Глава 17
Появление бравой четверки в деревне Закобякино сопровождалось чередой фатальных событий.
Дачницы Мартынова и Фролова, проведшие десять лет в кровопролитнейшей и упоительнейшей войне из-за пограничной межи шириной полшага, впервые за эти годы не обменялись традиционными колкостями. Изощреннейшие «шпильки», на выдумывание которых ушла вся рабочая неделя, так и не были произнесены.
Баба Маша, только что отрубившая голову драчливому петуху, застыла с окровавленным топором в руках, не замечая, как обезглавленную тушку стаскивает с чурбака бесстыжая лапа соседского кота.
Тракторист Иванов не дошел нескольких метров до магазина, в котором собирался затариться водкой. Постояв, с четверть минуты перед дверьми, он вдруг направился в противоположную сторону. Следом потянулось еще несколько человек.
По прошествии какого-то времени собутыльникам, которых Иванов оставил дожидаться в лесочке, пришлось возвратиться к исполнению прямых трудовых обязанностей, ибо они отдали непутевому трактористу всю свою наличность.
— Чего они на нас так пялятся? — прошептал Олло, озираясь по сторонам. — А эти зачем за нами увязались? Целая толпа!
— Кто у вас в городе самый необычный? — вместо ответа спросил Миша.
Олло почесал в затылке.
— Ну, рогатые тролли с северных островов. Их держат в королевском зверинце.
— Вот покрой их с ног до головы татуировками «Я люблю короля», выкраси рога в малиновый цвет — и узнаешь, какое впечатление мы производим на местных. Они, небось, думают, что мы из балета «Тодес». Или из цирка сбежали. Во! Точно! Слушайте сюда. Если начнут спрашивать, то мы — из цирка. Запомнили?
— Нет уж! — возмутился Геремор. — Я королевский стражник, а не клоун!
— Зачем клоун. Будешь факиром. У тебя же есть эта золотая хреновина, вот и покажешь какое-нибудь чудо. Местные все равно просто так не отвяжутся.
— Ладно, — сказал эльф. — Магом я могу побыть. А Гиллигилл будет человек-жаба, — он покосился на орка, который по старой привычке отправил в рот пригоршню мух. Толпа встретила это событие возбужденным рокотом.
Наконец дошли до дома, где жила старушка, у которой Миша пристроил поросенка.
Фасад выходил на тенистую улицу. Позади располагался обширный двор, за которым тянулись огороды, а за ними зеленел лес.
— Вот что, — сказал Миша. — Я пойду за поросенком, а вы стойте здесь. Незачем старушку нервировать.
Милиционер толкнул скрипучую калитку.
— Вы слышали? — пробурчал Геремор. — «Незачем старушку нервировать»! Будто мы компания пьяных русалок.
В это время из-за стоявшего неподалеку сарая появился пес. Наверное, это был самый несуразный пес во всех подлунных мирах. Он походил на вымазанный ваксой черенок лопаты, к которому с одной стороны приделали ботинок с раззявленной зубастой подошвой, а с другой — вечно задранный кверху кухонный ершик. Все это сооружение передвигалось на четырех негнущихся лапах. В карих глазах хвостатого светилось неукротимое любопытство.
Бодрой рысью пес подбежал к Геремору и остановился в нерешительности.
— Это еще что? — брезгливо поморщился эльф. — Пшел вон. Вон! — Геремор выразительно махнул рукой.
Но четвероногий гость не собирался уходить. Он отчаянно замахал хвостом, и распахнул пасть в широченной улыбке, отчего язык затрепыхался с тихими хлопками, как флаг на ветру. Еще пес начал было задирать заднюю лапу, но тут же опустил ее на землю, по-видимому, сочтя этот жест неуместным для дружеского приветствия.
— Че надо, блохастый?! — рявкнул Геремор. — Костей нет. Вон пошел!
— Кыш отсюда, — подхватил Олло.
— Чего на собачку окрысились? — сказал орк с неожиданной нежностью. Он сел на корточки и почесал хвостатого гостя за ухом. Рукав черной кожаной куртки пополз вверх, обнажив могучее волосатое запястье.
— Хорошая псина, — проворковал орк. В ответ на похвалу пес еще неистовее замолотил хвостом.
— Ты еще поцелуйся с ним, — фыркнул Геремор. — Он за это с тобой блохами поделится.
— Как бы мне тебя назвать… — мурлыкал Гиллигилл, не обращая внимания на эльфа. Похоже, орк вознамерился прибрать пса к рукам. — Пушок? Барон? Кусака?
— Велосипед! — подбросил Олло слышанное где-то словцо.
— Хм… — орк почесал макушку. — Длинновато. Но звучит хорошо. Благородно. Ладно, будешь зваться Велосипед.
Довольный тем, что у него теперь есть имя, пес плюхнулся на задние лапы и тоненько завыл.
— Зачем он тебе? — проворчал Геремор.
— С ним веселей, — ответил Гиллигилл. — Люблю собак.
Тем временем от толпы, следовавшей по деревне вслед за необычными гостями, отделился лысенький сморщенный старичок в замызганной рубашке, потертых брючках и домашних тапках на босу ногу. Сильно хромая, он подковылял к волшебной троице и остановился. Постояв немного и оценив внешность пришельцев, он кашлянул, и проговорил скрипучим голосом:
— Вы откуда ж будете, служивые?
— Из цирка, — процедил сквозь зубы Геремор. «Легенда», придуманная Мишей эльфу решительно не нравилась, но свою собственную он выдумать не успел. Да и мог ли он придумать что-нибудь правдоподобное в этом совершенно незнакомом, непонятном мире?
— Циркачи! — крикнул дедок односельчанам. Толпа радостно загудела, из ее недр вынырнули несколько ребятишек и присоединились к парламентеру. — А из какого ж цирка? — задал старичок новый вопрос. — Областные или из самой Москвы?
— Из Москвы, — наобум ответил Геремор. Олло и Гиллигилл молча кивнули.
— Столичные! — в полном восторге объявил старичок. — Так вы выступать будете?
— Дяденька, а фокусы покажете? — пропищал лопоухий карапуз лет шести, дергая Гиллигилла за полу кожаной куртки.
— Вот он будет, — ответил орк и ткнул пальцем в Геремора. — Он у нас величайший маг и волшебник. Только ты, малыш, отойди подальше, а то, когда дядя фокусник в ударе, с ним рядом небезопасно.
— Фокусы! — заверещал мальчишка, послушно отбежав на несколько шагов.
— Ну спасибо, Гиллигилл, — прошипел Геремор, бросив на орка жгучий взгляд. Гиллигилл ответил улыбкой от уха до уха, и на его желтых зубах золотом блеснуло солнце.
Миша битый час торчал у загона с поросятами. Рядом высилась верстообразная старуха с похожими на вилы руками.
— Вон он твой! — трубно гудела старуха, тыча острым пальцем в один из двадцати поросячьих хвостиков, топорщившихся вокруг корыта с похлебкой. От корыта доносилось оглушительное чавканье.
— Как же мой? — в десятый раз отвечал Миша. — У моего на заду пятно прямоугольное — вроде как номер у машины.
— Так и у этого пятно! — не сдавалась бабка.
— Да не прямоугольное оно, а бабочкой.
— Ну какая тебе разница, Миша? Бери этого, вон какой справный. Бери скорее, мне курей пора кормить. Слышь, орут!
— Не нужен мне этот, Мария Андревна. Мне мой нужен.
— Что ж ты привередливый такой, — покачала головой Мария Андреевна. — Порося все равно что невесту выбираешь.
— Вон! Вон он, с того угла! — завопил вдруг Миша, углядев заветный прямоугольник среди пятен всевозможных форм и расцветок.
— Ишь глазастый! — удивилась старуха. — Ладно, щас поймаю. Сам не лезь — не справишься. Мешок пошире открой.
Она отворила калитку, шагнула в загон. Миша с готовностью распахнул мешок.
Однако прежде чем бабка успела сделать несколько шагов, поросята прикончили остатки обеда и разом рассыпались по загону.
— Ах, чтоб вас! — вскрикнула хозяйка.
— Дайте, я помогу, — сказал Миша.
— Ну который вот? — убивалась старуха. — У меня Дмитрий Михалыч поросями заведует, а я ихние рожи не помню. Может, деда моего подождем, Миш? Он вечером будет.
— Не могу я ждать, Марья Андреевна. Тороплюсь.
— Так мне одной теперь не выловить. А ты пиджачишко свой измажешь. Вон он у тебя какой красивый. В гости собрался?
Милиционер кивнул.
— Ага. На именины. А порося — подарок.
— Ой беда, — вздохнула старуха. — Ну, подь сюды. Загонять будем.
— О боги! — прошептал Олло. — Где этот Миша?
Рыжий эльф стоял у забора, в тени старой-престарой яблони. Из дыр и щелей, которыми изобиловал ствол, таращились любопытные глаза короедов. Между косичками Олло примостилось большое зеленое яблоко.
В сорока шагах, на дороге, у припаркованной черной машины (окружающие называли ее джипом), Геремор проверял тетиву. Стоявший рядом очкастый юнец (местный диджей и тамада) торжественно возглашал толпе:
— А сейчас, почтеннейшая публика, наши гости повторят знаменитейший подвиг Вильгельма Телля. Как известно…
«Психи, психи, психи» — думал Олло, чувствуя, как дрожь в коленях передается яблоку и оно начинает подпрыгивать на голове.
— Не гоношись, — прошипел Гиллигилл, исполнявший роль ассистента. — Яблоко упадет.
— Давай-ка ты вместо меня постоишь, умник! — огрызнулся Олло.
— Не-а. Это ваши эльфовские забавы из луков пулять.
Сидевший у ног Гиллигилла Велосипед согласно подгавкнул.
— Эльфы не делают друг из друга подставки для мишеней. В отличие от людей, — проворчал Олло.
— На счет «три», — крикнул юнец. — Раз!
Вдруг откуда-то донесся отчаянный поросячий визг.
— Два!
Визг потонул в залпах грязной площадной брани, от которой в радиусе ста метров скукожились крапивные листья. Тракторист Иванов зашевелил губами, как прилежный студент на лекции, стараясь запомнить особенно удачные обороты.
— Тр…
На улицу маленьким визжащим метеором вырвался поросенок. За ним гналось двуногое существо, отдаленно напоминавшее перемазанного навозом разъяренного милиционера. Слова «разъяренный» и «навоз» — главные характеристики.
— …ри!
Поросенок метнулся под ноги Геремору. Придушенно вскрикнув, эльф опрокинулся на спину и отпустил тетиву. Длинная стрела с тяжелым наконечником свечой ушла в лазурное небо. На белоснежном Гереморовом кафтане появились отпечатки кроссовок сорок пятого размера. Мишу и поросенка скрыло облако дорожной пыли. Вернувшаяся из заоблачных высей стрела с жестяным «жах!» пробила крышу джипа.
— Вы че творите, клоуны хреновы?! — разнесся над деревней носорожий рев. Растолкав пузом толпу, на место событий вывалился розовощекий тип с наголо обритой головой, одетый в огненно-алый тренировочный костюм. Вторым эшелоном прибыла массивная дама — из тех, кого восточные поэты именуют луноликими, подразумевая в первую очередь форму. Одежда женщины состояла из зеленого кимоно и розовых шлепанцев. В иссиня-черных волосах топорщились бигуди, похожие на пушки готового к бою линкора.
— Ну вы конкретно попали, — выпалил алый пузан почти радостно.
— Отморозки! — дала пристрелочный залп его спутница. — Сволочи! Скоты криворукие! Клоуны! Кровавыми слезами умоетесь!
Люди боязливо расступились, и воинственная пара осталась в полном одиночестве.
— Бочина за вами. Вы поняли, лохи позорные? — деловито проговорил пузан. — Пять штук зеленых сейчас, или будем говорить по-другому и в другом месте, — он похлопал по висевшей на шее черной коробочке, покрытой множеством кнопок с цифрами. — Усекли, козлы вонючие?
Из всей тирады эльфы и орк поняли только последнюю фразу. Геремор поднялся с земли, молча достал из колчана стрелу и натянул тетиву. Олло обнажил меч. Гиллигилл провел пальцем по острию тесака и сплюнул.
— Будь добр, повтори то, что ты сейчас сказал, — сказал Геремор ледяным голосом.
— Кзлы пзорны, — пробормотал алый и тотчас умолк.
— Не слышу! — рявкнул Геремор.
Пузан испуганно заозирался. Его спутница, открывшая рот для очередного залпа, так и стояла, демонстрируя всем желающим два ряда золотых коронок.
— Дык эта, — пискнул пузан. — Вы меня не так поняли.
Геремор опустил лук.
— Ты слышал, Олло, — сказал белокурый эльф. — Мы его не поняли.
— Странно, — откликнулся Олло. — Я понимаю всех, кого можно понять. Эльфов, орков, людей, гномов. Даже русалок.
— Может быть, раз мы его не поняли, его и невозможно понять? — подхватил Геремор. — Кто, например, знает, о чем гавкают шелудивые псы? — эльф повернулся к пузану. — Эй, брюхатый, я понял причину…
В руках Геремора сверкнула золотая коробочка.
— Иттианна праа концантортонгос!
Бешеный порыв ветра сорвал одежду с пузатого и его спутницы. Пыль поднялась столбом и закружилась, скрыв обоих от посторонних глаз. Когда же все улеглось, на месте крикливой парочки оказались две лохматые черные псины. Они с визгом ринулись прочь. Пес Велосипед протрусил за ними несколько шагов и, сочтя свою миссию выполненной, вернулся к месту основных событий.
— Почтеннейшая публика! — возгласил Геремор, подражая тамаде. — Не беспокойтесь за судьбу этих двоих. Через три дня они снова станут собой. В конце концов, собачий облик для них скорее награда, чем наказанье!
Публика оглушительно загоготала. Послышались крики:
— Еще! Еще! Фокусы давай!
В эту минуту на залитой солнцем улице появился человек с визжащим мешком в руках. Одежда человека, некогда ослепительно белая, теперь могла служить палитрой какому-нибудь художнику, предпочитающему рисовать в черных и коричневых тонах.
— А вот и наш ассистент! — выкрикнул Геремор, узнав Мишу по белому «бобрику», торчащему над перепачканным грязью лбом.
— Наконец-то, — проворчал Олло. — Сколько можно возиться с одной единственной свиньей?
— Шустрый подлец, — выдохнул Миша, свалив мешок на землю. Мешок возмущенно хрюкнул.
— Эх, его бы сейчас на вертеле, — облизнулся Гиллигилл.
Велосипед обнюхал мешок и плюхнулся рядом, не произнеся ни слова.
— Тот? — шепнул Геремор. Миша кивнул.
— Уважаемая публика! — возвысил голос белокурый эльф. — Сейчас я продемонстрирую вам заклинание обратного превращения. Близко не подходить. Нервным — удалиться!
Эльфы, орк и человек поспешно отошли на почтительное расстоянье. Их примеру последовал и пес.
Засияла, запела золотая коробочка. Вспыхнули огнем руны.
— Гриннаргаа онкс!
Неведомо откуда налетевший смерч подхватил и завертел мешок. Поросенок внутри зашелся оглушительным визгом. Смерч кружил все быстрей. Мешок постепенно надувался, округлялся, распираемый изнутри неведомой силой. Поросячий визг перешел в трубный рев и набрал такую мощь, что закладывало уши.
Люди в толпе попятились. Самые впечатлительные бросились бежать. Тракторист Иванов принялся отчаянно креститься, почему-то на католический манер.
Мешок раздулся до огромных размеров. Внезапно ткань оглушительно затрещала, смерч остановился, распавшись на отдельные пылинки, и изумленным взглядам явился изумрудно-зеленый слон в тонкую лиловую полоску, как будто нанесенную остро отточенным карандашом.
Слон стоял совершенно неподвижно, выпучив глаза, как будто сам удивлялся своей внезапной материализации.
— Нихренасе! — выдохнул тракторист Иванов. — Господи, лучше бы я нажрался!
