Щенок
День первый
Господствует всеобщее убеждение, что на Местные Отделы Драконизации (сокращенно МОД) работают горячие головы, пылкие юные энтузиасты, которым трудно усидеть на одном месте, всякого рода бандиты, сыновья седьмых сыновей или даже ещё более мрачные личности. В то время как сами драконеры убеждены, что нет ничего лучше, чем нудное рутинное патрулирование, когда абсолютно ничего не происходит, после него так приятно вернуться на участок и спокойно напиться перцового чаю. Как известно, перцовый чаёк — это напиток настоящих мужчин, которые, как поётся в народной песенке, «и дракона поймут, и в морду дадут», только обычно им этого просто не хочется.
Участок МОДа в Ломнице не был исключением.
Госпожа Пумпарак обвела взглядом помещение, проверяя, всё ли в порядке. Когда-то её называли Безжалостной Луаной, теперь же драконерская команда почтительно обращалась к ней «госпожа капитан». Разумеется, кроме тех драконеров, которые называли её мамой.
Осмотр прошёл благополучно: демонстрационные схемы, представлявшие различные виды драконообразных и многочисленных псевдодраконов, ровненько висели на стенах, а чучела голов зомбака, пофрунок (лесной и поморской), а также выверна короткорогого были старательно очищены от пыли, как и надраенный образчик старинной двудульной пищали в витрине. Местная молва утверждала, что это оружие в старые времена принадлежало некоему князю, а может, даже королю и подарено было местным драконерам после удачной охоты в ломнийских борах.
Безжалостная Луана с одобрением хмыкнула, кивнув головой сыну, полировавшему в углу служебную саблю. Другой её сын в настоящее время находился в патруле, а невестка производила учёт на складе, подсчитывая драконерские сапоги, рукавицы, каски, арбалетные тетивы и тому подобные вещи. Всё было в должном порядке, как и следует быть. Госпожа капитан потянулась к стопке «текущих дел» и взяла лежавшее сверху письмо. Сломав печать, она поднесла к глазам увеличительное стекло и просмотрела текст. Морщинка между её бровями стала глубже.
— Лин, нам присылают практиканта, — с раздражением сказала Луана. — Что за невезение. Я уже восемь своих вынянчила, и теперь мне совсем не улыбается ещё и с чужими возиться!
— А ведь ты только что избавилась от последнего, — буркнул Лин из своего угла.
— Это был несчастный случай! — с нажимом возразила госпожа капитан.
— Мама, сделать ребёнка дочке бургомистра — это ты называешь несчастным случаем?
— А как бы ты это назвал? Умышленным действием?
— Мам, но ведь это ты их познакомила на благотворительном пикнике, правда? — не сдавался драконер. — И очень постаралась, чтобы они пришлись друг другу по вкусу. Это попадает под определение «действия в ущерб ответчику». С заранее обдуманным намерением.
Госпожа Пумпарак поджала губы и молча вознесла очи горе. Линус Пумпарак счёл за лучшее сменить тему разговора прежде, чем его в качестве наказания загонят чинить сеть для пофрунок. Мать становилась весьма раздражительной, когда шёл дождь и её израненная много лет назад нога напоминала о себе застарелой болью.
— Так когда появится этот новенький?
Безжалостная Луана неодобрительно шмыгнула носом, глядя на дату.
— Похоже, что сегодня.
День первый, десятью минутами позднее
Вортаро Ней был уверен в себе. Очень уверен. По крайней мере таким старался быть. Всю дорогу до Ломницы он по очереди повторял про себя — точно литанию Святому Молоту — полученные на экзаменах оценки и отрывки из учебника «Теоретическая драконология в четырнадцати разделах, изложенная в доступной форме, с двадцатью цветными гравюрами», принадлежавшего перу Фазеола Вамтеско. Если уж говорить совсем точно, господину Нею было очень и очень нехорошо, и он только надеялся, что это следствие немилосердной тряски в дилижансе, а не волнения. Разрази его гром, он же был лучшим на курсе! Ну ладно, допустим, вторым, но так или иначе, а это должно всё-таки иметь значение!
Ломница в глазах того, кто учился в столице, представала образцом провинциализма: рыночек, вымощенный брусчаткой, на который возница вывернул с убийственной для внутренностей пассажиров фантазией, один постоялый двор, несколько прилавков с овощами и рыбами под полотняными навесами; насколько видит глаз — домики низенькие, не выше двух этажей. Вот сапожник… а тут вывеска портного, который заодно и шляпник. Но Вортаро знал из уроков географии, что именно Ломница лежит на границе с областями, где отмечается самый высокий уровень скопления разных видов драконообразных, и этот маленький городок вполне можно считать воротами в драконье королевство. Работу в Ломнице получали только самые лучшие драконеры, на практику туда отправляли наилучших студентов (или вторых по очереди, если первые ломали себе руку как раз перед выездом). Практикант спустился по лесенке с дилижанса и огляделся вокруг — это место в течение ближайшего года будет его домом. Или чем-то вроде дома. Суррогатом. Пересыльным пунктом. Пеклом… Было пасмурно, моросило, а городок не производил особенно приятного впечатления. Ней вздохнул, ссутулившись. Какой-то неосторожный торопливый прохожий на ходу задел его и буркнул что-то о бездельниках, мешающих пройти. Вортаро решил взять себя в руки.
«Я был самым лучшим на курсе. Почти самым лучшим. Я из Кодау, разбираюсь в драконах. Так неужели я не справлюсь?!»
По мере того как он произносил про себя эти утешительные слова, его спина выпрямлялась, а подбородок гордо задирался вверх. Перед постоялым двором красовался столбик, увенчанный крылышками указателей: «Ратуша», «Лекарь», «Баня»; один из указателей вежливо сообщал: «МОД», а под этой надписью кто-то ещё более вежливый ножиком вырезал неграмотное «К драконом». Драконерскому практиканту не осталось ничего иного, как взять свой багаж и поплестись в указанном направлении, рассекая лужи.
Он безошибочно добрался до места. Вывеска над дверью сомнений не оставляла, а на тот случай, если б кто не знал, что означают огромные буквы «МОД», рядом помещено было ещё более впечатляющее изображение драконьей головы. «Почти лучший на курсе» с первого взгляда опознал косматую морду ленгорханского подлинного дракона. Дождь припустил сильнее. Вортаро взглянул на блестящую латунную ручку двери, и снова им овладел приступ кошмарной паники. Честно говоря, охотнее всего он тут же развернулся бы на сто восемьдесят градусов и с поджатым хвостом удрал обратно на станцию дилижансов, чтобы вернуться в Кодау. Кодау, где была цивилизация, зато не было высоких, как дубы, мужчин в пропотелых кожаных куртках, бросающих непонятные замечания на тайном языке драконеров и сплевывающих зелёную от пережёвывания дихи слюну. Наверняка за этой дверью поджидает целая армия неприятных типов с бычьими шеями, которые к новенькому относятся как к чему-то вроде говорящего половичка. Или молокососа, который, много лет назад заполняя анкету для поступления на драконологическое отделение, наивно вписал «люблю драконов». С этой перспективы Кодау явно приобретал новые милые черты. Но на дракона там можно было полюбоваться только в зоосаде. И это склоняло весы в пользу Ломницы.
— Ну нет, держи себя в руках. Это ж, в конце концов, только практика, — пробормотал Вортаро, решительно поднимаясь по лестнице.
Но, не успев дотронуться до ручки, он поскользнулся на мокрой ступеньке, врезался головой в дверь и буквально влетел внутрь, в последнюю секунду только успев вцепиться в косяк, что спасло несчастного юношу от окончательной компрометации. Правда, он довольно неловко завис в дверях, но по крайней мере не растянулся на полу. Тяжело дыша, он внутренне скорчился в ожидании громового хохота и насмешек, однако в дежурке царила тишина. За большим столом, заваленным бумагами, сидела какая-то старушка, рядом с ней стоял крепкий мускулистый драконер с саблей в одной руке и тряпкой в другой. Оба внимательно приглядывались к неожиданному гостю.
День первый, четырьмя минутами раньше
Госпожа капитан выглянула в окно, потом поманила пальцем сына и многозначительно махнула рукой.
— Вот, помянули волка, — буркнула она.
Линус Пумпарак тоже выглянул в окно.
— Какой там волк! Мам, он похож на бездомного щенка. Жалкое зрелище.
— Под дождём каждый выглядит жалко. А может, это клиент? — понадеялась старая драконерша.
Линус покачал головой. Паренёк всё ещё тупо и отчаянно разглядывал дверь участка, обгрызая себе ногти. Среднего роста, даже в толстом дорожном плаще он выглядел довольно худым и каким-то невзрачным.
— А нам придётся из этого материала делать настоящего мужчину, — вздохнула Безжалостная Луана.
— А у бургомистра остался только сын… — печально добавил драконер.
— ЛИНУС!
— Разве я что плохое имею в виду?
В конце концов кандидат в настоящие мужчины решился войти. Снаружи раздался грохот, как будто кто-то всей тяжестью ударился в дверь, она распахнулась, и пришедший чуть ли не влетел в помещение головой вперёд. На мгновение все трое замерли, изображая живую картину под названием «Неудачное появление», потом, однако, чары рассеялись. Новичок обрёл равновесие, оценил ситуацию, тремя широкими шагами приблизился к Линусу и, встав по стойке «смирно», выдавил из себя:
— Господин капитан, практикант Ней прибыл с целью… отработки практики!
Глаза у него были слегка вытаращены и полны страха, драконер даже пожалел новичка. Какой-то нервный малый, трудно ему придётся.
— Я Пумпарак, сержант, — объяснил он доброжелательно.
Практикант Ней слегка расслабился.
— Я должен был явиться к капитану Шарику, господин сержант…
— К кому?! — вырвалось у Линуса, а его мать приглядывалась к новичку так, точно оценивала размеры приблудного таракана.
— Опять он это сделал, — ледяным тоном произнесла она.
Практикант побледнел:
— Я…
— Не ты! Линус, объясни парню.
Сержант откашлялся:
— Практикант Ней, слушать и запоминать, дважды повторять не буду. Это, — палец драконера указывал на седовласую даму, сидевшую рядом, — госпожа Пумпарак, или Безжалостная Луана, для тебя — госпожа капитан Пумпарак, в ближайшие месяцы ты будешь уважать её больше родной матери и чтить сильнее, чем своего бога, потому как именно госпожа капитан, а не бог, решает, когда ты получишь есть и получишь ли вообще.
Вортаро Ней побледнел ещё сильнее, если это вообще было возможно, тревожно переводя взгляд с сержанта на госпожу капитана.
— Слышал когда-нибудь о Безжалостной Луане?
— Безжалостная Луана, первая женщина-драконер, которая поступила в академию на драконологическое отделение, — быстро процитировал практикант. — И окончила его с высшими оценками. Прозвище Безжалостная заслужила после расправы с бандой браконьеров… — Голос парня ослабел.
— Одного я сама кастрировала, — с удовлетворением пояснила госпожа капитан. — Топориком.
Опираясь на трость, она подошла к стене справа от входа. Хромала драконерша довольно сильно, но, несмотря на пожилой возраст, двигалась очень живо.
— А что касается капитана Шарика… — она слегка приподняла трость, — то такового не существует. Во всяком случае, не в качестве капитана, чего нет — того нет. Желторот он ещё для этого поста. Ректор Тохо посылает сюда детишек и велит явиться к Шарику. Видимо, полагает, что это смешно. — Слово «смешно» она выговорила, брюзгливо скривив губы. Потом постучала в деревянную оконную раму, которая — ни к селу ни к городу — находилась точно посреди стены.
— Капрал! Изволь-ка сюда!
Ответа не последовало, и тогда госпожа капитан заколотила окованным металлом концом своей трости по дереву, которое отозвалось глухим эхом, точно пустая бочка.
Позже, когда Вортаро рассказывал о том, что произошло, он называл это «самой большой неожиданностью в моей жизни» и затем обычно добавлял: «А весила она около ста литов».
Одна створка рамы резко распахнулась от могучего толчка, и в помещение просунулась огромная косматая голова. Тело животного по-прежнему находилось за стеной.
— Чего?!
— Капрал Шарик… — начала Безжалостная Луана.
Больше она ничего не успела сказать. У практиканта Нея при виде приближающейся зубастой пасти не выдержали нервы, он вскрикнул и вмазал чудовищу в нос своей сумкой. А сумка была довольно тяжелой.
День первый, немного позднее
Несчастный Вортаро сидел в уголке на табурете, стараясь занимать как можно меньше места и не слишком бросаться в глаза. Он всего ожидал, предвидел самые разнообразные трудности и неприятности и с не большим оптимизмом относился к предстоящему пребыванию в ломницком МОДе, но это уже был явный перегиб! Дракон в чине капрала! Дракон, который как раз ругался на чём свет стоит, скандалил и требовал внимания к своей особе и холодных компрессов на нос. Одно движение — и вот вам бывший практикант Ней бесславно отослан домой. Несмотря на великолепные результаты экзаменов по драконьей анатомии и экспериментальному разведению пофрунки миниатюрной. И ни к чему оказалось знание того, что врезал он по морде взрослому самцу ленгорханина подлинного (в отличие от ленгорханина горного, который меньше размером и менее интересен).
Разозлённая, как оса, госпожа капитан гневно фыркнула, что с неё довольно этих ребячеств, и исчезла за дверью, которая явно вела во внутренние помещения, а сержант всё ещё препирался с рассерженным драконом.
— Тоже мне большая беда! Да регенерируй ты свой нос — и вся недолга! Ты дракон или кто?
— Я страдающий дракон! — с обидой рыкнул Шарик. — Она специально это делает! Натравливает их на меня!
Обвинение было настолько необычным, что Вортаро даже забыл ненадолго о собственных неприятностях, мучимый острым любопытством.
— Кого натравливает? — невольно вырвалось у него.
— Студентов! — пояснил возмущённый дракон. — Каждый раз одно и то же. Она меня зовёт, я выглядываю, и тут начинается цирк. Эти юнцы вопят, теряют сознание, удирают в окно, срывая рамы… Один даже ножом меня ткнул! Можно подумать, что я какое-то чудовище!
Вортаро удалось выдавить из себя слабый вздох:
— Ой…
— Мне следует назначить дополнительную оплату за трудные условия работы, — весьма решительно заявил косматый капрал.
— Значит, меня не прогонят? — осторожно спросил Вортаро, сглатывая слюну.
Сержант Пумпарак от души расхохотался, схватившись за бока.
— Ох, малый, должно быть, ты здорово перепугался, а? Не беспокойся, тот, что был перед тобой, вообще грохнулся в обморок.
— Так это была проверка?
— Да, и оказалось, что у тебя хорошая реакция. В поле, кто знает, это могло бы спасти тебе жизнь. Мы ещё сделаем из тебя драконера. А теперь собирай свои манатки и на склад, моя жена подберёт тебе весь тот хлам, который мы должны на себе таскать.
Похоже было, что драконерским отделением в Ломнице почти полностью овладел клан Пумпараков. Помимо Безжалостной Луаны тут служили двое её сыновей, дочь и невестка, трое внучат по очереди бегали на посылках и выполняли мелкие поручения на участке. А всего двадцать человек по очереди патрулировало окрестности на очень большой площади, не только контролируя драконьи популяции, но и выполняя роль полиции, хотя последняя функция была неофициальной.
— Разве в Ломнице нет своей городской стражи? — недоверчиво спросил Вортаро.
— Конечно же есть, — ответила Нанди Деван-Пумпарак, измеряя ширину его плеч. — Но нам удалось найти с ними общий язык. Легче работать, когда мы друг другу сообщаем, что вокруг происходит. Мы им — о людях, они нам — о драконах.
Снаряжение драконера составляли тяжёлые, как конские копыта, башмаки, подбитые гвоздями, мягкие кожаные штаны, которые мягкими были только теоретически, обычная полотняная рубаха и кафтан, сшитый из удивительной мозаики тонких и толстых кусочков воловьей кожи, так ловко подобранных, что он напоминал старинный чешуйчатый панцирь. А подгонка всего этого барахла непосредственно на драконере требовала большого терпения и некоторого количества шнуровок. Вортаро до сих пор видел такие костюмы только на гравюрах в учебниках, ну, и, разумеется, на паре практических занятий во время учёбы, но никогда не удостаивался чести примерить такое одеяние. Правда, он очень скоро стал задумываться, такая ли это честь на самом деле.
— Ох… а вы это… всё время носите? — закряхтел он, шевеля плечами и пробуя приспособиться к драконерской униформе. — А это что? Ошейник?
— Конечно же, всегда, — слегка удивилась Нанди, застёгивая на пареньке широкий, в три пальца, жесткий защитный воротник. Сама она двигалась в своём костюме так непринуждённо и легко, точно это была её вторая кожа. — Это не ошейник, а щиток на горло.
Полузадушенный юнец разминал шею.
— Ам-м-м-м… Простите, госпожа, но у меня такое впечатление, что эта сбруя не слишком оберегает от загрызенья.
— От зубов не очень, — согласилась Нанди, — но вот от петли браконьера защитит. И даст небольшое преимущество, если какой-нибудь зверёныш увязнет в нём когтями. Трудно действовать саблей или стрелять, когда из тебя кровь хлещет, точно из свиньи, когда её режут.
С такими рассуждениями трудно было не согласиться. А поскольку все местные драконеры носили свои шкуры свободно и с некоторой небрежностью, точно домашний халат и тапки, практикант Ней решил стиснуть зубы и привыкать. Даже если бы при этом его собственная живая кожа сходила с него пластами.
День шестой, утро
Собственно пребывание в Ломнице принесло кандидату в драконеры одни разочарования — приятные и не очень. К приятным относилось то, что «старики» не приставали к нему (во всяком случае, не слишком) и относились к «молодому» со снисходительным пренебрежением, с каким старые псы смотрят на шумных, резвящихся щенят, гоняющихся за собственными хвостами. Вортаро себя щенком не чувствовал и в глубине души корчился от этого и лелеял мечту когда-нибудь показать себя и заслужить хоть немного уважения у «дедов». А эти чаяния, в свою очередь, были связаны с другим разочарованием, мучившим юного честолюбивого практиканта. Вместо того чтобы противостоять разнообразным чудищам вроде саблезубого зомбака, вывернов с убийственными когтями или по крайней мере хоть немного опасных пофрунок бедному студенту снова пришлось взяться за зубрёжку… Романтичные представления о контактах между людьми и драконами на лоне природы пришлось забыть напрочь. Расстроенный Вортаро изнывал над процедурами и рекомендациями вроде того, «как приманить пофрунку миниатюрную, которая сидит на дереве и не желает слезть». У него просто желчь разливалась от злости, и, хотя с разгону он ещё не отвык от университетской дисциплины, на древесной пофрунке студент сломался, нервы не выдержали.
— Почему я должен читать весь этот бред?! Я должен заниматься драконами, а не снимать кошек с дерева! — вскричал он с обидой, отталкивая пачку истрёпанных листов и откидываясь на спинку стула, который аж закачался на двух ножках.
У Безжалостной Луаны даже бровь не дрогнула.
— Так ведь нас и вызывают к пофрункам, а не к кошкам, — ответила она голосом, твёрдостью напоминавшим о стали, обернутой шёлком, и тут же спросила: — Сколько самцов чёрного выверна находится на участке между Совиным озером и Холодником? Не подглядывай!
Ней шмыгнул носом.
— Восемь? — решился он.
— Двадцать восемь, вместе с прошлогодним выводком. Десять взрослых и восемнадцать годовалых после первой линьки, — поправила драконерша. — В твоей горячей голове хоть какие-то мысли по этому поводу появляются?
Вортаро глянул на настенную карту, ища упомянутый участок.
— Места им там маловато? — неуверенно сказал Ней. — Значит, будут мигрировать… Э-э-э… мм… отстрел, госпожа капитан?
— Может, и выдадим несколько разрешений на охоту, — более благосклонным тоном отозвалась Луана Пумпарак. — Работай дальше.
Практикант снова склонился над документацией. Другого выхода у него просто не было.
День шестой, всё ещё утро, но уже позднее, самое время чайку попить
Когда капитан Луана, не без причины прозванная Безжалостной, и сержант Линус Пумпарак с хмурыми лицами встали перед практикантом Неем, он почувствовал, как мурашки на холодных лапках забегали у него где-то между лопатками и быстро начали мигрировать аж на самую макушку. Капитан, тяжело опираясь на трость, вперила в практиканта пронизывающий взгляд, а сержант, закусив нижнюю губу и сурово сдвинув брови, медленно поглаживал рукоять сабли.
— Сержант, что ты думаешь о нашем новом приобретении? — наконец заговорила госпожа капитан.
— Очень хороший чайник, — ни к селу ни к городу ответствовал сержант.
— Я имею в виду вот это. — Окованный металлом конец трости оказался где-то в районе желудка практиканта, который невольно втянул живот. — Ленив?
— Ну… я бы не сказал, что уж так сильно лентяйничает, — медленно ответил сержант.
— Ходить умеет?
— Я бы сказал, что, похоже, уже умеет.
— Отличит дракона от собаки?
— Ещё как отличу! — с волнением вмешался Вортаро. Что же тут происходит-то, вот нелёгкая?!
— Тихо, малец! — оборвал его сержант, сердито нахмурившись.
Остальные драконеры, которые как раз были свободны, общим числом пять человек, весело наблюдали за этой сценой.
— Ещё и дерзит, — заметила Безжалостная Луана.
— Дерзит, — согласился её сын. — Малый, ну-ка наклонись.
«Малый» неохотно наклонился, а сержант плашмя шлёпнул его саблей по седалищу. Получилось довольно-таки больно. Вортаро почувствовал, как кровь ударила в голову, а на глазах от унижения выступили слёзы. Ну нет, даже в самых кошмарных снах он не допускал, что с ним может произойти что-то такое! Он не выдержит! Ещё мгновение несчастный практикант, багровый от стыда, стискивал кулаки, потом глубоко вздохнул и с трудом распрямил пальцы. И тут вдруг среди зрителей поднялся шум и гам.
— Не дал ему в морду! Не дал!
— Но хотел! Не считается!
— Считается! Ты проиграл! Давай, давай заклад!
Сержант расхохотался, лицо его вдруг посветлело, и он сунул саблю в руки Вортаро.
— Бери, она твоя. Чего ротик-то раззявил? Драконер без оружия что дракон без хвоста. Заслужил.
Ошеломлённый парень прижал саблю к груди, точно самое чудесное сокровище.
— И не дуйся, тут каждый получил железякой по заднице, все как один. Традиция такая, — добавила госпожа капитан. — А поскольку оружие у тебя уже есть и ходить ты научился, то пойдёшь сегодня в патруль. С капралом Шариком.
Как по вызову, боковая створка приоткрылась, и в щели появился принюхивающийся нос.
— Почему этот щенок должен идти со мной? Луана, у тебя в сердце ни капельки милосердия нет, — скривившись, буркнул капрал.
— У мальца в бумагах стоит, что он любит драконов. Не бойся, ничего он тебе не сделает, — издевался Линус.
День шестой, после полудня
Надо признать, весна не слишком баловала пока избытком тепла, но между тучами то и дело появлялись довольно большие просветы чистой голубизны, а дождик накрапывал редко и был теплый. Итак, ничто не могло охладить желание «настоящего мужчины» пройтись. На этот раз Ломница произвела на практиканта гораздо более приятное впечатление. Последнюю неделю тяжело работавший Ней почти не уходил с участка, а сегодня местечко показалось ему даже красивым, осиянное блеском неожиданной награды, которая висела у молоденького драконера на поясе и немилосердно колотила по ногам, когда он терял бдительность. Наверняка после обхода у Нея будет приличный синяк на этом месте, но практикант вовсе о том не думал, его переполняло такое счастье, какое ему уже давно не случалось испытывать. Студенты академии, разумеется, занимались фехтованием, но это же совсем другое дело: иметь собственное оружие и иметь право носить его каждый день!
Зато драконий капрал был в гораздо худшем настроении. До сих пор он исполнял в МОДе роль воздушного патруля, часами носился над округой, собирая равным образом и служебную информацию, и обычные сплетни. Когда же его выслали на прогулку вокруг местечка с неоперившимся молокососом, Шарик воспринял это как незаслуженное понижение в должности. Городской патруль драконеры называли попросту «прогулкой», чем он на самом деле и был. Обычно делать было абсолютно нечего, только раскланиваться с городскими жителями, на ходу улаживать дела с поставщиками и демонстрировать всем, что патруль вообще существует (это обстоятельство весьма укрепляло местную общественную мораль). Настоящую работу делали за пределами города — в лесах и на зарегистрированных фермах по разведению драконообразных. А также на ежемесячных базарах, где проверяли, не окажется ли случайно у какого-нибудь торговца среди прочих товаров нелегальная шкура дракона. Шарик терпеть не мог делать ничего. А если уж случалось такое, он предпочитал просто проспать всё время безделья.
Да вдобавок этот щенок, который только путался у него, заслуженного капрала, под ногами и беспрерывно, точно до упора заведённая музыкальная шкатулка, задавал вопросы. Расспрашивал, при каких обстоятельствах ранили Безжалостную, как в Ломнице разводят малые виды драконоподобных, об отношениях с двумя семьями ленгорханов, которые засели в ломницких борах с южной стороны, и что господин капрал думает о монополии семьи Пумпараков на профессию драконера.
О, и вот он снова начинает, совершенно не обескураженный ни невнятными ответами, ни бурчанием:
— Господин капрал, а можно ещё спросить?
«Нет!» — мысленно гаркнул Шарик, но вслух ответил:
— Можешь.
Похоже, Луана и Линус питали к этому мальцу некоторую душевную слабость, что, в конце концов, было вполне понятно. Два предыдущих практиканта кошмарно умничали, строили из себя невесть что, а практика их в основном заключалась в стараниях избежать таких наименее приятных обязанностей драконерской профессии, как, например, уборка конюшни, консервация снаряжения или корпение над нудными сопоставлениями размножения вывернов и анализом того, как это размножение влияет на численность животных, разрешённых к отстрелу. Этот же малец по сравнению с предшественниками производил впечатление милого усердного балбеса.
Щенок нежно погладил пришитую к куртке на правой стороне груди бляху с выгравированным номером и драконьей головой. Посмотрел на ухо своего товарища, на котором красовалась такая же бляха — точь-в-точь сережка.
— Господин капрал, а вам не удобнее было бы носить значок на ошейнике?
Шарик не носил ошейника.
— Наверное, мне было бы удобнее, если б я носил ошейник, — буркнул капрал. — А носил бы я его, если б был псом! А поскольку я не пёс… — В горле его нарастал неприятный рокот, точно внутри дракона пересыпались камни.
— Простите, господин капрал, — пролепетал сконфуженный практикант.
Дракон раздражённо фыркнул, но решил больше не продолжать тему видовой принадлежности. Мальцу едва исполнилось восемнадцать, а ему, Шарику, семьдесят — это ж всё равно что дискутировать с яйцом!
— Туда, — буркнул он, сворачивая в улочку, ведущую с окраины в центр, на базарчик напротив строения, явно с некоторым преувеличением называемого ратушей.
Они дошли уже до половины улицы, когда капрал вдруг встал как вкопанный, потом съёжился и невольно поджал хвост.
— Нет меня! — бросил он ошеломлённому хлопцу, ныряя за ближайший забор.
Мокрые кусты черёмухи затрещали, стряхивая с веток фонтаны серебристых капелек, а через миг и намёка не осталось, что в садике укрылось, как бы там ни было, существо размером с коня.
— А… мм… господин кап…
«Тихо! Сюда идёт! Помни: меня тут нет!» Вортаро потряс головой: у него возникло малоприятное чувство, что кто-то липкими пальцами копается у него в мозгах. На мгновение им даже овладело мимолётное ощущение, будто он сам торчит в неудобной позе, скорчившись в зарослях черёмухи. Значит, вот как выглядит столь славное сопряжение мыслей, волшебный драконий талант? Но прежде чем паренёк успел спросить, что это всё, собственно, означает и почему капрала Шарика «тут нет», на горизонте показалось цветное пятнышко дамского зонтика. Явление довольно редкое в тех местах, поскольку практичные горожанки предпочитали пользоваться пелеринами, которые пропитывались мылом и другими таинственными ингредиентами.
Зонтик был зелёный, с оборочкой, а ниже стремительно перемещалась целая коллекция оборочек, внутри которой находилась дама лет тридцати. Зелёный явно был её любимым цветом, поскольку даже перчатки она выбрала зелёные.
— О-о-о!.. Что за встре-э-эча! Здравствуйте, я как раз собира-а-алась…
Внимание юноши рассеялось. Он слышал, как женщина ему что-то говорит, но смысл её слов входил в одно ухо и выходил в другое, не оставляя ни малейшего следа. Из-за жемчужных зубок зелёной дамы лился глубокий бархатный альт, она растягивала гласные так невообразимо эротично, что в животе даже гораздо более закалённого мужчины, чем практикант Ней, это разбудило бы целые рои бабочек. Взгляд ошеломлённого парнишки скользил где-то между подкрашенными помадой губками его собеседницы и её красиво подчёркнутым бюстом, и надо признать, что в глазах его не было и тени трезвой мысли.
В конце концов дама протянула ему на прощание обтянутую перчаткой ладонь.
— Мне было очень приятно, так вы придёте?
— Да-да… разумеется, мне тоже… очень мило… — пролепетал Вортаро.
Зелёная дама одарила его на прощание ещё одним томным взглядом, а потом удалилась прочь в весенней мороси под своим зонтиком. На небе как раз расцвела совершенная дуга радуги.
— Ней! Ней, да проснись же ты, недотёпа разнесчастный! — Шарик поднял голову над краем забора, провожая неодобрительным взглядом женщину, которая уже превратилась в маленькое цветное пятнышко вдали. — Не выношу эту бабу.
Вортаро встряхнулся. Точно пёс, на которого опрокинули ведро воды.
— Почему? А мне она показалась… милой.
— Милая! — с горечью повторил капрал, переваливаясь через забор обратно на улицу. Старое дерево заскрипело под его тяжестью. — Эта обезумевшая самка, которая ведёт себя так, будто у неё некончающаяся течка?
— Ох!
— Да не охай мне тут. Она уже переспала со всеми мужиками старше четырнадцати лет, какие только есть в округе, даже со мной пробует флиртовать, хотя я принадлежу к другой расе. Омерзительно. Да не кривись ты, Ней, и начни хоть немного думать. Помнишь, чего она от тебя хотела?
На добродушной мальчишеской рожице практиканта появилось выражение озабоченности.
— Чтоб я к ней зашел. По делу… По службе что-то?
Дракон сочувственно покивал своей огромной головой.
— Так я и думал. Типичные признаки. Госпожа Хорчик, вдова генерала, занимается разведением пофрунок. У неё есть миниатюрные декоративные и обычные… Миниатюрки ручные, они всегда летали по окрестностям и сами возвращались домой, в драконник. Четверо больших всё время находятся в вольере. Несколько дней назад одна из пофрунок вернулась раненой, на другой день ещё одна погибла. Кто-то или что-то слонялось около загона бурых пофрунок, оставив крайне тревожные следы. Все животные вот уже продолжительное время очень нервничают. Вот и работка для драконера — проверить, что по ночам подбирается к дракончикам госпожи генеральши. На сей раз жребий пал на тебя.
— На меня? — У Нея были некоторые сомнения. Ведь он ещё не получил полномочий.
— На тебя, на тебя, ведь меня ж тут нет, — пошутил капрал.
— Ладно, я пойду. Я могу сходить вечером или завтра утром, — слегка растерялся парень. — Где живёт госпожа генеральша?
— Этого ты тоже не услышал? Спроси в участке.
— Если я спрошу госпожу капитана, то к генеральше вместо меня пойдёте вы, господин капрал, — ответил Вортаро, выказывая логическое мышление. — Есть у меня такое странное предчувствие.
Шарик окинул его задумчивым взглядом, алые глаза дракона блеснули.
— Каштановая улица, дом с зелёной верандой, последний в ряду, за пригорком, — сказал он. — Я позволю тебе действовать самостоятельно, если не разболтаешь всё Луане. И когда придёшь в себя настолько, чтоб сразу же не оказаться в постели с генеральшей.
День седьмой, ближе к вечеру
Впрочем, ему вовсе не грозило оказаться именно в постели прекрасной генеральши. Гораздо скорее роль кровати сыграл бы коврик у камина, кресло, софа, чайный столик… Хотя вечер был скорее прохладный, бедный практикант Ней потел в своём форменном облачении, а про себя беспрерывно твердил, что он на службе. По счастью, его гормональные мучения длились недолго, а закончились, когда генеральша провела гостя через ухоженный сад в драконник. Насколько Вортаро любил драконов, настолько генеральша называй-меня-Летиция Хорчик их обожала. Около будки, где обитало стадко пофрунок, все томные взгляды, вызывающие колыхания бюста и соблазнительное грассирование были забыты. Вместо «обезумевшей самки», как грубовато назвал её капрал Шарик, появилась вполне рассудительная дама, обеспокоенная состоянием своих любимцев. Как оценил Вортаро, у которого тоже была когда-то собственная парочка этих животных, пофрунки генеральши были просто превосходны.
— Великолепно! — вырвалось у паренька прямо из сердца, а генеральша посмотрела на него с симпатией.
Четыре из восьми принадлежали к голубой разновидности, две были золотые, а две — явно потомство смешанных пар: голубые с золотом, с тёмным, почти чёрным узором на голове и спине. Судя по их размерам — величиной не больше ворона — происходили они из хозяйства под Кодау, это Вортаро понял сразу. Тут же отметил он, что пофрунки довольно унылы. Маленькие дракончики сидели под навесом на своих жёрдочках, стиснув их когтистыми лапками и обвив гибкими хвостами. Мягкая цветная их шерсть, очень похожая на птичий пух, вставала дыбом при каждом громком звуке. Они что-то щебетали или открывали маленькие пасти, беспокойно и тяжело дыша и демонстрируя мелкие зубки. Последний самец лежал на подстилке из сена, безучастный, с перебинтованными крылом и хвостом.
— Осмелюсь заметить, госпожа, работа сделана отменно, — оценил драконер, осмотрев сшитую перепонку крыла пофрунки. — Шрам останется, но не слишком заметный, и скоро он снова сможет летать.
— Какое это могло быть животное? — спросила хозяйка.
Ней погладил дракончика по головке.
— Трудно сказать. Если б Ломница находилась поближе к горам, я бы поставил на орла. Но это мог бы быть даже волк или обычная лиса — они достаточно ловкие и дерзкие, хотя я слышал только о двух случаях, когда лисе удалось-таки загрызть пофрунку.
— Но тут же всё-таки кто-то разбойничает! Он пугает моих малышей, это существо сожрало Микки, потому что она так и не вернулась домой! — Генеральша отёрла слёзы.
Осмотр местности вокруг загона лесных пофрунок, которых также называют бурыми, дал Вортаро несколько больше. Сам загон был, собственно, просторной клеткой, для красоты обсаженной цветущими кустами и прикрытой сверху металлической сеткой. Внутри даже оставили несколько засохших деревьев с аккуратно подрезанными ветками, чтобы дракончики могли для развлечения взлетать на нижние толстые суки и карабкаться вверх. Под деревьями стояли четыре маленьких шалаша, где пофрунки укрывались от дождя или жары. В загоне четыре серо-бурых мохнатых существа беспокойно метались из угла в угол. Не надо было быть специалистом, чтобы понять: их что-то раздражает. Животные порыкивали на драконера, обнажая клыки. Дракон-самец встал на задние лапы, распустив крылья и скребя когтями землю. Смолисто-чёрная грива его по-боевому стояла дыбом на загривке. Самки то входили в шалаши, то выходили наружу, нервно огрызаясь друг на друга. Вортаро старательно проверил, нет ли где дыры в ограде. Отверстий он не обнаружил, но в нескольких местах сетка казалась повреждённой, как будто крупный зверь драл её зубами, оттягивая наружу. Кое-где на прутьях остались клочки шерсти, но они вполне могли принадлежать и обитателям загона.
— А вот посмотрите, пожалуйста, сюда! — позвала Нея генеральша. — Тут повсюду растёт трава, но в этом месте крот вскопал землю и на ней остались следы. Я прикрыла их тазом, чтобы дождь не смыл.
Драконер похвалил предусмотрительность госпожи Хорчик и склонился над двумя сохранёнными отпечатками лап. Потом поднял бровь и свистнул, не думая о том, что подобное поведение недопустимо в присутствии дамы.
— Ради божьего камня, что это?!
Для пофрунки слишком велики, для зомбака малы… Не барсук и наверняка не собака. Для волка же определённо слишком большие и когтистые, а практикант готов был присягнуть, что львов в этой местности отродясь не водилось. На втором курсе у них было несколько лекций о распознавании следов, но ни один из тех, что Ней помнил, не походил на тот, который он сейчас старательно перерисовывал в блокнот.
— Судя по следам, я бы сказал, что это небольшой ленгорханин, — наконец объявил он смущённо. — Но ведь это невозможно.
Некоторое время он всё взвешивал, обдумывая ситуацию.
— С вашего разрешения, госпожа генеральша, я бы остался тут на ночь и подкараулил непрошеного гостя, который приходит сюда и пугает животных.
— Ах, мало того что вы такой разумный и знающий, так ещё и заботливый! Верно, в академии были одни отличные оценки? — восхитилась госпожа Хорчик.
Разумный и знающий Вортаро Ней скромно опустил глазки. Правда, Жасмин Бре-Асаи (прозванный Цветочком) опередил его на два с половиной пункта, но не следует надоедать даме столь нудными и неважными подробностями.
День восьмой, глубокая ночь
Вортаро пришёл к выводу, что как раз эта часть драконерских обязанностей ещё скучнее, чем возня с бумажками. Уже несколько часов он сидел в сарайчике для инструментов, наблюдая за обстановкой через щель в приоткрытых дверях. В свете луны можно было бы заметить какое-нибудь движение в чёрно-сером ночном саду, но заранее следовало попрощаться с надеждой разглядеть хоть что-то ещё помимо этого, и драконер-практикант начал уже сомневаться, так ли хорош оказался его замысел с наблюдением. Но он быстро успокоил сам себя. Сержант Линус и госпожа квартирмейстер Нанди наверняка сделали бы то же самое, то есть потребовали бы наблюдения. Причём именно ночью, потому как чего там наблюдать днём? Пчёлок на клевере? Другое дело, что для ночной засады на предполагаемого дракона-пофрункопотрошителя гораздо лучше подошёл бы другой дракон, иными словами — капрал Шарик, который прекрасно видел ночью да ещё читал мысли. А также, как доносила местная молва, мог обходиться без сна три-четыре дня. Вортаро так широко зевнул, что у него аж челюсть затрещала, а потом осторожно потянулся, стараясь не задеть случайно садовые инструменты и не выдать себя грохотом. Снаружи доносился шелест листьев и посапывание пофрунок из загона. Отовсюду слышался неумолчный треск цикад. Ещё до наступления темноты садовник по просьбе драконера выкосил траву вокруг загона, а слуга в нескольких местах рассыпал песок. Даже если не удастся увидеть животное, оно оставит прекрасные чёткие следы.
Парень снова зевнул и ущипнул себя за руку. В обычные голоса весенней ночи вдруг ворвался новый звук — металлическое звяканье и скрежет, как будто кто-то грыз сетку. Дозорный моментально отрезвел. Конечно, это вполне мог оказаться один из любимцев генеральши, которому вздумалось поточить клыки о металл, но… Ней осторожно зажёг свечку в фонаре, старательно заслоняя огонёк. Фонарик относился к разновидности «слепых»: открыт только с одной стороны и выложен изнутри осколками зеркала, поэтому луч света от него падал вполне приличный. Паренёк глубоко вздохнул, стискивая одной рукой ручку фонаря, а в другой крепко сжимая рукоять служебной сабли. Он толкнул плечом дверь и выскользнул наружу, направив свет на клетку с пофрунками. Золотистый блеск отразился в глазах животного. Тёмный силуэт захлопал крыльями высоко на крыше клетки, снизу гневно пофыркивал самец пофрунки, разглядеть можно было только неясное продолговатое пятно на толстом суку. Что-то шмыгнуло в кустах, на мгновение вспыхнули две оранжевые монетки драконьих глаз. Вортаро содрогнулся, одновременно поднимая клинок. Два! А может, и больше? Он прошёлся по двору световым лучом. Дракон на клетке фыркнул, широко расправляя крылья, точно готовился броситься на человека, который нагло светил ему прямо в глаза. В тот же момент самец пофрунки, разозлённый тем, что вторгаются на его территорию, подскочил, и, похоже, ему удалось вцепиться зубами в лапу чужака, который взвыл, сорвался в полёт и пропал из виду.
Пофрунки ещё некоторое время поскулили в своём обиталище, но скоро успокоились. Обходя загон с фонарём, Ней обнаружил несколько новых отпечатков лап на песке, но были они столь же загадочны, как и первые. Вортаро по памяти никак не мог сопоставить их со схемами из учебника, что порядком смутило его и здорово подорвало гордую самооценку как «почти самого лучшего на курсе». И тут его внимание привлёк светлый округлый предмет — вырванный из мрака светом фонаря, он казался абсурдным и неуместным в куче травы.
— А чтоб меня зомбак побрал… — прошептал обалдевший практикант и осторожно, как бы не доверяя собственным глазам, коснулся своей находки. — Яйцо?
И в самом деле, это было яйцо, ещё тёплое, видно, только что снесённое, а может, принесённое под ограду в тёплой драконьей пасти. Зачем? Трудно угадать. В замешательстве драконер ещё долго прислушивался к ночным шорохам и светил по кустам, но непохоже было, чтобы самка, снесшая это яйцо, до сих пор находилась где-то поблизости. Паренёк, не выпуская сабли, свободной рукой расстегнул кафтан и спрятал яйцо за пазуху.
До самого рассвета он просидел на пороге сараюшки, вглядываясь в ночную тьму и прислушиваясь, но больше ничего не произошло.
День восьмой, раннее утро
Нанди открыла двери в главное помещение участка и тут же махнула рукой за спину с многозначительным «тсс…». Сдерживая смех, утренняя смена на цыпочках вошла внутрь. На твёрдом полу около печки, подложив под голову свёрнутую куртку, спал «ребятёнок», обнимая свою саблю, точно любовницу или ценнейший клад. Драконеры старались двигаться как можно тише, а исполняя обычные утренние дела, здорово веселились. Тихонько открыли ставни, кто-то принёс хлеб и молоко, Нанди, почти не дыша, разожгла огонь под чайником, чтобы приготовить чай.
— Какой ми-и-иленький, — шепнула она мужу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Давай возьмём его в приёмыши!
Линус отчаянно жестикулировал, стараясь подчеркнуть то, что прошептал жене в ответ, а именно: пока он предпочитает постараться заиметь собственных детей, хотя практикант Ней действительно очень мил, у него куча достоинств, а по разным соображениям, он даже умнее дрессированного пса.
Тут уже драконерская братия не выдержала, и все дружно расхохотались. Предмет дискуссии пошевелился, потянулся, как кот, и поднял голову, с трудом открывая заспанные глаза.
— Хорошо ж, нечего сказать, Ней, — заворчал сержант, нахмурив брови. — Шляешься по ночам… Пил наверняка.
— У меня… было… но-о-очное… дежу-у-урст-во… — пояснил Ней, с трудом поднимаясь с пола и сопровождая каждое слово зевком. — У генеральши. И ничего я не пил, кроме чая.
— У генеральши! Я уже вижу, какое это было «дежурство»! — возмутилась Нанди, расставляя на столе кружки.
— Кто-то съедает её пофрунок, госпожа, — защищался практикант. — Она была очень встревожена.
— А ты, вместо того чтобы доложить нам, благородно решил самостоятельно заняться этим делом, поскольку никто из присутствующих ни умом, ни опытом, разумеется, не может сравниться с господином Вортаро Неем, — саркастически заметил Линус. — Ох и получишь ты от госпожи капитана, вот только она обо всём узнает.
Практикант мгновенно рассчитал, что в данной ситуации, покрывая Шарика, он действует в ущерб себе.
— Я был у генеральши Хорчик с ведома и согласия капрала Шарика, — сообщил Ней. — Я немедленно напишу ра-а-а-апорт… — он снова зевнул, — с самого утра. Там действительно произошло что-то странное.
— Что это за звук? — заинтересовался один из драконеров.
И правда, вот уже несколько минут слышалось тихое равномерное тиканье.
— Я нашёл… — Вортаро умолк, с испугом поворачиваясь к печке.
Под решёткой, на которой стоял чайник с водой, горел небольшой огонёк.
— Боги! — Практикант схватился за голову.
Тиканье сменилось быстрым приглушенным тарахтением.
— ЛОЖИСЬ!
По счастью, в действие вступили хорошо тренированные навыки. Трое драконеров дружно нырнули под стол, Нанди укрылась за ближайшим шкафом с актами, а практикант скорчился за перегородкой, отделявшей печку. И тут же раздался сильный грохот. Чайник подскочил, точно живой, и залил огонь водой. Из печи вырвался клуб пара и пепла, а всё вокруг затянула мгла.
Первым отозвался Линус:
— Откройте окно. Нанди, сокровище моё, у тебя всё в порядке?
Его жена раскашлялась в своём углу, но сообщила, что с ней ничего не случилось.
— Как остальные?
Оставшаяся четверка доложила традиционной формулой «Без потерь».
— Ней, ради чёрного мора, что это было?!
— Яйцо, — смиренно ответил практикант.
— Заминированное? — с ужасом спросил один из сотрудников.
С печки обильно стекала яичница, причём подгоревшая. Пол и почти всё снаряжение были покрыты слоем пепла, отчего создавалось впечатление, будто на участке взорвался карманный вулканчик.
— Яйцо дикого дракона. Я нашёл его рядом с загоном пофрунок и закопал в пепел, чтобы не остыло, — объяснил Вортаро.
— Самовзрывающееся? Да что это за яйца такие… то есть яйцо?!
— Эх, мужчины! Одно слово — драконеры! — издевалась Нанди, подперев бока руками. — Сразу видно, сколько яичек вы в жизни сварили. Да любое яйцо взорвётся, если его в открытый огонь положить.
— Но ведь я не мог предвидеть, что кто-то над ним огонь разведёт. — Практикант беспомощно развёл руками.
Линус поднял с пола осколок скорлупы.
— Трудно определить, какой это был вид. Рассыпалось на мелкие кусочки.
— Для пофрунки оно было великовато, а для выверна — слишком маленькое, — поспешил объяснить Вортаро. — Я видел…
— Ладно, — прервал его сержант. — Рапорт составишь после завтрака. А теперь берись за щетку и прибери тут хотя бы по верхам. А с капралом Шариком я ещё поговорю, — зловеще добавил он.
Два часа спустя
— Неужели вы и в самом деле поверили, будто я пустил щенка одного, без арбалета, только с этим смешным куском железа в качестве оружия? — вопросил Шарик со смертельной обидой. — Конечно, я прекрасно знаю, что люди плохо видят в темноте и что те два огромных дракона запросто расправились бы с ребятёнком, как с трепетной ланью. Да и одного бы хватило. Пять часов я проторчал в каких-то паршивых жёлтых кустиках, у меня теперь все уши забиты той дрянью, которая с них сыпалась, теперь вот ещё разболеюсь! Так что берёг я ваше сокровище как зеницу ока, и совесть у меня чиста, точно свежевыпавший снег!
— Ну и ладненько, — сухо отозвалась госпожа капитан. — Потому как иначе мне пришлось бы тебя выгнать со службы за грубое нарушение дисциплины и вопиющую халатность. И как молодой справился?
— Неожиданно хорошо, — неохотно признал Шарик. — За исключением оплошности с яйцом, но этого уж никто не мог предвидеть.
— При всём при том он не сумел распознать, к какой разновидности принадлежат те «гости» генеральши. Ничего хорошего это не сулит. Всего существует десять видов драконообразных, а до десяти даже дети умеют считать.
Шарик некоторое время крутил головой на длинной шее, выпускал и убирал когти, что соответствовало человеческому верчению пальцами. Потом прижал уши к голове и в конце концов с сердитым фырканьем признался:
— Я тоже не сумел их определить!
Луана переглянулась с сыном. Дело становилось серьёзным. Шарик, чистокровный ленгорханский дракон, был последней инстанцией в драконьих делах, хотя юношеская беспечность (по драконьим меркам он едва переступил границу взрослости) задерживала его продвижение по службе.
— Не пофрунка, не выверн и не летающая лиса, — со злостью перечислял Шарик. — Для ленгорханина маловат, а кроме того, Пуська следит за своими детьми и не позволяет им летать в город. Сквозь ветки мне не удалось их хорошо разглядеть, но это наверняка были не ленгорхане. Слишком глупы. Как зверюшки, ну, может, слегка поумнее пса. — Дракон презрительно сморщил нос.
— Остатки яйца тоже не позволяют отнести его к какому-то определенному виду, — добавил Линус. — Наверняка оно было приличного размера, раз уж такой бедлам сотворило, но сохранившиеся куски не похожи ни на что из имеющегося у нас в коллекциях.
Всё указывало на миграцию — редко встречающееся на территории Нортланда явление в наше столь упорядоченное и спокойное время. Но кто мог знать, что происходит на Дальнем Востоке или в Северной Тервии? Драконообразные могли явиться из очень отдалённых мест. А это означало — больше работы для ломницких драконеров и для соседних постов, которые Безжалостная Луана обязана оповестить.
Две недели спустя, практика В.Н., день двадцать восьмой
— Привет непоприветствованным… — Вортаро усталой походкой вошёл в помещение и буквально упал на ближайший стул, со вздохом облегчения вытягивая перед собой ноги. — Я свой участок закончил. Местные землепашцы явно страдают от недостатка развлечений. — Он помахал кипой бумажек и швырнул их на стол. — В каждом втором доме люди видели «что-то подозрительное», «нечто» скребётся у них по ночам под полом — наверняка целые стада драконов, что-то обгрызает морковку в огородах — натурально, одраконившиеся зайцы. И что-то прилетает на крышу, и уж естественно, это нечто совершенно не похоже на сову, просто кошмар и ужас, господа. — Практикант отёр лицо ладонью. — Воистину нашествие чудовищ.
Грустные мины двух других драконеров, которые вернулись со своих участков пораньше, свидетельствовали, что им повезло немногим больше. Воображение, питаемое слухами, подсовывало местным жителям самые невероятные видения. Пропадала домашняя птица: куры, утки и даже один гусь, — но всё это могло быть проделками обычного воришки. Атмосфера в округе была столь напряжённой, что обитавшая неподалёку от Ломницы дракониха с традиционно длинным именем Роса на Дивном Мехе (сокращенно Пуся) вообще не выпускала детей из норы, опасаясь, что их пристрелит какой-нибудь нервный охотник.
Все занялись своими заметками, пытаясь склеить из них хоть немного осмысленные и полезные рапорты. Время от времени только поднимали ноги и передвигали свои стулья, когда к ним приближалась уборщица, мывшая полы.
— А! Чуть не забыл, — очнулся Вортаро и спросил уборщицу: — Капрал Шарик уже вернулся?
— А я почём знаю? — Она пожала плечами. — Пока гвалта не слыхать, значит, ещё носится где-то.
Вортаро вытащил из кармана маленькую деревянную коробочку и пару писем.
— Я заскочил на почту, пришло несколько писем в МОД и что-то для Шарика. — Он повертел коробочку в руках. — Что дракон мог заказать в соседнем районе?
— Наверняка образчик, — догадался сосед Вортаро. — Он его ещё зимой заказал, но, видно, затянули они с присылкой, поскольку требования у него были слишком высокие.
— Фу, — отозвался Ней. — Как это похоже на господина капрала.
Как потом оказалось, в коробочке находилась стеклянная бутылочка, плотно закупоренная и тщательно обёрнутая сеном, чтобы не разбилась.
Когда Безжалостная Луана распаковывала посылку под внимательным взглядом Шарика, Вортаро ощутил нечто подобное духу праздника в родимом доме, когда он вместе с матерью, отцом и младшими братьями и сестрами приносил общую жертву в честь Богини и Возрождённого из Камня. После молитвы и сжигания пахучих трав возбуждённые дети собирались вокруг соломенной корзины, накрытой куском полотна. Вслепую засовывали руки внутрь, а по вынутому предмету определяли, будет ли грядущий год счастливым. Вортаро всегда слегка мухлевал, стараясь избегать твёрдых и холодных предметов — вытянутый из корзины нож ничего хорошего не предвещал, — до тех пор пока однажды в его руке не оказался матерчатый дракончик самой младшей сестры, а полгода спустя Ней великолепно сдал экзамены и получил стипендию в Нортландской королевской академии.
И, подобно ребёнку над гадательной корзиной, Шарик не скрывал возбуждения, не сводя глаз с рук начальницы и чуть ли не суя нос ей под локоть. Огромные когтистые лапищи дракона не годились для столь тонкого дела. В качестве исключения капрал протиснулся через узкую входную дверь, помещение участка уже давно было маловато для него — он крыльями сбивал со стен схемы и сметал с полок предметы, а хвостом переворачивал мебель. Но в этот день никто не сказал ему ни слова упрёка. Это был великий день для драконьего капрала и праздник для всего отделения. Все знали о способности ленгорханских драконов к трансформации, хотя, наверное, по пальцам одной руки можно было бы пересчитать тех, кто видел такую перемену собственными глазами. Довольно было капли крови, клочка мяса, волоса — и ленгорханский подлинный дракон мог принять чужой образ, хотя, конечно, было это небезопасно для неопытных. И если трансформация в животных никого не волновала, кроме самих заинтересованных, то есть драконов и их жертвы, то перевоплощение в человеческое тело было обусловлено строгими предписаниями. Вортаро подозревал, что капралу пришлось хорошенько «находиться», прежде чем он получил разрешение.
— Надеюсь, ты будешь доволен, — сказала Луана, открывая бутылочку.
— Надеюсь, что наконец получу повышение по службе, — откликнулся Шарик, нервно дёргая ушами. — Интересно, как я буду выглядеть после этого!
— Как человек, — ответила госпожа капитан, стойко храня секрет. — И не думай, что при повышении имеет значение внешний вид. Открывай рот. — Она влила содержимое бутылочки в драконью пасть. — Проглоти, определи формулу, и да пребудет с тобой Господь. Нанди сейчас принесёт тебе мундир.
У Вортаро так и просился на язык вопрос, зачем, собственно, Шарику понадобилось заказывать издалека эту каплю разведённой крови, вместо того чтобы просто попросить кого-нибудь из здешних, но практикант боялся, что его высмеют. Кроме того, рассудок подсказывал ему, что, вполне вероятно, тут не хотели иметь двух идентичных драконеров. Даже близнецы способны доставить некоторые хлопоты, а уж что говорить о близнецах, один из которых дракон?
Предстоящее обретение Шариком нового тела очень сильно воздействовало на воображение всех обитателей поста в Ломнице, и за ужином драконеры строили всевозможные догадки, как будет выглядеть их дракон после окончания «переодевания» — как они в шутку называли предстоящий процесс.
— Ну наверняка как тот принц из сказки, — утверждал старший сотрудник Корет, вылавливая из каши кусочки мяса. — Шарик тщеславен, как девица на выданье, без конца перебирал кандидатов, рассматривал их старательнее, чем крестьянин коня на ярмарке.
— Этот слишком мал ростом, тот слишком бородат, а у этого цвет не тот… — перечислил Пеллан Пумпарак нарочито капризным тоном, даже его старший брат не выдержал и отвесил ему легкий подзатыльник.
Безжалостная Луана слушала эти колкости с добродушной усмешкой. Взгляд старой драконерши то и дело обращался в сторону перегородки, за которой находилась спальня косматого капрала, но за ставнями царила тишина.
Наконец, кто-то стал рассказывать забавную историю, услышанную в городе, Луана бегло просматривала заметки драконеров. Вортаро не торопясь покончил со своей порцией, поглядывая на сабли, развешенные на крюках и поблёскивавшие латунными оковками в свете керосиновой лампы, на оживлённые лица драконерской братии, и думал о том, что ему тут хорошо и он не ошибся в выборе профессии.
Тем более неожиданным оказался отчаянный женский вопль, от которого в испуге подскочили все без исключения. Женщина на мгновение смолкла, будто переводя дыхание, потом крик возобновился с новой силой — доносился он несомненно из обиталища Шарика. Линус первым оказался у щеколды и настежь распахнул створки, драконеры столпились у окна, а те, кто ничего не смог разглядеть из-за голов товарищей, вылетели на улицу, чтобы кружным путём добраться до драконьего логова. Кто-то направил внутрь свет свечи.
Вортаро бесцеремонно толкнул соседа локтем под ребро и так отвоевал себе кусочек пространства у окна. Он вытянул шею. На соломе, устилавшей пол, неловко подвернув под себя ноги, сидела молодая женщина. Взлохмаченные рыжеватые волосы спадали ей на лицо. Бледные, как слоновая кость, руки отчаянно ощупывали грудную клетку. Вортаро сглотнул слюну, чувствуя, как горят у него уши: девушка была совершенно нага. Вдруг она запрокинула голову и завыла страшным, совершенно нечеловеческим голосом.
Немного позднее, почти самый ужасный вечер в жизни капрала Шарика
— Это шамый кошмарный тсень ф моэй шисни, — сообщил потрясенный капрал Шарик.
Внезапно заполучив рот и губы вместо широкой пасти и мелкие, плотно стоящие зубы вместо остроконечных клыков, он с некоторым трудом артикулировал слова. Завёрнутый в два одеяла, капрал неуверенно стискивал в руках жестяную кружку, куда Пеллан щедро подливал ему водку. Шарик хлебал её как воду, и, честно говоря, действовала она на него тоже как вода, но тут важен был сам процесс.
— Не преувеличивай, — буркнул Линус. — Я мог бы с ходу назвать тебе парочку похуже. Хотя бы тот, когда ты потерял крыло. Кровь тогда была даже на потолке.
— Ховошо тебе гововить! У тебя ведь нет матки! Знаешь, какое это ощущение?! — завопил Шарик, трясясь от ужаса.
— Можно пережить, — вмешалась Нанди, погладив дракона по голове. — У меня вот тоже есть матка, и я от этого не умираю.
— Да ты не расстраивайся. Из тебя получился совсем недурной товарец. Роскошное тело, — одобрительно заявил Пеллан.
Шарик глухо застонал. Голова его опустилась на стол, и он застыл в позе крайнего отчаяния.
— Хватит этой бредятины! Шарик, а ну-ка взять себя в руки! И одеться! А остальным — попридержать языки. Если я в городе хоть слово услышу, кишки сплетнику выпущу. Вязальной спицей. — Госпожа капитан решила всё-таки навести хоть какой-то порядок на участке. — Шарик, официально ты в командировке, а к нам по обмену прислали новую драконершу. Выбери себе какое-нибудь красивое имя. А что касается этого несчастного образца, то мы внесём официальную жалобу. И пойдём в суд, если потребуется.
Несчастного капрала, видимо, её слова несколько утешили, он поднялся и заявил с мстительным удовлетворением:
— Та я их ш шумой по миру пущу!
Три дня после конца света, раннее утро
— Здравствуйте, меня зовут Ямилла… Добрый день, мое имя — Ямилла, — бормотал себе под нос Шарик. — Как вы только в этом выдерживаете?! — Он дёрнул себя за ворот мундира. — В нём же дышать невозможно! Я уже весь взмок.
— Мы очень выдержанная и закалённая раса, — с каменным лицом ответил Вортаро.
Сам он привыкал к мундиру недели две, зато теперь охотно даже спал бы в нем.
— Спокойно, я должен быть спокоен, — пробормотал дракон. — Меня зовут Ямилла, и я очень спокоен…
— Спокойна, — поправил практикант.
— Я, блин, ОЧЕНЬ СПОКОЙНА! Как грёбаный цветочек на спокойной глади долбаного озера!
— Господин капрал…
— …
— …
— Простите.
Они уже пересекли границу охотничьих угодий Пуси. Лес был тут негустой, без подлеска, и практикант Ней поспешил воспользоваться возможностью поездить верхом. Для капрала это было совершенно внове, по крайней мере в области практической. Лошади с участка привыкли к тому, что поблизости постоянно вертится дракон, однако столкнувшись с существом, которое выглядело как человек, но обладало нечеловеческим запахом и весьма странно двигалось, даже спокойнейший мерин, за свой флегматичный характер прозванный Бруском, забастовал. В результате практикант ехал верхом, а капрал плёлся рядом. Но ему это совершенно не мешало. Он и так был подавлен новыми ощущениями и только вздохнул с облегчением, что ему не надо ещё и с конём воевать. Вроде бы он уже много лет обитал среди людей, наблюдал за их обыденной жизнью, но как-то даже не отдавал себе отчёта, насколько сложно ему будет держать ложку или причёсываться. А уж застегивание пуговиц стало просто настоящей пыткой. Даже с обычной ходьбой у него вначале возникли проблемы, он всё время терял равновесие — на двух ногах вместо четырёх Шарик чувствовал себя весьма неуверенно.
— У-У-У-У-У!!!
Вортаро стиснул поводья, чтобы конь не испугался и не понёс. Шарик невольно оскалился. Из зарослей выскочили два пушистых существа, воя изо всех сил.
— Напугались! Напугались! — радовался щенок цвета кофе с молоком.
Другой, почти точная копия первого, подскакивая, бегал вокруг, весёлый, будто только узнал, что в лесу выросло колбасное дерево. Оба дракончика размером были не больше овцы, это означало, что они не старше тридцати — сорока лет.
— Это дети Пуси, — кисло объяснил Шарик. — Эй, а здороваться что, не надо, негодники?!
Дракончики послушно уселись рядком.
— Добр-р-рый день, драконеры!
— Добжый день!
Вортаро аж затрясся от сдерживаемого смеха, услышав своеобразный выговор драконьих малышей. Нортлан — трудный язык для существа с зубами хищника и не слишком гибкими губами. Практикант соскочил с седла.
— Привет. Ну и как там у мамы дома?
— Мама финит клышу, — сообщил тот, который казался постарше.
— Мама работает, а вы озорничаете, — одёрнул Шарик мальцов, которые глядели на него исподлобья.
— А ви новии, не? Как нажзивают?
— Новые. А как нас зовут — догадайся. — Ней вытащил из кармана два кусочка сильно копчёной и подвяленной колбасы. — Угадаете — кое-что получите.
— Только не обмани, — предупредил тот, что выглядел помоложе, и облизнулся.
Дракончик с минуту вглядывался в глаза практиканта, а потом торжествующе выпалил:
— Вор-р-ртар-р-ро и Ямир-ра!
— Почти правильно. — Драконер бросил в алчные маленькие пасти по кусочку мяса, точно это были конфетки. — А теперь проводите нас к маме. Нам надо с ней поговорить.
«Хороший у тебя подход к детям», — дошла до него мысленная передача капрала.
«У меня пятеро младших братьев и сестёр. Подкуп — лучший способ справиться с молокососами», — тоже мысленно отозвался Вортаро.
Когда Вортаро из вежливости употребил слово «дом», воображение его рисовало драконью нору, кучу ветвей и травы где-то в лесной чаще, берлогу в скальной пещере или под корнями вывороченного дерева. Между тем, к своему великому удивлению, на маленькой полянке, которую пересекал ручеёк, он увидел настоящий дом. А точнее сарай, сбитый из неотёсанных бревен и досок, с крышей, как нищенская шляпа — разукрашенной множеством заплат из разнообразных материалов: кусочков досок, пучков соломы и даже сухих хвойных веток.
Дверей не было видно, только отверстие довольно высоко над землей, точно слишком большое окно.
— Это наш дом! — гордо заявил старший дракончик.
С точки зрения человека, это была жалкая хибара, хуже, чем собачья будка, но Вортаро, неожиданно просветлённый интуицией, понял, что оба щенка считают своё жильё вполне роскошным. Ведь в нём были стены, хранившие от ветра, и крыша, сквозь которую не лил дождь. Внутри наверняка находилось огромное гнездо для сна, выложенное сеном.
Парень заметил вокруг сарая канавку для отвода дождевой воды. Перед строением на траве валялось несколько обглоданных костей и распоротый тряпичный мяч.
«Только не проболтайся, что я — это я. А то помру со стыда», — предупредил капрал, когда они приблизились к драконьему жилью.
— Мама! — заорали драконята хором.
В окне показалась взлохмаченная женщина; судя по тем частям её тела, которые были видны, на ней не было ни клочка одежды. Ней неуверенно глянул на капрала, но прежде, чем он успел спросить, как вести себя в подобной ситуации, обитательница сарая скрылась, чтобы тут же появиться в каком-то рубище из мешковины.
— Эм-м… Госпожа Роса на Дивном Мехе? — обратился к ней практикант.
— Да, только называй меня Пусей.
Пуся ловко перекинула ноги через подоконник и выскочила наружу. Икры и обнажённые плечи её были худыми, жилистыми и довольно грязными. В волосах застряли соломинки.
— Вортаро Ней, новенький в Ломнице, — представился драконер, одновременно украдкой толкая Шарика носком башмака.
— Ямилла, — буркнул Шарик, насупившись.
Неожиданно дракониха встала прямо перед ним.
— Рада тебя видеть, сестра.
Видно было, что бедному капралу пришлось собрать все силы, чтобы держать себя в руках. Драконят легко обмануть, ведь дети легковерны, но совсем другое дело — их мать.
— Привет тебе, сестра, — ответил капрал слабым голосом. — Как дети подрастают?
Пуся отступила на шаг и улыбнулась — по-драконьему, складывая губы кружочком…
— Одиноким матерям всегда тяжело, но я не жалуюсь. — Она посмотрела на детей, которые в это время возились в ручейке, однозвучно журчавшем среди камней. — Подумать только, на юге детям запрещают играть в воде из опасения, что они утонут. Неужели не проще попросту научить их плавать?
— В последнее время в округе стало немного неспокойно, — откликнулся капрал. — Вот мы и пришли проверить, всё ли тут в порядке.
Пуська приподняла верхнюю губу, оскалив зубы, на лице её явственно проступило недовольство.
— Да крутятся тут какие-то чужие. Не люди, драконы. Мясо у нас покрадывают. Ночью летают над домом. Теперь я уже никогда не сплю в этом теле — слишком опасно стало. Боюсь я за детей. Обычно эти прилетают оттуда. — Она показала рукой. — Кто-то снова поселился в старом доме Фарьо на Пустоши. Думаю, там эти чужаки и обитают. Они у вас зарегистрировались?
— Нет, — ответил Шарик, тоже скаля зубы.
Брови Вортаро озабоченно сошлись на переносице. Новости были нехорошие. Какой-то нерадивый (и скупой) драконовод явно выпускал своих подопечных на вольный выпас, чтобы они сами искали себе пишу в округе, не говоря уже о том, что он нарушил по крайней мере два правила, поскольку не зарегистрировал своё хозяйство в МОДе.
— Говоришь, заброшенная хибара старого Фарьо? — буркнул Шарик, и тон его не обещал нарут шителю ничего хорошего. — Прогуляемся-ка мы туда с господином практикантом. До свидания… сестра.
Пустошь, под вечер
Хибара, собственно, хибарой не была, подобно тому как дом Пуси трудно было бы назвать норой. Судя по тому, что Нею успел рассказать по дороге капрал, Фарьо был чудаковатым одиночкой, богатым, но исключительно необщительным. Он построил себе огромный дом в таком месте, откуда ласточки поворачивали обратно, боясь улететь за край света… Строение своё окружил высокой стеной и сидел за этой стеной годами в обществе одного только слуги, кухарки и цветов в любимом саду. Людей он не выносил, а в драконов стрелял из пращи, что Шарик в юном возрасте испытал на собственной шкуре, когда случайно оказался на территории «вредного деда». После смерти Фарьо никто из наследников не пожелал поселиться в столь отдалённом от цивилизации и потому неудобном месте. Дом был очень велик, и содержание его обходилось слишком дорого. Стену по кусочкам разобрали местные крестьяне, используя их для строительства своих хлевов, сараюшек и тому подобных полезных сооружений. Дом же стоял пустой, с годами приходя в негодность. Тот, кто поселился в этих руинах, должен был быть ещё более безумен, чем первый хозяин, так что следовало соблюдать осторожность.
Старое обиталище Фарьо по многим причинам производило гораздо худшее впечатление, чем дом драконихи. Сарай Пуськи был просто убогим уголком, а покинутый дом производил жуткое впечатление даже при дневном свете. Вортаро с отвращением смотрел на стены, с которых пластами сходила извёстка, на позеленевшую крышу и водосточные трубы, где разрослись настоящие джунгли, на перекошенные оконные рамы с висящими на одной петле или вовсе отсутствующими створками, которые давно унесли воры. Зато решётки в оконных проёмах держались вполне надёжно.
— Вы думаете, тут кто-то есть? — спросил практикант, понизив голос.
Они вдвоём с капралом стояли на заросшей, болотистой тропинке, которая вела к крыльцу, куда выходили парадные двери. Шарик молча показал вверх.
«На крыше, за трубой».
Вортаро незаметно взглянул туда, почти не повернув головы. И правда, из-за остатков кирпичной трубы, обрушенной какой-то давней бурей, торчали любопытный нос и остроконечное ухо, а с другой стороны между потрескавшимися черепицами вился длинный кудлатый хвост.
«Это, кажется, не пофрунка», — подумал Ней.
«Это молодой ленгорханин, — передал ему капрал. — Похоже, очень маленький и глупенький. Ещё упадёт…»
— Заходим?
Шарик кивнул, и парень нажал на ручку, а когда дверь не открылась, постучал в неё согнутыми пальцами. Внутри что-то загрохотало, как будто кто-то убегал, переворачивая на ходу мебель. Потом воцарилась продолжительная тишина, поэтому Ней снова постучал, уже гораздо громче и решительнее.
— Кто-то есть внутри, я его прекрасно чувствую, — процедил сквозь зубы Шарик. — А ещё чувствую двух драконов в лопухах слева.
Его товарищ посмотрел налево, но ничего и никого не заметил. Густые, на удивление внушительных размеров лопухи, которые растопырили свои зелёные зонтики под развалинами старой стены, могли бы и телку скрыть, а не только двух небольших драконов.
Наконец после длительного ожидания послышались шаги, кто-то со скрежетом повернул давно не смазанную ручку, и дверь приоткрылась. В щели показалось женское лицо, на котором явно читалось недоверие.
— Приветствуем, — сухо возвестил Шарик. — Это вы… главная обитательница… — он окинул разваливающееся здание брезгливым взглядом, — этого дома?
— Я сняла его, — резко ответила женщина.
— И начали разводить драконов. Нелегально! — строго продолжил капрал. — Прошу добровольно впустить нас. Мы подсчитаем, сколько тут голов, проверим документы или составим новые… Налог подсчитаем…
По мере того как он излагал свои доводы, лицо хозяйки стянула маска бессильной злобы.
— Прошу, — процедила она сквозь зубы, отступая на шаг. — Входите.
Изнутри дом выглядел так же мрачно, как и снаружи. Вортаро не мог понять, кто в здравом рассудке захотел бы жить в таком сооружении да ещё платить за это. На стенах вовсю цвела плесень, между досками пола виднелись щели шириной в палец, и несло из них гнилой вонью. Вортаро предпочитал даже не думать о том, какая мерзость кроется под полом и что бы было, если бы прогнившие доски обрушились под их тяжестью.
Они шли за хозяйкой через длинный ряд коридоров и помещений, которые были либо совсем пусты, либо скупо обставлены случайными предметами мебели, как будто обитательница (или обитатели) вообще не думали о собственных удобствах. В одной комнате Вортаро заметил только два стула и соломенную корзину, в другой — сиротливый стол, следующее помещение, видимо, служило кладовкой, так как было заставлено какими-то ящиками. В лестнице, ведущей наверх, мимо которой они прошли, зияла огромная дыра, и у Вортаро даже брови поползли вверх в немом изумлении. Что за неряшество!
Может, они не пользуются вторым этажом. Перекрытие, должно быть, в ужасном состоянии, подумал он, глядя на провожатую. На женщине была шёлковая блузка винного цвета, совершенно не подходящие к ней кожаные драконерские бриджи и босоножки на деревянной подошве, стук которых гулко отдавался в тишине пустых помещений.
Женщина распахнула перед драконерами двери в конце коридора.
— Подождите тут, я сейчас принесу документы.
Они вошли, не подозревая ловушки, а когда тяжёлые двери захлопнулись у них за спиной, было уже поздно. Послышался скрежет ключа в замке.
— Зар-р-раза! — рявкнул Шарик со злостью. — Что ты творишь, женщина?!
— Выпустите нас! Этим вы можете только новые хлопоты на свою голову навлечь! — взывал Ней.
Из коридора донеслось только презрительное фырканье.
— Вот нелёгкая, да что вы собираетесь делать-то?!
На этот раз ответ был дан:
— Съедим вас.
А потом стук деревянных подошв отдалился.
— Собственным ушам не верю, — пробормотал Вортаро. — Неужели она сказала «съедим»?
— Вот именно, — буркнул Шарик, разглядывая двери.
Они были массивные, снаружи плотно выстланные металлическими полосками, петли вмурованы в стену. С ними, кажется, даже таран не справился бы, и уж наверняка никому бы не удалось их выбить плечом.
Вортаро подошёл к окну, просунул руку через отверстие в разбитом стекле и попробовал тряхануть решётку. Она даже не шелохнулась.
— Господин капрал…
— Тихо, мне надо сосредоточиться, — нетерпеливо бросил Шарик.
Осмотрев двери, Шарик начал проверять стены, но выстукивание позволило убедиться только в одном: дом построен из солидного кирпича, который ещё хорошо сохранился, несмотря на плесень. Судя по предпринятым некогда мерам предосторожности и двойным решёткам в окне, это помещение предназначалось для хранения ценных предметов, столового серебра, денег или важных документов.
— Паршивый Фарьо укрепил эту конуру точно какую-нибудь крепость! — зло вырвалось у Шарика.
— Господин капрал, а не могли бы вы…
— Ну, что такое?!
— Там, на дворе, — загадочно сообщил практикант, указывая на окно.
Снаружи вертелось несколько маленьких дракончиков. Все они были на удивление неряшливы и грязны, передвигались резко, неуклюже, припадая к земле, точно испуганные кошки. По сравнению с веселыми, болтливыми детьми Росы на Дивном Мехе они представляли собой весьма жалкое зрелище.
— Два, три… пять. Откуда столько щенят? — прошептал Вортаро.
— Это не дети! — зашипел вдруг Шарик, хватая его за плечо. От лица капрала вдруг точно вся кровь отхлынула, зрачки сузились до размеров чёрных точек. — Присмотрись к ним. Что ты видишь?
Парень стал внимательно приглядываться к драконам, не зная, что, собственно, надо искать. Неухоженные, худые, у некоторых искривлены лапы, неправильной формы головы. У одного волочились по земле кончики крыльев, сложенных на спине так, точно дракончик был горбат.
— Выглядят они как-то… — Вортаро некоторое время подыскивал нужное слово. — Как карлики?
— Это и есть карлики, — хмуро подтвердил Шарик. — Взрослые, по крайней мере столетние, ведь одна из самок снесла яйцо. Плохенькое и несуразное, тебе даже не удалось распознать вид, но все-таки яйцо.
— Ничего подобного мы не проходили, — честно признался Вортаро. — Я понимаю, один дракон-калека, но сразу столько?
— Травила она их! — догадался Шарик. — Они получали пишу с отравой, не росли, не становились умнее. Они же остались на животном уровне, понимают только простые указания, а помимо этого… Послушные, сильные, нетребовательные машинки.
Ней зашипел от боли:
— Капрал, вы мне руку сломаете!
Шарик сообразил, что слишком сильно сжимает плечо парня.
— Прости. Так бы и убил эту бабу.
— Подождите, а, собственно, сколько лет это могло продолжаться? Раз они уже взрослые? А эта женщина выглядит лет на сорок, не больше, — размышлял Вортаро.
— Хороший вопрос. — Полузакрыв глаза, капрал приподнял голову, ноздри его задрожали, как будто он что-то вынюхивал. — Попробую заглянуть в её мысли, может, и узнаю что-то полезное.
Вортаро наблюдал за лицом капрала, по которому проплывали неконтролируемые гримасы, будто дракон пробовал выразить такие чувства, для выражения которых его мышцы были не приспособлены. Одно было ясно: оскаленные зубы у дракона не являются милой улыбкой.
Внезапно раскрыв глаза, Шарик глухо зарычал.
— Убью её! Убью! — взревел он. Несколько мгновений он тяжело дышал, растопырив пальцы (будучи в старом теле, этим жестом он выпускал когти). — Это дракониха, Ней. Дракониха… — с ужасом прошептал он наконец.
Невозможно, подумал Вортаро, чувствуя, что все его члены точно налились ледяной водой. Но он знал, что капрал говорит правду. Этот заброшенный дом, явно случайный подбор запылённой мебели, выглядевшей так, будто никто и никогда к ней не прикасался, — люди так не жили, а уж тем более женщины, которые от природы склонны обустраивать и украшать окружающее их пространство, странный наряд хозяйки — всё это слишком подходило, а может, точнее сказать, не подходило одно к другому, совершенно в драконьем духе. Конечно же дом никто ей не сдавал, дракониха просто присвоила его разбойничьим правом в качестве временного жилища, и ничего бы не обнаружилось, если бы по беспечности она не начала выпускать своё маленькое стадо на ночную охоту. Видно, появились проблемы с продовольственным снабжением.
— Я не ошибся. Маскируется она хорошо, но всё-таки допускает промахи! — возбуждённо говорил капрал. — Меня она не почуяла, не хотелось ей проверять. Думает, что ей попался просто глупый малец и какая-то недотёпа. Ну так мы её ещё удивим, — ожесточённо добавил он.
Вортаро всё ещё с глубокой грустью смотрел в окно. Драконы, как кучка любопытных детей, привлечённых новыми лицами, по-прежнему крутились поблизости.
— Тут вот печка, в доме есть ещё три, — сказал капрал.
— Вы думаете, что некоторые… могут быть её детьми? — выдавил из себя Ней.
— Предпочитаю так не думать. Хотя она наверняка совершенно безумна и на это способна, — решил дракон. — Как решётки? — Он попробовал было рвануть, но бесполезно.
— Пролёт.
— А пол?
Между запылёнными досками виднелось множество щелей. Вортаро вынул из ножен саблю и подцепил одну доску.
— Бесполезно, нам пришлось бы делать подкоп под фундамент, а уж столько времени нам эта бабища наверняка не даст. В лучшем случае только до сумерек. А как она представляет себе превращение в котлеты двух взрослых людей с саблями? — поинтересовался Вортаро.
— Если у неё есть ружье, она может нас достать даже через окно.
Они невольно взглянули на разбитые стекла, а потом на потолок. Он выглядел весьма многообещающе, весь был затянут паутиной, а там, где обвалилась штукатурка, красовались огромные заплаты.
— Если только проклятый дедок не покрыл балки железными плитами, мы в два счёта будем свободны, — пробурчал капрал.
Оказалось, что мания прежнего хозяина, по счастью, не коснулась потолка, а саблю, хоть она длинна и не предназначена для такого рода работ, вполне можно использовать для разборки потолка.
— Только смотри, осторожней там, чтоб клинок не треснул, а то Луана тебе голову оторвёт за порчу снаряжения, — предупредил снизу Шарик.
Опершись на стену, он держал младшего коллегу на плечах, поскольку даже в теле с виду нежной девушки был намного сильнее Вортаро.
— Мы слишком сильно шумим, — выдохнул парень, вытирая запорошенные пылью глаза и вытряхивая известку из волос.
Капрал насторожился, прислушиваясь.
— Уже явилась!
Ней соскочил с его плеч и тут же принялся долбить дверь ногами и вопить изо всех сил:
— Выпусти нас, дура ненормальная! Я на тебя в суд подам! Сгниёшь в тюряге!
Дракон присоединился к нему, дубася по дверной ковке рукоятью сабли и выкрикивая очень искренние ругательства. Это длилось несколько минут, потом Шарик хлопнул Вортаро по плечу:
— Хватит, ушла она.
Тяжело дыша, паренек сполз по дверям на грязный пол. Ему удалось оторвать три доски от настила потолка и открыть пустое пространство между балками, а через щели просачивался серый вечерний свет.
— Ещё те, сверху. Только вот не знаю, господин капрал… пройдет ли ваш бюст.
Шарик искоса взглянул на него.
— Ней, а хошь по лбу?
Шарик подскочил, одной рукой зацепился за край дыры и повис. Вортаро поспешил его поддержать. Когда Шарик взялся за доски, у Нея чуть ключицы не сломались от тяжести — так сильно дракон давил на его плечи. Раздался треск.
— Первая. Снова треск.
— Вторая. Эй, там, внизу, держишься ещё?
— Держусь, — простонал Вортаро, — но вы там поскорее.
Наконец дыра стала такой большой, что Шарик смог подтянуться и влез в комнату на верхнем этаже. Вортаро подал ему обе сабли. Капрал нагнулся в пролом и схватил напарника за руку.
— Я слишком тя… — Рывок заставил практиканта умолкнуть на полуслове, через отверстие дракон легко втянул его до пояса наверх, точно нитку в игольное ушко.
Ней сам выкарабкался уже полностью и поднял с пола оружие. Шарик только покачал головой над своей: не чувствовал он себя уверенно с саблей в руке, а носил её только потому, что так полагалось по уставу. Он тосковал по прежним своим клыками и когтям. Трансформация оказалась не лучшей идеей.
И совсем это не трудно. За эту штуку надо держаться, а острым концом бить, утешал себя дракон.
Они потихоньку выбрались из помещения. В коридоре царил душный полумрак, вонявший пылью и мышиными отходами. Жалкие остатки вечернего света, падавшего из открытых дверей комнат, резали темноту на квадраты. Приближалась самая мрачная пора суток — два часа между заходом солнца и восходом двух лун.
— В лестнице есть дыра, — шепнул Вортаро Шарику прямо в ухо. — Где эта сука?
Дракон проверил.
— Она не в доме, — шепнул он в ответ.
Ступени скрипели немилосердно, так что у беглецов мурашки по коже бегали. Вортаро подумал, что по крайней мере в этих скудно обставленных помещениях им не приходится спотыкаться о мебель. И вот наконец выход — только бы двери не были закрыты на ключ! Но кому бы пришло в голову запирать их на таком безлюдье? Паренёк осторожно приоткрыл двери. Интересно, что стало с их конём?
— Куда это мясо собралось? — спросила дракониха, целясь ему прямо в живот из винтовки.
За её спиной притаилось несколько тёмных силуэтов с горящими алыми глазами.
Три секунды…
Порой именно столько времени отделяет живое существо от смерти. Ровно три секунды. Одну капрал Шарик потратил на оценку ситуации, другую — на то, чтобы откинуть с линии выстрела этого несчастного щенка Нея, а третью длился его прыжок на дракониху. С рёвом, шумом и по-боевому оскаленными зубами. Светлые волосы развевались за его спиной, точно хвост кометы.
На четвёртой секунде его достиг выстрел в грудную клетку.
Дракониха не успела перезарядить ружьё, когда на неё напал драконер с саблей в руках. Первый же удар изогнутого клинка снёс дуло ружья, другой попал уже в тело, разрубая плечевую кость. Дракониха завыла и нацелилась когтями в глаза пареньку. Тот нагнулся и ткнул остриём ей в живот. Взбешённая, она всё не сдавалась, и он снова и снова рубил саблей, отчаянно мечтая только о том, чтобы это уже закончилось.
Карликовые драконы с враждебным ворчанием ринулись на помощь своей хозяйке. Их глаза горели во тьме точно угли.
«ПРОЧЬ! СИДЕТЬ!» — мысленный приказ удержал их так же прочно, как поводок. Растерявшись, они заскулили и улеглись на землю. Один, наиболее рьяный, всё-таки попытался укусить Вортаро, но получил пинок в морду и удрал. Карликовые драконы разбежались с жалобным писком по заросшему саду. Рухнули основы их мирка. Последним ударом Ней отрубил драконихе голову, и она покатилась по дорожке, всё ещё беззвучно клацая зубами. Вортаро, чувствуя, как желудок поднимается к горлу, начал судорожно сглатывать слюну, стараясь подавить тошноту.
«Ней, блевать будешь потом».
— Шарик! — Вортаро кинулся к капралу.
В густеющем мраке он едва мог разглядеть, как дракон, приподнявшись на локте, прижимает руку к груди. Между его пальцами сочилась кровь — она казалась чёрной, как смола.
«Дышать трудно».
— Прошу тебя, не умирай!
«Только без истерик, хорошо? — Шарик тяжело закашлялся, и кровь потекла по его подбородку. — Эта стерва испортила мой мундир. Нанди будет ворчать».
— Вы тяжело ранены! Пожалуйста, только не это! — простонал Вортаро.
Он начал расстёгивать кожаную куртку раненого.
— Руки прочь, Ней. Не смей лапать меня за грудь, — с трудом прошептал дракон.
«Не могу я помереть в таком виде, — добавил он уже мысленно. — Вот будет облом, если меня положат в гроб в бабском теле. Не рыдай, сейчас кровь остановится. А к утру я выведу пулю. Только помоги мне перебраться под крышу и принеси воды».
Вортаро осторожно взял на руки стройное тело и понёс его в жуткий дом. Выбрал первое попавшееся помещение и осторожно опустил свою ношу на пол.
— Как только луна взойдет, пойду поищу воды и каких-нибудь одеял, — пообещал он.
— Вортаро… — тихо отозвался дракон. Он дышал очень неглубоко, говорил рваными фразами. — Всё будет хорошо. Тебя она бы убила… Расчёт простой. Мы остались… живы… потому что на меня она… не… обрати… ла вни… мания.
— Вы лучше помолчите. Мы потом поговорим.
«Вортаро Ней, окажешь ли ты мне честь дать каплю своей крови, чтобы я мог обрести более подходящее тело, чем это?»
— Конечно, господин капрал, — шепнул в ответ парнишка, опускаясь на колени рядом с раненым. — Для меня это тоже большая честь.
Три дня спустя
— Капрал уже полностью пришёл в себя, — сообщил Вортаро, глядя через открытые двери на дворик у конюшни.
Кучка драконьих сирот с восхищением и преданностью смотрела на большого дракона, который муштровал их точно отделение рекрутов.
Справиться с этой компанией оказалось легче, чем навести порядок в кладовке. Достаточно было поманить оголодавшее стадо драконов миской с объедками. Они мгновенно приняли тот факт, что приказы им теперь отдаёт другая особа. Сначала это была большая дракониха, теперь — большой дракон, разница для них была почти, неуловима. Кто-то по-прежнему стоял во главе стада.
— А чем он, собственно, занимается? — заинтересовался Линус, тоже выглядывая во двор.
— Селекцией. Проверяет, кто из них посмышлёнее, этих он намерен оставить. А остальные… хм, надеюсь, генеральша их приютит. — Вортаро принялся щёткой наводить глянец на башмаки. — Я как раз к ней собираюсь. Скорее всего, она заглотит наживку. В конце концов, легальное разведение ленгорханов — это вам не фунт изюму.
— А моя мать знает? — спросил сержант. — Или это снова самодеятельный почин Шарика?
— Госпожа капитан всё знает и согласна. Она сказала, что нам пригодилось бы побольше воздушных разведчиков.
— Если я велю тебе «прыгай», ты должен только спросить: «Как высоко?» Ясно? — донёсся со двора суровый бас Шарика.
— Как высоко? — послушно пискнул дракончик.
— И так держать!
Госпожа капитан медленно и раздумчиво писала предварительный отзыв о практике Вортаро Нея. Она исписала почти целый лист пергамента, без особо восторженных выражений, осмотрительно составляя предложения, тем не менее такие слова, как «отвага» и «компетентность» нашли там своё место. Внизу листа оставалось ещё довольно много места. Безжалостная Луана задумчиво прикусила кончик пера, потом буркнула:
— Да что там…
И размашисто дописала: «ЛЮБИТ ДРАКОНОВ…»
