Глава 17
ЛОНДОН
Только когда поезд остановился на севере Лондона, на бывшем вокзале Сент-Панкрас, полковник Мейзерс решил побеспокоить Юэна и Кейтлин и открыл дверь купе. Глаза девушки блеснули в темноте на манер кошачьих, и у полковника волосы встали дыбом, но длилось это всего какие-то доли секунды. Кейтлин моргнула, зевнула, гибко потянулась и снова посмотрела на военного. На этот раз, в свете, падавшем из коридора, ее глаза показались ему совершенно обычными.
— Приехали? — спросила девушка сонным голосом.
— Да.
Она встала с сиденья и потрясла Юэна за плечо.
— Я не сплю, — сказал тот и сел, протирая глаза.
— Пора, — заявил полковник. — На случай, если больше не свидимся, желаю вам обоим удачи!
— Спасибо. И вам того же, — ответил Юэн.
Кейтлин просто вежливо кивнула, и Мейзерс скрылся за дверью.
Из темного вагона они вышли под крышу здания, подобных которым Юэн не видел никогда. Вокзал пережил войну практически без разрушений, хотя многие соседние дома сгорели дотла: видимо, какая-то счастливая судьба хранила его.
Юэн и Кейтлин стояли под огромным сводом из металлических перекладин, уходящих далеко ввысь. Почтальон никогда еще не был в таком большом помещении. Он не мог даже разглядеть потолок: мешали клубы дыма из паровозной трубы. Юэн не знал, что стекла на крыше почти не осталось; дырки были залатаны кусками пластмассы, досками и всем, что под руку подвернулось. Но сам факт того, что крыша устояла, поражал воображение.
На станции был только один железнодорожный путь, на котором и стоял их поезд. Остальное пространство было заполнено грузовыми контейнерами, превращенными в офисы и служебные помещения. Между ними висели довольно ненадежного вида шаткие мостки, сделанные явно наспех и небрежной рукой.
В помещении не хватало света. Кое-где горели костры в бочках, коптили лампы, мелькали даже редкие электрические лампочки, но в целом станция была погружена во мрак.
Вокруг с озабоченным видом ходили люди, одни — в серой военной форме, другие — в старой заплатанной гражданской одежде и с красными лентами на рукавах. По их затравленному виду и покорному выражению лиц Юэн догадался, что это рабы.
Вслед за Кейтлин он пошел по проходам между ржавыми контейнерами прямо в небольшой кабинет, где девушку попросили предъявить документы и поручиться за благонадежность своего спутника, пока тот не найдет работы. До него вдруг дошло, что цель его долгого и трудного путешествия достигнута… Но теперь, дойдя до Лондона, он окончательно растерялся.
По количеству людей, снующих вокруг, сразу становилось понятно, что лондонские туннели спасли гораздо больше жизней, чем туннели в Глазго, и что даже в разрушенной столице нашлось достаточно ресурсов, чтобы за короткое время отстроить подобие цивилизации.
— Не пялься по сторонам, — тихо сказала Кейтлин за его спиной. — Тут повсюду бандиты, открыта охота на новичков. Не стоит привлекать к себе внимания.
— Я и не думал, что тут такие просторы…
— Это вокзал, армейский перевалочный пункт. А под землей люди живут в таких же станциях, как и в твоем Глазго.
— Зато тут больше людей. Ну и куда нам идти?
— Под землю, и как можно быстрее. Я хочу отвести тебя в безопасное место.
— Кейтлин, мне надо отыскать своих.
— Ну, отыщешь ты их, и дальше что? Как вы отсюда выберетесь? Как ты собираешься их спасать?
Юэн остолбенел: он действительно не загадывал так далеко. Так торопился найти семью, что не продумал последовательность дальнейших действий.
— Не знаю. Я как-то не думал…
— Зато я подумала, в поезде, — сказала девушка. — Я почему-то так и знала, что у тебя голова другим занята. У меня есть план на тот случай, если тебе удастся их найти, но тут нужна подготовка. Для начала встретимся в туннелях с моими друзьями. Я устрою так, что нас доставят до Оквуда по линии Пикадилли.
Юэн кивнул, не вполне представляя себе масштабы лондонской Подземки.
— Это в одиннадцати станциях к северу отсюда, зато там можно будет спокойно выйти на поверхность, если только доберемся.
Девушка провела Юэна через широкий вестибюль с низким потолком и вниз, по небольшой лестнице. Под землей пространство было поделено занавесками, за которыми спали люди. Пахло грязью, потом и страхом, и Юэна замутило. Из каждого угла веяло давящей безнадегой. Удивительно было, как вообще люди мирились с таким существованием.
Ощущение простора, охватившее мужчину на вокзале, под землей бесследно улетучилось. До войны здесь работала отлаженная система вентиляции, теперь же воздух двигался только за счет естественной конвекции: теплый воздух от туннелей и людского дыхания поднимался, а холодный, с поверхности, опускался.
Откуда-то снизу тянуло запахом кухни — огня, дыма и вареной еды. Смешиваясь с кислым запахом пота, он превращался в мерзкую вонь, от которой не было спасения нигде.
Кейтлин легонько толкнула Юэна в сторону, к занавескам, чтобы освободить проход группе солдат в серых мундирах. Солдаты были хорошо вооружены и не обращали внимания на окружающих, если те по глупости не загораживали им путь. Когда они исчезли за поворотом, Кейтлин повела Юэна дальше по плохо освещенным, закопченным коридорам и туннелям, мимо бывших служебных помещений и кладовых.
Навстречу им раб толкал тележку, на которой лежало тело другого раба. Сзади шел вооруженный конвоир. Кейтлин прижалась к стене, у самого выключателя, пропуская их. Юэн встал рядом, с любопытством наблюдая за рабом и конвоиром.
— Баба сдохла, — поделился с ними новостью конвоир, рассудив по их одежде, что перед ним не солдаты и не рабы, а гости столицы или свободные граждане.
Когда тележка поравнялась с ними, Юэн издал шипящий, клокочущий звук, как будто предсмертный хрип, застрявший в горле. Он шагнул вперед и вцепился в тележку дрожащими руками.
— Ты чего, дохлых шлюх не видел? Отойди с дороги, — сказал конвоир.
— Джулия! — страшно прохрипел Юэн и взялся ладонями за лицо мертвой женщины.
Кейтлин почувствовала, как складываются детали китайской головоломки. Она посмотрела на солдата, и время словно затормозилось, и каждое движение было отмечено ударом ее сердца.
— А ну пошел на хер с дороги! — прикрикнул конвоир. — Мне насрать, что она умела трахаться: теперь она сдохла.
Он начал обходить тележку; в это время раб в ужасе посмотрел на Кейтлин и дал деру. Солдат оттолкнул Юэна к стене.
— Ты чего творишь, а? Из-за тебя раб убежал! Ну и кто теперь будет толкать эту падаль?
— Это моя жена, — произнес Юэн, глядя на мертвое тело пустыми глазами. — Моя Джулия.
Солдат посмотрел на труп, потом опять на Юэна — и засмеялся.
— Что, лучше шлюхи не нашел? А эта как же? — спросил он, ткнув пальцем в Кейтлин.
Юэн отпихнул солдата, и тот выхватил из кобуры пистолет. Ни секунды не раздумывая, он нажал на спусковой крючок и непременно убил бы почтальона, если бы Кейтлин не ударила его по руке рюкзаком. Пуля ушла в сторону, но грохот выстрела в тесном коридоре был оглушительно громок, и из туннелей с разных сторон послышались крики.
Что-то в Юэне сломалось. Позже он не мог вспомнить, как именно все случилось. Впрочем, от кого-то он слышал, что в каждом из нас живет тьма, жаждущая крови и разрушений, но, как правило, человек способен ее обуздать, и так, создавая равновесие тьмы и света, мы и проходим по кругу бытия.
Юэн моргнул, и когда глаза его открылись, в них не было ничего человеческого — лишь чистое безумие сияло холодным яростным блеском. Лицо мужчины напугало Кейтлин, но еще больше напугала скорость и безжалостность его движений.
Казалось, клинки с криком разрезали воздух, вылетая из ножен. Мгновенно оказавшись в его руках, они прочертили несколько каллиграфически тонких линий на теле солдата. Первый удар пришелся на руку, перерезал бицепс и раздробил локоть. Но солдат не успел прокричать от боли, потому что второе лезвие перечеркнуло ему горло. От силы удара конвоир отлетел назад и упал на спину, уже мертвым: от шока сердце остановилось. На лице его так и застыло брезгливое презрение.
Юэн повернулся к Кейтлин, и по его бешеным, пустым глазам она поняла, что мужчина не узнает ее. Смертоносные клинки зловеще блестели в его руках. Не теряя ни мгновения, Кейтлин щелкнула выключателем на стене, и свет в коридоре погас. Пользуясь выигранными секундами, она нырнула за ближайшую занавеску и чуть не упала на испуганную женщину, прижавшую к груди ребенка.
С той стороны раздался грохот тяжелых сапог, лязг оружия и крики: «Сюда! Он здесь!» Кейтлин нащупала холодную металлическую ручку фонаря и, собравшись с духом, шагнула в коридор. Юэн стоял к ней спиной, повернувшись в сторону приближающихся шагов. Она размахнулась и изо всех сил обрушила фонарь ему на затылок.
Фонарь издал глухой стук, и рука Кейтлин неприятно загудела. Силой удара Юэна развернуло, он удивленно выпучил на девушку глаза и свалился на пол без сознания.
Тяжело дыша, Кейтлин стояла в темноте, пока из-за угла не показались солдаты. Их подствольные фонари осветили кровавую сцену: рядом с трупом их сослуживца и бесчувственным телом нападавшего стояла девочка-подросток, каким-то чудом отбившаяся от верной смерти.
Один солдат включил свет в коридоре, другой проверил пульс у Юэна и убитого конвоира. На тело Джулии никто даже не глянул. Занавеска за спиной Кейтлин робко отдернулась, и на свет выглянула перепуганная мать с ребенком.
— Она спасла мне жизнь, — дрожащим голосом сказала женщина, указывая на Кейтлин.
* * *
Вскоре после солдат явился полковник Мейзерс. Бросив один лишь взгляд на дрожащую Кейтлин, он отвел ее в сторону. Девушка рассказала ему, что случилось.
— Его будут судить, — сказал полковник, сперва убедившись, что солдаты с Юэном обращаются по-человечески.
Это Кейтлин и сама понимала.
— Ты осознаешь, что твоего друга, несомненно, признают виновным и отправят на виселицу?
— Да, — ответила Кейтлин: она успела наглядеться на то, как вершит дела подземное правосудие.
— Я вряд ли смогу помочь, но попытаюсь. До утра его продержат в камере наверху. Как только вынесут приговор — вытащат на поверхность, там и вздернут. — Мейзерс пригнулся и пристально посмотрел Кейтлин в глаза. — В три часа ночи охранникам приносят напитки. Девушки, которые это делают, вне подозрений.
На короткое мгновение он задержал взгляд на Кейтлин, как будто помогая ей усвоить смысл этих слов, затем выпрямился и громко произнес:
— Спасибо за помощь, мисс. Эй, вы, там! Только не переусердствуйте, доставьте его целым и невредимым. Я хочу, чтобы завтра он хорошо понимал, что с ним происходит.
Полковник повел солдат из туннеля, грозно приказав собравшимся зевакам немедленно разойтись по своим углам.
Откуда-то возникли четыре раба с ведрами горячей воды и швабрами. Женщина, которая вышла поблагодарить Кейтлин, откашлялась, привлекая ее внимание.
— Девочка, у тебя все в порядке? — заботливо спросила она.
— Не совсем, — отозвалась Кейтлин.
Четыре раба развернули грязное одеяло и накрыли им тело убитого солдата.
— Ты его знала? — спросила женщина.
— Он мой друг, — рассеянно ответила Кейтлин, размышляя над словами полковника.
— То есть, он был твоим другом? — сочувственно поправила женщина.
— Пока еще им и остался, — удивленно сказала Кейтлин, и только тут поняла, что женщина имеет в виду конвоира. Та тоже поняла свою ошибку и вытаращила глаза.
— То есть, ты ударила моим фонарем своего друга?
— Именно так.
— Зачем же ты это сделала?
— Чтобы его не застрелили, — машинально ответила девушка, все еще пытаясь проникнуть в смысл сказанного полковником.
— А… — сказала женщина не без сарказма. — Отлично ты придумала, просто замечательно. И впрямь, теперь беднягу не застрелят. Его повесят.
— Может быть, — немного рассеянно откликнулась Кейтлин, голова которой сейчас была занята иным. Но от женщины оказалось не так-то легко отвязаться.
— Он, кажется, говорил, что знает покойницу?
— Она была матерью его детей.
Один из рабов оторвался от швабры, которой он вытирал кровь на полу.
— Гвен и Майкл! Я их знаю, — сказал он. — Жалко ребят: завтра станут круглыми сиротами.
Сокрушенно покачав головой, он заметил что-то на полу и нагнулся, чтобы подобрать это.
— Вы знаете, где они сейчас? — спросила Кейтлин, почувствовав внезапный прилив надежды.
— Ну конечно, знаю. Они в лагере у поверхности, в боковых комнатах, вместе со всеми. Он выпрямился, озадаченно разглядывая что-то в своей руке.
— Там ведь ужасно… — сказала девушка. — Всегда холодно, сыро, радиация проникает…
— Не говорите, мисс! Чистый ад! Совсем не место для детей.
Раб замолчал и протянул амулет, который подарила Юэну Цура, — маленькое серебряное колесо.
— Это ваше, мисс? — с плохо скрываемым любопытством спросил он.
— Нет, это амулет моего друга.
— Очень интересно, мисс.
Он переглянулся с другими рабами. Те побросали работу и тоже уставились на Кейтлин.
— Что там? — спросила женщина за ее спиной.
— Посмотри, Элис, — сказал мужчина, и амулет ярко заиграл под светом лампы.
— Ого… У него знак… — пробормотала та.
— Который понятно что означает.
— Не всем понятно, — сказала Кейтлин. — По крайней мере, мне. Объясните, пожалуйста.
— Мы должны помочь ему, если сможем, — ответила Элис.
— Почему?
Кейтлин не понимала, зачем рабам помогать незнакомому человеку: их жизнь и без того была горька, а такое благородство принесет лишь новые огорчения.
— Потому что раньше, мисс, пока нас не угнали сюда, мы были цыганами, — объяснил мужчина, нашедший амулет. Он положил серебряное колесо на ладонь и любовно погладил большим пальцем. — Мы застряли здесь крепко, но его постараемся вытащить, раз такое дело.
— Что же это за амулет? — спросила Кейтлин и подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.
— Он означает, что женщина по имени Цура, которая помогла очень многим из наших, просит помочь этому человеку и считать это личной услугой ей. Надо только придумать, как вытащить его из камеры.
Кейтлин поняла, что детали головоломки продолжают складываться. И, может быть, на дне шкатулки действительно скрывалась надежда.
* * *
Элис долго вела Кейтлин по лабиринтам подземных переходов, пока они не вынырнули на поверхность в задней части огромного купола Сент-Панкраса. Дети и другие рабы жили в тесных комнатах, как сельди в бочке. Угол для готовки и отхожая яма располагались рядом. Кейтлин не могла понять, откуда вонь сильнее: из ямы или от человеческих тел, копошащихся на металлических койках. В комнатах было тихо, и даже дети были так запуганы, что старались жить как можно беззвучнее.
Рабы сбивались в группы, стараясь быть поближе к знакомым, похищенным из тех же мест. Кейтлин заметила знакомые лица: некоторые попали сюда не без ее участия. Хотя ее роль, как правило, заключалась в заботе о самых маленьких, девушка отчаянно желала, чтобы сейчас ее никто не узнал. К счастью, мало кто обращал внимание на двух женщин, идущих меж рядов коек, и они спокойно добрались до грязной двери в дальней стене комнаты. Элис открыла ее без стука и пропустила Кейтлин вперед.
В этой комнате было чище, и коек тут было меньше, но от вида ее обитателей у девушки замерло сердце. Три десятка детей разных возрастов повернули головы в сторону двери; самому младшему было от силы года полтора, его держала на руках девочка постарше.
Элис позвала по именам детей Юэна, но Кейтлин уже увидела их, сидящими в обнимку на одной кровати. У Майкла слезы лились ручьем, а на лице его сестры была спокойная решимость.
— Кейтлин! — вдруг закричала Гвен, узнав темноволосую девушку. — А мы думали, ты погибла!
— А мама умерла, — важно произнес Майкл и вдруг разрыдался.
Гвен обняла его, но сама чуть не расплакалась от отчаяния.
— Со мной все в порядке, — прошептала Кейтлин. — Меня спас один курьер и привел меня в Лондон, за вами.
Дети посмотрели на нее.
— Мой папа тоже курьер, — сказал Майкл.
Кейтлин улыбнулась и кивнула, с трудом удерживая слезы при виде того, как встрепенулись дети.
— А он не попал в рабство, как мы? — с надеждой спросил Майкл.
— Нет, малыш.
— Где он? Я хочу его видеть!
— Он сейчас занят, Майкл. Я скоро с ним встречусь, но пока надо вывести вас отсюда и спрятать так, чтобы никто не нашел.
— А это возможно? — спросила Гвен. — Нам сказали, что, если попытаемся бежать, одного из нас повесят.
Майкл молча кивнул, и глаза его покруглели от страха.
— Они не вешают детей, — успокоила их Кейтлин.
Гвен и Майкл переглянулись и сказали хором:
— Еще как вешают!
Элис положила руку девушке на плечо:
— Видать, давненько ты тут не была. С тех пор все изменилось к худшему.
Кейтлин не верила своим ушам. Английская Республика всегда отличалась жестокостью, но многие считали, что только так можно изменить ужасные условия жизни, в которых оказалось человечество. Теперь же Кейтлин стало окончательно ясно, что условия изменились лишь для избранной горстки людей, за счет всех остальных.
— Плевать, это не имеет значения, — сказала она. — Вы оба скоро будете спасены. Хватайте вещи и дуйте с нами.
Прошло несколько мгновений, во время которых дети молча смотрели на девушку. Наконец они схватили свой скарб и вскочили с койки. Элис взяла Майкла за руку и повела к выходу из рабского общежития, а Кейтлин улучила минуту, чтобы порасспросить Гвен.
— Что случилось с вашей матерью?
Гвен проглотила комок в горле и ответила спокойно и ровно:
— Помнишь, ее ударили по голове? В общем, так и не зажило. Еды здесь мало, холодно, грязно… Мама заболела.
Кейтлин пожала девочке плечо.
— Больными тут никто не занимается, и ее просто бросили умирать. — Гвен замолчала, и в глазах ее мелькнул злой блеск. — Я их всех ненавижу!
— Я тоже, — ответила Кейтлин.
Они снова оказались под землей, и больше всего Кейтлин удивляло, что их до сих пор никто не остановил. Старая платформа была уставлена ящиками, на каждом из которых была табличка с названием станции. С каждой стороны платформы, у чернеющего зева туннеля, стояли часовые, но они были слишком заняты болтовней и издевательством над рабами и за туннелями почти не следили.
На одной из коробок, с надписью «Хайгейт», сидел раб, нашедший амулет Юэна.
— Привет, ребята! — приветливо сказал он детям. Те посмотрели на него с недоверием.
— Это наш друг, — пояснила Элис.
— Питер, — представился раб.
— Я хочу к папе, — немедленно отозвался Майкл.
— Я знаю, малыш. — Кейтлин присела, чтобы не обращаться к мальчику свысока. — Но сначала мы отвезем тебя в безопасное место, а потом папа к тебе придет.
— Где он? — спросила Гвен. — Там, куда мы едем?
— Пока еще нет. Но скоро будет, — сказала Кейтлин, беспокойно оглядываясь на солдат.
Из туннеля, ведущего к станции Энджел, раздался стук колес, и вскоре на станцию въехала ручная дрезина с двумя грузовыми вагонами, которой управляли четыре человека.
— Надо идти, — посоветовал Питер. — Если будем торчать тут попусту, нас заметят.
— Но там же Северная линия! — забеспокоилась Кейтлин.
— Совершенно верно.
— Самое сердце Республики! Зачем их туда вести?
Питер тревожно покосился в сторону солдат, но те как раз смеялись над чьей-то шуткой. Как только дрезина остановилась, к ней подбежали рабы и стали разгружать вагоны. Им приходилось то и дело слезать с платформы на рельсы и забираться обратно: дрезина была гораздо уже, чем поезда, некогда ходившие по этим туннелям.
— Затем, что там никто не станет искать беглых рабов. И линия там глубокого заложения. Там тихо и безопасно, и я спокойно выведу их на поверхность через пост в Хай-Барнете.
— В Хай-Барнете есть пост?
— Да уж месяца два стоит. Раз в несколько дней туда ходит караван из Хайгейта: сменить дозорных и пополнить запасы. И они пропускают путников в Подземку и обратно.
— Так там же, наверное, пограничный контроль?
— А как же! Но эти документы прокатят.
Питер показал девушке вполне убедительные документы на проезд. Бумага, на которой они были выполнены, прошла не один цикл очистки мочой. Не самая приятная технология, зато простая, и благодаря ей одну и ту же бумагу можно было использовать снова и снова.
— Элис переправит детей в Хай-Барнет. Там наши друзья помогут им выбраться из Подземки и найти Цуру. А у нас с вами есть другие дела, — сказал Питер и посмотрел на девушку со значением.
Кейтлин повернулась к детям.
— Гвен, Майкл, вам придется поверить мне на слово, что я знакома с вашим отцом. Он хочет, чтобы вы пока побыли с его друзьями. Вы согласны?
— Я очень хочу его увидеть! — надулся Майкл.
— Я знаю, но тут для вас слишком опасно. А он хочет, чтобы вам ничто не угрожало.
Гвен взяла Майкла за руку и кивнула. Мальчик посмотрел на сестру, потом на Кейтлин и тоже покивал, хотя слезы опять потекли по проложенному руслу на его грязных щеках.
— Идите с Элис, слушайтесь ее во всем, — сказал Питер, следя за разгрузкой дрезины. — Скорее!
Элис протянула руку Майклу, но Гвен сама схватила его и пошла за ней следом. Кейтлин смотрела, как они подходят к поезду, забираются на борт и показывают документы подошедшему солдату.
— Улыбаемся и машем, — шепнул ей Питер.
Кейтлин вымученно улыбнулась и помахала детям. Те, поколебавшись, неуверенно помахали в ответ.
— Надо изобразить радость, ведь они едут туда, где тепло и уютно. Так солдаты ничего не заподозрят.
— И что теперь? — спросила Кейтлин, когда поезд тронулся.
— Теперь надо придумать, как вытащить твоего друга из камеры.
— Кажется, я уже придумала, — заявила девушка и пересказала Питеру загадочные слова, сказанные на прощание полковником.
* * *
Элис довезла Гвен и Майкла до Юстона. Дети всю дорогу сидели тихо: даже путь к свободе по этим темным туннелям навевал мрачные мысли.
Сойдя с поезда, женщина показала поддельные документы на кордоне и без проблем миновала его. Конечно, здесь контроль был усиленным, как на Сент-Панкрасе и Кинге-Кроссе, поскольку в Юстоне пересекались несколько линий, но документы были сработаны на совесть и почти не отличались от настоящих.
Сойдя с платформы, она встретила в служебном аппендиксе, забитом всякой рухлядью, связного с двумя другими детьми, которых должна была отвезти обратно в Сент-Панкрас. По возрасту, комплекции и цвету волос они были похожи на Гвен и Майкла — Элис надеялась, что на обратном пути никто не заметит подмены. На любезности времени не было, к тому же женщина не хотела, чтобы дети слишком близко знакомились друг с другом, поэтому обмен произошел быстро и почти без слов.
За передвижениями рабов в Подземке следили: если бы она вернулась на свою станцию одна, к ней непременно возникли бы вопросы. На удачу, нашлись двое ребят, чьи родители работали в Сент-Панкрасе и были рады возможности переправить их к себе. Об операции было договорено по старинной телеграфной линии, обнаруженной рабами в древних туннелях под перегонами метро. Элис возвращалась довольная: ее радовала мысль о том, что Гвен и Майкл через сеть подполья доберутся на свободу, к цыганам.
Улыбаясь, она села на поезд, собирающийся обратно в Сент-Панкрас.
Но тут все пошло наперекосяк.
В последний момент на подножку вскочили патрульные.
— Проверка документов!
Дети прижались к ней плотнее.
— Ваши дети, мэм?
Элис закивала.
— Не узнаю вас на фотографии, мэм, — офицер внимательно вглядывался в выцветший снимок на бумагах. — Снимите головной убор, мэм.
— Я… Это мои дети… — залепетала Элис.
— Головной убор, мэм! — повторил офицер, теряя терпение. — Или мы ссадим вас с поезда до выяснения.
— Я ведь ничего не делала, — зачем-то сказала Элис.
— Живо сняла косынку, сука! — истошно завопил офицер и сорвал головной платок с дрожащей женщины.
Поезд прогудел и двинулся с места.
— Если она тебе так нужна — на, прыгай за ней! — И проверяющий вышвырнул скомканную косынку на убегающую платформу.
Элис спрятала глаза и только тихонько молилась. Дети прижались к ней, будто были одним целым с этой незнакомой женщиной. Их била крупная дрожь.
* * *
Плутая по темным коридорам и туннелям, Питер подвел Кейтлин как можно ближе к тюрьме. Дальше она шла одна, прижав к груди металлическую флягу с горячим чаем и два пластиковых стакана.
Чай этот был непростой: туда подмешали чистейшего бренди, а также мощное зелье из ядовитого мха, найденного в пещерах под Темзой. Убить не убьет, но вырубить на несколько часов этот напиток мог.
Одетая в комбинезон рабыни, девушка завернула за угол и вдруг оказалась в хорошо освещенном помещении, где два солдата сидели за столом и играли в кости. Кубики застучали по эмалированной поверхности стола, и один солдат расплылся в улыбке, а второй скривился.
— Гадина, ты жулишь! — возмутился проигравший, отчего второй захохотал:
— Конечно, жулю! Ты, главное, пойми, как!
Проигравший посмотрел на него в бессильной ярости, но тут увидел Кейтлин и переменился в лице.
— Новенькая! — сказал он с улыбкой.
Его везучий напарник обернулся и окинул Кейтлин оценивающим взглядом с головы до ног.
— А где Рейчел? — спросил он.
— То есть, мы, конечно, не жалуемся, что ты вместо нее! — добавил первый, осклабившись.
— Она сегодня обслуживает генерала, — сказала Кейтлин и многозначительно подмигнула.
Тем временем Рейчел сидела связанная по рукам и ногам в шкафу кладовой, без шансов быть найденной до утра.
— А ты не молода для такой работы? — спросил второй охранник.
— Да уж не девочка, — ухмыльнулась Кейтлин и бросила ему фляжку, которую он проворно поймал.
— В горле пересохло… — сказал он, открывая фляжку, пока Кейтлин ставила два стаканчика на стол. — А ты что, не с нами?
— Рейчел сказала, что это особенный напиток, и он не для меня… — Кейтлин притворилась, будто ей страшно обидно.
— Особенный, говоришь? Это хорошо.
Охранник плеснул себе полный стакан, отхлебнул, и лицо его засияло.
— Бренди! — воскликнул он и снова потянулся к фляге.
— Моя очередь! — сказал второй, вырвал флягу и наполнил свой стакан.
Потом они вдвоем попивали чаек с бренди и отравой и выглядели самыми счастливыми людьми на земле.
— Так, и что у нас еще в комплекте? — игриво поинтересовался первый охранник. — Меня, кстати, Алан зовут.
— А меня — Патрик, — подмигнул второй.
Обещанные десять секунд давно прошли, а бодрости в охранниках не убывало, и Кейтлин внезапно охватило мутное беспокойство. Она попыталась представить себе, как обычно вела себя с ними Рейчел. Картина получилась такая, что ее чуть не вырвало, но она заставила себя подыграть им.
— А что обычно идет в комплекте? — спросила она как бы невзначай.
— Да все, — сказал Патрик и похотливо ухмыльнулся.
— Похоже, Рейчел — очень щедрая девушка, — парировала Кейтлин. — Но я не такая.
— Ну-ну… Трамвая ты хрен дождешься, — заржал Алан и удивленно заглянул в свой стакан: в голове у него образовалась странная легкость.
Патрик потянулся к девушке, ласково, но крепко ухватил ее за талию и посадил к себе на колени. Кейтлин запаниковала, но внешне пока не подавала виду. Она попыталась высвободиться из лап Патрика, которые по-хозяйски прогулялись по ее груди, а теперь боролись с пуговицами комбинезона. Алан опять заржал.
— Тихо ты, парень! — сказал он. — Некуда торопиться.
Каждое прикосновение действовало на Кейтлин как ожог: кожа горела от стыда. Она снова попыталась встать, но Патрик удачно воспользовался этим, запустив лапу ей между ног.
— Нет! — закричала девушка.
Смех Алана уже не казался дружелюбным.
— Ты че, забыла, что ты рабыня? — сказал он, слегка накренившись вперед.
Как ни странно, эти слова вдруг успокоили Кейтлин: Алан выговорил их с трудом; язык у него заплетался как после долгой пьянки. Она перестала вырываться, на секунду обманув бдительность охранника, и со всей силы двинула локтем ему по виску. Патрик странно ухнул и обмяк.
Алан с трудом поднялся на ноги, но пол поплыл из-под него, а зрение выкинуло удивительный фортель: охранник как будто смотрел в длинный и узкий туннель; так бывает, когда поглядишь в бинокль не с той стороны. Он упал и со страшным треском врезался в стол подбородком. Из раны во все стороны брызнула кровь, и Алан растянулся на полу без чувств.
Кейтлин встала и привела себя в порядок. Она не могла избавиться от ощущения, будто ее только что изнасиловали. Охранники лежали в глубоком отрубе, ровно дыша и закатив зрачки. Борясь с желанием от души их попинать, девушка прошла мимо и открыла дверь в камеру, где на грязном матрасе, лицом к стене, лежал Юэн. Сердце Кейтлин чуть не остановилось, когда она увидела, что весь его затылок выпачкан в засохшей крови.
Почтальон лежал без движения, но, подойдя ближе, она с облегчением увидела, что он дышит.
— Юэн? — девушка потрясла его за плечо.
Мужчина замер и резко повернулся, чуть не столкнувшись с ней лбами. Кейтлин охнула. Судя по всему, полковник Мейзерс был охране не указ и его распоряжение бережно обращаться с Юэном было, что называется, послано лесом: лицо Юэна превратилось в один сплошной синяк, губы распухли, а левый глаз заплыл.
— Господи! — вырвалось у Кейтлин.
Она дотронулась пальцами до его лица. Юэн смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
— Скажи что-нибудь, Юэн!
— Что случилось? Как я сюда попал?
Кейтлин ахнула от ужаса. Он не помнил!
— Я тебя ударила, Юэн. Прости!
Юэн резко сел на кровати, не обращая внимания на боль, пронзившую все его тело, и посмотрел на нее в недоумении.
— Это ты сделала?!
— Нет, не это! — вскрикнула девушка, показывая на его лицо. — Я только огрела тебя фонарем, чтобы тебя не убили на месте.
Юэн заморгал, пытаясь восстановить в памяти события.
— Почему мне кажется, будто я упал в колодец?
— Наверное, солдаты тебя избили, пока ты был без сознания.
Глаза Юэна налились решимостью и гневом.
— Ненавижу это место! Здесь плохо! — сказал он резко и почти по-детски.
Кейтлин кивнула в знак согласия.
— Я придумала, как нам бежать. И нашла Майкла и Гвен. Им ничто не угрожает.
Юэн потрясенно уставился на девушку.
— Они живы? Где они?
— Скоро будут у Цуры. Вот тебя вытащить сложнее. У нас будет всего один шанс, поэтому слушай внимательно. Завтра на суде признаешь себя виновным.
— Виновным в чем? — смущенно спросил Юэн.
— В убийстве конвоира, который пытался тебя застрелить.
— А… Ну да, в этом я, пожалуй, и впрямь виновен.
Кейтлин всерьез забеспокоилась, что Юэн не в себе, но прогнала прочь эти мысли.
— Возьми это. — Она протянула ему нож. — Спрячь его до тех пор, пока не поведут исполнять приговор, а там пусти его в ход. Мы будем ждать.
— Почему нельзя уйти сейчас?
— Придется с боем пробиваться в туннели, мы поднимем шум, а Майкл и Гвен еще не добрались до цели. Мы освободим тебя, когда они будут в безопасности.
— «Мы»?
— Тут есть подполье, и на этой станции у них большие связи. Главное, в нужный момент будь готов.
Она обняла его, жалея, что не может остаться рядом, но тут из коридора донесся далекий шум.
— Иди, — сказал Юэн.
Скрепя сердце, она закрыла дверь и залпом допила остатки чая.
Полковник Мейзерс вошел в комнату, беспечно болтая с двумя патрульными, совершающими обход коридоров. Увидев распростертые тела охранников, патрульные бросились к ним. Тем временем полковник склонился над Кейтлин и прощупал ее шею. Убедившись, что пульс ровный и сильный, он пощелкал пальцами, обратившись к солдатам:
— Быстро в казармы, поднимайте сменщиков!
Один из патрульных убежал, а второй повернул каждого охранника на бок и подложил им под голову свернутые кители.
— Ее тоже положи, только аккуратно, — сказал полковник, показывая на Кейтлин, и открыл дверь камеры, чтобы проверить Юэна.
Узник смотрел на него пустым взглядом. Мейзерс вопросительно приподнял бровь, но так и не дождался ответа.
— Арестованный в порядке, — объявил полковник, закрывая дверь и, незаметно для стоящего неподалеку солдата, кивая Юэну. Тот, выдержав паузу паузу, кивнул в ответ.
* * *
Комната, где должны были судить Юэна, была тесной. В ней едва помещались три стола: для председательствующего полковника, капитана-прокурора и капитана-защитника. Стены недавно выкрасили в красный цвет, а пол отдраили до блеска.
Юэна привели в наручниках и под конвоем, но никто не удосужился обыскать обвиняемого.
Председательствующий полковник посмотрел на него безразлично, и Юэн окончательно убедился, что весь этот суд — всего лишь спектакль. Обвинитель встал и обратился к полковнику:
— Этот человек был задержан вчера после того, как убил солдата, сопровождавшего труп раба к месту ликвидации. Убийство произошло на глазах у свидетелей, которые дали неоспоримые показания.
Полковник перевел взгляд на стол защитника. Тот встал.
— Сэр, у меня не было возможности проконсультироваться с обвиняемым…
Полковник равнодушно пожал плечами:
— Ну так идите, консультируйтесь.
Капитан подошел к Юэну, и в его глазах подсудимый не увидел ни следа сочувствия или интереса к нему.
— Будешь упираться — признают виновным и повесят; признаешь свою вину — дадут выбор между петлей и ареной.
Юэн с любопытством смотрел на этого человека.
— Значит, такое у вас справедливое правосудие?
Не поведя и бровью, капитан ткнул Юэна кулаком в лицо.
— Для тебя и это большая роскошь. Давай, отвечай!
Юэн плюнул кровью в самодовольное лицо капитана и с удовольствием отметил, как тот скривился в отвращении.
— Виновен! — громко произнес Юэн. — Я сделал это и, если сумею, сделаю снова!
Защитник утер лицо и поднял на Юэна холодные глаза убийцы.
— Капитан… — произнес полковник тихо, но твердо.
На щеках того вздулись желваки, но он взял себя в руки, вернулся на свое место и сел за стол. Обвинитель хмыкнул в сторону своего коллеги и повернулся к Юэну:
— Чистосердечное признание дает вам возможность выбрать свою судьбу: либо казнь через повешение, либо пожизненное заключение на арене.
— И что там, на арене?
— Гладиаторские бои перед публикой. Вы будете драться снова и снова, пока не умрете.
«Это мне за то, что я не спас Джулию», — блеснуло в голове Юэна.
— Я буду драться, — сказал он вслух.
Полковник кивнул и объявил:
— Заседание закрыто. Отведите его к Томасу.
Назад: Глава 16 СНЫ
Дальше: Глава 18 ТЬМА
