— Ты что за свинью мне подложил? — прошипел Геремор, нависнув над Мишей.

Милиционер развел руками.

— Ту самую, вроде. Пятнистая, прямоугольное пятно над хвостом. У меня, знаешь ли, на свиные лица плохая память. Я за этой сволочью полдня гонялся, как Марадона за мячом.

— Зря гонялся, — сказал эльф. — Не та свинья. Ты перепутал.

— Да какая тебе разница! — воскликнул Миша. — Ты ж волшебник. Практически Старик Хоттабыч. Достань свой портсигар, и преврати хряка в «Жигуль». А лучше — в «Хаммер». Всю жизнь мечтал.

Геремор закатил глаза.

— Пойми ты, дурачина. Магия — точная наука. Общая сумма всех превращений должна равняться нулю. То есть, нужен именно тот поросенок. Иначе, каждый хряковладелец при желании смог бы покататься на твоих «Жигулях».

— Во дела, — проговорил Миша. — Придется опять идти к бабке, искать нужного поросенка. Ты давай тогда, превращай слона обратно, а то неудобно получится. Она хоть и подслеповатая, но порося от зеленого мамонта отличит.

Едва молодой человек произнес эти слова, слон тихонечко пискнул и сделал несколько неуверенных шагов. В толпе кто-то закричал. Резкий звук напугал животное. Слон попятился, развернулся и бросился наутек. Миша и Геремор едва успели отскочить в сторону.

— Стой, свинья носатая! — заорал вдогонку милиционер. — Борька! Хавронья! Хрюша! Цып-цып-цып! Геремор, чтоб тебя, колдуй уже! Ведь уходит!

— Отстань! — рявкнул Геремор. — Видишь, заклинание черчу. Гриннаргаа онкс!

Маленький смерч отделился от Гереморова Боекомплекта и устремился вдогонку за беглецом. Однако слон свернул в боковую улицу, и заклинание ударило в белого петуха, выискивавшего что-то в траве. Вспышка — и гордый деревенский будильник превратился в небольшой смородиновый куст, на котором вместо ягод покачивались миниатюрные гаечные ключи.

— Ироды ряженые! Вы чего с петухом сотворили?! — заголосила хозяйка петуха — крепенькая старушка в платочке. Но ее никто не слушал: Геремор и Миша гнались за беглым слоном. Следом едва поспевали Олло и Гиллигилл, а позади резиново подпрыгивал на негнущихся лапах пес Велосипед. За псом, поднимая тучи пыли, мчались все жители деревни.

Слон выказал небывалую прыть. Он петлял как заяц, путающий следы, несся, не разбирая дороги, круша все на своем пути. То, что не смог разрушить он, уничтожал Геремор, паливший заклинаньями с энтузиазмом маньяка, раздобывшего зенитную установку.

Вслед за петухом пострадала поленница тракториста Иванова. Гереморово заклинание, почти настигшее слона, в последний миг запуталось в березовых чурбаках, любовно сложенных вдоль забора. Магическая сила в один миг превратила дрова в аккуратные штабеля водочных бутылок, наполненных мутноватой белесой жидкостью.

По толпе пронесся восторженный шепот:

— Самогон!

Смородиновый петух был мгновенно забыт, и десятки рук потянулись к стеклянному сокровищу. Хозяин поленницы первым отвернул золотистую крышку и вылил содержимое бутылки в рот.

— Ну? Как? Стукнуло? Забирает? — загалдели обступившие Иванова односельчане. — Вовка, что молчишь-то?

Прикрыв глаза тракторист прислушивался к собственным ощущениям. Вдруг по лицу пробежала рябь, рот скривился. Глаза выпучились, и в них появилось недоумение и обида. Такое выражение бывает у маленьких детей, когда они раскусывают пилюлю со сладкой оболочкой, под которой прячется горькая сердцевина.

— Отойдите, — прохрипел Вовка.

— Как так — отойдите? — опешили односельчане. — Что, и не угостишь даже?

— Христом богом прошу, — тоненько завыл тракторист. — Ой! Ой! АААААXXXX!

Из его рта вдруг вырвались языки синего гудящего пламени. Вдоль бутылочной поленницы протянулась полоса черной выжженной земли.

Народ кинулся врассыпную.

— Караул! Горим! Ты что творишь, дурак! Вот угостились бы! — галдели перепуганные односельчане.

— АААААXXХ! — на этот раз тракторист выдохнул несколько фейерверков. Они взлетели высоко в небо и с оглушительным треском превратились в огненные цветы.

— К пруду беги, Горыныч хренов! — закричал жилистый мужичок, работавший в свободное от дачи время пожарным инспектором. — Всю деревню попалишь!

В ответ Иванов выпустил столб черного дыма с искрами, и помчался вдоль по улице туда, где за деревьями блестел небольшой пруд.

— Люди! Бегом к колодцам, тащите воду, лейте на этого вулканолога, — скомандовал пожарник.

— Не надо из колодцев! — завопил тракторист. — Вода ледяная!

— Ничего, — отрезал жилистый. — Изнутри согреешься.

На короткое время вся деревня включилась в операцию по спасению имущества от огнедышащего тракториста.

Тем временем облава продолжалась. Повинуясь поросячьим инстинктам, слон несся вперед, с легкостью уворачиваясь от Гереморовых заклинаний.

Улицы, по которым промчались загонщики, были усеяны черт знает чем. Несколько зеленых роялей, два колодца, наполненных вишневым вареньем, гипсовая статуя эльфийского короля Басаморра Срамного, огромная тыква из чистого золота с гравировкой «Я люблю сельское хозяйство», отряд голодных студентов, которых чудо перенесло с колхозного картофельного поля на клубничные грядки в председательском саду… много чего еще натворили шальные заклинания.

Сделав круг по деревне, слон вернулся туда, откуда началась безумная гонка — к черному джипу, принадлежащему двум лохматым дворняжкам. Обе псины как раз копошились возле водительской двери. Одна висела на дверной ручке, вцепившись в нее зубами, и смешно дрыгая короткими ногами. Вторая тыкала лапой в кнопку на радиобрелоке. Джип отзывался дружелюбным писком, но открываться не желал.

Завидев слона, собаки с отчаянным визгом бросились наутек. Огромный зверь плюхнулся на брюхо и, распластавшись в тени джипа, попытался подлезть под машину. Должно быть, в душе он остался маленьким поросенком.

— Жарь! — заорал Миша.

И Геремор не промахнулся.

Миша спикировал на поросенка как сокол на мышь.

— Уф, — выдохнул Геремор, наблюдая за тем, как бывший слон исчезает в грязном мешке. — Хвала богам, он не успел натворить много бед.

— Ага. Если не считать порушенных сараев, колонок, изуродованного Ленина и сытых студентов. Сытых за счет председательской клубники, между прочим.

В ответ эльф небрежно махнул рукой.

— Ничего, сейчас пройдусь по деревне, и все испра…

Он не договорил. Издали послышались яростные вопли. Через мгновенье из-за поворота хлынула толпа взбешенных деревенских жителей.

— Вон они, клоуны окаянные! — выкрикнула дородная женщина в зеленом платье. — Держи фокусников!

— Бей их! — зашумели сельчане. — Бей магов недорезанных!

— Не получится исправить, — шепнул Миша Геремору и, подхватив с земли радиобрелок с ключами, нажал кнопку. Черный джип отозвался приветливым писком.

— Залазьте, быстро! — скомандовал милиционер.

Вся компания бросилась к машине. Гиллигилл плюхнулся на переднее сиденье и втащил в салон Велосипеда. Пес не сопротивлялся и, казалось, был очень даже рад возможности прокатиться с ветерком. Олло и Геремор с мечами и луками поместились сзади. Сам Миша, бросив поросенка, юркнул на водительское сиденье.

Джип бодро заурчал, задрожал всем корпусом, будто предвкушающий гонку беговой мамонт.

— Уходят! — зашумели в толпе. — Держи!

Люди бросились бегом, стремясь отрезать циркачам путь к отступлению. Миша до упора вдавил педаль газа. Автомобиль заревел по-медвежьи и, взметнув колесами тучи пыли, ринулся прочь от преследователей. Торчащая в крыше стрела тоненько запела, рассекая сонный летний воздух.

— Мужики, я с вами в уголовника превращусь, чессловво, — проворчал Миша, когда деревня осталась далеко позади. — Начальству наврал. Полдеревни превратил черт знает во что. Джип угнал. «Жигуль» отцовский потерял. Вот что, Геремор. Делай что хочешь, но как все кончится, «Жигуль» верни. А то батя мне башку оторвет.

В ответ Геремор пробурчал что-то невнятное. Можно было расслышать лишь произнесенное несколько раз имя Заззу.

Прошло какое-то время. Судя по карте, они почти добрались.

— Гиллигилл, ты что, наступил Велосипеду на хвост? — спросил вдруг Олло.

— С чего ты взял?

— Он скулит. Не слышишь что ли? Ты там полегче, а то вместо кобеля коврик получится.

Орк прислушался. Велосипед тихонько скулил, скреб лапами дверь, и вообще вел себя странно.

— Укачало, наверное, — проговорил орк и, опустив руку под сиденье, погладил пса.

Велосипед затих.

— Ну вот, — начал орк, — немного ласки и…

Пес заскулил сызнова, с отчаяньем дворняги, оставшейся морозной ночью наедине с пустой миской.

Миша ударил по тормозам.

— Господи, что с ним стряслось?

— Откуда я знаю?! — прохрипел орк, пытаясь дотянуться до Велосипеда, забившегося под сиденье.

— Что стряслось-то? — повторил молодой человек.

— Заболел, кажись, — орк все шарил в темноте. — Лихоманка бьет и горячий — что твоя печка. Не сдох бы.

— Вытаскивай его из машины, — распорядился Миша.

Гиллигилл нажал рычаг, дверь распахнулась. Орк выбрался наружу.

— Велосипед! — позвал он. — Что с тобой приключилось? Поди сюда, песик.

— Я щас растаю, — проблеял с заднего сиденья Олло. — Орк и собачка. Геремор, наколдуй для обоих по голубому бантику и…

— Что такое?! — закричал вдруг Гиллигилл. — Вы видели? Что, что это с моей собакой?

Он подхватил Велосипеда на руки и вытащил на свет. Вернее, это уже был не совсем Велосипед. То есть, не совсем тот Велосипед, который присоединился к компании в деревне. Этот новый походил на прежнего всем — цветом, несуразным видом, негнущимися лапами… Хотя, именно в лапах и была загвоздка. Потому что вместо когтистых собачьих ступней — передних и задних — Велосипед мог теперь похвастаться вполне натуральными, хоть и очень маленькими, человеческими руками и ногами. Причем, ногти существа явно водили очень тесное знакомство с маникюрными ножницами и лаком.