Вернувшуюся группу встретили ликованием, а хорошие новости – с нескрываемым оптимизмом. О погибших погрустили, вспомнили добрым словом, но забот о живых никто не отменял. Новость о том, что бункер существует и там можно достать необходимые запчасти, детали, оружие, костюмы химзащиты и многое другое, взбудоражила население. А то, что есть относительно безопасный туннель до войсковой части, обрадовало многих.

Василий Петрович был очень рад, что со сталкерами вернулся и Миша – он уже думал, что парень безвозвратно исчез, погиб где-то наверху. Он крепко и уважительно пожал юному сталкеру руку, выслушал вкратце все приключения и похлопал Мишу по спине:

– Ну ты даешь, упрямец, добился ведь своего, хоть я и не разрешал. Заматерел.

Немов особо отметил парня:

– Знатный из него сталкер выйдет, Василий Петрович.

– Да я уже понял, теперь точно на станции удержать не получится.

Сталкеры остались в комендантской обсуждать дальнейшие действия, а Миша отправился к Игорю Владимировичу. На пути попался сонный Колька, выскочивший из палатки, он тоже был рад видеть товарища невредимым.

– Ну что, много мутантов положил? Давай рассказывай, да все с самого начала.

– Немного, – улыбнулся Миша. – Больше удирали, чем воевали с ними. Я все расскажу, обязательно, только дай сначала Игоря Владимировича повидать.

– Зайдешь потом ко мне? У меня выходной сегодня, так что я свободен.

– Зайду, – пообещал Миша.

Игорь Владимирович спал – пока продолжалась ночь, утро еще не наступило. Парень осторожно пробрался в палатку и устроился в ногах старика, стараясь не разбудить его, и сам не заметил, как прикорнул, задумавшись – сказалась накопленная усталость. И снилось ему, что он стоит за штурвалом дирижабля, вглядываясь в неведомые дали, пока сам Игорь Владимирович не растормошил Мишу. Старик крепко прижал к себе парня и долго не отпускал.

– Знаешь, Миша, не простил бы я себе, если бы ты не вернулся. Сколько всего я передумал за эти дни, клял себя за то, что своими руками толкнул тебя в пасть смерти, билет вручил в один конец. Как же я рад тебя видеть целехоньким!

– Игорь Владимирович, мне бы водички, в горле пересохло, у вас нет?

– Щас-щас, – засуетился старик, – обожди немного, чай сделаю. Не голодный?

Миша помотал головой.

Через пятнадцать минут они уже пили горячий напиток, морщась и обжигаясь. А Миша рассказывал о своих приключениях, не утаивая ничего. Игорь Владимирович только охал в ответ и качал головой.

Так прошел не один час. У Миши было чем поделиться со стариком, даром что всего несколько дней отсутствовал. Тут тебе и путешествие по Царицынскому лесу, и дворец, и антенное поле, и затерянный бункер, и Пал Палыч, и предательство Вильдера, и дирижабль в ангаре, и, наконец, Метро-2 с бомбоубежищем. Для парня этот поход стал сродни путешествиям первооткрывателей в далеком прошлом, изменил и закалил его. С каким же воодушевлением и восторгом рассказывал он об испытаниях, выпавших на долю группы! Рассказывал – и переживал все заново, рассуждал, хмурился, улыбался. А Игорь Владимирович слушал, замерев, и поражался воле парня. Такой не пропадет, не перемолола его судьба, в живых оставила, воспитала. И становилось понятно, что Миша – в начале своего большого пути.

День пролетел быстро – в разговорах, рассказах. Сначала Игорю Владимировичу, потом – Кольке, ну а затем и остальным жителям станции – всем хотелось послушать, что творится там, дальше, во что превратились их родные места, какие опасности таятся в дебрях леса. Посмеиваясь, наблюдал за этим Немов – его немногие решались расспрашивать, слишком грозным казался сталкер со стороны, к тому же чужаком все же был здесь. К чести своей, Миша практически не приукрасил их похождения, правдиво излагая события последних дней.

Через день после возвращения снарядили первый караван, с ним отправились Немов, Данилов и Миша. К счастью, обошлось без потерь. Вернулись с запчастями для сломанного дизельного генератора. С этого момента на станции вновь появилось электрическое освещение. Жизнь у ореховцев постепенно налаживалась, появилось снаряжение для вылазок, оружие и боеприпасы. Караваны связали войсковую часть со станциями. На лицах людей можно было чаще заметить улыбки. Успех воодушевил их, жить стало хоть немного, но легче. Теперь можно было расширить фермы благодаря электричеству, привести в порядок станцию и служебные помещения. Дел невпроворот, но дела нужные, важные и приятные. Столько лет терпели, а тут долгожданное улучшение жилищных условий. Участвовали все – от мала до велика. Людьми двигали надежда и вера в лучшее будущее.

Параллельно Данилов занимался подготовкой дирижабля к полету, в этом ему время от времени помогали Миша и другие жители Орехово. Иван попутно просвещал Мишу, учил азам летного дела, объяснял основные принципы. Данилов находил в этом даже какое-то удовольствие – ему нравилось отвечать на вопросы парня, видеть восхищение и уважение в глазах Миши.

За это непродолжительное время парень узнал для себя много нового, и пусть не все для него было понятным, но он учился, запоминал, старался охватить как можно больше. Видя, что Данилов охотно идет на контакт, Миша не стеснялся его расспрашивать.

Как рассказал парню Данилов, каркас дирижабля был изготовлен из алюминиевых труб и полосок, остов обтянут материей, в которой находилось несколько баллонов, заполняемых гелием. Именно благодаря наличию жесткого каркаса форма дирижабля сохранилась неизменной и была возможной его дальнейшая эксплуатация. Оболочка же была сделана из полотна, покрытого алюминиевой краской.

– Пусть дирижабли понемногу и ушли в тень, а на смену им пришли самолеты и вертолеты, – рассказывал Данилов Мише, – они все же безопаснее своих собратьев. Если у самолета или вертолета выходили из строя двигатели, практически всегда это приводило к гибели экипажа и пассажиров. А дирижабль при поломке имеет все шансы безопасно сесть на землю, его можно посадить с помощью механики, как воздушный шар. Как понимаешь, и расход топлива у него меньше, дешевле обходится и постройка, и эксплуатация. Не буду рассказывать всех тонкостей, но преимущество дирижабля заключается еще и в том, что в воздухе он держится за счет архимедовой силы. Тут такая штука – допустим, ты загрузил дирижабль чем-то, в процессе последующей разгрузки необходимо уравновешивать балластом, в этом и заключается принцип архимедовой силы, когда дирижабль начинает «тащить» вверх. То есть аппарат сильно зависит от загрузки. Тут все просто, Миш. Из-за расхода топлива во время полета дирижабль постепенно становится легче, приходится до приземления выпускать понемногу гелий.

– Почему же тогда при всех преимуществах их заменили вертолеты и самолеты?

– Скорость, Миша. Вот главная причина. Маневренность тоже важна. Для гражданских целей куда ни шло, но во время войны дирижабль становился отличной мишенью, особенно в условиях стремительно развивавшейся артиллерии и противовоздушной обороны. Так что минусы у него тоже есть. Ну и инфраструктура нужна – эллинги, то есть, по-нашему – ангары, вот как этот, – Иван обвел рукой помещение, в котором они находились, – без наземной команды, мачт для швартовки тоже не обойтись.

Данилов наклонился, провел рукой по обшивке кабины.

– Не скучно? – улыбнулся он, взглянув на Мишу.

– Наоборот, – поспешил заверить тот, – интересно. Мне больше никто такого не расскажет.

Данилов кивнул.

– Помнишь, ты, когда первый раз дирижабль увидел, удивился, что он такой большой. Так вот, его размеры – это тоже одно из слабых мест. Из-за них есть ограничения по допустимым погодным условиям. В воздухе дирижабль чувствует себя хорошо, а вот у земли – сложности. Он-то, конечно, может сесть на землю, но если его не завести потом в эллинг, даже не очень сильный ветер может сорвать его с места. Ну а при сильном ветре лучше держать его в закрытом помещении. Неблагоприятная погода сопровождается понижением давления, а это, помимо увеличения нагрузки на дирижабль, одновременно понижает его летучесть, уменьшает подъемную силу газа. Зато на дирижабле можно вертикально взлетать и садиться, полосы для разгона не нужно. И приземлиться даже посреди лесного массива. Такие случаи бывали. Правда, потом приходилось по деревьям до земли спускаться.

Миша кивнул.

– Ну и, конечно, хорошо, что не зима сейчас. Когда холодно – сложнее, – немного помолчав, добавил Данилов.

– Почему сложнее?

– Обледенение дирижабля увеличивает его вес и тянет к земле. Форма дирижабля меняется, все это ухудшает управляемость, нарушается баланс. А мелкие кусочки льда могут даже порвать оболочку. Бороться с этим непросто. Сейчас уже не достанешь спецсредства, чтобы ткань обработать.

Пытался Данилов и объяснить в общих чертах, как работают двигатели, но с этим дело обстояло сложнее – ну что можно требовать с парня, который до этого момента не сталкивался с механизмом сложнее велосипеда.

Два мотора крепились к корпусу кабины на жесткой подвеске. Моторы помещались в машинных кабинах, прилегающих к корпусу кабины, рули управлялись из пилотской гондолы. На носу дирижабля имелось специальное причальное приспособление, с помощью которого можно было пришвартоваться к мачте или столбу. На крайний случай сошло бы и дерево, только не сильно разросшееся. Запасные части для моторов, дизельное топливо в специальных баках и гайдропы (так Данилов именовал канаты для причаливания) решено было сложить в задней части кабины.

– У этой машинки даже автопилот имеется, правда, вся электроника давно из строя вышла, – почти нежно приговаривал Данилов, копошась во внутренностях летательного аппарата. Рядом стоял Миша с набором инструментов, готовый помочь в любую секунду.

На стекла кабины приклеили солнцезащитную пленку, которую нашли в одном из магазинчиков на поверхности – передвигаться предстояло днем, так как ориентирование на местности можно было осуществить только в светлое время суток, по положению солнца и рельефу – компас был бесполезен, ведь магнитный полюс земли явно сместился после Катастрофы.

К кабине по бокам приварили два пулемета: никогда не знаешь, откуда следует ожидать опасности в новом мире, а отправляться незащищенными не хотелось. На нос кабины приделали прожектор на всякий случай – ничего нельзя было исключать.

В общем, за время, проведенное в компании с Даниловым, знания Миши значительно пополнились. Ну а Данилов выяснил для себя, что ему всю жизнь не хватало рядом человека, который будет с неподдельным уважением и восхищением слушать его. Он по-прежнему даже в мыслях тщательно старался избегать слова «сын», но что-то в нем изменилось, хотя он до сих пор считал родственные отношения в суровом постъядерном мире обузой для любого.

Шея и спина затекли от долгого лежания. Жара уже спала, солнце закатилось за горизонт, а Вильдер все лежал в своем убежище под днищем ржавого автомобиля. В голове ползали мутные мысли, словно дождевые червяки в сырой земле. Они шевелились, копошились, но клубок никак не распутывался, и на душе от этого было мерзко. Чувство, будто в нее наплевали, не покидало Сергея. Ясно было лишь одно: виноваты в том, что он, скрючившись, валяется сейчас здесь, да и вообще в его бедственном положении изгоя все люди, с которыми его сводила судьба в последние годы. Они довели его до такого состояния, отобрали все самое дорогое, что у него было, но на этом не остановились, а планомерно расшатывали почву под ногами, пока окончательно не добились своего, унизив и практически уничтожив Вильдера. Но пока сердце трепыхается в его груди, Сергей поклялся, что жестоко отомстит им всем, заставит мерзких людишек страдать, а сам будет упиваться их болью.

Вдруг ему пришла в голову одна идея. Даже показалось, что идея не его собственная, а навязанная кем-то или чем-то извне, но от этого она не теряла своей привлекательности. Будто лес нашептал ему, как надо действовать дальше. На миг прохладный ветерок ворвался в его убежище и приятно обласкал Вильдера, приводя в порядок мысли и возвращая им стройность. Вместе с ветерком и пришла идея.

А потом появились Немов, Данилов и Миша: они пробирались по плацу, подсвечивая себе путь фонарем. По-видимому, они и не пытались искать Сергея, потому что целенаправленно двинулись к ангару, но вдруг замерли на полпути. Обзору Вильдера мешала какая-то жестянка, и ему пришлось выползти из своего укрытия, чтобы разглядеть получше. Все еще оставаясь невидимым, прикрываясь корпусом ржавой машины, он в отблесках фонаря Немова сумел разглядеть, что являлось препятствием. Там, пересекая плац, текла стройная волна милых созданий леса, меняя очертания, колеблясь, направляясь куда-то вдаль. И все бы ничего, но кто-то из кучки людей зашумел – то ли запнулся обо что-то, то ли уронил, и в звуки ночи вклинился металлический звук. Тотчас же зверушки, как по команде, развернулись и приготовились атаковать нарушителей их спокойствия.

События разворачивались стремительно, впору было запасаться попкорном и занимать лучшие места. Сергей предвкушал жуткую смерть сталкеров, но все получилось иначе. Группа забаррикадировалась на крыше казармы и оттуда нанесла решающий удар. Вильдер фактически ощущал боль каждой отдельной свинки. Он не понимал, откуда у людей берется такая ненависть к истинным хозяевам поверхности, зачем нужно уничтожать этих прекрасных созданий леса, что встречаются на пути. Пахло паленым, запах напомнил, как однажды в деревне у бабушки с дедушкой он видел, как коптили поросенка, и по двору тогда разносился похожий аромат. На Сергея накатила тошнота, но желудок был пустым, и спазмы доставили неприятные ощущения, а во рту чувствовался горький привкус желчи. Вильдер вытер тыльной стороной ладони рот и взглянул на крышу. Сталкеров там уже не было, он заметил их уже почти возле ангара. Прошла пара минут, и они, отомкнув замок, исчезли в здании.

Как ни странно, Сергея сейчас совсем не волновал Миша, которого он уже один раз спас от неминуемой смерти. Погибнет он или нет, было все равно. Жажда отомстить за свою загубленную жизнь и защитить лес от наглого вторжения людей полностью овладела им, отбросив другие мысли прочь.

Но перед этим предстояло еще кое-что забрать из одного тайника. Вильдер не предполагал, что ему однажды это понадобится, но на всякий случай устроил схрон в котельной неподалеку. Сейчас можно было пересекать плац, почти не таясь. Но все же небольшие меры предосторожности Сергей принял, решив сделать небольшой крюк, а не отправиться по прямой – на открытой местности при свете луны его все же можно заметить.

Через пятнадцать минут он уже стоял перед входом в небольшую котельную с одинокой трубой над ней. Дымоходная труба уже давно облезла и потеряла свой цвет, но все так же неприступно возвышалась над войсковой частью. Не обломали ее ни ветра, ни дожди, ни время. Окна с осколками стекол щерились на гостя, неприветливо взирая перекошенными рамами. Вильдер толкнул дверь и вошел внутрь.

Мало что изменилось с его последнего визита сюда, разве что мусора стало больше – ветер нанес через дырявые проемы окон. Вокруг – бесчисленные ржавые трубы, вентили, вышедшие из строя датчики, вытяжная вентиляция. Он миновал несколько котлов и остановился перед тем, что находился в углу. С виду такой же, как и остальные, этот хранил в себе одну вещь, давным-давно спрятанную здесь. Ну или должен был хранить, все же много лет прошло. Корпус котла из сваренных стальных листов как нельзя лучше подходил для тайника – и сырость не доберется, и посторонние вряд ли заглянут. Да и не было посторонних, а Царицынским тварям котельная не интересна, слишком тесно здесь. Цилиндр котла даже спустя столько лет сохранился в хорошем состоянии – умели ведь делать на совесть. Вильдер склонился к смотровому люку и не без труда раскрыл дверки, скрывающие доступ внутрь.

Заначка была на месте. Сергей выудил небольшой рюкзачок, взвесил на руке – килограмма два-три, не больше. Затем поспешно расстегнул молнию, проверил. Там, в промасленных тряпках, было завернуто то, ради чего он сюда и притащился. С виду все в полном порядке, по крайней мере на дилетантский взгляд Вильдера. Ну, скоро он это проверит.

А сейчас надо было хорошо отдохнуть, торопиться ему некуда – сталкеры никуда не денутся. Даже в самом лучшем случае привести в порядок дирижабль, если он вообще в рабочем состоянии, займет несколько дней. К тому же без дополнительной помощи Данилову не обойтись, а это значит – им надо возвращаться обратно. В общем, время было. А чтобы действовать дальше, нужны силы. Сергей забрался в самый угол котельной, и там, за непонятными агрегатами, впервые за долгое время его сморил спокойный и практически безмятежный сон, как будто и не было за плечами всех испытаний и лишений.

Спал он, вероятно, очень долго – больше суток, поэтому был вынужден пропустить и следующий день, а выдвинуться в ночь. Но судьба распорядилась иначе. Мучимый жаждой и голодом, перед запланированным выходом он сделал небольшую вылазку в лес, набрал воды в роднике, бившем из земли, и насобирал каких-то ягод, на вкус оказавшихся очень даже ничего. На обратном пути в котельную Сергей очень неудачно поскользнулся и вывихнул лодыжку. С большим трудом дополз он до своего временного пристанища.

Следующие дни он провалялся, терзаемый болью, нога опухла, но ворочать стопой он мог, значит, перелома избежать удалось – скорее всего, растянул связки. Медикаментов под рукой не было, все, что он смог сделать – наложить тугую повязку, поэтому приходилось ждать, когда он снова сможет опираться на ногу. В эти дни он страдал от вынужденного безделья, боялся опоздать со своей миссией. Наконец, настало время, когда он смог передвигаться. Нога болела уже не так сильно, и Вильдер, не откладывая больше, решил выступать.

Ночь была прохладной и свежей. Если бы не ноющая боль в лодыжке, путь был бы даже приятным, но сейчас приходилось идти медленно, насколько позволяла больная нога. Лес, как всегда, жил своей жизнью – шептал, шелестел, скрипел. На пути Вильдера попались грибы странного вида, немного светящиеся во тьме, и Сергей, повинуясь внезапному импульсу, съел один. После этого наступать на ногу стало немного легче, боль затуманилась, отступила. Лес стал помощником и целителем – это значит, что Вильдер на верном пути. Вскоре Сергей набрел на почти заросшую дорожку, идти стало проще. Это также означало, что он уже в той части парка, которая была раньше благоустроенной. Значит, до метро Царицыно не так уж далеко. Как-то давно он уже проделывал этот путь, когда думал, что навсегда покинул бункер, отправившись на встречу со смертью. История повторялась, только сейчас у него была другая цель, к которой Вильдер приближался с каждым шагом.

Сколько же времени он проводил здесь, в Царицынском парке, будучи молодым? Они часто гуляли с Наташей по его извилистым дорожкам, вдыхали чистый воздух, любовались пейзажем, кормили уток у пруда. Почти каждую неделю удавалось выбраться сюда, благо жили они неподалеку. Тоска вдруг сжала сердце, а неясные тени слонялись вокруг, казалось, протяни руку – и нащупаешь мохнатый загривок или гладкую кожу чудного создания. До Вильдера доносились протяжные вздохи, в кустах кто-то шевелился, но он почти не обращал на это внимания. Лес и его обитатели были его союзниками.

Справа показался голый склон, практически без деревьев. На вершине еще сохранилось приземистое кирпичное строение – одно из тех, что были раскиданы по Царицынскому парку. Назывались они раньше павильонами и служили скорее для декора. Арка с колоннами, статуями и примыкающими к ней по бокам небольшими помещениями с окнами выглядела практически целой. Вильдер уже забыл название павильона за эти годы – на языке крутилось что-то, связанное со словом «милый», но он так и не вспомнил.

Зато вспомнил другое. Неожиданно память подсуетилась и извлекла из закоулков картинку. Был чудесный вечер, и они катались на автомобильной шине здесь, на зимнем склоне. Звенел голос Наташи, искря заразительными переливами смеха, шутил Ваня, было здорово и хорошо на душе. Тогда они только познакомились с девушкой, Сергей был очарован ею и влюблен, и жизнь казалась ему такой прекрасной. Вильдер прогнал воспоминание, ему не место в голове – только нарушает стройность мыслей и уводит от задуманного. А ему нужно собраться, а не сентиментальничать.

Впереди появился Царицынский пруд, Сергей свернул налево – по этой стороне он быстрее доберется до станции. На другом берегу величественно раскинулся дворец. А ведь не так много времени прошло с тех пор, как он спас Мишу от гибели, вовремя оказавшись в нужном месте, стащив парня с подоконника. Сильный ментал там засел. До Вильдера доходили волны чего-то чуждого, противоестественного, но угрозы не было – он лишь изучал Сергея, прощупывал, поэтому за маршрут можно было не волноваться. В воде что-то плескалось, но в темноте сложно было разглядеть – лишь рябь да расходящиеся в стороны круги говорили о том, что там кто-то есть. Один раз на дорожку перед Сергеем из воды выползли какие-то щупальца, но тут же убрались обратно, больше не препятствуя. Двигаться вдоль воды было приятно, луна прочертила дорожку на рябой поверхности и словно подсвечивала путь Сергея, указывая, куда ему идти.

Когда-то здесь, посреди озера, на площадке, к которой вели мостики, был чудесный поющий фонтан, переливающийся разноцветными огнями. В сумерках он выглядел особенно красиво, привлекая гостей и жителей столицы. В жаркую погоду было в радость стоять вдоль бортиков, подставляя лицо мелких брызгам – непередаваемое ощущение, которого сейчас очень не хватало. Но все это тоже в далеком прошлом.

Вскоре дворец остался позади, Вильдер свернул на аллею, ведущую к главному входу в парк, прошелся по брусчатке, миновал арку и вышел на асфальтированную дорогу, изрезанную глубокими трещинами. Отсюда до метро было рукой подать. Наземного вестибюля станция Царицыно не имела, попасть в нее можно было через один из подземных переходов. «Лишь бы не были обвалены», – подумал Вильдер. Существовал еще вариант попасть на станцию через вентиляционную шахту, но это сложнее осуществить. Сергей поправил съехавшие лямки рюкзака и направился к переходу.

Теперь у Миши было полное снаряжение – «химза» и личное оружие, взятое из войсковой части. Все, что нужно для сталкера. Теперь ему не нужно выпрашивать разрешение на вылазку у Василия Петровича, достаточно просто согласовать с ним выход. Он чувствовал, что после опасного мероприятия его жизнь изменилась, круто свернула в более широкий и просторный туннель. С момента возвращения он ни разу не появился на фермах – копаться в земле было скучно, хотя и необходимо. Мишу манили просторы, приключения, тайники, опасности, наконец. И даже не пугали разговоры о том, что век сталкера недолог – зато ярок, а это лучше медленного угасания на станции.

Миша все не мог расстаться со своей навязчивой идеей – увидеть дом, где жили его родители. И однажды он опять решил попробовать воплотить эту мечту в жизнь. И ход есть – через вентшахту в туннеле, о которой знают немногие. Это чтобы избежать лишних вопросов, куда он направляется. А парню очень хотелось пойти в одиночку, наедине со своими мыслями и размышлениями. Сейчас предстоящая вылазка уже не казалась ему чем-то неосуществимым и очень опасным. Выход он наметил на предстоящую ночь.

Вечер Миша решил скоротать, валяясь в своей палатке и размышляя. Дирижабль был практически готов к полету. Остались последние штрихи – Данилов сможет справиться и в одиночку. Иван как раз остался в ангаре, не вернулся с последним караваном. То есть уже завтра-послезавтра можно наполнять дирижабль гелием – и вперед, к новым горизонтам. Сталкерам наверняка понадобится команда, учитывая, что их осталось всего двое. Разговоров об этом еще не было, но Миша очень рассчитывал попасть на борт: лучшей возможности повидать мир в настоящее время не было, а жажда приключений жила в сердце, тянула его в неизведанное.

Миша еле дождался, пока все улягутся спать. Собраться было делом пяти минут. И вот он снова карабкался по узкому лазу наверх, через комнату с вентиляторами и дальше, пока не выбрался из шахты теплосети неподалеку от павильона станции Орехово. Миша окинул взглядом окрестности – вроде бы тихо. Он помнил, что ему нужен ближайший к метро дом – тот находился всего в двухстах метрах. К нему парень и направился, пригибаясь к земле и стараясь, чтобы постоянно между ним и лесом, подступавшим прямо к дороге, находилось какое-нибудь препятствие: каркас автомобиля, киоск или просто груда мусора.

Так случилось, что за очередным полусгнившим автомобилем его поджидала неприятность. До дома оставался какой-то десяток метров, как вдруг на его пути неожиданно выросла тварь из Царицыно. Миша сразу отметил сходство с тем кошачьим созданием, встретившимся ему в самый первый выход на поверхность: та же короткая черная шерсть, мотающийся из стороны в сторону хвост, раздувающиеся ноздри и внимательно разглядывающие жертву красные зрачки. На лапах огромные когти. Миша вспомнил, с какой легкостью они распороли химзу в прошлый раз и как долго болело после этого располосованное плечо. Эта особь была как будто даже крупнее той, что повстречалась тогда.

– Ну, здравствуй, – недобро сказал Миша, перехватывая автомат поудобнее. Сейчас он был готов к встрече.

В ответ животное фыркнуло, зашипело и пригнуло уши.

– Хорошая кошечка.

Тварь не приняла комплимент, а лишь недовольно заурчала, высунулся и исчез острый язык. Она явно не собиралась уступать дорогу и не прочь была полакомиться человеком. Выстрелить Миша не успел, он лишь вскинул автомат, и челюсти животного сомкнулись на стволе. Всем своим весом тварь навалилась на парня, пригвоздив его к земле. Миша выдернул автомат из пасти и воткнул ствол что есть силы в глаз огромной кошке. Та завыла, замолотила лапами. Миша с трудом увернулся от тяжелых, усеянных острыми когтями-ножами конечностей создания, отпрыгнул в сторону – зубы кошки схватили пустоту. Она завыла, прыгнула, приземлившись на ржавый капот стоящего рядом автомобиля. Старое железо затрещало, прогнулось под ее весом. Кошка ощерилась, уцелевший глаз уставился на Мишу. Парень выхватил пистолет и выстрелил два раза. Вторая пуля настигла цель как раз вовремя. Свинец попал в заднюю лапу, и от этого прыжок у твари не получился, она кувыркнулась с капота в пыль, вскочила, припадая на одну лапу.

«Уже хорошо, главного преимущества – реакции и скорости – лишил». С удивительным спокойствием Миша подошел на несколько шагов ближе. Раздались еще три выстрела, к счастью, у создания не было панциря или ороговевшей кожи – пули без труда входили в мягкую плоть. Последняя пуля пришлась прямо в лоб. А затем Миша испытал какое-то удивительное чувство – словно проснулся первобытный инстинкт охотника, одержавшего верх над диким животным. Не понимая до конца, зачем он это делает, парень водрузил ногу на поверженного врага и оглядел окрестности с высоко поднятой головой, как бы показывая остальному миру, кто остается хозяином на земле. Некому было принять его вызов – больше хищников рядом не наблюдалось.

Схватка вселила еще больше уверенности в Мишу. Но не стоило забывать и о главной цели. Он направился дальше, к обшарпанной многоэтажке. Попутно воскресил в памяти фотографию, сверил с табличкой, чудом уцелевшей на стене дома. Это было то самое строение с адресом: Шипиловский проезд, 41. Родной дом его родителей. Металлическая входная дверь была сорвана и валялась рядом. Миша осторожно посветил фонарем в темноту подъезда. Спокойно, никакого видимого движения. В луче фонаря столбом стояла пыль. Пылинки застыли, словно на снимке фотографа. Парень постоял с минуту и нырнул в жерло подъезда.

И тут Миша совсем растерялся. Ведь он не знает, ни на каком этаже жили родители, ни номера квартиры. Не сможет он узнать родную обитель и по обстановке, так как никогда не видел ее в глаза. Раньше эта мысль как-то не приходила парню в голову. Что же ему дальше делать? Разворачиваться и возвращаться обратно, когда вот она, цель, рядом, такая близкая и такая недостижимая? Миша нерешительно переминался на месте. «Ну, загляну в несколько квартир», – решил он. – «Может быть, хоть чего полезного найду, раз добрался сюда».

Квартиры на нижних этажах были обнесены подчистую, за двадцать лет сюда наведывались не раз – поживиться чем-то полезным. В них все было перевернуто вверх дном, повсеместно – беспорядок. Миша поворошил ногой тряпье, битую посуду, прошелся по комнатам. Под ногами похрустывали осколки, шуршала бумага, поскрипывали полы. Было видно, что здесь нельзя найти решительно ничего полезного. На третьем этаже в одной из квартир Миша наткнулся на множество разбросанных по полу детских игрушек. Он повертел в руках разные машинки и самолетики, перебрал фигурки человечков и с грустью подумал, что нормального детства у них на станции ни у кого не было. Его отняли, даже не спросив. Выдрали из жизни, словно и не было такого понятия, как детство. Сейчас Миша даже завидовал бывшим обитателям этой многоэтажки – они видели своих родителей, могли свободно ходить по земле, они часто смеялись и не задумывались, что может быть иная жизнь, больше похожая на выживание.

На этажах выше четвертого беспорядка было поменьше. В одной из квартир весь пол был измазан чем-то скользким и влажным. В свете фонаря он блестел и отливал зеленоватым. Скоро обнаружилась и причина: в ванной комнате возлежал студенистый слизень немаленьких размеров. Он не проявил к Мише никакого интереса, может, находился в спячке. И парень решил не тревожить его, а убраться подальше отсюда.

Миша осторожно прикрыл дверь и поднялся на несколько этажей сразу. Выходит, дома не такие уж необитаемые. Может, еще и поэтому верхние этажи были меньше разворованы – новые обитатели отпугивали особо ретивых. Возможно, тот студенистый слизень и безопасен, но проверять не хотелось. Во всяком случае, чем-то он все же питается.

Очень осторожно Миша бродил по верхним этажам, но больше ему никто не повстречался на пути. Найти среди множества квартир ту единственную, где жили его родители, было практически невозможно – Миша это понял и смирился. Единственная зацепка – найти фотографию с мамой, но за двадцать лет они наверняка выцвели или отсырели. Мише так и не попалось ничего, что хоть немного напоминало бы родителей.

С верхних этажей открывался удивительный вид. Миша осторожно подошел к окну. Голова кружилась, и парень старался смотреть не вниз, а вдаль, на мертвый город. Впереди раскинулся темный массив Царицынского леса, где они повстречали жутковатых тварей, от которых пришлось отбиваться с боем и потерями. Деревья еле заметно покачивались в такт легкому ветерку. Отсюда казалось, что они живые. Море скрюченных деревьев, волнующихся и царапающих друг друга своими ветвями. При свете луны лес выглядел зловеще, пугающе. Казалось, огромное темнеющее пятно растительности расползается прямо на глазах и скоро доберется до останков зданий и домов, проникнет под землю через вентиляционные шахты и найдет там последних напуганных людей, умудряющихся пока выживать в этом хаосе. Даже отсюда Миша явно ощущал угрозу, исходившую от парка. По спине побежал холодок, руки затряслись, но парень не в силах был отвести взгляда, лес гипнотизировал, внушал благоговение и вместе с тем селил в душе страх.

Миша еще долго стоял вот так, устремив взор вдаль, а когда пришел в себя, то не понял, сколько времени он провел, застыв, словно каменная статуя. Видимо, немало, потому что мышцы ног противно ныли. Он поглядел на небо – еще была ночь, но дольше задерживаться здесь не имело смысла, он все равно не нашел того, что искал в этом заброшенном доме. Проходя мимо одинокого уцелевшего шкафчика, Миша заметил на полке огромную книгу. Он и сам не знал, почему вдруг остановился и взял книгу в руки, принялся листать – может, впечатлили ее размеры.

Книга была тяжелой, с плотными глянцевыми страницами. Она хранила в себе репродукции давно забытых и никому не нужных теперь картин – искусство бессмысленно в подземке. На Мишу глядели из книги лица, плескались моря с утлыми суденышками на гребнях волн, хмурились от непогоды и радовались дневному свету разнообразные пейзажи. Были и совсем странные картины, которые разум парня не воспринимал: какие-то кубы, уродливые лица и тела – видно, от мутаций, или просто беспорядочные разноцветные мазки, будто художник рисовал картину, а потом случайно пролил на нее свои краски и размазал кистью. Вдруг на очередном развороте его взору предстала жуткая репродукция. Возможно, она показалась настолько мрачной и потому, что из источников света у него был только небольшой фонарик, но, тем не менее, картина потрясла парня. В заголовке значилось: «И. Босх. Страшный суд». Но и без названия было понятно, что художник изобразил что-то ужасное: какие-то монстры истязали людей в ночи, озаряемой адским пламенем. Мише показалось даже, что он слышит преисполненные мук крики, вопли, стенания. И для людей на картине не было спасения, тут и там можно было увидеть подвешенные или лежащие тела, глумливо взирающих на это жутковатых существ, а кругом царила безысходность.

Миша выронил книгу из рук и принялся пятиться назад, пока не уперся в дверной косяк. Затем он развернулся и практически выбежал на лестничную площадку. Неясная тревога поселилась вдруг в сердце, напомнила, что ему надо торопиться обратно, на станцию. И он побежал вниз, периодически оскальзываясь на ступенях, но каждый раз умудряясь удерживать равновесие. К счастью, слизень так и не выполз из своего логова, и дальнейший путь прошел без происшествий.

Уже ныряя в вентшахту, Миша обратил внимание на странноватый цвет луны. Словно к ее обычному желтоватому оттенку примешали красный, отчего она смотрела хищно, будто предвещая недоброе. «Это все книжка с ее жуткими картинками нагнала страху», – передернул плечами Миша, отгоняя плохие мысли, и начал спускаться.

К счастью для Вильдера, створки гермозатвора были подняты – то ли не сработали в свое время, то ли это сделали люди, когда-то пытавшиеся спастись на станции. Пока все шло гладко. Над эскалатором еще сохранилось мозаичное панно с профилем Ленина на фоне заводов с одной стороны и Кремлем – с другой. Осторожно спустившись по скользким ступеням, поросшим мхом, Сергей обнаружил, что станция подтоплена. По стенам змеились ручейки, сплетаясь в причудливые узоры, колонны были густо оплетены вьюном, под потолком растянулись лианы.

Едва оказавшись на станции, Вильдер понял, что он здесь не один: вся станция находилась в движении, на полу перекатывались бугристые тела ползучих змееподобных гадов самых разных размеров, некоторые из них были толщиной с тело взрослого человека, а в длину достигали метров пяти, под сводами что-то шевелилось, порхали насекомые величиной с кулак. А на путях справа, там, где поглубже, в воде сидел самый настоящий ящер – таких рисовали в книжках про динозавров. Вдоль спины и хвоста у него рос ряд острых с виду шипов, а конец длинного хвоста заканчивался мощным выростом-молотом. Ящер фыркнул, мотнул своей приплюснутой головой, приоткрыл пасть с клыками впечатляющих размеров и уставился на Сергея своими маленькими злобными глазками. Его ноздри раздувались, втягивая и выдыхая воздух, словно тварь определяла по запаху, стоит ли связываться с вторгшимся в его владения человеком. А быть может, ему не понравился яркий свет фонаря Вильдера, и тот поспешил отвести луч подальше от этой скользкой морды.

Вся станция напоминала дендрарий – заросшая буйной растительностью, бледными цветами, не видевшими солнечного света, устланная мхом, чавкающим под ногами. Но Сергей чувствовал себя здесь даже уютно. Осмотрев станцию и удовлетворившись увиденным, он направился к южному туннелю и спустился в конце платформы по лесенке.

Вода здесь доходила ему до колена и была холодной, но Вильдер не обратил внимания на досадные неудобства. Ничего, стерпит. Туннель поглотил его, принял в свое нутро, и Сергей брел в мутноватой жиже, минуя подозрительные островки зелени на воде – лишь бы не запутаться в них, не застрять, когда цель уже так близка. В ответвлениях и сбойках туннеля резвилась самая разнообразная живность, ее наплодилось здесь немеряно, видимо, условия были подходящими. Все создания на миг замирали, настороженно провожая взглядом Сергея, а потом снова возвращались к своим делам. Природа-матушка, очевидно, отпустила свои вожжи, позволив разгуляться невиданным мутациям, которые поставили бы в тупик любого ученого.

Воды было все так же по колено, что здорово осложняло путь. Вильдер устал, но по его расчетам осталось совсем немного. Нужно потерпеть, хорошо хоть рюкзак нетяжелый. Спустя некоторое время показался гермозатвор. Вильдер внимательно осмотрел его и остался доволен. Ему повезло – туннельная гермодверь, перекрывающая проход к Орехово, уже не выглядела такой неприступной. Тут и там в верхней ее части видны были усталостные трещины. Скорее всего, и запорный механизм не в идеальном состоянии. Но это он скоро узнает. Сергей снял с плеч рюкзак и достал из него вещь, завернутую в тряпки, развернул. Обычный кусок металлической трубы, на первый взгляд. Он вспомнил, как однажды со своим товарищем-прапорщиком обнаружил находку в одном из зданий войсковой части. Тогда он не понял, что держит в руках, и хотел выбросить болванку, но Евгений Андреевич его остановил.

– А ты в курсе, что ты нашел только что? – втолковывал ему прапорщик. – Это же кумулятивный заряд. Давай-ка его припрячем где-нибудь, вдруг пригодится.

Вильдер мало знал о кумулятивных зарядах и искренне не понимал, зачем такая вещь может им понадобиться. Заряд представлял собой заваренную с одной стороны трубу со стенками большой толщины и пластидом внутри, с выемкой в форме воронки. К нему крепился запал.

– Сережа, мы в такое время живем, что никто не знает, что может нам понадобиться даже через пять минут. Вот предположим, чисто теоретически, забаррикадируются наши в бункере и не пустят нас обратно.

– Да зачем же им закрываться от нас?

– Да мало ли, бунт устроят, власть захотят сменить, – губы Евгения Андреевича растянулись в улыбке, – а мы им не позволим. Вот эта штука, Сережа, нам и поможет тогда. Это же как ключ от двери, она нашу гермодверь и откроет.

Вильдер с сомнением посмотрел на железную болванку, взвесил на руке.

– А мощности-то хватит?

– Хватит. Не буду вдаваться в технические подробности, просто крепишь кумулятивный заряд на запорный механизм гермы, – Евгений Андреевич показывал руками, как надо делать, на воображаемой двери, – и инициируешь его. Кумулятивная струя разрушит механизм, и путь свободен. Вся фишка – в направленности энергии от взрыва и создании запредельного давления на поверхность в одной точке. То есть струя как бы проникает сквозь преграду, разрушая ее. Ну, как вода размывает песок.

– Ну хорошо, а человек разве сможет сам активировать? Это же не снаряд, выпущенный из дула танка.

– Видишь, тут стандартный запал гранаты стоит со спиленным замедлителем? Разжимаешь усики на предохранительной чеке, тянешь к кольцу веревку, а дальше – только дернуть. Проще простого. Работал я с такими по долгу службы. Заряд можно просто положить на броню, даже не крепить, он все равно сохранит свой прожигающий эффект.

Меры предосторожности тогда приняли, заряд, опасаясь тащить в бункер, надежно спрятали в котельной, откуда его и забрал недавно Вильдер.

Сергей прикрепил кумулятивный заряд на запорный механизм, туда, где находился ригель – стержень засова гермы. Веревки под рукой не было, но проблема быстро решилась – сгодились остатки кабелей, свисающие вдоль стен, из которых Сергей и соорудил длинную «веревку», закрепив ее на кольце. Потом дотянул ее до ближайшей подсобки в туннеле. Вот все и готово, остается лишь привести в действие кумулятивный заряд. Все манипуляции завершены, теперь необходимо удалиться отсюда. Вильдер разжал усики на чеке и заспешил в свое убежище.

Он замер и вжался в стену, втайне надеясь, что заряда хватит. Вдруг вся затея показалась ему глупой – как может человек, далекий от взрывотехнического дела и знающий об этом совсем немного, решиться на такую авантюру? Кроме того, если его попытка окажется провальной, то лишь предупредит жителей Орехово – звук-то они, скорее всего, услышат. А предупрежден – значит, вооружен. Но отступать было некуда, и запасного варианта не имелось. Вильдер дернул за «веревку».

Грохот ощутимо ударил по ушам, воздух задрожал и заполнился дымом. Туннель многократно усилил эхо. Стоя по колено в воде, Вильдер прислушивался к затихающему звуку. Получилось или нет?

Голова гудела, словно по ней влепили молотом. Но медлить было нельзя, наверняка ореховцы уже обратили внимание, что в северном туннеле творится что-то неладное, и спешат узнать, что явилось причиной грохота.

Все прошло удачно. Когда Сергей на пошатывающихся ногах снова вернулся в туннель, то увидел следующую картину: в гермодвери зияла дыра с оплавленными краями. Вильдер сдвинул в сторону вскрытую дверь – обнажился проход, куда хлынула вода из подтопленного туннеля. А вслед за этим, как он и рассчитывал, на звук потянулись твари, обитавшие на станции Царицыно. Мимо Сергея ползли причудливые змеи и странные бесформенные белесые существа, прошлепал ящер, обдав его тучей брызг, все твари исчезали в проеме, откуда уже доносились первые жуткие крики жителей Орехово. Идея натравить на людей «милых» зверушек сработала.

Вильдер вспомнил случай из далекого детства, когда они с соседскими ребятами ловили ящериц и стравливали их между собой, бросая в одну банку. Если они не проявляли желания драться, мальчики как следует тормошили их, злили, тыкая в них веточками, или щелкали пальцами по стеклу. Иногда устраивали даже тотализаторы, кто победит. Сегодня он стравливал между собой существ в разных весовых категориях, и в тотализаторе он бы поставил на обитателей Царицыно.

Вильдер стоял словно полководец, отправляя монстров на бой, разве что честь ему они не отдавали, следуя мимо Сергея, туда, где их ждала добыча. А со стороны Орехово донеслись выстрелы, утонувшие в последовавших за ними воплях. Не торопясь, Вильдер направился вслед за тварями – ему полагался билет в партер, все-таки он выступал сегодня режиссером.