– Кто такие? Откуда? – лениво спросил командир мотодрезины.

На нем был тяжелый бронежилет и массивный стальной шлем с поднятым забралом. Возможно, поэтому, а может, потому что стрелок с дрезины держал Сергея и Полину на мушке своего станкового пулемета, он чувствовал себя очень уверенно, разглядывая незнакомцев. Кроме упакованного в броню командира и стрелка-пулеметчика на дрезине сидел моторист, который видимого интереса к разговору не проявлял.

– Мы из Рощи, последние выжившие! И у нас срочное дело к руководству Союза! – выступил вперед Сергей.

Вопреки его ожиданию это сообщение не произвело никакого впечатления на экипаж патрульной дрезины.

– Слыхали, чего бродяги на этот раз придумали? – не оборачиваясь, спросил командир у своих бойцов, и его губы растянулись в брезгливой усмешке. – Давайте, валите туда, откуда пришли.

Сергея охватила злость, но усилием воли он сдержал просящиеся на язык оскорбления. Командир дрезины упивался крошечной толикой доставшейся ему власти и даже не хотел пошевелить своими закисшими от лени мозгами.

– Речь идет о безопасности всего метро! – твердым голосом заявил Сергей. – Немедленно проводите нас на Сибирскую!

После таких слов любой худо-бедно соображающий офицер просто обязан был доложить о заявителе своему начальству, но командир дрезины, видимо, к таковым не относился.

– Во шантрапа настырная! – удивился он. – Вы че, по-хорошему не понимаете? А ну, Кок, растолкуй.

Пулеметчик с готовностью нажал на гашетку, и стену туннеля над головой Сергея прострочила короткая очередь, окатив его и Полину бетонной крошкой. Девушка рефлекторно присела, но Сергей заставил себя остаться стоять.

– Даже без вашей помощи мы все равно доберемся до руководства Союза. Но тогда у всех вас будут большие неприятности.

– Ты че, мне угрожаешь, бомжара?! – ощерился боец.

– Предупреждаю, – невозмутимо ответил Сергей.

– Ладно, босота. Залезайте, – неожиданно сдался командир. – Отвезем вас на станцию. Там с вами живо разберутся.

Пулеметчик подался вперед и, наклонившись к командиру, что-то зашептал ему в ухо. Сергей разобрал только: «воняет» и «пристрелим», но общий смысл фразы не вызывал сомнения, тем более что после падения в зловонные лужи от них с Полиной пахло действительно жутко. К удивлению Сергея, предложение пулеметчика лишь сильнее разозлило командира дрезины.

– Не суйся! Не дорос еще командовать! – рявкнул он, нацелившись на своего бойца хмурым взглядом из-под прищуренных век, потом повернулся к Сергею и Полине и нетерпеливо скомандовал: – Лезьте, мать вашу, или сейчас сам пристрелю за неповиновение!

Они не заставили себя ждать, хотя Полина, как показалось Сергею, без особой охоты забралась в дрезину. На узкой скамье, рядом с командиром, можно было уместиться лишь одному, и Сергей уступил это место Полине, но девушка осталась стоять рядом с ним, держась за борт.

Моторист дал газу, и дрезина, окутавшись едким облаком выхлопов, заскользила по рельсам в темноту. Командир тут же врубил задний прожектор – оказывается, на дрезине имелся и такой, и Сергей увидел летящий навстречу туннель. Это было завораживающее зрелище. У них в Роще не было дрезин: обслуживание техники требовало времени и сил, да и куда было на них ездить – большая часть пути между Рощей и Маршальской была засыпана обвалившимся грунтом. Но сейчас, впервые в жизни оказавшись на мчащейся по туннелю машине, Сергей испытал настоящий восторг. Жаль, что это ощущение длилось недолго. Не успели они разогнаться, как впереди уже показались сигнальные огни Сибирской, а еще через несколько секунд дрезина въехала на станцию.

Сибирская удивила Сергея. Совсем не так представлял он себе главную станцию Сибирского Союза. Первое, что сразу бросалось в глаза, – это решетки: длинные ряды узких и широких решеток. Причем, зарешеченными оказались не только железнодорожные пути, но и сама платформа. Там, где не хватило решеток, тянулись ряды колючей проволоки. Возможно, так жителям Сибирской было легче обороняться от мутантов. Хотя какие мутанты в самом центре метро? Разве что отдельные твари проберутся через вентиляционную шахту. Как бы там ни было, но при виде решеток Сергей отнюдь не почувствовал себя в безопасности – скорее, наоборот.

Дрезина проехала мимо часовых, которые сейчас же закрыли за ней сварные железные ворота, и остановилась возле узкой металлической лесенки, ведущей на обнесенную решеткой пассажирскую платформу. Там было полно людей, гораздо больше, чем в Роще, – не зря Сибирская считалась самой густонаселенной станцией во всем метро, но Сергей рассмотрел только троих похожих друг на друга мужчин, сразу обступивших их полукольцом, едва они с Полиной поднялись на платформу. Все трое одеты в одинаковую темно-серую форму и фуражки с металлическими кокардами, а вооружены – однотипными короткоствольными автоматами. «Патруль», – догадался Сергей. Правда, то, что здесь, на благополучной и спокойной станции, внутренние патрули ходят с автоматическим оружием, удивило его. Даже в Роще, где положение жителей было куда опаснее, патрульные прекрасно обходились личным оружием: пистолетами или револьверами, а автоматы и дробовики разбирали только при нападении монстров.

– Кто такие? – обратился к Сергею начальник патруля. Очевидно, с этого вопроса начинали разговор с незнакомцами все бойцы сибирского гарнизона.

Пока Сергей подбирал слова, чтобы коротко и ясно объяснить цель прибытия, командир дрезины опередил его.

– Бродяги. В туннеле ошивались, примерно на пятисотом метре. Воняют хуже дерьма в выгребной яме.

Патрульные и без этих объяснений с отвращением морщили носы, но их начальник оказался не из брезгливых. Он недоверчиво прищурился и подошел к Сергею, пристально разглядывая его.

– Бродяги, говоришь? – с сомнением переспросил он и вдруг, подавшись вперед, сорвал с плеча Сергея его автомат. – С таким-то оружием?

Сергей так и не понял, что насторожило начальника патруля, но обстановка вокруг сразу изменилась. Морщившиеся патрульные мгновенно подобрались, ощетинившись своим оружием.

– Может, это один из тех стволов, что с нашего склада украли, – шепнул их начальнику командир дрезины.

Начальник патруля перевернул автомат, осмотрел ствольную коробку с выбитым номером, зачем-то даже провел по номеру большим пальцем и удовлетворенно хмыкнул:

– Точно. Наше.

– Это трофей, – попытался внести ясность Сергей. – Отнял у напавших на нас бандитов.

Похоже, его слова не очень-то убедили начальника патруля, потому что тот снял с пояса короткую, но увесистую деревянную дубинку и, выразительно покачав ее в руке, приказал:

– А ну, выворачивай карманы.

– Послушайте, – начал Сергей, но окрик начальника патруля оборвал его:

– Живо!

Сергей вздохнул и принялся молча вытаскивать из карманов пачки патронов. Командир дрезины тут же подскочил к нему и, выхватив из рук одну из пачек, протянул начальнику патруля.

– Печать-то наша! Наша печать! – зашептал он, тыча пальцем в оттиснутый на пачке синий чернильный штамп с двумя буквами «СС» в центре – символе Сибирского Союза.

Видимо, начальник патруля и не ожидал увидеть ничего другого, потому что никак не прореагировал на его слова. Вместо этого он повернулся к Полине и ткнул ее дубинкой в грудь:

– Ты тоже, девчонка!

Полина отшатнулась от него и побледнела – тычок дубинкой оказался болезненным.

– Полегче... – заступился за девушку Сергей, но не договорил.

За спиной начальника патруля по платформе показался человек, увидеть которого здесь он никак не ожидал. Он вообще не ожидал его увидеть, потому что считал своего бывшего друга мертвым! Однако Дрон, живой и здоровый, как ни в чем ни бывало вразвалочку вышагивал по платформе, да еще и не один, а в компании с густо размалеванной девицей в короткой юбке, которую он по-хозяйски обнимал за талию. На Дроне была новая, явно дорогая, кожаная куртка и новая же водолазка с высоким воротом.

– Дрон?! – возглас вырвался вопреки воле Сергея, сам по себе. – Живой, чертяка! Ты как здесь?! А еще, еще кто-нибудь из наших спасся?! Ты кого-нибудь видел?!

Дрон сейчас же обернулся, выпустил свою раскрашенную подругу и изумленно уставился на него и стоящую рядом Полину. Сергей бросился к Дрону, но начальник патруля преградил ему дорогу.

– Да это наш парень, из Рощи! Он меня знает! – отмахнулся от него Сергей. – Дрон, скажи им!

Дрон тоже подался навстречу и вдруг внезапно заорал:

– Ворюги!

– Дрон! Ты чего? – опешил Сергей. – Это же я!

– Держите их! У девки полный рюкзак отмычек!

Сергей так и застыл с открытым ртом. Живот скрутило, словно невидимый противник нанес ему удар под дых. Но только слова Дрона оказались страшнее и сокрушительнее любого удара. Только сейчас Сергей с ужасом сообразил, что заставило побледнеть Полину, – набор отмычек для вскрытия сейфов так и лежал в ее рюкзаке! Вместе с ворованным автоматом и патронами он являлся стопроцентной гарантией смертного приговора. И нет никого, кто бы заступился за них. Пощадить их может только руководство Союза. Но чтобы попасть в штаб, нужно сначала отделаться от патрульных!

Все решали секунды. Сергей оттолкнул автоматчика, который начал поворачиваться к Полине, потом с разворота врезал в челюсть другому.

– Полина, беги!

Она все поняла правильно: пулей сорвалась с места и одним прыжком перемахнула через решетку – часовые у въездных ворот только рты открыли от неожиданности. Зато патрульный, которого оттолкнул Сергей, проворно направил вслед девушке свой автомат. Его напарник ничком распластался на полу – удар в челюсть оказался точным. Касарин ринулся к первому патрульному и, дотянувшись до него ногой, ударил носком ботинка по его автомату. Выбить оружие он не сумел – видимо, стрелок крепко держал его, но вся выпущенная очередь ушла в потолок. Командир дрезины в своем тяжелом и неповоротливом бронежилете застыл на месте. Начальник патруля нырнул командиру за спину. Сергей лишь мельком отметил это перемещение – все его внимание было приковано к самому опасному противнику – автоматчику. Как оказалось, напрасно: удар дубинкой он пропустил. Тяжелая деревянная палка врезалась в спину под лопатками, в груди перехватило дыхание, а глаза полезли из орбит. Сергей зашатался, чувствуя, как пол и потолок над головой стремительно меняются местами, и, окончательно потеряв равновесие, рухнул на истоптанные гранитные плиты. Стоило ему оказаться на полу, как со всех сторон посыпались удары. Мелькающую в воздухе дубинку то и дело заслоняли чьи-то ноги в тяжелых ботинках – кажется, на этот раз даже командир дрезины не остался в стороне. Сергей пытался закрываться руками, но корчащееся от боли тело плохо подчинялось ему. Избиение продолжалось бесконечно долго, пока бог, дьявол или кто там распоряжается судьбами жителей метро, не сжалился над Сергеем, выключив его сознание.

Болело все: голова, грудь спина, ноги и руки. Распухший правый глаз превратился в узкую щель, а тело, наверное, в один сплошной синяк. И еще было холодно. Сергей поискал глазами какие-нибудь нары и не нашел – камера, куда его бросили патрульные, оказалась абсолютно пуста, если не считать железного решетчатого плафона с тускло светящей лампочкой под потолком, да грязной бадьи в углу, служащей отхожим местом. «Даже хорошо, – подумал он. – Не надо напрягать силы и, превозмогая боль, куда-то ползти. Зачем, когда можно вот так лежать и ни о чем не думать...»

Совсем ни о чем не думать не получилось – так уж устроен человек. Повитав в пустоте, все мысли Сергея в конце концов вернулись к одному и тому же: что теперь с ним будет? Судя по тому, как отделали его патрульные вместе с командиром дрезины, ничего хорошего. Повесят как преступника, или что там на Сибирской делают с ворами, и все дела. Дрон – сволочь! – капитально его подставил! И за что?! Ведь раньше-то они были друзьями! Неужели только за то, что он не позволил Дрону изнасиловать девчонку в тюремной камере?! И ведь, гад, знал, куда бить! Краденый автомат и пачки патронов с печатью Союза – неопровержимые доказательства. Откуда он только взялся на Сибирской?! Как сумел сбежать из гибнущей Рощи? Блокпосты без специальных распоряжений отца никого не пропускают, значит, Дрон мог сделать это только во время боя. А может, отец специально отправил его на Сибирскую за помощью? За два перегона? Что за глупость! Нет, никто Дрона никуда не отправлял. Он сбежал сам, когда другие защищали свой дом, свою станцию! Сбежал и бросил их умирать!

Сергею вдруг стало нестерпимо обидно оттого, что его отец и все люди, которых он ценил и уважал, погибли, защищая родную станцию, а его бывший друг, которого он прежде считал своим кумиром и во всем стремился быть похожим на него, спасся, да еще беззаботно разгуливает по Сибирской, снимает девок и, похоже, ни о чем не тужит. Дрон предал не только его – он предал всех. Дезертир! Но об этом никто не знает, потому что живых свидетелей не осталось – все погибли. Он единственный, кто может это подтвердить. Но вора никто не станет слушать, а на Сибирской его считают именно вором. Воров не слушать надо, а вешать к чертовой матери...

Сергей поднял правую руку, попробовал сжать ладонь в кулак, на пальцы согнулись только до половины – похоже, кто-то отдавил их каблуком. Он провел языком по разбитым губам, и во рту сразу стало солоно от крови. Наверное, сейчас он выглядит ничуть не лучше Полины, когда она освободилась из петли. Патрульные оставили на нем комбез, хотя и обчистили все карманы – видно, воняла его химза безнадежно.

«Рисунок!» Вспомнив о бумаге из комендантского сейфа, Сергей кое-как расстегнул комбинезон – распухшие пальцы никак не могли ухватить застежку «молнии» – и, изловчившись, дотянулся до внутреннего кармана. Заветный листок с карандашным наброском оказался на месте. Очевидно, обыскивавшие его патрульные побрезговали залезть за пазуху и ограничились тем, что находилось в наружных карманах: патронами, тремя рожками к «калашу» и подаренным Полиной ножом. Почему-то именно нож Сергею было жалко больше всего. Мысли о нем сразу же заставили вспомнить о Полине. Где она? Что с ней? Насколько он успел разглядеть, со станции девушке удалось сбежать. Во всяком случае, она успешно преодолела решетку. Кажется, часовые у ворот тоже стреляли ей в след, но вот попали или нет – этого он уже не видел. Хотелось верить, что нет. Полина ловкая и бегает быстро. Впрочем, летящей пуле плевать на твою ловкость, она просто вонзается в тело, разрывает мышцы и выбивает жизнь. Что, если Полина сейчас лежит где-нибудь на холодном бетоне и, истекая кровью, медленно умирает? Сергей настолько отчетливо увидел эту картину, словно сам находился рядом с умирающей девушкой. Полина как будто чувствовала опасность! Не зря она так не хотела идти на Сибирскую, а он потащил ее за собой. Вот и привел на погибель.

– Здесь, что ли? – раздался где-то рядом знакомый голос.

Полина?! Сергей даже вздрогнул от неожиданности. В первый момент ему показалось, что он бредит, но уже в следующую секунду сообразил, что голос девушки донесся из-за двери его камеры.

– Да. Давай скорее, пока никто не видит, – нетерпеливо ответил ей грубый мужской голос.

Что-то в этом голосе, да и в самой фразе показалось Сергею грязным и мерзким, а перед глазами вновь возникла отвратительная сцена, которую он застал в тюремной камере Рощи: распластанная на полу девушка и взгромоздившийся сверху Дрон, срывающий с нее одежду. Словно в подтверждение его догадки за дверью послышался шорох ткани, чье-то частое дыхание и звук расстегиваемого ремня. А потом... потом Полина хихикнула и сказала.

– Не спеши. Давай сначала пригубим для храбрости. Будешь?

– К черту! – ответил ей мужчина. – Да и нельзя, я ж на посту. Давай, я уже не могу. Иди ко мне.

Полина снова... Снова хихикнула! Сергей сам не заметил, как оказался на ногах – даже сковывающая тело боль куда-то исчезла, а потом услышал такое, от чего буквально застыл на месте.

– Ишь ты, какой нетерпеливый. Расслабься, сейчас я тебя приласкаю.

«Нет!» – закричал Сергей, а может, только подумал, потому что в этот момент за дверью раздался звон разбитого стекла, и чье-то грузное тело глухо шлепнулось на пол. Затем снова послышался шорох одежды, негромкое позвякивание, скрежет ключа в замочной скважине и... дверь открылась.

На пороге стояла Полина – живая и невредимая, только не в сталкерском комбинезоне, а в одной просторной отцовской майке, которую тот вручил ей в Роще после того, как она испачкала рвотой собственную одежду, и своих тонких черных трико, плотно облегающих ее стройные ноги. Позади на полу растянулся здоровенный жлоб с расстегнутыми и спущенными до колен штанами в уже знакомой Сергею темно-серой форме. В волосах жлоба застряли осколки бутылочного стекла, а вокруг его головы растеклась бледно-розовая лужа.

– Ты что, убила его? – растерянно пробормотал Сергей.

Полина поморщилась:

– Оклемается. – И сердито взглянув на него, добавила: – Чего встал? Валим отсюда.

– А-а, – начал Сергей, но она нетерпеливо дернула его за рукав, подтолкнув к выходу:

– Да, шевелись же ты!

За дверью оказался узкий коридор со множеством точно таких же дверей, но Сергей не успел их сосчитать – оглушенный тюремщик пошевелился, видно, начал приходить в себя, и он припустил вслед за девушкой.

Коридор закончился неожиданно. Сергей зажмурился от резанувшего по глазам яркого света, но Полина снова дернула его за рукав:

– Давай за мной.

Они свернули на какую-то узкую лесенку – залитая светом платформа осталась позади, – и, миновав ее, оказались среди массивных железобетонных колонн.

– Там наверху станция? – догадался Сергей. – Мы под платформой?

– Ты можешь заткнуться? – огрызнулась девушка. – Сейчас направо.

Еще одна железная дверь. Запертая. Нет, не запертая – стоило потянуть за ручку, дверь сразу открылась.

– Здесь темно, так что будь осторожен. И постарайся не шуметь.

Легко сказать. Это бы еще было возможно, если бы они крались осторожно. Но Полина буквально неслась вперед. Как только ориентировалась в темноте? Чтобы не отстать от нее, Сергей тоже прибавил шагу и, конечно, вскоре врезался в нагромождение каких-то железяк – кусков арматуры, а может, чего другого. Железяки с грохотом раскатились по полу, а одна так врезала по ноге, что он едва не взвыл от боли. Девушка смачно выругалась сквозь зубы, схватила его за руку и потащила за собой. Где-то совсем рядом раздались встревоженные голоса, а потом... Потом за их спинами замелькали огни фонарей. Погоня! Пьянящее ощущение свободы разом куда-то исчезло, да и болтать впустую тоже расхотелось. Сергей перешел на бег. То ли оттого, что глаза немного привыкли к темноте, то ли оттого, что от горящих фонарей преследователей в переходе стало чуть светлее, он больше не натыкался на стены и не сбивал кучи всякого хлама, попадающиеся на пути. Судя по этим кучам, переходом давно не пользовались, иначе сибиряки повытаскали бы отсюда весь мусор.

Возле одной из таких куч Полина неожиданно остановилась, подняла глаза к потолку и указала взглядом на едва различимое отверстие в стене:

– Заберешься?

Забраться-то было не проблемой. Беспокоило другое – сумеет ли он протиснуться в отверстие. Сумел. Следом в дыру тут же ввинтилась Полина. Сергей подвинулся, чтобы уступить ей место, и уперся в завал из спрессованной земли и кусков отколовшегося бетона. Дыра в стене оказалась вовсе не дырой, а всего лишь щелью с единственным наружным отверстием.

– Почему мы не пошли дальше? – шепотом спросил он.

– Дальше туннель, – также шепотом ответила Полина. – Налево – сибирский блокпост с дрезиной, направо – перегон до Маршалки со всеми глюками. Лучше здесь переждать.

«Лучше-то лучше, вот только на хвосте погоня!» Полина как будто прочитала мысли спутника.

– Не бойся, – прошептала она. – Я специально наследила в грязи. Они подумают, что мы рванули к Маршалке, а следом сунуться побоятся. Про этот перегон на Сибирской хорошо знают. У них даже дрезина от станции дальше шестисотого метра никогда не отъезжает.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Сергей.

– Я уже была здесь, с напарницей. Помнишь, рассказывала?

– Так это ее здесь четвертовали?!

То, что здесь, на центральной станции метро, которую Сергей считал образцом справедливости и гуманизма, фактически на глазах, а значит, и с одобрения, руководства Сибирского Союза, могли пытать девушку, а потом жестоко убить, разрубив на куски, не укладывалось в голове. Но разве виденные им многочисленные решетки, вооруженные до зубов патрульные, с наслаждением избивающие беззащитную жертву, наконец, станционная тюрьма с десятком камер не говорят сами за себя? Уж не на силу ли оружия сибирского гарнизона опирается известное на все метро благополучие жителей Сибирской?

Вспомнив рассказ Полины о казни ее напарницы, Сергей живо представил, что могло случиться с самой девушкой, если бы ее тоже схватили на блокпосту, и ужаснулся этой мысли. И ведь она все знала! Знала и, тем не менее, вернулась, чтобы вызволить его. Каким же нужно обладать мужеством, чтобы решиться на такой отчаянный поступок! Сергей взглянул на прижавшуюся к нему девушку – иначе в щели было просто не поместиться.

«А ведь она почти раздета», – мелькнула в сознании запоздалая мысль.

– Тебе не холодно?

Вместо ответа она двинула его локтем в бок и прижала палец к губам. Серега сморщился от боли – отбитое сибирскими патрульными тело сразу дало о себе знать, – но уже в следующее мгновение забыл про боль. Коридор напротив дыры осветили лучи нескольких мощных фонарей, а потом мимо протопали несколько человек. Через несколько минут (все это время Сергей лежал, не шевелясь, ощущая, как у него под боком нервно бьется сердце Полины, хотя его собственное сердце наверняка колотилось еще быстрее) преследователи прошли в обратную сторону. Касарин даже услышал их голоса:

– На Маршальскую, гады, рванули.

– Туда им и дорога. Сдохнут в туннеле – нам меньше возни.

– Не скажи, я бы сучку оприходовал.

– Куда тебе?! Вон, она тебя уже оприходовала – бутылкой по башке!

В ответ раздался удаляющийся хохот сразу нескольких глоток, после чего все смолкло – очевидно, преследователи отошли на достаточно большое расстояние. Полина облегченно выдохнула, и Сергей почувствовал, как расслабились ее напружиненные мышцы. В темноте он не видел ее лица, но, судя по горячему дыханию, оно находилось совсем рядом.

– Ты... Ты просто... Необыкновенная! – прошептал Сергей в темноту. – Как тебе удалось?..

Она завозилась: то ли хотела отодвинуться от него, то ли, наоборот, прижаться теснее.

– Без химки это оказалось нетрудно. Главное, было не столкнуться с тем же патрулем, да здешних сосок не рассердить, чтобы со злости не сдали конкурентку.

«Сосок? Это она про здешних проституток, что ли?»

– В общем, пробралась на станцию. Прошлась по торговым рядам, присмотрела торгаша с колесами. Ничего такой мужичонка, шустрый. Все по руке меня гладил, да за ворот норовил заглянуть. А я ему плечико показала.... В общем, пока он меня глазенками щупал да слюни пускал, я у него с прилавка упаковку веронала и тиснула. Потом в бар зашла, бутылку браги купила. Пришлось пожертвовать пятью патронами. Заодно проверила, как мужики реагируют. Нормально реагировали. Один в подол вцепился, не отпускает, да к своему столику тащит. Ну, я ему наплела, что сейчас дозу приму и сразу вернусь.

– Подожди, – растерялся Сергей. – Ведь в Союзе запретили продавать дурь.

Полина в ответ хмыкнула:

– Тем, кто с эсесовцами договариваться не умеет. А те, кто вовремя отстегивает, торгуют, как и раньше. У них и клиентов больше стало – конкуренции-то нет.

Сереге оставалось только молчать, да мотать на ус: перед ним открывались все новые и новые подробности сибирского «благополучия».

– В общем, сыпанула я в бутылку снотворного, – увлеченно продолжала Полина. – Рот себе этой сивухой прополоскала, чтобы запах чувствовался, и к камерам. Построила вертухаю глазки, он меня в свой закуток и уволок. Только пить отказался. Я, говорит, на посту. Пришлось приложить его бутылкой. Зря только всю пачку веронала перевела, мог бы еще пригодиться.

– Да! Кстати. – Полина снова завозилась, задрала подол майки, оголив впалый живот, и вытащила из-за пояса свой метательный нож и старый, но надежный ПМ. – У твоего вертухая отобрала.

Она сунула оружие в руки Сергея:

– Держи и больше не теряй.

Сергей восхищенно уставился на девушку.

– Не потеряю. Клянусь! – Он вдруг вспомнил, что так и не поблагодарил Полину за свое спасение. Обнял ее одной рукой, в другой так некстати оказались возвращенный ею нож и трофейный пистолет, прижал к себе и, ткнувшись губами в рассыпавшиеся по лицу волосы, прошептал: – Спасибо тебе за все.

Девушка вздрогнула – Сергей почувствовал, как по всему ее телу пробежала дрожь, подалась навстречу и впилась губами в его губы. Во рту снова появился привкус крови – видимо, Полина нечаянно задела какую-то незатянувшуюся ранку, но боль и кровь только обострили внезапно нахлынувшие чувства. Солоноватый вкус крови смешивался со сладким ароматом ее губ...

Исчезло все: туннели, люди, монстры. Остались только они вдвоем. Весь мир принадлежал им! И в этом мире было можно все. Нахлынувшая волна наслаждения подхватила Сергея и понесла, постепенно вымывая из его сознания все прочие мысли, кроме одной-единственной, вспыхивающей ярким светом в его мозгу при каждом движении тела:

«Я люблю ее! Я все сделаю для нее! Я люблю!»

– Так бы лежала и лежала, – прошептала Полина, нежно касаясь губами его щеки.

Сергей вспомнил, как недавно в тюремной камере думал о том же самом. Воспоминание было не самым приятным. Он завозился, потревожив прижавшуюся к нему девушку.

– Надо найти какую-нибудь одежду. Ты совсем замерзла.

– Подожди. – Полина остановила его и, еще теснее прижавшись к груди, положила голову на его согнутую в локте руку. – Помнишь, ты рассказывал о моем имени? Что оно означает?

Сергей улыбнулся:

– Полина – значит «Солнечная».

– Солнечная, – мечтательно повторила она. И хотя Сергей не видел в темноте лица девушки, не сомневался, что она тоже улыбается. – Как красиво. Когда я была маленькая, отец называл меня «мое солнышко».

Полина всхлипнула. Сердце Сергея все сжалось.

«Сейчас расплачется», – подумал он и, чтобы этого не случилось, твердо сказал:

– Все. Пошли.

– Да, – согласилась Полина. – Хватит воспоминаний.

Отодвинувшись от него, она расправила смятую майку, протиснулась к отверстию и мягко спрыгнула на пол. Следом наружу выбрался Сергей. Он хотел отдать девушке свой комбинезон, чтобы она хоть немного согрелась, но этого не понадобилось. Полина подошла к ближайшей мусорной куче и, сноровисто раскидав ее, к удивлению Сергея, вытащила оттуда свой автомат, а следом за ним рюкзак и завязанный в узел комбинезон. Однако! Оставалось восхищаться ее предусмотрительностью.

Полина проворно натянула химзу, зачем-то снова взглянула на щель в стене, откуда они только что выбрались, и, видимо вспомнив о чем-то хорошем, улыбнулась:

– Мы с тобой как коты.

– Кто?

– Коты, – повторила Полина. – Были до Катастрофы такие маленькие зверьки, вроде крыс, только гораздо меньше. Жили под землей в норах, там же и трахались.

Последнее слово резануло по ушам. Сергей никогда бы не назвал так грубо то, что сейчас между ними было. Он считал, что и Полина это понимает, но она ничего не поняла. На душе сразу стало гадко и противно, будто туда выплеснули ведро помоев.

– Мы все как коты, раз живем в норах под землей... Ладно, это все чушь. Ты готова? Надо идти. Только вот куда?

– Есть предложения? А то, если честно, возвращаться обратно на Сибирскую у меня нет никакого желания. – Девушка продолжала шутить, хотя в их нынешнем положении не было ничего веселого.

– Пойдем на Проспект, четвертую станцию Союза, – решил Сергей. Пожалуй, сейчас это был единственный выход. – Надо найти переход. Он должен быть где-то рядом.

– Рядом-то рядом, – усмехнулась Полина. – Вот только нас там не ждут. Все переходы на Проспект контролируют патрули сибирского гарнизона.

Об этом он не подумал.

– А-а, как же тогда? – растерялся Сергей.

Полина помрачнела.

– Есть один путь. Вот только...

– Какой?! – схватился за ее предложение Сергей.

– Поверхность.

– Я готов! – тут же рубанул он.

Полина скептически взглянула на него, поморщилась, но затем все-таки кивнула:

– Ладно, тут недалеко. Может, и доберемся.

Приняв решение, она больше не колебалась и, поманив за собой Сергея, сказала:

– Пошли. Здесь за поворотом вентиляционная шахта. И еще! Наверху будет не до разговоров, поэтому условимся сразу: делаешь все, что я скажу. Не переспрашиваешь, а сразу выполняешь. Если, конечно, хочешь остаться в живых.