Глава 20
Великий Устюг

Глеб переводил взгляд с города на друзей и обратно. Вот он – Великий Устюг! Они дошли, дошли! Несмотря на все опасности и трудности, несмотря на то, что должны бы уже не раз умереть: утонуть, сгореть, погибнуть от яда насекомых, от зубов и когтей хищников-мутантов, от топоров, вил и кольев «диких»… Дошли!.. Грязные, чумазые, обгорелые, оборванные… Пистолетец и так-то не был толстяком, а сейчас исхудал так, что пиджачишко словно на пугале болтается. А щетиной оброс – лицо уже мало чем от Глебова отличается. Сейчас бы кто-нибудь увидел его из прежних знакомых – не узнали бы ни за что! Разве что по рукам.

Когда первая волна эйфории схлынула, мутант спросил у своих спутников:

– Что будем дальше делать? Через реку поплывем? Одежду опять на бревнышко – и…

– Чтобы я снова унотул? – замотал головой Пистолетец. – Здесь-то глукобо и река шире.

– Ну, мы могли бы до ночи найти и связать пару-тройку бревен. Тебя на этом плотике вместе с одеждой и переправили бы.

– Почему до ночи? – спросил Сашок. – Мы что, ночью поплывем?

– Так говорили же в Ильинском… – начал Глеб, но спохватился: – Ах, да, тебя же тогда еще с нами не было. В общем, в Устюге разрешается жить, и вообще находиться, только зарегистрированным мутантам. За этим строго следят патрули храмовников. А ночью от патрулей, как я думаю, спрятаться проще.

– Зато ночью самих партулей больше и смотрят они тщалетьней, – нахмурился старший лузянин.

– Откуда ты знаешь? – глянул на него мутант.

– Я не знаю, я так думаю. Это же голично… логично, в смылсе.

– А может логичней попросить, чтобы нас перевезли? – спросил вдруг Сашок.

– Кого? На чем? – одновременно спросили Глеб и Пистолетец.

– А вон, с лодки двое рыбачат, – кивнул направо паренек.

Мутант с лузянином посмотрели туда, и Глеб разглядел вдалеке суденышко, в котором и впрямь сидели два человека.

– С чего ты взял, что они рыбачат? – поинтересовался мутант.

– Так у них же удочки в руках, – удивился юноша, и Глеб в очередной раз поразился остроте его зрения. Мутация, что ли, такая? Если да, то весьма полезная.

– Но если это «дикие», то они нас ни за что не повезут, не станут рисковать, – сказал он.

– Вряд ли «дикие» стали бы волить рыбу так близко от рогода, – высказал дельную мысль Пистолетец.

– А если это храмовники?

– Вряд ли махровники стали бы волить рыбу, если на них баротают морозовцы. И масок на них нету.

– Ну, хорошо. Допустим, это морозовцы. Допустим, они нас перевезут. Но патрули-то от этого никуда же не денутся!

– А куда денутся патрули, если мы переплывем реку сами? – спросил, усмехнувшись, Сашок.

– Я же сказал: поплывем ночью! – слегка раздраженно ответил мутант.

– Мы до ночи можем и на том берегу отсидеться. Вон там кустов сколько!

– А еще, может, – предположил Пистолетец, – сами быраки нам чего-то подскажут.

– Ну, хорошо, – сдался мутант, понимая, что суждения друзей и впрямь весьма логичны. – Так что, пойдем к ним, покричим?

– Тогда они точно нас никуда не повезут, – помотал головой юноша. – Рассердятся, что мы их от дела отвлекаем, да еще и рыбу криками распугиваем.

– И что, сидеть ждать, пока им ловить надоест?

– Ты же все равно сам предлагал ждать до ночи.

– Вы сегодня оба – прямо кладези мудрости, – улыбнулся Глеб. – Хорошо, будем ждать.

– Если бы еще чего-нибудь съесть… – сглотнул слюну паренек.

– Вот уж тут, думаю, даже ваша мудрость ничем не поможет. Придется потерпеть.

Ближе к вечеру небо стало хмуриться, подул ветер.

– Они сматывают удочки! – подскочил Сашок.

Поднялись на ноги и расположившиеся на травке под кустиком Глеб с Пистолетцем.

Через какое-то время лодка с рыбаками приблизилась настолько, что стали различимы лица людей. Это были загорелые почти до черноты мутанты – у одного сзади топорщился горб, у второго нос напоминал сосульку и свисал ниже подбородка. На веслах сидел как раз он.

– Эй! Мужики! – приставив ладони ко рту, крикнул Глеб. – Перевезите!

– А вы кто такие? – не прекращая грести, спросил носатый.

– Люди, – ответил мутант.

– Да что ты? – хохотнул горбач. – Тогда, конечно, перевезем. Если заплатите.

– Чем?… – уже менее уверенно крикнул Глеб.

– Это мы у вас хотим спросить, – снова рассмеялся горбатый, – чем вы нам заплатите?

Мутант невольно прижал ладонь к боку, где под прожженной, залатанной курткой скрывался пояс с ножнами. «Ну уж нет, ни за что! Это последнее, с чем я расстанусь по своей воле». Усиленно соображая, Глеб быстро пробежал глазами по своим спутникам. Сашок пуст, плащ он не отдаст и под страхом смерти, да и кому нужна эта рвань. Пистолетец тоже отъявленная голытьба… Хотя, стоп! Взгляд упал на мешок в руках у лузянина.

– Ботинки есть, – сказал Глеб, – почти новые.

– Э!.. – растерянно заморгал Пистолетец. – Это же мои тобинки!

– Здесь нет ничего твоего или моего, – тихо, чтобы не услышали направившие в их сторону лодку рыбаки, сказал мутант. – Здесь все наше.

– И мои руки наши, и твои ноги тоже наши?

– Конечно, – подхватил Сашок строгим тоном. – Когда Глеб нас от волков спасал, чьими его ноги были?

– Да я так, – смущенно забормотал старший лузянин, – я в прицнипе… Мне ведь для дела не жакло, – протянул он мешок мутанту. – Только… ботинки ведь не новые, а ты сказал, что новые…

– Если бы я предложил старые, они могли бы на такие и не позариться.

– Они и так не позарятся, – с некоторой надеждой в голосе сказал Пистолетец.

– Посмотрим.

Рыбаки позарились. Поворчали немного, но ботинки схватили так поспешно, словно боялись, что просители передумают. Мутант с сожалением понял, что переплатил – наверняка обувь в Устюге была дефицитом. Но дело было сделано, назад забирать не станешь.

Еще он очень и очень надеялся, что мужчины его узнают. Не узнали. Даже испугались поначалу, когда приблизились – видно было по их округлившимся глазам. Носатый даже весло покрепче перехватил обеими руками.

На Пистолетца оба тоже смотрели чуть дольше, чем требовалось, будто лузянин показался им знакомым. Но нет – не признали, отвели взгляд. «Да и откуда бы они его могли узнать, – подумал Глеб, – вряд ли они бывали в Лузе, а уж лузянин в Устюге и подавно не был».

Только один лишь Сашок не удостоился ни малейшего внимания устюжан – и то, что в нем, покрытом коростами чумазом сопляке, укутанном в грязный прожженный балахон, могло быть интересного для серьезных мужчин?

– Мы до лодочной станции, – сказал горбатый, надежно упрятав ботинки в рюкзак. – Вам-то куда надо?

– Вообще-то нам к Деду Морозу, – решил не юлить мутант, все равно ведь дорогу спрашивать.

– О как! – словно индюк, затряс длинным носом сидящий на веслах рыбак. – Аж вот прям к самому?

– К самому, – залезая в лодку, сказал Глеб. – Подскажете, как пройти?

– Подсказать-то не трудно, – вновь подал голос горбач. – Только вот, сдается мне, регистрации-то у вас нету.

– Нет регистрации, – кивнул, помогая забраться в лодку друзьям, мутант. – Что, не пройти без нее?

– Пройти можно, далеко ли вот только?…

– К Деду Морозу, – повторил Глеб.

– Это мы слышали, – налегая на весла, вновь подключился к разговору «индюк». – Только ведь смотря где сейчас Дед Мороз. Если в городской резиденции, то еще может и свезет добраться, а ежели в Вотчине… Тогда, ребята, туши фонарь – сцапают вас, как пить дать, пока до нее дочапаете.

– Что, далеко эта Вотчина? И что это вообще такое?

– Вотчина-то? Это, брат, тоже его резиденция, только главная. Там у него настоящий терем – резной, деревянный! Сказка просто. Только за городом он, далеконько отсюда.

– Ну, тогда хотя бы до городской резиденции добраться, – слегка пригорюнился мутант. – Вдруг он все-таки там? Скажете, где это?

– Да скажем, скажем, – отмахнулся горбатый рыбак. – Лучше сам скажи, кто таков? Не дурак ли, к Деду Морозу скрозь патрули без документов переться?

– Мутант я, не видно, что ли? – оскалил зубы Глеб. – А дурак или нет – будущее покажет. Если к Деду Морозу попаду, значит не такой уж дурак.

– А он тебя ждет? – улыбнулся горбач.

– Не ждет. Но не прогонит же, если мы придем?

– Смотря зачем придете.

– За подарками, – скривил губы мутант. – За чудесами.

– Так до Нового-то года далеко еще, – засмеялся, тряся носом, «индюк». – Кто ж у Деда Мороза летом подарки просит?

– Мы и попросим. Нам до Нового года ждать недосуг.

За пустопорожними, ничего и никому особо не открывшими разговорами добрались до лодочной станции. Собственно, Глеб это понял по тому, что рыбаки направили лодку к берегу, к дощатому причалу, возле которого стояло еще несколько лодок.

Тучи закрыли все небо. Сразу резко стемнело. Похолодало. Начал накрапывать дождик. Причалив, рыбаки выгрузили снасти, рюкзаки, привязали лодку. Троица друзей выбралась на причал следом за ними.

– Так что, подскажете дорогу? – обратился мутант к мужикам с главным вопросом.

– А что тут подсказывать? – носатый повернулся и показал рукой влево. – Пойдете туда. На первую улочку не сворачивайте, а вторая будет Щелкунова. Вот по ней и идите до Советского проспекта. А потом прям по Советскому и шпарьте до самой резиденции. Дом восемьдесят пять. Мимо не пройдете – он один, считай, на Советском целый-то и остался. Двухэтажный, каменный, углом стоит. Когда-то розовый был, ну, сейчас, в темноте, все одно цвет не увидите.

– Погодь-ка, Колян, – тронул за плечо носатого горбач. – Давай отойдем…

– Так мы пошли? – бросил в спину отвернувшимся рыбакам Глеб.

– Ждите пока, ща… – отозвался горбатый.

Мужики отошли и стали переговариваться. До ушей мутанта ветер донес обрывки фраз: «Куда они… заплатили… да за это… по пути… удочки… пронесет… пока рассчитайся».

Вскоре горбатый вернулся. «Индюк» же, подхватив один из рюкзаков, быстрым шагом направился к угадывающемуся неподалеку в густом сумраке длинному низкому зданию. «Ночное зрение» мутант пока «включать» не стал – ни к чему.

– Куда он? – спросил Глеб.

– За лодку рассчитаться. Мы же ее напрокат брали, за рыбу. Ну, часть улова отдаем… Но это ладно. Ты вот что… – горбач приблизился к мутанту, заговорил, понизив голос: – Проводим мы вас. Нам все равно по пути. Дадим вам удочки нести, рыбу, сами пойдем впереди. Если патруль остановит, мы свои бумаги покажем – авось у всех не станут смотреть… Ну а коли станут – извиняйте уж! Тогда мы вас не знаем. Понял?

– Понял, – едва не станцевал от радости Глеб. Это же надо, как все удачно складывается! – Спасибо вам огромное!

– Да за что спасибо-то, – отмахнулся горбатый. – Ты хоть знаешь, что за эти ботинки можно было выторговать?

– Не знаю, – честно сказал мутант. – Но нам больше ничего и не надо – лишь бы попасть к Деду Морозу.

– Все-таки ты точно дурак, – вздохнул горбач. – Ну да ладно, пошли, вон, Коляныч выходит уже.

Рыбаки шли впереди. Отстав на пару шагов, с рюкзаком за плечами и удочкой в руке – Глеб. Сзади него – Пистолетец со вторым рюкзаком и Сашок с еще одной удочкой. Улица Щелкунова, на которую свернули вначале, показалась Глебу очень уж неказистой и мрачной. Наверняка не лучше она выглядела и солнечным днем. Мутант все же задействовал свою способность видеть в темноте, но улица смотрелась ненамного лучше. Груды черных, полурассыпавшихся в труху бревен вперемешку со всевозможным мусором на месте бывших домов чередовались с уцелевшими или вновь отстроенными домишками, но тоже неказистыми, черными – в том же Ильинском и в Деревеньке многие избы выглядели куда веселее и краше.

Советский проспект, на который вывела улица, выглядел несколько лучше. Здесь стали попадаться и каменные развалины, но жилыми пока по-прежнему оставались бревенчатые одноэтажные избушки. В некоторых из них даже теплился робкий свет – скорее всего от такой же, как и в деревнях, лучины.

– Как же так, – не выдержав, спросил у рыбаков Глеб, – каменные дома все разрушены, а многие деревянные уцелели?

– Так ведь разрушения-то больше не от самой Катастрофы случились, – сказал носатый рыбак. – Сам-то Устюг никто не бомбил – кому надо? Ну, долетели пара волн – и то одна от взрыва в Красавино, что сама Святая и устроила. А так-то рушили в основном свои, когда заваруха началась, дележ города. И крушили больше мутанты, потому что храмовники под землей в основном сидели, боялись наружу высунуться, разве что изредка. А злость у них, у нас, в смысле, в основном на храмы имелась, под ними ведь храмовники прятались. А деревянные дома – что? Кому мешали-то шибко… Ты только не думай, мы-то с ним еще мальцами тогда были, не рушили ничего.

– Да мне как-то… – пожал плечами мутант. – Я так просто спросил; вижу, что деревянных домов уцелело больше.

– Да и деревянные не все уцелели, – дополнил горбач, – мало какие устояли. Волнами от взрывов их первыми и раскидало, те, что похлипче особенно. Это уже потом заново поставили – их-то проще собрать. А вот что интересно, скажу я тебе, волны ли, заваруха ли, только ведь обе резиденции Деда Мороза остались целыми! И городская, каменная, и деревянный Терем в Вотчине. А ведь аккурат напротив городской-то – Соборное Дворище, так там все три храма разрушены – и Успенский, и Иоанна Устюжского, и Прокопия Праведного…

– Прокопия? – вспомнив старца из Деревеньки, переспросил удивленный Глеб.

– Ну да, Прокопия, а что?… Там только Успенский теперь еще хоть как-то на что-то похож, остальные – руины. Не зря ведь его Святая для своей резиденции приспособила – знать, внутри еще много чего уцелело. Ну и подземелья, понятно…

– Погоди, – прервал собеседника совсем обескураженный мутант. – Ты сказал Святая?… В Успенском соборе?… Но ты же говоришь, что это напротив городской резиденции Деда Мороза?…

– Ну да. И что? Так друг за другом присмотр лучше, – захохотал горбач, а вслед за ним и носатый рыбак. Отсмеявшись, горбатый продолжил: – Но я тебе другое хочу сказать. У храмовников – одни развалины… ну пусть еще подземелья, там не был, не знаю, но это ж другое… а у Деда Мороза – все целое. Значит что?…

– Что?

– Значит, Дед Мороз и в самом деле волшебник. Просто так-то ничего ведь не бывает.

– Так ведь если храмы в основном мутанты рушили, то понятно, почему они резиденции Деда Мороза не тронули!

– Ну так и волны от взрывов их не задели. Терем-то в Вотчине деревянный все-таки.

– А еще Ленин уцелел, – сказал вдруг «индюк».

– Какой Ленин? – нахмурился, вспоминая где-то когда-то слышанное имя Глеб.

– Вождь, – подал голос молчавший до этого Сашок.

– Индеец, что ли?… – обалдело заморгал неожиданно вспомнивший романы Майн Рида и Фенимора Купера мутант. – Чего он здесь делает?…

Рыбаки неуверенно засмеялись – вряд ли они слышали такое слово. Но «индюк» все же ответил:

– Какой идеец? Идеи – они у живых. А Ленин – это памятник. Железный. На красном камне.

– Бронзовый, – поправил горбач. – Одна рука вот так, – взялся он правой рукой за лацкан куртки.

– На Деда Мороза похож, – добавил носатый. – Только борода совсем маленькая. Может, не выросла еще, когда делали.

– То есть, Ленин – это Дед Мороз в юности? – уточнил Глеб.

– Кто знает, – пожал плечами горбатый рыбак. – Наверное, да. Чего б он иначе уцелел-то?

– Ленин революцию сделал, – негромко заметил Сашок. – Я читал.

– Так и Дед Мороз тоже! – гордо сказал «индюк». – А не то где бы мы все сейчас были!.. Одни бы храмовники пучеглазые тут и ползали.

– Интересно бы глянуть на этого Ленина, – сказал мутант.

– Глянешь. Мимо пойдем. Аккурат недалеко от резиденции. По той стороне, где Дворище, – указал на левую сторону проспекта горбатый, – не доходя чуток.

– Так, внимание! – посмотрел на своих друзей Глеб. – Слышали? Уцелевший Ленин. По левую сторону Советского проспекта. Если вдруг по какой-то причине потеряемся – встречаемся там.

И обратился к рыбакам:

– Там сильно открытое место?

– Скверик… Деревья, кусты, – сказал «индюк». – А посередке – Ленин.

– Вот и отлично, – обрадовался Глеб. – Если что – сразу в кусты.

Наверное, удаче надоело сопутствовать троице друзей. Сначала усилился дождь, однако летний и теплый, он не стал все же огромной проблемой. Глеб даже успел подумать, что теперь их и вовсе будет трудно заметить, да и вряд ли патрули храмовников станут активничать под таким дождем – скорее, отсидятся где-нибудь под крышей. Но все-таки он рассчитывал на это напрасно. То ли дисциплина у патрульных оказалась на уровне, то ли в их длинных плащах-«сутанах» с капюшонами дождь был не страшен, только на храмовников рыбаки – настоящие и мнимые – все же нарвались.

Патрульных было двое. Оба с автоматами. Один нес потушенный масляный фонарь.

– Стоять, – спокойно, вполне буднично сказал один из них из-под закрывающей лицо прозрачной маски. – Регистрация есть?

Он даже не навел на них ствол, хотя руки обоих лежали на оружии.

– Есть, – полезли за пазуху горбач и носатый.

– Подождите, не доставайте, – сказал второй патрульный. – Замочите под дождем. Идемте, вон, под дерево.

Возможно, все бы и обошлось. Возможно, проверив документы у двоих, всех бы отпустили с миром. Но не выдержали нервы у Сашка. Отбросив удочку, он метнулся к развалинам справа от дороги.

– Стоять! – загрохотали за ним сапогами патрульные.

Пистолетец, увидев это, крикнул Глебу: «Бежим!», сбросил с плеч рюкзак и рванул к левой обочине. Мутант хотел заорать: «Стойте, идиоты!», но сообразил, что теперь-то как раз останавливаться ни в коем случае нельзя – шанс избежать проверки был безнадежно упущен. Теперь, будь даже у Сашка с Пистолетцем регистрация, их бы, догнав, все равно не отпустили.

Глеб, пару секунд пометавшись, раздумывая, за кем бежать, кинулся вслед за Сашком с патрулями – парню все-таки угрожала куда более реальная опасность, нежели старшему лузянину.

– Эй! – услышал он сзади. – А рюкзак? А удочка?…

Мутант отбросил удочку, на ходу сорвал с плеч рюкзак и кинул его назад. Хотел было достать нож, но передумал: от автомата он ножом все равно не отобьется, а вот по нему, вооруженному, выстрелят скорее, чем по безоружному. И вообще, свободными руками махать легче. Так что вперед!

Едва он успел добежать до развалин, за которыми скрылись юноша и патрульные, как один из храмовников вынырнул ему навстречу – решил, видимо, что товарищ справится с первым беглецом в одиночку, и вспомнил об остальных задержанных.

– Стоять! – подняв автомат, приказал Глебу храмовник.

Но подчиняться мутант не стал. Подняв руки и сделав вид, что останавливается, он сделал обманное движение влево, а сам прыгнул вправо, за кучу мусора, потом сразу, не останавливаясь, рванул к ближайшим развалинам, а затем, вложив в мышцы ног все силы, как тогда, когда убегал от мутоволков, помчался, петляя, словно заяц, от одного укрытия к другому. «Ночное зрение» он, разумеется, тоже использовал по полной, понимая, что храмовники лишены этого очевидного преимущества. Они не были мутантами, в этом сейчас и заключалась их слабость.

Глеб каждое мгновение ждал, что сзади раздастся очередь. Но почему-то никто не стрелял – скорее всего, его потеряли из виду, а тратить патроны впустую посчитали расточительством. Пробежав в полную силу еще какое-то время, мутант притормозил и прислушался. Дождь уже закончился, никакие посторонние звуки не мешали, однако мутант так и не услышал шума погони. Вывод напрашивался один: упустив его, храмовники переключились на двух других беглецов. Скорее всего – на Сашка, ведь Пистолетец побежал совсем в другую от проспекта сторону.

Что же делать? Конечно, надо бы спасать паренька. Но как? Возвращаться, искать патрульных, отвлекать их на себя? Но это нужно было делать сразу. Если они уже поймали юношу, то отпускать его не станут, а увидев Глеба, просто откроют огонь. Погибнув сам, он ничем не поможет и парню. К тому же, есть небольшая вероятность, что Сашку тоже удалось убежать. Тогда вообще получится глупо: напрасно ввяжется в драку и опять же наверняка схлопочет пулю – теперь, зная его прыть, храмовники церемониться не станут.

Но даже если Сашок и попался к ним в лапы, то, добравшись до Деда Мороза, можно будет попросить за юношу – ведь тот тоже стремился к этой встрече, проделал такой путь! Неужели предводитель морозовцев не поможет? Ведь у них же со Святой перемирие, они встречаются, решают общие вопросы… Почему бы не попросить, чтобы она отпустила одного беззащитного мальчишку, не сделавшего никому ничего плохого?…

В итоге раздумий мутант решил пробираться к памятнику Ленина. Ведь они договорились с друзьями встретиться там, если вдруг потеряются. Вот и потерялись. Даже если Сашка схватили, Пистолетец должен прийти туда. Но есть вероятность, что и паренек свободен и тоже придет к Ленину.

Глеб забежал далеко, но примерное направление, в котором он двигался, помнил. Тем не менее, Советский проспект он искал долго. А когда наконец нашел – сразу же увидел на противоположной стороне улицы сквер, где на высоком постаменте стояла, прижав к лацкану пиджака правую руку, большая черная фигура человека. За памятником, вдалеке, тускло поблескивала река. «Сухона», – вспомнил Глеб.

Пригнувшись и оглядываясь по сторонам, мутант перебежал дорогу. Прямо к памятнику он не пошел – пространство там было открытым. Но справа и слева росли кусты и деревья. Направо показалось чуть ближе, Глеб метнулся туда. Едва отдышавшись, услышал восторженный шепот:

– Ты пришел! Я думал, что вас схавтили…

Оказывается, Пистолетец сидел тут уже очень долго. Так получилось, что убегая, он как раз и попал сюда. А поскольку за ним никто не гнался, решил остаться, дожидаясь друзей. И очень-очень боялся, что они не придут, что он остался один на один с чужим, недружелюбным, опасным городом!

Высказав все свои переживания и восторги, лузянин наконец спохватился:

– А где Шасок?

– Не знаю, – понурился Глеб. – За ним погнался один патрульный, за мной другой…

– Может, убежал?

– Надеюсь. Будем ждать.

– Подождем, конечно… А догло?

– Сколько надо, столько и будем, – отрезал мутант. – Пока не придет.

– А если…

– Без если! – Глеб начал злиться, но спохватился, подумав, что Пистолетец-то уж точно ни в чем не виноват, и сказал чуть мягче: – Давай подождем до утра. Все равно же ночью мы к Деду Морозу ломиться не станем.

– Давай до утра, – кивнул Пистолетец. – С тобой мне хоть сколько не штрасно.

– Добро пожаловать в Великий Устюг!.. – с сарказмом пробормотал мутант.

– Мечты сбиваются.

– Вот тут ты в точку, – горестно усмехнулся Глеб. – Что-то сбились наши мечты с пути истинного.

– Ну, я другое имел… – начал лузянин, а потом махнул беспалой рукой: – Нигечо! Как сбились, так и назад вобьются.