Глава 6
Следующая волна
Аймбри везла голема и манденийского ученого к тому месту, где находились захватчики. Ксант жил без нашествий жителей Мандении уже примерно полтора столетия, это было даже необычно.
— Мне кажется, Аймбри, что ты над чем-то размышляешь, — спросил Икебод, — я тебе не мешаю?
— Я только думаю, как долго тут жили без вторжений жителей Мандении, — ответила Аймбри, — я тогда была молода, мне было всего двадцать лет, но я помню все так, будто это было в прошлом году!
— Ты это помнишь? — удивленно спросил архивариус и тут же спохватился: — Ну да, конечно, я совсем забыл, что тебе уже сто семьдесят лет! Ведь со времени последней волны, если я не ошибаюсь, прошло сто пятьдесят лет! Но это я знаю по книгам, а вот с очевидцами тех событий мне встречаться не приходилось! Я был бы очень рад, если бы ты поделилась со мной своими воспоминаниями.
— К сожалению, я видела немного, только то, что происходило по ночам, когда я доставляла сновидения, — ответила Аймбри, — все важные битвы происходили, как правило днем, а куда я могла выйти из тыквы при дневном свете?
— Все равно, рассказ очевидца всегда важен, — вскричал Икебод, — продолжай, пожалуйста!
— Трудно сказать, что ты имеешь в виду, — вмешался Гранди, неожиданно для себя заинтересовавшись разговором, — но мы оба помним и представляем себе то, о чем говорим сейчас!
Было видно, что голем, конечно же, не мог помнить той войны, но он не любил показывать свою неосведомленность в каком-то вопросе.
— Да, конечно! — согласился с ним Икебод. Любая исторически важная деталь была бальзамом для его души. — Мой друг, кентавр Арнольд, предоставил мне некоторое количество необходимой информации. Если я не ошибаюсь, то первая волна человеческой колонизации этого края случилась еще примерно тысячу лет назад. В то время тут жили лишь животные да гибриды вроде кентавров. Кстати, есть трогательная легенда о происхождении этих существ!
— Лучше говорить о настоящем! — сказал Гранди.
— О да, конечно, — смутился Икебод, — всего было где-то около десятка этих нашествий, или, как тут принято говорить, Волн, когда люди из Мандении вторгались в Ксант и опустошали его. Но всякий раз завоеватели, оставаясь тут жить, постепенно сливались с местным населением, а дети их постигали основы волшебства. Затем через пятьдесят, или даже сто лет, накатывалась следующая волна, и новые жители Мандении в очередной раз уничтожали все, даже то, что было создано тут их предками. А последняя волна, которая обрушилась на Ксант как раз сто пятьдесят лет назад, была настолько опустошительной, что граждане Ксанта решили в следующий раз отбить очередное нападение во что бы то ни стало. Пока после того нашествия страна примерно пятнадцать лет восстанавливала разрушенное, а король-волшебник отыскал волшебный камень, обладавший великой силой. С помощью этого камня был создан Щит, который имел свойство уничтожать все живое, что его пересекало. Щит этот защищал границы Ксанта. Этот самый Щит сдерживал угрозу очередного вторжения сто десять лет, до тех, пока король Трент, который провел некоторое время в Мандении, не взошел на престол после смерти того короля и не повелел убрать этот Щит. Это было сделано потому, что из-за существования Щита приток людей в Ксант прекратился, и людское население страны стало резко уменьшаться. Поэтому наши правители сочли меньшим злом претерпеть новую агрессию, чем погибнуть в процессе постепенного вымирания населения. Таким образом, последние двадцать пять лет Ксант жил без Щита, и последствия теперь налицо. Король Трент не захотел снова использовать Щит, будучи уверен, что сможет отразить любую агрессию. Возможно, он был прав. Но теперь...
— Теперь король Трент вышел из игры, а король Дор не знает, как привести в действие этот самый Щит, — подытожил Гранди, — тем более, что люди из Мандении находятся уже в Ксанте, поэтому ситуация кажется такой трудной!
— Но я все-таки думаю, что из любой ситуации есть выход, — сказал Икебод. — Я думаю, что король Трент был прав, оставив границу с Манденией открытой — ведь приток людей и расцвет торговли нам только выгоден. К сожалению, не все жители Мандении приходят сюда с мирными намерениями. Последняя волна, насколько я знаю, была монгольского происхождения, они прибыли к нам из тринадцатого столетия, года 1231, если я хорошо помню даты из истории Азии. Причем сами монголы были уверены, что завоевывают страну под названием Корея. Сейчас эта самая Корея разделена надвое линией, которая очень напоминает Провал, к тому же в Корее есть большой город, в котором стоит замок, как две капли воды похожий на замок Ругна. Видите, сколько загадочных совпадений, — тут он заметил откровенный зевок скуки на лице Гранди и решил не углубляться дальше в дебри истории, — но это слишком долго рассказывать. Эти монголы были свирепыми завоевателями, поэтому меня не удивляет желание жителей Ксанта не пускать к себе больше завоевателей любой ценой! — он покачал головой: — Я хотел бы узнать твои впечатления, Аймбри! Скажи, как выглядели эти монголы?
— В тех плохих снах, которые мне случалось доставлять, монголы были свирепыми плосколицыми людьми, — сказала кобылка, — своими стрелами и саблями они убивали все живое, что осмеливалось противиться им. Монголы ездили на лошадях, и после того, как жители Ксанта отразили агрессию, они истребили всех этих лошадей, поскольку считали их союзниками врага. Это настоящая трагедия для конского рода: ведь лошади никогда не замышляли против Ксанта ничего дурного!
— Я уверен, что лошади не хотели ничего плохого! — сочувственно сказал Икебод. — Обычно на войне больше всего страдают именно невинные! Это одна из черт насилия, что делать!
Этот человек нравился Аймбри все больше и больше. — Мне приходилось доставлять некоторые сны тем, кто пришел с последней волной. Мы, ночные кобылки, всегда стараемся быть справедливыми и беспристрастными, мы стараемся никого не обходить своим вниманием. Этим, которые пришедшим с волной, снились ужасы и кошмары, особенно если после этого рассудок их начинал помутняться. Они убивали животных без малейшей капли сострадания, они заботились лишь о своих семьях, которые остались в Мандении, и о своих соратниках. Страна Ксант казалась им мистической землей, где за каждым кустом их подстерегает опасность...
— Да, конечно, для жителей Мандении страшно оказаться лицом к лицу с происходящими тут чудесами, — сказал Икебод, — но вот для обычного жителя Ксанта опасностей будет не меньше, окажись он в моей стране, да еще в моей эпохе. Если он, к примеру, не знает правил дорожного движения. Знаете, когда я сам первый раз тут очутился, то, если бы мои друзья вовремя не оказались рядом, я сейчас не сидел там с вами. К примеру, едва оказавшись здесь, я чуть было не угодил в логово той змеи, которая весит фунт и называется фунтом. Я раньше думал, что фунт — это только название денежной единицы!
— У нас в Ксанте все это в порядке вещей и никто не видит в них для себя особой угрозы, надо только быть иногда чуточку внимательным, — промолвил Гранди, — но вот в вашей стране я сам видел металлических драконов, которые выбрасывают из хвостов дым и переносят людей внутри себя на большие расстояния, а потом выплевывают их. Это ужасно. Когда кто-то прибывает в чужую страну, он подвергается в тысячу раз большей опасности, чем у себя дома. Вспомни — нас строго предупредили остерегаться сфинкса, и все же мы наткнулись прямо на него!
— Еще нам сказали, — эхом отозвался Икебод, — остерегаться Всадника, да и цепь мы должны разорвать. Вся наша беда заключается в том, что все эти предупреждения очень непонятны и мы слишком поздно постигаем их смысл!
— Я даже не знаю, где находится эта проклятая цепь, не говоря уже о том, каким образом ее нужно разорвать! — воскликнул Гранди. — Хорошо еще, что это не моя задача. Очевидно, король Дор сейчас ломает голову над этой проблемой. Но я лично все-таки сомневаюсь, что подходящая для этого цепь находится в оружейной комнате замка Ругна!
Икебод снова вернулся к начальному предмету их беседы: — Так ты говоришь, Аймбри, — начал он, — что эти захватчики — монголы — были обычными людьми? Они были, скажем так, мыслящими существами, подобно нам? Ты знаешь, мне жутко интересно беседовать с очевидцем тех событий, дышавшим одним воздухом с людьми, которые жили и умерли за столетия до моего появления на свет!
— Самая удивительная вещь, поразившая меня в них, — призналась Аймбри, — что друг с другом они были удивительно милыми людьми. Но в битве они обращались с людьми так, будто перед ними были ядовитые змеи! Мне даже казалось, что эти монголы прямо-таки наслаждаются убийствами!
— К сожалению, в Мандении это широко распространенное явление, — сказал Икебод. — Сначала одна группа людей отбирает у другой группы все человеческое, потом просто уничтожает ее. В Ксанте между людьми и остальными живыми существами не существует четкого разграничения, ведь, к примеру, многие животные как друзья намного вернее и надежнее людей!
Архивариус хлопнул Аймбри по холке: — Кстати, как прикажешь определить, кто же такой кентавр — ведь у него черты и человека, и коня! Но вот в Мандении волшебство не признается реальной вещью, потому животные считаются тупыми и бессловесными созданиями. А это ведет к ужасным вещам. Поэтому я и предпочитаю жить в Ксанте!
— Да, это очень удобно для общения, — вмешался голем, — ведь растения и животные здесь разговаривают на разных языках, а люди в состоянии общаться только на одном. В Мандении же все наоборот. Животные действительно не могут разговаривать на языках людей, но некоторые понимают его, как понимаете вы. Вы даже не можете представить, какое волнение охватывает даже жителей Мандении, когда они входят в Ксант и чувствуют, что тут творятся такие чудеса!
— Но на то, чтобы изучить все волшебство Ксанта, не хватит одной жизни, — сказал Икебод, — я надеюсь только успеть изучить самое существенное!
Аймбри запрядала ушами, учуяв какой-то запах. — Люди из Мандении! — всхрапнула она.
Вся экспедиция сразу стала наблюдать, прислушиваться и принюхиваться. Действительно, откуда-то несло запахом горящего поля. — Не понимаю, для чего жителям Мандении нужно крушить все подряд на своем пути, — проворчал Гранди, — ведь не только мы, но и сами они тоже не смогут в будущем воспользоваться выжженным ими же полем!
Икебод усмехнулся: — Думаю, что смогу ответить на твой вопрос. Цель этого уничтожения — не освободить земли для чегото еще, а ослабить противника, уничтожить его ресурсы для ведения войны. Ведь тот, кто умирает с голоду, не в состоянии храбро сражаться. Поскольку в отличие от жителей Ксанта люди из Мандении не знакомы с волшебством, то единственное, что им в данной ситуации остается — разрушать что попало. Это жестоко, но все-таки эффективно!
— Надо как-то помешать им! — воскликнул голем.
— Конечно! Но ведь это не так просто! Надо сначала разузнать, откуда они, как они организованы. Вот потому-то наша экспедиция столь важна. Нельзя добиться решающей победы над врагом, не обладая при этом необходимой информацией!
Аймбри тем временем осторожно продвигалась вперед, стараясь вовремя обнаружить людей из Мандении. С севера дул слабый ветерок, помогая огню распространяться дальше к югу, и все, что было способно двигаться, бежало от этого пожара. Огонь в Ксанте был широко распространен: здесь полно разных огнедышащих драконов, огненные птицы, светлячки больших размеров, саламандры — все эти создания постоянно извергали огонь. Но это было совсем другое — этот огонь не поджигал растений, не иссушал водоемов. Пожар, который устроили жители Мандении, могла потушить разве что выведенная из себя туча. В Ксанте из любого положения был выход, на любую проблему нашлось бы соответствующее решение. Но все равно Аймбри было ясно, что жители Мандении чрезмерно злоупотребляют гостеприимством этой земли, пусть это гостеприимство было только выдуманным самими захватчиками.
Теперь путешественников тоже тревожил этот пожар — ветер дул им в лицо, и по мере продвижения густота дыма и жар становились все более нестерпимыми. Перейти же на наветренную сторону означало риск быть обнаруженными врагами. На практике разведка оказалась более трудным делом, чем они думали раньше.
— Нет, так больше невозможно, — закашлявшись, прохрипел Икебод, — я думаю, что идти дальше слишком опасно. Я не люблю всяких задержек, но в этом случае, мне кажется, было бы гораздо разумнее дождаться наступления темноты!
— Подождите, — крикнул Гранди, — вон заблудившаяся стая!
Аймбри подняла глаза — стая крачек направлялась в беспорядке к западу, суматошно чирикая. Глядя на пируэты, которые птицы выделывали в воздухе, можно было запросто определить направление ветра. Ветер теперь дул на север. Точнее, один ветер дул навстречу другому.
— Интересно, — сказал задумчиво Гранди, — что может случиться, если сейчас южный ветер задует огонь?
— Тогда поднимется сильный дым, который ветер погонит прямо в глаза жителям Мандении, — отозвался Икебод, — а ты, Аймбри, сможешь там проскочить?
— Да, если дым достаточно густой, я даже смогу дематериализоваться, — ответила Аймбри, припоминая, как ей удалось оторваться от сентикора в замке волшебника Хамфри. — Оно это очень опасно. Ведь если дым рассеется, я снова буду материальной!
— Как только заметим жителей Мандении, надо сразу сматываться, — нервно проговорил Икебод. По его лицу было заметно, что он хорошо представлял себе, какая опасность грозила им, — у них могут быть лошади. Ты, Аймбри, сможешь ускакать от них?
Аймбри призадумалась: — Если они похожи на дневного коня, то днем они могут запросто преследовать меня. Ночью же они бессильны!
— Тогда лучше не рисковать, — сказал Икебод, — тем более, что мы совсем не сможем противостоять вооруженным людям!
— Но если будет много дыма, то нам совсем не придется сражаться! — возразил ему Гранди.
— А почему бы нам не отправиться в местность, где люди из Мандении уже побывали, но не выжгли ее? — предложила Аймбри. — Тогда Гранди расспросит траву, и мы узнаем, что нам нужно!
— Великолепная мысль! — воскликнул Икебод.
— Еще бы! — польщенно воскликнул голем. Ему определенно нравилось слышать похвалы в свой адрес.
Тем временем подул встречный ветер, пламя стало бешено раздуваться и в конце концов изменило направление движения, отходя немного вбок. Клубы густого дыма повалили на север. Дым этот внес в ряды наступавших людей из Мандении невероятную сумятицу, они дружно принялись чихать и кашлять.
Аймбри осторожно пробиралась по усыпанной пеплом земле, стараясь выбрать оптимальный маршрут. Неожиданно дым изменил свое направление и окутал путешественников. Им пришлось поспешно прорываться на более безопасное место.
— Ах, — воскликнул Гранди, — это мелкий просчет!
Ко всему прочему, дым был не настолько густым, чтобы Аймбри смогла дематериализоваться. Аймбри поскакала на восток, не желая без особой необходимости раньше времени соваться в пламя — и внезапно напоролась на жителей Мандении. Оказывается, те, увидев, что ветер снова переменился, мгновенно использовали эту возможность, чтобы продвинуться дальше вглубь Ксанта. На всякий случай свое оружие — луки, копья и сабли — они держали на изготовку. Их было слишком много, чтобы можно было от них сбежать.
Жители Мандении осторожно приблизились к ксантским разведчикам. Враги несли с собой пеструю мешанину различных видов доспехов, вооружения, значков и прочей воинской утвари, но было видно, что их связывает железная дисциплина.
— Похоже, что это наемники, — пробормотал Икебод, — но это все же лучше, чем обычные разбойники. Так, это дохристианская эпоха, европейцы. Галлы или иберийцы, надо думать!
— Вы римляне или карфагеняне? — спросил путешественников один из жителей Мандении.
— Римляне или карфагеняне! — вырвалось у Икебода. — Вот в чем тут дело! В Древнем Риме сначала солдатами были обычные свободные граждане, это потом война стала уделом профессиональных солдат, которые только на словах назывались там земледельцами. Но карфагеняне уже тогда использовали наемников. Значит, — подытожил он, — перед нами карфагенские наемники, год примерно от пятисотого до сотого, разумеется, до нашей эры!
— Отвечай, старик! — прикрикнул воин, грозно тряхнув своим мечом.
— О, я не римлянин, но и не карфагенянин! — поспешно ответил архивариус. Затем, обернувшись к Гранди и Аймбри, он проговорил вполголоса: — Они принимают меня за единственного грамотного человека в нашей группе. Я думаю, что лучше будет попросту обмануть их, чем давать уклончивые ответы, которые могут в конце концов рассердить их!
— Ты прав, — согласилась Аймбри, — Гранди может прикинуться обычной куклой, а я буду изображать тупое бессловесное животное!
— Ты выглядишь небогатым, — снова сказал житель Мандении. — Где тебе удалось украсть такую роскошную лошадь?
— Я не украл эту лошадь, — возразил Икебод, — я одолжил ее у друга!
— Ага, ну а теперь мы одолжим ее у тебя! А ну, слезай!
— Нам ни в коем случае нельзя разлучаться! — прошептала Аймбри Икебоду. Воспоминания об общении со шпорами всадника все еще не утратили своей свежести.
— Но это не совсем прирученное животное, — сказал жителям Мандении Икебод, — вот вы видите, я езжу на ней прямо без седла и уздечки, но чужого человека она обязательно сбросит!
Житель Мандении погрузился в размышления. У него, очевидно, уже был опыт падения с полудиких лошадей. Он положил руку на холку Аймбри, но лошадь тревожно заржала и угрожающе топнула копытом, стараясь выдать себя за плохо объезженную кобылу. — Ладно, — пробормотал житель Мандении, — езжай на ней сам. Но мы доставим тебя к Хасбинбаду для допроса!
Этот Хасбинбад был, очевидно, командиром, поскольку располагался он в роскошном шатре неподалеку. Он вышел из своего шатра, облаченный в полные боевые доспехи, с оружием, продолговатым щитом. На его голове красовался богато отделанный шлем. Это был коренастый пожилой человек приятной наружности. У него было ясное, открытое лицо и аккуратно подстриженная борода.
— Мои воины сообщили мне, что вы двигались в южном направлении от нашего расчищающего огня, — начал допрос командир. — Что вы там делали и как оказались?
— Вы настоящий карфагенянин! — воскликнул Икебод.
— Всю жизнь им был, — иронически улыбнулся воин, — а вы жители этой местности? Я готов щедро вознаградить вас за правдивую информацию!
Аймбри не верила ни единому слову военачальника. Но она не решалась вмешиваться в разговор его с Икебодом, и промолчала.
— Я путешествую по этой стране, но я проехал по ней уже приличное расстояние, — учтиво заговорил Икебод. Сейчас он казался более спокойным, чем ранее. Очевидно, ему было очень приятно беседовать с разными историческими личностями. — Я увидел зажженный вами пожар издалека, — продолжал он, — и решил выяснить, в чем дело, а твои солдаты увидели и схватили меня!
— Им приказано убивать любое необычное животное и брать в плен любого человека, которого они смогут тут встретить, — сказал карфагенянин. — Странные вещи стали происходить с тех пор, как мы пересекли Альпы и вступили в южную Галлию. Эта страна кажется еще более дикой, чем Испания!
— Так оно и есть! — воскликнул Икебод. — Значит, все происходит где-то между 210 и 215 годами до нашей эры, в долине реки По, и... — он внезапно смолк, и Аймбри мысленно задала ему вопрос о том, что он еще хотел сообщить.
— Ты как-то странно разговариваешь, — заметил Хасбинбад, — откуда же ты родом?
— Какой кошмар, — мысленно сказал Аймбри Икебод, — я говорю чепуху, ведь я не очень ориентируюсь в том, что было до установления христианства, эти люди, конечно же, даже не подозревают, что ждет их в будущем! А я не могу им сказать, из какой я страны, из какой я эпохи, они наверняка сочтут меня за какого-нибудь психа!
— Ну так скажи им, что ты псих из Ругна, — посоветовала Аймбри — она совсем не обратила внимания на смущение архивариуса. Раньше Аймбри думала, что только Хамелеон запутывается в своих мыслях и теряется, но теперь она поняла, что всем людям свойственно чересчур усложнять свою жизнь глупыми мыслями.
— Я из замка Ругна, что в центральном Ксанте! — повторил Икебод людям из Мандении.
— Ага, значит, ты римлянин!
— Совсем нет! Здесь вовсе не Италия! — рассмеялся историк.
Хасбинбад удивленно поднял брови: — Неужели? А что, потвоему, это за страна?
— А, я понимаю, вы перешли из Испании во Францию, потом через Альпы вышли в долину реки По...
— И доставили двенадцать сотен людей и девять слонов подкрепления моему командиру Ганнибалу, на которого насели проклятые римляне, — перебил Хасбинбад, — но мы еще не разыскали Ганнибала!
— Боюсь, — заметил Икебод, — вы сбились с пути. Да, верно, Ганнибал находился, вернее, находится во времени Второй Пунической войны в Италии, опустошая Римскую Империю. Но вы попали в Ксант, волшебную страну!
— Ксант?!
— Это Ксант, — снова повторил Икебод, — это совершенно другая страна. Здесь нет ни римлян, ни Ганнибала!
— Ты утверждаешь, что мы такие идиоты, не способны ориентироваться на местности?
— Не совсем так. Я думаю, что вы верно двигались по нужному маршруту. Затем вы, должно быть, столкнулись с разрывом во Времени. Это очень сложно и долго объяснять. Иногда случается, что люди делают неосмотрительный шаг и оказываются здесь. Намного легче бывает покинуть Ксант, чем отыскать его, до тех пор пока вам не помогает магическая сила!
Главарь карфагенян присвистнул, очевидно, выражая свое отношение к сумасшедшему, по его мнению, старику. — Как нам добраться до Рима? — спросил он.
— Поверните назад, выйдите из Ксанта, а затем снова поверните назад, — сказал Икебод, — хотя постойте. Иначе вы забредете в какую-нибудь другую эпоху уже в Мандении, если пойдете наобум. Вам надо рассчитать время и расстояние, а это не так просто. Если вы попробуете несколько раз, то я уверен, что у вас это в конце концов получится...
— Я подумаю об этом, — проговорил карфагенянин, — но в любом случае это очень интересная страна!
— Что вы думаете об этом? — тихо спросила Аймбри Икебода и голема. — Что-то я не очень верю этому человеку!
— Да, он лжет, — подтвердил Гранди. Сейчас голем неподвижно лежал на спине лошади, изображая куклу. — Этот человек видит, что тут совсем не Римская империя или куда он там направлялся, но он хочет узнать, не обманываешь ли ты его, и всячески прощупывает тебя!
— Если же вы не найдете пути в Италию, — сказал Икебод карфагенянину, — Ганнибалу трудно придется без вашего подкрепления. Мы можем помочь вам отыскать верную дорогу.
— Если, как ты утверждаешь, здесь не Италия, — медленно проговорил Хасбинбад, — все равно эту землю можно грабить. Мои солдаты преодолели очень трудный путь и теперь достойны щедрой награды. Кто тут правит у вас?
— Король Трент, — сказал Икебод, — я хотел сказать, король Дор!
— У вас недавно произошла смена власти? — тревожно спросил житель Мандении.
— Да, но вам об этом незачем беспокоиться!
— О нет, напротив. А что случилось со старым королем?
Было ясно, что из Икебода не получился ловкий обманщик. Для этого он был слишком честным. — У него что-то случилось с разумом, — сообщил Икебод, — но я надеюсь, что он скоро поправится!
— Но может случиться и так, что король Дор, даже если он покажет способность управлять страной, тоже может тронуться умом! — пробормотал Хасбинбад.
— Он определенно что-то знает, — прошептала Аймбри своим товарищам. Но усилием воли она старалась не прядать ушами, чтобы враги не заметили и не подумали, что кобылка может понимать их разговор.
— А что вам известно о наших королях? — задал вопрос людям из Мандении Икебод, хотя сам он, собственно, не был подданным Ксанта.
Хасбинбад пожал плечами: — Нам известно только то, что ваши короли смертны, как и все люди.
Теперь он многозначительно глянул на Икебода: — А что прикажешь мне делать с тобой, шпион? Твою лошадь я, конечно, заберу себе, а вот с людьми уже сложнее, к тому же ты, как я погляжу, не пригоден к физической работе!
— Нам нужно немедленно убежать отсюда! — прошептал Икебод кобылке. Теперь он сам встревожился не на шутку.
— Как ты думаешь, этот ваш король Тор выплатит за тебя хороший выкуп? — задумчиво спросил житель Мандении.
— Короля зовут Дор, а не Тор, — пробормотал Икебод. — К тому же платить за кого-то выкуп — традиция жителей Мандении, мы не станем ей следовать!
— В таком случае, я думаю, нам придется принести тебя в жертву Ваалу-Амону, хотя, насколько мне известно, он все-таки предпочитает кровь младенцев! Видишь, даже нашим богам и то приходится переходить на более скудный рацион в этой негостеприимной стране!
Икебод бросился было бежать, но Хасбинбад щелкнул пальцами, и солдаты вмиг скрутили архивариуса. Они потащили его куда-то в сторону. Аймбри пошла было следом за ним, но кто-то накинул на нее путы. Сопротивление было бесполезным, ведь люди из Мандении были не только многочисленны, но и хорошо вооружены.
Аймбри привязали к вбитому в землю колышку и наконец оставили в покое. К счастью, люди из Мандении не знали, что Аймбри все-таки не простая лошадь, к тому же они совершенно не обратили внимания на голема, который все еще лежал у нее на спине. Хорошо, что они оставались вместе, только вот Икебод был отдельно от них. — Мы постараемся освободить его ночью! — прошептала Аймбри голему.
— Надеюсь, что это нам удастся, — ответил Гранди едва слышно, — этот Икебод честный старикан, хоть и из Мандении. Но вот главарь этих людей определенно знает больше, чем он сказал нам. Он уже откуда-то знает, что произошло с королем Трентом. Я думаю, что тут имеет место целый букет бесчестных и подлых поступков, причем я не имею в виду одно только вторжение жителей Мандении!
Какой-то человек внезапно приблизился к колышку, за который была привязана кобылка. — Боже мой, да ведь это лошадь из снов! — ошеломленно воскликнул он. К своему ужасу, Аймбри тотчас узнала в этом человеке ужасного Всадника!
— О, кобылка, только, пожалуйста, не притворяйся, что ты меня не знаешь, — ухмыляясь, заговорил Всадник. — Я, конечно, не знаю, как тебе удалось смотаться от меня в прошлый раз, поскольку не представляю, как тебе удалось потушить костер. Ты не представляешь, как я был взбешен утром, когда обнаружил, что ты исчезла. Я до полусмерти избил нерадивого сторожа, но потом понял, что все равно никто из нас не смог бы перехитрить лошадь, которая так же умна, как и человек. Ведь моя лошадь не была такой умной! Наверняка это глупое создание умирает гденибудь с голоду. Но теперь я учту мой прежний опыт общения с тобой и постараюсь не вести себя столь глупо. Учти это!
На лице Всадника заиграла торжествующая улыбка: — Знаешь, кобылка, я хочу предложить тебе неплохую сделку. Ты расскажешь мне, как тебе удалось бежать, а я взамен возьму тебя в качестве своей лошади. Таким образом ты будешь избавлена от жестокости карфагенян, а потом, когда я поймаю наконец своего жеребца, я отпущу тебя на волю. Мой конь, а не ты, должен быть на привязи. Верно я говорю?
— Я не стану заключать с тобой никаких сделок! — кратко отрезала Аймбри.
— Так, значит, ты не веришь, что я обладаю тут реальной властью? Я второй помощник Хасбинбада и потому могу выбрать себе любую лошадь, стоит мне только захотеть! Я более крупная птица, нежели обычный разведчик, которого ты видела в прошлый раз!
— Я верю тебе, — ответила Аймбри, — но вот потому я и не хочу заключать с тобой эту сделку!
— Но я не такой плохой человек, как ты думаешь, — продолжал убеждать ее Всадник, — я всегда хорошо обращаюсь с лошадьми, если и они хорошо ко мне относятся. Все, что я требую от них — это всего лишь полное подчинение!
— Шпоры — вот твое отношение к лошадям! — с отвращением произнесла Аймбри.
— Ты думаешь, что шпоры жарче, чем дыхание Ваала! Но я никогда не использую шпоры, если лошадь спокойная и хорошо себя ведет, — продолжал убеждать ее мандениец, — если бы ты хорошо посмотрела на бока дневного коня, ты не увидела бы там шрамов от шпор. Но они могут появиться, если я поймаю его гденибудь в кустарнике! Неблагодарное животное! Он ведь погибнет в этих джунглях, он не так умен, чтобы самостоятельно жить в такой местности! Потому я нужен ему так же, как он нужен мне. Все лошади карфагенян отощали и потеряли силы вследствие трудного перехода через горы, к тому же почти весь корм отдавали слонам. Чтобы нормально добраться до этого места, мне пришлось поставить под седло кентавра. Мне удалось поймать его после схватки с отрядами Ксанта недалеко от этого, не помню, как его, ну то, нечто вроде барьера...
— Провал! — подсказала Аймбри и тут же выругала себя за эту оплошность — надо было не подсказывать ему, и тогда Всадник бы совсем забыл название стратегического пункта.
— Да, спасибо. Ты, конечно же, рассказала королю обо мне, не так ли?
— Конечно же, рассказала все! — ядовито сказала Аймбри и явила перед Всадником сценку, в которой ему в лицо били лошадиные копыта.
Всадник непроизвольно дернулся, прежде чем осознал, что это всего-навсего иллюзия.
— Значит, ты не хочешь рассказать мне, как тебе удалось погасить огонь? Ладно, мне придется догадаться самому. К примеру, увидев, что часовой задремал, ты могла наслать на него плохой сон, в котором бы сторож увидел, как его на посту охватило пламя. Он мог сбегать и принести ведро воды, ну а дальше — дело техники. Или еще что-нибудь в этом роде. Мне действительно искренне жаль, что я недооценил тебя вначале!
Поразительно, и почему подобная мысль о ведре воды не пришла в голову самой Аймбри? К тому же теперь нельзя и думать о вовлечении в свое возможное освобождение дневного коня, который оказался на какую-то долю, но все-таки умнее, чем думал о нем бывший хозяин.
— Собственно говоря, мне следует казнить тебя за участие в войне на стороне противника, — продолжал Всадник, — в конце концов, я воюю за Мандению. Можно сказать даже более конкретно: я поймал тебя, ты убежала и выдала меня королю Ксанта. Но теперь, когда наши воины поймали тебя и я хорошо осознаю все твои возможности, я хочу, чтобы ты не просто стала моей лошадью. Мы можем прекрасно сотрудничать, пойми это, Аймбри! С другой стороны, мои друзья, карфагеняне, были бы очень рады узнать, что именно ты за кобылка и как можно помешать тебе убежать от них ночью. Может, мне стоит рассказать им это прямо сейчас?
Аймбри призадумалась. Да, сейчас она была во власти Всадника. Если карфагеняне узнают ее тайну, то это может подвергнуть опасности и Икебода с Гранди, а заодно поставит Хамелеон в крайне неловкую ситуацию, поскольку она была не умнее дневного коня, который остался охранять ее. Гранди еще мог спастись, поскольку он все еще продолжал играть роль обычной куклы и Всадник не знал о нем, но что мог этот крошечный человечек сделать один на один с непроходимыми лесами Ксанта, окажись он в них?
Аймбри решила принять предложение Всадника, чтобы выиграть время. Она задвигала ушами, раздумывая, как лучше всего повести себя в этой трудной ситуации.
— Я вижу, Аймбри, что ты согласна на сотрудничество со мной, — довольно проговорил Всадник. — Я так и думал, что ты согласишься. Ведь ты самая умная лошадь, которую я когда-либо встречал! Хотя, если сказать откровенно, особой охоты к этому сотрудничеству ты все-таки не проявляешь, поскольку я еще не услышал от тебя положительного ответа на мой вопрос. Но я очень рассудительный человек. Я готов пойти на своего рода компромисс: твоя информация в обмен на мое молчание. Ты должна мне рассказать, как тебе удалось бежать, я должен узнать, кто и в чем помог тебе, а я буду держать язык за зубами о том, кто ты на самом деле. Таким образом, мы оба заинтересованы в этом. Это все очень логично и справедливо.
Аймбри пребывала в раздумьях. Могла ли она верить словам Всадника, его обещанию? Разве не будет подлостью с ее стороны выдавать белого коня? Что же делать?
— Вижу, ты мне не веришь, — протянул Всадник, — у тебя в самом деле есть причина на это. Но поверить придется. Поверь мне на этот раз, даже если я не сдержу слова, то тебе не станет от этого хуже. Все, чем ты рискуешь на этот раз — немного информации, которая все равно ничего теперь не изменит. Я же всего лишь хочу поучиться на своих ошибках, чтобы не делать их в будущем. Поскольку я все равно ничего не выиграю от того, что карфагеняне убьют тебя и этого ученого старика, я ничем не рискую. Таким образом, если мы не придем к соглашению, то оба мы что-то потеряем, и все из-за нашего взаимного недоверия. Мне сейчас даже выгоднее отпустить тебя, чтобы в будущем иметь возможность подружиться с тобой. Я предлагаю тебе свободу в обмен на один хороший урок. Подумай, это очень выгодная сделка!
— Что мне делать? — тихо спросила Аймбри неподвижно лежащего у нее на спине голема.
— Плохи дела, — ответил голем. — Это очень хитрый и коварный человек! Он пытается заставить тебя поверить ему. Это первый шаг к тому, что он сделает тебя своей лошадью, чтобы ты оказалась на его стороне и выдала тайны Ксанта. Подумай о том ущербе, который Всадник может нам нанести, если он будет проходить ночью через каменные стены! Нет, ты не должна соглашаться!
— Да, но если он расскажет все карфагенянам, то Хасбинбад наверняка прикажет еще более усердно стеречь меня, а Икебода принесут в жертву этому Ваалу-Амону!
— И это тоже плохо, — согласился Гранди, — я думаю, что тебе лучше на время подчиниться ему. Только умоляю тебя: ни в коем случае не верь ему. Берегись Всадника!
Аймбри решила пойти на компромисс со Всадником. Иначе ей придется пожертвовать слишком многим — и друзья могут пострадать, и экспедиция провалится, и вся тяжесть последствий ляжет на Ксант. — Меня освободил дневной конь, — с неохотой призналась она Всаднику, ненавидя его за то, что он вынуждает говорить ему правду.
— Ха! Так, значит, он держался все это время неподалеку от нас!
— Да!
— И что он сделал?
— Он залил костер!
— Но ведь у лошади нет рук! Он не может вот так просто набрать и принести воды, — Всадник подумал и рассмеялся. — О нет, он не мог этого сделать!
— Нет, он сделал именно это!
— Эта скотина намного умнее, чем я думал, честное слово! Должно быть, присутствие такой очаровательной кобылы подстегнуло его воображение! Он никогда не уделял много внимания обычным кобылкам, насколько я помню. Но если вы убежали вместе, почему его не было с вами? Где он сейчас?
— Этого я тебе не скажу! — фыркнула Аймбри, одновременно злясь на Всадника, вытягивавшего из нее тайны и, радуясь тому, что он сказал об отношении дневного коня к ней, Аймбри. Любой женщине приятно узнать, что привлекательный мужчина интересуется ей. Даже если Аймбри не была уверена в том, что с этим конем у нее может что-то получиться, все равно его мнение было ей небезразлично. Ей было приятно услышать это.
Всадник нахмурился: — Значит, ты не хочешь говорить! Но это противоречит условиям нашего договора! Впрочем, мне не верится, что мой конь оказал тебе эту услугу от чистого сердца. Женщины дурачат мужчин, кобылы тоже сводят жеребцов с ума! Должно быть, ты ему понравилась, и он решил тебе помочь!
Это была хитрая уловка. Но Аймбри разгадала ее и не попалась на крючок.
— Но если ты здесь, то и он бродит где-то неподалеку. Вы, очевидно, достаточно часто видитесь друг с другом, возможно даже, что и на этот раз вы были вместе. Таким образом, ты оказываешь ему ответную услугу, когда учишь его жизни в Ксанте. Так вот почему я не смог его разыскать и конь не страдал от голода и жажды, а потому не вернулся ко мне сам! А карфагеняне, должно быть, поймали тебя чисто случайно!
Этот человек был дьявольски хитер! Аймбри ничего не ответила.
— Очень хорошо, — снова заговорил Всадник, — в любом случае, ты ответила на мой вопрос, может быть, даже более, подробно, чем хотела, и я верю тебе. Сейчас я оставлю тебя в покое, но мы скоро увидимся!
Он повернулся и ушел.
Аймбри впервые позволила себе немного расслабиться. — Как ты думаешь, — спросила она Гранди, — Всадник сдержит свое слово?
— Посмотрим, — ответил голем, — теперь я понимаю, почему ты так его боишься: это не человек, а сущий дьявол! Но при всем своем высокомерии он, должно быть, говорил вполне искренне. Его извращенное понятие о чести для него важнее мнения какойто кобылки, к тому же он постарается с твоей помощью установить местонахождение дневного коня. Возможно, освободив тебя, он попытается следить за тобой. Хорошо еще, что он ничего не знает обо мне. Я могу развязать путы и вытащить колышек из земли, даже если огонь будет гореть!
— Оставим это на крайний случай, — решила Аймбри, — если по какой-то причине Всадник все-таки сдержит слово, то твоя помощь не потребуется!
— Я должен разведать, где они держат Икебода, — сказал голем, — это намного облегчит ситуацию, к тому же мы сможем действовать более быстро, когда наступит ночь!
— Да, ты прав, — к Аймбри начало возвращаться самообладание, которого ее лишил Всадник, — но до ночи лучше нам все-таки посидеть смирно!
— Да, ты права! — ответил Гранди. Хотя голем все еще лежал на спине кобылки, он использовал возможность находиться вне поля зрения врагов, чтобы задавать бесконечные вопросы росшим тут травам и цветам. Прямо возле колышка росла какая-то трава с длинными стеблями, которую почему-то не ели лошади, которые были тут, по всей видимости, привязаны до Аймбри. Гранди снова воспользовался ситуацией и пригрозил траве, что если она тут же не станет отвечать на его вопросы, то он попросит свою компаньонку-лошадь съесть ее. Трава задрожала, как от ветра, и моментально изъявила готовность к сотрудничеству. Это было похоже на шантаж, которым так ловко умел пользоваться Всадник. Аймбри вдруг нашла между големом и Всадником некоторое сходство в их манере добывать информацию и сама поразилась своему открытию, но благоразумно решила промолчать.
Тем временем трава живо выложила голему все, что знала о людях из Мандении этой волны. Но это была крайне скудная информация. Жители Мандении стояли тут лагерем где-то около двух-трех дней и называли себя карфагенянами, несмотря на то, что были обычными наемниками из Иберии и Марокко. Поскольку во время трудного перехода через горы многие из них сильно натерли себе ноги, то сейчас они расположились тут на отдых.
Гранди сразу же забросал вопросами паука, который прикреплял к колышку свою паутину. Паук первым делом сообщил, что жители Мандении привезли с собой блох и вшей, которые оказались очень сочными, и потому он, паук, ежечасно закатывал себе царские пиры. Паук даже изучил язык своих потенциальных жертв, чтобы более эффективно заманивать их в свои сети, поэтому он сообщил еще кое-что о людях из Мандении.
Это путешествие через горы было для жителей Мандении очень изнурительным. Надо полагать, что времена года в Мандении отличались более значительными температурными колебаниями, чем в Ксанте, а горы были покрыты льдом, который назывался глетчерами и делал горные перевалы чрезвычайно опасными. Это путешествие жители Мандении начали, имея двенадцать сотен людей и девять боевых слонов, но во время перехода через горы они потеряли почти треть людей и две трети слонов. Хасбинбад же, чтобы получать больше денег и продуктов из тыла, скрыл от начальства потери. Кроме того, перед началом похода у карфагенян было двести лошадей, из которых уцелело лишь пятьдесят, причем из этих пятидесяти по прибытии в Ксант некоторые бежали неизвестно куда.
— Как дневной конь, — вспомнила Аймбри.
— Да, он один из тех, — подтвердил Гранди, — этот паук, конечно, не знает имен лошадей, но его рассказ похож на правду. Этот дневной конь оказался намного умнее своих манденийских собратьев, поэтому ему больше повезло, чем им. Большинство остальных, надо думать, окончили свои жизни в желудках драконов!
Это немного опечалило Аймбри, но она поинтересовалась: — А что сами завоеватели думают о Ксанте?
Гранди повторил этот вопрос пауку.
— Они очень недовольны, — отозвалось насекомое, — им давно уже не выдавали жалованье, поэтому им приходится заниматься грабежом. Позволяя наемникам мародерствовать, Хасбинбад таким образом расплачивается с ними. Много солдат погибло, столкнувшись с плотоядными растениями, драконами или решившись искупаться в кишащих чудовищами водоемах. Кое-кто из них даже превратился в рыб, поскольку испил воды из заколдованных рек — паук сам узнал это от блохи, которой посчастливилось вовремя спрыгнуть с одного из неудачников. Были солдаты, которые погнались за нимфами в чащу леса и больше их с тех пор никто не видел. Все зловещие чудеса страны Ксанта лишили карфагенский отряд примерно двухсот человек. Поэтому теперь захватчики старались продвигаться медленнее и вести себя осмотрительнее. Они уже убили несколько драконов и грифонов, использовав их мясо в пищу. Но они боятся, что в будущем, по мере продвижения, они столкнутся и с другими доселе неизведанными опасностями.
— Поделом! — заметила кобылка. — Своими жестокостями карфагеняне настроили против себя буквально весь Ксант! Им немедленно нужно покинуть нашу страну, пока они не натворили тут других бед!
— Они останутся здесь ровно столько, пока будет чего грабить! — сказал Гранди. — Паук подтверждает то, что мы сами видели. Эти жители Мандении — жестокие существа, драконы в человеческом облике, а во главе их стоит умный и жестокий вожак. Только грубая сила может их остановить. Вот что мы уже знаем о жителях Мандении!
— Но Икебод не таков! — возразила Аймбри.
— Он не настоящий житель Мандении, — недовольно поморщился голем, поскольку кобылка разрушила стройную схему его рассуждений, — это смешной старик, он интересуется буквально всем, его голова набита знаниями и он любит волочиться за нимфами, вот и все!
Тем временем к Аймбри приблизился сторож и швырнул к ее ногам охапку свежескошенной травы. Самая лучшая трава — не жесткая, чего житель Мандении, очевидно, не знал, но все же это было лучше, чем вообще ничего. При виде жителя Мандении Аймбри испуганно дернулась, старательно изображая глупое животное. Когда этот человек ушел, кобылка, пожевав немного жестких стеблей, терпеливо стала дожидаться наступления темноты.
В сумерках, когда тени легли на землю, давая прячущемуся надежное укрытие, голем Гранди отправился на разведку местности. Незаменимая способность беседовать со всякой живностью давала ему возможность добывать ценную информацию везде, куда бы он ни направился.
Тем временем темнота уже позволяла и Аймбри дематериализоваться из заточения, но она ждала Гранди. Наконец голем вернулся. — Я разыскал его, — прошептал он, — я потом тебе покажу! — Он вскочил кобылке на спину — и неожиданно для себя пролетел через бесплотный контур Аймбри, с размаху шмякнувшись о землю.
И как она сама могла забыть об этом. Быстро материализовавшись, Аймбри подождала, пока голем оседлает ее, а затем снова стала бесплотной. Они тут же отправились на выручку Икебоду.
Архивариус был посажен в подобие загона для скота, часовой неусыпно стерег его. Рядом ярко горел костер — Аймбри не могла просто так проникнуть туда.
— Я отвлеку часового, — прошептал Гранди, — ты же стань материальной, быстро бери его на спину и сматывайся. Они могут погнаться за нами, но если ты дематериализуешься, то им нас ни за что не догнать!
Эта мысль не очень понравилась кобылке, но другого выбора у нее не было. Тем более, что нужно было торопиться, поскольку жители Мандении могли хватиться ее и наверняка подняли бы тревогу. — Иди вперед! — прошептала она голему. Едва Гранди спрыгнул с ее спины, как снова сделался материальным и стал осторожно прокрадываться за спиной охранника.
— Эй, таракан! — крикнул часовому Гранди. Тон его при этом звучал на редкость издевательски.
Житель Мандении сразу встрепенулся, но не заметил спрятавшегося голема. — Кто здесь? Покажись! — крикнул он в темноту.
— Сначала покажись ты, мерзкая жаба! — снова подал голос Гранди, было видно, что наносить оскорбления кому бы то ни было для голема особо утонченное наслаждение.
Раздраженный житель Мандении положил руку на рукоять своего меча: — Выходи добровольно, не то я сам вытащу тебя из твоего укрытия!
— Где тебе, ты такой вялый, что даже свою шелудивую лапу и то поднять не в состоянии, крыса облезлая! — снова начал отводить душу голем.
Солдат бросился с мечом туда, откуда, как ему казалось, исходил звук. Как и всякое чудовище, он был очень чувствителен к высказываниям о своей внешности. Как только часовой перенес свое внимание на поиск невидимого врага, Аймбри метнулась в загон. — Быстрее! — скомандовала она Икебоду.
Архивариус был на седьмом небе от счастья, увидев Аймбри. Но тут же его радость сменилась отчаянием: — Я не могу забраться на тебя! Они связали мне руки!
Аймбри схватила зубами путы, крепко стягивавшие руки ученого, и яростно принялась терзать их. Зубы у нее были острые, поэтому она довольно быстро справилась с веревками. Но эта задержка все испортила: часовой вернулся на пост и моментально заметил, что происходит.
— Хо! — испуганно заревел он, снова хватаясь за меч. — В тюрьму проникли посторонние!
Икебод птицей взлетел на спину лошади. Она сделала мощный прыжок, уворачиваясь от уже свистящего меча. Но сейчас она была на пространстве, которое было достаточно хорошо освещено, и потому была материальной и, следовательно, уязвимой.
Тут к ним подскочил Гранди. — Гони! — крикнул он, подпрыгивая и крепко вцепляясь лошади в гриву.
Житель Мандении подскочил к ним и снова махнул мечом, как ножом срезав прядку щетины с хвоста Аймбри. Аймбри снова прыгнула, на этот раз через ограду загона, блестяще взяв этот барьер.
Но крик человека из Мандении переполошил спящий лагерь. Мгновенно вспыхнули сотни факелов, освещая местность и делая невозможным дематериализацию кобылки. Аймбри пришлось скакать в единственном направлении, которое было открыто для них — на восток.
— Застрелите их! — скомандовал чей-то голос, похожий на голос самого Хасбинбада.
Тут же послышался свист летящих стрел, Икебод дернулся и внезапно застонал: — В меня попали!
— Не останавливайся! — закричал теперь Гранди. — Если нас схватят, то нам крышка!
Аймбри не сбавляла хода. Факелы мерцали где-то сзади. Жители Мандении бежали за ними, поскольку, проснувшись от крика часового, у них не было времени, чтобы заседлать своих лошадей. Но свет факелов был еще достаточно сильной помехой, которая не давала разведчикам повернуть на юг и присоединиться к Хамелеон и дневному коню. Поэтому Аймбри продолжала скакать на восток. Едва они оторвались от погони, Аймбри мгновенно дематериализовалась, так как теперь свет факелов был далеко позади. Теперь жители Мандении не могли увидеть их. Но жители Мандении ориентировались на направление, в котором убежали пленники, и продолжали гнаться за ними. Но теперь Аймбри была невидимой. Люди же из Мандении скорее всего думали, что поскольку Аймбри лошадь черной масти, то она скрывается где-то в темноте. В довершение всего некоторые из них скакали на лошадях, так что они могли теперь догнать обычную лошадь.
Перевоплотившаяся ночная кобылка могла запросто оторваться от любой лошади. Аймбри бежала все быстрее и быстрее, оставляя за собой небольшие рощи и приземистые холмики.
— Как ты? — наконец спросила она Икебода.
Ответа не было. Аймбри быстро материализовалась и снова повторила вопрос, полагая, что Икебод просто не слышал ее голоса, поскольку и плоти у нее не было. Внезапно кобылка ощутила на своей спине что-то теплое и поняла, что это была кровь. Раненый архивариус был без сознания и истекал кровью. Только то, что он весил немного и скакали они в дематериализованном состоянии, спасло его от падения со спины лошади. Сейчас он был в таком глубоком забытьи, в какое он еще никогда не погружался. Дело обстояло намного хуже, чем предполагала Аймбри.
— Надо срочно прибегнуть к помощи волшебства, чтобы помочь ему! — сказал голем. Он выглядел крайне обеспокоенным: — Быстрее, иначе мы его не откачаем! Немного лечебного снадобья!
— Но ведь у нас ничего нет! — в отчаянии сказала Аймбри.
— Я знаю это не хуже тебя, кобылка! — отрезал голем. — Поэтому надо срочно доставить его в замок Ругна, там есть запасы этого лекарства!
— Но это слишком далеко! Он может умереть до того, как мы туда доберемся!
— Постарайся найти короткую дорогу!
— Может, Сирена нам поможет! — предположила Аймбри. — Она живет в водном протоке, это не так далеко отсюда!
— Скорее туда, — крикнул голем, — надо доставить Икебода туда, пока не стало слишком поздно!
Аймбри и сама понимала это — она подобно молнии сорвалась с места. Вскоре она оказалась у стены, которая отделяла проток и примыкавший к нему пруд, и одним махом проскочила сквозь нее. Кобылка очутилась в холодной воде, и сверху, в довершение всего, лил проливной дождь. Это было одно из семи необычных явлений природы Ксанта, хотя жители этой страны постоянно спорили, сколько же именно у них чудес и что именно это за чудеса. Но струи дождевой воды свободно проходили сквозь бесплотные тела друзей. Ах, думала Аймбри, если бы тут неподалеку была какая-нибудь тыква, как бы тогда упростилась их задача! Но, естественно, посреди пруда тыквы не растут, даже в Ксанте! Здесь не было ничего, кроме обычной воды.
Хорошо еще, что Аймбри, когда дематериализовывалась, могла двигаться по воде с такой же скоростью, как и по суше. То, что не удалось бы сделать обычной лошади в этих условиях, блестяще получилось у ночной кобылки — в мгновение ока она оказалась недалеко от места, где проживала эта самая Сирена.
Несмотря на то, что на улице была ночь, в колонии водяных царило необычное оживление — все обитатели занимались рыбной ловлей. Кое-кто из них уже собрал довольно неплохой улов. — Где живет Сирена, как ее можно разыскать? — быстро спросила Аймбри.
Тем временем к ним подплыла одна из женщин-водяных. — Привет, Гранди, — окликнула она, — это ты меня ищешь?
Голем проворно спрыгнул со спины Аймбри, в полете материализовываясь и с легким всплеском шлепаясь в воду, после чего русалка вытащила его оттуда. — Моего друга Икебода ранили, и теперь он умирает, — выпалил Гранди на одном дыхании, — моя соратница, ночная кобылка, доставила нас обоих к вам. У вас случайно не найдется немного целительного эликсира?
— У нас он есть, — ответила русалка, — доставьте раненого на берег возле нашего протока. Сейчас Моррис принесет туда эликсир!
Аймбри поскакала по направлению к берегу. Через несколько минут русалка, видимо, быстро отыскав эликсир, с шумным всплеском вынырнула из воды возле самого берега, при этом хвост ее как-то незаметно расщепился на две равные части и превратился во вполне нормальные человеческие ноги. Она брызнула несколько капель на Икебода.
К удивлению и отчаянию Аймбри, эликсир совсем не принес желаемого эффекта. — Ваше лекарство не действует! — воскликнула он.
— Но это разбавленный эликсир, — пояснила русалка, — ведь эти лекарства изготавливаются по весне, а весна чувствуется у нас тут не так сильно, как, к примеру, в замке Ругна. Вы ведь знаете, что почти все время мы проводим под водой, а там вдвойне трудно собрать жидкость. Однако наш эликсир тоже подействует, но через несколько часов. Эффект может сказаться и быстрее, если раненый сможет немного выпить!
Общими усилиями они приподняли находящегося в бессознательном состоянии Икебода и влили ему в рот несколько капель лекарства. По телу раненого прошла судорога, он внезапно застонал и открыл глаза.
— Он жив, — радостно воскликнул Гранди, — а я уже начал беспокоиться, что старик не протянет долго!
— Вытащите из его спины эту чертову стрелу! — раздался из воды голос Морриса. Супруг Сирены был стопроцентным водяным, поэтому он совершенно не мог выходить на сушу. — Стрела будет только мешать выздоровлению вашего больного!
Очевидно, это было действительно так — в суматохе они как-то не обратили внимания на торчавшую из спины Икебода стрелу, изза которой все еще продолжалось кровотечение из раны. Но со стрелой-то как раз была проблема. Дело в том, что наконечник стрелы был в довершение всего еще и зазубрен, и таким образом стрелу нельзя было вытащить, не причинив больному новые страдания и, возможно, сведя на нет действие только что выпитого им снадобья. Ведь волшебство далеко не безгранично!
— А если попробовать дематериализовать стрелу? — предложил Гранди.
Аймбри решила попробовать этот способ. Зажав зубами оперение стрелы, Аймбри мгновенно дематериализовалась и осторожно подалась назад, потянув стрелу на себя. Стрела дематериализовалась вместе с ее телом, и потому без малейшего затруднения вышла из тела архивариуса, показав напоследок зловеще зазубренное жало, которое заблестело в свете Луны. Довольная Аймбри зашвырнула стрелу далеко в темноту. Все получилось как нельзя лучше: стрела была извлечена из тела архивариуса так, что он совершенно ничего не почувствовал!
И невооруженным глазом стало заметно, что рана на спине Икебода постепенно затягивается. Теперь единственное, что им нужно было делать, это набраться терпения и ждать.
Через полчаса Икебод окончательно поправился. — Надеюсь, что мне больше никогда не доведется испытать все это на себе, — воскликнул архивариус, — спасибо вам, очаровательная русалка, за вашу своевременную помощь!
Сирена улыбнулась, явно польщенная комплиментом в свой адрес. Она была уже не так молода, а потому слово «очаровательная» дошло, видимо, до самой глубины ее сердца.
— Она не русалка, — поправил Икебода Гранди, — она сирена!
— Сирена? — заинтересованно спросил Икебод. — Но ведь она не распевает здесь песни, заманивая моряков на острые скалы?
— Да, больше не заманиваю, — печально вздохнула Сирена, — кентавр разбил мою арфу, а без нее мое пение звучит не очень хорошо!
— Ох, — воскликнул ученый, — если бы у вас сейчас снова оказалась эта арфа, сколько полезного вы смогли бы сделать для Ксанта! К примеру, вы смогли бы заманить людей из Мандении...
— Но я больше вовсе не собираюсь вредить людям, в том числе и этим жителям Мандении, — возразила Сирена, — я теперь семейная женщина. Вот, кстати, мой сынок Сириус! — она указала на маленького мальчика, который смущенно улыбнулся при виде незнакомых ему прежде существ и вдруг со всего размаху бросился в воды пруда, причем во время полета ноги его превратились в тритоний хвост.
— Да, конечно, никому не нравится убивать, — сказал Икебод, — но ведь вы могли бы заманить захватчиков на какой-нибудь необитаемый остров, в водах вокруг которого бы в изобилии водились кровожадные чудовища. Таким образом, жители Мандении не осмелились бы покинуть этот остров и не смогли бы причинить никому вреда!
— Да, это лучше, — согласилась Сирена, — или я могла бы заманить их к моей сестре Горгоне, которая превратила бы их в камни. Такие каменные статуи потом легко можно доставить в Мандению, а там можно попросту снять положенное на них заклятие, и камни снова станут людьми. Таким образом, тут нет никакого убийства!
Тут Сирена пожала плечами: — Но я боюсь, что моя сила навсегда покинула меня. Только Добрый Волшебник Хамфри мог бы мне ее вернуть, но он ни за что не захочет этого сделать, даже если бы я захотела отработать на него целый год, чего он обычно требует от других.
Помолчав, Сирена продолжила: — Ну ладно, сейчас это не столь важно. Мне даже кажется, что сейчас я чувствую себя намного счастливее, чем было тогда, когда у меня была волшебная сила.
Но, говоря это, Сирена все-таки выглядела немного печально, видно, ей было не очень приятно потерять такую силу.
Икебод всплеснул руками: — Нельзя ничего говорить наверняка! Я в хороших отношениях с волшебником Хамфри. Поскольку в свое время и обеспечил его целой горой книг о Мандении и жизни в ней, я думаю, что смогу с ним договориться и помочь тебе. Я думаю, что ваша помощь, милая Сирена, прибавила мне, по меньшей мере, еще год жизни. В любом случае, я очень признателен вам за помощь!
Историк повернулся к Аймбри: — Я, конечно, от всего сердца благодарю и вас с Гранди. А теперь мы можем отправляться на поиски Хамелеон!
Он был прав. Ночь проходит исключительно быстро. Путешественники сердечно попрощались с сиреной и ее водяным народом и направились на юго-запад. Им нужно было выбраться из рукава-протока раньше, чем Аймбри материализуется, поскольку она не могла свободно скакать по водной поверхности при дневном свете.
Им пришлось проскакать по нескольким озерам, но сделать это удалось до того, как солнце начало всходить. Едва копыта Аймбри застучали по твердой земле берега озера, она тут же задействовала свое шестое чувство, которое раньше использовала для поиска людей, которым она должна была доставить то или иное сновидение, и старалась сосредоточиться, чтобы определить, где сейчас находится Хамелеон. Ночной Конь всегда говорил ей, где находится ожидающий сновидения человек, но Аймбри сама могла находить людей, которых она хорошо знала или которые думали о ней. По крайней мере, так считала сама кобылка, прежде никогда не пробовавшая определять местонахождение человека, которого она не знала.
Ее шестое чувство не отказало. Определив направление, путешественники тронулись в путь. Женщина спала на подстилке из веток кустарника, в то время как дневной конь пасся неподалеку. Очевидно, они достаточно хорошо исследовали эту местность и сочли ее вполне безопасной для привала. У Хамелеон, несмотря на ее недалекий ум, был очень развит инстинкт самосохранения. Конечно, сейчас в Ксанте не было полностью безопасных мест, но все же тот, кто хорошо знал свою страну, мог найти себе надежное укрытие. Житель Мандении, к примеру, из-за своего незнания местных условий запросто мог стать добычей плотоядной травы или небольшого водяного дракона из протекавшей поблизости реки. А жители Ксанта без труда избегали этих опасностей, поскольку те были для них повседневной реальностью. Может быть, эти опасности тоже были частью защиты Ксанта от захватчиков.
При их приближении Хамелеон пробудилась от сна. — О, как я рада видеть вас целыми и невредимыми! — радостно воскликнула она. — Тут ко мне во сне явилась ночная кобылка. Сначала я подумала, что это ты, Аймбри, но потом поняла свою ошибку — эта лошадь принесла мне очень дурной сон о том, что Икебод был тяжело ранен. Боже, как приятно убедиться в том, что все это обычная иллюзия, сон!
— Нет, это действительно было так, — признался Икебод, — потому мы и вернулись сюда так поздно!
— Мы успели побывать в плену у жителей Мандении! — сообщил Гранди.
— Ах да, я припоминаю, это я тоже видела во сне! Как все это ужасно!
Тем временем дневной конь приблизился, радостно запрядав ушами. — Как приятно быть рядом с такой лошадью! — воскликнула Хамелеон, дружески хлопая коня по мускулистой шее, и дневной конь польщенно всхрапнул. Ему явно нравилась Хамелеон, как нравилась она всем, когда была в фазе поглупения, а красота ее расцветала особенно пышно.
— Мы воспользовались дымом от сожженных полей, чтобы маскироваться, — продолжал рассказывать о выпавших на их долю приключениях Гранди, — но переменившийся ветер все испортил. Жители Мандении нас увидели и окружили. Мы даже беседовали с их предводителем, карфагенянином Хасбинбадом. А потом пришел этот Всадник...
Дневной конь испуганно заржал.
— Да, Всадник был там, — продолжил Гранди свой рассказ, — он сказал нам, что ему пришлось заставить какого-то кентавра возить его в то время, когда в замке Ругна началась вся эта заваруха. Мы не знаем, что случилось с теми сторожами, о которых нам рассказала Аймбри. Может быть, ими закусил какойнибудь дракончик. Какое счастливое для нас избавление! Этот Всадник захотел узнать, как Аймбри удалось убежать от него в прошлый раз...
— И мне пришлось рассказать, как все было на самом деле, — виноватым голосом сказала Аймбри, — ведь он обещал отпустить нас, и он сдержал слово!
— Если он и сдержал свое слово, то только потому, что Всаднику было выгодно, чтобы вы оттуда убежали, — сказал дневной конь, — я хорошо, слишком хорошо знаю этого человека! Он ни для кого и никогда ничего просто так не делает!
— Да, но все-таки он отпустил нас, — сказал Гранди. — Может быть, это было сделано специально, чтобы потом следовать за нами и выследить всю нашу экспедицию. Но мы все равно от них удрали! Нам пришлось скакать прямо по воде, чтобы увидеться с Сиреной и исцелить раненого Икебода. Жители Мандении никак не могли следовать за нами все время. Я думаю, что мы провели этого Всадника!
— Я все-таки сомневаюсь в этом, — сказал дневной конь, — этот человек дьявольски хитер. Он, должно быть, позволил вам убежать, исходя из каких-то своих соображений. Может быть, он полагал, что эти карфагеняне все равно не позволят ему сделать Аймбри своей лошадью, поэтому он решил, что будет лучше, если эта кобылка не достанется никому. Такой уж человек этот Всадник — имеет извлечь выгоду из любой ситуации, везде ему все удается. И он определенно знает, где мы сейчас находимся. Нам немедленно нужно уходить на юг!
— Само собой разумеется, — сказал Гранди, — мы уже собрали достаточное количество нужной информации. Мы уже знаем, что именно это за жители Мандении, мы знаем много других вещей. Теперь наша задача состоит в том, чтобы как можно быстрее доставить эту информацию королю Дору, чтобы он получил больше времени на организацию отпора захватчикам!
Это было логично. Аймбри поразилась, увидев выражение глаз дневного коня, который сейчас совсем не казался таким тупым. Его рассказ о Всаднике тоже был не лишен смысла, и все понимали это. Но какую цель преследовал Всадник, позволив им убежать из лагеря жителей Мандении, если знал, что после этого беглецы тотчас отправятся к королю и расскажут ему обо всем, что видели? Ведь он сам тоже был одним из врагов, он сам проигрывал, если король при организации обороны принял бы в расчет доставленную ему разведчиками информацию. Нет, здесь было что-то не так, и это не давало им покоя.
Тем временем они уже двигались в южном направлении. Хамелеон ехала на спине дневного коня, и это вполне ее устраивало, поскольку она уже успела привыкнуть к нему. Весь день они скакали на юг, стараясь как можно дальше оторваться от возможного преследования. Их спешка принесла свои плоды — уже до наступления темноты им удалось пересечь невидимый мост через Провал, от которого до замка Ругна было рукой подать.
Когда они были уже на подходе к замку, дневной конь заявил, что не войдет туда, поскольку вообще старается избегать населенных людьми мест. — Люди всегда, увидев меня, хотят поймать и загнать в стойло! — сказал он на лошадином языке, и Гранди тут же перевел сказанное на язык человеческий, чтобы все это поняли.
— Я понимаю тебя, — сочувственно сказала Хамелеон, — ведь эти жители Мандении привязали Аймбри!
Соскочив со спины дневного коня, женщина положила руки на его холку, заключив животное в тесные объятия. — Спасибо тебе большое, дневной конь! — прочувствованно произнесла Хамелеон и чмокнула его в правое ухо.
Обычно лошади не краснеют, но с этим дневным конем произошло нечто подобное. Он дернул ухом, фыркнул и топнул копытом о землю. Конь резко взмахнул хвостом, хотя слепней поблизости в этот момент не было. Затем, встав на дыбы, он заржал, развернулся и ускакал, чтобы в одиночку где-нибудь попастись и отдохнуть.
— Так легко обожать приятную женщину, — заметил Гранди, — даже если ты обычная лошадь!
И еще легче кобылке любить такого коня, подумала Аймбри. Как он был силен, грациозен, отзывчив! Если бы ему еще хоть капельку ума!
