Глава 9
СОКРОВИЩА ПРЕДКОВ
Окончательно потеряв из виду танкер и горящую свечой тонущую пиратскую буровую, «Грозный» взял курс на Чили. Погони не было. Пока в оружейке Яков и Ворошилов, пачкаясь маслом, торопливо возились с ремнями экзоскелета, помогая высвободиться на чем свет стоит матерившемуся Батону, к снимавшей в своей каюте изодранные в клочья перчатки Лере заглянул Мигель.
— Ты очень смелая, — глядя на нее сияющими глазами, сказал он.
— Скорее — безбашенная. Знаешь, пойти на нож пирату не очень- то и хотелось.
— Ты могла погибнуть, — покачал головой Мигель.
— Но не погибла же. У меня лисья кровь и пара жизней про запас. Но я еще огребу нагоняев за свою выходку, будь спокоен, — слабо улыбнулась девушка и всмотрелась в лицо священника. — Батон все равно бы не успел. Зато теперь — свобода. Ты постриг бороду?
— Ну, я подумал, пора уже сделать поаккуратнее, в конце концов. Что, не нравится? Я с Чучундрой советовался.
Он впервые в жизни ей подмигнул.
— Нравится, — заверила Лера, стягивая куртку. — Ты стал намного моложе.
— Ну, уже хоть что-то.
— Внимание всей команде, говорит капитан, — ожили динамики внутренней связи. — Немедленно собраться в кают-компании. Повторяю, всем немедленно собраться в кают-компании.
— Вот видишь. У нас не принято откладывать публичные казни, — вздохнула Лера, кидая «натовку» на койку.
Вопреки ожиданиям, ее не стали ругать.
— Ишь, пигалица, — смерив ее взглядом, только и сказал Тарас. Девушка по праву расценила это как пусть и скупую, но все-таки похвалу.
— Дура, — угрюмо бросил Батон.
Сейчас было не до рисовки и пикировок — Савельеву с каждой минутой становилось все хуже, да и повара, судя по кислым, стремительно бледнеющим рожам, от него не отставали.
На экстренное совещание собрались Тарас, Ворошилов, Макмиллан и Зэф (которым за неимением Савельева с грехом пополам переводила Тахома, чтобы те не теряли сути разговора), Яков и снявший шлем Линь в сопровождении Дана, — тот хмуро посмотрел на отведшую взгляд девушку. Рослый молчун ей не нравился и казался подозрительным. Забившийся в угол Батон исподлобья поглядывал на Леру и Мигеля. Раскомандированная по своим местам корейская команда тем временем управляла лодкой. Поваров и метеоролога после совещания решено было оставить в медблоке, предварительно спеленав ремнями и введя им двойную дозу обезболивающего со снотворным. Готовить теперь было некому, поэтому все обязанности на камбузе легли на Леру и Тахому.
Экипаж подлодки круглосуточно нес вахту в три смены по четыре часа. Каждая группа завтракала, обедала и ужинала (тем, что на скорую руку успевали приготовить и без того вымотанные женщины) отдельно, между собой практически не общаясь. Потом еще требовалось убрать столы и перемыть всю посуду. Но однообразная работа хоть как-то помогала девушке выкинуть из головы тревожные, гнетущие мысли.
— Но это еще не означает, что среди нас зараженных нет, — оглядев собравшихся, Тарас поборол сильнейшее желание почесать грудь, но пересилил рефлекс, дав самому себе слово не обращать на одолевавшую погань внимания и доплыть до противоядия во что бы то ни стало.
— Объясните уже, наконец, что здесь происходит, — требовательно заговорил вставший со своего места Линь. — Что было с теми людьми на палубе? Почему они истекали кровью?
— У нас на борту неизвестный вирус, — понимая, что дольше молчать не имеет смысла, ответил Тарас и посмотрел на переводившего Якова. — Трое в тяжелом состоянии. С остальными пока не ясно…
— Как это — не ясно?
— Мы не знаем, каким именно образом распространяется зараза. Сейчас инфицирован может быть любой из присутствующих, если еще не все.
— Вы подвергли риску моих людей, — с негодованием повысил голос Линь.
— Вынужденная мера. Мы не могли говорить до поры. Иначе вы бы нас так там и оставили. Так что мы сейчас все в одной лодке, прости уж за каламбур. Противоядия от этой дряни все равно на борту нет.
— Это не оправдание! — не мог успокоиться Линь. — Это означает, что и я могу быть инфицирован! И все по вашей вине.
— Так точно, — просто ответил Тарас.
— Это безумие…
Лера вздрогнула, невольно коснувшись пальцев сидевшего рядом Мигеля. Они все могут быть уже заражены! И тогда… Все было напрасно. Все по ее вине. Нет. Об этом не хотелось думать. Гнать в шею дикие мысли. Только не сейчас, когда в ее жизни вновь начал появляться хрупкий, еще не до конца осознанный, но все-таки смысл.
Тем временем Тарас как можно короче пересказал корейцу всю историю злоключений «Грозного» с момента прибытия в Антарктику.
— Безумие… В таком случае нам действительно нужно торопиться, — сказал вновь опустившийся на свое место Линь. — Под угрозой находятся не только наши жизни, но и задание, данное нам Императором.
— А вот тут можно поподробнее? — в свою очередь спросил Тарас. — Что там конкретно с Фарерами? Из-за чего нам теперь по дороге домой крюка давать прикажете? Без энергии «Грозного» Убежище в автономном режиме тоже недолго протянет. А у нас семьи там.
— Говори за себя, — хмуро буркнул Батон.
— Хранилище Судного Дня, или — проект «Ноев Ковчег». Огромный спецхран на стодвадцатиметровой глубине, на высоте ста тридцати метров над уровнем моря в поселке Лонгйир, Шпицберген, в котором предками собран практически весь генофонд нашей планеты, существовавший до Катастрофы, — начал рассказывать Линь. Яков с готовностью переводил.
— А толку, — в своей пессимистичной манере махнул рукой Ворошилов. — Может, там уже и нет ничего. Сто двадцать метров для боеголовки — не так уж и глубоко.
— Слышал я про это, — переплетая пальцы, проговорил Тарас, когда Линь замолчал. — Очередная утопия. Всего лишь фантазии да мечты. И почему вы уверены, что за все это время система жизнеобеспечения и охлаждающее оборудование не вышли из строя?
— Я же сказал, что зернохранилище расположено на сто тридцать метров выше уровня моря, — терпеливо повторил переводчик. — Все органические культуры специально обернуты для предохранения от влаги. В бункере не предусматривалось постоянных работников. Банк оборудован двойными дверями с противовзрывной защитой, сенсорами движения, двумя герметичными тамбурами и стенами из железобетона толщиной в метр.
— И вы думаете, что все это до сих пор работает?
— В таких условиях большинство семян останутся живы даже через тысячу лет благодаря автономной системе искусственного поддержания жизни и микроклимата. Там температура никогда не опускается ниже минус восемнадцати градусов.
— С ваших слов получается, что проще ввалиться в Форт-Нокс, — хмыкнул Макмиллан, покусывая палочку. — Это же целая крепость, вмурованная в материнскую породу. Как, по-вашему, мы туда попадем?
— Будем разбираться на месте, — туманно ответил Линь.
Притихшая Лера слушала, затаив дыхание и даже чуть приоткрыв рот. Хранилище, в котором осталась жизнь из прошлого! По словам корейца выходило, что уничтоженный мир можно было вернуть. Трава, деревья, реки и озера. Чистое небо над головой! Девушка почувствовала, как под обтягивающей грудь тельняшкой бешено колотится сердце.
— Ну, вскроем мы этот семенной погреб, и что с того? — поддержал Тараса Ворошилов. — Куда сажать-то?
— Да это же величайшее сокровище! — воскликнул Мигель. — Как ему удалось уцелеть?!
— Значит, удар выдержало. В специальное скальное основание вмуровано. Или не бомбили его, делов-то. Еще скажи, что это знак Божий, — буркнул, прикладываясь к кружке, Батон.
— А это он и есть, — с вызовом ответил пощелкивающий четками Мигель. — Разве вы не видит? Все по промыслу его.
— Ой, ну оставь. Для того и строили, чтобы выдержало. Сами закопали себе. И Боженька твой тут совершенно ни при чем. Плевать он на нас давно хотел. И перестань щелкать, голова и без того пухнет.
— Не говорите так!
— И дальше то что? Кругом зараза одна. Или предлагаешь парники сколотить? — гнул свое Ворошилов.
— Но почему же! Вы сами прекрасно знаете, что на планете остались уголки, не тронутые радиацией. Можно создавать поселения с колонистами и фермами, сначала небольшие, а потом, со временем, развиваться, все больше тесня радиацию. Нам остается лишь вскрыть Хранилище и вернуть все назад, — Линь в воодушевлении треснул бронированный перчаткой по столу так, что зазвенели полупустые кружки. — Попробовать засеять планету заново! Животные, растения, пища, геномы различных рас! Просто доставьте нас туда, и мы все сделаем сами! Мы собственным примером покажем уцелевшим из России, что в мире еще остались очаги жизни, готовые сражаться за будущее человечества!
— Даже если это и правда, — откуда мы знаем, как поведут себя гены под воздействием радиации? — потеребил ус старпом. — А защита? Представляю, сколько там ее слоев, если убежище создавалось, чтобы пережить глобальную катастрофу. Это все равно, что молотком пытаться открыть Ящик Пандоры. Я понимаю, что вы снабдили нас всем необходимым, починили лодку, и мы вроде как вам теперь что-то должны. Но и вы поймите, что сейчас первостепенная задача у всех нас — «Дигнидад».
— «Дигнидад» так «Дигнидад». Но мы должны попытаться, — снова встав и взяв шлем, Линь направился к выходу из каюты. — Это не просто призрачная надежда, это наш шанс. Я должен проверить своих людей и попробовать связаться с «Драконом». Господа.
— Как при такой строптивости он смог стать правой рукой Императора? — посмотрел ему вслед Тарас.
— Очень просто, — ответил Яков, и старпом уловил на его лице странную гамму сменявшихся чувств. Как будто в переводчике шла какая-то внутренняя борьба. — Его фамилия Су. Линь Им — сын Ким Има. Великий Император — его отец. Мой вам совет: будьте с ним очень осторожны. Ради достижения собственных целей он готов пойти на что угодно. Таких хранилищ было несколько по всему миру. Но Фарерское — одно из самых засекреченных. Император до войны не жалел денег на подобную информацию. У него были данные обо всех подобных сооружениях и комплексах.
— И?
— Он очень старался, чтобы эта информация не попала Линю в руки. Но, как водится, в кулуарах, видимо, произошла утечка.
— Почему? — Ворошилов придвинулся ближе.
— Линь Им своенравен, честолюбив и горяч, — ответил Яков, дуя на чай и осторожно отпивая из кружки. — К тому же еще достаточно молод даже по нынешним меркам. И не во всем разделяет взгляды родителя на утопическое восстановление планеты, хоть и старается не показывать виду. Каждый из них по-своему стремится к власти.
— А стремление к власти, — вздохнул Тарас, — неизменно влечет за собой…
— Войну, — с кивком тихо закончил за него переводчик.
«Судовой журнал.
Тихий океан. Акватория Чили. Южная Америка.
Время в пути — … — ые сутки.
Столкновение с пиратской нефтяной буровой стало отличной возможностью оторваться от „Дракона“. Судно основательно потрепало, но, судя по габаритам и громоподобному сигналу, который мы услышали, отойдя на достаточное расстояние, того самого, который мы поначалу принимали за рык морского животного, — танкеру удалось отбиться.
Информация, полученная от командира корейской команды Линь Има о Хранилище Судного Дня, просто невероятна. Но сил верить или что-то опровергать сейчас попросту нет ни у кого из нас. Переносить недуг все сложнее. Напряжение на пределе. Все подозрительны и в основном молчаливы. Господи! Помоги нам доплыть! Не оставь в последнем рывке, ведь не зря же мы…
Не зря же мы…
Господи. А что же будет, если там ничего нет. Только пе?гел и пустота. Как везде.
Прочтут ли это когда-нибудь…»
На следующее утро на горизонте, придавленном тучами, появился прикрытый рассветной дымкой далекий чилийский берег. Двигались осторожно, сбавив обороты, чтобы не дай бог не прозевать оставленные Ежи координаты.
— Есть, капитан, — наконец услышал дежуривший на мостике Тарас. — Это здесь. Кажется, приплыли.
— Стоп машина!
Не рискнув подходить вплотную к берегу, смотрящий в бинокль Тарас приказал остановиться в полутора километрах от суши. Пока готовились спускать лодки, встал вопрос о транспортировке в лаборатории поваров и Савельева. Им первая помощь требовалась как можно скорее. В результате было решено переправить их на отдельной лодке, приготовив для этой цели носилки.
— Ну и как настрой, приятель? — расправляя выданный противогаз, попытался подбодрить явно нервничавшего Зэфа Макмиллан.
— Не знаю, бро. Не уверен, — пробубнил здоровяк. — Может, я тут это, пересижу, пока вы сплаваете?
— Не выйдет. Видишь, даже поваров с Савельевым с собой берут. Да не дрейфь ты, — он по-дружески хлопнул приятеля по плечу. –
— Мы же вместе. Сколько лет мы с тобой не видели под ногами ничего, кроме снега и ледышек, а? Двадцать!
— Вот это-то меня и смущает, — продолжал сомневаться Мичиган. — Там-то все, как-никак, привычное было, знакомое. Какая она, новая земля?
— Есть только один способ это проверить, брат, — ответил техасец, спускаясь в лодку. — За мной! Шоу начинается!
Лере не очень хотелось оказаться с Батоном в одной упряжке, но делать было нечего. Чучундра в этот раз осталась на «Грозном» составлять компанию Тахоме, в последние дни просто прикованной к камбузу. Антидот девушка пообещала ей привезти, хотя и так было ясно, что после обнаружения «Дигнидада» обязательной вакцинации подвергнется весь состав субмарины.
Пока Лера помогала Мигелю облачиться в непривычный мешковатый ОЗК и торопливо заплетала тонкую косу, которую, несколько раз обмотав вокруг головы, спрятала под шапкой, все остальные места в лодках были давно разобраны.
Держа одинаковую дистанцию, резиновые суденышки, вытянувшись гусеницей, неторопливо двинулись в сторону берега. Это напомнило Лере ее первую вылазку на Африканский берег. Тогда Паштет, Треска и Савельев тоже были с ними. Из-за ее глупости они, наплевав на осторожность, смело отправились вызволять заблудившуюся в джунглях девчонку из лап кровожадного туземного царька. Были они и сейчас. Только вот… Девушка обернулась назад, где в прицепленной посреди каравана «резинке» покачивались носилки с больными друзьями. Снотворное и болеутоляющие еще продолжали действовать. Но из приоткрытого рта метеоролога, криво сбегая по небритой щеке на дно лодки, продолжала сочиться буроватая жидкость.
— Ты на фига с «эргэдэ» на рожон полезла? — не оборачиваясь, буркнул сидевший впереди Батон. — Все мало приключений? На геройство опять потянуло. Сам бы управился.
— Я видела, — язвительно ответила ему в спину Лера.
— Ничего ты не видела. Везение долго спускать не будет.
— Не надо сейчас об этом, хорошо? — девушка украдкой принюхалась. Алкоголем от охотника не несло. Значит, проспался.
Но от этого Батон не стал менее злым и ершистым, а значит, опасным.
— А ты куда смотрел? — продолжал ворчать работавший веслом Батон, косо зыркнув на сидевшего рядом с Лерой Мигеля. — Тоже мне ухажер, ммать.
— Я вообще-то патроны хотел принести, — парировал гребущий с другого борта священник, которому выдали противогаз, химзу и даже кобуру со «Стечкиным» и двумя дополнительными магазинами в кожаных ременных футлярах. — И почему вы вечно на всех кидаетесь?
— Не твоего ума дело. Хм. Много бы ты нанес… Стрелять-то хоть умеешь, чудила?
— Доводилось, — уклончиво ответил священник. — Немного.
На самом деле чилиец стрелял всего несколько раз в жизни. Первый раз в армии. Второй во время памятной бойни десять лет назад, в две тысячи двадцать третьем, когда с мыса Горн через Королеву Мод мигрировали стаи мутировавших пингвинов, и ему пришлось присоединиться к обитателям О.А.К., дабы дать отпор не знающим пощады, прущим сплошной черной массой чудовищам. Сколько собак они тогда потеряли. Людей — еще больше. В той схватке жестоко погибли и родители Леры, чета Степановых. Не спасли. А вот как судьба свела…
— Держи! — крикнул тогда Макмиллан, перекидывая ему двустволку и кожаный патронташ со сверкнувшими в петлях пузатыми капсюлями двенадцатого калибра. — Ты же вроде в армии был? Не знаю, как у вас, священников, с кодексами, но сейчас лишний ствол не помешает, приятель! Этих тварей просто тьма-тьмущая, так что не жалей свинца!
Бой был горячим, и Мигель дрался вместе со всеми. Новый мир, новые правила. Человек во все времена бросал вызов природе, только теперь все было наоборот. Природа не вызывала, а старалась добить. И священник сражался. Защищая себя и помогая другим, в считаные секунды пропитав рясу кислым привкусом ружейного пороха. Снег стал алым от протапливавшей его горячей человеческой и звериной крови. Мигель до сих пор иногда чувствовал фантомный отклик удара приклада в плечо. И вот в его руках снова оказалось оружие. Пусть и не такая мощная, как немецкий двухзарядный «Merkel 40Е», все-таки эта машинка тоже была призвана нести смерть.
— И в кого же? В пингвинов снежками кидался? — не переставая грести, фыркнул охотник. — Или сосульками?
Мигель вздрогнул и, начиная заводиться, открыл было рот, чтобы ответить на «чудилу» и прочие поддевки. С каждым разом этот задиристый мужик нравился ему все меньше и меньше. И как только Лера прожила с ним бок о бок столько лет?
— Прекратите оба, — одернула спорщиков девушка, поправляя ремень висевшего на спине «Бизона» со сложенным прикладом, к которому, собираясь, добавила лазерный целеуказатель. Сейчас только очередных перепалок ей не хватало. Сцепятся опять, чего доброго. Батону только лишний повод подкинь. Еще и «резинку» перевернут. Оказаться с полной экипировкой в воде — та еще перспектива.
Лера оглядела свое упакованное в мешковатую химзу тело, к которому под комбинезоном противно липла влажная от испарины тельняшка. В таком виде точно не поплаваешь. Делать этого она, разумеется, не умела, да и вода могла быть заражена. Хотя спрятанный в подсумке дозиметр до сих пор не подавал никаких признаков жизни.
— Так, номер два, разговорчики, — словно прочитав мысли Леры, окликнул из ведущей лодки Тарас. — Склочничать потом будете. А сейчас не время. Отряд, приготовиться! Сушить весла!
— Приготовиться! Сушить весла! Приготовиться! — эхом передалось назад по веренице связанных между собой лодок, и люди перестали грести, отдавшись на волю шумящих прибрежных волн.
Вздохнув, Лера проверила фильтры и, как и все, сняв шапку, натянула на голову воняющий резиной противогаз. Они снова сходили на берег. И здесь была уже не Антарктика.
Заброшенная территория «Виллы Бавария» встретила чужаков абсолютным безмолвием. Вытащив лодки на сушу, ощетинившийся стволами отряд стал медленно продвигаться по чужой территории в сторону ранчо «Лавадеро», ориентируясь по карте, которую держал идущий впереди Тарас. Носилки несли посередине, окружив их со всех сторон.
Идущий за Макмилланом Зэф больше смотрел под ноги. Круглые стекла непривычно обтянувшего череп противогаза, который ко всему был ему еще и мал, запотевали от каждого выдоха.
Могучего американца смущали хрустевшие под подошвами песок и прибрежная галька; скрип шагов заставлял настороженно прислушиваться к доносящимся снизу шорохам.
— Чего ты там все высматриваешь? — обернулся на натужное сопение Зэфа Макмиллан.
— Не знаю, — прокряхтел тот в фильтр. — Неуютно мне тут.
— Да расслабься ты, — сбавив шаг и поравнявшись с другом, успокоил техасец. Надетая поверх противогаза неизменная шляпа придавала ему комично-своеобразный вид. — Сейчас все сделаем — и назад. Потерпи немного.
— Постараюсь.
В свободной руке Батона, несущего на плече истосковавшееся по вылазкам СВД, тихо шуршал дозиметр, стрелка которого плавно подрагивала на границе зеленой и оранжевой зоны. Пока фон был достаточно терпимым.
— Но если колонию основали в начале шестидесятых, спустя много лет после того, как окончилась война, — размышлял идущий рядом с Тарасом и Линем Яков, — то как они могли разрабатывать вирус, использовавшийся во Второй мировой?
— Скорее всего, секретные лаборатории, устроенные Аненербе, располагались здесь задолго до того, как была основана колония, — ответил Тарас, прислоняясь противогазом к противогазу Якова для лучшей слышимости. — Может, впоследствии это было своего рода прикрытие. Помните, что рассказывал Савельев, — на территории колонии «Дигнидад» с помощью немецких научных консультантов и спецслужб Рейха могли производить оружие.
— Все может быть, — неуверенно согласился Яков. — Но превратить целую Антарктиду в испытательный полигон… Какие же глобальные планы они лелеяли.
— Ну, Гитлер всегда был гигантоманом. Так, нам туда, чуть левее, ребята.
— Да, такое возможно, — подал голос Мигель. — Я имею в виду базы, построенные до колоний. Их тут было несколько.
— А тебе-то откуда знать? — хмыкнул под противогазом расслышавший его комментарий Батон.
— Вообще-то это мой дом, — со сталью в голосе ответил чилиец. — И я знаю историю своей страны. Еще в этих краях существовала вилла Гримальди. Она служила штаб-квартирой военной разведки, ее прозвали «бараками Терранова».
— Несмотря на весь внешний лоск, вилла Гримальди стала одним из центров жестокости и насилия со стороны военной диктатуры, — поддержал Яков. — В ней находились специальные камеры пыток. Заключенным не позволяли стирать одежду или переодеваться, а мыться им разрешали только в строго определенное время, без каких-либо исключений. Плохая и скудная еда только усугубляла и без того ухудшающееся состояние пленных.
— Жесть, — пробормотала Лера.
Слышавшая разговор девушка по-новому взглянула на Мигеля. Она ведь совсем забыла! Священник сейчас находился у себя на родине. Интересно, какие чувства бушевали у него на душе? О чем тосковало сердце, видя кругом разрушение и пепел? Она притормозила, попытавшись заглянуть ему в глаза, но это было невозможно из-за противогазов.
А бредущий со всеми Мигель с тоской осознавал, что больше ни о чем не тоскует. Как он и говорил Лере, — в мире ничего больше не осталось. Теперь он увидел это собственными глазами. Разрушение, бренность, тлен. А призраки прошлого… Он понял, что отпустил их на волю давным-давно. Хранить эти осколки уже попросту не было смысла. С каждым годом они только все сильнее будут впиваться в душу и ранить сердце.
Вот оно, самое страшное наказание, Господи. Чистилище, которое без твоего суда и спроса мы создали сами для себя.
Это больше не его дом. Теперь это ничья земля.
За несколько часов, что шли к ранчо, путешественникам не встретилось ничего необычного. Это, с одной стороны, внушало спокойствие, а с другой — настораживало. Полуразвалившиеся строения, иссушенные деревья, расколотое трещинами дорожное полотно с давно стертой разметкой и редкими светофорами и дорожными указателями, на которых уже невозможно было что-то прочесть. Тут и там — обглоданные ржавчиной покосившиеся остовы машин… Чужая земля. Непривычная и наверняка опасная.
«Если вокруг слишком тихо, жди беды», — отчеканила про себя еще одну заповедь выживалыцика Лера, перетягивая на грудь «Бизон» и со щелчком приводя приклад в рабочее положение. Хотя сейчас их было на порядок больше, чем в Африке, да и экипировка лучше. Следуя за Батоном, Лера глядела по сторонам, вслушиваясь в свое просачивающееся сквозь фильтры дыхание, неприятным сипением отдававшееся в ушах.
Внезапно она почувствовала, как защекотало в горле, но чихать или кашлять в противогазе было то еще удовольствие. Что это с ней? Голову слегка мутило. Скорее всего, просто давно не надевала противогаз, вот и все. Сглотнув, Лера с усилием подавила подкативший горловой спазм.
Пустынная местность, жидкая лесополоса. Серое низкое небо. Все уныло, скудно, безжизненно. Единственное, что однажды привлекло внимание зоркого Батона, — цепочка странных многопалых следов, идущая наперерез их каравану в сторону уже невидимой за растительностью береговой линии. Лера тоже заметила отпечатки чьих-то ног. Они были необычны, словно шедший опирался на палку, или это вообще была третья нога.
Но отряд не останавливался, продолжая двигаться вперед по пустынным улицам мертвой портовой деревеньки, и времени на исследования у охотников не было.
Первые постройки поселения показались на горизонте около полудня. Кожа под нагретой резиной противогазов потела, чесалась и начинала нестерпимо зудеть. Еще через полчаса, снова сверившись с дозиметром, Батон сделал отмашку снимать.
Остановившийся на короткий привал отряд со вздохами облегчения потянул с измученных прелых лиц «слоников». С некоторых на песок сразу густо закапал пот. Несмотря на низко нависшие тучи, воздух был сырой и очень горячий. Ноздри разведчиков защекотал застоявшийся, терпкий аромат чужих земель.
Смотрели друг на друга, не особо задерживаясь на лицах, — каждому в напарнике мерещилось заражение или скрытый прогрессирующий недуг. Все отмалчивались, словно в плену, поэтому невозможно было понять, кто уже инфицирован, а кто — еще нет, что только усиливало царившее среди людей напряжение.
— Пришли, — покусав мокрый ус, Тарас тыльной стороной перчатки вытер лоб и указал на полуобвалившуюся вывеску «Villa Baviera» над покосившейся аркой, давно лишенной с обеих сторон ограждения.
— Ну что, все вместе? — спросил вставший рядом с ним Батон, пакуя противогаз в рюкзак. — Или разделимся?
— Вместе. Разбегаться смысла нет, — зашелестел записями Ежи Тарас и поморщился, ощутив новый укол в груди. — Тут сказано, что вход в подземные катакомбы, где располагаются лаборатории, находится где-то в доме, где жил руководитель колонии. Снаружи все мило и безобидно, а под землей закопан поганый гнойник.
— Что еще раз доказывает, что местным властям было чего скрывать, — вставил Яков.
— Только не от нас, — Батон проверил винтовку и посмотрел на носилки с больными. — Нужно торопиться, а то парням совсем хреново. Как бы тут дуба не дали. Еще неизвестно, сколько мы там под землей проплутаем.
— Интересно, здесь есть выжившие? — подал мысль из-под забрала Линь Им.
— Раньше тут обитало около пятисот человек, — сунул нос в записи Яков.
— Сомневаюсь, — сплюнул под ноги Батон и растер вязкий комок обитым металлом мыском ботинка. — Где им тут было укрыться в первое время после бомбежек? А если что-то и есть, то вряд ли оно ходит на двух ногах. Будьте начеку. Это касается всех.
Обернувшись, он выразительно посмотрел на Леру.
— Да тут я, тут, — буркнула та, натягивая мамин платок на нос и крепче стискивая «Бизон». Вдруг девушка зашлась кашлем, и на платке проступило несколько расползающихся рубиновых капель.
— Лера, ты чего? — забеспокоился Мигель, но подошедший Батон оттолкнул его. Спустив платок, он взял девушку за скулы и мягко повертел лицо, вглядываясь в зрачки.
— Еще одна, — негромко пробормотал кто-то, но расслышали все.
— Я в порядке, — сквозь стиснутые пальцами в перчатках зубы с усилием проговорила девушка, почувствовав изучающий взгляд сквозь матовые гогглы Дана.
— Ни хера ты не в порядке, — окончив осмотр, подытожил Батон. — Зрачки гляди вон какие. Тарас, нужно торопиться.
— Да, выдвигаемся.
— Лера… — снова начал Мигель, но она его оборвала.
— Говорю, со мной все нормально, десна кровоточит, поцарапалась, — огрызнулась на священника девушка, шагая вперед. Но это была не десна. И нагрубила Лера не потому, что не хотела к себе лишнего внимания в такой неподходящий момент, когда они находились на чужой территории, да еще и на поверхности. А потому, что ей вдруг стало очень и очень страшно.
Когда и, главное, где она успела подцепить неведомую заразу? Неужели от кружки на камбузе? Но ведь она свою помыла, прежде чем пить. Хотя они все были одинаковые…
Снова перегруппировавшись, немного отдохнувший отряд двинулся на территорию ранчо. Поселение за прошедшие годы практически полностью было разрушено. Дожди, время, пришлые мародеры, — все оставило свой отпечаток на заброшенных, щерящихся пустыми глазницами окон бараках и частных домиках, унылых скелетах детских площадок и школ, парковках с истлевшими остовами автомобилей.
Нужный дом отыскали быстро: с другой стороны небольшой площади возвышался костел с криво просевшей крышей. Развалины напомнили Лере оставленный в Антарктике храм Мигеля. Только тот был в разы меньше и проще, не такой вычурный, — отчего сейчас казался еще более жалким. И еще вспомнились колыбельные мамы, которая приходила в церковь Святой Троицы молиться за нее.
В голове снова зазвучали строки из песенки про лисенка, только на этот раз Лера с удивлением отметила, что пелись они детским голосом и на другом языке. Кажется, на немецком.
Red Sun Ray, hinter den Wolken kaum sichtbar,
Hush-a-bye, mein Fuchs schlafen gehen.
Decken Sie die Nase Schwanz, wird der Wolf Nacht nicht erreichen,
In der Wiege liegen Sie ruhig sopish Auslauf.
Bye-bye, bye-bye …
To, что это именно песня про лисенка, Лера узнала только по мелодии…
А откуда она вообще знала мелодию, ведь она никогда не могла ее слышать раньше?
Отставшая от сгрудившегося возле дома отряда девушка рассеянно качнула «Бизоном», чуть не выронив его из рук, и помотала головой, отгоняя внезапный морок.
— Лерка, не отставай, — коротко поторопил наставник. — Мы заходим.
В двухэтажном доме, принадлежавшем когда-то главе колонии, на второй этаж которого попасть не удалось из-за истлевшей и обвалившейся лестницы, не оказалось ничего примечательного. Мусор, развалившаяся мебель, камин, в котором некоторое время назад, судя по сырым скорчившимся поленьям, пытались развести огонь, пустые банки из-под консервов, несколько пятен крови на сползавших, закручиваясь в рулоны, обоях. Несколько рваных дырок от пуль.
— Ничего не трогай! — приказал вооруженный дозиметром Батон, увидев, что Мигель подошел к покосившемуся стеллажу и разглядывает в луче фонаря корешки книг, на которых под слоем грязи и пыли читались названия на испанском и немецком.
Во всех источниках света, от люстр до ночников, были выкручены лампочки и обрезаны почти все провода. Из кухни кем-то или чем-то был выволочен газовый баллон, о чем говорил припорошенный слоем грязи и пыли длинный след, тянущийся по разбухшему от сырости паркету в прихожую.
Все. От былого уюта и некоторого намека на роскошь не осталось и следа. В подсобке с начисто разграбленной котельной имелся погреб, но в нем не обнаружилось никаких потайных дверей, — только паутина и мох. Продолжая изучать участок, отряд снова выбрался на улицу.
Заморосил мелкий дождь. Опасаясь воздействия кислотных паров, люди снова натянули на лица противогазы.
На заднем дворе располагался домик поменьше, явно рассчитанный на гостей. Пока остальные толпились на крыльце, решая, что делать дальше, а Тарас зашел в прихожую, чтобы лишний раз не мочить драгоценные карты, Батон отправился на разведку на задний двор.
— Координаты точно те, — водя пальцем по записям и сверяясь с компасом, Тарас посмотрел на Якова. — Именно в центре их пересечения и стоит этот дом. Ничего не понимаю.
— Ребята! — с заднего двора донесся голос Батона. — Идите сюда, я, кажется, что-то нашел!
Гостевой домик был полной фальшивкой из четырех стен, одна из которых была снесена напрочь; внутри же скрывалась вмурованная прямо в грунт титановая площадка диаметром метров пять с половиной и лестница, под углом ведущая вниз. Гермоствора была распахнута и частично испачкана копотью. Тут же лежало несколько деревянных пустых ящиков и несколько вскрытых армейских контейнеров, в которых тоже ничего не нашлось.
Сняв перчатку, Батон осторожно провел по двери кончиками пальцев и размял на подушечках черный порошок.
— Кто-то побывал здесь до нас, — рассматривая заполненные дождевой водой следы гусеничных траков, в нескольких местах пересекавшие двор, и полуразрушенное сооружение, похожее на блиндаж, сказал Батон. — Пластид. Люк взрывали. И не так уж давно. Судя по следам, с техникой у них проблем нет. Смотрите, тут словно кто-то оборонялся. Пытался, во всяком случае.
— Вот это новости. Но где тогда они все?
— Шут знает. Слышь, я вот чего тут подумал… — вытирая руки, понизил голос охотник.
— Чего?
— А не могли те хлопцы, что к нам в Балтийск тогда приплыли, несколько колбочек отсюда прихватить?
Тарас некоторое время молчал, устало поставив ногу на один из порожних ящиков.
— Давай не будем об этом думать, — наконец, мрачно ответил он. — Там вроде ситуация нормально разрешилась. А нам нужно найти антидот. Мы ведь еще не знаем, есть тут эти колбочки вообще или нет.
— Похоже, только Божья Длань была способна открыть эту дверь, — присвистнул Макмиллан, сунув в зубы палочку, которые в бесчисленном количестве хранились у него в стареньком портсигаре с оттиском «Harley Davidson».
— Или тонна С-4, - вынес вердикт Мичиган. — Взрывали с первого раза, вот здесь, видишь?
— Угу.
— Ты как? — спросил Мигель, подходя к стоявшей в сторонке Лере, которая, чувствуя приближавшийся новый приступ, судорожными движениями снимала с себя противогаз.
— Не очень, — честно призналась девушка, у которой порядочно болела голова от не желавшей отпускать песенки, накрепко поселившейся в голове.
In der Wiege liegen Sie ruhig sopish Auslauf.
Bye-bye, bye-bye…
И как Лера ни старалась собраться, неведомо откуда взявшийся морок упорно не желал отпускать.
— Потерпи.
— А что еще остается… Не волнуйся. Я выдержу, — ответила Лера и снова тяжело закашлялась, сплевывая на пол кровь.
— Ладно, спускаемся, — сняв противогаз и сменив автомат на пистолет, Тарас достал фонарь и первым пошел по ступенькам в недра заброшенной лаборатории.
Остальные, вытянувшись цепочкой, последовали за ним, осторожно поддерживая носилки с Паштетом, Савельевым и Треской.
Но держаться Лере оказалось не так-то просто. Чем глубже они спускались в подземные катакомбы, тем громче становилась музыка в ее голове, сбивая с толку, мешая сосредоточиться на деле. А как же остальные? Почему никто из шедших с ней мужчин не тер уши, не оглядывался нервно по сторонам, пытаясь вычислить источник назойливого звука? Неужели это слышала только она…
Видя состояние девушки, настороженный Мигель старался не упускать ее из виду. Подземное сооружение чилийской лаборатории заметно уступало размерами Двести одиннадцатой. Яков заметил, что скорее всего это лишь один из многочисленных комплексов, вмурованных в землю под территорией поселения. Было очевидно, что здесь успели как следует похозяйничать мародеры.
Оставалось только обшаривать помещение за помещением и надеяться, что их долгожданная сыворотка, от которой сейчас зависело столько жизней, благополучно окажется на своем месте.
Подземные катакомбы были утоплены в грунт на несколько этажей. Спускаясь по винтовой лестнице, люди подсвечивали ступени фонариками, хаотично разгонявшими подступающую со всех сторон тьму. Внизу колыбельная стала совсем нестерпимой, давящей, и Лера стиснула зубы, крепче сжимая «Бизон». Под челкой на лбу бусинками выступила испарина, тонкой ниточкой сбежавшая по щеке. Девушка утерла глаза, которые едко щипал пот, тыльной стороной перчатки.
Мигель с нараставшей тревогой следил за ней.
— Я в порядке, — упрямо буркнула Лера.
На втором этаже оказалось несколько просторных помещений с распахнутыми дверями; выбитое из них стекло хрустело под подошвами ботинок. Пробирки и колбы, микроскопы и морозильные камеры, прозекторские столы, центрифуги для смеси жидкостей, всевозможные инструменты и прочие атрибуты исследовательского учреждения, — начинка «Дигнидадского» отдела, разрабатывавшего «Троянца», мало чем отличалась от Двести одиннадцатой. Через несколько коридоров отряд уперся в приоткрытую гермодверь, на которой виднелись потускневшие от времени шипастые символы биологической угрозы.
— Кажется, пришли, — оглянулся идущий первым Батон.
— И тут уже кто-то побывал, — поводил из стороны в сторону фонариком Тарас.
— Хорошо же они тут все обшарили, — оценил Батон, прикрывая входящего внутрь старпома. — Сразу видна опытная рука.
Некоторое время изнутри доносились шаги и шорох. То и дело мелькала тусклая спица фонарика. Что-то с лязгом упало, послышалось короткое ругательство.
— Что видишь? — поинтересовался у темноты Батон, поднимая кончик ботинка и наблюдая, как в луче света от пола к подошве тянется прозрачная нитка вязкой желеобразной субстанции. Ощущение было, словно наступил на жвачку. То ли тут кто-то что-то недавно пролил — охотник направил фонарь в потолок, — то ли, и второе предположение было куда хуже первого, это была чья-то… слюна. Батон настороженно огляделся и мысленно пересчитал топтавшихся рядом членов отряда. Все вроде на месте. Пока. Трогать подозрительную хрень он не решился даже в перчатке, чтобы лишний раз понапрасну не нервировать остальных. Посмотрим.
— Нашли, — через некоторое время послышался дрожащий от волнения голос Тараса. — Идите все сюда. Нашли! Они здесь! Даже контейнеры с теми колбами, что Лерка притащила на «Грозного». Старые контейнеры, которые были на нашей базе, несколько вскрытых, и еще несколько других, с иной маркировкой. Такие же, как на фотографиях! Похоже, это и есть антидот, ребята!
— Но почему их оставили те, кто был здесь до нас?
— Наверное, не смогли унести, — отозвался из темноты Тарас. — Или побоялись связываться, не зная точного применения. Или вообще в спешке сваливали. Тут вон все значками и предупреждениями облеплено. Главное, чтобы нам хватило. Сможешь подсобить с освещением? А ну, ребята, помогите-ка…
Но Лере было не до всеобщего веселья. Поотстав еще в коридоре, сейчас она двигалась назад, в обратную сторону, к лестничному пролету, дойдя до которого стала спускаться на следующий этаж, светя себе подствольным фонарем.
Баю-бай, мой лисенок, засыпай.
Носик хвостиком прикрой, не достанет волк ночной…
Она уже не понимала, слышит ли музыку на русском языке или на немецком. Ставшие ватными ноги сами несли ее куда-то вперед. Ну и пусть. Ну и ладно. Главное — поскорее выключить, заткнуть, заставить замолчать эту нестерпимую, вызывающую тошноту мелодию. И как можно скорее.
Попав на цокольный этаж лаборатории, плотно заваленный мусором, Лера, светя себе под ноги, стала пробираться на звук. Спертый застоявшийся воздух, пахнущий грязью, плесенью, старостью и чем-то еще, с трудом проникал в сопротивлявшиеся легкие. С потолка неторопливо капало. Осталось совсем чуть-чуть, еще немного, она знала это.
Неожиданно музыка оборвалась так же резко, как и началась, и тьма перед застывшей девушкой колыхнулась, приходя в движение. По ушам ударил звонкий стрекочущий звук, заставивший охотницу попятиться и чуть было не упасть на спину, обо что-то споткнувшись.
Вскинув «Бизон», переключенный в режим стрельбы очередями, девушка закричала и приникла к коллиматорному прицелу, нажимая на спуск, снова вместо сумеречного подвала видя перед собой австралийского капитана, наваливавшегося на Батона. Ожившее в руках оружие яркой вспышкой вернуло воспоминания.
— Не-е-ет!..
Грохочущие выстрелы, первые из которых ушли в молоко, стробоскопно осветили прилепившуюся к потолку многочисленными конечностями извивающуюся склизкую тварь, которая, пронзительно заверещав, потянула в сторону Леры разматывающиеся мохнатые ложноножки.
Этажом выше что-то неожиданно навалилось с потолка на истошно заверещавшего Ворошилова.
— Аааа! Помогите!
Среагировавший быстрее всех Макмиллан несколькими выстрелами снял свисавшую с потолка на щупальцах зашипевшую извивающуюся тварь с раззявленным, почти человеческим ртом, в котором ворочался длинный пупырчатый язык.
В следующий миг сбившиеся спина к спине люди открыли беспорядочный огонь по внезапно показавшимся из щелей в полу и потолке склизким многоглазым чудовищам, передвигавшимся при помощи сокращающихся ложноножек. Атаковавшие твари были некрупными и больше всего походили на человеческую голову с вытянутым, обтянутым белесой кожицей черепом и торчащими во все стороны гибкими ножками. Кореец Дан ловко орудовал выхваченным из-за спины мечом. Выронив свое оружие, Мичиган застонал и, вдруг зажмурившись, схватился за голову.
— Агррх, черт…
— Лера! Где Лера? — оглядев огрызавшийся свинцом отряд, Мигель бросился обратно к лестнице. Потерявшей сознание Лере все-таки удалось завалить приманившего ее «менталиста» очередью, разнеся его тело в клочья.
— Лера! — спустившийся на крик и выстрелы Мигель подбежал к лежащей в куче мусора девушке и, проверив пульс, осторожно взял ее на руки.
Атака мутантов закончилась так же неожиданно, как и началась. Сделав последний выстрел, Батон опустил ствол винтовки и прислушался.
— Как ты, брат? — Макмиллан посмотрел на вспотевшего от напряжения Зэфа.
— Отпустило вроде бы, — хрипло ответил здоровяк и повертел головой, прислушиваясь к своим ощущениям. — Голова чуть не раскололась, как орех.
— Ментальная угроза. Думаю, нам не стоит здесь долго задерживаться, — меняя в СВД магазин, сказал Батон. — Уверен, это не все местные жители.
— Согласен, — кивнул Тарас. — Берем то, за чем пришли, и сваливаем.
Перетащив наружу контейнеры, вход в зловещие катакомбы завалили взрывами нескольких гранат.
«Судовой журнал.
Чили. Южная Америка. Колония „Дигнидад“.
Время в пути — … — ые сутки.
И все-таки у нас получилось. Несмотря на призрачность надежды, антидот на чилийской базе действительно нашелся, и он действует! Слава Тебе, Господь Всемогущий! Все члены команды, включая тех, кто не проявлял явных признаков заражения, подверглись обязательной вакцинации. Особо тяжелые успешно идут на поправку, правда, не так быстро, как бы этого хотелось.
Метеорологу Евгению Савельеву пришлось перенести операцию ввиду большой потери крови и повреждения некоторых внутренних органов. Благо среди корейской команды нашлась пара квалифицированных врачей. Парню просто фантастически повезло, хоть он чуть и не ослеп и все-таки заработал частичный паралич левой руки. Пройдет или нет, неизвестно.
Также на материке нами были обнаружены следы человеческой деятельности (базу и лаборатории расконсервировали до нашего появления) и заброшенные строения военного предназначения, которые явно моложе построек колонии. Установить контакт с местными или кем-либо еще так и не удалось, несмотря на явные указания на чье-то присутствие. Может, это и к лучшему. Главное, что мы успели!
Действительно — хорошо то, что хорошо кончается. Правда, еще не для нас. По договоренности с корейскими членами команды взяли курс на Фарерские острова.
Команда заметно воспряла духом. Им теперь хоть к черту на рога.
Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».
* * *
Пришла в себя Лера уже на лодке. Первым желанием было снова стрелять, но «Бизона» в руках не оказалось. Жуткого врага тоже нигде не было видно… В голову словно налили свинца, предметы расплывались перед глазами бесформенными пятнами, но девушка все равно почувствовала, что лежит на койке. Или ее убили? Что за бред… Наверняка она в своей каюте. Тревожно прислушавшись, Лера с облегчением осознала, что песенка перестала звучать.
Над ней склонилось чье-то лицо, и, с усилием присмотревшись, Лера увидела улыбающегося Мигеля.
— Я убила ее?
— Да, — успокоил мужчина. — Ты в безопасности. Мы едва успели прибежать на выстрелы. Хитрая тварь. Почуяла тебя еще на поверхности. А ты не растерялась.
— Я видела, — девушка смолкла. Сухой тяжелый язык едва поворачивался во рту. — Видела…
— Что ты видела?
Продолжать не решилась.
Дядя Миша!
Рвущийся из груди крик. Палец, одервенело надавливающий на спусковой крючок… Бьющее по ушам эхо выстрела, заглушающее падение тела. Этот кошмар не закончится никогда.
— Ничего. А почему другие ничего не слышали?
— Видимо, твое сознание оказалось более доступным, мужики-то все были сосредоточены на поисках вируса. Вот ты и попалась на зов и пошла прямо в гнездо.
Опять чуть всех не подвела. Но укорять и винить себя в чем-то у Леры сейчас не было сил.
— Ясно. У нас получилось? — горячими потрескавшимися губами прошептала она.
— Да, получилось. Не разговаривай, тебе нужно отдохнуть.
— Это он? — она заметила в его руке шприц.
— Нет, антидот тебе уже ввели. А это просто снотворное. Сожми кулак. Вот так. Еще разок.
Выпростав из-под одеяла руку девушки, он сделал Лере укол в вену.
— А остальные? — поморщилась девушка. — А ты?
— С нами теперь тоже все будет в порядке, — успокоил Мигель. — Поспи.
— А база?
— Сожгли. Этим американцам только дай волю чего-нибудь повзрывать. Настоящие tough guy’s1 Жесткие ребята (амер. сленг)., - улыбнулся священник, вытаскивая иглу и прикладывая ватку. — А этот чернокожий здоровяк вообще как медведь. Знаешь, что такое медведь?
— Медведя знаю, — с готовностью кивнула Лера, вспомнив одну из маленьких, аккуратно сложенных в старый альбом бумажек, хранившихся в комоде бабы Дины, где было изображено забавное белое существо, махавшее лапкой со льдины. Картинка даже была подписана: «Мишка на севере». — Только Мичиган не похож.
— Отдыхай.
— Посиди со мной.
— Хорошо.
Сейчас ей меньше всего хотелось оставаться одной.
— Спой что-нибудь, — вспомнив колыбельные матери, неожиданно для себя попросила Лера. — Можешь?
— Что именно? — растерялся Мигель, вспоминая тексты из молитвослова, которые сейчас были явно не к месту. — Хотя… Вот послушай.
Отложив на стол шприц, который принялась обнюхивать Чу- чундра, Мигель взял руку Леры в свою и вдруг, прикрыв глаза, задумчиво тихо продекламировал:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
— Красиво. Что это?
— Александр Блок. Ваш великий поэт. Грустные немного, но других я не помню. Не слишком-то подходит случаю, да?
— Мне понравилось. Только холодно…
— Я тебя укрою. Спи.
Лера хотела еще что-то сказать, но сыворотка оказалась для нее слишком сильна, да и нервное истощение взяло свое. Не в силах бороться, через несколько минут девушка безвольно сомкнула отяжелевшие веки, размеренно задышав. Бережно вернув ее руку под одеяло, Мигель забрал шприц, выключил свет и, выходя, осторожно прикрыл за собой дверь каюты.
