Загадочный человек в скафандре долго ведет нас из зала в зал. Все дальше и дальше. К самому сердцу Больших пещер. Какое-то время я пытался запоминать дорогу, потом бросил. Кем бы ни был загадочный незнакомец, облаченный в такой же, как я, скафандр, и каковы бы ни были его планы, мы целиком в его власти. Ведь он здесь хозяин, он знает в этих пещерах каждый закоулок. А мы… Мы тут мигом потеряемся. Поэтому нам остается лишь следовать за хозяином пещер.

И потом я не чувствую угрозы с его стороны. Космонавт в красном настроен доброжелательно. И он, без сомнения, знает меня. Правда, я его не знаю. Не помню, если быть точным. Тогда, когда он неожиданно появился за нашими спинами, случился небольшой конфуз. Незнакомец поднял щиток шлема, широко улыбнулся и двинулся ко мне со словами:

– Герман! Здравствуй-здравствуй, друг прекрасный! Не узнаешь?

На это я честно ответил:

– Не узнаю.

Улыбка исчезла с лица космонавта. Взгляд его потух, плечи опустились. Как бы ни забавно это звучало по отношению к мужику ростом метр девяносто, но он как будто скукожился.

– Гм… Ну что ж, начнем все с нуля, – произнес человек. – Как тогда, двадцать один год назад. Брянцев, Сергей Иванович, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения. Короче, почти динозавр, – с этими словами он подал мне руку (перчаток на нем не оказалось).

Я пожал протянутую ладонь. Она оказалась приятная на ощупь – теплая, сильная.

– Космонавт-испытатель. Настоящий, в отличие от некоторых, хе-хе, – продолжал говорить великан.

Я остолбенел. Этим «хе-хе», универсальным заменителем любых эмоций, сам я сопровождал почти каждую фразу. Сергей Иванович делал точно так же.

– Прошу за мной. Ваши друзья ждут вас.

– Друзья? Какие еще друзья? – спросила Дарья с тревогой в голосе.

– У меня их полный дом, ваших друзей, вас приведу – полна коробочка будет, – рассмеялся Сергей Иванович и начал загибать пальцы. – Маша. Афанасий. Наталья. Есть еще такой, молчит все время, его представили смешно: «Барс»…

Даша при этих словах вздрогнула. Я тоже не знал, радоваться или нет. Нет, конечно, я радовался! Мы уже похоронили своих товарищей, а они, оказывается, живы и здорово. Это здорово. Это чудо! Но… Но.

Смысла бежать от судьбы я, впрочем, тоже не видел. Посмотрел на Дашу. Она кивнула. И мы, взявшись за руки, пошли за моим «коллегой», за этим неожиданным приветом из прошлого, осколком моей прежней жизни…

Мы идем следом за Сергеем под сумрачными сводами гигантских пещер. Перебираемся следом за ним через груды камней. Обходим водоемы. Минуем рощи грибов и причудливые скальные наросты, от которых Даша иногда шарахается. И воображение мое начинает вдруг шалить.

Я представляю себе, что мы следом за добродушным великаном входим в комнату, а там… Наши друзья. Освежеванные, разделанные. Развешанные на крюках. Кровь стекает с тел на каменный пол. Мы поворачиваемся и видим, что этот мужик, все так же мило улыбаясь, стоит в дверях с огромным ножом в руках и говорит елейным голосом: «Добро пожаловать в Дом чудес! Будьте как дома, хе-хе».

Я вздрагиваю, прогоняя наваждение. И в тот же миг, в самом деле, слышу над ухом голос Сергея Ивановича:

– Добро пожаловать в мой дом!

Мы пришли. Путь окончен. Перед нами в стене одной из бесчисленных пещер зияет правильной формы отверстие. Мягкий свет льется оттуда. В стороне лежит массивный камень. Дверь.

– Ну, что вы стоите на пороге? – улыбается Сергей Иванович. – Устали, небось. Через всю систему прошли, шутка ли. Ваши друзья внутри. Входите.

И мы входим.

За дверью я вижу небольшое уютное помещение овальной формы. Сквозь отверстия в потолке и стенах сюда проникает тусклый, рассеянный свет. Имеется тут и свой светильник: несколько грибов, растущих в каменном горшке. В стене напротив замечаю еще одну круглую дверь. Вдоль стен и в центре помещения стоит мебель, вытесанная из камня: стол, скамейка, табуреты.

Даша восхищенно ахает. Я тоже гляжу по сторонам с интересом и восторгом. Сколько труда надо было положить, чтобы так обтесать неподатливый скальный монолит! Сразу видно: мой коллега живет тут давно. Человек в скафандре садится на каменную скамью. Жестом приглашает нас присесть рядом. Даша хочет сесть, но я незаметно сжимаю ее ладонь и шепчу: «Не так быстро». Потом поворачиваюсь к гиганту в красном скафандре и спрашиваю:

– И все же сначала ответьте на главный вопрос: кто вы? Нет, я знаю, вы назвали свое имя. И тем не менее. Кто вы?

– Лишние слова, Первый, лишние.

«Первый?! Это что-то новенькое. Сколько ж у меня имен… Вонадуб Намрег Булыков Бум Первый. Тьфу!».

– Зачем задавать вопросы, на которые ответ можно получить и так? – спрашивает с улыбкой Сергей и указывает на табличку, прикрепленную к скафандру. Раньше я ее или не заметил, или не смог прочесть и поэтому не зафиксировал внимание.

– «Куратор проекта», – читаю я и пожимаю плечами, – ну и что? Мне все равно ничего не ясно. И потом, мало ли, что написано. У меня вот тоже был скафандр, и там было написано, что моя фамилия Буданов.

– «Мало ли, что написано»? Хм. А вот это верно, – хозяин пещер поджимает губы, хмурит лоб, – это ты хорошо сказал. Написать можно все, что угодно. Придется рассказывать тебе все с нуля. И про «Пеликана», и про Институт, и про Буданова. А пока – прошу к столу, в соседней комнате все накрыто. Проголодались ведь.

Он встает и жестом приглашает нас следовать за собой, но мы не двигаемся с места. Ни я, ни Даша. Да, есть хочется. Очень. И приятный запах, идущий из второй двери, будоражит аппетит. Да, перед нами веселый, добродушный человека. В глазах Сергея светится искренняя радость от встречи со мной, на губах играет приветливая улыбка. Но я знаю: зло часто надевает маску добра.

– Сначала, коллега, покажите наших друзей, – сухо, но решительно говорю я. Дарья кивает. Мы встаем плечом к плечу. Наступает момент истины. Сейчас мы узнаем, кто перед нами: благодетель или искусно притворяющийся злодей.

В первый момент на лице Брянцева отражается недоумение, но его мигом сменяет взрыв хохота:

– Ну, Герман, чертяка! А ты возмужал. Когда видел тебя в последний раз, был пацан пацаном. И подругу нашел себе под стать. Молодец… Ну что ж. Прошу за мной. Ваши друзья там. Трапезничают. Вас ждут.

И мы входим в соседнюю комнату.

Они все тут. И Афанасий с семейством, и Маша, и Арсений Петрович. Они не болтаются на крюках, как в моем видении, а сидят за столом и тихо, мирно кушают. Идиллия… Нет, не идиллия. Многих не хватает. Не вижу за столом Ладу, Алекса, Ханифу и Раду.

Увидев нас, вся компания вскакивает с мест. Только тут я замечаю, как крепко им досталось. Изможденные, измученные, тела все в синяках и царапинах. Видать, нелегко далась ребятам дорога в Большие пещеры.

– Вот и все в сборе, – улыбается Афанасий, заключая меня в объятия. – А мы уже и не чаяли вас живыми увидеть.

– И мы! – отвечаю я.

Странный какой-то выходит у нас «праздник единения», как на радостях окрестил этот миг Сергей Иванович. Он один тут энергичен и полон сил среди нас, доходяг. Вроде бы мы и рады друг другу, но сил хватает только на улыбки. И ничего, кроме стандартных слов: «Наконец-то! Как здорово, что вы живы!» – не приходит на ум.

И, кстати, я один гляжу на живых товарищей как на мираж? Словно боюсь, как бы они не исчезли? Мы слишком устали… Потом, конечно, будут и восторги, и теплые объятия. Но не сейчас.

– А остальные где? – спрашиваю я, оглядываясь.

– Рада в спальне, ее едва не сожрали, – отвечает Афанасий, опуская глаза. Он больше не пытается изображать бурное, безудержное веселье. На лице вождя печать глубокой скорби. Невыразимую боль испытывает сейчас этот человек. Некогда могучий, отважный, а сейчас – сломленный, раздавленный. – Остальные погибли. Никогда себе не прощу… – и в первый раз при мне, а может, и в первый раз в жизни, Афанасий заплакал. Следом начинает рыдать Наташа, потом Маша и Федя. Вот уже и я вижу все происходящее вокруг, словно сквозь тусклое стекло. Минуту спустя плачет все племя. Слезы градом падают на пол.

– Устроим мы тут наводнение, – пытается пошутить Афанасий. Никто не смеется.

– Наводнение, – шепчет Наташа сквозь всхлипы, – наводнение… Будь оно проклято, это наводнение!

Сергей Иванович, энтузиазм которого тоже давно испарился, стоит в углу, украдкой трет платком глаза и приговаривает:

– Это хорошо. Это правильно. Поплачьте. Пускай горе найдет выход. Потом легче будет. Я знаю. Я знаю…

И он оказывается прав.

Следом за слезами на наших лицах наконец появляются улыбки. Мы больше не притворялись, не пытались ничего изображать. Молча, не говоря глупых, банальных слов, подходим мы друг к другу, смотрим в глаза товарищам, держимся за руки. Счастье берет верх над горем, над усталостью. Счастье все-таки побеждает.

Лишь Арс и Даша ведут себя странно. Странно для всех, кроме меня. Даша стоит чуть в стороне, опустив глаза. Арсений смотрит на нее хмуро и задумчиво. Он все понял. Не знаю, как, но понял. Боже, Боже… Не хотел бы я оказаться сейчас на его месте. Хотя и мне несладко придется, это как пить дать.

– Но как же вы сюда попали? – спрашиваю я Афанасия. Пора нарушить тишину, а то эта молчаливая церемония начинает действовать на нервы.

– О! Это долгая история. Нам не меньше хочется знать, как сюда попали вы. И вообще, – говорит Афанасий до смешного строгим голосом, – пора бы отчитаться, Лыков, как прошла порученная вам разведка. Отрапортовать, так сказать. Только не здесь, – добавляет вождь, – идем к Раде. Она там лежит совсем одна. Хоть развлечем ее немного.

– А еда? – я с надеждой кошусь на каменные чашки, наполненные какой-то белой субстанцией. Ее все ели до нашего с Дашей эффектного появления.

– С собой берите еду, всю. Беседа предстоит долгая.

– …И в этот момент Наташа, шедшая впереди, остановилась и подняла кулак. «Там кто-то есть», – сообщила она.

Вождь, взявший на себя рассказ о злоключениях племени, говорит уже минут двадцать. Иногда кто-то прерывает его вопросами. Обычно этот кто-то – я. Наташа кивает время от времени. Федя как будто вообще находится в другом измерении. Рада лежит в стороне, укрытая шкурами. Она очень плоха. Я видел мельком рану на ее груди, когда Сергей Иванович менял девушке повязку. Оттуда словно вырвали кусок мяса…

Афанасий поведал мне и Даше о странном наводнении, которое случилось в пещерах. О том, как они попытались группами по несколько человек спастись на лодке «миротворцев». Вождь довольно путано объяснил, откуда у них взялась лодка, но он мог не напрягаться. Как раз мне было отлично известно происхождение этого плавсредства. Первые два рейса оказались удачными. Сначала вождь, Алекс и Рада в кромешной тьме добрались до дальней оконечности системы Окро, избежавшей затопления. Потом, ориентируясь по шуму, который издавали остальные люди, лодка возвращалась еще два раза. На третий раз удача племени изменила.

– Мы не знаем, что именно случилось с ними. Лада и Ханифа плыли последними. Греб Алекс. На середине пути что-то с ними случилось. Мы услышали дикие крики женщин и яростную ругань Алекса. Он лупил по воде веслом и орал: «Прочь, пошли прочь!» А потом все звуки резко оборвались.

– Их съели рыбы… – шепчет Даша, не поднимая глаз.

– Тоже слышали? Да, вот так вышло. Много лет мы ели рыбу, в итоге рыбы съели нас. Простите за шутку.

– Дальше что было? – спрашиваю я.

– Как в тумане все было, Герман, как в тумане. Долго стояли, глядя во тьму, не в силах и шага сделать. Потом двинулись в неизвестность. Нам тогда было все равно, куда идти. Лишь бы подальше от берегов этого проклятого озера. И мы шли. Долго. Могли в тупик упереться, но не уперлись. Повезло. Вошли в пещеру, заросшую грибами.

– Я бы сказала, не вошли, а ввалились, – перебила Афанасия Наташа, – там шаткие камни были. Не удержались на ногах. Ох, и насобирали мы синяков да шишек. И появление получилось шумным…

– Поэтому я о нем и узнал, – широко улыбается Сергей Брянцев. – Маша меня предупредила, что остальные могут тоже появиться. Вход сюда я знал только один, возле него и крутился.

Мысль сообщить всем единственную ценную информацию, добытую нашей горе-разведкой: что есть еще один вход, возникла в голове и исчезла. Кому это теперь надо? Уступ рухнул, и теперь, чтобы забраться туда, нам придется встать друг другу на плечи. А главное: куда ведет этот путь? В затопленные новоафонские пещеры, где царствуют хищные рыбы? Нужен нам этот лаз, как собаке пятая нога.

И я молчу.

– Так что грохот вам и помог, и навредил. Но на будущее: осторожнее надо быть. Пещеры не любят, когда не смотрят под ноги.

Вождь тяжело вздыхает, закрывает глаза. Я знаю, что он вспоминает сейчас – историю с Алексом. Не будь того рокового падения, совсем иначе все бы сложилось. От меня не укрылось и то, как подобрался Сергей Иванович. В последних событиях он, судя по всему, принимал не последнее участие.

– Вскоре я тоже засек движение. Какие-то существа, слишком юркие, чтобы их можно было сразу рассмотреть, стремительно перекатывались с места на место, приближаясь к нам, – продолжает вождь.

– Да, пушистики – они такие, – произносит Сергей Иванович.

– Я велел людям приготовиться к возможному отражению атаки, а сам все голову ломал, что же это за напасть такая на наши головы. Наконец мне удалось худо-бедно разглядеть юрких, вертлявых тварей, приближавшихся к нам из глубины пещеры. Они были небольшого размера, с кулак, и круглые. На хищников не походили, и вообще сложно было заподозрить, что они могут угрожать людям.

– Меня при первой встрече с пушистиками только скафандр спас, – снова подает голос Брянцев.

– Хотя я опасности не видел, мы заняли оборону в самом удобном месте, какое нашлось в округе. Там за нашими спинами возвышалась скала, а чуть в стороне имелся коридор, ведущий в другую часть этой же пещеры, через него можно было отступить при необходимости.

– Да, вы грамотно расположились, – кивает Сергей Иванович, глядя на Афоню с уважением.

– Рада и Наташа набрали удобных для метания камней. Арсений подобрал с земли длинный твердый предмет, напоминавший палку.

Я взял поудобнее копье. Вот когда пожалел, что отдал оба ножа Герману… Между тем мельтешащие среди грибных шляпок и камней тени приближались, громче становился шорох. Один из шариков выкатился на открытое пространство и замер. И мы тут же расслабились.

– Не все, – строго смотрит на мужа Наталья, – кое-кто бдительность не терял.

– Да, Наташка оружие не бросила. Я тоже продолжал стоять, изготовившись для схватки, хотя и видел: предосторожности оказались лишними. У наших ног неподвижно лежал небольшой комочек белого меха, напоминающий то ли клубок ниток, то ли свернувшегося калачиком котенка. Ни глаз, ни ушей, ни лапок. Абсолютно непонятно, как это существо передвигается. Шарик откатился в сторону, ближе к Арсу, и снова застыл. К нему присоединился второй. За ним появился третий. Все как один крохотные, пушистые, милые.

«Ложная тревога, вождь», – улыбнулась Рада.

«Не спеши, – ответил я, оглядываясь, – мы не знаем, кто еще тут живет».

«Они все катятся в нашу сторону. Вон их сколько уже собралось, штук тридцать, – заметила Наталья, она тоже выглядела встревоженной, – вдруг спасаются от кого-то? Ты, Рада, камень бы подняла. Мало ли».

– А потом время словно бы замедлило свой ход. Белый пушистый шарик задрожал, заходил ходуном, потом подпрыгнул, взвился в воздух и приземлился прямо на грудь Раде.

Рада глухо стонет. Она до сих пор, несмотря на все старания Сергея Ивановича, лечащего ее рану, ужасно страдает. На какое-то время все разговоры смолкают. Потом, когда вздохи Рады затихают, Афанасий продолжает свой рассказ:

– Бедная Рада… Она дико завопила, схватила обеими руками пушистика и оторвала от груди. Вместе с куском плоти. Из раны хлынула кровь. Только тогда я понял, какую ужасную ошибку совершил. Враг почти никогда не выглядит как враг. Святая истина. Сегодня я в очередной раз убедился, насколько она верна. Очаровательные мохнатые зверьки меньше всего на свете походили на кровожадных убийц. Они внушали меньше опасений, чем камни и песок. Но именно поэтому, именно поэтому, ребята, их следовало затоптать сразу же, не медля ни секунды. Или убегать. Я не сделал ни того, ни другого.

– Дальше что было? – перебиваю я Афанасия. Мне не терпится услышать продолжение истории. Если вождя «понесет», рассуждать на отвлеченные темы он может часами, я его знаю.

– Для вас же, между прочим, стараюсь. Сам дал маху, так хоть другим мозги вправлю. Ну, ничего, успею еще. Дальше… Дальше хреново было. Наташка закричала: «Мочи гадов!» Арсений замахнулся палкой, но тот предмет, который мы приняли за палку, ожил, изогнулся, вырвался из рук Арса и рванул прочь.

– Угорь местный, – кивает Брянцев. – Безобидная, кстати, тварюга. И вкусная. Угощу завтра.

– Наташа принялась кидаться в пушистиков камнями. Не попала ни разу. Я с копьем тоже мало навоевал. Эти чертовы мячики перемещались с бешеной скоростью.

«Господи, вы гляньте, ребят!» – ахнула Ната.

Все белые мячики – а их собралось до полусотни, весь пол вокруг нас напоминал белый шевелящийся ковер, – так вот, все эти дьявольские пушистики задрожали и завибрировали.

«Нам конец, – сказал я тогда. Через силу улыбнулся, пожал руку Арсу, обнял жену, кивнул плачущему от ужаса сыну. – Продадим жизни подороже. Утащим в ад побольше этих ублюдков».

Вот так обстояли дела, когда появился уважаемый господин Брянцев. Дальше, думаю, он лучше расскажет.

– Что тут рассказывать… Да, красивая была сцена, – берет слово Сергей. – Я, можно сказать, успел в последний момент. Я был на полпути, не очень спешил, но тут увидел, что пушистики десятками катятся в ту же сторону, и понял: сейчас дорогих гостей скушают. Вот и припустил со всех ног. А дальше… Дальше вышла небольшая драка.

Я человек мирный, добрый, но в этот раз в меня, знаете, словно бес вселился. Не мог я допустить, чтобы люди, появление которых ждал столько лет, стали пищей этих чудо-юд. На этом, наверное, все.

– Тогда я добавлю пару слов. Сергей скромничает. «Небольшая драка»? Да это была настоящая бойня! Мясорубка! Шары лавиной обрушились на Сергея, за долю секунды облепили с ног до головы. Будь на его месте любой из нас, обглодали бы до скелета. А вот Сергею Ивановичу их укусы были нипочем. Он легко, играючи отдирал врагов от костюма, швырял на землю и тут же давил в лепешку. Отрывал, бросал, топтал. Отрывал, бросал, топтал…

– Не так уж и легко, – ворчит Брянцев.

– А на том месте, где только что лежал пушистый шарик, оставалось лишь небольшое кровавое пятнышко. Минуты три продолжалось побоище. Потом шары, которых осталось меньше половины, начали отступление. Так же стремительно, как появились, они исчезли. Сергей не преследовал их. Он стоял, опустив руки, и тяжело дышал.

– Чистая правда, – кивает Брянцев, – вы не представляете, как я устал. Ну а милую девушку Машу привела сюда кошка.

С этими словами Сергей Иванович ласково треплет по загривку маленького рыжего зверька. Только сейчас я замечаю, что наша Рыжка, с исчезновения которой все началось, тоже тут. До чего же тихо сидела она у ног Маши…

Я осторожно протягиваю руку. Ладонь скользит по немного свалявшемуся, но все равно мягкому пушистому меху. Рыжка тихонько ворчит, поворачивает голову в мою сторону. Я смотрю в мудрые, спокойные глаза кошки и чувствую, как в душе моей волнами разливается тепло.

Боль и тяжесть никуда не делись. Сердце все еще обливается кровью, когда я смотрю на израненную Раду, на своих товарищей, покрытых ссадинами и укусами буквально с ног до головы. Разум цепенеет в предвкушении неизбежного объяснения с Арсением Петровичем. И все равно, когда я глажу кошку, на душе становится чуть легче.

Благотворно действует кошка и на Машу. Она одна кажется спокойной, она одна не вздыхает, не заламывает руки, не грызет ногти. Правда, говоря откровенно, Маше и досталось меньше всех.

– Так вот куда она бегала… – Даша тоже слегка улыбается, впервые за час.

Конечно, из всех проблем, с которыми мы вынуждены были столкнуться за последние дни, загадка «прогулок» нашей кошки выглядит скромно. Но то, что хотя бы эта тайна решилась, обрадовало племя.

Тяжелая, гнетущая атмосфера, сгустившаяся в комнате, немного разрядилась.

– Да. Я погналась за кошкой, как Алиса за белым кроликом, – говорит Мария, усаживая рыжего зверька на колени. – Думала, что быстро поймаю, но куда там. Она уводила меня все дальше и дальше.

Я уже и рада была бы вернуться, знала ведь, какая паника начнется в зале Апсны. Но к тому времени заблудилась и вернуться бы в любом случае не смогла… Зато я попала сюда, к Сергею Ивановичу, в страну чудес.

И все взгляды сосредотачиваются на Мышке. Что говорить, Острикова легко отделалась. Не голодала, не падала с обрыва, не встречалась с хищными рыбами и пушистиками. Я был уверен, что увижу в глазах товарищей зависть. Это было бы понятно, оправдано. Ничего подобного. Люди смотрят на Машку-Мышку, которая, – вот ирония судьбы! – выглядит сейчас лебедем в стае диких утят, и улыбаются. Люди радуются.

Замечает это и Брянцев.

– Радоваться за друга – даже важнее, чем горевать вместе с ним, – шепчет он мне на ухо. – Поздравляю, Первый. У тебя классные друзья. Держитесь вместе. Тогда вам любой враг по плечу.

Да, Сергей прав. Они с самого начала совершили страшную ошибку, действуя поодиночке. Если бы Алекс и Лада, Афанасий и Наталья объединили свои усилия, с племенем не случилось бы половины бедствий. Или бедствий не было бы вовсе. А уж если бы кто-то убедил в нужности переезда старика и старуху! У-у… Тогда все было бы элементарно. Они бы мирно, прогулочным шагом прошли бы через систему Окро и давно сидели бы за этим столом, причем здоровые, невредимые.

«Нет, не они. Мы, – поправился я. – Эти люди теперь моя семья. Нравится мне это или нет, я теперь один из них. И я тоже наломал дров. Все виноваты».

В том, что столько людей погибло и пострадало, виновата не судьба, не стечение обстоятельств. Всему виной наша глупость и шоры на глазах. «Слепцы» – так однажды назвала соплеменников Наталья. Очень удачное слово. Меткое. Точное.

– А теперь, – добавил Сергей Иванович уже громко, для всех, – приглашаю на экскурсию по моему дому!

Но экскурсия не состоялась. Спустя пять минут люди уснули. Сон сморил кого-то за столом, кого-то на скамейке, а Герман отключился буквально на ходу. Облокотился о дверной косяк – и провалился во тьму.

Сергей, прекрасно видя, что праздник новоселья сейчас не очень уместен, растащил сонных гостей по комнатам. А потом целый час ходил по комнатам, останавливался у кроватей, что долгие годы выпиливал и шлифовал просто так, от нечего делать. С нежностью и радостью смотрел Сергей Иванович на спящих и шел дальше.

В его огромное пустое жилище пришло то, чего тут всегда остро не хватало: жизнь. Пусть люди пока спали и лежали неподвижно, с их появлением в доме что-то изменилось. Сергей чувствовал это. Так бывало и раньше, когда к нему прибегала рыжая кошка. Но теперь теплая аура усилилась многократно.

Под занавес жизни бывший космонавт ощутил, как открывается у него второе дыхание, возвращая волю и тягу к жизни. Силы наполнили могучее тело затворника. Он тоже устал за день, но заснуть так и не смог. Снова и снова заходил в соседнюю спальню, где раздавались громоподобный храп Афанасия и чуть слышное сопение Наташи. Садился на скамью и смотрел, смотрел на спящих.

– Еще поживем, старина, – говорил сам себе Сергей Брянцев.

И сам себе отвечал:

– Конечно, поживем…

– Итак, ты прежде всего хочешь знать, летал ли ты в космос? – говорит Сергей Иванович. – Что ж, отвечу. Нет.

– Нет?! – поднимаю я глаза.

Я давно и сам догадывался, что моя судьба скрывает какую-то тайну, что я никак не мог быть участником полета на орбиту. В этом случае меня должны были запустить в космос в возрасте лет семи-восьми, а, судя по рассказам Кондрата и Афанасия о космонавтике, случиться этого не могло.

– Нет. Но не переживай так. Я тоже не летал. Хотя конечно, хотелось бы. Вот круто было бы улететь, например, на Марс! – мечтательно улыбается Сергей, но тут же никнет. – Хотя нет. Плохая идея. Сидел бы там, умирал от тоски. Кстати, судя по всему, с первой пилотируемой экспедицией, американской, как раз это и случилось. Слишком неожиданно Война началась. Застряли астронавты. Не завидую я им… Нет, лучше на Земле. Или даже под землей.

– А как же скафандры?!

– Хороший вопрос, – Брянцев откидывается на спинку кресла, достает два аппетитно пахнущих брикета из прессованных грибов и мяса моллюсков. – Угощайся. Голодный ведь.

Я на еду даже не смотрю. Успеется. Сначала надо узнать ответы на все вопросы.

– Так кто мы? Кто я такой? – вскакиваю я с места и начинаю метаться по комнате. – Света Николаева, Герман Буданов, да и ты сам тоже. Кто мы?! И что это за «Пеликан» такой?

– Мы? Участники эксперимента. Там, наверху, стоял научный центр. Наш, российский, вестимо. До своей космонавтики абхазам в две тысячи тринадцатом году было как до Луны, прости за каламбур. Почему его построили именно тут? Кто ж их знает. Для секретности, наверное. Да и дешевле. Ну вот, а под Институтом, прямо в подземных полостях, расположились тренажеры.

– Какие тренажеры? – Голова моя трещит от обилия фактов, и все же я изо всех сил стараюсь не терять нить рассказа.

– Для имитации полета, – охотно отвечает Брянцев. – Полная изоляция экипажа в автономном режиме на длительный срок. Не думаю, что кто-то спрогнозировал Армагеддон в разгар эксперимента. Скорее всего, системы, не зависящие от внешней подпитки, установили чисто для безопасности. Или решили испытать в деле. Так или иначе, но гибель всей надземной части комплекса нас не коснулась. Ну, почти не коснулась.

– Подожди, Сергей… – хмурюсь я, формулируя давно назревший вопрос.

– Не можешь понять, какую пользу мог бы принести космонавтике? – смеется он. – Постараюсь объяснить, дружок. Почему проект «Пеликан» назвали? Потому что есть такая легенда: что якобы пеликан, когда его детенышам нечего есть, кормит их своей плотью.

Я присвистнул. Таких забойных сказочек даже Ханифа не рассказывала. А она была мастер по страшилкам.

– Согласен, бред полный. Но живучая легенда оказалась. Вот пеликана и выбрали символом.

– Символом чего?

– Сейчас, сейчас. Не части. Не могу я так быстро. В какую-то светлую голову пришла мысль, что, если на борт звездолета посадить детей и они будут в процессе полета обучаться всем нужным навыкам, можно очень далеко летать. И даже скорости света достигать не надо, чтобы экипаж вернулся из сверхдальнего полета. Полеты, длящиеся десятки лет, казались вполне реальными. Это сейчас нам до космоса, как до Пекина ползком. Пали ниже некуда. Ниже только ад, хе-хе. А тогда-то все иначе было. Главная загвоздка: если посадить на борт тридцатилетних дядек, а полет длится двадцать лет или больше… Под конец работоспособность экипажа, мягко скажем, ухудшится.

– А усыпить дядек? Или заморозить, например? – Проект, участником которого я был, оставляет ощущение странной, глупой авантюры.

– Если бы все было так просто, – улыбается Сергей, – давно бы заморозили, как в кино, и отправили к Проксиме Центавра.

– Куда?

– Ближайшая звезда. Ближайшая, но лететь туда все равно надо десятки лет. Красивое кино к реальной космонавтике отношение имело очень условное, вот и решили попробовать зайти с тыла. Нашлись люди, которых заинтересовал «Пеликан», под это выделили деньги. А главное, результаты эксперимента, то есть наши с вами общие восемь лет заточения, оказались великолепными! Хоть и не узнает никто. К двадцати годам вы все знали, что надо. Всему научились. Был бы у нас настоящий звездолет – сели бы вместо меня за пульт и полетели бы дальше. Правда, что там у вас творилось после того, как я свалился в колодец, знать не могу. Судя по тому, что ты один выжил… Остальные ведь погибли?

Я мрачно киваю.

– Так вот, это значит, что наследники у меня выросли так себе. Увы, – тут он останавливается и, присмотревшись ко мне внимательнее, добавляет озабоченно: – У-у, брат… Я смотрю, совсем тяжело. Голова, того и гляди, дымиться начнет.

Сергей угадал мое состояние очень точно. Однако признаваться, что устал, я не желаю:

– Ерунда! Я еще хоть десять часов готов слушать.

Но Сергей тверд и неумолим:

– Нет, коллега. Пока достаточно.

Видя разочарование на моем лице, Брянцев смягчается. Он улыбается, встает с места, подходит ко мне и дружески хлопает по плечу.

– Успеется, друг мой. Я пока, слава богу, бодр и полон сил. А у тебя вообще вся жизнь впереди. Постепенно, в свое время ты все узнаешь. А сейчас я готов ответить еще на один вопрос и после этого пойдем, осмотрим мою, так сказать, берлогу.

– Один? Ну, тогда самый сложный, уж прости, коллега.

– Весь внимание, – улыбается Сергей Иванович.

– Все, что происходит со мной последний месяц, напоминает то ли сказку, то ли бред, то ли сказочный бред. Как будто мир перевернулся кверху дном и перестали действовать все законы природы. Опять же, Сергей, я не знаю, как ты тут выживал, в этих пещерах. Но, судя по тому, что я вижу, это невозможно. Такого просто не может быть! Появляются и исчезают озера. В пещерах становится то теплее, то холоднее. Неведомая сила спасает меня от смерти на Мертвой станции. Потом эта же сила помогает преодолеть систему Окро.

А самое удивительное: чудеса случаются именно тогда, когда нам нужно! В чем же дело?

Я думал, что хозяин пещер будет долго готовиться к ответу, жевать губу, как он любит делать. Я ожидал новой лекции, полной мудреных слов…

– Сложный вопрос, говоришь? – прищуривается Сергей Иванович. – А вот и ошибаешься. Как раз на этот вопрос ответить проще всего, дружок.

– Да ну?!

– Ну да. Это – чудо Божие. Вот и все. И это весь ответ.