Глава 5
Сфинкс и тритон
К утру в стране уже установилась новая власть. Король Трент был препровожден в свою спальню, поскольку он потерял рассудок и уже ни на что не годился. Принц Дор принял власть в стране на себя. Он облачился в королевскую мантию и занял подобающее ему место на троне. Все было законно — Дор был вполне законным наследником, а Ксанту немедленно нужен был новый король. За одну лишь ночь Дор превратился из холостого принца в женатого короля.
Хотя все это должно было как-то отразиться на молодом человеке, пока никто не мог заметить этих перемен. После завтрака Дор собрал совет государственных чиновников. Золотая корона сидела на его голове как-то неловко, да и королевская мантия неуклюже висела на нем. Ведь все эти вещи были изготовлены специально для короля Трента, человека крупного сложения, а отдать эти символы власти мастерам на переделку Дор не решился — вдруг король Трент еще выздоровеет и тогда ему снова понадобятся эти атрибуты королевской власти.
Темные круги под глазами нового короля говорили, что он провел бессонную ночь. Впрочем, королевские советники тоже не сомкнули глаз — резкое изменение ситуации от веселой свадьбы до умопомешательства короля доконало и их. К тому же они считали себя также виноватыми в случившемся: ведь когда король потерял рассудок, никого из них рядом с ним не было, зато все дружно веселились бок о бок с зомби. Нетрудно было догадаться, что эти два события непонятным образом связаны между собой. Очевидно, новоиспеченная королева Айрин тоже подозревала это — в эту ночь она обрела мужа, но лишилась отца.
— В замке Ругна что-то не так! — начал совещание король Дор. В его голосе было больше твердости, чем в лице. Королева Айрин стояла возле него, точно готовая подхватить супруга, если он вдруг упадет. Ее глаза были красными, причем явно не из-за косметики или занятий магией. Да, она сознавала, что бедствие, постигшее ее отца, обязывало ее сменить на посту королевы родную мать, и этого она едва ли хотела. Ирис, теперь уже бывшая королева, неотлучно находилась в спальне у постели больного супруга, лично ухаживая за ним. Никто так и не знал, что же действительно случилось с королем, но Ксанту угрожало вторжение людей из Мандении, и потому не время было много думать о болезни старого короля.
Тем временем в зале, где проходил королевский совет, король Дор повернулся к черной грифельной доске, на которой была старательно вычерчена карта Ксанта. Она была очень подробной — каждая деревня, остров Кентавров, проход через горы и другие важные детали были тщательно выведены и разукрашены. — Жители Мандении пересекли вот этот перешеек, — ткнул в карту Дор небольшой указкой, — они продвигаются на юго-восток, все сметая на своем пути. Но пока мы не знаем, какие именно это жители Мандении, как они вооружены, какова их численность. Король Трент занимался сбором информации, но я думаю, что и он знал далеко не все. Я посоветуюсь с волшебником Хамфри, но на это уйдет время, к тому же у нас нет под руками волшебного зеркала, при помощи которого можно сразу связаться с его замком! То зеркало, которое есть, треснуло, но мы постараемся справиться с этим затруднением. Все теперь зависит от нас самих!
Аймбри снова вспомнила, что чуть не забыла. — Ваше величество, — крикнула она, — волшебник Хамфри передал кое-что лично для короля! В этой суматохе мы все позабывали!
— Выкладывайте, что там у вас! — устало сказал Дор.
— Оно звучит — «остерегайтесь Всадника». Я уже говорила это королю Тренту. А второе сообщение звучит так — «разорвите цепь!» Брови Дора поползли вверх от удивления. В раздумье он запустил руку в волосы и взъерошил их. Если бы не корона на его голове, Дора легко можно было бы принять за какого-нибудь путешественника. — Ничего не понимаю! — беспомощно произнес он.
— Может быть, мой бедный папа понял бы, что тут к чему, — пробормотала Айрин, — он мог бы побеседовать с этим Добрым Волшебником. Может быть, под цепью подразумевается цепь, которая хранится в оружейной комнате. Если разорвать эту цепь, на волю выйдет заключенная в ней магическая сила.
— Иногда запутанные ответы Хамфри порождают больше суматохи и внимания к себе, чем того заслуживают, — проворчал Дор, — и почему бы ему просто не явиться сюда и не пояснить, что он имеет в виду?
— Может, я попробую объяснить все это? — внезапно подал голос мандениец Икебод. — Может, Хамфри считает, что он и так говорит достаточно простым языком — ведь он знает больше, чем мы все вместе взятые. К тому же любое пророчество, если оно чересчур конкретно, никогда не сбывается. Его лучше толковать не сейчас, а после, на фоне разворачивающихся событий.
— Может быть, ты прав! — сказал Дор. — Или сам Хамфри просто состарился и уже больше не в состоянии давать верные ответы. Если в оружейной комнате этой цепи нет, то нам придется тут же принять вызов и вступить в войну. Первое, что мы должны сделать, это получить самую точную и свежую информацию. Нам нужно послать надежных разведчиков, которые могут безукоризненно выполнить эту задачу!
— Я подойду для этого? — спросила Хамелеон.
Король улыбнулся: — Даже король не вправе посылать свою мать на такое опасное задание!
Аймбри обменялась многозначительными взглядами с Икебодом. Они решили, что, говоря такое о своей матери, Дор на самом деле имел в виду, что сейчас Хамелеон лучше остаться дома, поскольку она пребывала в стадии особой тупости, что в разведке совершенно не годилось. — Кроме того, — опять раздался голос короля, — ты ведь не в состоянии быстро передвигаться!
— Я имела в виду себя и Аймбри, — возразила Хамелеон, — с ней любой человек может чувствовать себя в полной безопасности!
— Ах, да, ночная кобылка, — протянул Дор. — Правда ли то, что ты можешь двигаться со скоростью мысли?
— Да, король, — ответила Аймбри, — но только в том случае, если я пользуюсь тыквой и если это происходит ночью!
— Но ты в состоянии охранять мою мать даже днем?
— Да, ваше величество!
Король Дор взволнованно стал мерить шагами комнату, его одеяние неуклюже заколыхалось: — Все это мне не очень нравится, но другого выхода нет, свежая информация нам нужна. Вдобавок, я полностью доверяю своей матери. К тому же я пошлю еще голема Гранди, чтобы он порасспросил деревья, травы и зверей. Я, в свою очередь, опрошу камни, если...
— Ты должен оставаться здесь и править! — сказала молчавшая до сих пор Айрин, сжимая его руку.
— Да, это так, хотя в группу разведчиков надо бы обязательно включить знатока камней, который бы разобрался, что к чему. Очень важно заранее узнать чего же нам ожидать. Ведь жители Мандении совсем неодинаковы!
Икебод выразительно кашлянул: — Ваше величество! Осмелюсь сказать, что я немного разбираюсь в жителях Мандении, поскольку я сам по рождению мандениец. Я был бы счастлив тоже отправиться на это задание и приложить свои силы для его выполнения!
Дор призадумался. — Икебод, я знаю тебя уже почти восемь лет. Ты отлично потрудился над исследованием магических наук Ксанта, к тому же твоя информация нам очень помогла, когда мы вплотную занялись изучением Мандении. Именно ты помог нам установить местонахождение, а потом спасти короля Трента, когда люди из Мандении захватили его. Я всегда доверял тебе и ценил тебя, как и король Трент. Потому ты имеешь свободный доступ ко всем секретам нашей страны, даже вход в королевскую библиотеку всегда открыт для тебя. Но ты из Мандении, я не в силах принуждать тебя шпионить за твоими соотечественниками!
— Но мои соотечественники не жгут, не грабят, не убивают людей! — живо возразил Икебод. — Не надо судить обо всех людях Мандении только по жалкой кучке негодяев и головорезов!
— Именно этой жалкой кучки головорезов вполне достаточно, чтобы в Ксанте камня на камне не осталось, — отпарировал Дор. — Если ты так настаиваешь, я не в силах отказать тебе. Но тогда тебе нужна подходящая лошадь, способная не отставать от ночной кобылки, и я не уверен, что мы сможем подыскать тебе нечто подобное. Подошел бы кентавр, но все они сейчас на своем острове, заняты его укреплением. Я видел это собственными глазами, поверь мне, я только что оттуда. А поэтому...
— Дневной конь подойдет? — подала внезапно голос Аймбри.
— Дневной конь? — непонимающе спросил Дор.
— Я встретила его в лесу. Собственно говоря, это конь манденийской породы, принадлежавший тому самому Всаднику, но он бежал от своего хозяина, а потом помог спастись от него и мне. Он ненавидит этих жителей Мандении. Я думаю, что он с радостью возьмется возить Икебода, только при этом ни в коем случае нельзя использовать какие-нибудь штуки типа шпор, особенно если коню станет известно, что Икебод мандениец, — при этом Аймбри указала на рубцы, красневшие у нее на боках, — память о встрече со Всадником. Кобылка продолжала: — Сегодня в полдень я встречаюсь с дневным конем возле Баобаба.
— Хорошо, — сказал король Дор после минутного обдумывания, — хоть мне и не очень нравится вся эта спешка, с которой мы снаряжаем такую важную экспедицию, но мы не сможем защитить Ксант, пока не владеем полной информацией. Когда ты, Аймбри, встретишь дневного коня, и если он согласится нам помочь, то Икебод будет ездить на нем. А ты, мама, будешь командовать этой экспедицией. Только, пожалуйста, очень тебя прошу, почаще прислушивайся к советам Гранди!
Хамелеон улыбнулась: — Дор, я была глупой еще до твоего появления на свет. Поэтому я думаю, что буду обязательно прислушиваться к тому, что Гранди мне посоветует!
Тут-то и появился Гранди. Он был с полметра ростом, издали напоминал обмотанный куском полотна обломок дерева (из которого он, собственно, и был сделан), но он был очень подвижен. У каждого жителя Ксанта был какой-нибудь свой магический талант, но талант Гранди был просто-таки выдающимся.
— Мы прекрасно там со всем управимся, — пропищал он. — Я позабочусь о Хамелеон!
— Я в тебе не сомневаюсь! — ответил Дор.
Тем временем Гранди стал представляться товарищам по экспедиции: — Я начал оберегать Дора, когда он еще не был даже принцем. А Хамелеон я знаю уже без малого двадцать пять лет. Чего не могу сказать о тебе, милая лошадушка!
От гнева Аймбри запрядала ушами. В ответ на колкость она тут же явила перед ним образ отвратительного чудовища, который разевал зубастую пасть явно с намерением проглотить голема.
— Опять оно! — сказал Гранди испуганно. — Пожалуй, я не прав. Ты, должно быть, являлась мне в моих снах!
Хамелеон миролюбиво улыбнулась, чтобы разрядить обстановку:
— Знаешь, Гранди, эти ночные кобылки только во сне так ужасны, но наяву это милейшие создания!
— Берегите себя, — печально проговорил король Дор. Сейчас он являл полную противоположность тому, чем был накануне вечером. Чувство ответственности за свою страну сделало нерешительного принца настоящим мужчиной. — Никого из вас мне не хотелось бы потерять! — искренне проговорил король, хотя в этом заверении никто и не нуждался.
— Мы должны попрощаться с королевой Ирис! — сказала Хамелеон. Она стала подниматься вверх по лестнице, Аймбри и Гранди последовали за ней, поскольку все равно не знали, чем им сейчас заняться.
Спальня короля превратилась в некое подобие темной пещеры, где с потолка свисали сталактиты, а на стенах играли причудливые тени. Где-то в глубине комнаты слышались приглушенные рыдания. Король Трент лежал на своем ложе, даже в такую минуту полный достоинства и величия; рядом с ним сидела королева Ирис, облаченная в какие-то тряпки. Это, конечно же, было оптическим обманом, который был специально создан королевой по обстановке, но все равно впечатление было очень сильным.
— Ваше величество, — негромко сказала Хамелеон, стоя чуть поодаль, — я только хочу вам сказать, что нам будет очень не хватать короля, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь ему!
Королева подняла глаза. Она сразу заметила, какой красивой выглядит Хамелеон, и сразу поняла, что за этим стоит. — Благодарю тебя, Хамелеон, — учтиво ответила она, — я уверена, что твой сын будет настоящим королем!
Естественно, это было сказано вежливости ради, поскольку кто мог бы сейчас с уверенностью сказать, что Дор будет истинным королем, не говоря уже о том, сумеет ли он хотя бы отразить нашествие людей из Мандении, но сейчас было неуместно выражать подобные мысли слишком явно.
Хамелеон тем временем продолжала: — Я вместе с кобылкой Аймбри и Гранди отправляюсь к северу, чтобы наблюдать за продвижением людей из Мандении!
— Я уверена, что вы отлично справитесь с этой задачей, — королева Ирис быстро опустила взор — ее учтивость на этом закончилась.
— До свидания, ваше величество! — проговорила Хамелеон.
Королева кивнула в ответ. Хамелеон, Аймбри и Гранди покинули королевскую спальню и стали спускаться по лестнице вниз, во двор.
Они сделали необходимые запасы на дорогу, изучили карту местности, на которой им предстояло действовать, выбрали подходящий маршрут и тронулись в путь. Аймбри держала курс к месту, где рос Баобаб, поскольку время уже приближалось к полудню и ей не хотелось навсегда потерять белого коня. На спине кобылки восседал Гранди, который умел разговаривать с любым живым существом. За ними, чуть поотстав, шли пешком Икебод и Хамелеон.
Баобаб был колоссальным деревом. Он царственно возвышался над окружающими деревьями, его вершина была заметна еще издали. Единственная странность этого дерева была в том, что росло оно вверх тормашками. Листва дерева лежала на земле, а узловатые корни тянулись к солнцу. Пространство вокруг дерева было пустым, видимо, Баобабу было не по вкусу тесное соседство других растений, и он каким-то образом держал их на расстоянии.
Аймбри уткнулась носом в листву Баобаба. Был ли белый конь тут? Он ведь не уточнил, в какой именно день он придет — потому сегодня он мог быть где угодно.
Тем временем голем издал какой-то свистящий звук. Похожий звук раздался откуда-то из самого дерева. — Дерево говорит, — повернулся Гранди к Аймбри, — что тот конь ожидает нас внутри, в гуще листвы.
Аймбри стала продираться сквозь ветки, стараясь добраться до ствола Баобаба. Ствол старого дерева растрескался во многих местах, и через каждую такую трещину кобылка могла пройти достаточно спокойно. Аймбри вошла внутрь ствола дерева.
Внутри ствол был похож на церковь, поскольку верхняя часть его, подобно колокольне, уходила ввысь и терялась там. Деревянные стены незаметно переходили в деревянный пол. Изнутри Баобаб не казался уже перевернутым вверх тормашками — может быть, это был тоже оптический обман.
Как раз посередине этого пространства и стоял белый конь, он весь так и переливался белизной. Его грива и хвост были серебристо-молочного цвета, копыта тоже отливали серебром. Уши его тревожно ходили из стороны в сторону. Поистине, это было само совершенство.
— Вот это лошадь — всем лошадям лошадь! — сказал Гранди, любуясь дневным конем, — и хвост не куцый, и масть не тусклая, и плохих снов никому не приносит. Может быть, жители Мандении и не достойны обладать такими лошадьми, но зато, как я погляжу, коневоды они отменные!
Аймбри тоже согласилась с этим, несмотря на то, что тут содержался явный обидный намек на нее, особенно то замечание, что хороших лошадей в Ксанте просто нет. Единственным мужчиной из ее рода, которого Аймбри когда-либо видела, был Ночной Конь, который был ее повелителем. Очевидно, ночные лошади стали вырождаться, пора было влить в жилы их детей новую, свежую кровь. Внезапно Аймбри поймала себя на мысли, что об этом ей совсем не следует думать. В конце концов, это была лошадь из Мандении, которая не принадлежала к ее виду.
Дневной конь тем временем, увидев попутчиков, кивнул. — Он говорит, — снова сказал Гранди, — подойди, ночная кобылка, ближе. Он хочет рассмотреть тебя при свете. — Голем мог бы не делать этого, поскольку Аймбри и сама, естественно, могла свободно понимать язык лошадей. Она шагнула вперед. Раньше она как-то не имела возможности как следует рассмотреть дневного коня, теперь она могла делать это сколько угодно. Особенно яркое впечатление на Аймбри произвела четко выраженная мужественность Белого.
— Ты великолепна, как сама ночь! — сказал Белый кобылке.
— А ты очарователен, как день! — ответила комплиментом на комплимент Аймбри. Она испытывала какую-то странную радость от разговора с ним!
— Слезно прошу извинить меня за то, что прерываю вашу трогательную беседу, — игриво сказал Гранди, — но помните, что у нас впереди еще полно дел!
Аймбри вздохнула. Этот чертов голем все-таки прав! Она быстро пояснила дневному коню, что она хотела пригласить его с ними в экспедицию.
Дневной конь призадумался. — Мне не хотелось бы появляться возле тех мест, где есть жители Мандении, — сказал он наконец, — они снова могут поймать меня! — Он топнул левой ногой, и медная пластинка, которая все еще на ней болталась, жалобно зазвенела. — Тогда, — продолжил конь, — мне от них уж точно потом не убежать!
Аймбри хорошо поняла, что он имел в виду. Если бы его поймали и привязали, то у него не было бы возможности, как у ночной лошади, с приходом ночи дематериализоваться и снова оказаться на свободе, поскольку он не был волшебной лошадью. Как и все создания Мандении, он был ограничен их возможностями — все они не могли пользоваться теми преимуществами, которые дает волшебство. Кроме того, большинство жителей Мандении просто-напросто не верили в волшебство, и это было большим их недостатком. К счастью, в Ксанте были знакомы с магией. Вот потому-то господство людей из Мандении в Ксанте никогда не длилось больше жизни одного поколения — под воздействием магии манденийцы растворялись среди населения Ксанта.
— А тебе и не придется подходить к ним, — сказал Белому Гранди на конском наречии, — все, что тебе придется делать, так это подвозить Икебода на расстояние, которое позволило бы ему хорошо рассмотреть противника. Поскольку он сам из Мандении, то он знает...
— Из Мандении! — испуганно заржал белый конь, ноздри его стали бешено раздуваться и глаза расширились.
— Да, но он дружественный нам житель Мандении, — успокоил его Гранди, — ему тоже не нравится, когда Ксант опустошается. К тому же он очень любит наших нимф!
— А чем он занимается с этими нимфами? — оживленно поинтересовалась Аймбри.
— В основном разглядывает их ноги, — сообщил голем, — он ведь слишком старый для того, чтобы бегать за ними. К тому же я не уверен, что он знает, что нужно делать с нимфой, даже если ему когда-нибудь удастся поймать одну из них, но он все-таки любит мечтать. Ты можешь его не бояться, лошадушка! — теперь уже голем более дружелюбно разговаривал с Аймбри.
— Можно его не бояться, — эхом повторила Аймбри, — но в любом случае эти мечты лучше тех снов, которые я доставляла!
Тем временем дневной конь принялся трясти головой и бить копытами по деревянному полу этой импровизированной пещеры: — Я вообще терпеть не могу людей из Мандении, потому что слишком хорошо их знаю. Ни одному из них нельзя доверять!
— Ты верно говоришь! — заметил Гранди. — Ты ведь вместе с ними прибыл в нашу страну. Ты можешь сообщать нам о них все, что нас может заинтересовать! Из какого временного измерения и какой именно части Мандении пришли эти захватчики?
— Временное измерение? Часть Мандении? — конь непонимающе захлопал глазами.
— Мандения существует в разных временных измерениях, и она очень велика, — терпеливо сказал голем, — временное измерение насчитывает тысячи лет, а размеры территории намного значительнее, чем наш Ксант. Нам нужно знать, из какой эпохи и какой части вашей страны ты прибыл сюда. Тогда Икебод сопоставит твой рассказ с теми книгами о жителях Мандении, которые есть у него, и тогда мы уже сможем кое-что узнать о нашем противнике!
— Но я совсем ничего не знаю об этом, — ответил дневной конь, — единственное, о чем я могу рассказать подробно, так это о том, как проклятый Всадник вставлял мне в рот уздечку и вонзал в бок свои ужасные шпоры, чтобы заставить меня скакать, куда ему нужно!
При этих словах Аймбри всхрапнула — она хорошо понимала чувства своего бывшего товарища по несчастью.
— Не может этого быть, — вскричал голем, — не могу поверить в то, что ты прожил столько лет в Мандении, бок о бок с ними, и совершенно ничего об этом не знаешь!
Но дневной конь упрямо мотнул мордой, давая понять, что он действительно ничего не знает.
— Все животные в Мандении так же глупы, как и Хамелеон сейчас, — вмешалась в разговор Аймбри, — как же он мог видеть какие-то детали из жизни в Мандении, а тем более их запоминать.
— Ты права, — согласился с ней Гранди, — он наверное и говорить-то как следует не умел до тех пор, пока не очутился у нас.
Затем голем осторожно, едва слышно, чтобы дневной конь не услышал, прошептал: — А ведь он может и выдать нас этим манденийцам. Он-то до конца не осознает, что это за экспедиция и какое значение она для нас имеет!
— Это действительно так, — печально согласилась с ним Аймбри, — он чертовски приятен, но он здесь чужак!
К тому же, подумала Аймбри, в нем нет и капли того ума, что у ночного коня, и это еще более прискорбно.
Наконец они снова заговорили о предстоящей экспедиции. — Мы должны убедить тебя помочь нам, — сказал голем дневному коню, — только представь себе: люди из Мандении захватят нашу страну, и тогда ты уже нигде не скроешься от них. Жители Мандении будут повсюду!
Это ошеломило Белого: — О нет, этого я совсем не желаю!
— Конечно, — продолжал Гранди, — тебе немного легче будет скрыться от людей из Мандении, если ты в конце концов снимешь с ноги эту медяшку!
Дневной конь обреченно посмотрел на свою переднюю ногу, на которой все еще болтался медный браслет: — Я никак не могу с ним справиться, — проговорил он.
— Почему нет? Ведь пока медный браслет находится у тебя на ноге, Всадник будет знать, что именно ты его лошадь. Если ты снимешь браслет, он может подумать, что ты другая лошадь, просто похожая на сбежавшего от него коня, особенно если мы тебя перекрасим, допустим, в какую-нибудь темную масть!
Но неожиданно дневной конь возразил, причем возражение его было пропитано какой-то особой логикой: — Если я вообще сниму этот браслет, и люди из Мандении меня поймают, то им сразу станет ясно, что я дезертир, и тогда они пустят меня на колбасу; если же они меня поймают, а браслет останется у меня на ноге, то они могут подумать, что я просто потерялся, и потому не накажут меня слишком жестоко!
Гранди утвердительно кивнул:
— Для твоего уровня мышления это вовсе неплохая мысль. Значит, для тебя этот кусок меди своего рода страховка. Очевидно, они могут подумать, что ты слишком глуп для того, чтобы догадаться сбежать от них, и тот факт, что ты не убежишь при их приближении, только подтвердит эту уверенность!
— Это так, — согласно кивнул дневной конь. Он, оказывается, вовсе не был так глуп!
— Да, — снова заговорил Гранди, — но вот если ты будешь возить Икебода и люди из Мандении потом все-таки тебя поймают, они могут подумать, что мы поймали тебя и заставили возить своего человека. Они решат, что ты не вернулся к ним потому, что не мог бежать от нас! Это ведь тоже неплохая страховка!
Дневной конь призадумался; очевидно, мысль эта показалась ему здравой. — А этот ваш житель Мандении, он пользуется шпорами или нет? — настороженно спросил он.
— Нет, ведь Икебод уже пожилой человек и до этого ему ни разу в жизни не приходилось ездить на лошади. Ему случалось ездить верхом на кентавре, да и то только потому, что у него есть друг, кентавр по имени Арнольд, но ведь лошадь и кентавр — это далеко не одно и то же. Тебе придется ездить очень осторожно, чтобы Икебод случайно не свалился с твоей спины!
Конь стал обдумывать это предложение — оно вроде бы не содержало ничего угрожающего его безопасности. — Вы это серьезно? — на всякий случай переспросил он.
— У нас в Ксанте вообще не знают, что такое шпоры. Люди ездят на животных по их собственному согласию. Вот, посмотри, Аймбри возит меня, поскольку знает, что я не могу передвигаться с такой скоростью, как она. Но разве при этом ты видишь уздечку у нее во рту?
В конце концов страх белого коня рассеялся под напором логики голема, и он согласился возить Икебода при условии, что ему не придется напрямую сталкиваться с людьми из Мандении. — Я даже не хочу видеть этих манденийцев, — сказал дневной конь, — если я увижу их, то они могут заметить меня, если они заметят меня, они непременно погонятся за мной и могут меня поймать!
— Но ведь ты можешь спокойно убежать от них! — возразил голем.
— Да, но они могут пронзить меня своими стрелами! Поэтому-то я и не хочу приближаться к ним!
— Достаточно разумно! — согласился Гранди.
Они выбрались из Баобаба, захватили с собой архивариуса и направились на север. Вышло именно так, как и предполагал Гранди: у Икебода совершенно не было опыта верховой езды, и поэтому он, чтобы не упасть со спины белого коня, мертвой хваткой вцепился в его гриву. Но постепенно он привык и даже позволял себе немного расслабиться, да и белый конь тоже свыкся с обстановкой, поскольку везти на спине человека и при этом не чувствовать силы уздечки и шпор было совсем другое дело. Поэтому вскоре путешественники прибавили скорости.
Теперь Аймбри осознала и еще одну сторону совместных действий в коллективе. Она везла на себе Хамелеон, о существовании которой дневной конь до этого не подозревал. При их продвижении на север дневной конь бросал на прекрасную Хамелеон любопытные взгляды, и Аймбри стало ясно, что они могли бы не потерять столько времени, если бы с ними внутрь Баобаба пошла Хамелеон и именно она уговорила бы белого коня поехать с ними в экспедицию — у нее это наверняка получилось бы намного быстрее.
Дневной конь оказался великолепным скакуном — животная сила и выносливость с лихвой компенсировали недостаток ума, поэтому Аймбри испытывала к нему смешанные чувства. Она была в восторге от его телосложения, но скудоумие Белого приводило ее в ужас. Впрочем, думала Аймбри, она обожала Хамелеон, хотя та тоже не блистала умом. Хотя, может, и потому, что Хамелеон была человеком, а не животным.
Но, с другой стороны, присутствие прекрасного коня напоминало Аймбри о необходимости возможного продолжения рода, когда для этого наступит пора. Когда она была ночной кобылкой, то она была бессмертной и такая мысль ей никогда не приходила в голову. Но теперь она была обыкновенным животным, поэтому все законы материального мира распространялись и на нее. Теперь ей наверняка придется стареть и даже в конце концов умереть, и поэтому там, в мире ночи, никто уже не будет вместо нее выполнять ее работу и не сохранит ее имя за морем на Луне, если только у нее не появится очаровательный жеребенок. Обитатели материального мира вынуждены были давать потомство, чтобы сохранить свой род, и ей теперь придется делать то же самое. Теперь Аймбри почувствовала, что она и сама хотела этого.
Но в то же время ей хотелось произвести на свет очаровательного и умного жеребенка. Дневной конь тоже был очарователен, но вот только с интеллектом дела у него обстояло не вполне хорошо. Таким образом, для возможного жеребенка конь мог дать только половину своих качеств. Хотя дневной конь был, по-видимому, единственной лошадью в Ксанте, лучше было не вступать с ним в связь, а поискать кого-то более подходящего из коней, обитающих в горах. Хотя при этом Аймбри осознавала, что сделать это будет невероятно трудно. Таким образом, возможность выбора была резко ограничена и принятие соответствующего решения на этот счет было резко затруднено.
Но нужно ли оно вообще, это самое решение? Если природа давала знать о себе, то она, Аймбри, как материальное создание, теперь уже ничего не смогла бы сделать против этой природы, и тогда ей подходил любой конь, оказавшийся бы поблизости. Природа возобладала над волей разума, может быть, это было даже к лучшему. У людей это было иначе: они могли производить потомство в любое время, но сложность их природы выливалась в то, что они в конце концов обнаруживали, что они или сошлись не с тем человеком, или же произвели на свет совсем не того, кого хотели, или вообще ни с кем не сошлись и никого, соответственно, не произвели. Может быть, потому-то лошади и сильнее, и умнее людей. Но вообще-то люди в общем плане гораздо умнее лошадей, может быть, потому, что у людей мужчина должен перехитрить и в конце концов завоевать сердце женщины, или же умная женщина постепенно опутывает мужчину и привязывает его к себе семейными узами. Это хорошо продемонстрировала свадьба, которая состоялась в ту ночь на кладбище зомби! Принц Дор делал все возможное, чтобы избежать семейной жизни, но свобода маневра у него была ограничена. И потому Аймбри немедленно должна начать контролировать свои эмоции, иначе ей грозит появление на свет глупого, беспутного жеребенка. Поэтому, как только природа даст о себе знать, Аймбри нужно будет держаться от дневного коня подальше. По счастью, это не произойдет через пару недель — на это у нее будет достаточно времени.
Наконец они добрались до Провала, который разделял северную и южную части Ксанта. Мало кто знал об этом каньоне, поскольку на нем лежало особое заклятье, стиравшее из памяти людей всякое понятие об этом месте, к тому же на картах Ксанта этот каньон никогда не изображался. Поскольку они выполняли данное королем задание, то они имели право воспользоваться волшебным невидимым мостом, соединявшим оба берега каньона. Мост этот был предназначен как раз только для избранных, которые знали и об этом каньоне. Аймбри же, поскольку она была ночной кобылкой и волшебство, и сила заклятий почти не действовали на нее, тоже знала об этом каньоне и мосте через него.
Но дневной конь был не на шутку обеспокоен: — Что-то я не вижу здесь никакого моста! — упрямо повторял он.
— Так никто из нас не видит моста, он ведь невидимый! — успокоила его Аймбри. Чтобы успокоить коня, она явила перед ним сценку, в которой был показан этот мост — махина, сплетенная из серебристой проволоки, похожей на толстую паутину. Когда Аймбри еще была ночной кобылкой и доставляла сновидения, она знала об этом мосте, да и еще о двух подобных, но никогда ими не пользовалась, так же, как не пользовалась окольными путями через и возле этого каньона. Она хорошо была осведомлена о наличии этих мостов, об их размерах, а также о том, что в этот каньон лучше не спускаться, поскольку там живет дракон. Это был особенный дракон — он был повелителем этой пропасти, против него не действовало ни одно волшебное заклинание. Однако сам он все же охранялся заклятьем — никто не знал не только про мост, но и про этого дракона. Таким образом, дракон частенько имел возможность поживиться — неосторожные путники слишком поздно узнавали о его существовании.
— Не бойся, дневной конь, — успокоил его Икебод, — мне как-то приходилось пересекать этот каньон. Насколько я знаю, в стране, где мы с тобой родились, люди не верят в волшебные силы, но тут магия — такая же реальность, как, скажем, у нас в Мандении механика. Поэтому пересекать каньон совсем не страшно!
Подбодренный этими словами, и к тому же помня, что Икебод, несмотря на свое манденийское происхождение, все же не глупец и тоже хочет оставаться невредимым, дневной конь осторожно шагнул вслед за Аймбри навстречу пропасти. — Не бойся, смелее вперед, — успокоил его Гранди, — ты не свалишься вниз! Тут перила с обеих сторон! Только в центре их нет, там пролом. Он образовался, когда безмозглая гарпия врезалась в мост и снесла часть перил!
Услышав это, дневной конь тут же остановился, как вкопанный, поскольку он сейчас как раз подходил к середине моста. Голем засмеялся.
— Не слушай его, — сказала Аймбри, — просто у Гранди такое своеобразное чувство юмора!
К дневному коню вернулось прежнее самообладание. Он кинул недовольный взгляд на Гранди, запрядав при этом ушами. Конь уронил на невидимый настил моста кусок навоза — так он выразил свое отношение к Гранди. Поистине этот голем обладал волшебным даром наживать себе всюду врагов!
Благополучно перебравшись через каньон, путешественники направились дальше на север. Им все еще предстояло пройти львиную долю пути, и они поняли, что это расстояние они не смогут покрыть за остаток дня.
Местность стала более пересеченной, и им то и дело приходилось взбираться на небольшие холмы и спускаться с них. Северный Ксант в отличие от центральной части не был так густо заселен, поэтому эта местность была менее обжитой. Хорошо накатанная, но единственная тут дорога вела к Северной Деревне, из которой был родом Бинк, муж Хамелеон. Но экспедиция решила не заходить ни в какие селения и вообще избегать встреч с кем-либо, чтобы сохранить инкогнито, поскольку Икебод предупредил, что жители Мандении имели обычай засылать в населенные пункты своих шпионов, которые разнюхивали обстановку. Поэтому путешественники обошли деревню с востока, пробившись через густой лес, которым сплошь зарос северный Ксант.
Постепенно чаща стала редеть, потом лес постепенно начал переходить в кустарник. Но зато почва стала более труднопроходимой, поэтому с рыси им пришлось перейти на шаг, но и каждый шаг давался теперь нелегко! Обе лошади вспотели и то и дело фыркали от натуги. Хамелеон и Икебод, непривычные к таким трудным переходам, с измученным видом сидели на спинах лошадей, даже неугомонный голем и тот притих, сидя перед Хамелеон на спине Аймбри, чтобы ему удобнее было держаться за гриву ночной кобылки. Трудное путешествие утомило даже его.
В довершение всего, голод тоже стал давать о себе знать. Во время таких длинных переходов лошадям нужно много пастись, но много ли травы ухватишь во время бега рысью? Им обязательно нужно будет найти подходящее поле и вволю попастись там! Здесь, на этих холмах, хорошей травы не было, к тому же и воды тоже не было нигде видно.
— Может, мы все-таки свернем чуть западнее, к северной деревне, — предложил Гранди, — местность там намного лучше, мы быстрее доберемся до цели!
— Да, но это тоже отнимет у нас время, к тому же нас могут заметить, — возразил Икебод, — так что трудно говорить о том, что лучше!
Аймбри вдруг насторожилась. Ей приходилось бывать и тут, но очень редко, поскольку раз эта местность была слабонаселенная, то и заказов на сны было немного. — Где-то тут есть несколько озер, а берега их покрыты сочной травой! — сообщила она остальным. — Я вот только не помню, где это точно находится. Но местные растения и животные наверняка это знают, я в этом уверена!
При этом она встряхнула гривой, чтобы расшевелить Гранди, который, казалось, не обратил на ее слова никакого внимания.
— Неужели, — встрепенулся голем, — сейчас мы это проверим!
Он начал беседовать с кустарниками, через которые путешественники в этот момент с большим трудом продирались. Наконец какая-то муха подтвердила слова Аймбри и указала, где точно находятся озера. Но муха эта также предупредила их, что им нужно опасаться живущего возле озер сфинкса, который уже целую неделю особенно агрессивен, поскольку получил сильный солнечный удар.
— Мы должны бояться какого-то Сфинкса, — разочарованно протянула Хамелеон, — а я-то думала, что в первую очередь мы должны остерегаться Всадника!
— Это действительно ценный совет, — заржал вдруг дневной конь, — вы даже не представляете себе, какие острые у него шпоры!
— Уж Аймбри-то знает! — воскликнул Гранди, — хотя я никак не могу понять, для чего кому-то нужно делать дырки в боках живой лошади! Что за чудовище этот Всадник?
Дневной конь не очень жаловал Гранди, но тут он смягчился: — Это чудовище в человеческом обличье, — пояснил он.
— Шпоры — это настоящее орудие пытки, — подтвердил Икебод, — почуяв силу этих шпор, обычная лошадь сделает все, что ей прикажут. Шпоры — это самое страшное, лучший способ даже просто устрашить лошадь!
Дневной конь согласно кивнул и с уважением посмотрел на архивариуса. Было что-то располагающее в этом образованном человеке, и даже конь на минуту забыл, что это житель Мандении.
Аймбри тоже не могла забыть шпор: — Даже самый маленький укол ими подобен укусу змеи!
— Но на твоих боках я не вижу никаких рубцов и шрамов, — сказал Гранди белому коню.
— Я давно научился угадывать волю Всадника до того, как он сам выразит ее, — пояснил конь, — к тому же он не очень часто колол меня шпорами. Но поймай он меня сейчас, после того, как я убежал от него, это было бы ужасно. Мне кажется, что тогда вся моя шкура будет покрыта кровавыми рубцами!
Аймбри представила себе на мгновенье белые бока коня, покрытые алой кровью, и содрогнулась, до того это было страшно.
— Так оно и есть, — подытожил Икебод, — у человека не много способов общения с животными. Но все равно в Ксанте все это не так, здесь животные еще как-то могут при необходимости защитить себя!
— Конечно, если эти животные — драконы, змеи, львы или гарпии! — со смехом заметил Гранди.
Они стали взбираться на пологий, лишенный растительности холм, который преграждал им путь на север. Через некоторое время на их пути снова встретились плотоядные растения, которые в очередной раз замедлили и усложнили их путь. Но скоро опасные заросли остались позади, и путешественники позволили себе немного расслабиться, тем более, что по всем признакам сразу за холмом должно было находиться одно из ожидаемых озер. Копыта лошадей проваливались в сухую красноватую почву, поросшую тут редкой худосочной травой желтоватого оттенка. Они стали спускаться с холма, что было намного легче подъема. Земля тут была более плотная и разогретая солнцем.
Внезапно послышался какой-то свист, и в воздухе закружились какие-то прутики. Хамелеон истошно взвизгнула, обе лошади встали на дыбы и испуганно захрапели.
— Летучие змеи! — воскликнул в ужасе Гранди. — Отгоняйте их! Я слышал о них: не вздумайте к ним прикасаться — некоторые экземпляры чрезвычайно ядовиты! Заговаривать с ними вообще бесполезно: они понимают только щелчок бича!
Хамелеон и Икебод имели при себе хорошие палки, которые они выломали себе во время прохода через лес. Теперь они использовали эти палки для того, чтобы отгонять ими назойливых тварей. Они размахивали палками по сторонам, стараясь отогнать змей, которые, зловеще шипя и разевая пасти, угрожающе носились в воздухе. По размеру они были небольшими, но смертельно ядовитыми могли быть вполне, о чем уже предупредил Гранди. Аймбри как могла уворачивалась от змей, избегая даже прикосновения с омерзительными созданиями. Две змеи, красная и зеленая, пронеслись мимо, промахнувшись, но желтая впилась кобылке в переднюю ногу. Аймбри, нагнув голову, схватила змею и разорвала ее зубами, но ранки, оставленные зубами змеи, нестерпимо болели. Да, когда она была ночной кобылкой, ей не приходилось даже думать о том, что такие змеи могут существовать!
Еще несколько рывков — и они выбрались из роя змей, которые, как оказалось, умели летать не слишком быстро, поскольку, как известно, от воздуха нельзя так же хорошо оттолкнуться, как от земли. А путешественники тем временем стали взбираться на следующий холм.
— Вообще странно, как-то необычно, что и Ночной Конь, и волшебник Хамфри дали одно и то же предупреждение, — рассеянно нарушил тишину Икебод. Сейчас он говорил о предстоящих опасностях, тревожа товарищей по экспедиции: — Поскольку этот Всадник, по всей видимости, вождь вторгшихся из Мандении людей, то жители Ксанта должны и без того остерегаться его. Но к чему тогда выдавать очевидные вещи за пророчество?
— А я ведь тоже попалась на удочку этого всадника, — созналась Аймбри, — я тогда направлялась в замок Ругна, но вовремя не смогла распознать Всадника. Если бы дневной конь не выручил меня тогда...
— Я не мог допустить, чтобы такая милая кобылка находилась во власти этого чудовища, — ответил дневной конь, — но мне было очень страшно подходить к лагерю жителей Мандении!
— Тогда ты совсем никого не боялся, я не заметила в тебе ни тени страха, — польстила ему Аймбри.
— Спасибо, — отозвался Белый, — но я действительно только с виду более смелый, чем я есть на самом деле!
Признание это было похоже на правду. Страх дневного коня перед жителями Мандении был просто паническим. Аймбри видела, что конь очень боится снова оказаться в руках бывшего хозяина. Но если все это не принимать во внимание, то в остальном конь выглядел очень мужественным, чему весьма способствовали мускулистое тело, белая атласная кожа, развевающаяся грива и пышный хвост. Аймбри призналась себе самой, что рядом с дневным конем было даже в какой-то степени приятно находиться.
Еще рывок — и они преодолели вершину холма. Оттуда, с вершины, открылась величественная картина страны Ксант во всей ее красоте и величии, похожая на расписанный яркими и сочными красками драгоценный ковер. Если оглянуться назад, то с вершины можно было заметить черневшую точку Провала. Если посмотреть на запад, то можно было различить поднимающиеся вверх столбы дыма — это горели очаги в Северной Деревне, там, видимо, приготовляли сейчас пищу.
— Озеро! Вон оно! — радостно воскликнул Икебод. — Вон, окружено зеленью! Для коней там наверняка найдется сочная трава, а для тех, кто питается не лошадиной едой, там есть какие-нибудь плоды. Там мы и остановимся на ночь!
Это было бы неплохо, против этого никто не возражал. — Но местность холмистая, наша скорость невелика, мы не сможем до наступления темноты добраться до места, где находится это озеро! — сказал Гранди.
— Но я могу поскакать быстро, минуя эти препятствия, — успокоила его Аймбри, — ты даже не почувствуешь, что под ногами у меня какие-то кочки. Я могу скакать быстро, если знаю и вижу точно, куда я скачу!
— Чудно! — воскликнул голем.
Аймбри понеслась с места в карьер, спускаясь с холма, и внезапно споткнулась. Хамелеон и Гранди перелетели через ее голову, и все трое кубарем покатились вниз. Они так и катились, пока не очутились в лощине у подножия холма.
Гранди первым вскочил на ноги, отряхивая со своей одежды красноватую пыль и сухую траву. — Что с тобой, коняга? — спросил он Аймбри. — Ты что, не туда ногу поставила?
— Мое колено как-то подогнулось, — смущенно ответила Аймбри, — первый раз в жизни такой случай!
К ней подошла Хамелеон. Даже такая, в пыли и со спутанными волосами, она выглядела привлекательно. Ведь не всегда так случается, что с возрастом женщины становятся менее привлекательными, Хамелеон была как раз таким исключением. Она ощупала колено Аймбри: — Болит?
Аймбри встала, оперлась на ногу, которая подвела ее, и тут же в изнеможении снова повалилась на землю. С коленом явно что-то было не в порядке!
Хамелеон стала с серьезным видом изучать царапину на колене Аймбри — можно было даже подумать, что это мать, беспокоящаяся за здоровье своего ребенка. Хамелеон не была врачом, но для того, чтобы определить степень опасности раны, не требовалось большого врачебного опыта, достаточно было одного лишь представления о ранах, наносимых пресмыкающимися. — Да, тебя действительно ужалила змея, — подытожила Хамелеон, — и пораженное место все опухло!
Тем временем, осторожно спустившись по склону холма, к ним подошел дневной конь. — Тебя кто-то укусил? — озабоченно спросил он.
— Ага, значит, это были все-таки ядовитые змеи, — заключил Гранди, — но почему ты не сказала об этом нам? Я поспрошал бы кого-нибудь, и противоядие наверняка бы нашлось!
— Лошади не жалуются! — обиженно сказала Аймбри. Никогда прежде змея не кусала ее, поэтому она не осознавала всей серьезности ситуации. Да, змея ужалила ее, да, нога болела, но кобылка думала, что боль потом пройдет сама собой. По мере их продвижения боль вроде бы действительно немного утихла, но падение с холма обострило то, что вызвал этот укус — онемение пораженной ноги. Теперь колено совершенно не слушалось.
— Я повезу всех троих, — решительно сказал белый конь, — я подниму их, ничего страшного!
После короткого совещания они так и поступили. Хотя белый конь после долгого путешествия был весь в мыле, силы еще не покинули его окончательно, он был в состоянии нести такой груз. Хамелеон и Гранди взобрались на спину Белого, где уже сидел Икебод.
Теперь дело было за Аймбри — она должна была подняться на ноги. Кобылка оперлась на здоровую переднюю ногу и сделала попытку подняться. Но пораженная левая нога по-прежнему не слушалась; единственное, что оставалось делать — это держать ногу на весу и ковылять в таком положении.
— Может быть, — сказал Икебод, — нам следует изготовить для тебя шину. Тогда ты сможешь немного выпрямить колено и таким образом перенести часть веса на эту ногу, тогда и уставать ты будешь меньше!
Это было весьма здравое предложение. Пока Аймбри размышляла над своей судьбой, ее товарищи рассыпались по окрестностям, подыскивая подходящий материал. Хамелеон набрела на какой-то куст, ветви которого были вполне подходящим для того, чтобы из них сделали шину. Икебод соскочил со спины лошади, подошел к кусту, схватил одну ветку и принялся тянуть ее на себя. Ветка оказалась достаточно прочной — она трещала, но ломаться не желала.
— Срежь ее! — посоветовал Гранди.
У Хамелеон был при себе отличный острый нож. Аймбри даже не знала, что у Хамелеон было с собой холодное оружие — эта беззащитная женщина оказалась не столь беззащитной. Для кобылки было только загадкой, где женщина могла держать эту вещь никем незамеченной. Хамелеон подошла к кусту, схватила ветку рукой и ударила острым лезвием по коре.
Вдруг земля затряслась. Раздался глухой рокот. Хамелеон опустила руку с ножом, удивленно оглядываясь.
— Этот шум, — заметил Гранди, — ничего особенного не означает, если не считать того, что может начаться землетрясение. Уж лучше убраться отсюда подобру-поздорову!
— Землетрясение не может начаться просто так! — возразил Икебод. — Это серьезное природное явление. Обычно землетрясение бывает следствием движения пластов, которые находятся глубоко под землей.
Снова раздался рокот, на этот раз уже ближе к ним и более отчетливый. — Не может быть, чтобы такое происходило в Ксанте, — сказал голем, — это странное землетрясение, возникает неизвестно от чего. У нас ведь волшебная страна, даже о землетрясениях мы можем узнать заранее!
Архивариус уже не слушал его — он старался сохранить равновесие, чтобы не упасть во время очередного толчка. — Все может быть! — сказал он, балансируя руками.
Хамелеон тем временем снова ударила ножом по ветке. Но толку было немного — несмотря на остроту лезвия, зарубки были небольшие, так как древесина была невероятно жесткой. Еще удар — и из зарубки потекла густая красная жидкость. — Интересно, что это за растение, — сказал Гранди и издал какие-то странные звуки, явно заговаривая с кустом, но ответа, к его удивлению, не было.
— Может быть, теперь мы сможем просто отломить эту ветку! — сказал Икебод, чувствуя себя неловко. Он с силой хрястнул ветку о колено.
Внезапно развесистые только что ветви поднялись кверху. В земле, прямо у них под ногами, появилась широкая щель, в которой обозначилась какая-то стекловидная масса, покрытая сетью белых, черных и коричневых прожилок. Это было похоже на отполированный кусок скалы.
— Да это же глаз! — воскликнул Гранди.
Икебод, свисая с ветки, с ужасом глядел в циклопический глаз. — Для чего это холму вдруг глаз? — в ужасе закричал он. — И кто это меня повесил сюда?
— Это же веко, — догадался голем, — и как это я раньше не понял! А это ресница! Вот в чем дело! Это совсем не растение! Так вот почему оно не отвечало на мои вопросы! Я пытался разговаривать с глазом животного! Естественно, что ответов я не получил — где вы видели, чтобы ресницы могли разговаривать!
Икебод тем временем упал с верхней ресницы на нижнюю. Во время падения его нога случайно угодила прямо в этот ужасный глаз. Глаз моргнул, веко опустилось, подобно решетке в воротах крепости. Икебод моментально вскочил на ноги и отбежал от страшного места.
— Садись скорее на коня! — крикнул ему Гранди. — Нужно как можно скорее бежать отсюда!
Все трое быстро запрыгнули на спину белому коню, который вскачь бросился прочь. Аймбри ковыляла вслед за ними.
Тут Аймбри осенило: — Сфинкс! — вскричала она. — Ведь это же сфинкс!
— А ведь нас предупреждали держаться от него подальше, — сказал Гранди, — как обычно, мы попали в самую гущу опасности, совершенно о ней не подозревая!
Земля тем временем снова угрожающе затряслась. Чудовищных размеров лицо сфинкса открыло огромную пасть, из которой, подобный смертоносному урагану, вырвался звериный рык — Если больно, так зарычишь! — прокричал голем.
— О, ради Бога, — проворчал Икебод, — глупые шутки сейчас неуместны!
— Но ведь весь Ксант — одна большая шутка, — возразил Гранди, — всюду, куда бы ты ни ступил, везде ты натыкаешься на несуразность!
— Или натыкаешься на нечто иное! — заметила Хамелеон, явно намекая на лошадиный навоз.
Тем временем дневной конь поскакал по дергающейся щеке исполина по направлению к его плечу. Но сфинкс в гневе стал поднимать голову, и спуск, таким образом, стал практически невозможен, так как щека стала теперь перпендикулярна плечу. А тот красновато-розовый холм, по которому они взбирались, был не чем иным, как пораженной макушкой великана. Должно быть, каждый удар лошадиного копыта раздражал сфинкса, но понастоящему он разозлился только тогда, когда путешественники покусились на его ресницу.
— Аймбри! — позвала кобылку Хамелеон, заметив, что ее сзади не было.
— Идите вперед! — отозвалась Аймбри. — Я иду следом, не беспокойтесь!
Но, конечно же, она не могла идти за ними достаточно быстро всего лишь на трех ногах, тем более, что лицо сфинкса тряслось. Внезапно Аймбри упала и покатилась в направлении пасти чудовища, которое в этот момент как раз делало вдох. Кобылка сделала отчаянный рывок и избежала участи быть проглоченной, но это было еще не все, так как она покатилась по щеке в том направлении, откуда только что пришла. Теперь рот великана разделял ее с друзьями.
Новая опасность грозила ей: на этот раз это был кратер уха сфинкса. Но Аймбри решила остаться там — по крайней мере ухо не могло проглотить ее.
Но что случилось с ее друзьями? Сфинкс мог запросто заметить и проглотить их. Ведь они остались на опасной половине лица, которую видел глаз сфинкса!
Затем ей в голову пришла идея. Аймбри мобилизовала все свое воображение и наслала на сфинкса сценку, которая навеяла на него обстановку уюта и расслабляющего комфорта. Вообще-то кобылка не была специалистом в снах такого рода, поскольку ей приходилось иметь дело совсем с иными снами! Но ведь теперь она обладала половинкой души, и это была добрая душа, она помогла кобылке сделать этот сон максимально приятным для монстра. Медленно раздраженное чудовище успокоилось. Сон изображал зеленую лужайку, в лучах нежного солнца резвились маленькие сфинксы. Обожженную солнечными лучами макушку нежно обдувал мягкий прохладный ветерок, натертое назойливыми путешественниками веко больше не зудело — чего там только не было, не сон, а прямо мечта! Глаза сфинкса закрылись, и рычание прекратилось.
Аймбри, воспользовавшись моментом, осторожно вылезла из огромного уха и стала спускаться на настоящую землю. Но копыта ее снова стали раздражать чувствительную кожу чудища, и снова оно стало просыпаться. Ведь сон этот был искусственным, поэтому сфинкс не слишком крепко заснул, любой слабый шум и то мог потревожить его. По идее, существо, обладающее такими габаритами и массой, должно иметь спокойный нрав, когда оно просыпается, но все же Аймбри сочла за благо не рисковать, и потому снова вернулась в ухо.
Поняв, что днем пытаться выбраться отсюда невозможно, Аймбри сама решила немного подремать в ухе великана. Она снова постаралась наслать на сфинкса новый сладкий сон. По счастью, все сфинксы были большими сонями, поэтому они редко позволяли себе бродить по Ксанту просто так. Существовала даже легенда об одном сфинксе, который в поисках тихого местечка отправился в Мандению, нашел тихое пустынное место, которое ко всему прочему еще было хорошо прогрето солнцем, прилег вздремнуть, и так и не проснулся, оставшись лежать в царственной позе на тысячи лет. Невежественные местные жители решили, что это обычная статуя и отбили сфинксу нос. А если сфинкс проснется и увидит, что лишился носа? То-то шуму будет!
Тем временем этот сфинкс стал погружаться в дрему, тем более, что сейчас никто не тревожил его — не дергал за ресницы и не разгуливал у него по щекам. Аймбри и ее друзьям это было только на руку.
Когда Аймбри проснулась, было уже совсем темно. Теперь она могла беспрепятственно выйти отсюда. Ее укушенная змеей нога теперь больше не болела, да и необходимость переносить на нее часть веса тела исчезла, поскольку теперь, когда кругом царила ночь, кобылка попросту могла дематериализоваться. Она выбралась из уха и поскакала по голове, которая тем временем видела разные сладкие сны. Благополучно спустившись с головы исполина на землю, Аймбри, стараясь наверстать упущенное время, поскакала к видневшемуся вдали озеру, где остальные уже расположились лагерем.
Хамелеон заметила ее первой. — Аймбри, наша милая лошадушка, — радостно вскрикнула женщина, — ты жива, ты спаслась!
Хамелеон обняла ее, и по этому случаю Аймбри снова обрела плоть, чтобы Хамелеон почувствовала ее тело. Да, как хорошо было любить Хамелеон, несмотря на ее умственное развитие, особенно в такие приятные минуты! Надо полагать, что никто, кроме, пожалуй, какой-нибудь змеи, не возражал бы против того, что такая приятная женщина, как Хамелеон, обняла его!
— Она все порывалась вернуться за тобой, — сообщил кобылке Гранди, — но мы ее удерживали. Ведь все, чего она там добилась бы, так это заставила бы нас беспокоиться и за нее, да и для тебя это, наверное, было бы не очень удобным!
— Мой сын, король, велел мне прислушиваться к советам Гранди, — виноватым голосом сказала Хамелеон, хотя по лицу ее было видно, что она довольна, что все так легко окончилось.
— Ты поступила правильно, — похвалила ее Аймбри, — а я спряталась до темноты в ухе сфинкса, а потом попросту дематериализовалась!
— Кажется, твоя нога зажила! — заметил Икебод.
— Нет, это не так. Хотя сейчас это не столь важно. К утру, возможно, с ней будет все в порядке!
Вся экспедиция стала готовиться к ночлегу. Хамелеон, Гранди и Икебод уснули, в то время как обе лошади паслись, благо травы вокруг было предостаточно. Аймбри, чтобы щипать траву, приходилось снова обретать плоть, но во время пережевывания такая надобность отпадала, поэтому больное колено не так сильно беспокоило ее. Тем временем приятные ночные часы пошли на убыль, но боль в колене тоже потихоньку стала исчезать. Наконец-то яд летающей змеи стал утрачивать свою действенность.
Поутру, хорошенько отдохнув, все были свежими, как огурчики. Хамелеон, отойдя на почтительное расстояние, разделась и вошла в прохладную воду озера. Икебод тактично отвернулся, но Гранди стал смеяться над ними: — Странные вы создания, люди. Вы почему-то стыдитесь показывать себя, когда меняете обличье!
— Может быть, — сказал архивариус, — но у Хамелеон иногда бывает очень пытливый ум, я очень его ценю!
— Только ли ум ты в ней ценишь? — снова съязвил голем.
— Но Хамелеон проявляет все то же самое, что есть у обычной женщины, — защищался Икебод, — все они сначала красивые и невинные, а потом становятся умными, но очень безобразными!
— Теперь-то я понимаю, почему тебе так нравится разглядывать нимф, — не унимался Гранди, — ума у них нет, поэтому ум не отвлекает тебя от рассматривания более существенных деталей их тел!
— Но я не смотрю на их самые существенные детали, — сказал Икебод, — меня интересуют только ноги!
— А почему же ты тогда сейчас не смотришь на ноги Хамелеон? Они ведь тоже имеют неплохую форму?
— Хамелеон мой друг и товарищ по экспедиции! — сурово сказал житель Мандении.
— О, я думаю, что она бы только порадовалась, если бы ты смотрел на нее, — голем упивался собственным остроумием. — Эй, куколка, — закричал он Хамелеон, — ты не против, если Икебод краем глаза посмотрит на тебя?
— Заткнись! — зашипел Икебод, густо краснея.
— Смотрите сколько угодно, — прокричала Хамелеон, — я все равно в воде!
— Вот видишь, она по горло в воде, — торжествующе сказал Икебод катающемуся по земле от смеха голему, — поэтому все равно ничего не увидишь!
Тем временем по воде озера плыло что-то, похожее на пещеру, уходившую на дно. Внезапно появилось сразу несколько голов.
— Это тритоны, — пояснил Гранди, — держись подальше от воды, они могут быть опасны.
Тем временем тритоны — озерные водяные — приблизились к ним с поднятыми трезубцами. Хамелеон стала было выходить из воды, но, застеснявшись, снова погрузилась в нее — женщина не подозревала, что в данном случае скромность может оказаться для нее роковой. Аймбри, а за нею и дневной конь бросились в воду, чтобы защитить Хамелеон в случае опасности.
Тройка водяных вынырнула из воды как раз напротив лошадей.
— Что за дела? — выкрикнул один. — Вы что, пришли сюда мутить наше озеро?
При этом трезубец тритона угрожающе покачивался, давая понять, что все это не шутка.
Аймбри тут же наслала на него умиротворяющий сон. У нее явно стала проявляться склонность к этому. — Мы всего лишь прохожие, мы не представляем опасности для вас, — раздавался в ушах водяных мелодичный голос, — к тому же мы не знали, что это озеро принадлежит вам!
Теперь водяной воззрился на Хамелеон, чью грудь он заметил еще тогда, когда она хотела выйти из воды. — Это явно нимфа! — с видом знатока проговорил он.
Но несколько других водяных, теперь женского пола, вынырнули из воды. — Ты что, не видишь, что это человек? — напустились они на любителя нимф. — Отстань от нее!
Водяной криво ухмыльнулся: — Я думаю, что эти люди нам не помешали, можно отпустить их!
— Скажи-ка, — задал вопрос Гранди, когда страсти по озерным водам улеглись, — вы тут случайно не знаете Сирену? Она еще несколько лет тому назад обитала в одном из озер этой местности?
— А, полурусалка? Ну как же, иногда она к нам заплывает! Она умеет превращать свой хвост в ноги, поэтому может переходить по суше между озерами, когда воды в них мало и они не соединяются. Она замужем за Моррисом, у них ребенок — наполовину похож на мать, наполовину человек. Это приятные люди!
— Я давно знаю Сирену, — сообщил Гранди, — а ее сестра Горгона замужем за Добрым Волшебником Хамфри, — голем расслабился, видя, что у водяных тоже исчезла напряженность. — А где сейчас можно найти Сирену? Может быть, мы навестим ее!
— Они живут у водного крыла, — сообщила одна из жен тритонов, — но я думаю, что для вас будет небезопасно добираться туда. Вам придется или плыть, или пробираться через зону огня!
Голем пожал плечами: — Это отсюда мы не можем добраться до них. Но вообще идея неплохая !
— А вы не знаете, какие опасности могут подстерегать нас на севере? — поинтересовалась Аймбри.
— Драконы на суше, речные монстры в воде, птицы-людоеды в воздухе — обычный набор, — равнодушно сообщил один из тритонов, — но если вам удалось пробраться мимо сфинкса, то тогда через эти преграды вы пройдете и подавно!
— Спасибо! Мы постараемся не повстречаться с ними! — поблагодарила за информацию Аймбри.
Наконец все члены экспедиции были готовы, и группа снова выдвинулась к северу. У Аймбри теперь не было проблемы с коленом — яд, по всей видимости, рассосался без особых последствий, и теперь Аймбри, как и прежде, везла на спине голема и Хамелеон.
Они были настороже, стараясь вовремя заметить драконов, речных монстров и хищных птиц, и к вечеру прибыли на место назначения — туда, недалеко откуда должны были находиться люди из Мандении. Благодаря тому, что захватчики успели уже порядочно вклиниться вглубь Ксанта, путешественникам не пришлось покрывать еще более значительное расстояние. Животные, которые бежали вглубь Ксанта от надвигавшихся людей из Мандении, сообщили Гранди ужасные подробности о жестокости завоевателей. Говорили, что захватчики истребляют на своем пути все живое, не оставляют камня на камне, они были столь свирепы, что ухитрялись истреблять на своем пути даже драконов. Видимо, дела Ксанта были плохи.
— Теперь, думаю, пришел мой черед, — сказал Икебод, — мне нужно взглянуть на воинов вблизи, чтобы я смог получить необходимую информацию. Наверняка на их одежде есть какиенибудь эмблемы или отличительные знаки, которые помогут мне установить, пусть и не сразу, но потом, когда я вернусь к своим книгам, что именно это за жители Мандении. По крайней мере, я уже знаю то, что они пришли из эпохи средних веков или даже более ранней, поскольку у них нет огнестрельного оружия. Это хороший признак!
— Огнестрельное оружие? — непонимающе уставилась на него Хамелеон. — Что это?
— Это такое оружие, которое использует нечто вроде волшебного порошка, — пустился в разъяснения Икебод. — Представь себе, как выливается из бутылки шипучий напиток. Я вижу, что в Ксанте никто и не слыхал о таком оружии! Очевидно, мои соотечественники пока тоже не изведали этого, раз у них только луки, — он оглянулся, — я думаю, будет лучше, если я пересяду на Аймбри, а Хамелеон поедет на дневном коне. Я думаю, что король Дор ясно дал понять нам, что его мать ни в коем случае не должна подвергаться опасности!
— Ты прав, — поддержал его Гранди, — тем более, довольно уже и того, что она чуть не угодила в лапы озерных тритонов! Потому я сам пойду первым!
— Для того, чтобы смотреть на купающуюся Хамелеон? — теперь пустил шпильку Икебод. Да, положительно голем действовал всем на нервы!
— Поезжай на дневной лошади, Хамелеон! — сказал Гранди, — пропустив шпильку жителя Мандении мимо ушей. — Мы сами проследим за людьми из Мандении и позже присоединимся к вам!
— Мы? — переспросил Икебод, нахмурившись, и уши дневного коня тоже нервно затрепетали — ни коня, ни человека не обрадовала перспектива идти вместе с ехидным големом.
— Я иду с вами — ведь я могу много узнать, если буду беседовать с животными и растениями, к тому же это поможет нам выиграть время!
Икебод улыбнулся: — В самом деле, ты прав. Хотя, должен признаться, в глубине души я похож на Дон Кихота!
— Какой такой дон? — непонимающе спросила Хамелеон.
— Самый обычный! — отпарировал архивариус, загадочно улыбаясь. — Произносить по буквам это слово долго, к тому же оно звучит не так, как пишется. Этот Дон Кихот тоже жил в Мандении. Он тоже был ученым, и, подобно мне, целый день копался в книгах, пока мой друг Арнольд не вытащил меня оттуда и не раскрыл передо мной новые горизонты. Этот самый Дон Кихот забросил книги, облачился в рыцарские доспехи и стал разъезжать по Иберии в поисках приключений, в точности, как это сейчас происходит со мной. Там у него произошло столкновение с ветряными мельницами, это уже классический эпизод...
— Что за птица эта мельница? — поинтересовалась Хамелеон.
— О, ветряная мельница — это совсем не птица. Это...
— Нам лучше тронуться в путь! — нетерпеливо перебил его Гранди.
— Да, в самом деле, — согласился с ним Икебод, — мы узнаем о вашем местонахождении, спросив растения, и таким образом будем знать, где вы. Только не попадите ни в какую опасность!
Дневной конь заверил его: — Уж насчет этого будьте спокойны! Мы будем держаться подальше от людей из Мандении!
