Терпению моему пришел конец, когда узнал я о неслыханном безрассудстве сего лекаря, каковой дерзнул пресечь рыцарский род Соляной Скалы. Из-за этого охватили меня гнев, гордыня, печаль, бешенство и горе. Сие преступление не может остаться неотмщенным, а возмездие за него должно послужить уроком остальным.

И с невиданной яростью герцог поднял меч и бросился на лекаря. Несчастный, пытаясь уйти от смерти, кинулся было бежать, но напрасно. Настигнув его, герцог с такой силой ударил его мечом по голове, что раскроил ему череп до основания, так что мозги у него вывалились наружу.

Когда Император узнал о смерти столь замечательного своего лекаря, немедля поскакал он туда, где находился Тирант. Он нашел его в скиту, называвшемся Монашьей Пустынью. Тиранта приказал поместить туда герцог, ибо там ему было удобнее всего находиться. Увидев Тиранта в таком положении, Император ему глубоко посочувствовал и приказал привезти всех своих лекарей. Он хотел знать, в каком состоянии его рана. Осмотрев ее, лекари сочли, что в гораздо худшем, чем прежде, и заключили, что если бы Тирант проехал еще одну милю, то у него началось бы воспаление, и тогда не избежал бы он смерти или лишился бы ноги.

Все знатнейшие бароны империи съехались проведать Тиранта. Император собрал совет, и постановили на нем следующее: поскольку Тирант не мог передвигаться, все воины, получившие жалованье, на следующий день должны были отправиться в лагерь без него. Тирант сказал:

Ваше Величество, я полагаю, что, хотя они обязаны служить полтора месяца, вам следует заплатить им за два. Ведь тогда они будут рады и станут сражаться еще отважнее.

Император пообещал, что немедленно так и сделает, и прибавил:

Сегодня ночью мне доставили из лагеря письма от маркиза де Сан-Жорди. Он сообщает, что прибыли несметные полчища мавров, но вынуждены были покуда направиться в Ливию, дабы переждать, когда закончится срок перемирия. Они хотят завоевать Ливийское королевство, а оно граничит с моей империей. И сделали это мавры из-за того, что мы держим в плену Великого Караманя и верховного владыку Индии. Говорится еще в письме, что прибыл король Иерусалимский, двоюродный брат Караманя. Он привез с собой жену, сыновей и шестьдесят тысяч воинов, родом из Энедаста, земли плодородной и изобильной. Там, когда в семьях рождаются мальчики, немедленно сообщается об этом в Сеньорию, и каждого воспитывают с большим тщанием. После того как достигают они десятилетнего возраста, начинают обучать их езде на лошади и владению мечом. Когда же они этому хорошенько обучатся, отдают их в подмастерья к кузнецу, чтобы стали их руки ловкими и сильными и чтобы наносили удары как следует. Затем заставляют их упражняться в борьбе и метании копья, а также во всех прочих занятиях, каковые способствуют хорошему владению оружием. Последнее, что должны они освоить, — это ремесло мясника, дабы научиться четвертовать туши животных и не бояться пролить кровь. Промысел этот делает их жестокими, так что когда они сражаются и захватывают христиан, то четвертуют их, не боясь ни вида крови, ни освежеванного тела. Кроме того, дважды в год заставляют их пить бычью или баранью кровь. И потому они — самые стойкие и мужественные воины из всех язычников, и десятеро таких стоят сорока прочих. Прибыл сюда также и король Малой Индии, который утверждает, что он — брат верховного владыки, взятого нами в плен. Он очень богат и привез с собой сорок пять тысяч воинов. Прибыл и еще один король, по имени Менадор, с тридцатью семью тысячами воинов, и король Дамаска, с пятьюдесятью пятью тысячами, и король Верумтамен, с сорока двумя тысячами. И многие еще вместе с ними.

Тирант сказал:

Пусть себе едут, сеньор! Я твердо надеюсь, что, милостью Господа нашего и Пресвятой Богоматери, с помощью столь выдающихся рыцарей, кои служат Вашему Величеству, мы одержим над ними победу, будь их хоть вдесятеро больше.

Когда совет закончился, Император, препоручив Тиранта Богу, приказал лекарям не оставлять его и не позволять ему двигаться с места.

Принцесса была чрезвычайно опечалена болезнью Тиранта.

С наступлением понедельника все войско было готово отбыть в лагерь. Император вместе с дамами взирали на герцогов и баронов, пускавшихся в путь. Герцогу де Пера и герцогу Македонскому, по всеобщему согласию, было поручено командовать войском. Когда через несколько дней они прибыли в лагерь, маркиз де Сан-Жорди и все остальные весьма им обрадовались. Со дня их приезда до конца перемирия оставалось около месяца. Тирант же оставался в Монашьей Пустыни до тех пор, пока лекари не разрешили ему перебраться в город. Тирант был очень доволен, что, не имея возможности уехать с войском, оказался в скиту. С Тирантом пребывал сеньор д’Аграмун, ни за что не пожелавший с ним расстаться, ибо, по его словам, он покинул свою землю лишь из-за любви к своему господину, а посему ни за что не бросит его больного. Ипполит также остался с Тирантом и каждый день наведывался в город за всем необходимым, а больше всего — чтобы привезти Тиранту новости о Принцессе, на милость которой тот уповал. И когда хотели лекари заставить его поесть или еще что-нибудь сделать, то говорили, что так просит Принцесса, и тогда он немедленно это выполнял.

После того что произошло с Тирантом, Принцесса часто укоряла Усладу-Моей-Жизни за содеянное. В наказание она хотела даже закрыть ее в совершенно темной комнате, но та по-доброму отговаривалась, отшучивалась и избегала наказания, говоря:

А что скажет ваш отец, если обо всем проведает? А знаете, что скажу ему я? Что это вы мне посоветовали, чтобы Тирант похитил остатки вашего целомудрия. Ваш батюшка хочет, чтобы я была вашей мачехой. Можете не сомневаться — став ею, я вас накажу, и, когда сей отважный Тирант снова явится к вам, вы уж не закричите, как в тот раз, но будете вести себя тихо и не шелохнетесь.

Но Принцесса разгневалась и приказала Усладе-Моей-Жизни замолчать, а не болтать всем на беду.

Раз вы, сеньора, так грубо со мной говорите, я не желаю вам больше служить и покидаю вас. Лучше я вернусь в дом моего отца, сеньора графа.

И Услада-Моей-Жизни тотчас же вышла из спальни Принцессы, собрала все свои наряды и драгоценности и отдала их на хранение вдове де Монсан, бывшей при дворе. Затем, в сопровождении пяти оруженосцев, она выехала верхом на лошади из дворца, никому не сказав ни слова, и поскакала туда, где находился Тирант.

Когда Принцесса узнала, что Услада-Моей-Жизни ее покинула, она очень встревожилась и готова была сделать все, лишь бы ее вернуть. И разослала она множество слуг во все стороны, чтобы они добром или силой привезли ее обратно.

А Услада-Моей-Жизни окольными дорогами добралась до скита Тиранта. Тот, увидев ее, сразу почувствовал себя в три раза лучше. Услада-Моей-Жизни подошла к нему поближе и, найдя его столь бледным, не могла сдержать горьких слез, хлынувших из глаз ее. И тихим голосом, с сочувственным видом сказала она следующее.