Книга: Темная мишень
Назад: Глава 15 Кровь на снегу
Дальше: Глава 17 Возмездие

Глава 16
Успеть раньше смерти

– Бери левее! Левее бери, говорю! К берегу, к берегу давай!
Димка орал изо всех сил, прижавшись к спине водителя.
Мешало все – рев двигателя отчаянно несущегося квадра, защищавшая от ветра маска на лице и плотный капюшон на голове Кирпича, сквозь который и приходилось кричать тому в ухо. Да и метель уже разошлась всерьез – все вокруг кипело от снежных вихрей, захвативших окружающий мир под прикрытием наступающей ночи. Несмотря на дополнительные щитки, закрепленные умельцами с Новокузнецкой по сторонам ветрового стекла, снег хлестал из-под передка гусениц с такой силой, что оба человека на сиденье давно уже превратились бы в снеговиков, если бы постоянно не отряхивались.
Но главной опасностью сейчас были не снег, холод, пронизывающий ветер и быстро сгущавшаяся тьма.
Началось все внезапно. Ничто не предвещало беду. Сперва подо льдом прокатился мощный гул, а затем вся поверхность застонала и затрещала, словно река нежданно-негаданно решила проснуться от весеннего паводка, перепутав времена года. Кирпич, и без того гнавший в форсированном режиме, без дополнительной команды выжал из машины все, что смог. Почти пять сотен килограммов составлял сам квадр с подвесками, два седока, да еще прицеп с тремя людьми – более чем приличная нагрузка. И при этом они выдавали почти пятьдесят километров в час. Неудивительно, что движок просто разрывался от непосильной нагрузки. Но экономить на технике сейчас было бы преступной глупостью – что-то невидимое, могучее и определенно хищное гналось за квадром в глубине подо льдом, настигая непрошеных гостей, посмевших забраться в чужие владения.
Треск вдруг усилился, перекрывая вой ветра.
Пытаясь понять, что их преследует, Димка привстал над сиденьем, бросил взгляд поверх обледеневшего брезентового верха кузовка. И как раз в этот момент могучий удар снизу заставил квадр высоко подпрыгнуть на всех четверых гусеничных подвесках, едва не сбросив сталкера на ледовое полотно, расходившееся ломаными трещинами, из которых плескала вода. Уйти под воду зимой – верная смерть. Димка инстинктивно ухватился за плечи Кирпича, а тот, в свою очередь, что-то отчаянно завопив, еще крепче вцепился в рулевые рукоятки, спасая от падения обоих. Среди испуганных криков Соленого и Фёдора сталкер не услышал лишь голоса Наташки, но ее страх и без того когтями терзал ему сердце. Будь это в его силах – он бросил бы всех, лишь бы перенести сейчас Наташку на берег.
Как только восстановилась устойчивость, Сотников снова оглянулся: как раз в тот момент, когда от чудовищно удара позади кузова лед встал дыбом. Толстенные многометровые льдины, раскалывая гладь реки, взлетели в потоках темной воды, словно от взрыва, и с шумным плеском обрушились обратно. Что-то серое и быстрое мелькнуло среди льда, с бурлением погружаясь в воду, уходя вглубь, чтобы в следующий момент снова взорвать пушечным ударом снизу очередной пласт льдин.
Крутой береговой склон возник из снежной свистопляски неожиданно.
Кирпич не успел ни сбросить скорость, ни переключить передачу на пониженную. Зубодробительно подпрыгнув на кочках, квадр стремительно рванул вперед и вверх, и по угрожающе возрастающему крену Димка отчетливо понял, что техника сейчас опрокинется и подомнет под собой их всех.
– Прочь из кузова! – надсаживая горло, сквозь вой ветра и рычанье двигателя закричал он. – Прыгайте! Пры…
Налетев на какое-то препятствие под снегом, квадр сотрясся от удара так, что казалось, сейчас развалится на части. Димка услышал какой-то лязг, а в следующую секунду его безжалостной силой уже сбросило с сиденья. Он инстинктивно попытался сгруппироваться, хотя перед глазами все завертелось белыми смазанными полосами. Снег смягчил падение, но зубы все-таки лязгнули, он заскользил на спине по склону вниз, извернувшись и задрав ствол винтовки в направлении реки, откуда исходила угроза. Взгляд выхватил перевернутый кузовок, скользивший рядом вверх полозьями – сорванный брезент зацепился за край и его безжалостно трепало ветром, словно полотнище флага. Где Наташка?! Тут он ее увидел, и от сердца отлегло – девушка замерла на склоне, зарывшись в снег, по ощущениям – цела, лишь немного ушиблась. Толстая снеговая подушка спасла не только его.
Вбив в склон каблуки, Димка сумел остановить скольжение.
Бросился к Наташке, подхватил ее под руку, и уже вместе они постарались убраться как можно дальше от берега. Когда грозная опасность вот-вот отхватит пятки, даже крутой склон с разъезжающимся под ногами снегом не кажется серьезным препятствием. Через пару минут к ним подтянулись, вывалянные как снеговики, Фёдор с Соленым. С края обрыва выметнулась веревка, брошенная Кирпичом. Металлическая сцепка, которой поддон крепился к «хонде», лопнула во время удара, что и спасло квадр от опрокидывания – избавившись от лишней тяжести, машина пулей преодолела склон, а удачливый следопыт оказался единственным, кто совершенно не пострадал от падения.
Отдыхать было некогда – минут десять ушло на возню с кошкой из рюкзака Соленого. После нескольких неудачных бросков кузов зацепили с безопасного расстояния и вытащили на ровный участок наверху. Как назло, пока тащили, брезент окончательно сорвало ветром и унесло прочь, в сторону реки. Искать его было бесполезно. Поэтому занялись тем, что еще можно исправить.
– Не поеду больше в кузове! – Фёдор сердито перекрикивал ветер. – Хоть застрели! Видимость, как из задницы, едва в эту дыру выскочить успел! Еще бы чуток, и звездануло по башке железом!
Пока он вместе с Соленым старался побыстрее примотать кузов к квадру веревками, Димка, опустившись на краю обрыва на колено и вскинув снайперку, высматривал призраки опасности. Наташка, копируя его позу, пристроилась рядом с «калашом». К досаде Сотникова старый друг «Бизон», который прошел с ним огонь и воду, в этой суматохе потерялся. Димка знал, что Фёдор, который за это оружие и отвечал, пока сидел в кузове, расстроился не меньше. Потерялась и медицинская сумка, и рюкзак Сотникова. Но спускаться вниз на розыски имущества – неоправданный риск. Темные пятна воды в тех местах, где был взломан лед, смутно проступали сквозь стелющиеся вихри метрах в пятнадцати внизу. Хотя неведомый преследователь сразу успокоился, как только они выбрались на сушу, оставаться рядом с рекой никому не хотелось. А убраться можно, лишь починив сцепку.
– И как мы теперь поймем, куда ушел Грешник? – продолжая разоряться в полный голос, Фёдор остервенело мотал узлы быстро коченеющими на ветру пальцами. – Нас же вынесло черт знает куда, а в такой метели след не найдешь. А может эта тварь, которая живет в реке, уже сожрала их всех?
– Нет, он жив! – Димке тоже пришлось кричать. – И мы как раз идем по следу!
– Как это, Димон?!
– Им тоже пришлось выбираться на берег раньше времени! – шум ветра прорезал звонкий голос девушки.
– Да уж, к реке больше ни ногой, – едва слышно проворчал Соленый, активно помогая с крепежом Фёдору.
– Кто ж знал-то, – с Кирпича еще не сошел ошалелый вид после экстрима, который им только что пришлось пережить. – Мы ведь каждую зиму по льду возле Новокузнецкой рассекаем, и все спокойно… А теперь все, баста, накрылся безопасный путь. Ёпт! Нужно поторапливаться: траки забиты снегом, могут промерзнуть катки, и тогда с места не сдвинешь.
Вой ветра стирал голос паренька, и не все слова доносились отчетливо, но смысл Димка уловил.
Да, нужно поторапливаться. Он знал, что Наташка успела посвятить спутников в суть произошедших с Грешником изменений, но не ощущал ни сомнений, ни враждебности с их стороны. Казалось бы – прими такую реакцию и радуйся. Но… проклятое «но». Димка давно подозревал, что дело именно в нем, а сейчас его подозрения только укрепились. Каким-то образом люди, с которыми ему приходилось работать, рано или поздно проникались верой в него, в его цели и методы. И его желания становились не в малой степени и их желаниями. Не так, как с Грешником, – тот просто давил, подчинял, ломал… Но что-то подозрительно общее здесь чувствовалось, и это беспокоило не меньше, чем погоня. Последним в их группе, кто больше всех сопротивлялся его влиянию, был Соленый – но и тот сегодня сдался. Единственным, кого «покорил» не он, а Наташка, был Кирпич. Пацан влюбился в нее с первого взгляда, а эта привязанность бывает посильнее прочих. И с этим тоже, возможно, придется что-то делать…
Но не сейчас.
Не время и не место для разговора по душам. Не та обстановка. Каждая минута на счету. Димка совершенно отчетливо чувствовал, что Грешник уже опасно близок к цели, и нужно спешить.
Наконец с крепежом прицепа закончили.
Перед тем как двинуться дальше, перегруппировались.
Димка чувствовал, что от нескольких часов холода и тряски Наташка серьезно устала, а при падении на склоне все-таки сильно ушибла плечо, и теперь удержаться на всем ветрам открытом поддоне прицепа девушке было сложнее, чем остальным. Поэтому искатель поменялся с ней местами. Никто не возражал, хотя мягкое место на сиденье позади Кирпича манило всех без исключения.
– Трогай!
Квадр затарахтел сильнее, из-под гусениц брызнул снег. Димка на ходу вскочил на поддон, ухватившись свободной рукой за изрядно прогнувшиеся прутья каркаса, которые раньше поддерживали брезентовый верх. Фёдор с Соленым уже сидели здесь, тоже уцепившись за подходящие выступы и сгорбившись – ветер хлестал немилосердно. Посмотрев на них, Димка невольно хмыкнул. От его особого зрения сейчас толку было не больше, чем у остальных, – тепловые следы моментально размазывало ледяным ветром, но кто-то же должен смотреть по сторонам. Кирпич занят управлением, а у Наташки просто нет опыта выживания на поверхности. Пришлось трястись стоя. Теперь, когда прицеп лишился брезентового верха, можно было хотя бы выпрямиться в рост.
Квадр разогнался, нырнул в рощу, снова замедлился, пробиваясь сквозь сугробы. Лавируя среди древесных стволов, несколько раз задел их прицепом, обрушив на пассажиров с веток лавины снега, и вызвав негодующее ворчание Фёдора. След, оставленный отрядом Грешника, и впрямь вскоре нашелся – из-за деревьев его заметало не так быстро, как на открытом пространстве реки. А как только выскочили из зарослей на старую дорогу, ориентироваться стало легче – отряд мог пройти только здесь.
Жутковатое открытие ждало группу Сотникова за ближайшим перекрестком: следы недавнего побоища.
Картина из человеческих тел, разбросанных по снегу, создавала гнетущее впечатление. Люди лежали кто как, в самых разнообразных позах: кто на спине, раскинув руки, кто лицом вниз, кто скрючившись на боку. Общим у них было только одно – смерть.
И среди человеческих тел заметно выделялись на общем фоне туши двух шилоклювов.
Все более усиливающийся ветер не способствовал обсуждению того, что здесь произошло, – никаких голосовых связок не хватит, чтобы постоянно перекрикиваться. Да и терять время Димка собирался не больше, чем необходимо для беглого осмотра. Приказав Фёдору и Наташке оставаться на месте, искатель спешно отправился на разведку с Соленым и Кирпичом. Касаться мертвецов он больше не хотел категорически, помня о том, что произошло возле трупа Фиксы. Ощущения, мягко говоря, не из приятных, а он не мазохист. Если эти люди – из группы Грешника, то паренек их обязательно узнает. Да и кем еще они могут быть? Тут и так все предельно ясно.
Еще один труп шилоклюва Димка заметил в изломанных кустах на обочине – в «обнимку» с человеком. Осторожно приблизившись, Димка узнал его и без помощи Кирпича – Заика. Видел этого сталкера не только на Новокузнецкой, приходилось сталкиваться по работе на поверхности. Из-под окостеневшего тела монстра виднелось лишь бледное лицо покойника, на котором все еще таял снег, и раскинутые в стороны руки. Холод обязательно возьмет свое, и вскоре все эти трупы укроют саваны снежных сугробов. Если, конечно, еще раньше их не отыщет зверье, чтобы сожрать. Печальное зрелище.
Димка вытянул из кустов рядом с телом Заики СВУ, но обнаружив, что ствол ее безнадежно погнут, отбросил.
Соленый бродил среди трупов вместе с Кирпичом недолго, оба вернулись почти сразу.
– Семеро, – угрюмо доложил Серёга. – Все новокузнецкие. Умерли недавно.
Кирпич, бледный и подавленный, коротко кивнул.
– Но есть что-то странное, – продолжал Соленый. – Следы насильственной смерти только на двоих. Остальные загнулись не пойми от чего. За этим человеком повсюду трупы, Димон. Новокузнецкая. Фикса. Теперь здесь. Мне это совсем не нравится.
«Ты даже не предполагаешь, насколько это не нравится мне», – мрачно усмехнулся Димка.
– Оружие?
– Все забрали. Разжиться нечем.
– Тогда не будем терять время. Кирпич, давай обратно за руль.
Парнишка был только рад убраться подальше от покойников и бодрой трусцой засеменил к квадру.
Что-то мелькнуло на периферии зрения.
Димка повернулся, вскидывая снайперку к плечу, чертыхнулся. Ночной прицел нужно было давно скрутить, сейчас в такой метели от него толку мало, он лишь мешал, ограничивал обзор, но руки как-то не дошли. Пришлось смотреть поверху, чуть опустив винтовку. Он был уверен, что движение в кустах ему не показалось – кожу на лице мелко закололо от выброса адреналина, стало жарко. Предчувствие не могло подвести.
– Димон, да прыгай уже, – окликнул Соленый с кузовка поравнявшегося квадра.
Не обращая на спутников внимания, сталкер прикипел к стволу, чувствуя стойкое дежавю. Что-то эта ситуация ему напоминала… Мертвый перегон. Напряженное ожидание нападения. Вот только видимость хуже, чем там…
– Дима! – предупреждающий крик Наташки вплелся в вой ветра. – Слева!
Резко сместив ствол, Димка выстрелил. Тяжела пуля ударила в грудь зверю, уже летевшему длинным прыжком из-за кустов. Клыкан рухнул перед ним, закувыркался по снегу, и Димка едва успел отскочить в сторону от бессильно щелкнувшей пасти, усеянной острыми зубами. От квадра ударили автоматы Соленого и Наташки, рявкнуло ружье Фёдора. Зверь не успел подняться на лапы – пули вбили его обратно в снег, выпустив дух.
Едва Димка перемахнул на прицеп, как Кирпич газанул, с ревом бросая технику вперед.
С треском ломая кусты, на дорогу выпрыгивали темные поджарые тела, и неслись вслед за квадром. С каждым мгновением их становилось все больше, и вскоре вся дорога позади «хонды» почернела от десятков стелющихся по снегу тел.
Вот же настырные твари, как же они невовремя…
Объяснив скупыми фразами спутникам, чтобы не тратили патроны без команды, Димка вскинул снайперку к плечу, встал поустойчивее. Задача непростая – пол под ногами потряхивало. Сотников прицелился, вызывая тепловую картинку. Розовое марево как бы нехотя проступило отдельными очагами, затем разлилось, охватывая стаю. Долго в таком режиме находиться не стоит, тепловое видение порядком отнимало сил, но если уж стрелять, то наверняка, ведь с патронами у ВСК-94 негусто. Зато пули массивнее автоматных, на Северной ствол себя показал отлично – для зверья в самый раз.
Он помнил про свой фокус, который ему удался возле Автозаводской. Условия, конечно, не такие идеальные, как тогда, когда он сидел на трансформаторной. Но если опять выбить главную псину…
Заперхала снайперка. Димка бил четко, одиночными. Пули прошивали метель, вонзались в черные собачьи тела, заставляя их кувыркаться с визгом боли и негодующим воем. После пятого выстрела стая, словно по команде, брызнула в заросли по обе стороны дороги, быстрые поджарые тела замелькали среди стволов и веток, скрываясь в метели.
Димка раздосадовано опустил винтовку.
Затея не удалась. Клыканы оказались хитрее.
* * *
Метель бесилась, охаживая людей колючими плетями, а сквозь нее сочилась тьма крадущейся ночи, поглощая остатки дневного света. Когда из снежной пелены по правую сторону расплывчато проступили темные громады полуразрушенного храмового комплекса, Грешник понял, что уже почти на месте.
Добрался, черт побери!
Проводников с ними больше не было, но это даже к лучшему – проблема с бродягами решилась сама собой, сейчас не до них. А здесь Поляков уже и сам ориентировался отлично. Пусть метель стерла всякую перспективу, утопив здания и улицы в царящем вокруг хаосе, но хватало и собственной памяти.
Вскоре слева потянулись корпуса технологического колледжа, в классах которого сейчас, наверное, «проникались знаниями» лишь упыри. Справа, чуть впереди, уже виднелась бывшая управа района, после перекрестка за ней располагалась обширная территория бывшего женского СИЗО. А перекресток был забит столкнувшейся двадцать лет назад техникой – из этой кучи металлолома больше всего выделялся проржавевший корпус сдвоенного троллейбуса. Отрадная сердцу картина. Потому что преодолевать этот затор не было ни малейшей необходимости – они пришли.
На перекрестке свернули налево, вдоль бетонного забора, огибающего угловое здание колледжа. Грешник оглянулся на свой поредевший отряд, грубо схватил за плечо ближайшего бойца, подтянул поближе, дохнул в ухо:
– Всем стоять. Передай по цепочке. Горелку ко мне.
Он остановился возле бетонной плиты, вглядываясь через дорогу. Нетерпение жгло, гнало вперед, толкало пробиваться напролом. Но он себя сдерживал: нельзя испортить все сейчас, когда цель так близка. Ветер выл и хлестал по маске, запорашивая снегом, который постоянно приходилось стряхивать перчаткой, чтобы хоть что-то видеть. Чертовски болела голова. Казалось, эта боль навсегда поселилась в его черепе, но за последние километры пути он почти сумел к ней притерпеться.
Через дорогу напротив располагался обширный гаражный комплекс, огороженный глухим забором из гофрированного железа по всем периметру. Чуть левее находились гаражные мастерские и облупившаяся проходная. Там и скрывался вход в тайное убежище затворников. Убежище, много лет служившее ему домом.
Задумавшись, Сергей машинально стянул зубами перчатку, сжал и разжал пальцы, представляя, как хватает за горло Храмового. Спохватившись, тут же натянул ее снова, – ветер сразу накинулся на незащищенную кожу, выстуживая тепло.
Он не опасался ни вражеских наблюдателей, ни «пугачей». Вряд ли их кто заметит в такую погоду, сейчас даже ночной бинокль бесполезен. Все складывалось не так уж и плохо, как показалось после столкновения с шилоклювами и бегства бродяг, когда он потерял большую часть отряда. Да и «пугачи» в метель включать нет смысла. Все зверье сидит по норам, отсыпаясь в тепле. Кроме того, у него откуда-то взялось стойкое убеждение, что они до сих пор выведены из строя. По каким-то причинам Паша Храмовой не сумел привести оборону Убежища в боевую готовность. Видимо, потому что второго Грешника у него нет.
Главное, не наделать ошибок сейчас. Момент истины.
Поляков снова задумчиво оглянулся на людей из своего отряда, замерших безмолвными истуканами под хлещущим со всех сторон ветром. Одежда и маски облеплены снегом, оружие болтается за спинами, как бесполезный довесок. Грешник не знал, как это получилось, понимал лишь, что сделал это именно он. Взрыв ярости, который он обрушил на шилоклюва, задел весь отряд, и пережили его лишь семеро. Но пережили как-то странно, вернее, жутковато. Тот удар словно выхолостил им мозги, лишив личности. Теперь за его «бойцами» нужен глаз да глаз – потому что эти новокузнецкие превратились в послушных, тупых, бессловесных зомби, способных лишь нести оружие и боеприпасы, снятое с погибших, и лишенные всякой инициативы. Да, форменные зомби. По-другому и не назовешь.
Грешник порывисто обернулся: рядом возникла крупная фигура Горелки, нагруженного автоматом и двумя оставшимися гранатометами. Только этот сталкер и не потерял остатков разума. Но и желание сопротивляться воле предводителя у него исчезло начисто. Единственная оставшаяся в живых «батарейка». Грешник тогда едва сумел остановиться, чтобы не выпить его досуха, – он мог еще пригодиться. Да и сейчас едва сдерживался. Потому что знал, что боль обязательно утихнет, как только он заберет его жизнь, но хотя бы один соображающий напарник все еще нужен.
Перебивая голос шум ветра, Поляков заговорил – резко, отрывисто:
– Дальше действуем так. За поворотом слева проходная, но мы пойдем иначе. Есть тут пара мест над забором, где можно легко срезать сетку и перебраться на территорию внутрь по-тихому…
Он осекся – словно жар опалил кожу, вгрызся в плоть, волной пошел по телу, заставив до хруста стиснуть зубы. Поляков инстинктивно дернулся вперед, снова замер, насилу совладав с чувствами. Фиона! Он почувствовал ее боль, его девочка страдала прямо сейчас, пока он тут искал обходные пути! И одновременно понял, что «пугачи» ему действительно не угрожают, Фиона постаралась. Молодец, дочка…
Но теперь она расплачивалась за то, что сумела предоставить отцу безопасный подход. Расплачивалась прямо сейчас. А значит, продумывать маневры нет времени, сойдет быстрый и грубый натиск. Проходную лучше не трогать – мил-друг Паша мог догадаться ее заминировать.
Прервав ненужные объяснения, Сергей сорвал с плеча Горелки один из гранатометов. Откинул заднюю крышку основной трубы, выдвинул внутреннюю до упора, выставив мушку в вертикальное положение. Повернул предохранительную стойку, взводя ударный механизм, вскинул трубу на плечо. Замер на секунду, наводя. При расстоянии в тридцать метров и высоте цели в три даже слепой попадет. Нажал на спусковой рычаг, молясь всем богам, чтобы гранатомет сработал. И тот не подвел. Вздрогнул, фыркнул пламенем и ударная часть, прорезав снегопад, вонзилась в забор. Взрыв отрывисто ударил по ушам, земля под ногами вздрогнула, как живая, яркая вспышка резанула глаза, уже привыкшие к наступившей темноте. Что-то просвистело мимо уха, и Поляков невольно присел, запоздало вжимая голову в плечи. Новокузнецкие продолжали стоять как истуканы, ни на что не обращая внимания. Глянув вперед, Грешник по-волчьи оскалился под маской: от взрыва в ограде обвалилась целая секция, похоже, давно уже державшаяся на честном слове. Неплохо получилось, даже лучше, чем он ожидал. Поляков не собирался рисковать собой сейчас, когда на кону жизнь его дочери, и спасти ее мог только он. Пусть сперва отряд поработает живым щитом, и только тогда придет его очередь.
Выпрямившись, он замахал рукой и зарычал:
– Вперед, вперед! Горелка, гони их внутрь! Никого не щадить! Валите всех, кого заметите!
Но проникновение прошло тихо.
Через несколько минут, двигаясь последним, он уже был внутри, на внешней территории убежища.
Как же здесь все до отвращения знакомо… Память услужливо оживала, по мере того, как взгляд цеплялся за привычные ориентиры. Грешник скользил на лыжах мимо торчавших из снега ржавых труб, поддерживавших проволочную сетку над головой, накрывавшую весь двор. Отсеченный забором ветер заметно успокоился, но снег продолжал валить, словно крупа из вспоротого мешка с манкой – обильно и безостановочно.
Все еще опасаясь засады, он послал бойца за угол одного из гаражей, за которым начиналась финишная прямая. Но их действительно не ждали – прожектора охраны так и не вспыхнули. Поляков усмехнулся, продолжая работать палками и лыжами – Паша действительно не сумел найти ему толковую замену. Зомби с Горелкой не отставали, послушно продвигались вместе с ним.
Из темноты и снежной круговерти проступили очертания входа в бункер. Ведущую к нему дорожку уже полностью засыпало. Расчисткой тут без него и Фионы никто не утруждался. Сплошной бардак. Дверь там крепкая, изнутри перекрывается мощными засовами – быстро без взрывчатки не свернуть. Поляков покосился на сугробы по левую руку – металлические столы, где совсем недавно бродяги выкладывали свой товар для бартера, тоже полностью занесло снегом. Под столами, сейчас невидимые, находились ящики с разным металлическим хламом. Не очень-то подходящее укрытие для его целей, но лучше, чем ничего.
Жестом подозвав Горелку, Поляков забрал у него последний гранатомет. Второй раз подвергать ненужному риску своих людей он не собирался. Впрочем, как и себя.
– Всем в снег. Мордой в снег, кому говорю!
Убедившись, что команда выполнена, он быстро привел трубу в боевую готовность. Прищурился, всматриваясь. Руки от возбуждения подрагивали. Метель, скорее всего, скрыла звук первого взрыва, ведь охраны снаружи нет, а жилое пространство убежища начинается на втором подземном этаже, поэтому вторжение будет для Храмового неприятным сюрпризом. Ведь он сейчас чертовски занят. С Фионой. Терпи, дочка, я уже рядом. Недолго осталось, скоро эта мразь отправится в ад…
Поляков нажал на рычаг.
И ничего не произошло. Он скрипнул зубами, испытывая сильнейшее желание со всего размаха долбануть трубой по столу, разнести ее вдребезги. Но кто его знает, вдруг сработает? В подобном вооружении он разбирался нешибко, сказывалось гражданское прошлое. Поэтому трубу пришлось зашвырнуть как можно дальше в снег и подумать о смене тактики.
Задумчиво оглядев своих подопечных, Сергей вдруг заметил, что один из новокузнецких, невысокий мужик лет сорока, едва держится на ногах. А затем почуял запах крови, и ноздри Полякова возбужденно дрогнули. Что, этот неудачник все-таки словил осколок? Что ж, тем хуже для него. Решение пришло само собой. Натолкав в подсумок несколько гранат из запасов Горелки, он подозвал истекающего кровью человека. Времени нет на всякие выкрутасы, а от осколков тут прятаться особо негде – но это решаемо, когда имеется расходный материал, тем более что все равно скоро дуба даст.
Вцепившись в воротник смертника, он подтянул его поближе и жестко произнес, вбивая приказ в едва тлеющее сознание:
– Задача для тебя простая. Подойдешь к двери, прижмешь этот подсумок в зоне замка. Придави его телом. А затем положишь на него вот эту гранату и выдернешь чеку. Кивни, если понял.
Новокузнецкий равнодушно кивнул.
– Что же ты творишь?.
Поляков резко оглянулся на Горелку, ожег его взглядом, заставив отпрянуть. Надо же, приходит в себя, опять норов проявился. Снова повернулся к мужику, покорно ожидавшему его распоряжений, и грубо подтолкнул его в нужном направлении.
– Сорок шагов до твоего личного рая, братишка. Двигай!
* * *
Помещение перед глазами плыло чернильными кляксами, то наливаясь каким-то призрачным свечением, выхватывавшим очертания предметов, то снова погружаясь в непроницаемый мрак. Забившись под койку, Фиона не могла даже пошевелиться. Тело ее снова предало, как там, в лазарете Костолома. Лишь сердце тяжелыми, отдающими во всем теле толками гоняло кровь, да с трудом работали легкие. Из-за едкого пота, прочитавшего всю одежду, спина буквально прилипла к грязному полу. Скопившаяся под койкой пыль щекотала ноздри, но сейчас у нее не было сил даже чихнуть.
Как же обидно, до слез. А ведь почти получилось…
Отправив Костолома в мир иной, она позаимствовала его одежду – заношенные до дыр джинсы и свитер, после чего незамеченной пробралась в мастерскую, где находилось управляющие схемы «пугачей». И тяжелым разводным ключом, попавшимся под руку, превратила их в хлам. Теперь отец может быть спокоен, ничто не помешает ему вернуться. А затем тем же ключом вышибла мозги поспешившему на шум охраннику – дряхлому старику Бобылеву, который в детстве нередко баловал малышку Фи разными сладостями и дарил игрушки, сшитые его женой из тряпок. Она не знала, что это именно он, пока старик не показался в двери. Ударила наверняка, изо всех сил. И запретила себе сожалеть, увидев, кто стал ее жертвой. Прихватив найденный там же старенький нож, который использовался для технических целей, и охотничье ружье охранника, Фиона снова исчезла как тень, используя все свои знания об устройстве убежища. Смежные двери между помещениями, редко используемые коридоры… Все пошло в дело, чтобы обойти посты. Даже войлочные тапки Костолома пришлись очень кстати – в них удавалось ступать совершенно бесшумно.
Так и не спалившись, она сумела пробраться к кабинету Храмового. План был прост – проникнуть внутрь, дождаться хозяина и прикончить. Не учла лишь одного – что кабинет будет заперт, а взлом замка неизбежно привлечет внимание сверхосторожного Робинзона. Но напротив кабинета находилось еще одно помещение – то самое, памятное. Когда-то здесь устроил засаду ее отец, чтобы застать врасплох заговорщиков, решивших сместить Храмового. Помог этому подонку остаться хозяином положения еще на много лет вперед. А потом помещение использовалось для складирования разного ненужного хлама.
Мысль показалась ей отличной, тем более что боль в обожженном теле уже начинала просыпаться – пока еще несильно, но бок и шею с каждой минутой припекало все ощутимее, что не могло не тревожить. Да и слабость к этому времени, после нескольких часов побега из лазарета, изнуряла все сильнее, ей требовался отдых. А помещение, вдобавок, оказалось не заперто, так что удача ей снова улыбнулась. Напоследок. Едва спрятавшись, девушка поняла, что усталость нарастает пугающе быстро, и постаралась предпринять меры для своей безопасности. Нельзя было позволить людям Храмового застать себя врасплох. А после, прежде чем окончательно лишилась сил, едва успела заползти под полуразвалившуюся металлическую кровать, накрытую проеденным молью матрасом.
Несправедливо.
Ведь она была так близка к цели…
В коридоре послышались шаги, Фиона услышала, как распахнулась дверь в кабинет, затем прозвучал раздраженный голос самого Храмового:
– Чем порадуешь, Колян?
– Не нашли, Паша, – виновато прогундосил «оружейник».
– Больше, надеюсь, никто не пострадал?
– Не, – шмыгнул носом Микса. – Спряталась где-то, не высовывается. Никуда она не денется, найдем. Посты выставлены, жрать захочет, покажет нос, тут мы ее…
– Или она вас, придурки. Что с «пугачами»?
– Глухо. Разбила платы вдрызг, вряд ли можно восстановить. Столько корячились, чтобы проводку протянуть, только пыли зря наглотались…
– Не ной, не надорвался.
– Что же теперь будет, Паш? Ведь без «пугачей» нам здесь не выжить. А починить некому, только Грешник это и мог.
– Ошибаешься. Запасные платы у меня есть, Грешник заранее постарался. Просто не вижу смысла ставить сейчас, пока вы ее не взяли. Так, а что это тут у нас…
Фиона мысленно выругалась, упустив нить разговора. О запасных платах она не знала. Но это ведь не так уж и страшно? Пока они заняты ее поисками, время идет. А отец все ближе. Она это чувствовала всей кожей.
Дверь кладовки вдруг распахнулась от сильного толчка. Свет из коридора широкой полосой упал на пол, протянувшись до предательски торчащих из-под койки тапок. Фиона попыталась схватиться за нож, валявшийся прямо под ладонью, но мышцы почти не отреагировали на импульс сознания. Даже голову не смогла приподнять. Лишь глазные яблоки чуть шевельнулись, и все. Захотелось взвыть от собственного бессилия.
– Пробралась ты ловко, ничего не скажешь, но тянула слишком долго, – донесся из коридора насмешливый голос Храмового. – Что, нездоровиться, милая? Я ж тут трижды проходил, а ты так ничего и не сделала.
Откуда… откуда он знает?! Проклятье… Ноутбук… Как же она забыла! Ведь в коридоре видеокамера, на ноутбук все записывается, любой чих. Что ж у нее с головой, если забыла такие элементарные вещи… Вот дура набитая…
Легкие шаги – явно походка Храмового, значит, он уже в помещении. Почему же не сработала ловушка?! Она явно что-то сделала неправильно, в голове все путалось, вот и ошиблась – то ли нить неправильно протянула, то ли не рассчитала усилие. Уроки отца пропали зря… Нет ничего хуже ощущения полной беспомощности. Фиона пришла в такую ярость, что у нее потемнело в глазах, а внутри от дикого усилия словно лопнула тонкая струнка, и… и пальцы обхватили рукоятку ножа. Жизнь потекла в мышцы тонкой струйкой. Слишком медленно.
– Фу, девочка, куда ж это ты забралась, – брезгливо обронил Храмовой, разглядев ее убежище под койкой. – Там же сплошная антисанитария, а ты и так не в лучшем состоянии. Вот скажи, кто тебя теперь будет лечить, если ты Костолома убила? Так, чего пнями стоите, быстренько достали ее оттуда!
Вот тогда и грянул выстрел – когда кто-то из подручных Храмового сунулся в помещение, торопясь выполнить его распоряжение.
– Она мне ухо отстрелила! Тварь, паскуда, да я ее сейчас! – Колян завизжал, как свинья под ножом.
– Возьми себя в руки, мудила! – зло одернул его Храмовой. – Быстро ее достали, кому сказал! Ничего она вам не сделает!
В четыре руки подручные Храмового моментально выдрали девушку из-под койки, выбили из слабых пальцев нож, бросили на матрас. В считанные минуты грубо прикрутили старыми тряпками запястья и лодыжки к железу, хотя у нее все равно не было сил отбиваться. Зато она отчетливо почувствовала, как в кожу впились жгуты. Как же обидно, что чувствительность так запоздала…
– Микса, тащи из моего кабинета сигару и гильотину. Там же и бинты из ящика для дружка своего прихватишь.
– Чего тащить, Паш? – непонимающе переспросил мужик.
– Хрень, которой я сигары обрезаю, неуч. Проклятье, ни Грешника, ни Жердяя, всему вас учить нужно. Бегом! Ага, вот. – Щелчок зажигалки, ощутимо потянуло табачным дымом. – Займись ухом, Колян, а то пол мне тут замараешь.
– Ты гляди, как смотрит! – злорадно ухмыльнулся Микса. – Волчица, ей богу. Паш, а чего это она едва башкой шевелит? Из лазарета вон как ускакала, еще и человека хорошего придушила, сучка. А теперь с ней что?
– Что, что… У нее зараза, чучело. У них все время так: то суетятся, как белка в колесе, то пластом лежат. Было у Костолома подозрение, да я сразу не поверил. А она потому и выжила на складе, продержалась, пока тушили. Эти твари вообще жутко живучие.
– Что?! – испуганно вскинулся Колян, зажимая ухо быстро пропитывающимся кровью бинтом. – А если мы теперь…
– Цыц! Дурак ты, Колян, и не лечишься. У меня сын болен, и как по-твоему, я заразился? Если не суждено – ничего не случится. А если суждено, хоть башкой о стенку бейся – ничего не поможет, подхватишь, когда и ждать не будешь.
– А зачем же тогда ты их приказывал кончать-то? Если они не так опасны, как все считают?
– А вот это уже хороший вопрос. Страх – хороший стимул для повиновения. Ясно? Стадо нужно держать в ежовых рукавицах. Учитесь оба, теперь вы мои ближайшие помощники. Сделаете все правильно – заживете лучше остальных.
– А бабы? – с жадным интересом поинтересовался Микса.
– Будут и бабы. Не эта, не пялься так откровенно. У Борова и Жердяя жены остались, сами разберетесь, кому какая достанется…
– Ты… ты умрешь, – с трудом выдавила девушка, едва шевеля непослушными губами.
– Ты посмотри, еще и бормочет что-то, – Храмовой иронично вздернул брови. – А еще что скажешь?
– Отец уже близко… ты умрешь…
– О как, – ироничности во взгляде Храмового заметно поубавилось, он настороженно прищурился. – А вот это уже действительно интересно. Кстати, гильотинка – отличное средство для развязывания языков пленным. И сейчас мы узнаем, где же находится наш драгоценный Серёга.
– Так откуда она может знать? Он же ушел черт знает когда.
– Думал, только Колян из вас двоих идиот, так и ты туда же, Микса. Допрыгался наш Грешник. Раз девка чует своего папашку, значит, зараза есть и у него. Я это точно знаю. Будь жив Костолом, он многое смог бы рассказать о дивной связи между заразными, он этот вопрос досконально изучил…
Храмовой ухватился за спинку пылившегося в углу кресла, поставил у кровати, тщательно стряхнул с сиденья пыль, прежде чем опустить на него свой холеный зад, обтянутый новенькой джинсой. Фиона видела, что за маской иронии и высокомерия Храмового прячется страх, пожирающий его изнутри. Пожирающий с того самого момента, когда отцу удалось сбежать. Видела, как на влажном от пота виске пульсирует синяя жилка. Как подрагивают губы, когда он замолкает. Как дрожат пальцы, мнущие сигару. Он боялся ее. И еще сильнее боялся ее отца. Жаль, что у нее это вырвалось… Но как приятно видеть страх врага!
Поймав горевший ненавистью взгляд Фионы, Храмовой сунул сигару в лапу стоявшего рядом Коляна. Затем стянул с ноги девушки войлочный тапок и просунул в отверстие гильотины ее мизинец.
– Милые пальчики. Знаешь, я думаю, ты поняла, что больше мне не нужна. Для зачатия ты уже не годишься, и дело, конечно, не в том, что твое личико подпалило, как шкуру у свиньи перед разделкой. Любая женщина в убежище с радостью сделает работу, которая предназначалась тебе, а ты такой возможности – жить дальше, лишилась после того, как погубила мою Настю. Досадно, конечно, терять такое тельце в расцвете сил, зато теперь руки у меня развязаны. Расскажешь мне все, что я хочу узнать – умрешь без мучений. А будешь артачиться…
Гильотина в худых пальцах Храмового резко сжалась, рассекая плоть и кость.
Девушка выгнулась дугой. Ее утраченная чувствительность вдруг вернулась с удесятеренной силой. Боль охватила все ее израненное тело, прокатилась по ожогам и увечьям опаляющей волной.
И Фиона пронзительно закричала.
* * *
– Не могут же они так вечно нестись, а, Димон?! – крикнул слева Фёдор, перекрикивая шум ветра и рокот мотора.
Челнок кое-как пристроился на корточках в левом углу трясущегося прицепа, одной рукой вцепившись в невысокий, сантиметров сорок, борт, а другой в цевье автомата. Приклад с металлическим лязгом пританцовывал на стальном полу, подпрыгивая на неровностях дороги. За плечом торчала гладкостволка. Соленый примерно так же сидел в другом углу, придерживая «калаш» на коленях.
Упругий напор ветра бил Димке в спину. Ухватившись покалеченной рукой за изогнутые прутья каркаса, проходившие на уровне груди, он наблюдал за преследователями стоя. После слов Фёдора он кивнул, не поворачивая головы. Не желал упускать их из вида. Только на это и оставалось надеяться – что псевдопсы вскоре устанут, не выдержав гонки с квадром. Но если «хонда» вдруг встанет, то пять стволов их не спасут. Тварей слишком много. Даже сквозь метель и сгустившуюся ночь было видно, как позади, при отрыве всего метров в сорок, все потемнело от волны несущихся тел. Шум ветра приглушал удары множества лап, вытаптывающих снег, и злобный вой, исторгаемый десятками глоток. Но и от того, что доносилось, кровь стыла в жилах.
Отчаянное положение.
Выбить вожака пока не удалось. Выкосить как можно больше тварей автоматным огнем тоже не вышло, лишь зря опустошили несколько рожков. Как только начинали стрелять, псы рассеивались, а затем, когда стрельба прекращалась, снова выскакивали на дорогу. Летящий в лицо снег, непрерывная тряска, немеющие от холода пальцы – все это не позволяло толком прицелиться, и пули по большей части уходили в молоко.
Димка точно знал, что это те самые, с Автозаводской. Он их здорово разозлил, когда пристрелил вожака с крыши трансформаторной во дворе жилого квартала. Коллективное сознание зверей запомнило его запах. Поначалу, конечно, увязались за Грешником, но тот ушел от них по льду, а на реку звери сунуться не рискнули – знали, кто обитает в глубине. А теперь учуяли его запах и неслись за ними, как привязанные.
Месть – серьезный мотив.
Дистанция между квадром и стаей клыканов то немного увеличивалась – несмотря на широкие подушечки лап, псам тоже было нелегко чесать по глубокому снегу, то резко и опасно уменьшалась. Кирпичу периодически приходилось маневрировать, теряя скорость и снова сокращая с трудом выигранный десяток-другой метров. Увы, старое шоссе не настолько пустынное и ровное, как лед на реке, так что сугробы и остовы мертвых автомобилей создавали препятствия не только для псевдособак. А «хонда», вдобавок, перегружена.
Когда какая-нибудь псина опрометчиво вырывалась вперед, Димка ее «отрабатывал» из снайперки, надеясь, что именно эта тварь окажется новым вожаком. Но пока не везло – клыканы умирали, а стая по-прежнему преследовала «хонду». Минутой назад он вставил в винтовку последний магазин. Потом придется одолжить автомат у Кирпича или Наташки, иначе останется безоружным. Кирпичу, поглощенному управлением, приходилось несладко. Димка и не оборачиваясь чувствовал, как юный следопыт через силу сжимает рулевые рукоятки, борясь с жжением и усталостью в мышцах, на голом упрямстве и страхе. Страхе оказаться в зубах клыканов. Страхе быть разорванным заживо. Слишком опасно сейчас совершать акробатические трюки, чтобы заменить его тем же Соленым. Терпи, пацан.
Мысль использовать гранаты упрямо вертелась в голове – но на скорости, когда ориентиры видны скверно, легко ошибиться с расстоянием, перебросить или недобросить. Потратить боеприпас зря. Да и укрыться на прицепе негде – хотя разлет у осколков всего метров семь от точки взрыва, некоторые крупные фрагменты могут усвистать намного дальше – на десятки метров. Маловероятно, что именно в их сторону, но рисковать не хотелось. Если они, в кузове, еще могли после броска упасть на пол, то Наташке с Кирпичом деваться будет некуда.
Пространство дороги резко сузилось.
Слева вдоль дороги замелькали кирпичные столбы, стянутые металлическими решетками и заглушенные заснеженными зарослями из кустов и деревьев. А справа размытой серой полосой встала ограда из бетонных плит, над которой из метели проступали расплывчатые очертания полуразрушенных зданий какого-то комплекса.
Клыканы вдруг бесследно растворились за завесой из снега, даже вой затих.
Димка сразу насторожился – такая внезапная перемена в настроении псов ему не понравилась.
Но Фёдор, простая душа, только обрадовался:
– Наконец-то сдриснули! – Кротов привстал, придерживаясь за прутья, завертел головой. – Прикиньте, мужики, знакомое место! Я же здесь учился! Вот эти развалины – бывший технологический колледж. А с другой стороны – управа района. Сейчас там, наверное одни упыри обитают.
– Там и до Катаклизма одни кровопийцы сидели, – буркнул Соленый.
И тут что-то закричал Кирпич – Димка не разобрал голоса, но почувствовал его панику. И сразу – дикий ужас, захлестнувший душу девушки, увидевшей действительно что-то страшное. Сталкер резко повернулся вместе с винтовкой.
Вот же черт…
Квадр быстро приближался к затору – ржавый короб сдвоенного троллейбуса наискось перегораживал перекресток гигантским шлагбаумом. Причем на крайне неудачном участке: смятая водительская кабина упиралась в раздолбанную автозаправку, а в зад троллейбусу вписалось несколько легковушек и грузовик с бетономешалкой. Стая загнала их в западню, сотворенную игрою случая двадцать лет назад, во время ядерной катастрофы.
Но проблема крылась не в этом.
Древний корпус троллейбуса сотрясался и скрежетал. Сминалась крыша, осыпаясь снегом, отлетали куски прогнившей обшивки. Какая-то здоровенная тварь лезла через него как раз навстречу «хонде», летящей к затору. И несмотря на метель, не позволявшую толком рассмотреть отдельные детали, при одном взгляде становилось понятно, что тварь немногим меньше самого троллейбуса.
На мгновение Димка застыл, уставившись на своего давнего врага. Вспышка узнавания пронеслась в сознании вихрем, заставив волосы под шапкой шевельнуться. Покалеченную руку, сжимавшую цевье снайперки, полоснула фантомная боль. Охотник! Когда-то он потерял пальцы, сражаясь с этой тварью возле Боровицкой, и память услужливо напомнила об этом, вновь заставив испытать старый, въевшийся в душу страх. Зрение послушно обострилось, четко выделяя тепловые контуры монстра на фоне мертвого железа, терзаемого могучими лапами. С громадного черепа на приближающуюся «хонду» уставились горящие глаза с пронзительно желтой радужкой и черными, как дыхание тьмы, зрачками размером с чайное блюдце.
Тварь была опасна не только своими размерами. Охотник умел воздействовать на своих жертв дистанционно, и сила хищника уже мутным облаком растекалась по улице. Схватившись за горло, Фёдор выронил оружие и сполз на трясущийся поддон, сипя от удушья. Упал на колени Соленый, медленно заваливаясь набок. Димка стиснул зубы, чувствуя, как перехватывает дыхание. На этот раз он чувствовал, что может сопротивляться. И Наташка смогла – все силы девушка бросила на Кирпича, не позволяя ему вырубиться в самый неподходящий момент.
Прицел снайперки лег на левый зрачок мутанта.
Затвор лязгнул, выплевывая горячую гильзу.
В этот момент «хонда» резко ушла влево, уходя от столкновения и стараясь вписаться в промежуток между битыми остовами машин – Кирпич на полном ходу все-таки сумел разглядеть лазейку. Димку швырнуло плечом на прутья каркаса, и пуля ударила в мохнатую поросль возле глаза монстра, но тот словно и не заметил этого. Он выбросил вперед две громадные лапы, собираясь схватить квадр, как паук муху, – они взметнулись над дорогой, словно искореженные древесные стволы.
Огненные росчерки прочертили насыщенный снегом воздух откуда-то со стороны углового корпуса технологического колледжа. Яркие вспышки двух взрывов на секунду расцвели на мохнатой туше огненными цветками. Монстр резко отдернул лапы от ускользающей добычи, тяжеловесно развернулся навстречу новой опасности, проминая крышу троллейбуса, как бумажную. Следующий заряд вонзился ему в голову, взрываясь ошметками плоти, а дальнейшего Димка уже не увидел – перекресток ушел из поля зрения, и прицеп немилосердно встряхнуло от удара, когда они задели бортом легковушку. Зубы лязгнули. Сотников едва успел ухватиться за прутья, не удержав винтовку – та вылетела за борт. Заметив, что Фёдор безвольной куклой скользит по полу к краю прицепа и вот-вот свалится за борт, Димка одной рукой ухватил его за ногу.
И только тогда смог поднять голову.
Дымящая туша монстра на раздавленном троллейбусе быстро удалялась прочь, теряясь в снегопаде. Тех, кто им так вовремя пришел на помощь, было не видать, но Димка и так знал, кто это. Дикие вернули должок за Автозаводскую. Значит, они уже не с Грешником, что само по себе просто отлично. А еще он знал, что совсем близко от своей цели, и стоит сосредоточиться на предстоящей задаче, так как их время ускользало. Грешник уже вторгся в Убежище и шел по трупам, а за ним тянулся шлейф смерти – метка, которую хорошо чувствовали оба измененных. Эта метка четко вела в нужном направлении, и Наташка подсказывала Кирпичу, куда рулить.
Громыхнув гусеницами по листу ржавого железа, квадр влетел в дыру в каком-то заборе, понесся по территории среди заснеженных гаражей. Рядом завозился очнувшийся Соленый, оценив ситуацию, ухватил Фёдора за вторую ногу, вдвоем оттянули челнока от края. Мимо с сумасшедшей скоростью замелькали столбы, поддерживавшие натянутую над головой металлическую сетку. Какой-то внутренний двор, явно обжитый после Катаклизма.
– Тормози! Тормози, Кирпич! Ребята, прыгайте!
Димка вскочил, оборачиваясь. И увидел стремительно приближающуюся стену убежища с раздолбанным взрывом дверным косяком – дверь валялась на снегу снаружи, наполовину скрыв под собой человеческий труп. Наташка, вцепившись в плечи Кирпича обеими руками, изо всех сил пыталась удержать его на сиденье, а парнишка заваливался на бок, и его сознание почему-то быстро гасло. Поняв, что Кирпича не удержать, и он вот-вот свалится под гусеницы квадра или под полозья прицепа, девушка изо всех сил оттолкнулась ногами от подножек, увлекая пацана с собой, в снег.
До столкновения оставались считанные секунды, и Димка, ухватив Фёдора за ворот куртки, сиганул с борта. Сзади раздался громкий удар и скрежет – рокот двигателя «хонды» оборвался. Перекатившись и погасив скорость, Димка вскочил, торопливо осмотрелся. И облегченно перевел дух: о Наташке с Соленым беспокоиться не пришлось – удачно приземлившись, они уже подхватили Кирпича под руки и тащили к убежищу. Голова потерявшего сознание пацана безвольно болталась на плечах. Видимо, Охотник ему приложил крепче остальных, или психика оказалась слабее – держался, сколько мог.
Черт! Разглядев, что стало с квадром, Димка выругался. Оказалось, что он влетел в дверной проем, выворотив косяк и кусок стены, да там и застрял. Оторванный прицеп смятой коробкой валялся в стороне.
– Ёханый бабай, кто тебя так рулить учил, Кирпич! – Фёдор заворочался на снегу в двух метрах от Димки, перевернулся со спины на бок, затем сел, отплевываясь – маску при падении сорвало вместе с очками. – Ну и где я теперь найду свои стекляшки?! Димон, а кто ее прикончил?! Ну, эту здоровенную фигню на троллейбусе?
– Дикие.
– Так они же ушли с Грешником!
Выдернув из снега автомат челнока, Димка другой рукой снова ухватил Фёдора за воротник и бесцеремонным рывком мигом поставил на ноги.
– Ты чего, Ди…
– Заткнись! Бегом к Убежищу! Помоги остальным!
– Да мне очки нужно…
– Бегом!! – каким-то жутким, свистящим криком ожег сталкер, и Фёдор, больше не рассуждая, побежал, а Димка сразу за ним. Он уже чувствовал приближение псов. Охотник, напугавший клыканов, теперь мертв, и этим кровожадным тварям ничто не мешало продолжить преследование.
Спутники замешкались, пытаясь общими усилиями отодвинуть «хонду» в сторону и освободить проход, но ее заклинило насмерть. Соленый первым сообразил, что делать, – сбив прикладом остатки раскрошенного при столкновении ветрового стекла, ловко перебрался на ту сторону прямо по квадру, а Наташка с Соленым подали ему Кирпича. Им нужно было немного времени, чтобы перебраться на ту сторону всем.
Что ж, он мог это устроить.
Развернувшись, Димка упал на колено, вскидывая автомат к левому плечу. Проклятый снег валил слишком густо, и высматривать зверюг было непросто. Но вот разбавленная отблесками снежного покрова тьма нехотя расступилась, и его охватили знакомые ощущения. Шум ветра заметно ослаб, хотя снег летел с прежней густотой, и дальше десяти шагов обычным зрением мало что увидишь – но падение его замедлилось, и при желании можно пересчитать каждую снежинку. Состояние контроля – чертовски притягательная штука. И уже не раз спасало ему жизнь.
Ну где же вы…
Прошла целая томительная минута, прежде чем несколько крупных алых силуэтов вынырнули из-за темноты справа. И тут же ожил автомат. Получив свою порцию свинца, парочка тварей рухнула на снег, остальные бросились врассыпную, скрываясь из зоны поражения.
– Димон, давай уже! – глухо донесся из убежища встревоженный голос Фёдора.
Остальные клыканы почему-то медлили, хотя чувствовалось, что они скапливаются за соседними гаражами. Выждав еще пару минут, Димка перекинул автомат за спину и отступил к укрытию. А когда перелез через квадр и спрыгнул внутрь, выяснилось, что Фёдор с Соленым работают, не жалея сил. Скинув маски и капюшоны, они подтаскивали уже четвертый мешок с песком, сваливая их друг на друга перед мордой «хонды», чтобы заблокировать проход. В углу таких мешков было навалено не меньше двадцати штук, видимо, как раз для подобного случая – самый быстрый способ временно перекрыть взломанную дверь. Им здорово повезло, что местные хозяева оказались столь предусмотрительными.
Димка окинул беглым взглядом просторное и абсолютно пустое помещение с голыми кирпичными стенами. Под потолком горела тусклая энергосберегающая лампочка, изо всех люминесцентных сил борясь с темнотой. На полу, возле прямоугольного проема с уходящей вниз лестницей, он заметил разбросанное снаряжение – маски, верхняя одежда, пара лыж и несколько пар снегоступов. Наташка как раз сейчас сооружала из чужой одежды подстилку для Кирпича, лежавшего без сознания на голом бетоне. Негусто, однако, у Грешника с людьми, если судить по количеству оставленного барахла. И неудивительно – вспомнить хотя бы то кладбище недалеко от перекрестка, где осталась немалая часть группы.
Пока Фёдор с Соленым занимались сооружением баррикады, Димка их страховал, готовый в любую секунду открыть огонь во тьму за квадром. Но псы почему-то так и не появились, хотя их вой и рычанье было слышно отлично. Очередная странность. Что им не давало приблизиться? Неужели и на это как-то сумел повлиять Грешник?
Как только друзья отправились за последним мешком, чтобы заблокировать проход окончательно, искатель опустил автомат и поспешил помочь Наташке, но та, несмотря на хрупкое на вид телосложение, уже справилась самостоятельно. Перетащив на подстилку Кирпича, девушка опустилась на колени и перевязывала окровавленную голову парнишки – хотя они остались без медицинской сумки, бинт нашелся в рюкзаке запасливого Соленого.
Димка присел на корточки рядом, озабоченно уставившись на пацана.
– Сильная контузия, но жить будет, – заметив его взгляд, сдержанно бросила девушка. – Когда прыгали с квадра, где-то зацепился. Не везет мальчишке.
– Мы не можем нести его с собой. У нас на это нет времени.
Они посмотрели в глаза друг другу, Наташка кивнула. Если не остановить Грешника, то весь поход был зря. Грешник… Прямо сейчас он продолжал убивать, и каждая смерть болью отдавалась у измененных в душе. А они все еще торчали здесь, теряя время. Нужно принимать решение. Не самое приятное для остальных.
Димка порывисто поднялся, оборачиваясь к спутникам. Те как раз с кряхтеньем закинули последний мешок наверх выросшего штабеля, полностью закрыв квадр.
– Соленый, – сухо бросил Сотников. – Вы с Фёдором останетесь здесь, присмотрите за Кирпичом. Да и за входом присмотрите. Не допустите прорыва. А мы с Наташкой двинем дальше…
– Да, да, помню, – Фёдор, тяжело дыша после сильной физической нагрузки, смахнул пот со лба. – Как ты там говорил, в туннеле – своим способом? Уверены, что мы не понадобимся?
– Вдвоем у нас выйдет быстрее, мы сможем друг друга прикрыть. И кто-то должен остаться с пацаном. Наташ, готова?
И тут Димка заметил, как Соленый, испуганно выкатив глаза, хватается за автомат, глядя куда-то ему за спину. Тело среагировало само – Димка в прыжке с места сбил Наташку с ног, уводя ее с линии огня. И уже в падении успел увидеть, как громадная тень бесшумно взвилась в воздух из проема в полу. Но когда сталкер попытался вскочить, девушка вцепилась в него с недюжинной силой и крикнула:
– Замрите!
Стукнули об пол огромные когти, высекая бетонную крошку.
Выпрыгнув с лестницы, тварь приземлилась на все четыре лапы в двух шагах от башмаков Кирпича, который все еще оставался без сознания и не подозревал о нависшей над ними новой смертельной опасности. Димка замер в том положении, в котором застигла его команда. Он лежал на боку, автомат, придавленный телом, больно врезался в печень. Наташка прижалась к его груди. Ее глаза были закрыты, сейчас вся ее воля сосредоточилась на одном – не дать себя увидеть. Себя и остальных спутников. Она выигрывала для них время.
Димка же упыря поверх капюшона девушки видел отлично.
Еще бы не увидеть с двух метров такую-то образину.
«Тушка кило на триста, не меньше».
Острая звериная вонь растекалась по помещению.
Массивная человекообразная фигура шевельнулась, переступив длинными изогнутыми конечностями. Бетон заскрипел под тяжестью твари, дробясь в пыль под когтями, по прочности не уступавшими стали. Под серой шерстью на спине вздулись и опали могучие пласты мускулов. Мощная холка изогнулась – тварь медленно повела громадной вытянутой башкой, непонимающим взглядом исследуя помещение, из которого внезапно исчезла дичь, на которую решила поохотиться. Под нависшими над скулами надбровными дугами вспыхнули узкие глаза, разгораясь лютой злобой.
Упырь почти сумел застать людей врасплох.
Видимо, он проник внутрь уже после Грешника, пришел на запах крови, а рокот квадра заставил его затаиться. Но теперь хищник не собирался уходить, не отведав блюда. Как бы не вышло, что они поторопились, перекрыв проход для клыканов, которые сейчас бесновались снаружи, зля своим воем и рычаньем упыря. Псевдопсы не могли проникнуть внутрь, но и упырю некуда было уходить.
Ощущение грозной силы, растекаясь от монстра по помещению вместе с едким звериным запахом, остро било по нервам. Этот экземпляр выглядел намного крупнее сородичей с Автозаводской, не говоря уж о двух особях-подростках, встреченных по пути возле клуба «ZONA». А значит, его шкура гораздо крепче, не каждая пуля ее возьмет. Здесь нужно бить наверняка, по самым уязвимым участкам: глаза, горло, живот.
Повисла звенящая тишина.
Сердце бухало в груди так, что казалось, сейчас тварь его услышит, а внутренности от напряжения скрутило в болевой узел. Оставаясь неподвижным, Димка скосил взгляд. Серёга так и стоял возле мешков соляным столпом, вцепившись в автомат. Бледный, но относительно спокойный. Старый шрам на его лбу проступил отчетливой багровой линией. Подготовка и опыт сделали свое – он готов был открыть огонь по команде в любой момент. С Фёдором дело обстояло хуже. В лице ни кровинки, глаза широко открыты, зубы выстукивают чечетку. Его буквально трясло от такой близости с одной из самых жутких тварей, обитавших на поверхности. Возможно, отчасти потому, что «Рысь» лежала возле кучи мешков в углу – он оставил там оружие, чтобы не мешало работе, и теперь чувствовал себя совершенно беззащитным.
«Долго он так не выдержит», – понял Димка.
Да и Наташка уже сдавала – дыхание девушки заметно участилось, она быстро теряла силы, пытаясь сохранить контроль над зрением твари, прикрывая сразу пятерых. Но трое из их группы не были измененными, и не могли ей помочь, лишь оттягивали на себя ее энергию.
Стараясь не издавать ни шороха, Димка потянулся левой рукой к бедру девушки, на котором крепилась кобура с «Бердышом». Серёга едва заметно кивнул, заметив его движение. Что-то почуяв, зверь резко повернул башку и уставился прямо на Соленого. Чуткая шишка широкого носа нервно вздрогнула, принюхиваясь, вытянутые челюсти приоткрылись, обнажая частокол острых клыков, запросто способных раскусить человеку череп, как орех. Зверь все еще не видел. Но долго это продолжаться не могло.
И тут некстати шевельнулся Кирпич, приходя в себя.
В следующую секунду все смешалось.
Соленый ударил первым – полоснул по морде твари очередью, стараясь попасть по глазам. Неудачно – упырь мотнул башкой, сбивая прицел, и пули, дырявя кожу на лбу, смялись о мощный череп. Но как только зверь прыгнул к сталкеру, выбрасывая вперед лапу, Димка перекатился на спину и несколько раз разрядил «Бердыш» ему в пах. От удара лапой Соленого снесло с ног, словно соломенное чучело. Автомат улетел в одну сторону, а сталкер – в другую. Шмякнувшись о стенку, рухнул на пол, крича от боли – его правая рука вывернулась под неестественным углом.
В следующую секунду зверь рванулся ко второму обидчику – к Димке. Упырь двигался просто с запредельной скоростью – запредельной даже для измененного. Мгновение назад он находился возле Соленого, и вот уже его оскаленная морда возникла прямо перед лицом Сотникова. Затрещал еще один автомат – Наташка добралась до своего оружия. Упырь так же неуловимо сместил направление, посчитав девушку большей угрозой, и Димка, не раздумывая, прыгнул на тварь. Правой рукой обхватил шишковатый череп, а левой, просунув ствол «Бердыша» в угол слюнявой пасти, нажал на спусковой крючок. Громыхнуло. Упырь всхрапнул, затем коротко и мощно мотнул башкой. Искателя сорвало, словно осенний лист ветром – он лишь успел понять, что летит, а затем стена встретила его с зубодробительным приветствием. Что-то хрустнуло в плече и правом колене, висок проехался по бетону, сдирая кожу до кости.
Он не помнил, как оказался на полу, оглушенный почти до потери сознания. В глазах плыли багровые пятна, а треск автомата в руках Наташки донесся, как сквозь вату.
А затем он увидел несущуюся на девушку тушу – сплошные клыки и мускулы, предназначенные лишь для одной задачи – убийства. Он попытался вскочить, но лишь вяло шевельнулся – тело не подчинилось. Вскрик девушки, пронизанный ошеломляющей болью, резанул по сердцу ножом…
Рявкнул дробовик. Упырь рухнул на бок, тут же вскочил, с рычанием разворачиваясь к новому врагу – но уже не так проворно. На месте правого глаза мутанта зияла кровавая рана.
Выстрел. Башку зверя снова развернуло неодолимой силой сопряженной картечи, брызнули кости черепа и ошметки плоти.
Димка с трудом повернул голову, пытаясь охватить картину боя. Нужно встать… Но почему-то он не мог. На периферии зрения возник Фёдор с «Рысью» в руках. Пока Упырь развлекался с остальными, челнок сумел-таки добраться до своей гладкостволки. И теперь, совершенно ошалев от страха, наступал на зверя, способного сломать его как спичку одним взмахом лапы. Со своей близорукостью Фёдор боялся промазать, и ему ничего не оставалось, как подойти вплотную.
Резкое движение ствола вперед-назад. Перезарядка. Выстрел. Брызнули осколки клыков с правой стороны пасти. Упыря повело – вся его морда уже была в крови. Он попятился от Фёдора, отступил, повалился на бок. Тут же поднялся – не так уверенно, как раньше. Движения оглушенной твари замедлились.
– Кирпич, гранаты есть?! – заорал Фёдор, всаживая в зверюгу новый заряд. – Кирпич, гранаты доставай! Понял?! Не трогай автомат, придурок! Быстрее, у меня заряды не бесконечные!
– Да, – непонимающе пискнул пацан, оставив в покое автомат, и потянулся к подсумку с гранатами.
– Кольца прочь! Как крикну, кидай!
Перезарядка. Выстрел. Второй глаз зверя разлетелся кровавыми отшметками. Ослепленный и оглушенный, он замотал башкой, густо разбрызгивая по бетону кровь и продолжая пятиться. Юный следопыт, оказавшийся на пути зверя, едва успел откатиться с гранатами в обеих руках – сорвав кольца, он удерживал чеки пальцами.
Димка понял задумку Фёдора. Если подогнать зверюгу к краю лестничного проема и заставить ее туда свалиться, то ничто не помешает забросать тварь гранатами. Руки тряслись, не слушались, но он все же откинул клапан разгрузки, нащупал ребристое тело «лимонки». Если он ошибется, то накроет всех. Значит, ошибки быть не должно.
Фёдор снова пальнул – практически в упор.
Зверь рухнул на задние лапы, задрожал всем телом, поднялся. Невероятно живучая тварь не собиралась сдаваться.
– Да сдохни, мразь! – быстро шагнув вперед, челнок со всей дури врезал зверю каблуком по кровавой рытвине, в которую превратилась глазная впадина. Упырь пошатнулся, и Фёдор, снова передернув стволом, всадил последний заряд в и без того обезображенную картечью морду.
Упырь устоял. На самом краю проема, но устоял. И снова раскрывал ужасающую пасть, чтобы атаковать.
– Ну ты и сука! – тоскливо выругался Фёдор, глядя на упыря. – Да и хрен с тобой!
Он быстро шагнул к Кирпичу, вырвал из его ладони гранату, а затем вдруг прыгнул на зверя, тараня его собственным плечом. Низкое горловое рычание, быстрый взмах лапой…
И зверь потерял равновесие.
Они рухнули в проем вместе. Взрыв прозвучал как-то несерьезно – гулкий хлопок, визг осколков и облако взметнувшейся бетонной пыли.
Но рычание наконец оборвалось.
Назад: Глава 15 Кровь на снегу
Дальше: Глава 17 Возмездие