес посмотрел на Диониса и спросил:
– Ты сможешь идти с нами или оставить тебя тут валяться?
– Конечно, смогу идти, – браво ответил тот. – Теперь я смогу все, даже плясать…
Он вскочил на ноги и попытался исполнить некое замысловатое па, но затрещина, выданная Гефестом, тут же привела Диониса в порядок.
– Вот же повезло с братцем, – сказал Гефест и, сунув флягу по мышку, хромающей походкой пошел к воротам стойбища.
Остальные направились за ним. Последним шел Гермес, ласковыми пинками подгоняя Диониса.
Дядюшка Чпок совсем не хотел пускать за ограду посторонних. Полифему пришлось ухватиться руками за остроконечный верх одного из бревен, подтянуться и перепрыгнуть через стенку. Чпок выхватил подаренный Аэком нож и грозно завертел им в воздухе. Киклоп, не обращая никакого внимания на Чпока с его оружием, открыл ворота и впустил своих попутчиков. Потом повернулся к дядюшке и грозно рявкнул:
– Ну-ка, страж отчизны, дай сюда нож!
Чпок тут же швырнул нож на землю и со всех ног бросился бежать к центру стойбища, крича на ходу:
– Киклопы! Боги! Окружают! Я жестоко ранен!
Полифем подобрал оружие, повертел его в руках и отдал Гефесту со словами:
– Грубая работа.
– Но острый, – сказал Гефест, трогая лезвие пальцами. – Это уже не кусок кремня. Интересно, где у них тут хижина вождя?
– Наверное, в центре поселка, – предположил Гермес.
Дионис не принял участия в разговоре, так как на него опять накатило похмелье, и цвет его лица стал зеленым.
Гефест сильным движением метнул нож в ворота, и лезвие глубоко воткнулось в одно из бревен.
– А баланс неплох, – сказал Гефест и направился к центру поселка.
Полифем, догнав его, спросил на ходу:
– Нож забирать не будем?
– А какой в этом смысл? – ответил бог не оборачиваясь. – Один нож погоды не делает. Погоду делает организованное ремесло.
Спустя десять минут они уже разбирались с Пуком. Он летал между ними, как кочан капусты на базаре. Пока Гермес бил Пука ногами, а Гефест – руками, Полифем внимательно рассматривал меч. Дионис же дорвался до фляги с вином.
Били Пука из-за его тупости. На вопрос Полифема, где, мол, Пук взял меч, тот умудрился ответить так:
– Что вам от меня надо? Жертву Зевсу мы принесли только вчера. Целую корову зарезали! Он должен быть доволен. Поэтому катитесь отсюда подальше. Особенно ты, который с одним глазом…
Теперь же в его голове начало наступать просветление и издаваемые им вопли зазвучали более приземленно.
– Ай, не бейте меня! – орал он. – Мы еще и вам принесем жертву! Пару баранов хватит?
– Может, уже достаточно? – спросил у Гефеста Гермес, отвешивая вождю очередной пинок. – А то забудет, что помнил.
– Нет, еще парочку, – ответил тот, вкладывая душу в следующую затрещину. – Для полного, так сказать, прояснения в мозгу.
Наконец, Пука усадили на землю и прислонили его спиной к валуну, на котором тот важно восседал перед началом экзекуции. Полифем, качая мечом, спросил:
– Ну, где взял?
Пук сплюнул на землю несколько зубов, оказавшихся лишними, и сообщил:
– Выменял у Аэка.
Полифем продолжил допрос:
– На что?
– На одну из моих жен.
– Кто такой Аэк?
– Охотник из нашего племени. Сын Жмота. Хотя на самом деле это не так. Его мать много зим назад нарвалась в лесу на Атланта. Вот Аэк и родился.
– Где Аэк взял этот меч?
– Около ста лун назад он ушел на охоту и не вернулся. Мы думали, что его съели волки. Но третьего дня он пришел с мешком. Он принес топоры, ножи и наконечники для копий. И еще у него был меч. Аэк сказал, что делает все эти предметы сам.
– Кто его этому научил?
– Он не сказал.
Гефест тут же выдал Пуку оплеуху. Вождь из сидячего положения перебрался в лежачее.
– Уй, мое ухо! – завопил он.
– Похоже, правду говорит, – сказал Гермес.
Он ловко поднял ногой туловище вождя и вернул его в прежнюю позу.
– Где сейчас Аэк? – спросил Полифем.
– Он ушел. Сказал, что будет жить там, где много руды, из которой получаются ножи.
– И где находится это место?
– Аэк сказал, что рядом с горой Олимп.
Лицо Гефеста помрачнело, и он замахнулся рукой. Пук сам свалился на землю и закричал:
– Он так и сказал! Он так и сказал!
Полифем задумчиво произнес:
– Этот тупой человек не врет… Вот только нет никаких залежей руды возле Олимпа. Особенно меди.
– Почему нет залежей? – донесся пьяный голос Диониса. – Там залегают боги. Причем в парном количестве. Ха-ха-ха!
– Заткнись! – не поворачивая головы, крикнул Гефест.
– И что все это значит? – спросил Гермес.
– Это значит, что Аэк намеренно соврал вождю для того, чтобы его искали не там, где он будет находиться, – сказал Полифем. – А еще это означает, что Аэк знаком с запретом, наложенным нашим с вами соглашением на обработку металлов. Напрашивается вывод – кто-то ему об этом рассказал. И мало того, еще и обучил литейному делу.
– Интересно, кто этот учитель? – задумался Гермес.
Пук, валяясь на земле, голоса не подавал и был счастлив, что его оставили в покое.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся вдруг Дионис.
Гефест обернулся к нему и со злостью в голосе сказал:
– Если ты не заткнешься, я устрою тебе то же самое, что и вождю! Творятся невообразимые пакости, а тебе смешно!
– Ну и ладно, – произнес Дионис с обидой в голосе. – Не желаете знать, кто во всем виноват, – ходите трезвыми.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Гермес елейным голосом. – Что ты имел в виду, Дионис?
– Не скажу, пока не нальете, – надул губы тот.
– Ты же целую флягу высосал!
– Всего-то?
– Хорошо. – Гермес стал самым ласковым богом на свете. – Я тебе обещаю налить столько, что ты лопнешь. Но – потом.
– Потом я и сам найду, – ответил Дионис.
Пука долго просить не пришлось. Как только он узнал, что от него требуется, тут же нырнул в хижину и принес оттуда целый мех с какой-то жидкостью. Дионис хлебнул ее, и глаза его вылезли на лоб. Пук, протягивая зажатый в руке сушеный гриб, очень похожий на мухомор, скороговоркой произнес:
– Закусывать же надо!
Дионис оттолкнул его руку, закашлялся и заорал визгливым голосом:
– Что это за свинское пойло!
– Это брага, получившаяся из перебродивших овощей, – сказал Пук и на всякий случай отбежал от богов в сторону.
Боги же не стали предпринимать никаких мер для наказания Пука. Они просто смеялись взахлеб. И даже мрачный Полифем ревел во всю глотку, пуская слюни. Не смеялся лишь Дионис. Он, откашлявшись, прислушался к своим ощущениям и, посмотрев на Пука, заявил:
– Ах ты, прохиндей! Вот это мне похорошело! Я к тебе зайду как-нибудь, рецептик дашь… А вы слушайте, что я скажу.
Боги перестали смеяться и уставились на Диониса. Полифем так же прикрыл свой рот.
– Некоторое время назад мне жаловался один из сатиров, что с ним плохо обошлись, – начал Дионис, пытаясь собрать глаза в кучу. – Сначала в него вселился Дух…
– И что? – не выдержал Полифем. – Подумаешь, новость какая! В кого только не вселяется эта задожуйская сволочь! Надо же, наказание на нашу голову. В меня вон несколько лет назад влез… Я тогда возвращался от гномов, у которых гостил на Празднике великого доменного огня. Дух вошел в мое тело во владениях гоблинов. Раз – и все! Как тазиком накрыло. Главное – все чувствую, а поделать ничего не могу. Поэтому довелось мне целый месяц с гоблинами пьянствовать. Даже в их войне с троллями участвовал… Когда этот мерзавец меня покинул, на мое лицо страшно было смотреть. Под глазом такой мешок обозначился, что аж на нос стал свисать. А печень мне потом Ехидна два месяца своим ядом лечила. Пришлось это лечение натурой отрабатывать. А у нее тело змеиное! Ф-фу, мерзость какая! Что только не сделаешь ради здоровья… Какое отношение имеет Дух к нашему делу?
– Что ты меня перебиваешь! – возмутился Дионис и икнул. – Все мысли из-за тебя перепутались!
Он схватил Пуков мех и приложился к нему. Во второй раз жидкость прошла через горло успешнее, хотя глаза на лоб вылезли так же, как и ранее.
– Отличное пойло! – сообщил Дионис. – Этот вождь – благодетель. А вы с ним обращались, как с врагом. Ему памятник надо поставить.
– Не отвлекайся, – строго сказал Гефест. – Говори по существу.
Дионис рыгнул и продолжил:
– А по существу произошло вот что. Сначала Дух, сидевший в теле сатира, поругался с одним из титанов, и тот сломал ему правый рог. А потом вогнал левым рогом в дуб. При этой драке присутствовал какой-то человек, которого звали Аэком.
– Стоп! – воскликнул Полифем. – Как звали титана?
– Сразу видно, что мозги пропил не я, а ты, – презрительно скривил губы Дионис. – Мог бы и сам догадаться. После титаномахии на свободе остались всего два титана. Дряхлый Океан и…
– Прометей! – вскричали все хором.
– Ну, наконец-то, – сказал Дионис. – Пойду-ка я отолью. За угол.
Он, шатаясь, скрылся за хижиной. Мех с брагой Дионис зачем-то прихватил с собой. Никто особого внимания на это не обратил.
– И где же теперь их обоих искать? – задумчиво спросил Гермес.
Полифем ответил:
– Самые богатые залежи меди в округе имеются только на острове, который вы называете Кипром. И Прометей об этом знает.
– На этом острове есть и залежи мышьяка, – недовольно сообщил Гефест.
– Мышьяк имеет какое-то отношение к делу? – поинтересовался Гермес.
– Сей полуметалл – первый шаг к получению бронзы, – ответил Полифем. – Он очень важен для развития оружейного дела. Если не помешать этим двоим, то можно будет поздравить человечество со вступлением в бронзовый век.
– Я всегда говорил, что оставлять самого умного из титанов на свободе – непростительная ошибка, – сказал Гефест.
– Но ведь он не участвовал в титаномахии, – заметил Гермес. – За что же его было сажать в пещеры?
– Теперь есть за что?
– Теперь ему место уже не в пещерах, – сказал Полифем. – Теперь Брахма будет настаивать на более суровом наказании.
– Вряд ли он добьется этого от Зевса, – усмехнулся Гермес.
– Это почему?
– Потому что наш любвеобильный папаша Зевс спутался с Клименой, которая приходится Прометею матерью. Зевс в ней души не чает.
– А-а-а, – протянул Полифем. – Вы, гуманоиды, вечно усложняете жизнь себе и окружающим всякими несуразностями. То долг какой-то выдумаете, то честь. А про эту вашу дурацкую любовь я вообще молчу…
– Ну и молчи себе, – Гефест оглянулся. – Где этот алкоголик Дионис?
Пук, стоявший в стороне, подал голос:
– Он зашел за хижину, а потом припустил к воротам, за которыми и скрылся.
– Надо же, прошляпили, – констатировал Гермес. – Теперь мы его и за две недели не поймаем.
– Да пошел он сторуким гекатонхейрам ногти стричь! Сколько можно в няньках ходить! – Голос Гефеста наполнился негодованием.
– Но ведь Зевс именно нас с тобой просил заняться им, чтобы избавить от пьянства.
– Вот пусть отправит его в пустыню к дромиду. Тумблеры ему переключать. Там он не то что вина не увидит, за верблюдицами станет охотиться, чтобы хоть молоком заглушить жажду. Все, не буду я за ним больше гоняться!
– Еще как будешь, – раздался вдруг откуда-то сбоку странный лающий голос. – Вприпрыжку поскачешь!
Боги и киклоп недоуменно огляделись. Никого лишнего вокруг не было. Выходило, что это Пук решился на очередную глупость. Но вождь стоял, как громом пораженный. Взгляд Пука был направлен куда-то вниз. Проследив его направление, троица обнаружила в ногах у Пука лохматого грязного кобеля с распахнутой пастью, из которой свисал слюнявый язык. Пук поднял шалые от страха глаза, развел руки в стороны и сказал:
– Клянусь Кроносом, тьфу, то есть Зевсом клянусь, это не я сказал!
Пес убрал язык в пасть, и из его глотки донеслось:
– Да это я, Дух…
Полифем вскинул меч вверх и понесся на кобеля с криком:
– Вот ты где, негодяй! Сейчас я тебе задам!
Пес сиганул в сторону, Пук свалился без чувств на землю, а Полифем, споткнувшись о тело вождя, врезался головой в валун. Меч, звеня, покатился по камням. Гермес, смеясь, заметил:
– Эй, Полифем, не гневи Духа, а то он опять вселится в тебя, и будете вы тогда с Дионисом выяснять, кто кому меньше налил и кого следует уважать больше.
Киклоп встал, молча уселся на валун, подобрал меч и приложил его ко лбу, пытаясь предотвратить появление шишки. Пук остался лежать, делая вид, что умер от страха. Пес же, находясь на безопасном расстоянии, заявил:
– Что за манеры? Сразу видно: дикое одноглазое чудовище. А я, кстати, не просто так к вам пришел. Я пришел по делу.
– Какие у тебя могут быть дела? – с ехидством спросил Гермес. – Ты вечно занимаешься всякими пакостями. Ты ни одно серьезное дело не можешь выполнить, как положено. Я удивляюсь, как ты служил дромиду и не перепутал ни одного тумблера?
– Почему? Путал несколько раз, но несущественно, – ответил Дух.
– Можно либо путать, либо не путать, – невозмутимо сказал Гефест. – Несущественно получается лишь испортить готовящийся суп, наплевав в него. Поварится немного, и никто ничего не заметит, потому что на вкусе не отразится. Да еще, пожалуй, нагадить в свинарнике… А вот в случае с дромидом – кто его знает. Может, по твоей вине мы и инды оказались в этой дыре? Ты, например, «несущественно» повернул не тот тумблер – и гиперпереходные тоннели схлопнулись?
– Вы что, всерьез считаете, что один дромид может изменить существующий порядок вещей во Вселенной? – спросил Дух. – Я был о вас лучшего мнения. К вашему сведению, мы с Чичмурдаком ни в чем не виноваты.
– Ну да, конечно, – язвительно заметил Гермес. – Ты никогда и ни в чем не виноват. Потому что не путаешь… А кто во время Атлантической войны сообщил, что гравитационная машина индов находится в Мохенджо-Даро? И что? Кронос выпустил треть запаса ядерных ракет в это место. В результате инды лишились корабля, на котором прилетели, а машина осталась целой, и они до сих пор угрожают нам ее применением!
– Я не виноват, что, пока доводил до титанов результаты своей разведывательной деятельности, инды спрятали машину в другом месте, – ответил Дух.
– Так вот кто был наводчиком! – с ненавистью процедил Полифем.
– Сиди уже, где сидишь, – бросил Гефест. – Давно все перемешалось так, что не поймешь, кто враг, а кто друг. Как говорится: кто старое помянет, тому глаз вон.
– А кто забудет – тому оба, – ответил Полифем.
– Вот и славно, – обобщил Дух. – Что киклоп без глаза, что Гефест без двух – общий знаменатель. Так сказать, паритет.
– Хватит трепаться, – разозлился Гефест. – Говори, зачем пришел?
– Сатиры решили идти в поход на Брахму, – сообщил Дух. – Он их обидел с налогообложением.
– И это все? – удивился Гермес. – Пусть себе идут. Нам-то что с этого?
– А возглавит их Дионис. Вмешательство хотя бы одного из богов будет расценено как объявление новой войны между индами и потомками титанов. Сатиры уже собрались и ждут своего главного собутыльника. Я только что оттуда.
– Где находится место их сбора? – встревоженно спросил Гефест.
– В четырех днях пешего пути отсюда на восток. Дионис скоро присоединится к ним. У него недалеко был спрятан флаер.
Гефест, не прощаясь ни с кем, быстро пошел к воротам стойбища. Гермес присоединился к нему. Полифем удивленно крикнул:
– А как же Прометей?
– Как-нибудь потом, – долетел ответ, брошенный Гефестом. – Не до него пока.
Полифем, прищурив глаз, посмотрел на Пука, прикинувшегося покойником, и перевел взгляд на кобеля.
– Я все равно тебя достану, – сказал он, вставая.
– Не будь идиотом, – посоветовал Дух. – Я сейчас покину это тело, и ты будешь сводить счеты с самой обычной собакой.
– Ну и что? – Киклоп, кровожадно ухмыляясь, поднял меч. – Я буду считать, что в ее теле ты!
– А знаешь, давай побегаем, – вдруг согласился Дух. – Давненько я не занимался спортом…
До заката племя Пука наблюдало, как киклоп, размахивая мечом, гонялся за собакой вождя по кличке Хе. Пес был хитрым, и все заранее знали, что Полифем его не поймает. Поэтому на всякий случай держались от киклопа подальше. Иногда со стороны бегунов долетали вопли различного содержания, типа: «Придурок одноглазый!», «Я все равно тебя уничтожу, задожуйская пьянь!», «А-а-а, получай!», «Единственный глаз – и тот косой!» и тому подобные, непонятные для племени возгласы. Люди думали, что это киклоп разговаривает сам с собой.
В конце концов, и собака, и великан убежали в сторону леса через предусмотрительно распахнутые дядюшкой Чпоком ворота. Пес вернулся на следующий день. Глаза его горели шальным блеском, а похудевшие бока вздымались от столь продолжительного бега.
Пук тут же набросал ему целую кучу костей, а остальные люди принесли, кто что смог. Хе нажрался до отвала и растянулся на траве. Пук, выражая общее мнение, сказал:
– Молодец, Хе! Отныне ты – почетный пес племени. Еды у тебя будет в достатке. Но за это будешь теперь отгонять от стойбища всякую одноглазую шваль.
Люди одобрительно загудели, поддерживая своего вождя.
