Глава 14
Ночь отняла много сил. Пришлось отдуваться перед начальством за разгром в здании поста.
Камера наружного наблюдения зафиксировала влетающий в окно белый «Жигуль» с гос. номером таким-то, но самого автомобиля внутри не оказалось. С Миши, как с единственного свидетеля, потребовали объяснений, но не добились ничего путного. Молодой человек твердил, что все произошло слишком быстро, и описывал случившееся одной единственной фразой:
— Дзынь, хрясь — и я в отключке.
О разговоре с длинноухими парнями и невероятном превращении «Жигуля» благоразумно умолчал.
Ответа на вопрос: «Какого хрена по служебному помещению бегает поросенок?» следователи тоже не дождались. Кто-то предложил изжарить бесхозную скотинку, но Миша сказал, что видел этого порося у какой-то бабки в соседней деревне.
Потом Миша долго тыкал поросенка в бока, приговаривая: «Но как? Как?!», а после отправил с нарочным в деревню.
Разбирательство закончилось глубоко за полночь. Едва от него отстали, Миша схватил телефон и набрал Наташин номер.
— Натаха, да подойди же ты к телефону. Возьми трубку, — шептал молодой человек. Но к телефону никто не подошел. То, что рассказали вчерашние чудики, все больше походило на правду.
Весь остаток ночи Миша не сомкнул глаз, а едва рассвело, бросился к лесной избушке. Лес просыпался. Мелкие птахи горланили во всю силу крошечных легких, отыгрываясь на совах, которые всю ночь мешали им спать своими гастрономическими притязаниями. Тысячи разнокалиберных лягушек шуршали в траве, отлавливая комаров.
Избушка сонно щурилась пыльными окнами под лучами солнца. Охотничий сезон уж несколько недель как закончился, и можно было всласть отдохнуть.
Миша решительным шагом пересек небольшую полянку и взбежал на крыльцо. Солнце, пробивавшееся сквозь дощатый навес, выкрасило джинсы, светлую рубашку и белобрысый «бобрик» в черно-белую зебровую полоску.
— Эй, хозяева! — крикнул милиционер, дергая ржавую дверную ручку. К его неудовольствию дверь не подалась.
— Есть кто живой? — вопросил Миша и дернул сильней.
В ответ не донеслось ни звука. Дом был глух как могила. Даже разболтанная ручка, еле державшаяся на двух гвоздях, не издавала привычного лязга.
— Народ! Повымерли что ли?!
Миша ударил в дверь кулаком и в ужасе отдернул руку — кулак вошел в соприкосновение с почерневшими от старости досками совершенно беззвучно.
— Что за черт…
Отступив на шаг, молодой человек с размаху врезал по двери ногой. Ни звука. Избушка «глотала» шумы, будто была сделана из ваты.
Миша спрыгнул с крыльца, отошел на край поляны. Домик выглядел как прежде. Молодой человек обошел избушку кругом. Поросшие мхом бревенчатые стены ничуть не изменились с тех пор, как он был здесь в последний раз. Старое доброе прибежище для охотников — что с ним может случиться?
Подойдя к окну, Миша прижался к стеклу, закрывшись ладонями от солнца. В единственной комнате, несмотря на солнечное утро, царил полумрак. На расставленных вдоль стен кроватях едва угадывались силуэты вчерашних знакомцев.
— Дрыхнут! — констатировал молодой человек. — Спасать уже никого не хотят. Что ж, никуда не слиняли — и то хорошо.
Оконная рама оказалась заперта. Миша постучал костяшками пальцев по стеклу, слабо надеясь, что хотя бы здесь ждет удача. Не вышло. Пыльное стекло не отозвалось ни единым звуком.
— Ну, знаете! — прорычал милиционер, сжимая кулаки.
Он нырнул в кусты, и вернулся, взвешивая на ладони увесистый булыжник.
— Воздух!
Камень утробно вжикнул, ударился в стекло — и отлетел без единого звука. Стекло не дрогнуло. С него даже пыль не осыпалась.
Миша заскрежетал зубами. От бессилья и злости хотелось выть.
И тут взгляд милиционера упал на распахнутое настежь чердачное окно.
— Ох я до вас доберусь! — прорычал Миша.
Взобраться на крышу не составило труда — ветхая приставная лестница лежала тут же, у стены. Осторожно ступая по старому шиферу, Миша подобрался к окну и нырнул внутрь.
В нос ударил едкий запах пыли.
— Апчхи! — громко чихнул милиционер.
— Будь здоров, — прогудело из темноты.
— Спасибо, — машинально ответил Миша и вздрогнул: на чердаке никого не было.
«Драные валенки, да коробки из-под патронов. И люк закрыт. Где же тут спрячешься?» — подумал милиционер.
— Эгей, кто здесь? — сказал он вслух.
— Ну я, — гулко ответило из ниоткуда.
— Да кто я-то? — Миша закрутил головой — Покажись!
Послышался шорох. Миша готов был поклясться, что в этот миг кто-то неведомый пожал плечами: сам, мол, напросился.
Потянуло сквозняком. Легкий ветерок взвихрил пыль, взметнул и закрутил прошлогодние листья. Вслед за листьями в воздух стали подниматься коробки, валенки, пустые консервные банки и скоро перед Мишей вырисовался приземистый субъект, слепленный из хлама и пыли. Ноги — валенки, руки — метелки, туловище — несколько коробок. Голова монстра была сделана из старого эмалированного таза, левый глаз — из «сардин в масле», правый — из «килек в томатном соусе».
— Чего надо? — гаркнуло чудище.
«Укольчик успокоительного и — в постельку» — подумал Миша — «Как же меня угораздило сбрендить? В роду, кажись, юродивых не было…»
— Чего надо, спрашиваю! Оглох, чучело? — монстр начинал сердиться.
— А вот про чучело напрасно ляпнул, — веско проговорил милиционер. — Я хоть и в бреду, но морду могу начистить любой галлюцинации.
— Сам ты галлюцинация, — обиделся эмалированный таз. — Зачем пришел? Обзываться?
— С этими тремя поговорить, что внизу дрыхнут.
— С ними нельзя, пока не проснутся, — заявил монстр. Мятый таз, рассыпая пыль, несколько раз повернулся из стороны в сторону.
— Еще как можно, — увещевал Миша. — Только ты, того, сгинь. Отвали Христа ради.
— Чего захотел! — отмахнулся метелкой монстр. — Я тут на посту, хозяйский сон берегу. Служба у меня такая.
— Ну ты, камердинер хренов, — с угрозой проговорил Миша и шагнул вперед. — В сторону отойди.
Монстр не двинулся.
— Я предупредил, — прорычал милиционер и кинулся на врага.
Чудище оказалось на удивление прочным. Мишин кулак, нацеленный на коробку, к которой крепилась «голова» противника, с хрустом врезался во что-то твердое. Молодой человек взвыл от боли.
Руки-метелки сгребли Мишу как котенка. Заскрипело, ухнуло. Через миг милиционер пролетел над поляной, будто исполнял номер «Человек — пушечное ядро». С громким «ААААЯК» он врезался в березу с кроной, похожей на всклокоченный парик британского адвоката, и, матерно пересчитав ветки, шлепнулся на мягкий мох.
Какое-то время молодой человек недвижно лежал под березой, созерцая белые облака, которыми чья-то невидимая рука стирала пыль с неба.
Мишино «Я» разделилось на две непримиримые части, одна из которых призывала сдаться на милость добрых психиатров, а другая требовала любой ценой прорваться в избушку, и допросить, наконец, длинноухих чудиков.
После недолгой борьбы победила лучшая половина Мишиного естества. Поднявшись на ноги, молодой человек упрямо зашагал к избушке.
— Врагу не сдаеоотся наш гордый Варяг!.. — горланил милиционер, взбираясь на лестницу.
— Под крылом… Ой! Самоле… Ай! Твою мать… Поет… — бормотал он, скатываясь к корням березы после очередного полета.
Еще трижды повторялся штурм, и трижды упругие ветви белоствольной принимали в свои объятия упрямого милиционера.
Олло снился воплощатель. Почему-то он явился в виде Гереморова Магического Боекомплекта. Активатором служил Гиллигилл. Орк никак не умещался в маленькой коробочке, и чтобы воплощатель заработал, Олло пришлось вбивать бедолагу внутрь тяжелой дубиной.
— Врагу не сдаеотся… — горланил Гиллигилл, исчезая в золотой коробочке. — Проснитесь, ушастые! Подъем!
Олло почувствовал, что кто-то трясет его и хлещет по щекам.
— Аааа! — заорал эльф, размахивая кулаками. — Ты чего дерешься?
— Вставай, рыжий! — проревел кто-то в ухо.
Олло, наконец, разлепил глаза. Комната напоминала сельскую ярмарку после нашествия троллей. Стол повален. Кровати сдвинуты. Пол усеян обломками стульев и невообразимым хламом.
— Это чего здесь? — ошарашенно пробормотал эльф.
— Это я с ума рехнулся, — донесся Мишин голос, в котором слышалось беззаботное веселье умалишенного.
Милиционер нависал над эльфом как растревоженная совесть над начинающим воришкой. Короткие белые волосы топорщились будто колючки сердитого ежа. Карие глаза непрестанно бегали, выискивая неведомую цель. Сквозь прорехи в одежде виднелись свежие ссадины.
В руках Миша сжимал искореженный эмалированный таз.
По обеим сторонам от молодого человека стояли встрепанные Геремор и Гиллигилл. Эльф — в наспех натянутых зеленых джинсах и футболке задом наперед, орк — в исподнем белье в зелено-бурую полоску.
— Плохо дело, — пробормотал Геремор. — Пылегад его чуть не пришиб.
— А я тебе говорил, доиграешься со своим стражем, — наставительно сказал орк, почесывая под рубахой грудь. — Выспались бы и так, никто б не помешал. Место глухое. И воплощатель надежно спрятан — вовек не найдут.
— Откуда ж мне было знать, что он на рожон полезет, — оправдывался эльф. — Ведь дураку ясно: встретил пылегада — делай ноги.
— Это если дурак из эльфов, — проворчал Гиллигилл. — А у людей дураки еще глупее. Я удивляюсь, как твой монстр его вовсе не укокошил.
Все время разговора Миша крутил таз, будто вращал баранку автомобиля.
— Что делать-то будем? — простонал Геремор.
— Твой пылегад — ты и выкручивайся, — жестко заявил орк.
— Надо бы его на воздух вывести, — подал голос Олло. В его косичках запуталось несколько перьев. Череп на футболке выглядел печальным и озабоченным.
Милиционер ткнул ладонью в центр импровизированного руля и громко прокричал: «Би-бииии!». Глядя на искореженный таз, Геремор уважительно покачал головой.
— Надо же! Пылегада голыми руками одолел. Рассказать кому — не поверят.
На воздухе Мише не полегчало. Он битый час гонялся за кузнечиками и лягушками, глупо хихикая и пуская слюни. Эльфы и орк, голодные и злые, мрачно взирали на его проделки, примостившись на бревне на краю поляны. Время от времени то Олло то Гиллигилл высказывались по поводу кое-чьих бредовых идей, из-за которых они вынуждены сидеть целый день не жравши, и нянчиться со сбрендившим Наташиным женихом. При этом орк исправно отправлял в рот пригоршни мух, привлеченных изысканной расцветкой его нижнего белья.
В конце концов, Геремор не выдержал. С воплем «Сами дураки!» он на минуту скрылся в избушке и вернулся, неся в руках свой Магический Боекомплект.
Золотая коробочка «динь-диленькнула», открываясь. Эльф зашуршал пергаментными листками инструкции.
— Ты чего удумал? — насторожился Олло.
— Было заклинание против помешательства, — пробормотал Геремор. — Хорошее такое, с двойным эффектом…
— Врагу не сдаеотся! — проорал Миша, колотясь лбом в ствол березы.
— Да, пожалуй другого выхода нет, — кивнул Олло. — Только уж будь добр, что-нибудь безобидное. Без членовредительства.
— А то Наташа тебе не простит, — добавил Гиллигилл.
Тем временем Михаил оставил дерево и подобрался поближе к волшебной троице. Он следил за манипуляциями Геремора с видом дикаря, которого позвали на церемонию завинчивания электрической лампочки.
— Горит! — в полном восторге завопил милиционер, когда по крышке Боекомплекта побежали багровые огоньки.
Олло и Гиллигилл дружно скатились с бревна.
— Геиогуу инн ванн! — выкрикнул Геремор. Олло зажмурился.
Громыхнуло. Верхушки деревьев испуганно зашумели. Откуда-то сверху донесся жалобный крик, и все стихло.
Олло открыл глаза.
Место, где только что стоял Миша, окутывал непроницаемый туман. Кусок поляны размером двадцать на двадцать шагов исчез в молочно-белых клубах. Внутри чудного облака что-то сопело и ворчало.
— Чего это ты сотворил? — поинтересовался Гиллигилл, зачерпнув пригоршню тумана, будто манную кашу.
— Опять перестарался, — сказал Олло, наблюдая, за тем, как белые кудели поглотили двух упитанных лягушек, спешивших куда-то по своим делам.
Геремор фыркнул.
— Недотепы вы. Это Шестой Поливариантный Наговор Кизиинска.
Эльф пошуршал страницами инструкции.
— Туман действует как кокон, в котором безумие отделяется от пациента в виде альтернативной сущности, — зачитал он и глянул на приятелей с видом профессора, раскрывающего тайны мироздания перед малолетними преступниками.
Олло вытянул шею и тоже заглянул в пергамент.
— Смотри, — проговорил он. — Тут внизу, красными буквами… «Применять с осторожностью. Результаты воздействия непредсказуемы. Облик пациента может не сохраниться. Авторство заклинания приписывают Кизиинску, богу-шутнику».
— И что это значит? — Гиллигилл оторвался от созерцания волшебного облака.
— Сюрприз, — мрачно заявил Олло, чувствуя, что косички на голове нервно затрепыхались.
Геремор отмахнулся.
— Паникер. Ничего страшного там нет, и…
Его оборвал тихий взвизг, донесшийся из недр облака.
— Вот видишь, — продолжал Геремор, — опять, наверное, поросенок получился. Чем не альтернативная сущность?
— Поросенок! — мечтательно воскликнул орк. — Эх, сейчас бы пару жареных кабанчиков, а то в брюхе урчит.
Гиллигилл сграбастал пригоршню насекомых, вившихся над головой.
— Скорее уж жужжит, — съязвил Олло. — Хотя, от такой жизни и я скоро начну мух жрать.
— Только о жратве и думаете, — проворчал Геремор.
Замолчали, уставившись на столб тумана. Внутри что-то копошилось, слышались неясные звуки, но никто не выходил.
Солнце взбиралось все выше по небосводу. В траве шныряли полчища лягушек и прочей мелкой живности. Надрывались кузнечики. Комары поднялись на крыло и кровожадно верещали над волшебной троицей.
— Ну, долго еще?! — рассвирепел Гиллигилл, отбиваясь от голодных кровососов. — Чего оно не выходит?
Геремор пожал плечами.
— А ты на следующей странице читал? — спросил Олло, снова сунув нос в инструкцию.
Геремор помотал головой.
— Вечно не дочитаешь, — проворчал Олло и ткнул пальцем в завершающий абзац статьи. — Вот же, написано: «Ни исцелившийся, ни альтернативная сущность не в состоянии выйти из кокона самостоятельно. Дорогу им должен указать сотворивший заклинание». Понял, гений? Иди теперь, выводи своего поросенка, пока мы сами с голодухи умом не подвинулись.
Геремор не двинулся с места.
— А… а вдруг там… не поросенок?
— А что же еще? — удивился Олло. — Слышал же, как визжало.
— Неправильно оно визжало, не по-свинячьи, — стоял на своем Геремор.
— По-свинячьи, по-свинячьи, — уверил Гиллигилл. — Просто ты не тот диалект изучал. Топай, топай.
Геремор нерешительно шагнул к облаку, из глубины которого на этот раз послышалось невнятное бормотание и вой.
— Давай, давай, — подбодрил Олло, а сам, на всякий случай, спрятался за спину орка. — Ступай к пациенту, шарлатан.
Геремор сделал несколько глубоких вдохов, как будто собирался нырять, и исчез в облаке. Над поляной повисла тишина.
Время ползло как дряхлая улитка. Олло и Гиллигилл, снедаемые любопытством, молча вышагивали вдоль стены тумана, как часовые в карауле. Иногда кто-то из них замирал, прислушиваясь, и снова пускался в путь.
И вдруг…
— Помогите!!! — донесся из недр облака истошный вопль Геремора. — Аааа! Уберись! Вон! Пшел! Кыш! Брысь! Аааа!
Эльф орал так, будто его рвали на части. Вместе с ним выло и визжало что-то невидимое, и оттого еще более жуткое.
— Олло, Гиллигилл, скорей! — надрывался Геремор, перекрикивая неведомого монстра. — Нет! Не тронь! Не кусай! Фу! Отпусти, скотина!
Первым очнулся орк.
— Сейчас! — крикнул он и нырнул в белые клубы тумана.
«Если Геремора не прикончит какое-нибудь чудовище, это сделаю я» — подумал Олло, бросаясь следом.
Бежать оказалось неожиданно далеко. Внутри облако было куда больше, чем снаружи. Каким-то непостижимым образом шум и крики вдруг стали едва слышны, как будто отдалились на милю.
Внутренность облака смахивала на затянутую дымкой смесь больничной палаты и древнего поля брани, с которого так и не убрали тела погибших бойцов. В высокой траве белели кости, и поблескивали стальные предметы, подозрительно похожие на медицинский инвентарь.
«Должно быть, сюда после смерти попадают плохие врачи» — подумал Олло — «Наш полковой коновал точно здесь окажется, когда помрет. Будет целую вечность выхаживать вон того мертвеца, у которого изо рта торчат зубодерные клещи. Хотя, Глангул и покойника залечит до смерти».
Эльф продвигался вперед довольно долго. Пейзаж не менялся: трава, скелеты, и разбросанные в беспорядке крючки, щипцы и скальпели.
Внезапно издалека послышался торопливый топот пары тяжелых башмаков. Олло испуганно присел. Топот приближался.
Туман перед эльфом заколыхался, пошел волнами и вдруг распался на клочки. Из белого месива, высоко подпрыгивая в густой траве, вырвался Гиллигилл. Его буро-зеленое белье представляло собой одну сплошную дыру. Орк пронесся мимо, и исчез в тумане.
— Бегиии, — послышался его запоздалый крик.
Следом показался Геремор. Всклокоченные волосы стояли дыбом. Сквозь прорехи в одежде виднелись жуткие алые пятна. Эльф подпрыгивал еще выше орка, и было видно, что на грешную землю он опускается безо всякого удовольствия. В руках Геремор сжимал здоровенную лягушку. Скользкая тварь пучила глаза и отчаянно сучила лапками, норовя вырваться.
— Уматывай! — заорал эльф, увидав Олло. — Скорей, пока он и до тебя не добрался!
И тут Олло увидел нечто. Оно петляло в густой траве, кружило возле Геремора, то приближаясь, то отдаляясь. Едва существо поворачивало в его сторону, эльф сигал вверх — так высоко, как только мог.
— ААААА! — завопил Олло и задал стрекача.
Он мчался вперед, не разбирая дороги. Туман, трава, скелеты, металлический блеск — все слилось в сплошной серый вихрь. Наконец, впереди забрезжил солнечный свет. Олло еще наддал ходу, и через секунду вырвался на зеленую поляну перед избушкой.
Яркое солнце ударило в глаза. Зажмурившись, эльф налетел на Гиллигилла, который стоял со свежеотломанным суком наперевес.
— В сторону! — заорал орк. — Держись подальше. Когда оно выскочит, я встречу!
Олло отпрыгнул подальше, и тут из облака вырвался Геремор, а следом, скрытое травой, — то, от чего они все удирали.
— Аахх! — выкрикнул орк, опуская дубину. Геремор, обижено взвизгнув, ткнулся носом в землю. Выскользнув из его рук, лягушка исчезла в траве. Жуткое нечто, которому тоже досталось от Гиллигилла, громко клацнув, откатилось в сторону и затихло. А через секунду исчез туман — со всеми скелетами, медицинским скарбом и Мишей в придачу.
— Опа! — только и сумел выговорить орк, глядя на пустую поляну.
Олло наклонился к Геремору.
На белокурого эльфа жалко было смотреть. Перемазанное землей лицо приобрело цвет Гиллигилловых подштанников. В волосах запутались репьи, от одежды остались лишь грязные лоскутья.
— Лафуффаа! — простонал Геремор.
— Чего? — опешил Олло.
— Лахухка! — повторил страдалец, выплюнув часть травы.
— Лапушка? — подсказал сердобольный Олло. — Лапшичка? Ложечка?
— Лабуда?! — ввернул Гиллигилл.
— Лягушка! — выкрикнул, проплевавшись, Геремор. — Я лягушку упустил!
— А чего так орать? — удивился орк. — Съесть ее собирался? Хуже жратвы не придумаешь — помяни мое слово. Змеи не в пример лучше.
— Хватит чепуху молоть, — сказал Олло. — Миша где? Ты куда Мишу подевал, Геремор!
— Лягушка — и есть Миша! — завопил несчастный. — Он превратился. Все это окаянное заклинанье. Ловите его… ее! Скорей, пока с поляны не смылась!
Олло среагировал мгновенно. С легким щелчком распахнулась серая коробочка его Боекомплекта. Быстрый росчерк над крышкой, выкрик «Апиопазуууу!» — и по краю поляны выросла высоченная, гладкая как зеркало стальная стена.
Гиллигилл задрал голову. Высотой ограда была в два его роста — не меньше.
— Зачем? — вопросил орк.
— Как зачем, — удивился Олло. — Чтоб лягушка с поляны не сбежала.
— Зачем такая высокая, спрашиваю.
— Чтоб не перепрыгнула.
— Чудила, — пробурчал орк и повернулся к Геремору.
— Эта твоя лягушка хоть на Мишу похожа? Черты лица, цвет волос, и все такое…
— Знаешь, мне не до шуток, — окрысился эльф.
— Какие уж тут шутки, — Гиллигилл широким жестом обвел поляну, где копошились сотни лягушек. — Как ты узнаешь, какую из них расколдовывать? Ты ведь собираешься расколдовывать? Или предъявишь Наташе жениха в новом обличье, чтоб ей легче было выбирать между ним и тобой?
— Собираюсь, собираюсь, — отмахнулся Геремор. И добавил шепотом: — Только я не знаю, как расколдовывать лягушек.
— Что?! — воскликнул Олло, не веря своим ушам. — Ты не знаешь, как расколдовывать лягушек?
— Представь себе, не знаю! — рассердился Геремор. — Может, просветишь?
Олло всплеснул руками.
— Но это же классика! Это преподают в начальной школе. Или ты и в младенчестве ухлестывал за девчонками вместо того, чтобы заниматься делом?
— Так что это за способ такой? — спросил Геремор, проигнорировав укол приятеля.
— Да проще простого! Лягушку нужно поцеловать.
Олло расплылся в улыбке. Орк тихонько хрюкнул.
— А если я сейчас кое-кому шею сверну? — процедил Геремор.
Олло развел руками.
— Против природы не попрешь. Как там в учебнике… «Аксиома о лягушке. Чтобы расколдовать превращенного в лягушку, колдун, совершивший превращение, должен поцеловать означенную тварь в срок не позднее двух лун после совершения колдовства. В противном случае, заклятье становится необратимым». Во как помню. Старый Гезза розгами вбил. Фундаментальный закон, между прочим. Справедлив для всех миров. Такой же инвариант как… как отношение длины окружности к диаметру.
— Профессор! — фыркнул Геремор.
— Гыыы! — заржал орк. — Как целовать будешь — в засос или так, по-дружески?
— Да брешет он! — распалился Геремор. — Видишь, зубы скалит.
Олло пожал плечами.
— Что же мне, плакать? Это ты плакать должен. Ты о Бомезийской победе слышал?
— Нет.
— Ну даешь! Эту историю даже орки знают. Скажи, Гиллигилл… Четыреста лет назад, при Бомезии, наши одолели войско гномов при помощи одного-единственного заклинанья. Патарра Премудрый превратил всех их разом в лягушек. Триумф, все такое… А потом король решил вернуть пленных за выкуп, и велел магу превратить квакушек обратно в гномов. Все сорок пять тысяч.
— Миллион гарпий, — простонал Геремор. Смутные воспоминания заворочались в его голове. Когда-то в детстве он слышал эту историю. И аксиому треклятую изучал, но со временем все позабыл. И вот теперь…
— Но как отличить целованных от нецелованных? — пролепетал Геремор. — Их тут сотни. Вряд ли сразу попадется Миша.
— Да запросто, — коротким заклинанием Олло сотворил два медных чана. — Мы с Гиллигиллом складываем лягушек в левый, ты их целуешь, и перекладываешь в правый. Главное — не перепутай.
— А целовать их… Может, все вместе, а? Поможете? — Геремор просительно сложил руки на груди.
— Нет, — отрезал Олло. — От нас пользы никакой. Только ты сам.
Гиллигилл захохотал.
— Ничего, Геремор! На жабах натренируешься, потом от девок отбою не будет. Гыыы!
И закипела работа. Олло и Гиллигилл были идеально подготовлены для охоты на лягушек. Зеленые джинсы эльфа и буро-зеленое исподнее орка сливались с травой получше униформы бойцов какого-нибудь спецподразделения.
Левый чан быстро наполнялся. Геремор двумя пальцами выуживал оттуда очередную животинку и трясущейся рукой подносил к губам. Через мгновенье несчастное животное кувыркаясь летело в правый чан, а Геремор зверки тер губы тыльной стороной ладони.
На лице белокурого эльфа застыла страшная мука — будто он третьи сутки кряду умирал от выворачивающей лихорадки.
Орк вовсю наслаждался моментом.
— Чмокай громче, а то не подействует, — закричал он, поднося очередную партию. — Целуешь в обе щечки? Еще в попку попробуй — там самое волшебное место.
— Чтоб ты вонючкой подавился, гад! — зашипел Геремор.
— Олло! — крикнул Гиллигилл рыжему эльфу, который неподалеку копошился в траве. — Этот неблагодарный обзывается. Не буду ему помогать. Олло! Тебе говорю, чего не отвечаешь?
— Отстань, — огрызнулся Олло. — Тут что-то…
В траве что-то белело. Круглое, размером с человеческую голову. Олло раздвинул зеленые стебли и взял предмет в руки.
— Гиллигилл! Откуда здесь череп? И какой дурак приделал к нему кошачьи лапы?
Олло протянул находку орку.
Гиллигилл пошатнулся. Серая кожа сделалась пепельной, челюсти затряслись.
— Бробробробро… — завопил орк. — Брось! — он ткнул пальцем в сторону ограды. — Выбрось сейчас же! Это оно! Оно на нас напало в тумане! Броось!
Олло послушался мгновенно. Подскочив к стальному забору, он с размаху швырнул жуткую находку вверх. Но случилось страшное: с перепугу эльф не рассчитал, и череп, описав крутую дугу, ударился о верхнюю кромку забора и отлетел внутрь.
Чудище плюхнулось в густую траву в десяти шагах от Олло. В пустых глазницах вспыхнули огоньки, череп пружинисто вскочил на мягкие лапы, и устремился к эльфу.
— Чур меня! — завопил Олло, пятясь. — Гиллигилл, убери это!
— Ищи дурака! — крикнул орк, успевший отбежать на другую сторону поляны. — Нечего подбирать что попало!
Тварь надвигалась, припав на передние лапы — точь-в-точь кошка, изготовившаяся к прыжку. Огоньки в пустых глазницах сверкали как две адских свечи.
Олло взвизгнул от ужаса и кинулся прочь, к дальнему краю поляны. Туда, где стоял Гиллигилл. Чудище метнулось следом.
— Куда?! — заорал орк. — Не надо сюда! Вон пошли!
Но Олло не слушал. В двадцать прыжков он преодолел разделявшее их расстоянье и устремился дальше. Сзади послышался тяжелый топот орка.
— Ну спасибо, удружил, — прохрипел Гиллигилл, нагнав Олло. — Тебе места было мало?
— Ничего, убежим, — выдохнул эльф. — Убежим!
Они мчались вдоль стальной стены, наматывая круг за кругом, как две цирковые лошади. Череп не отставал ни на шаг.
В центре поляны, где оставался Геремор, блеснул бок золотой коробочки.
— Что он это? — пропыхтел Гиллигилл.
— Аагрр! — рявкнул Геремор, и спину орка ожег пылающий желтый шар. Ограда брызнула искрами.
— Чтобтысдох! Чтобтысдох! Чтобтысдох! — протараторил орк, пытаясь на бегу погасить тлеющую на спине рубаху.
— Прости! — крикнул Геремор. — Вы слишком быстро бежите, я не могу прицелиться!
— Чем рожать тебя, лучше б твоя мать завела жабу! — пропыхтел Гиллигилл.
Ответом ему стал еще один шар, просвистевший перед самым носом. Орк чудом успел изменить направленье и помчался к центру поляны, прямо на Геремора. Череп увязался следом.
Геремор заметался возле чанов.
— Что ж ты на меня-то прешь? — вопил он. — Вправо бери! Впра…
Гиллигилл пронесся мимо, но полоса шевелящейся травы, преследовавшая орка, изменила направление и устремилась к Геремору. Эльф вертел головой в поисках хоть какого-нибудь оружия. В траве поблескивал бесполезный боекомплект.
С громким «Вииияууу!» череп бросился на Геремора. Падая, эльф опрокинул чан, из которого с радостным курлыканьем посыпались перецелованные лягушки.
Геремор сражался с мужеством и проворством тролля, атакованного бешеным гномом. Череп был дьявольски шустр. Он метался по несчастному эльфу, появляясь в самых неожиданных местах, и безжалостно пускал в ход зубы и когти. Во все стороны летели клочки одежды и пучки волос. Сумятицы добавлял и сам Геремор: схватив с земли тяжелый сук, он лупил себя с энтузиазмом отшельника, изгоняющего бесов. Но угнаться за противником эльф не мог, и только зря полосовал шкуру.
Наконец, после восьмого удара по собственной макушке, Геремор отбросил бесполезное оружие и пустился наутек. На его спине, вцепившись всеми когтями в остатки футболки, шипел и завывал череп с кошачьими лапами.
— Геремор, стой! — завопил Олло, рыся вслед за скачущим вдоль ограды эльфом. — Стой, дурак! Я не могу прицелиться!
При всей мощи, Магический Боекомплект, состоящий на вооружении эльфийской армии, не назовешь точным оружием. С его помощью можно испепелить двадцать орков за раз, наслать приступ дизентерии на орду троллей (категорически не рекомендуется!) или решить еще какую-нибудь серьезную тактическую задачу. Но решительно невозможно безболезненно оторвать распоясавшееся нечто от спины приятеля, который мечется по загону.
— Стреляй так! — крикнул Геремор. Его белые волосы развевались на ветру. — Ай! В него, в него стреляй! Скорей, оно меня сожрееет!
— Сожрееет! — выкрикнул череп.
— Оно говорящее! — взвизгнул Геремор.
— А то! — ответил монстр. И вдруг зарычал совершенно по-милицейски: — Желтый «Мерседес», остановитесь! «Кирпича» не видишь? Штррафффф!
Последнее слово череп плюнул прямо в ухо Геремора. Ноги эльфа подкосились, и он врезался в траву с грацией кузнечного молота. Чудище кубарем покатилось к стене.
— Кадарронн праа иррр! — выкрикнул Олло. В землю ударила слепящая голубая молния. Череп с кошачьими лапами подлетел высоко вверх и исчез за стальной оградой.
— Все! — выдохнул эльф.
— Документы! — донеслось из-за забора. — Лицом к стене! Штрафффф…
Голос постепенно удалялся, и скоро все стихло. Лишь слышно было, как шуршат в траве обретшие свободу лягушки.
