Глава 21
Встреча с Дедом Морозом

Подождали до утра. Пистолетец прикорнул прямо на влажной траве, подстелив под себя мешок из-под ботинок, который он почему-то сохранил. Мутант сидел на корточках, прислонившись спиной к дереву.

Утро выдалось солнечным, ничем не напоминавшим вчерашние прохладный вечер и дождливую ночь. Впрочем, несмотря на солнце, настроение у Глеба было пасмурным и хмурым. От приступов острой обиды временами становилось трудно дышать. Ведь это надо же так – добирались полсотни километров, преодолевая черт-те что, вспомнить страшно! Добрались. Осталось пройти всего-то, может, двести-триста шагов – и на тебе, потеряли товарища. Да и сами пока что застряли. Да, конечно, все знали, на что идут. И он, Глеб, не раз предупреждал того же Сашка, что идти в Устюг опасно, что это почти неминуемая смерть… Все всё знали, но шли. Пришли и… А что «и»? Что, собственно, случилось? Сашок же не погиб! Уж выстрелы ночью точно были б слышны!.. Конечно, храмовники могли убить парня и потом, в своих подземельях. В назидание нарушителям законов. Но, с другой стороны, если в назидание, то должны наказать прилюдно, иначе какой смысл, кто об этом узнает?… А раз так, то Сашок с большой вероятностью жив. И тогда он, Глеб, поступит так, как уже решил: попросит помощи у Деда Мороза. Даже если вдруг окажется, что бородатый волшебник может выполнить только одно желание, то черт с ней, с этой памятью! Лишь бы Сашок остался жив. Попросятся все втроем в морозовцы и будут себе жить-поживать… Сделают плот, поплывут в Устюг…

Мутант не заметил, как начал дремать.

– Эй, – стал тормошить его Пистолетец. – Уже утро!

– Что, приплыли?… – вскинулся Глеб. Увидел лузянина, потряс головой, немного пришел в себя, с трудом поднялся на затекшие ноги.

– Народ уже ходит понемжонку, – шепнул Пистолетец.

– По чему ходит?… – снова встряхнул головой мутант. – А! Понемножку… Ну и мы тогда пошли. И давай, знаешь, уверенно так пойдем, не зыркая особо по сторонам, чтобы внимания не привлекать. Какой там у Деда Мороза номер дома, восемьдесят пять?

– Быраки так вроде сказали. Еще он розовый.

– Да, помню. Двухэтажный, углом стоит. И должен быть на той стороне улицы. Но мы с тобой по этой пойдем, так лучше будет видно.

Пройти пришлось совсем немного, буквально пару кварталов. Обратили внимание и на развалины Соборного Дворища, где один из храмов – вероятно, тот самый Успенский собор, о котором говорили рыбаки, – действительно все еще напоминал очертаниями здание, а не просто груду камня. Причем, проход к нему был расчищен. «Это мы, считай, в самое логово Святой сунулись!» – невольно подумал Глеб и перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где углом к перекрестку стоял двухэтажный дом. Когда-то он и впрямь, наверное, был розовым, сейчас же розоватые фрагменты виднелись лишь местами из-под слоя пыли и грязи. Левое крыло, параллельное Советскому проспекту, имело десять закругленных поверху окон – пять на первом этаже и пять на втором. Причем те, что на втором, были чуть выше нижних. Правая часть здания, расположенная вдоль перпендикулярной проспекту улицы, была чуть короче, она имела только шесть окон: три на три. Центральная же часть здания была круглой: пять окон вверху, четыре внизу и деревянная дверь по центру, окруженная ажурной черной решеткой. Над входом почему-то висела темная от времени истертая надпись: «Лавка». Да еще на правом крыле, под самой крышей висели вразнобой три синие буквы: «Д», «М» и «А». А на левом крыле, между первым и вторым окном, считая от центра здания, синел очищенный кем-то от грязи квадрат с двумя белыми цифрами: «8» и «5».

– Вот он, – тихо сказал Глеб. – Восемьдесят пятый дом.

– А почему «Лавка»? – засомневался Пистолетец.

– Может, чтобы запутать врагов, – усмехнулся мутант. – Ты вверх посмотри. «Д», «М» и «А». Наверняка когда-то было написано «Деда Мороза». А слева или по центру – «резиденция» или что-то в том же духе.

– Это твое предлопожение, – сказал лузянин. – А может, раз написано «Лавка» – это же гамазин значит, да? – то эти буквы из слов «вода» – «мука», или «кеды» – «манка»…

– Что еще за кеды?

– Это ботинки такие, с резиновой подовшой. У меня были когда-то.

– Ты, смотрю, все о своих ботинках забыть не можешь… Ну, а манка что такое?

– О! Это такая крупа. Из нее каша почулается. Вку-у-усная! Только с комками. Фу!..

– Так вкусная или «фу»?

– Если бы не комки, то вкусная. Прадва, я ее только в детстве пробовал. Манку же теперь не делают.

– И все равно я сомневаюсь, – помотал головой Глеб. – Кеды какие-то… При чем здесь кеды? И каша с комками?… Нам же ясно сказали, что в доме номер восемьдесят пять – резиденция Деда Мороза, так?

– Так, – пожал плечами Пистолетец. – Сказали. Но мало ли что нароговят…

– Значит, надо просто пойти и узнать, – сказал мутант. – Иначе зачем мы вообще сюда добирались? Не за кедами же.

– Кеды – тоже нехлопо, – вздохнул лузянин. – Но ты прав, пойдем узнаем. Только мне штрасно.

Глеб взял Пистолетца за руку, словно маленького ребенка, и пошел через проспект к дому. Перед дверью остановился, глубоко вздохнул и постучал. Сначала внутри было тихо. Затем послышались шаги и строгий голос спросил:

– Кто?

– Я, – разволновавшись, брякнул мутант. – То есть, мы… Тьфу ты!.. Это мутанты. Нам нужен Дед Мороз.

Дверь слегка приоткрылась. В щелке показался глаз – неприятный, налитый кровью, с опухшими красными веками.

– Документы! – потребовал его обладатель.

– Документов у нас нет, – сказал Глеб. И торопливо добавил: – Мы не морозовцы! И вообще не отсюда. Наверное…

– Что значит «наверное»? – спросили из-за двери. – Вы что, не знаете, откуда вы?

– Он – из Лузы, – ткнул мутант пальцем в Пистолетца. – А я… не знаю… Вы меня не помните?

– Такого урода точно бы запомнил! Не видел я тебя. Убирайтесь! Без регистрации запрещено в Устюге находиться.

Дверь начала закрываться. Но Пистолетец успел сунуть в щель ногу.

– А ну, погоди! – сказал он требовательным, злым, совершенно незнакомым Глебу тоном. – Ты кто такой, чтобы принимать решения, кого впускать, а кого нет? Мы с донесением к Деду. Ну-ка быстро открыл, если жопа дорога!

Глеб, разинув рот, уставился на лузянина. Тот лишь подмигнул ему. А дверь наконец-то открылась. На пороге с автоматом в руках стоял здоровенный мутант – безносый, безгубый, лысый, с маленькими, заостренными, словно у кошки, ушами. Мышцы бугрились под серой, почти такого же цвета, что и лицо охранника, рубахой. Ростом и комплекцией он, пожалуй, мало уступал Глебу.

– У себя Дед? – шагнув за порог, деловито спросил у него Пистолетец. – Или в Вотчине?

– У се… – растерянно начал бугай, но опомнился, снова начал сверлить нежданных гостей маленькими, налитыми кровью глазками. – Да кто вы такие?!

– Это ты кто такой? – вроде бы и спокойно, но так, что под шерстью у Глеба побежали мурашки, произнес лузянин. Он поднял руки и потряс ладонями, словно пугая охранника. – По-моему, ты чего-то не догоняешь. Быстро повернулся, пошел и доложил Деду Морозу, что к нему пришли. И очень… слышишь?… очень хотят с ним говорить. Он обрадуется, вот увидишь.

Бугай неразборчиво хрюкнул, но, к удивлению Глеба, все-таки повернулся и ушел.

– Вот так с ними надо, – вновь подмигнул мутанту Пистолетец. – Заходи давай, чего застыл.

– Ну ты дал!.. – только и смог вымолвить тот, зайдя в помещение.

– А что? Я привык. Когда с такими мордоворотами сюсюкаешь, они лишь наглее становятся.

– А почему у него автомат? – все еще не отойдя от увиденного, спросил Глеб. – Мутантам ведь оружие запрещено.

– Не знаю, – пожал плечами лузянин. – Наверное, для охранников Деда Мороза сделали исключение.

– Слушай… – дошло вдруг до мутанта. – А ты ведь без ошибок стал говорить!

– Разве? – довольно равнодушно среагировал на это Пистолетец. – Наверное, потому что волнуюсь. Момент серьезный.

– Ну, да… Вообще-то у тебя иногда бывает. Правда, обычно, когда волнуются, наоборот…

– Так ведь мы-то с тобой необычные, правда? – в очередной раз подмигнул лузянин мутанту и улыбнулся. Тоже необычно, не как всегда. Сухо, напряженно, без намека на веселость или дурашливость.

– Ты вот точно сейчас необычный, – помедлив, сказал Глеб негромко. – Такое впечатление, что тебя подменили совершенно другим человеком.

– Люди меняются.

– Но не за пять же минут!

– Глеб, – повернулся к мутанту и внимательно посмотрел ему в глаза Пистолетец. – Для того чтобы понять, изменился ли человек, нужно для начала знать, каким он был до этого. А ты меня знал?

– Ну… – неуверенно развел мутант руками.

– Вот именно, что «ну». Ты не только не знал, но и не собирался меня узнавать. Я тебя не виню, ты и не обязан был этого делать, я сам к тебе навязался. Просто я хочу сказать, что тебе и не с чем сравнивать. Кем я для тебя был? Сначала раздражающей помехой, потом шутом, потом…

– Ты был для меня другом! – перебил лузянина Глеб. – Ты стал моим другом. Да, я не успел тебя как следует узнать, но главное-то я понял…

– В чем же оно, это главное?

– В том, что ты не предашь, не бросишь в беде. Мы же через столько прошли!

– Да, прошли. А много от меня было толку в беде? Была ли у меня возможность предать? Может, я не предавал и не бросал, потому что мне самому это было невыгодно? Ведь без тебя я бы, скорее всего, пропал.

– Не говори так! – воскликнул мутант. – Не говори! Я не понимаю, зачем ты это делаешь. Не понимаю, зачем тебе нужно, чтобы я думал о тебе плохо. Я же все равно не поверю!

– Скоро поймешь, – не опуская глаз, тихо сказал Пистолетец. И еще тише добавил: – И поверишь.

Глеб был настолько ошарашен, что даже не заметил, как вернулся охранник. Очухался лишь, когда тот повторно сказал ему:

– Жди здесь, понял? Дед Мороз примет вас по одному.

– Так меня же первого! – вскинулся мутант.

– Дед Мороз сказал: первым беспалого, – кивнул бугай на Пистолетца.

Лузянин извинительно развел руками. Впрочем, на лице его ничего похожего на просьбу извинений не читалось. Он выглядел непривычно серьезным и собранным.

– Оружие есть? – посмотрел почему-то только на Глеба морозовец.

«Нет», – хотел ответить тот, не желая расставаться с единственной защитой, но Пистолетец, нахмурив брови, едва заметно кивнул: отдай, дескать, не спорь. Скрипнув зубами, мутант отдернул полу куртки, отцепил ножны и протянул бугаю.

– Жди, – повторил охранник и повел Пистолетца по коридору. Нет, скорее не так… Охранник сопровождал Пистолетца. В его походке и позе смутно читалось даже нечто заискивающее, словно лузянин был для бугая не каким-то там серым быдлом, и даже не ровней, а человеком более высокого ранга.

Глеб ничего не мог понять, как ни пытался. Единственное, что приходило в голову: он на самом деле плохо знал Пистолетца. А тот сейчас повел себя так, потому что иначе им бы и впрямь не попасть, пожалуй, к Деду Морозу. Лузянин настроился, собрался, перевоплотился, а потом, когда у него получилось, просто не смог сразу выйти из роли. Или специально не стал выходить, учитывая скорое рандеву с бородатым волшебником. А может… может, это и правда волшебство? Может, оно заработало? Что если внутри этого дома уже все волшебное, волшебный сам дом? Вдруг в нем сбываются мечты и желания без непосредственного участия Деда Мороза, или же сбываются, но лишь когда сам Дед находится в доме! Возможно, именно поэтому Пистолетец и стал говорить правильно, не путая слова и буквы, потому что его желание уже сбылось?

«А мое? – Глеб почувствовал, как вновь по телу пробежали мурашки. – Может, сбылось и мое?…» Он закрыл глаза, сосредоточился, стал думать о себе. Но, как ни старался, ничего сверх того, что знал до посещения этого дома, вспомнить так и не смог.

Охранник вернулся и молча встал возле двери. «Как будто боится, что я убегу, – неприязненно подумал мутант. – Нет уж, не дождетесь. Пока не сделаю, что смогу, для Сашка, я отсюда не уйду». О Пистолетце он старался не думать. Решил не забивать пока этим голову. Самое главное, что тот жив и здоров, а остальное как-нибудь прояснится.

Ждать пришлось довольно долго, Глеб даже стал волноваться. Но как раз в тот момент, когда он собрался уже обратиться к охраннику с вопросом, на стоявшем поодаль столике зазвонил телефон. То, что это именно телефон, мутант понял сразу – возможно, доводилось иметь дело с таким аппаратом в «прежней жизни», а может просто читал где-то о нем.

Бугай подбежал к столику, поднес к уху трубку:

– Да. Есть! Слушаюсь! – опустил трубку на аппарат, мотнул лысой головой: – Пошли!

Глеб ожидал, что Дед Мороз примет его, сидя на сказочном троне в каком-нибудь большом зале… Ну, или что-то подобное – торжественное, загадочное, волшебное. Да и самого хозяина дома он представлял кем-то огромным, выше себя, в долгополом красном или синем одеянии, с длинной седой бородой…

Но Дед Мороз сидел в обычной комнате, за обычном столом, в обычном кресле (во всяком случае, Глеб был уверен, что раньше видел подобную мебель и обстановку вообще). Сам он тоже весьма отличался от Глебовых фантазий и выглядел обычным пожилым (но не старым, весьма еще крепким и жилистым) мужчиной в костюме защитного цвета и такой же рубашке. На темном лице с редкими неглубокими морщинами выделялись глаза – светло-серые, холодные как лед, острые и цепкие. Единственными ожидаемыми «дедморозовскими» атрибутами были только длинная, до пояса, седая борода и красная шапка. Впрочем, кроме цвета, шапка выглядела тоже вполне обычно – примерно такая же, какая была раньше и у самого Глеба, только без козырька. «Нет, Ленина точно не с него делали», – мелькнуло в голове у мутанта.

Дед Мороз поднялся с кресла, вышел из-за стола и сделал к нему пару шагов. Роста он тоже оказался далеко не огромного – так, чуть выше среднего. А вот голос… О, да! Голос мужчины звучал так, как и положено голосу могучего волшебника – зычно, раскатисто, властно:

– Кто к нам пожаловал! Глебушка!.. – Дед Мороз обошел вокруг мутанта: – Великан, великан-то какой!

– Вы меня знаете?… – отлепил Глеб присохший к нёбу язык.

– Теперь знаю, – пробасил «волшебник».

– А… раньше?… А имя откуда знаете?

– Вижу впервые, а имя товарищ твой сообщил.

– Пистолетец? Где он?

– Как ты сказал? – поднял густые брови Дед Мороз. – Пистолетец? Почему Пистолетец?

– Ну, это так, – мотнул головой мутант, – прозвище я ему дал такое. Неважно. Где он сам?

– С ним все хорошо. Отдыхает он. Покушал и отдохнуть лег. Сейчас и тебя накормим. Голодный же… Рассказал Пистолетец твой про ваши скитания. Вон, бери стул, двигай к столу, а я сейчас.

Дед Мороз вернулся на свое место и поднял трубку телефона:

– Один обед сюда и два чая.

Глеб взял один из стоявших вдоль стены стульев, поставил сбоку от стола Деда Мороза и присел на краешек.

– Сейчас принесут, – сказал ему «волшебник». – Я тоже чайку с тобой выпью. А ты пока рассказывай.

– А что рассказывать? – пожал плечами мутант. – Если Пистолетец все уже рассказал…

– А ты про себя расскажи, мне это интересно.

– Про себя я как раз ничего и не знаю, – понурился Глеб. – Память я потерял. Очнулся в лесу – ничего о себе не помню, даже как меня звать. Глебом меня Пистолетец назвал. Я ему имя дал, а он мне.

– Прямо крестные отцы, – добродушно засмеялся Дед Мороз, но быстро спрятал улыбку. – Так, значит, ничего и не помнишь? Ничего-ничегошеньки?

– Ничего. Почти. Смутно помню кирпичные стены, книги на полках… Из прочитанного много чего вспоминается. А о себе – где жил, с кем, что делал – ничего абсолютно.

Глеб не стал рассказывать о чужом воспоминании, вызванном в памяти стараниями «Бабы-Яги». Во-первых, это были не его воспоминания. А во-вторых… Он не мог объяснить, почему именно, но язык просто не смог повернуться, чтобы рассказать это.

– Ну, а ко мне-то зачем ты шел-добирался? Столько всего перенес… Нет бы остаться в том самом Ильинском – жил бы себе не тужил. Там ведь до твоего прошлого никому и дела нет.

– Так вот я и хотел… – начал мутант, но тут же вспомнил о Сашке. – Нет, это не так важно, что я хотел. Это потом… Или даже ладно… Я сейчас о другом хочу вас попросить. С нами еще один человек был, тоже мутант, но молодой совсем, восемнадцать лет… если не врет.

– Сашок? – улыбнувшись в густые белые усы, спросил Дед Мороз.

– Да. Это тоже Пистолетец рассказал?… Ну да, конечно он… Он же сказал вам, что Сашка поймали патрульные храмовников?

Тут в дверь кабинета постучали и верзила, очень похожий на охранника снизу, только с дырками вместо ушей, но зато с широченным носом, вкатил маленький столик на колесиках, на котором стояли исходящие паром тарелки и чашки. Расставил все быстро и ловко на большом столе и тут же ретировался.

Глеб звучно проглотил слюну.

– Давай, давай, налегай, – придвинул к нему тарелку с одуряюще пахнущим супом Дед Мороз. – Потом расскажешь.

– Нет-нет, не потом! – с полным ртом, едва не подавившись, воскликнул мутант. – Сашка выручать нужно! Помогите, прошу! Его же расстреляют!

– Не расстреляют, – усмехнулся Дед Мороз и сделал глоток из чайной чашки. – Ты ешь и слушай.

Глеб вновь схватился за ложку. Спокойно вынести запах вкуснейшей горячей еды было выше его сил. Тем более то, что требовалось в первую очередь, он уже сказал.

«Волшебник», одобрительно кивнув, продолжил:

– В этом городе без моего ведома не могут казнить ни одного мутанта. Не дергайся, ешь, я знаю, что ты хочешь сказать. И подчеркиваю: лю-бо-го! Не важно, морозовец он или нет. Одно исключение: если тот с оружием нападет на храмовника, тогда его, конечно, подстрелят. Но у твоего Сашка оружия не было. Значит, он жив.

– А вы сможете его вызволить? – отодвинув пустую тарелку и ставя возле себя следующую, спросил мутант.

– Нападать на храмовников ради него, сразу скажу, не станем. Но со Святой поговорю, обещаю. Если и не отдаст твоего Сашка мне, то на его казнь я согласия все равно не дам. Да за то, что поймали без регистрации, обычно и не казнят, выпорют, разве что, да за реку вышвырнут. Хуже, что он от патруля стал убегать… Но тоже не смертельно. Главное, чтобы не отбивался.

– Не должен он был отбиваться! – отложил вилку Глеб. – Он же пацаненок совсем! Куда там отбиваться против двух автоматов…

– Ну, а коли так, то и переживать не о чем. В худшем случае, шкурку на спине попортят слегка вицами да выставят из города. Но я думаю, смогу уболтать, чтобы мне отдали.

– Уф!.. – с облегчением выдохнул мутант. – Спасибо вам огромное!

– Так не за что пока, – снова улыбнулся Дед Мороз. – Ты доедай, да чай пей. Он настоящий у меня, не из кипрея. И ты так мне и не сказал, что сам-то хочешь, для себя? Впрочем, погоди, не торопись, жуй, дай я сам угадаю… Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе память вернул. Так?

Глеб, опять с набитым ртом, энергично закивал.

– Что я тебе скажу, – принял серьезный вид Дед Мороз. – Обещать ничего не могу, но попробовать можно. Только для серьезного волшебства мне атрибуты волшебные нужны, и обстановка соответствующая. А это все у меня в Тереме, в Вотчине моей, за городом. Здесь-то я больше административные вопросы решаю. Но я как раз туда и собирался ехать. Так что покушай, отдохни часок-другой, если надо, и поедем.

– Не надо отдыхать, я потом отдохну! Давайте сразу поедем!

– Ну, сразу так сразу. Сейчас тогда велю лошадок запрягать, да скажу, чтоб тебе чистую одежду выдали.