Глава 13
Сразу двинуться в путь не удалось. Едва эльфы и орк пересекли асфальтовую площадку, из-за угла здания выскочили пятеро в серой форме и бросились в лес. На счастье беглой троицы неподалеку притаился неприметный овражек, где и отсиживались, пока все не утихло.
Сквозь кроны деревьев закатное небо казалось драной оранжевой тряпицей. Единственная тропинка петляла между темными стволами, огибала колючие заросли, и пугливо пересекала редкие полянки.
Гиллигилл, похожий на огромного черного медведя, двигался впереди, держа наготове тесак.
Следом поспешал Олло, готовый в любую секунду выхватить меч или пустить в противника стрелу. Косички эльфа воинственно топорщились.
Замыкал шествие Геремор. Он не помышлял ни об опасности, ни о способах ее избежать. Мысли белокурого красавца занимал один единственный вопрос: почему треклятым похитителям понадобился в качестве выкупа именно сундук? Громоздкий, тяжелый, и на редкость неудобный.
Эльф на чем свет стоит ругал безмозглых бандитов, не сумевших даже как следует украсть этого самого Мишу, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Еще он ругал себя — за то, что встрял в спор Олло и Гиллигилла, когда в последний момент они устроили склоку из-за того, кому тащить гадскую мебель. Пришлось силой отнимать сундук — стражники уже стучали в дверь. Подумать только — и чего этим двоим далась старая рухлядь? Ведь чем-чем, а трудолюбием их жизнь никогда не была омрачена.
Лес становился все гуще. Корни деревьев бугрили тропинку огромными струпьями. В наступавших сумерках каждый шаг таил опасность.
Ноги Геремора ныли от слишком близкого знакомства с углами сундука. Окованные толстой медью, они даже сквозь бумагу царапали его драгоценные ботфорты. Тонкая веревка терзала пальцы похлеще тетивы тугого лука.
— Кажется пришли! — послышался из темноты голос Гиллигилла. — Вон избушка виднеется.
— Где? — Геремор вытянул шею, стараясь разглядеть долгожданное пристанище. В тот же миг его сапог зацепился за что-то, и эльф шлепнулся на землю как упавшая с неба лягушка. Сундук с грохотом покатился во тьму.
— Держи! — завопил Геремор.
— Ты чего? — отозвались хором Олло и Гиллигилл.
— Сундук укатился!
— Раззява! — рявкнул Олло. — Где он? Ты его видишь?
— Тут где-то, — пробормотал Геремор, садясь и утирая перепачканное землей лицо.
— Спасибо, боевой товарищ, я цел и невредим, — бросил он вслед Олло, который пронесся мимо и сходу врезался в кусты. — Да не туда, дурень! Он в другую сторону отлетел.
С этими словами Геремор поднялся на ноги и шагнул в колючие заросли малины.
— Ну, где вы? — окликнул эльфов Гиллигилл, вернувшийся на шум.
— Сундук ищем, — ответил Олло. — Ну, Геремор, нашел?
— Ищу, — откликнулся напарник. — Ага… Вот, кажется…
В кустах что-то заскрипело, клацнуло. И вдруг…
— КАКАЯ СВОЛОЧЬ ЗАСУНУЛА СЮДА УТЮГ?! — заметался по лесу рев Геремора. Перепуганные вороны взлетели с веток и с криками умчались прочь. Медведь, спускавшийся с сосны после удачного похода за медом, решил, что лучше заночевать на дереве, и снова полез вверх. Олло, вжав голову в плечи, юркнул за широкую спину Гиллигилла, который и сам искал куда бы спрятаться.
— Безмозглые отродья Кизиинска! Тупые обезьяны! Тролльи мозги! Сколопендеры задоголовые! Я целую милю тащил треклятый ящик с утюгом, будто бестолковый мул!
— Коим ты и яв… — Олло осекся. — То есть я хотел сказать: послушай, Геремор, все не совсем так, как ты подумал… Ведь правда, Гиллигилл? Подтверди. — Эльф просительно подергал орка за рукав. Гиллигилл угрюмо кивнул.
— Понимаешь, — продолжал Олло, — этот утюг… сундук… утюг… Одним словом, мы думали, что утюг это активатор для сундука.
— Я вот сейчас посмотрю, для чего он еще активатор! — разорялся взбешенный Геремор. — Я ваши пустые головы активирую, может в них прибавится хоть капля мозгов! Воплощатели!
Эльф вдруг остановился, пробуя слово на вкус.
— Воплощатели… воплощатель… Воплощатель? Сундук — воплощатель?!
— Да, да, — раздраженно зашептал Гиллигилл. — А теперь пойди и растрепли об этом всему миру, раз уж у тебя такой зычный голос.
— Но как? Как вы узнали? — Геремор тоже перешел на шепот. От возбуждения его глаза светились темноте.
— Догадались, потому что сундук пустой, — сказал Олло.
— Пустой? Ну и что?
— Как это что! — разгорячился рыжий эльф. — Подумай сам: зачем еще похищать человека и требовать в качестве выкупа пустой сундук?
— Но ведь Мишу на самом деле не похитили.
— Тем более! Значит план еще более коварный! Они хотели заполучить воплощатель, а потом с его помощью похитить Мишу.
— А Миша им тогда зачем?
— Откуда я знаю? — отмахнулся Олло. — Я что, похититель?
— А может… — подал голос Гиллигилл, — может, Миша сам все и подстроил?
— Что — все? — спросил Олло.
— Ну, свое похищение и выкуп. Вдруг он сам пытается наложить лапу на воплощатель.
— Тогда он сдал бы нас милиции, а сундук забрал бы себе, — здраво рассудил Геремор. — И вообще, Наташа его невеста. Женился — и заграбастал воплощатель. В чем загвоздка?
— В слове «женился», — проворчал орк.
Замолчали, задумались. Сгустившаяся тьма наполнила лес множеством звуков. Шорохи, топот маленьких лап, писк, стрекотанье сливались в таинственную ночную песню. Выползшая на небо полная луна навевала удивительные мысли.
Олло поежился.
— Значит так, — прошептал он, — о воплощателе знаем мы трое и еще Наташа.
— Откуда ты знаешь, что Наташа знает? — также шепотом спросил Геремор.
— А что, ты думаешь, она делала с сундуком, пока Гиллигилл ходил в магазин? Наверняка пыталась подобрать активатор.
— Зачем ей нужен был активатор, если она собиралась отдать воплощатель?
— Если бы подобрала, никаким похитителям воплощатель бы не достался. По-моему яснее ясного. — Для пущей убедительности Олло тряхнул косичками.
— Но тогда Мишу убили бы! — воскликнул Геремор.
— Но Мишу даже не похитили! — парировал Олло. — Скажи, Гиллигилл.
В ответ орк пробурчал что-то невразумительное. От всех этих разговоров у него кругом шла голова, а ночной мрак навевал мысли о мягкой постели. Орк потерял нить беседы и только поворачивал голову от одного темного силуэта к другому.
— И все же я думаю, Миша тут ни при чем, — сказал Геремор. — Но к воплощателю его лучше не подпускать. Так, на всякий случай.
Олло кивнул.
— И еще, — сказал он, — надо положить утюг обратно, и снова все упаковать, чтоб не открыть было.
— Зачем утюг-то?
— А затем, что если кто-нибудь на наш воплощатель позарится, то чтобы унести далеко не смог.
— Соображаешь! — Геремор уважительно посмотрел на темный силуэт приятеля.
— А то! Тащи сюда сундук, пока снова не потеряли.
Громкий вопль Геремора возвестил о том, что драгоценная ноша никуда не пропала. Отчаянно хромая, эльф выдрался из кустов. Он нес утюг, вцепившись в ручку с такой силой, будто она была гадиной, которую он собирался удавить.
Неудавшийся активатор положили в воплощатель и захлопнули тяжелую крышку. Сверху все обернули остатками бумаги, обмотали веревкой. Сверток вручили Гиллигиллу, который готов был нести хоть слона — лишь бы поскорее тронуться в путь.
Домик оказался в ста шагах. Неказистая избушка встретила странников застоявшимся табачным смрадом и кромешной тьмой.
— Это самая вонючая и темная дыра из всех, какие я видел! — разъярился Геремор.
— Сейчас… — пробормотал Олло. Он достал из кармана Магический Боекомплект. Щелкнув, откинулась крышка, и Олло стал похож на водяного тролля с синюшным лицом.
— Гар-гиррэ!
Из недр боекомплекта с треском поднялся к потолку желтый светящийся шар размером с куриное яйцо. Стало светло как днем.
Внутри избушка оказалась довольно просторной. Посередине стоял ободранный стол и несколько стульев. Вдоль стен — четыре железные кровати с драными матрасами. В углу помещались шкаф и рукомойник.
— Хиленько, но жить можно, — констатировал Гиллигилл. — Что с воплощателем делать будем?
— Спрятать надо, — Геремор огляделся.
— Куда ж ты эту бандуру спрячешь? Под стол?
— Ну, не знаю, — Геремор развел руками. — Или под кровать, например. Или в шкаф…
Гиллигилл фыркнул.
— Эльфы… А еще считаете себя хитроумнейшим народом.
— Поди ж ты, — удивился Геремор. — Никак, у нашего ценителя мушатины появился план.
— Заткнись! — рявкнул орк и, повернувшись к Олло, спросил: — Твоя магическая коробка ямы рыть умеет?
Геремор щелкнул пальцами.
— Точно! Под землю! Олло, ты прячь воплощатель, а я позабочусь, чтоб нас утром не потревожили. Страсть как хочется выспаться.
