Глава 8. ВЛАДА
Гример был стар, бодр и разговорчив. Под плащом у него оказался белый — вернее, бывший некогда белым, — халат. Свой довольно-таки объемистый портфель он аккуратно поставил на пол. Едва взглянув на Владу — она была уже в парике и с наклеенной бородой — гример хмыкнул:
— Я мог бы состарить вас гораздо лучше.
— Я не хочу стариться, — возразила Влада хриплым голосом.
— А вот голос гримировать вы совершенно не умеете, — дал оценку ее усилиям старик, причесывая перед зеркалом в прихожей редкие седые волосы.
— Мы вас пригласили работать, а не обсуждать чужие промахи, — строго сказала Влада.
Гример понимающе прижал палец к губам.
— Понял. Где мой покойник?
— Пройдите, пожалуйста, в комнату. Вот он, лежит на полу, — вступил в разговор Стас.
— Я еще не покойник, — не согласился Самохвалов.
— Все там будем, — успокоил его гример, аккуратно ставя портфель на стул возле стола. — Где будем делать дырку?
— На ваше усмотрение. Главное — чтобы выглядело убедительно.
— Тогда две: одну в спине, другую в голове. То есть как будто первым выстрелом покойника остановили, второй был контрольным. Труп, лягте поудобнее!
— Я еще не труп! — злился Самохвалов.
— Хорошо. Еще-Не-Труп, примите самую удобную для вас позу. Насколько я понимаю, вам в этом положении придется провести не один час.
Он вопросительно посмотрел на Стаса.
— Не менее трех часов.
— За это время и в самом деле можно окочуриться, — проворчал Самохвалов, укладываясь поудобнее. Вначале он лег на спину, потом повернулся на левый бок.
— Еще-Не-Трупам долго лежать на левом боку не рекомендуется, — внес коррективы гример. — Вредно для сердца. Кровь будем проливать натуральную? — повернулся он к Стасу.
— Желательно, конечно, — пожал он узкими плечами.
— В каком смысле — натуральную? — снова забеспокоился улегшийся было на правый бок Самохвалов.
— Обыкновенную человеческую кровь, — пояснил гример. — Мы могли бы сэкономить и пролить, допустим, куриную. Но экспертиза мгновенно выявит подделку. А так…
Он начал рыться в своем портфеле. Звякнули какие-то металлические предметы.
— Как — так? — привстал Самохвалов, поворачивая голову на звук. Глаза его все еще были закрыты марлей и черной лентой. — Уж не собираетесь ли вы использовать ради этой треклятой экспертизы мою собственную кровь?
— Пока нет. Но если не хватит той, что у меня имеется…
Гример извлек из портфеля пузырек с темно-красной жидкостью.
— Натуральный продукт, обойдется вам в двадцать баксов дополнительно. Консервированная кровь нынче дорого стоит, да и достать ее непросто.
— В отличие от свежей, — хмыкнул Самохвалов. Владе показалось, что он посмотрел на нее сквозь повязку так, что, случись эта ситуация сразу после убийства замгенпрокурора, она непременно или заплакала бы, или выбежала из комнаты.
— Тебе не кажется, что для Еще-Не-Трупа он слишком много разговаривает? — спросила Влада у Стаса таким тоном, что Самохвалов поспешно уткнулся носом в линолеум. «Поди знай, что у этой киллерши на уме, — явственно отразилось в его позе. — Разозлится да и прострелит ногу или плечо, чтобы двадцать баксов сэкономить».
Гример выставил на стол, кроме баночки с кровью, маленький пузырек с желтоватой жидкостью и достал большие ножницы.
— Ну-с, приступим, — сказал он тоном садиста, предвкушающего удовольствие от общения с очередной жертвой. — Пиджачок-то на вас дорогой. Не жалко? — спросил он у Самохвалова, пощупав ткань.
На Самохвалове действительно поверх спортивного костюма, который он, видимо, использовал в качестве домашней одежды, был надет пиджак.
— Слушай, старый пердун, делай свое дело, только молча, ладно? — не выдержал Самохвалов. — Этот пиджак действительно когда-то был дорогим, но с тех пор прошло десять лет.
— И в самом деле, что-то я разговорился, — ни капельки не обиделся гример. — А что пиджак дорогой, это даже хорошо. Убедительнее смотреться будет.
Он наклонился над Самохваловым, острым концом ножниц продырявил пиджак на спине пониже левой лопатки.
— Так не беспокоит? — спросил он, расширяя отверстие и добиваясь, чтобы края его казались достаточно круглыми.
— Не забудьте потом освежить. Я предпочитаю одеколон «Консул», — буркнул Самохвалов.
Старик вскрыл баночку с кровью, влил в нее несколько капель жидкости из пузырька.
— Антиконсервант, — пояснил он почему-то Владе, — чтобы нормально сворачивалась. Повязку с глаз трупа можно снять? Она мне будет мешать.
— Снимайте, — разрешил Стас после секундного раздумья. Конечно, Самохвалов не должен был бы видеть лица Твиксов. Но, с другой стороны, они с Владой достаточно хорошо загримированы. Да и сколько секунд он будет смотреть на Твиксов? И осмелится ли их выдать, даже если раздумает кардинально менять свою жизнь?
Гример начал разматывать черную ленту.
— Вы работайте пока, а мне с другом надо поговорить, — потянул Владу на кухню Стас.
Плотно закрыв дверь, он вдруг резко изменил план дальнейших действий.
— Перед тем как встретиться с Возняковым, мы должны наведаться в киоск возле метро «Царицыно» — якобы за вознаграждением.
— Но его там нет! Милиция ведь не нашла труп, значит, работа не сделана! — не поняла Влада.
— Да, но мы-то работу — якобы — уже сделали! А значит, имеем — с нашей точки зрения — полное право на вознаграждение.
— Ты не уверен в успехе операции и готовишь запасной аэродром? — догадалась Влада и погрустнела.
— Ты же знаешь, я всегда так делаю, — не стал отпираться Стас. — Если нам не удастся вычислить Карабаса, придется потом оправдываться перед ним. В прошлый раз у меня это получилось плохо.
— Даже суд присяжных вряд ли нас оправдал бы за то, что мы собираемся сделать. А уж суд бандитов…
— Мы все-таки подъедем к киоску, хорошо?
Губы Стаса превратились в тонкую розовую ниточку, и Влада решила с ним не спорить. Все равно он сделает то, что задумал.
— Тогда нужно ехать прямо сейчас. Не заставлять же Самохвалова лишний час лежать в позе?
— Их нельзя надолго оставлять одних, — мотнул Стас головой в сторону комнаты. — Мало ли что Самохвалову в голову взбредет. Да и с гримером мы первый раз работаем вместе. Побудешь с ними, ладно? А я мигом, одна нога здесь, другая там.
Влада нахмурилась. Оставаться одной с двумя взрослыми мужчинами ей не хотелось.
— Сядь в уголке на стуле, держи в руках пистолет и чуть что стреляй резиновыми пулями, — посоветовал Стас.
— Молодые люди! — позвал их гример.
Стас, мгновенно выхватив пистолет, открыл дверь, выждал пару секунд, потом точно так же открыл дверь, ведущую в комнату.
— Принимайте работу, — сказал гример, не обратив ни малейшего внимания на пистолет.
— Как, уже? — удивился Стас.
— Накладка у меня была приготовлена заранее, я ее только наклеил и края подмазал, — объяснил гример. — Ну и еще кое-какие манипуляции произвел. Пожалуйста, Еще-Не-Труп, не шевелитесь пару минут, пусть заказчик примет работу, — попросил старик Самохвалова.
Тот лежал на полу, лицом вниз, нелепо вытянув левую руку. В голове его темнело отверстие, из которого стекала, быстро застывая, струйка крови; из-под левой лопатки уже вытекла и теперь застывала, на глазах леденея, маленькая темно-красная лужа.
От запаха крови Владу замутило. И не только от запаха. Она впервые видела результаты своей работы вблизи, когда не нужно было прыгать в машину и заметать следы. Чувство смертельной опасности притупляет или вовсе отменяет все остальные чувства; сейчас опасности не было.
— Что с тобой? — повернулся к ней Стас.
Влада проглотила застрявший в горле комок. От этого ее чуть не вырвало, но она каким-то чудом справилась со своим взбунтовавшимся желудком.
— Ничего. Я в порядке, — отстранилась она от Стаса.
— Я вижу, моя работа одобрена, — удовлетворенно констатировал внимательно наблюдавший все это время за Владой гример.
— Мне можно пошевелиться? — подал голос Самохвалов. — Не представляю, как в этой «удобной» позе можно находиться хотя бы полчаса.
— Сейчас я облегчу ваши страдания, — продребезжал гример. Он подошел к Самохвалову, вынул из кармана халата фломастер, поставил чуть заметные точки на линолеуме рядом с левым плечом, коленом и прямо перед носом Самохвалова.
— Это контрольные точки. Когда придет зритель, ради которого был затеян наш спектакль, вы должны вновь лечь так, чтобы точки были возле левого плеча, около колена и прямо перед вашим лицом. Вы можете двигать руками и ногами сколько угодно. Можете даже сесть — но только через четверть часа, когда кровь окончательно застынет.
Самохвалов с облегчением изменил позу и стал похож просто на человека, имеющего странную привычку спать в наручниках. Вернее, на застреленного во сне, поправила себя Влада, вновь взглянув на дырки и кровь.
— Ну что, хозяин, будем рассчитываться? — продребезжал гример.
— Идемте на кухню, — пригласил Стас.
Влада прошла за ними, плотно закрывая за собою каждую дверь.
— Вот половина суммы, — протянул Стас старику деньги. — Остальную половину получите, когда Главный Зритель увидит и одобрит вашу работу.
— Вы все еще сомневаетесь в качестве? — обиделся гример.
— Нет. Качество безупречно. Но вы должны быть материально заинтересованы в том, чтобы ни одна живая душа не узнала о вашей работе раньше времени, а еще лучше — никогда в жизни.
— Эх, юноша… Я генсеков гримировал перед похоронами, вот там действительно тайны были, а тут…
— Какие же? Назовите хоть одну, — заинтересовался Стас.
— Для тайн, которые мне доверяют, не существует давности лет. Все тайны уйдут со мною в могилу, — с достоинством отказался старик. — Ладно, потом так потом. Через две недели это «потом» наступит?
— Через одну, я думаю.
— Мы еще будем сотрудничать?
— Да, конечно. Если вы и наши тайны будете хранить столь же тщательно, как тайны генсеков.
Влада опешила. Стас что, собирается…
— Для постоянных клиентов я оказываю некоторые услуги бесплатно. Вы не будете возражать, если я подправлю ваш грим? — обратился он к Владе.
— Если это не займет много времени… — озабоченно взглянул на часы Стас.
— Пять минут, не более.
Гример усадил Владу на табурет, раскрыл портфель. Стас, надев куртку и натянув на лицо извлеченную из воротника вместе с капюшоном черную маску, ушел в комнату, дать последние инструкции Самохвалову и связать на всякий случай его ноги.
Через пять минут гример подвел Владу к зеркалу в прихожей. Из мира, где правое и левое меняются местами, на Владу смотрел большеглазый юноша с редкими усиками и жиденькой рыжеватой бородкой; рыжие короткие волосы его были причесаны совершенно иначе, чем это сделала Влада полчаса назад.
— Вы — молодой мужчина с женоподобными очертаниями лица и фигуры, — пояснил свое видение образа старик. — Но вы не гомик и очень не хотите, чтобы кто-нибудь столь плохо о вас подумал. Отсюда — усики и бородка. Правда, они плохо растут, опять-таки в силу особенностей вашего организма. Но с этим уж ничего не поделаешь. Во всяком случае, узнать вас довольно трудно, и образ получился достаточно цельным, — продребезжал гример. — А если вы еще и темные очки наденете… Только не перепутайте и купите мужские, а не женские, иначе все пойдет насмарку.
— Такие — идут мне? — спросила Влада, доставая из купленной заранее мужской черной сумочки большие темные очки.
— То что надо! — похвалил гример. — От соплюшек шестнадцатилетних отбою не будет.
Из комнаты вышел Стас, уложил в воротник капюшон с маской.
— Нам пора.
— Рассчитайся с гримером полностью, — попросила Влада. — Думаю, он нас не подведет.
Стас, пожав плечами, отстегнул старику еще одну купюру. Тот принял ее так, словно это была звезда Героя России.
— Всегда к вашим услугам, господа. Но мне тоже пора, — заторопился он и, подхватив портфель, быстро вышел, не попрощавшись.
Стас и Влада вышли следом. На плече Стаса была черная сумка, в руке — учебник химии.
— Ты что, к экзаменам готовишься? — удивилась Влада.
— В свободное от работы время, — буркнул Стас.
Он задержал Владу на крыльце — видно, не хотел, чтобы гример видел, в какую из пяти стоявших у подъезда машин они сядут. Но старик, ни разу Не оглянувшись, быстро дошел до угла дома и исчез.
Стас открыл дверцу белого «гольфа», помог сесть Владе, потом сел сам.
Влада пристегнулась.
— А почему ты сказал, что мы будем со стариком сотрудничать? — спросила она, едва машина тронулась. — Опять готовишь запасной вариант?
— Нет. Я солгал. У гримера должен быть интерес держать язык за зубами — по крайней мере до тех пор, пока Самохвалов не исчезнет из этой квартиры, а там — ищи ветра в поле…
Влада чуточку повеселела.
Стас старается предусмотреть — иногда на ходу, в считанные секунды — каждую мелочь. Может, в этот раз им повезет и поводов для встреч с гримером больше не будет? А ведь он наверняка запомнил ее лицо и запросто сможет составить фоторобот. Впрочем, зачем? Никакого преступления ведь совершено не было… Пока.
— А ты не боишься, что, когда мы с Возняковым приедем сюда через два часа, нас будет ждать наряд милиции?
— Боюсь, — вздохнул Стас. — Но гример боится еще больше. Он же не знает, что нас только двое. Думает так: ну хорошо, этих двоих возьмут. Но пока их расколют — другие десять раз успеют меня убить, и не только меня.
— А кого еще?
— У гримера от двух жен трое детей и шестеро внуков и внучек, которых он безумно любит. Ему и деньги-то нужны, чтобы внуков-внучек привечать. Их к нему на каждые выходные привозят. Он ухитрился сохранить хорошие отношения и с бывшими женами, и с детьми, и всех внуков-внучек между собой сдружил. Возможно, впрочем, это заслуга не его, а третьей жены, с которой он сейчас живет. Она очень любит детей, замужем третий раз, но своих так и не было. Она, наверное, и старика выбрала именно за плодовитость. В общем, вряд ли гример захочет рисковать своими внуками, а ведь мы в его глазах — хладнокровные убийцы, которые не остановятся ни перед чем.
По Каширскому шоссе, как обычно, машины мчались сплошным потоком. Стас, замолчав, старался четко держать дистанцию.
Влада тоже замолчала.
А разве это не так? Разве они — не хладнокровные убийцы, замочившие и замгенпрокурора, и Заваруху, готовые убрать Кукловода и обоих его штампованных? И ведь рука ни у Стаса, ни даже у нее не дрогнет. Еще и радоваться будут, если удастся убить всех троих…
Свернув на Пролетарский проспект, Стас остановился, тщательно обтер платком и завернул в вырванный из учебника листок пули и гильзы, добавил к ним обрывки черной ленты и марли, вышел из машины и выбросил все в большой мусорный контейнер.
Метро «Царицыно» было уже недалеко. Место для парковки Стас нашел достаточно быстро.
— Я подхожу к киоску, ты зыркаешь по сторонам, — по обыкновению распределил он роли. — Чуть что не так, стреляй из пистолета вначале поверх головы для устрашения, потом в бедра, чтобы задержать. У тебя обойма с резиновыми пулями?
— Да. Думаешь, нам что-то угрожает?
— Вряд ли, — беззаботно сказал Стас. — Но, как говорили в тридцатые, «лучше быть начеку, чем в чека».
— Откуда ты знаешь, как говорили в тридцатые?
— Дед отцу рассказывал, а он мне, когда я был маленьким. Отец много чего про своих родственников рассказывал. Хотел, чтобы я четко знал, какого роду-племени, и чтобы не опозорил свой, довольно славный в прошлом, род.
Влада не ответила. Она знала: оба они сейчас подумали об одном и том же.
Оба они навсегда опозорили свои роды. Но со Стаса спрос больше: он мужчина и, возможно, продолжатель рода. А она… Впрочем, если у нее родится сын и станет знаменитым, и кто-то начнет изучать генеалогию, то и мать знаменитости будет отмечена на дереве, а значит, и род отца, прервавшийся на ней, тоже. Вернее, не прервавшийся, а пошедший по линии младшего брата отца — у него растут сын и дочь.
— Ты за обстановкой следишь? — нахмурился Стас.
— В оба, — спохватилась Влада.
— Тогда отстань на десяток шагов и прикрывай мне спину. Да и сама оглядываться не забывай.
— Через каждые сорок секунд.
— Почему через сорок?
— Потом объясню, потом…
Народ в этот ранний час спешил в основном к метро. Но «собачий» киоск уже работал — видно, и в это время находились покупатели, а значит, на месте были и те, кто удовлетворял их спрос. Капитализм-с…
Стас, слегка покачивая черной сумкой, подошел к киоску, а Влада начала зыркать по сторонам.
Она обратила внимание на мужчину, читавшего газету. Стоял он так, чтобы видеть через верхний край газеты «собачий» киоск и действительно время от времени поглядывал на него.
Ну и что? Кто знает, что они сейчас подъехали к киоску? Кто будет их караулить здесь и зачем?
Стас о чем-то поговорил с киоскером, вручил ему черную сумку — киоскер явно отказывался, но потом все-таки взял ее, — и быстрым шагом пошел к «гольфу». Влада еще раз бросила взгляд на подозрительного мужчину — к нему как раз подошла стройная молодая женщина в модном приталенном пальто — и поспешила вслед за Стасом.
— Ну что? — спросила Влада, усаживаясь на переднее сиденье.
— Пусто, конечно, — улыбнулся Стас. — Но зато я вернул Пете сумку с «инструментом». Если нам не удастся захватить Карабаса, от Пети он узнает, что мы выполнили задание, но гонорар не получили и очень по сему поводу расстроились. У нас появится какое-никакое оправдание. Ради чего все, собственно, и затевалось.
— А зачем я зыркала по сторонам?
— Ради тренировки. Кто, например, тебе показался подозрительным?
— Ты.
— Что, неестественно себя вел?
— Терпимо. Но ты ничего не купил в киоске и зачем-то всучил продавцу сумку, которую тот явно не хотел брать.
— Умница! — огорчился Стас. — И почему я не догадался купить у него собачий корм? Тем более что я перед одной дворнягой в долгу.
Он посмотрел на часы.
— Как раз успеваем. Впереди — самая захватывающая часть спектакля.
— Я бы предпочла в это время быть не на сцене, а в ложе бенуара. И даже, пожалуй, не в ложе, а в школе. У нас сейчас как раз литература. Образ Наташи Ростовой в романе Льва Толстого «Война и мир».
— Мы еще будем с тобой читать хорошие книжки. Вот отыграем спектакль…
— Боюсь, нас вызовут на «бис», — хмыкнула Влада.
— Поглядим — увидим…
