Глава 8
«ВЕСЕЛЫЙ РОДЖЕР»
Крови действительно было много. На полу, на стенах, внутренней стороне двери. Брызги, пятна, потеки, алый отпечаток пятерни на стене… Разбросанные пустые миски и скомканный ватник Паштета.
— Что здесь произошло… — оглядев заляпанное помещение, севшим голосом спросил Тарас. — Кто отдал приказ вскрыть изолятор?
— Я… я не знаю, — Ворошилова уже откровенно трясло. — Я зашел к Савельеву, его нет. Подумал — он пошел ребят проверить, его же вахта была. Прихожу, а тут открыто…
— Может, в гальюн пошли?
— А кровь? Как ее объяснишь? Немедленно обыскать корабль. Корейской группе ни слова.
— Разделиться? — казалось, сама мысль бродить в одиночестве по палубам крейсера, приводила спелеолога в ужас.
— А как ты собираешься их еще найти? Все, разошлись.
Пьяный Батон, пошатываясь, кое-как вернулся в грузовой отсек
и бревном повалился на свой лежак, чуть не своротив при этом разбитую между огромных контейнеров палатку, макушкой зацепив висящий над пологом подключенный через инвертер-фонарь летучую мышь. Мысли ватно путались, перед глазами, кривляясь, плясали какие-то образы и видения. «Правда, выпивши он бывал крут и стрелял из ручного пулемета по одному ему заметным химерическим существам». Брайдер, кажется.
«Денег в кармане нет,
И от друга несет перегаром.
Да и в жизни погас уже свет,
Хоть и дана она даром…»
— Вспомнились слова песенки, которую он зеленым пацанякой сочинил еще в армии. Жалко, за гитарой сил нет идти. Припев там был, эххх… Душещипательный. Не, трясущиеся руки все равно сейчас ни в какую не слушались. Скуксился ты совсем, Батоша, твою мать.
В жопу вирусы, панибратски успокаивало одурманенное сивухой сознание. Мародеры на поверхности спиртяру литрами дуют, чтобы радиация не брала, так и его пронесет. Не впервой, братуха. Через некоторое время, так и не выключив освещение, охотник раскатисто захрапел.
Сидевшая над укутанным одеялом Мигелем Лера никак не могла унять бесновавшуюся в душе злобу. Да как он смел поднять на священника руку. Пьяный урод… Сейчас девушка понимала, что уже никогда не сможет относиться к Батону с прежней симпатией и доверием. Проведенная черта во время собрания в кают-компании, когда она наорала на него, после сегодняшней драки окончательно превратилась в глубокую непроходимую пропасть.
Аккуратно приподняв травяной компресс на сломанном носу священника, она страдальчески прикусила губу, осматривая опухшее от ударов лицо. Мигель, не открывая глаз, пошевелился и тихонько застонал. У него поднялась температура.
— Тихо-тссс, все хорошо, это я, — ласково сказала она и, поменяв влажную тряпку на лбу, убрала с лица налипшие потные волосы. — Все будет хорошо.
Взяв его руку в свои ладони, она погладила ее, ощутив под пальцами четки.
И именно сейчас, в момент, когда другой человек нуждался в ее заботе и внимании, Лера поняла, что Азат отпустил ее. Что призраков больше не будет. Что теперь все как надо. Все правильно. Чужая боль вновь оживила начавшее было черстветь сердце. Азат бы хотел, чтобы она поступила именно так.
Нет, это была еще не любовь. Но грань, за которой она таилась, была уже слишком тонка.
Запоздало вспомнила про перчатки. А вдруг она тоже заразная? К черту. Он ведь не побоялся, поддержал ее. И она будет сильной.
— Я с тобой. Он больше не придет.
Больше она никого к нему не подпустит. Вот только самой хотелось ненадолго отлучиться в душ, чтобы помыться. Да и нужно было отстирать тельняшку от засохшей крови Мигеля.
— Спи, я на минуточку отойду, а Чуча тебя посторожит, хорошо? — наконец решившись, Лера нагнулась и легонько поцеловала его в пылающую щеку. — Посмотри за ним, мыша. Я быстро.
Взяв в своей каюте полотенце, Лера спустилась в душевой отсек, раздевшись, отдернула занавеску. И тут же с криком отпрянула назад. Весь поддон и отверстие слива были перепачканы черной кровью!
Судорожно натянув на себя одежду, постоянно загнанно оглядываясь, она стремглав побежала по лестнице к каюте Тараса.
— Дядя Тарас! Дядя Тарас! — замолотила девушка в дверь каюты. — Откройте скорее!
— Что еще, — на пороге появился старпом и тут же строго осведомился: — Почему без перчаток?
— Я… я помыться хотела… а там… там кровь в душевой!
Опять кровь. Сердце старпома упало.
— Показывай, — без расспросов приказал он. — Ничего необычного больше не видела?
— Н-нет.
Спускаться вниз в компании могучего моряка было уже спокойнее. Может, он знает ответ. Санузел встретил людей идеальной чистотой.
— Ну и где твоя кровь? — непонимающе повертел головой Тарас и вдруг поморщился, проведя пятерней по груди. Девушка этого не заметила: сейчас ей было вообще ни до чего.
— Но она была тут… — растерянно заметалась Лера, одну за другой отдергивая шторки в кабинках. — Я видела! Честное слово…
Наблюдавший за суетящейся девчонкой Тарас впервые за все время их плавания почувствовал липкий, всепроникающий страх. Не могли же у них у всех начаться коллективные галлюцинации.
Или…
Мыться Лера теперь не решалась — разве что вместе с Тахомой. Выходя из помещения и выключая свет, Тарас и Лера не заметили торчащий из бельевого контейнера краешек половой тряпки, с которого на кафель неровно капала кровь.
В первую ночь долгожданного плавания из первоначальных членов команды не спал никто. Паштета, Треску и Савельева по-прежнему не нашли.
* * *
Наутро поднявшийся спозаранку Макмиллан (нормально прикорнуть так и не удалось, только носом поклевал, отчего теперь ужасающе ломило голову), застегивая рубашку и зевая, сунул нос на камбуз на предмет чего-нибудь пожевать и, налив в кружку травяного отвара, пошел проведать Зэфа, который на одной из палуб ревниво следил за последними работами по ремонту «Грозного».
В то же самое время на «Драконе» все готовились к увеселительной охоте на китов, устраиваемой Императором, поэтому инженеры танкера старались управиться как можно быстрее, дабы не пропустить знаменательное зрелище.
— Ну и что ты думаешь обо всей это херне? — отпивая из кружки, негромко поинтересовался Макмиллан, вставая рядом с Зэфом.
— Кэп сказал, что, когда все свалят на танкер, заново прочешем корабль. Больше возможности не представится. Не могли же они просто исчезнуть. Здесь где-то. Прячутся.
— Какого черта с ними могло приключиться?
— Не знаю, бро. Только мне очень не по себе от всего этого.
— Не тебе одному. Ладно, увидимся, держи ухо востро, старина.
— И ты тоже, бро.
Хлопнув приятеля по плечу, Рэнди покинул отсек, в котором заканчивались работы. Идя по коридору в сторону камбуза, он привычно насвистывал; чтобы скорее подбодрить себя, решил завернуть в гальюн. Чаек что-то больно быстро действовал. Эх, где же ты, старое доброе пиво…
Расстегнув джинсы и пристроившись над унитазом, он терпеливо ждал окончания процесса, как вдруг услышал возню в соседней кабинке. Хе, кому-то еще поутру тоже приспичило.
— Ну и ночка была, да? Я вообще до склянок глаз не сомкнул, — глядя в потолок, поделился своими мыслями Рэнди. — Эй, кто там? Тарас, или ты Батон? Хватит налегать на свое пойло, старик. Допился уже до кровавых чертей. Как ты вообще можешь это в себя вливать?
Тишина.
— Ворошилов, хэлло, — не сдавался американец. — Или ты из тех ребят, что с танкера к нам прислали? Do you speak English?
Ответа не последовало. Но и возня прекратилась. Скрипнула дверца, и послышались удаляющиеся шаги.
Быстро застегнув штаны и забыв спустить воду, Макмиллан как ошпаренный бросился вон из кабинки. Гремя сапогами по лестнице, он старался как можно быстрее попасть в единственный коридор, ведущий в санузел.
Оказавшись на последней ступеньке, он успел разглядеть, как на противоположном конце коридора за углом поспешно исчезает чья-то спина.
— Да твою же мать.
В дверь каюты Тараса, всю ночь разглядывавшего появившееся на груди красное пятно, настойчиво постучали. Он спешно убрал в ящик документы Ежи, переданные Савельевым. Зараза продолжала расползаться по кораблю, несмотря на все их куцые попытки отгородиться. Как же, мать ее, так? Надев перчатки, он поспешил открыть. На пороге снова были Яков и Линь Им с неизменным Даном.
— При всем уважении, я сейчас не очень настроен разделять радость Императора от охоты на китов. Хотя зрелище, должно быть, захватывающее.
— Весьма, — согласился Яков. — Но дело совсем не в этом.
— Что-то слупилось? — нахмурился Тарас, за последние часы уже привыкнув ожидать только дурные новости.
— Мы последний час получаем сигнал бедствия с юго-запада, вот по этим координатам, — перевернув, Яков показал папку старпому. — SOS очень слабенький, настолько, что радисты поначалу приняли его за помехи на внутренней частоте.
— Мне ничего не докладывали. Что там — запись, эхо, цикличный сигнал?
— Нет, простая морзянка. Три точки — три тире — три точки. И все. Что вы думаете об этом?
— Это может быть что угодно. Хотите, чтобы мы проверили?
— Хм.
— Но ремонт еще не закончен.
— Не стоит. Думаю, мы все вместе отправимся идентифицировать источник сигнала, когда закончим здесь. Я просто хотел, чтобы вы были в курсе происходящего.
— Спасибо, — ответил Тарас. — С вашего позволения, я сейчас хотел бы побыть один.
— Разумеется, — кивнул переводчик. — Если передумаете, мы будем ждать вас на «Драконе».
Но закрывавший дверь каюты Тарас был более чем уверен, что не передумает. Вернувшись за стол, он постарался отвлечься от вновь накатившей боли в грудине и сосредоточился над картой, вновь и вновь пытаясь выработать более-менее годный план отделаться от танкера. Нужно было как можно быстрее сваливать в Южную Америку. Время играло не на их стороне.
Он еще не знал, что следующей ночью команде «Грозного» выпадет реальная возможность спастись от танкера бегством.
«Судовой журнал.
Земля королевы Мод. Атлантика.
Время в пути — … — ые сутки. (Окончание стоянки — … — ые сутки.)
Отплыли вместе с танкером, но ситуация стремительно усугубляется. Паштета, Треску и Савельева по-прежнему не нашли. К тому же, похоже, я сам подцепил заразу. Черт! Боль в грудине не унимается уже несколько часов и продолжает усиливаться.
На танкере приняли неопознанный сигнал SOS, передаваемый на морзянке. Опять сигналы… Хотя, если бы не они, у нас вообще бы не осталось надежды, и „Дракон“ бы нас не запеленговал. Корейцы хотят проверить источник сигнала, а это опять задержка. Этого еще не хватало. Надо скорее отправляться в самостоятельный путь — время утекает, как вода. Но Южная Америка, судя по всему, не входит в планы Императора. Нужно что-то срочно предпринимать. Какой-то план бегства. Зараза расползается со скоростью эпидемии, лекарства у нас нет.
Сколько продержимся, неизвестно. Сколько еще сможем держать в секрете — тем более.
Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».
Посмотрев на спящую Леру, положившую руки на прикроватный откидной столик и уронившую на них голову с рассыпавшимися по плечам волосами, Мигель осторожно сел на койке и взъерошил волосы на чесавшейся голове. Сколько же он был в беспамятстве? Да и где, собственно, он находится?
Священник нахмурился, заставляя расшевелиться память, и потрогал саднящий лоб, с которого от его движений коркой отвалилась сухая тряпка. Нос тоже был забинтован. Так. Он был у себя в церкви, потом к нему пришла Лера, уговаривавшая поплыть вместе с ней. Потом… потом он оказался на корабле, она кормила его, и в этот момент пришел ее опекун Батон, бывший в подпитии, и устроил драку, избив его. Дальше провал… Видимо, в тот момент он потерял сознание. Лихорадка, горячка, пробивающиеся сквозь морок чьи-то слова и… поцелуй? Или ему только привиделось? Мигель осторожно дотронулся до своей щеки.
Значит, он находился на лодке и, судя по вибрации, они куда-то плыли. А Лера так все время и сидела возле него. Он посмотрел на тихонько сопящую во сне девушку Верный маленький человечек, которого оставили силы. Спи. Сколько сейчас времени? Скорее всего, утро.
Встав с кровати, Мигель накинул рубаху, размял затекшие члены и тут же покачнулся: голова еще слегка кружилась. Так, без резких движений. Сделав несколько шагов из угла в угол, он встретился со своим отражением в зеркальце на стене.
Приблизившись, осторожно отлепил повязку с носа и тихонько присвистнул, оглядев опухшее лицо с лиловыми синяками под глазами. Хорошо же он ему врезал, чуть нос не сломал. Ладно, жить будем. Отложив компресс, Мигель провел рукой по своей всклокоченной бороде и некоторое время смотрел в глаза своему отражению. Что, в жизни опять что-то происходит? Куда же ты меня зазываешь, отче небесный?
Видуха у тебя, брат, та еще. Тоже, мученик нашелся… Венка тернового не хватает. Так, что за мысли! Вытащив из-под рубахи нательный крест, он поспешно поцеловал его, пробормотав молитву. Прости, Господи, раба твоего.
Отвернувшись, Мигель посмотрел на спящую Леру, из волос которой, привлеченная шорохом, высунулась любопытная мордочка Чучундры.
— Что, устроим ей сюрприз? — подмигнул зверьку священник и перевел взгляд на свою сумку, которую Лера со стула переложила на пол поближе к койке. — Era el el semblante verdadero a los enemigos.
Открыв ее и немного порывшись, Мигель достал ножницы и встал перед зеркалом. На пол одна за другой стали падать пряди длинных волос, столько времени скрывавших лицо священника.
Шорох. Отзвук, едва различимый на тонкой периферии слуха.
Извне? Или он пришел из неизведанных, затаенных глубин начинавшего предчувствовать скорую агонию, метавшегося в панике разума? Вот опять. Он повторился снова. Что это такое?..
Хорошо, что они объединились и сбежали. Хотя Савельева было трудно уговорить, пока он сам не понял, что инфицирован. Это было умно. Правильно. Здесь-то их вряд ли станут искать. А еще говорили, что на подлодке негде спрятаться. Ай да «Бореюшко», ай да сукин сын!
Теперь их трое. А Боженька троицу любит. Они и оно. Скоро оно разродится и станет их маткой. Это было очень и очень странное ощущение. И одновременно приятное. Словно мать, носившая в себе ребенка и готовая вот-вот разродиться от бремени… Тело ощущало прилив новой силы. Если бы не постоянные выделения, которые с каждым часом все усиливались и вызывали боли…
Треска с усилием открыл глаза, но не увидел ничего, кроме абсолютной, всепоглощающей черноты.
Нет. Надо бороться, чувак! Ты чего, с дуба рухнул, вражине себя отдавать?
Тьма окружила его, медленно, словно бесхребетная амеба, пожирая тело клетка за клеткой. Она была такой плотной и густой, что, казалось, — бери нож да намазывай на краюху хлеба. Пальцы не слушались и были липкими от начавшейся сворачиваться крови.
Нож.
Лезвие-избавитель.
Возьми нож, бережно шептало сознание.
Рядом застонал невидимый за завесой черноты Паштет. Треска узнал его по голосу. Ничего, потерпи-потерпи, братишка. Недолго уже осталось.
Нащупав в кармане перочинный ножик, кок вытащил лезвие, нашарил плечо лежавшего с другого бока Савельева и вонзил ему лезвие в шею, чуть пониже затылка.
Нельзя наросты. Надо чистить. Нехорошо…
Противно чавкнуло, чем-то брызнув, но метеоролог почти сразу же пришел в себя и неразборчиво забормотал.
Вечерело. Увеселительная охота на китов закончилась, а команда «Грозного» так и не обнаружила следов поваров и метеоролога. Загадочная кровь больше не появлялась.
— Да что же это такое! Я что, собственную лодку по болтам не знаю?! — рвал и метал вконец обескураженный Тарас. — По третьему кругу уже все прошли. Не за борт же они сиганули…
Тревога росла. Недоверие вместе с напряжением — тоже. Тем временем танкер продолжал пеленговать повторяющийся сигнал SOS, идущий с юго-запада. «Дракон» взял курс на него, но горизонт по-прежнему оставался чист.
— Может, магнитная аномалия, — предположил Яков, стоявший на капитанском мостике рядом с Линь Имом и Даном.
— Вряд ли, — ответил Линь, поднося бинокль к глазам. — Я еще никогда не встречал аномалий, способных действовать на таких расстояниях, да еще в открытом океане, где столько радиации не может быть. Нет. Это что-то еще.
На горизонт опускались тусклые холодные сумерки. Воздух над водой подернулся густой вязкой дымкой. Оставив позади пролив Дрейка, «Черный дракон» входил в Тихий океан.
Вышедший на палубу Ворошилов покрепче закутался в куртку и, поднеся окуляры бинокля к глазам, стал разглядывать удаляющийся мыс Горн и несколько плавающих кверху брюхом истерзанных гарпунами туш китов, оставленных Императором на потеху местным хищникам.
Здесь, наверху, ему было гораздо спокойнее, нежели в узких душных коридорах подлодки, где из-за каждого угла на тебя теперь могли броситься невесть куда подевавшиеся Савельев и повара. Не помогла даже таблетка успокоительного, которую он раздобыл в мед- блоке, заметив между делом, что куда-то пропала большая часть бинтов. Нервы были расшатаны до предела. И не у него одного. Мичиган последний час вообще отказывался выходить из своей каюты.
Как только Атлантика осталась за кормой, сигнал бедствия стал четче. Послание было все то же. Три точки — три тире — три точки… Международный сигнал SOS. Еще через несколько часов на горизонте в сгущающейся темноте стал различим странный свободно дрейфующий предмет. Ползущая по монитору радара тонкая зеленоватая линия, описав очередной круг, мазнула по жирной точке, показавшейся у края экрана, прямо по курсу. Послышался тихий писк.
По мере приближения очертания неопознанного предмета становились все более громоздкими и угловатыми, пока, наконец, не стало понятно, что это.
— Сбавить скорость, — отдал приказ капитан.
Судя по внешнему виду двигавшейся наперерез курсу танкера якорной нефтяной платформы, раньше вмещавшей до ста восемнадцати человек, ее забросили давным-давно. Трубная палуба, дополнительные надстройки и краны — все выглядело запустевшим, обветшавшим, безжалостно пожираемым временем. Понять, какому государству раньше принадлежало нефтедобывающее сооружение, сейчас уже было невозможно.
С такого расстояния нельзя было рассмотреть, что нарисовано на куцей тряпке, болтавшейся на кончике одной из антенн.
— Странно.
— Что такое, капитан?
— По всему видно, что платформа давно заброшена, — оторвавшись от панорамного окна, капитан танкера посмотрел на Линь Има. — Но сигнал идет именно с нее.
— Может, это ловушка? — высказал мысль Яков. — Помните, как тогда, в Индийском океане?
— Нужно подойти поближе, — крепче сжимая под мышкой свой шлем, сказал Линь Им. — Наш девиз — благо всего человечества! Мы обязаны проверить. Передайте на артиллерийскую палубу, чтобы держали ухо востро.
Грузно сбавляя скорость, танкер медленно сближался с платформой. Давно заметив ее с палубы «Грозного», Ворошилов со смесью тревоги и любопытства рассматривал циклопическое, хоть и уступающее размерами «Дракону» сооружение.
Вот как когда-то велик был человек. Не только землю и космос, но и моря с океанами покорял такими колоссами, теперь превратившимися в жалкие осколки. Трухлявые памятники уходящей в Лету Великой Эпохи Человечества.
— Чего встали? — поинтересовался подошедший сзади Тарас. — На радарах хрень какая-то.
— Да вот…
— Ишь ты, чего течением намыло, — присвистнул старпом, оглядывая темнеющую махину нефтяника, серый туман у подножия которой был плотнее. Невольно покосился на плескавшуюся о борта лодки воду, вспомнив встречу с Соляриком и Палычем при выходе в Балтийское море.
Продолжая осмотр, спелеолог плавно подкрутил на бинокле кольцо выбора кратности. Интересно, кому в те времена принадлежал этот нефтедобытчик, размышлял он.
— Как думаете, откуда она?
— Либо америкосовская, либо бразильская, один хрен, — Ворошилов и Тарас обернулись на кутавшегося в «натовку» Батона, щурящегося на соленом ветру.
— А ты какого лешего выперся? — с коротким матерком ругнулся Тарас. — Этих нашли?
— Неа. Башка трещит. Подышать охота, — буркнул проспавшийся Батон и широко зевнул. — Чего тут у вас, на добывающую наехали?
— С нее по ходу сигнал идет. Чертовщина какая-то.
Подойдя к платформе вплотную, танкер окончательно остановился, и команда быстро пришвартовала его к платформе, перекинув несколько трапов.
— Я и мои люди проверим, — сказал Якову Линь Им, надевая на голову звериный шлем и опуская забрало. Дан проверил рукоять своего меча.
Ворошилов все пытался поймать в окуляры полоскавшуюся на легком ветру тряпку, явно бывшую когда-то флагом какой-то державы, но разглядеть рисунок и цвета никак не получалось.
Линь Им и его отряд тем временем, держа оружие на изготовку, один за другим ступали на трубную палубу заброшенной нефте- платформы.
— На палубе чисто, — доложил он в микрофон системы внутренней связи, встроенной в шлем. — Двигаемся дальше.
Один за другим бойцы стали спускаться вниз по зигзагообразной лестнице, ведущей на жилые палубы и сектора управления.
— Пытаемся обнаружить источник сигнала.
— Попытайтесь найти радиоузел, — посоветовал с танкера капитан. — Трансляция должна вестись оттуда.
— Ну, давай же, — прижимая окуляры к глазам, уговаривал ветер Ворошилов, пока за его спиной Тарас и Батон о чем-то негромко спорили. — Подуй хорошенько.
Отряд Линь Има, не встречая на пути преград, уверенно двигался к центру управления платформой. Несмотря на отсутствие явной угрозы, предводителю боевиков что-то упорно во всем этом не нравилось. Слишком тут было тихо. Слишком спокойно.
С другой стороны, одинокая нефтеперерабатывающая вышка, болтающаяся в открытом море почти двадцать лет, — какой еще она может быть…
— Мы нашли радиоузел, — доложил он, плечом открывая не до конца закрытую дверь. — Входим.
Налетевший с океана ветер сдвинул с места туман, окутывающий подножие платформы, и едва заметно пошевелил закрепленный на радиомачте флаг. Ворошилов впился в бинокль до рези в глазах.
— Обнаружен источник сигнала. Похоже, что…
Ветер усилился, и флаг на мачте, расправившись, затрепетал. Всматриваясь в намалеванный на черном перекошенный белый череп, скалящийся раззявленной пастью, со скрещенными под ним костями, Ворошилов не сразу понял, что именно видит перед собой. А когда до него наконец дошло, он опустил бинокль и медленно повернулся к Батону и Тарасу.
— Пираты…
Те, не замечая его, продолжали о чем-то спорить, жестикулируя и тыча пальцами в башню лодки.
— Пираты-ы-ы! Н — заорал Ворошилов, от чего препиравшиеся мужчины вздрогнули и повернулись к нему.
В этот момент, словно по невидимому сигналу, из тумана показалось несколько тарахтящих моторных лодок и небольшой катер, подпрыгивающий на волнах. На его корме сразу же размеренно застучал крупнокалиберный пулемет ДШК. Со стороны платформы донеслось эхо выстрела, через мгновение подхваченное лающей канонадой автоматных очередей.
В следующую секунду пространство вокруг танкера и «Грозного» в мгновение ока преобразилось, залитое ослепительным светом включенных на нефтянике прожекторов. Словно по команде, все палубы станции мгновенно заполнились выскочившими из засады галдящими, вооруженными до зубов людьми.
Завязалась перестрелка. Где-то, орошая палубы первой кровью, сцепились врукопашную. Команде «Грозного» повезло — танкер причалил под небольшим углом и сейчас частично закрывал лодку от взора покидавших засаду пиратов.
— Отряд, перегруппироваться! — скомандовал Линь, переводя свой автомат в режим стрельбы очередями. С угрожающим звоном вылетел из ножен зазубренный клинок принявшего боевую стойку Дана.
Огрызаясь беспорядочной пальбой, солдаты стали пробиваться обратно к танкеру, ответившему пиратам шквальным огнем из мелкокалиберных орудий.
460-миллиметровое орудие лениво повернулось, нацеливаясь, и огромная голова мифического чудовища оглушительно харкнула огнем, взорвав посадочную площадку; с предсмертным скрежетом полетел вниз, цепляя рвущимися лопастями палубы, полусгнивший остов грузового вертолета.
Дракон проснулся.
Промышлявшие грабежом бывшие нефтяники, превратившиеся в лишенных национальностей выродков, давно взяли себе за фишку приманивать редких и потому доверчивых плавучих или сухопутных «спасателей» жалостливым сигналом бедствия. До сих пор схема отлично работала, позволяя банде периодически разживаться неплохим хабаром и пленными, которых ожидала несчастная и позорная участь рабов, неизменно оканчивающаяся жестокой смертью. В нескольких грубо сбитых клетях, подвешенных на выступающих перекрытиях, скукожились полусгнившие человеческие останки, над которыми клекотали освещаемые бликами выстрелов неизвестные крылатые падальщики.
Размахивающая чем попало, от огнестрелов до арматурин, банда головорезов стремительно пошла на абордаж;. Но в этот раз угодившая в сети рыбка была налетчикам явно не по зубам.
Еще раз повернувшись, огромное дуло в драконьей пасти выплюнуло очередной громоподобный залп, снеся в море окутанную пламенем трехъярусную крановую установку, утащившую за собой пару клеток с мертвецами, болтавшимися, как сломанные елочные игрушки.
— Это наш шанс! — наблюдая завязавшееся сражение, крикнул Тарас.
— Чего? — проорал не расслышавший сквозь царящий вокруг артиллерийский грохот Батон.
— Шанс свалить от них в суматохе! — рискуя сорвать на ветру голос, откликнулся старпом. — Ремонт они уже закончили!
— Прямо сейчас? — прокричал испуганный Ворошилов. — А как же пираты? Мы не будем им помогать?
— Сами справятся. Еще пара залпов, и этой кастрюле конец. Только нужно понять, как отшвартовать «Грозного», — Тарас указал на многочисленные могучие цепи, уходящие от клюзов подлодки в глубокие гнезда в борту танкера.
— Что происходит? — крикнула выбежавшая на палубу Лера.
— Тебе чего здесь надо? — рявкнул Тарас, увидев за спиной девушки торопящегося Мигеля, державшего в руках «ублюдок». — А ну, давайте обратно назад!
— На нас напали?! — Лера во все глаза смотрела на ярко подсвеченную нефтяную платформу, по палубам которой, перестреливаясь, черными силуэтами носились люди. Кто свой, кто враг — с такого расстояния разобрать было невозможно. Ослепительные глаза-прожекторы поворачивающейся башни «Дракона» хищно шарили по платформе, выцеливая новую мишень.
Соленый ветер, пропахший порохом, разметал волосы и пощекотал нос, глубоко наполнил легкие девушки, пьяно взбудоражив голову. Леру снова томительно обуревала жажда приключений.
Взбежав по трапу на борт танкера и чуть не споткнувшись о сдвоенный кнехт, Ворошилов сунул голову в одну из «бойниц», из которой тянулась цепь, бегло оглядел одну из турачек и смонтированный на диске барабана ленточный тормоз.
— Тут барабанная система и электродвигатель со встроенным тормозом! Нагрузка на максимуме, по-быстрому никак…
— Твою мать! Ворошилов, дуй оттуда! Нам нужно отшвартовать лодку и как можно скорее, — продолжал командовать Тарас. — Пока корейская команда не опомнилась!
— Я могу помочь, — храбро вызвалась Лера.
— Да чем ты тут поможешь, — оборвал девчонку Батон. — Вали внутрь, кому сказано! И попа с собой забери!
Но Лера и не подумала двинуться с места.
— Тарас! — вдруг осенило охотника, мысли которого хаотично метались в голове.
— Чё?
— У меня, кажется, есть идея, как эту дуру отцепить! Я сейчас! А ты пока прикажи, чтобы по команде жали на полную!
С этим словами Батон скрылся за дверью рубки, из которой показались вооруженные Мичиган и Рэнди.
Спустившись по лестнице, Батон на ходу скинул куртку и направился в оружейный отсек, в котором хранился экзоскелет Азата, оснащенный пулеметом «ГШГ — 7,62».
Сдернув брезент, Батон оглядел могучую конструкцию с ранцем для пулеметных лент и черный блок, из которого высовывался метровый отросток из приваренных к одному казеннику четырех узких стволов разрушительного механизма. От основания оружия к большому патронному коробу за спиной тянулся металлический гофрированный рукав, в котором плотно сидела промасленная рассыпная лента с патронами, каждый из которых был толщиной в два пальца.
— Ну, железяка. Кто, если не мы…
Втиснувшись внутрь экзоскелета и застегнув на груди ремни безопасности, Батон надел перчатки и активировал костюм, которым до этого пользовался всего пару раз, да и то — меняясь с Азатом, когда помогал в Убежище перетаскивать в Атриум Старейшин неподъемные сейфы с документацией. И еще — в памятную встречу с африканским носорогом, или чем он там был.
— Вздрогнули!
Сделав несколько пробных шагов, он стал неуверенно подниматься по лестнице, направляясь к месту сражения.
Гильза, патрон. Гильза, патрон, - чеканил Батон науку Азата, вновь приноравливаясь к инверсированному управлению костюмом.
Каждое движение механизма, соединенного в районе суставов гибкими сочленениями, сопровождалось тихим механическим жужжанием.
Все назад! — оказавшись на палубе, скомандовал Батон, прицеливаясь. На долю секунды Лере почудилось, что внутри сложного механизма мелькнуло лицо Азата. И как он мог удержать такое орудие одними руками в памятном сражении с морским чудищем? А она-то думала, что оснащенный пулеметом агрегат больше не пригодится…
3-з-з-з-в-и-и-и-и-и!
Стремительно вращаясь, четыре ствола заработавшего «ГШГ» совершали пять тысяч выстрелов в минуту, превращая лопавшиеся один за другим цепные канаты, натянутые вдоль борта и державшие субмарину, в визжащее жестяное крошево. За экзоскелетом потянулась змеящаяся лента стреляных гильз.
Продолжая поливать стальные путы огнем, Батон неторопливо продвигался вдоль палубы, не преминув угостить шквальным трассирующим свинцом пиратскую лодку, рискнувшую выскочить из слепой зоны слишком близко к «Грозному». Судно в мгновение вспыхнуло ослепительным огненным шаром.
— О, Господи! — внезапно завизжала Лера, прикрывая рот рукой и отскакивая за Мигеля. На палубу неожиданно вывалились окровавленные Паштет и Треска, сражавшиеся с отбивающимся Савельевым, из легких которого рвался клокочущий нечеловеческий рев. Его сочащаяся кровью одежда превратилась в лохмотья. Левая рука была неестественно скрючена и плотно прижата к груди.
— Где вы, мать вашу, прятались? — проревел ошарашенный Тарас и выстрелил из «Макарова» в появившегося на трапе танкера головореза; тот, согнувшись, схватился за живот и упал.
— В ракетном отсеке, — крикнул в ответ Треска, пытаясь удержать метеоролога, у которого изо рта толчками текла бурая пена, а глаза закатились, так что были видны только покрытые алой сеткой капилляров белки. — Савельичу совсем херово, кэп. У него горячка! Надо бы поторапливаться, а то он уже волдырями пошел. Дозревает, поди. Нас самих то и дело накрывает, как проклятых…
— А чего сбежали-то, идиоты!? Заразу распространять?! Мы вас обыскались, команду напугали.
— Дык у нас самих уже шарики за ролики… Подумали — нечего остальных стращать. А он задыхаться начал, решили, что ну его, на воздух тащить надо. А тут как пальба началась… Что здесь случи- лось-то?
— На пиратов наткнулись. Кровь ваша была?
— Да. Бинты понадобились. Для него…
— Стойте! Вы не можете отплыть без нас, — задрав забрало шлема, крикнул спешащий со своим отрядом вниз по трапу Линь Им, вырвавшийся с нефтяной вышки. — У меня приказ Императора. А он не давал вам разрешения…
— Тогда выполняй его! Ему сейчас не до нас! Живо на борт, мы отчаливаем! Плевал я на ваши разрешения! Ваши люди все равно превосходят головорезов числом. Так или иначе, все равно потом пришлось бы разделиться. А у нас проблемы, и очень серьезные…
В этот момент Линь, наконец, увидел катавшихся по палубе поваров и извивавшегося Савельева.
— Что с ними? — брезгливо поморщился он.
— Заражение. На борту введен карантин и чрезвычайное положение. Нам нужно добраться до Чили, и как можно скорее.
— Но Фареры…
— Сначала Чили, потом — куда угодно. Хоть к черту в задницу, — тоном, не терпящим возражений, отрезал Тарас. — Иначе плыть уже будет некому, усек?
Линь безумным взглядом зыркнул на Якова, который принялся сбивчиво переводить.
— Хорошо, — дослушав, кивнул Линь. — Это не нарушает первоначального плана. Хоть я и не понимаю, для чего вам понадобилось…
— Черт! Черт, сраная ты сука! — внезапно за их спинами заорал Батон.
— Что такое? — беспокойно обернулся Тарас и сразу понял досаду охотника: в ранце экзоскелета закончились патроны, а тем временем еще одна цепь соединяла танкер и «Грозного».
— Твою мать! Давай же! — в запале матерился Батон, давя на гашетку вхолостую жужжащего пулемета. Из остановившихся вороненых стволов «ГШГ» потянулись тонкие струйки дыма, которые сразу же сдувал ветер. — Тарас, нам без этой последней штуки не уплыть! Еще одна кассета нужна!
— Надо как-то отцепить ее!
— Я могу принести патроны! — вызвался Мигель.
— Не успеешь!
Времени терять было нельзя. Видя безвыходность положения и примерив расстояние от трапа до носовой части «Дракона», где маячила цепь, Лера рванулась вперед и ловко сдернула с ремня Линя серебристый мячик РГД-5.
— Приготовьтесь отплывать! — бросила она на ходу.
— Лера! — опешив, воскликнул Мигель. — Что ты делаешь!?
— Стой, ты куда, дура! Вернись, — захлебнулся криком Батон, но неуклюжий экзоскелет мешал двигаться, стесняя свободу движений.
— У меня получится! — не слишком уверенно выпалила в ответ девушка. — Прикройте!
Отступать было поздно. Взлетев на танкер по трапу, Лера стремглав понеслась к последней катушке, размещенной чуть позади стреляющей головы дракона. В ушах звенело от выстрелов и оглушительного звона цепей, которые, усилиями Батона потеряв натяжение, разматывались в плескавшуюся внизу воду. В висках пьяно отплясывал адреналин. Ноги сами несли вперед. Крики, выстрелы, женские стенания, детский плач, — все смешалось в одну ревущую, оглушающую какофонию.
Над головой прогремела очередь, и Лера на бегу повалилась в проход, закрывая голову руками от брызнувшего града металла и выбитых пулями фрагментов краски. Крики Батона глухо звенели в ушах, словно находившийся внизу охотник кричал в подушку.
Выждав момент, она снова вскочила, изо всех сил ринулась вперед. Добежав до последней цепи, дернула кольцо над ребристым набалдашником, сунула гранату между звеньями и катушкой и побежала было назад, — но путь ей преградил один из головорезов, неожиданно выбежавший из боковой двери.
— Лерка, осторожней! Черт!
Увидев одинокую девушку без оружия в руках, темнокожий здоровяк с повязкой на одном глазу спрятал в кобуру пистолет и, ловко выудив откуда-то из-за пазухи зазубренный нож, вальяжно надвинулся на жертву, улыбаясь щербатым ртом, ловко перекидывая лезвие из руки в руку и что-то приговаривая на незнакомом наречии.
Снимите же его кто-нибудь, вашу мать!
Тарас перезаряжал «Макаров»; Мигель вскинул «ублюдок», но оружие звонко дало осечку. Американцы, не слыша криков, дружно постреливали в суетившихся палубой выше пиратов. Безоружная Лера порядком струхнула; она попятилась, словно загипнотизированная глядя на маячивший перед глазами клинок. Опять она влезла черт знает во что! Спокойно, девочка, соберись. «Страх нужно подчинять, ломать, плевать на него, топтать, превращая из слабости в силу. Недостаток обращать в преимущество», — так все эти годы учил ее Батон.
— Да сваливай же оттуда, сейчас рванет! — в горячке заходился воевавший с костюмом Батон. — Мужики, чего ж вы…
Куда?! — мысленно огрызнулась девушка. До взрыва РГД-5 в нескольких метрах за ее спиной оставались доли секунды.
Мигель, наконец, саданул из «ублюдка», но с непривычки промазал.
Мир вокруг Леры словно замедлился. Мозг лихорадочно перебирал всевозможные пути спасения. Убийца приближался. Ну что, милый мой. Глянулась тебе, да, урод? Жаль, зубами да рожей не вышел. Продолжая отступать, девушка поравнялась с гремящей цепью катушкой, над которой уже поработал Батон, и заглянула за борт, проверяя, крепко ли застегнуты на запястьях перчатки.
Высоко.
— Лерка, берегись! — заревел где-то внизу охотник.
Воспользовавшись тем, что девушка отвернулась, рослый головорез ринулся вперед и сделал обманный выпад ножом, рассекая им воздух по диагонали. Недолго думая, Лера сиганула за борт, подгоняемая бешеным адреналином, уцепилась за звено несущейся в воду цепи. Раненную в катакомбах руку даже через перчатку пронзила острая боль — с пореза сорвало корку.
В стремительном падении Лера оттолкнулась от борта «Дракона» ногами и, отпустив руки, перелетела на палубу «Грозного», сопровождаемая оглушительным взрывом. Последний стальной канат порвался и змеей ушел под воду, выбросив с танкера оглушенного пирата.
Упала больно, перекатившись и сильно ударившись ребрами — плотная куртка не спасла. Батон в экзоскелете уже маячил у двери рубки, поваров и Савельева тоже не было видно; бегущую Леру дожидались только подгонявшие ее криками американцы, Ворошилов и Мигель, для прикрытия наугад постреливавший из «ублюдка».
Внизу на мостике Тарас вовсю командовал отплытием. Заработавшие мощные двигатели «Грозного» все быстрее относили его прочь от ввязавшегося в драку гиганта-танкера.
Морское сражение подходило к концу. «Черный дракон» в конечном итоге пересилил налетчиков, заодно избавив воды Тихого океана от одного из многочисленных проклятий расползшейся по миру пиратской чумы. Опомнившись, оборонявшие танкер во все бинокли и подзорные трубы высматривали сбежавший атомоход, шаря по воде лучами прожекторов. Но потушивший бортовые огни «Иван Грозный» уже скрылся в сумраке горизонта.
