Глава 7
День десантника
Вкусных лягушек нахваливала даже брезгливая Анастасия и заставила-таки Станислава пойти ночью «кормить комаров», как он сам выразился. Придется долго сидеть неподвижно в ожидании, что вдруг зашуршит прибрежная трава и в свете костра из нее блеснут любопытные глаза. Лягушки были размером с голову, Денис видел их, но поймать ни одну не удалось. Только приблизишься, как скользкая тварюга подскакивала вверх на метр и с плеском исчезала в болоте.
Небо затягивали тучи, уже доносился далекий звук грома. Денис видел грозу один раз, напоминало бой с применением светошумовых гранат, и было немного страшно слышать над головой треск и грохот. Привыкший к вполне осязаемым сводам метрополитена, он все время оглядывался, забывал на миг, что находится на поверхности. Ветер раздувал костер, искры разлетелись по траве и уже угрожали прожечь дырки в химзащите.
– Не будет сегодня улова, лягушки попрятались, – вздохнул Станислав и принялся аккуратно затаптывать огонь.
Первая вспышка молнии осветила всё вокруг, и после нее лес показался еще темнее. Фонарь с «динамкой» освещал ничтожный пятачок не ярче болотного огонька. Хоть можно разглядеть, что находится под ногами. Они ушли недалеко от дома, но гроза приближалась слишком быстро, не успеть вернуться до дождя, да еще и Станислав остановил Дениса, направлявшегося к размеченной по кочкам тропке.
– Нужно оружие упаковать, а то размокнет.
Колчан со стрелами и лук были надежно укрыты куском полиэтилена, но первые капли уже стучали по листьям и комбинезону. А через минуту стук стал оглушительным, и белая стена, озаряемая молниями, закрыла обзор полностью. Такого ливня на открытой местности Денису до сих пор видеть не приходилось! До деревьев еще нужно было добраться через несколько десятков метров труднопроходимой топи, Денис остановился посреди дороги, не зная, куда идти. Прутики-метки скрывались за пеленой капель и брызг, травяные кочки впереди, прибитые дождем, почти погрузились в болото, или так казалось, потому что его уровень стал выше? Ноги уходили глубже в илистое дно, или все же поднималась вода, без конца струившаяся с неба? Станислав знаками показал, чтоб Денис пропустил его вперед, расслышать что-либо в непрерывном шуме было невозможно. Охотник меньше сомневался в выборе пути, поэтому они скоро добрались до берега и, остановившись под кустом, пережидали ливень.
Ветки гнулись под ветром, хоть порывы его стали слабее, когда начался дождь, но все-таки бок заливало, сразу стало холодно. Станислав что-то сказал.
– Что? – пришлось кричать, иначе не услышит.
– Ильин день, говорю! Самое время.
Денису казалось, что Стасу нравятся гроза и ливень. Сам он удовольствия от дополнительной помывки комбеза не получил, только еще раз ощутил себя пылинкой по сравнению с силами природы. Уже многое повидал: реку, лес, а теперь еще и грозу, от которой некуда укрыться. Станислав, наоборот, радовался чему-то. Возможно, если бы дождь застал его в лесу одного, вообще стоял бы сейчас посреди поляны. Ни одного мутанта вокруг, всех словно смыло водой. Нашлась хоть одна приятная вещь, которую принес дождь: безопасность. Человеку нечего бояться грома небесного, зная, откуда он взялся, а молния вряд ли ударит в низкий развесистый куст.
Стало потише, гроза уходила.
– Какой день?
– Ильин. Второе августа. День десантника.
Два названия никак не желали сходиться в голове, но вот число заставило Дениса задуматься. Он прожил здесь два месяца, и даже не почувствовал, как они пролетели! В метро месяц тянулся бесконечно. А Стас еще говорил, что в лесу время замедляется… Наоборот. Почему так? Нетерпение никуда не делось, он скучал по девушке ничуть не меньше. Но почему-то ожидание перестало причинять боль. Думал более конструктивно? Но так ни к чему и не пришел… Только стал себя чувствовать увереннее, как будто жизнь здесь была больше… Больше его? Как так могло быть, он ведь даже света не выносит. И не выходи охотники наружу по ночам, не встречался бы с людьми совсем, потому что днем отсыпался после ночных прогулок. Сталкерам так привычнее. Пора серьезно поговорить со Станиславом: пусть покажет дорогу к бункеру. Вдруг Елена выйдет оттуда? Или что-то еще придумается… Ведь Стас говорил, что всему свое время. Кажется, оно наступило.
Он и не заметил, что дождь прекратился, только с деревьев капало. Скоро утро, можно обойтись и без фонаря. Вода действительно поднялась, но верхушки меток были видны, Станислав уверенно шел впереди, почти не глядя под ноги. Лесной хозяин. Может быть, это он сам?
– Дэн, а ты вообще насчет выпивки как?
– Ну… – Денис не знал, что сказать. Зависело от повода для гулянки и компании.
– Просто сегодня никуда не денешься – ребята все равно нальют и за стол посадят. Морозов сегодня у нас как именинник.
– Он же Руслан, а не Илья.
– Так ведь день десантника. К сожалению, только одного. Но гуляют обычно все, кто в армии служил, еще и Юрий с Семеном.
– А ты?
– А у меня отсрочка была из-за учебы. Да и не хотел я в армию, не моё это. До сих пор не моё. Но понимаю, что нельзя по-другому сейчас…
Значит, сегодня со Станиславом не поговорить о бункере, лучше это делать на трезвую голову. Против праздника Денис не возражал, даже интересно было посмотреть.
– Стас, а вы Новый год отмечаете?
– Конечно! С елками проблем нет. И Рождество. Еще Первомай и День Победы, если ты слышал про такой…
– Слышал. У нас его тоже помнят.
– День первого снега дети очень любят, обычно в последних числах сентября он выпадает.
А вот первый снег на станциях праздником не был. Можно и не заметить его, просто выйти однажды поздней осенью, а земля уже побелела. Но задерживаться здесь настолько долго, чтобы это увидеть, Денис не планировал.
– Еще седьмое ноября.
– А это что такое?
– День октябрьской социалистической революции. Двусмысленный такой праздник, но Бабке и мне нравится. Если в исторические детали не углубляться, можно много сказок хороших о нем рассказать. Пусть будет. А то уж слишком грустно и холодно в ноябре.
Как можно в ноябре праздновать октябрьскую революцию, Денис не понял, но и переспрашивать не стал. Праздник действительно был каким-то мутным, к тому же он уже и сам его вспомнил, на Красной ветке что-то об этом говорили.
– А мне, Дэн, сегодня придется ребят музыкой развлекать. Да не придется, самому нравится. Песня про синеву на тельняшках… А парашюты – это и мне знакомо. Есть нам с Морозовым, что вспомнить, такое не забудешь…
– А теперь привыкайте, ребята, к десантным
Продуваемым всеми ветрами войскам!..
Юрок напился. Калинина останавливал только Ваня, который сидел на коленях отца и просто перекрывал собой доступ к кружке на столе. Мальчик просил дядю Стаса спеть про одуванчики, хотя Денис не понимал, как мальчику может нравиться песня с таким несчастливым концом. Оказалось, что день ВДВ и в лесу точно такой же, как и везде. И песню «Память» про таинственный Афганистан он уже слышал много раз, и про набирающий высоту вертолет тоже. Выпив за живых и помянув тех, кого положено, Денис отставил кружку в сторону – настойка из неизвестных ингредиентов оказалась слишком крепкой. Морозов, сидящий рядом с ним, без слов налил еще:
– Дэн, теперь за ваших. Сначала за живых.
Пришлось снова выпить.
– Ты не помнишь… Не можешь помнить. Десантники – это было братство. А теперь… – он указал кружкой на Юрия. – Но я не против. Один брат – не брат. Поэтому, Дэн, надеюсь, у вас в метро еще немало наших.
Станислав отложил гитару и повернулся к ним:
– Руслан, может, Юрку… того? Выносить пора? И Ваню надо спать отправлять уже.
– Да сворачиваемся уже скоро. Спасибо за компанию. Ты, Стас, хоть и гражданский, тоже около мамкиной юбки не отсиживался. Жизнь показала, кто на что способен.
После третьей кружки Морозов стал разговорчивее, а вот Юрок, наоборот, замолчал и смотрел на бутылку перед собой мутными глазами.
– Дэн, ты понимаешь, что ребята сейчас вспоминают не армию, а самих себя? Мы были такими же, как ты сейчас. Восемнадцать – двадцать лет.
– Мне двадцать два.
– Один черт. И уже сталкер. Не рано? Хотя этим вот бойцам, – он кивнул в сторону Юрия и Калины, – было еще меньше, когда служили в «горячей точке».
– А Руслан?
– А Руслан прошел серьезную подготовку, – ответил сам за себя Морозов. – Но практические навыки приобрел позже, уже тут. Противник не стрелял в ответ, не планировал обходных маневров. Он грыз зубами и рвал когтями, а нас мало тренировали для таких боев. Учиться пришлось заново…
– Стас, что замолчал? – Юрий немного пришел в себя. – Тебя же просили: про одуванчики.
Вполголоса пробормотав что-то вроде «нашел себе музыканта, урод», Станислав встал из-за стола:
– Я Ваньку к матери отведу. И вы долго не сидите, три часа уже безвылазно…
– Ну, иди… Дэн, а ты тоже, как Ванька, маленьким себя считаешь или с нами остаешься? – Денис не собирался никуда уходить, но теперь ему уже хотелось назло покинуть это сборище вместе со Станиславом. – Ты же при слове «война» в штаны не наделаешь? Не то что некоторые гражданские тут!
– Юр, заткнись. Хуже будет. Голова заболит не только от выпивки, у меня терпение не беспредельное. Или тебя лбом об стол приложу, или наоборот. Вань, пойдем. Мама ждет, пусть хоть тебя дождется, раз отец не торопится.
Калинин тоже намекам не внял, продолжал сидеть рядом с другом. Успокоить Юрия оказалось не так просто:
– Вот тут ты можешь силу применить, Стас, со своими… А других боишься. Оружия боишься, убивать не хочешь. Но ведь придется! Терпение и у меня заканчивается! Когда до дела дошло – ты меня остановил. В другой раз не получится.
Денис не понимал, о чем идет речь. Стоило ли слушать полупьяный разговор, смысл которого улавливали тут только двое? Или это какие-то старые разборки?
– Почему мы должны тут жить, как троглодиты, без огнестрела нормального? Почему все, как люди, а мы… Вон они в своем метро производство патронов на поток поставили! – Он указал на Дениса. – Зажрались совсем. Пусть тоже поделятся.
– До метро далеко, – подал голос Калинин.
– Есть и поближе.
Юрий встал из-за стола, покачиваясь, и вышел из комнаты. Калинин, подумав немного, взял на руки уставшего Ваню и поплелся вслед. Станислав сел обратно на лавку.
– Не хочу про одуванчики. Опять приснится после таких песен, что это у меня запасной не раскрылся. Ну, по последней?
– Крайней тогда уж…
Денис не совсем понимал, над чем смеются парашютисты. Станислав о чем-то умалчивал. Понял ли его Морозов? Или слова Юрия, как и эти особенные шутки, были предназначены только для своих?
– Стас, ерунда это всё… Пропаганда мозги промывает. Юрок всегда будет воевать против кого-то. А ты – за кого-то. – Руслану недавняя ссора настроения не испортила. – Давайте выпьем за то, чтоб завтра нас не стало меньше, чем сегодня. Дэн, поверь, это еще не самый мрачный тост, который тут можно произнести. И от Стаса это во многом зависит. Не слушай Юрка, он тебе еще не то наговорит.
Денис уже едва понимал, о чем идет речь, и не только из-за выпитого. А Морозов продолжил:
– Все-таки за десантников. После этой войны, которая уложилась в несколько нажатых кнопок, я думал, что мы уже списаны со счетов, устарели, как ворошиловская конница против танков в Отечественную. Но мы снова в строю… И списывать нас пока рано. Я прав?
Звякнувшие кружки подтвердили слова. Денис снова вспомнил, по какому поводу они собрались, хоть и за столом осталось только трое.
– Стас, давай «Память» еще раз! Тоже не люблю эти сопливые «Одуванчики»…
* * *
Открыв глаза, Денис не мог понять, почему в ногах кровати сидит Юрий. Он огляделся в поисках Станислава, но наткнулся взглядом на Семена Калинина. Давно они тут? Нет, наверное, его и разбудил стук двери, просто после вчерашнего трудно было проснуться, слишком устал.
– Проснулся? Ну, давай поговорим. Пока Стаса нет…
И привстав, Юрий перевернул лежанку. Денис закрыл голову рукой, чтобы не удариться об пол, но подняться на ноги не успел: его подняли сильным рывком и отшвырнули к стене. Что происходит?! Вчера Юрок был мрачен, но не было повода так разозлиться, за что?
– Надоело ждать! Ты мне сейчас всё расскажешь. И никакой Станислав тебе не поможет. Калина, держи его!
Равный Денису по силам Семен смог его удержать, только заломив руку под немыслимым углом. В плече и кисти вспыхнула боль, двигаться оказалось уже невозможно. Юрий хлопнул по столу какой-то сложенной бумагой:
– Вот это ты собой притащил. Рассказывай, что ты знаешь о бункере, кроме этого. Вообще всё, что знаешь.
Боль прояснила голову, но Денис еще не понимал, чего от него хотят. Вчерашний разговор о боеприпасах и жирующем метрополитене не был поводом для того, чтобы прямо с утра морду бить. А уж бумажки какие-то ввели в полное недоумение. Он хотел задать вопрос, но Калинин вывернул плечо еще сильнее, и тут уж стало не до слов, сдержать бы позорный крик боли.
– Мне нужно знать, много ли в бункере боеприпасов. Потому что я теперь знаю, где они хранятся. – Юрок смотрел на Дениса сверху вниз, потому что распрямиться, не вывихнув руки, было невозможно. – Понятное дело, их арсенала ты не видел… Думаю, он не пустой. Но кое-что ты знаешь наверняка: сколько ваш отряд принес патронов?
Денис молчал. Кулак Юрка целил в лицо, но вдруг нырнул вниз, выбив воздух из легких.
– Сколько? Из-за одной цинки я подставляться не буду! Ну?
Даже если бы захотел, он не мог ответить. Это сделал за него Станислав, появившийся вдруг в комнате:
– Много. Со станции Семеновская вышли девять человек, из которых не меньше пяти несли груз. Посчитай сам, Талибан!
Новое слово пробилось к сознанию даже сквозь боль. Денис не слышал раньше клички Юрия, само слово показалось знакомым, связанным с чем-то нехорошим. Новый удар заставил окружающий мир поплыть перед глазами, отдало болью в шее, и только потом онемевший подбородок начал гореть огнем. Денис видал потасовки и пожестче, но никогда при этом его не держали за руки стальным захватом! Противный страх ожидания и беспомощность положения только усиливали боль. Он все же сумел чуть уклониться, и кулак впечатался повыше глаза. Кровь тут же потекла из рассеченной брови, капая на пол.
Какие-то потрепанные листки, зажатые в руке Юрия, по-прежнему вызвали недоумение. Да он их видит в первый раз в жизни!
– Что это? – спросил Денис.
Удар по лицу был несильным, но внезапным. Денис дернул головой, снова что-то хрустнуло в шее, боль отдавала в плечо. Громыхнул голос Станислава:
– Хватит! Уймись, Талибан! Калина, отбой, отпусти его!
– А сколько можно с ним уже по-человечески?! Не колется, гнида.
– Потому что он ничего не знает. Не видел эти бумаги никогда. Он только проводник до бункера.
– Так он же был там! – Юрок остывал понемногу, но недостаточно быстро.
– И что? Он там два раза был. Но чтоб такое начертить, нужно жить внутри, и мало того, иметь под рукой схемы всей инфраструктуры. Кто предоставит эту информацию чужаку? – Станислав, не доверяя больше Юрию, просто сел перед ним на стол, готовый блокировать любое лишнее движение.
– Пацифист ты, Стас! – усмехнулся Калинин. – Кого жалеешь? Он не наш, допросили – и в воду. Никто за него не спросит. Или ты греха боишься?
– Я сейчас тебя допрошу – и в воду. Понял?
Станислав так посмотрел на Семена, что тот быстро сменил издевательское выражение лица на испуганное, вспомнив, что за спиной у него, образно говоря, жена и сын. Это бирюк Талибан может себе позволять беспредельничать. К тому же Стас спокоен только до поры до времени. Не хотелось проверять, насколько его хватит. Подозревал, что добром это не кончится, к тому же и о Денисе забывать не следовало. Парень не в нокауте, двое против них с Юрком – это уже больше, чем нужно.
– Грех быть пацифистом в нашем деле, – продолжил Станислав. – Но думать надо головой, а не задницей. И информацию выжимать не из человека, который и помочь может, а из документа.
– Вдоль и поперек изучили! Я теперь в бункере с закрытыми глазами сориентируюсь! – взорвался Юрок. – Войти-то как?
– Найдется вход… Вентшахта, например, они тут зачем-то обозначены. И какого хрена ты его про бумаги спрашиваешь? – почти шепотом спросил Станислав. Дождался, пока прислушиваться начнут, и рявкнул им прямо в лицо: – Силы девать некуда?! Я вам сейчас быстро внеочередной лесоповал устрою. Отдохнули в выходной, сволочи! – Он повернулся к Денису. – Извини. Я не хотел такого, но эти вояки поторопились. Вопрос тот же: как войти в бункер? Только я предлагаю обмен. Честный обмен. Ты расскажешь, какие у них системы защиты, а мы поможем тебе с твоей девушкой…
Ощущение было примерно таким же, как от удара кулаком: потемнело в глазах. Он уже слышал это… Видел это. Тимофей… Ему нужно в бункер, он хочет украсть что-то. Вместо этого грохает выстрел, проливается кровь. Снова то же. Это уже было, было с ним или нет? С тем, другим человеком, который затерялся в болотах и пропал. Нет, всё было напрасно, тот глупый парень, которого легко было обмануть, никуда не делся, он снова здесь, страх вернул его назад.
Зачем было что-то понимать в себе? Для чего он учился жить другой жизнью, забывая себя прежнего, которого стыдился втайне? Чтобы несколько ударов по лицу всё изменили? Нет, не это. Стас… Опять обман. Опять его используют вслепую! Даже хуже, на этот раз говорят правду. Нет. Больше такого не будет, один раз он причинил боль Елене и не сделает этого снова.
– Дэн… – голос Стаса доносился будто издалека. – Я ведь не прошу. С тобой или без тебя, мы пойдем туда.
– Это же не ваше! Вы не воры. Ты не вор, Стас!
Разочарование оказалось слишком болезненным: люди, которых он считал лучше других, лучше себя, оказались… Тимофей хотя бы врал, прикрываясь благими намерениями.
– Это не воровство. Кому принадлежит бункер, Дэн?
– Людям. Тем, которые живут в нем! Это же их дом.
– А они строили его? – еще тише спросил Станислав, и Денис, краснея, понимая, что охотник прав, опустил взгляд. – Нет. Они живут в нем, это так. И мы не покушаемся на их жилье. Но им придется поделиться. То, чем они владеют, было предназначено для многих людей. И там на дверях список фамилий не висел: кого впускать, а кого нет. Кого кормить, а кого нет. Кому лекарства выдать, а кого оставить умирать! Для всех, Дэн. А получилось – кто успел, тот и съел. Чем мы хуже? Почему не можем жить, как они?
– Не знаю… – он чувствовал в словах какую-то правду, но согласиться с ними не мог. Не был готов.
– Если у нас не будет оружия, община вымрет. Нужна защита. Приближается зима, замерзнет вода, и к нам придут хищники. Каждую зиму кто-то гибнет, если не дать отпор… Мы каждый год теряем людей! Дэн, я стольких похоронил, что уже потерял счет. Зато я помню, что сейчас нас двадцать семь. К весне останется двадцать. Что дальше?
– Не знаю, – повторил Денис. – Но как же люди бункера?
– Нам не нужен бункер. Мы можем защитить себя сами. Но без оружия нам не сделать этого. Без боеприпасов. Мои люди против тех людей… Думаешь, простой выбор, Дэн? Нет. Но я должен был сделать его. Вернусь к началу: обмен.
– Что на что?
– Ты уже дал нам то, что нужно. Схему. А теперь я расскажу тебе что-то интересное…
Он ничего не хотел знать! И меньше всего – о людях. Они оказываются совсем не такими, какими представляются вначале. Это всегда так? Всегда так больно?
– Я все время внимательно слушал тебя, Дэн. Ты не поверишь, но я всегда был на твоей стороне. Понимаю, что ты чувствуешь. Мне нечего больше дать тебе. Думаю только, что достаточно разобрался во всей истории, чтобы тоже поделиться информацией с тобой. – Станислав повернулся к остальным. – Выйдите. Оба. Вас это не касается.
– А ты с ним тут против нас договариваться будешь? – Юрий демонстративно выпрямился и уходить не собирался.
– Тебе моего слова мало? Добавить? – Стас сжал кулаки, наклонив голову. Стойка не обещала ничего хорошего. Юрок все же сдвинулся с места и вышел вместе с Калининым. – Дэн…
Денис не понимал, что происходит. Смысл почти не доходил до него. Только чувствовал невыразимую словами горечь, так обидеть может только свой. Кого считал своим. Тот, кому доверял. Чужой может ранить тело, но не тронет душу. Больнее всего удар, которого не ждешь.
– Послушай все-таки. Может быть, тебе безразлично уже, но… Вспомни, как ты в первый раз пришел в бункер. Кто-то передал эти схемы еще тогда. Кому? И кто? Если ты это вспомнишь, тогда ты знаешь, кто убил дядю твоей Елены.
Он помнил. Также больно было ему, когда прощался с Еленой, такая же тоска и обида: «Почему? Зачем так быстро?» Она обняла его, а Денис, безразличный ко всему, кроме того, что девушка сейчас покинет его, смотрел перед собой. Глюк и Алексей ругались о чем-то посреди коридора… Алексей что-то передавал ему… Неужели? Ведь он и Елена… Кем же надо быть?!
– Ожил! Вспомнил чего?
– Да.
– Тогда решай, ты с нами или нет? Я бы сказал тебе: оставайся. Но решение за тобой.
– Я должен идти. Рассказать ей. Если с ней еще все в порядке. Это же он… Стас, ты уверен?
Теперь не было выбора, доверять или нет. Картинка сложилась. То, над чем он долго размышлял, теперь ясно предстало перед глазами, но испугало не на шутку! Ни минуты нельзя медлить. Страх, боль и сомнения оказались смыты потоком противоречивых чувств. Она там, с ним. Он опасен. И вдруг она уже с ним… Тогда поздно! Нет, никогда не поздно узнать правду. «Мы встретимся, и ты расскажешь». Теперь он знает, что ей сказать! Теперь точно знает.
– Ты слышишь меня? – Денис не слышал, думал о своем. К тому же Станиславу больше не верил, не верил никому. Ни единому слову. – Это не игра в «доброго» и «злого» следователя, про которую ты и не слыхал, наверное, но я не смог остановить… За пределами этого дома мы с тобой сравняемся в правах. Поэтому лучше тебе остаться. Не ходи, Дэн. У тебя же прямо на лице написано: «я должен ее увидеть». Увидишь. Не доверяешь мне? Неужели я позволю Юрию совершить что-то плохое?
– Уже позволил…
Уже сдал позиции. Да, заступаться за Дениса он не обязан, тот и сам не маленький, разберется. Но Елена… Теперь, когда он уверен, убийца постоянно рядом… Так же нельзя! Или можно? Хладнокровно убить и при этом спокойно говорить с Еленой. Это уже за пределами понимания. Как и то, что люди, с которыми прожил бок о бок столько времени, могут избить его однажды утром… Как и то, что напарник в опасном путешествии хотел убрать его с дороги без лишних сомнений. О каком доверии говорит Станислав?! Только сам, собственными глазами должен увидеть. Никому не верить, ни на кого не рассчитывать.
– Дэн, упрямство – не лучшее качество в жизни, но сейчас тебя не остановишь.
– Я должен сам. Собственными руками…
– Что?! Что сам? Удавить этого паразита? А кто тебе поверит? Он один и поверит, ведь правду знаете только вы двое. Я так понял, этот «он» тебе еще кое в чем соли на хвост насыпал?..
Денис смутился. Да, не только жажда справедливости гнала его в бункер, не только беспокойство за Елену. Вот как раз тут не о чем было беспокоиться… Он хорошо помнил, как его по ошибке назвали Лёшкой посреди ночи, хоть и чуть не прогнали при этом. Но время-то шло, кто знает?..
– Мне вернут мой автомат?
– Конечно. Только патроны получишь в последний момент. Не я уже буду ими распоряжаться, к сожалению… И ты не ответил про их системы защиты.
– Нет там никаких систем. Не было. Могли после нас с Тимофеем что-то поставить. Они мирные, наш отряд впустили спокойно. Не нужно, Стас!
Не переубедить. Охотник верил в свою теорию о том, что запасы не принадлежат только бункеру.
– Послушай, Дэн, ты думаешь, я не просил их? Много лет назад уже просил. Но нам нечего было им предложить… Они не соглашались на наши условия. Им не нужна ни вода, ни пища. У них всё есть. И им наплевать на других.
– Это правда?
– Правда. Они не продавали патроны за еду. Не поделились лекарством с больным ребенком, когда мать уже готова была продать себя за его жизнь. Им не нужно. Не интересно. Нам просто не открыли двери.
– А другое поселение? Вы же знаете о нем?
– Мы знаем обо всех. Только они ничего не знают про нас, мы уже умерли для них. Вымерли, как мамонты. Никто не поверит, что где-то в лесу может существовать маленькая община, существовать столько лет. Ты застал последних, Дэн, скоро от нас ничего не останется, даже памяти. Только если забредет кто случайно, сбившись с пути, найдет опустевший дом и развалившуюся кузницу…
– А как же со мной? Ты не оставил меня на болоте. Почему?
– Потому что это было мое решение. А в бункере решает Совет. Во всяком случае, его именем меня послали… куда подальше. Сдохнуть там, откуда я пришел.
Станислав молчал, средства убеждения закончились, говорить было больше не о чем. Денис принял решение, ему в этом не препятствовали… Если в бункер нельзя войти по-хорошему, остается только сила оружия. Как же Станислав смог простить их? Он по-прежнему не хочет никому зла, не хочет убивать. Он только… Сохранить жизни общины ценой чужих. Разве люди из бункера поступили не так же? Где правда? Она у каждого своя.
– Стас! – Юрий снова появился на пороге. – Амалия ждет. Без тебя не примут решения. Но даже если ты десять раз против, по закону военного времени последнее слово – мое.
– Я помню закон.
– Только надеялся, что он никогда не станет действующим? – усмехнулся Талибан.
– Что за закон? – спросил Денис.
– Закон военного времени, – вздохнул Станислав, тяжело поднимаясь со стола. – Есть у нас и такой. Я не солдат, не умею вести войну. И Юрий обменял свое невмешательство в наши дела на военную диктатуру. Мы с Амалией Владимировной действительно надеялись, что никогда не придется… Но вот пришлось. Мы думали, Юрий когда-нибудь возглавит оборону, а получилось, что он будет набирать диверсионный отряд. И мы с тобой уже в списке, Дэн. Скоро получишь назад свой «калашников»…
Амалию Владимировну сейчас трудно было бы назвать Бабкой. Старая женщина излучала холодную ярость, но сдерживалась. Только голос звенел:
– Станислав! Может быть, ты мне объяснишь, что происходит? Почему у этого солдафона обострение мании величия случилось? Что за разговоры о военном положении?
Морозов сидел спокойно, пропуская мимо ушей замечания о солдафонах, но тоже ждал ответа Станислава. Не понимал, что задумал Юрий, тот, видно, не затруднял себя подробностями. Просто поставил перед фактом, что теперь слушать нужно его. Но столько лет уже главой общины оставался Стас, что идти за кем-то другим было просто страшно. Тем более речь шла о боевых действиях. Бои не пугали. А вот командование Юрка – это уже даже не прикол.
– Значит, Талибан оставил мне приятную обязанность объяснять? – Станислав усмехнулся и сел на лавку. – Амалия Владимировна, нам придется уступить ему. Потому что сейчас Юрий в своем праве: планируется боевая операция. Нам нужны боеприпасы, и мы знаем, где можно их взять.
– А еще и протестовал, когда его назвали таким прозвищем! Теперь всем ясно, что ошибки нет никакой, и оно действительно ваше, Юрий. Но неужели это так срочно, Станислав? – поинтересовалась женщина.
– Нет. Я мог и подождать. Но в этих вопросах я уже ничего не решаю.
– Стас, ты же понимаешь, что сегодня или через неделю – это не принципиально! – взорвался Юрий, которого никто будто не замечал. – Все готовы действовать. Так чего тянуть?
– Я же сказал, что принимаю твое решение. Жду, когда получу оружие. – Станислав смотрел на стол. Денис следовал его примеру, хоть на него вопросительно поглядывала Бабка.
– И где же вы решили взять боеприпасы? Точнее, у кого отобрать? – спросила она. – Иначе зачем вам оружие? Молодые люди, а вы понимаете, что не все вернутся назад? Семен! Попрощайся с Ваней на всякий случай.
Калинин вздрогнул: до него начало доходить, что Бабка права. Да, риск был всегда, каждый день. Но теперь – особенно.
– Бункер, Амалия… Бункер аэродрома. Тот самый.
– Вы с ума сошли! Мальчики, опомнитесь… Вы можете погибнуть там, и как нам жить дальше?
– Да что переживаете, останетесь Старейшиной. Я ведь всех не заберу. Калина, Стас и Морозов. Больше и не понадобится. Или еще Анастасию с собой позвать?
Станислав сжал кулак до хруста, но не поддался на провокацию. Юрок пошутил. Просто шутка жестокая и неуместная.
– Я тоже с вами. – Денис не просил, он утверждал. Свое право на собственное решение.
– Денис, из всех этих сумасшедших ты мне кажешься самым нормальным, хоть ты объясни, в чем дело! – Амалия Владимировна, услышав о бункере, испугалась. – Непредвзятое мнение может оказаться правильным.
– Какое, на фиг, непредвзятое, Амалия?! Ему просто нужно там совсем другое. Не то, что нам. Но парень собрался всерьез. И он тоже пойдет с нами.
– Не нужно давать ему оружие, не верю я ему, – подал голос вечно недовольный Калина.
– И я не верю. Но здесь его не запрешь. Рассказывать о защите бункера он не хочет. Вот на нем периметр и проверим!
Никто никого не слышал… Станислав о чем-то напряженно размышлял, Амалия Владимировна переводила взгляд с одного мужчины на другого, судя по всему решив, что видит их в последний раз. Денис был уверен, что она сейчас во многом права. Больше права, чем кто-либо еще из присутствующих. Единственная, кто понимает. Старейшина, но ее слово сейчас не имеет силы. И бесполезно взывать к разуму. Он не знал, что сказать. Зато теперь знал, почему Тимофей так хорошо ориентировался в бункере. Схема многое объясняла.
Станислав обещал помочь! Но пока он больше похож на союзника Талибана, у них одна цель: боеприпасы. Никого не интересовали люди. Они были просто досадным препятствием на пути, таким же, как оборудование вентиляционной шахты: сломать и отбросить в сторону. Амалия Владимировна ждала ответа, но Денис не чувствовал себя нейтральной стороной, как ей представлялось. Мыслями он был сейчас там, в бункере, вместе с остальными, и думал о том же: как попасть внутрь с минимальными потерями.
– Юр, а защиты там никакой. Предлагаю вот что… – Станислав перетащил один из листков чертежа поближе к себе. – Тот, кто рисовал схему, рисовал в масштабе. Дэн, какой диаметр у вентшахт, ты не помнишь? Вы одну осматривали. Которую?
Денис не очень хорошо помнил, но по расположению запасного выхода сориентировался и ткнул в одну из них:
– Вот эту. Больше полуметра, накрыто колпаком. Человек пролезет. Но там оборудование внутри…
– Она приточная или вытяжная?
– Что?
– Воздух куда тянуло? Наружу или внутрь? – Стас говорил кратко, Юрий вывел его из привычного равновесия, но даже сейчас он оставался сдержанным и деловитым.
Денис попытался вспомнить:
– Кажется, внутрь. Или вообще не работало. Потому что оттуда не дуло, это точно.
– Ну, правильно, вытяжка поуже… На схеме она в другом месте.
– А какая разница?
– А разница, Дэн, в диаметре и расположении вентиляторов и фильтров. Они установлены на входе. В вытяжной – в глубине. К тому же на притоке расположена вентиляционная камера, она большая… Вентилятор нужно будет отключить или демонтировать. – Станислав задумался ненадолго. – Вот эта подойдет. От входов далеко расположена.
– Ты думаешь, внутри ничего не заметят? – Денис представил себе бункер без притока воздуха. Ничего хорошего!
– Заметь, я не сказал взрывать… Тишина и аккуратность в нашем случае залог безопасности. Или тогда нас должно быть больше, а это нереально. Разберемся, это уже не твоя забота. После вашего с Тимофеем набега там наверняка на всех дверях посты понаставили. Сигнализацию даже могли сделать. Но вот перекрыть вообще все дырки – это труднее, могли или не планировать, или не успеть… А могли и подходы заминировать, тогда нас ждет большой сюрприз.
Юрий нахмурился. Станислав все же нашел способ снова вернуть себе руководящие позиции. Но лучше довериться тому, кто знает, что делать, чем, полагаясь только на боевую силу, проиграть битву еще до ее начала.
– Дэн проверит. У него выбора нет.
Выбора у Дениса действительно не было… Но не потому, что так сказал Юрок!