— Вовка, в аэропорт! — заорал Миша так громко, что повар снова выскочил из кухни. Потоптавшись на пороге, он досадливо плюнул и вернулся в свое сковородочное царство.

— Аэропорт? Какого черта аэропорт? — Плетнев вытаращил глаза. — Что там делать? Там бурить что ли?

Миша закинул сумку на плечо. Йорик отозвался глухим урчаньем и еще громче зачавкал.

— Ничего не бурить. Этих ловить, которые за стенкой были.

— Да кто там был-то? — Вовка был совершенно сбит с толку. Он только-только начал понимать суть происходящего, и тут на тебе — новый поворот.

— По дороге расскажу, — бросил милиционер. — Ходу!

Тяжело завывая мотором, тягач тащился к аэропорту.

— Стало быть, те самые бандюки, — сказал Плетнев. — Ну что он плетется, как неживой? Эй, олух! Задавлю к чертовой матери!

Рявкнув клаксоном и выпустив облако черного дыма, тягач обогнал испуганно прижавшийся к обочине трактор.

— То-то, — сказал Вовка, разглядев в зеркале заднего вида закопченное лицо тракториста. — Надо ж как повезло, что мы их встретили.

Миша кивнул.

— Повезло, что оттуда дорога всего одна. А то б разминулись. Эй, смотри, Мерседес впереди. Обгоним?

— Задавим. Так куда, говоришь, твои урки собрались?

— В Среднюю Азию. Там есть место, через которое можно попасть… ну скажем так: в параллельный мир.

— Слышал я про такое место. Чуйская долина называется, — Плетнев загоготал.

— И кого только в геологи берут, — вздохнул милиционер.

— Да ладно, не обижайся. Просто я к чудесам еще не привык. Все тянет скорую вызвать. Слушай, ты в этой каше уже несколько дней варишься. Как, крышу не сносит?

— Сносит. По полной программе.

Плетнев вздохнул.

— Держись, Миха. Не скоро тебе с нормальными людьми удастся пообщаться.

— Все, дальше пешком, — проговорил Вовка, загнав тягач на стоянку возле аэропорта. — Только ума не приложу, как в мы самолет-то попадем?

— Какое такое «попадем»? Кто это — мы?

— Как — кто? Мы с тобой. Ну и этого твоего сосисочного ворюгу прихватим.

— Сам ворюга! — огрызнулся из сумки Йорик.

Миша покачал головой.

— Ты, Вовка, со мной и так уж «попал». Как с боссом объясняться будешь? А тягач где оставишь? Ты ж за него потом вовек не расплатишься. Нет, Плетнев, ты оставайся. Спасибо огромное за помощь. И извини, что втравил…

— Ты поизвиняйся еще, — рявкнул Плетнев. — Ладно, черт с тобой. Двинули скорее в аэропорт. Сделаю тебе ручкой и поеду в контору со Жмыхами объясняться.

Внутренность аэропорта напоминала специализированную психиатрическую больницу для пациентов, мнящих себя муравьями. Сотни людей, нагруженных всякой всячиной, метались по залу без какой-либо видимой цели. Будь их воля, они принялись бы карабкаться по стенам и потолку, но увы, крайне неудачная конструкция человеческого тела не позволяет проделывать подобные трюки.

— И где ты собираешься искать своих бандюков? — вопросил Плетнев, уворачиваясь от набегающего курносого паренька. За спиной бедолаги величаво колыхался плотно набитый синий рюкзак, размерами лишь слегка уступавший Пизанской башне. Щуплый хозяин поклажи держался на ногах лишь потому, что в толпе некуда было упасть; да потому еще, что чуть впереди шествовала налегке юная златовласая богиня, одетая в голубенькую маечку и облегающие брючки, в крое которых угадывалось нечто альпинистское. Время от времени богиня вспоминала о существовании попутчика и окидывала паренька лукавым взглядом кошки, сведшей близкое знакомство с мышонком. В эти мгновенья юноша гордо выпячивал грудь, полагая, должно быть, что так он более заметен на фоне рюкзака, и чуть ли не руками растягивал губы в жизнерадостной улыбке. Но едва девушка отворачивалась, воздыхатель опускал плечи, скукоживался и продолжал тащить свой груз с видом Самого Несчастного Муравья На Этой И Двух Соседних Полянах.

Проводив парочку долгим взглядом, Миша повернулся к Плетневу.

— Давай так: я обегу зал, поищу «клиентов», а ты дуй к кассам, узнай, какие ближайшие рейсы есть на Среднюю Азию.

— А мне что делать? — донеслось из сумки.

— Готовься. Сдается мне, скоро будем рожи царапать.

Люба нашлась через четверть часа, в очереди перед окошком регистрации. Здесь оформляли багаж на рейс, отправлявшийся в Ташкент. На девушке были джинсы и зеленая блузка. Каштановые волосы собраны в хвост и схвачены заколкой в виде паучка с изумрудными глазками. На нижней губе воинственно поблескивал «скорпионий хвост».

Любу сопровождала свита из шести стриженных наголо субъектов, одетых в одинаковые костюмы. Двоих Миша узнал. Первый огрел по макушке Гиллигилла, когда нагрянул Чертопрыщенко. Второго гонял по двору Йорик. Эти двое возвышались над остальными как корабельные сосны над хилым подлеском.

Вся компания что-то оживленно обсуждала.

— Секьюрити, блин, — пробормотал милиционер, бросив беспокойный взгляд на информационное табло. Горящая красным надпись сообщила, что регистрация почти закончена и рейс на Ташкент вот-вот улетит.

Из-за плеча послышался голос Плетнева:

— Есть билеты на Бишкек через два часа. И завтра — на Душанбе и…

— А Ташкент?

— На тот, что улетает сейчас, уже не продают. Следующий — завтра. Нужен именно Ташкент?

— Угу, — Миша указал на Любу со товарищи. — Мне надо вон с теми.

Вовка выпятил губу.

— Ух, какая фройляйн! Миха, а ты точно невесту спасать, или за пирсингованной красоткой ухлестываешь?

Милиционер поморщился. Из-за таких вот шуточек они и подрались с Плетневым на школьном выпускном.

Вовка взглянул на табло.

— Что делать будешь, Орфей? Самолет вот-вот отчалит.

Миша затравленно огляделся. Без билетов на рейс не попасть. Можно, конечно, улететь завтра, но где гарантия, что он найдет подручных Чертопрыщенко в чужой стране, в незнакомом городе?

Очередь в окошко регистрации двигалась быстро. Вот уже кусанный Йориком громила взгромоздил на транспортерную ленту вагоноподобный чемодан с колесиками. Приемщик крякнул, глянув на багаж, но покорно выдал громиле квитанцию. Тотчас вся компания, не переставая совещаться, двинулась к терминалу. Миша проводил счастливчиков полным отчаянья взглядом.

— Смотри, смотри! — Плетнев вдруг дернул милиционера за рукав. — Глянь, и сладкая парочка туда же!

Милиционер повернул голову.

К стремительно укорачивающейся очереди на всех парах летела давешняя богиня. Волосы развевались как буйное золотое пламя. Глаза метали молнии, достойные самого Зевса.

Следом, движимый не столько собственными ногами, сколько энергией, запасенной рюкзаком, мчался курносый паренек. На его лице застыло безысходное отчаянье человека, которому всю оставшуюся жизнь предстоит провести в зиндане с клопами, без солнца и телевизора.

— Пропал человек, — констатировал Плетнев. — Не тот калибр выбрал. Всю жизнь мучиться будет.

— А я его спасу, — воскликнул вдруг Миша.

— Как это?

— Грубо и безжалостно, — ответил милиционер и, выудил из кармана видавшее виды удостоверение. — Эх, пропадай моя головушка!

— Растяпа ты, Жорка! — раздраженно шипела девушка. — Тюфяк, мешок с трухой. Из-за тебя чуть не опоздали!

Жорка в ответ краснел, сопел и молчал.

— Молодой человек, — донеслось вдруг сзади. Парень обернулся и уткнулся носом в белый прямоугольник с фотографией, печатью и надписью «Министерство внутренних дел». За прямоугольником маячил светловолосый молодой мужчина в штатском.

— Молодой человек, — повторил мужчина, — пройдемте, я должен задать вам несколько вопросов.

— Вы что, сдурели?! — закричала Жорина спутница. — Мы на самолет опаздываем!

— Всего несколько минут, — отрезал милиционер. — Я вам помогу.

Он ухватил синий рюкзак и вместе с владельцем поволок к приемному окошку, тыча удостоверение в нос возмущающимся пассажирам. Следом, ругаясь и причитая, семенила девица.

Когда добрались до цели, Миша взгромоздил рюкзак на весы и, бросив девушке: «Оформляйте, мы скоро», подтолкнул Жорика к укромному уголку за информационным табло.

— Что стряслось? — почти всхлипнул парень. Ростом он едва доставал милиционеру до подбородка. — Я ничего не сделал. Вы меня с кем-то путаете.

Милиционер молчал.

— Да что случилось-то? — заканючил Жорик. — Говорите скорей, а то самолет улетит!

— Уверен? — поинтересовался Миша.

Парень сокрушенно кивнул.

— Слушай, а ты сам-то хочешь лететь? — строго спросил милиционер. — Только честно. Положа руку на сердце.

Жорик мотнул головой.

— Так я и знал, — деловито сообщил милиционер. — У меня к вам дело, гражданин. Я выполняю секретное задание и должен инкогнито попасть на самолет. Мне нужен ваш билет.

Через минуту Миша вернулся к Плетневу, улыбаясь и похлопывая себя по нагрудному карману. В это время Жорик уже садился в такси, размышляя, действительна ли милицейская расписка о конфискации, накарябанная карандашом на клочке бумаги, вырванном из блокнота. Впрочем, это Жору почти не беспокоило. Главное, он не отправится в этот дикий, безумный, полный опасностей поход. Пусть Нинка ищет себе другого носильщика.

— Вот, есть у тебя билет, — Вовка потер переносицу, — и что? Может, у тебя и паспорт есть на имя Георгия Андреича Гаврикова? Как ты контроль собираешься прохо… Ух, вот это скорости!

Миша проследил за взглядом Плетнева. В сторону терминала выступала Жорикова подружка, лукаво поглядывая на низенького чернявого мужичка, семенившего рядом.

— Придется тебе пересаживаться, — сообщил Вовка. — Место занято. Да и длинноват ты для нее, похоже.

Объявили посадку. Сгрудившись в стальной кишке терминала, пассажиры с тоской глазели на диковинную конструкцию, состоявшую из рамки металлоискателя, рентгеновской машинки для проверки сумок и четырех хамоватых операторов. Счастливчики, протиснувшиеся сквозь узкую щель паспортного контроля, спешили дальше и терялись во мгле.

— Билет, — в свинцовых глазах обширной контролерши любой желающий мог без помощи гадалки увидеть и дальнюю дорогу, и казенный дом.

Миша полез в карман.

— Паспорт, — подбодрила дама чугунным голосом. — Что вы мне удостоверение суете? Ну и что, что МВД? Загранпаспорт предъявите. Не надо здесь рыться в карманах. Отойдите и ищите. За вами очередь, молодой человек. Не задерживайте. Следующий!

— Да отойди ты. Ишь, встал, охламон! — пискнула сморщенная старушенция, сжимавшая подмышкой потертую сумочку времен Парижской Коммуны. — На, милая, билетик.

Миша понуро отошел от стойки. Огляделся.

У входа в терминал маячила озабоченная физиономия Вовки Плетнева. Тот не желал уходить, пока не отправит приятеля в путь.

Справа, в беленой стене виднелась железная дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Дверь была приоткрыта. За ней тихонько мурлыкало радио, слышались негромкие голоса, и время от времени что-то загадочно брякало.

— Готовься, — прошептал милиционер, похлопав болоньевый бок спортивной сумки. — Эх, была — не была. Не умереть мне своей смертью.

Дверь распахнулась, открыв небольшую, похожую на аквариум, стеклянную караулку, от которой, параллельно пассажирскому терминалу, тянулся длинный серый коридор. В караулке, примостившись за серым от пепла столиком, дулись в нарды двое пограничников — старый и молодой. В воздухе лениво ворочались кудели сизого табачного дыма.

— Марс, — негромко объявил молодой и, щелкнув по доске красной шашкой, повернулся к вошедшему.

— Вам чего? Это служебное помещение, здесь нельзя находиться.

Миша покачнулся, икнул. Сделал шаг вперед, снова покачнулся, да так, что едва не опрокинулся на протертый до дыр линолеум.

— Ммужжики, — промычал милиционер и так скосил глаза, что игрокам в нарды пришлось вывернуть шеи, чтобы не потерять с ним зрительный контакт. — Мужжики, котика купите, а? Трубы горят, мужики.

— Какой котик, мать твою! — рявкнул пожилой. — Пошел вон, пока цел!

— Не обижайте, мужики, — заканючил Миша и сделал еще шаг. — Труубы горят. Хороший котик. Сиамский. Не пожалеете. Кошечка сиамская. А мышей как ловит! Трубы, мужики…

— Сгинь со своими мышами! — скомандовал пожилой.

— У у меня нет мышей. Нету. Ммышей не принес, — милиционер сокрушенно развел руками и перебрался на середину комнаты. — Я мышками не торгую. У меня кот… Сибирский перс. Гладкошерстый. Вы только гляньте, мужики. Тру… трубы горят. Мне б полтишок на опохмелку, а?

С этими словами Миша расстегнул молнию.

— Мяааауу! — донеслось из сумки, и вдруг на игровую доску, разметав шашки, вспрыгнул череп на кошачьих лапах. — Мяаауу! Тртр-тртр-тртр…

Он прошелся туда-сюда, оглушительно мурлыча, и постреливая из черных глазниц фирменными адскими искрами.

Пограничники окаменели. Молодой выпучил глаза и распахнул рот до максимальных пределов, отпущенных человеку природой. Лицо сделалось одного цвета с погонами.

— Брбрбрбрбрбр, — затянул пожилой нечто невразумительное. — Брбрбр…

— Дядя, ты это о чем? — спросил Йорик. Он уселся на стол и совершенно по-кошачьи принялся драить лапкой костяную физиономию. — Ты собираешься меня покупать или нет? Решай скорей. Слышал, у хозяина трубы горят. Нехорошо мучить человека.

Тем временем «хозяин» огромными прыжками промчался по коридору, преодолел лабиринт служебных помещений и, никем не остановленный, выбрался на летное поле.

— Ну что, покупаешь или нет? — насел Йорик.

Седовласый пограничник очумело помотал головой и еще несколько раз повторил свое «Брбрбр».

Череп вздохнул.

— Ну вот. Говорил этому Мишке, никто не поверит, что я кот. Белкой был, белкой и останусь. Ладно, бывайте, служивые!

Йорик грациозно спрыгнул на пол и юркнул в коридор.

— Брбрбрыыысь! — донесся вслед вопль пожилого пограничника.