Глава 18
СКАЗКА ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК…

Это был самый обычный летний день. Жаркий в меру, тихий и безветренный. Они с Машей до самого вечера прогуляли по Петергофу, а теперь голодные и счастливые возвращались домой.

Солнце пропало как-то вдруг, и мир разом стал однородно серым. И никаких звуков, лишь урчание мотора и плеск воды. А потом берег накрыла иссиня-черная клубящаяся туча, поползла дальше, догоняя «Метеор», нависая над ним, намереваясь проглотить, как проглотила только что парк, дворцы и фонтаны. Кто-то вскрикнул, но тут же замолчал. Вот туча догнала их, и сразу потемнело так, что невозможно было рассмотреть не только то, что делается вокруг, но и кончик собственного носа. Ко всему пошел дождь — мелкий, противный, холодный.

Так, в полной темноте, они добрались до Питера. Но что это?! Вместо города — плоский берег без строений и без растительности. Только люди. Много людей. И все куда-то идут и идут под дождем. Не разговаривая, не обращая внимания друг на друга. Они с Машей тоже пошли. Жена испуганно жмется к нему, дрожит, непонятно, от холода или от страха. Но потом теряется в этой толпе. Алекс в ужасе, пытается ее разыскать… но вдруг оказывается перед шлагбаумом. Тот опущен. Рядом с ним — охранник: черный человек в надвинутом на глаза капюшоне. Люди из толпы подходят к человеку, он поднимает преграду и пропускает их по одному. Или не пропускает. И тогда не попавший на ту сторону отходит в сторону, в беседку, которая мало спасает от ледяного дождя и ветра. Алекс тоже не попадает за преграду. Вместе с остальными он пристраивается на лавку. Ждет, не понимая, впрочем, чего именно… В беседке тихо, людей много, но все по отдельности, никаких разговоров, вопросов, эмоций. Обреченность…

Кончилось все так же неожиданно, как и началось. Темноту и сырость сменило яркое утро. Солнце жарит вовсю, душно, как после проливного дождя. Да и точно — после дождя, вон лужи кругом, все чистое, умытое. Вокруг парк, буйство красок, листья ярко-зеленые, как в начале лета, цветы на клумбах, запах — аж голова кружится, птички поют. Где-то жарят шашлыки. Вокруг люди, радостные, смеющиеся. Как же хорошо жить, как ярко и тепло светит солнце, как щебечут птицы!

Что-то слишком усердно щебечут. Скорее даже каркают…

Алекс открыл глаза. Черт, приснится же такое! На столе вовсю надрывался коммуникатор. Кому там не спится?

— Слушаю.

— Саш, Дмитрий это. Узнал? С тобой все нормально? На перевязку не забыл? Прямо сейчас давай.

Мамба. Проверяет.

— Ты чем меня напоил?

— Что, не проснешься никак? — в трубке послышался довольный смешок. — Ничего, поспать тебе полезно.

— Сон дурной приснился.

— Ну какая голова — такие и сны, — опять смешок. — Шучу, не обижайся. И извини, если разбудил.

Положил трубку.

— Не обижаюсь, — прошептал Алекс.

А что обижаться, если голова и вправду дурная.

Рука болела, но это была уже не вчерашняя изматывающая боль: так болит зуб, который уже подлечили. Озноб тоже прошел, осталась только слабость. Больше неудобства доставляло амбре, идущее от повязки: масса, которую Мамба положил Алексу на рану, пропитала ткань, и воняла еще хуже, чем вчера, когда была свежей. Саша подумал, что доктор мог ему не напоминать про перевязку, он и сам побежал бы к нему только из-за этого мерзопакостного аромата.

— Чем заниматься думаешь сегодня? — Мамба закончил перевязывать и протянул Алексу кружку с жидкостью.

— Вчерашнее? Опять спать? Пить не буду, Дим, не обижайся. Хватит.

Алекс ничего не сказал, когда доктор опять вымазал его руку дурно пахнущей субстанцией — надо, так надо, но вот улечься в постель на целый день в его планы никак не входило.

— Вы что сегодня, сговорились?! Один морду воротит, второй…

Алекс впервые видел Мамбу таким сердитым: это же что такое должно было произойти? Сказать ему, объяснить, почему у него, у Саши Гринева, нет сейчас возможности ни спать, ни лечиться?..

— Дим, да ладно тебе. Вечером выпью, договорились?

— Да пошли вы все!..

И ладненько. Ничего, Мамба отходчивый, долго дуться не сможет.

Алекс вышел на платформу. «Есть ли у вас план, мистер Фикс?». Был, всего несколько минут назад был. Векс — вот его план. Поговорить, узнать от него, что там произошло. Он бы еще вчера к нему побежал. И надо было вчера, пока вгорячах. Сейчас же вся его решимость куда-то испарилась.

Грин присел на лавку у колонны, прислонился спиной к прохладному мрамору. Как хорошо, что сейчас тут никого нет! Народ разошелся по мастерским, шумные детсадовцы пока еще не выбежали «на прогулку», открыв рот, слушают, как Мамба им про Африку заливает. Во дает!..

Все, надо идти! Саша встал и даже сделал несколько шагов, но опять остановился. А что он скажет ему? А если Векс окажется говорить с ним? Вот он, Саша Гринев, согласился бы беседовать с человеком, который его оговорил, послал на смерть,? И вообще, а что он хочет узнать у него? Конкретно что? Ладно, по ходу пьесы разберемся…

— Александр Иванович…

Алекс вздрогнул: его никто и никогда так не называл. Даже двадцать лет назад, не дорос еще, авторитета не набрал.

— Александр Иванович, вы что-то второй день к нам не заходите. Часом, не заболели?

Зиночка, Зинаида Петровна. Вот ведь, проныра, отчество откуда-то узнала.

— Пойдемте, я вас накормлю.

Вот и причина оттянуть неприятный визит. Тем более, что вчера поесть он так и не удосужился. Желудок тотчас напомнил о себе, заурчал. Одновременно вспомнилась Женя и та курьезная ситуация. Он улыбнулся: а ведь Кристи была права, смешнее придумать сложно. Анекдот: муж вернулся из командировки, а там…

Зиночка поняла его улыбку по-своему:

— Вот и отлично. Вы же знаете, у меня всегда есть чего-нибудь, на всякий такой случай.

Алекс послушно пошел за ней: он поест, надо. Но дальше откладывать разговор не будет. Все, решено!

По дороге до кухни Зиночка что-то щебетала, рассказывала о своих проблемах, но Алекс плохо слушал ее, думая о своем.

— …Векс этот…

— Что вы сказали?

— Векс этот тоже человек, а Феликс Эдуардович его забрал, даже поесть не дал.

— Не понял? Кто у кого чего забрал?

— Рат. Вексу поесть не дал. Женьку опять мымра эта потребовала себе, никак от девчонки не отстанет, мне самой пришлось ему еду нести. Выходит — зря ходила…

До Алекса наконец-то дошло: Ратников забрал Векса к себе. Получается что, облом?

Как это состояние называется, когда ты чего-то очень ждешь, готовишься, переживаешь, а потом узнаешь, что ничего не будет, или будет, но позднее, причем неизвестно когда? Неприкаянность… Неприкаянный. Вот и он, Саша, сейчас именно неприкаянный. Он ждал этого разговора и боялся его. Тянул время. Наконец решился. Настроился. А теперь все, и вообще неясно, сможет ли теперь Векс разговаривать после встречи с Ратом?..

Можно спокойно позавтракать — торопиться все равно больше некуда. Можно даже вернуться к Мамбе и выпить его отвар. И уснуть…

Он вспомнил доктора, и раненая рука отозвалась тупой болью…

А ведь он еще не выяснил, откуда в него стреляли, и куда испарился этот неудавшийся киллер? Наверняка ведь там есть какой-нибудь проход, туннель, никем ранее не замеченный. Ну или он, Саша, просто про него не знает. Вот и славненько: сейчас он отправится в туннель, поищет, куда этот гад дематериализовался…

— Дим, у тебя фонарик есть, я знаю.

— Ну есть.

— Давай! Я свой разбил.

Мамба удивленно посмотрел на него, но спрашивать ничего не стал, просто достал из шкафа фонарь и протянул его Алексу.

— Этот не разбей.

— Спасибо! Будь спок!.. Да, кстати, складно врать умеешь!

Мамба недоуменно посмотрел на него.

— Да про Африку. Мне понравилось.

— Про перевязку не забудь.

Интересно, потребуют у него сегодня разрешение на выход?

Блокпост метров за сто пятьдесят от станции. Туннель хорошо освещается только в самом начале, остальная его часть, в том числе и сам пост, тонет в полумраке. Интересно, кто там сегодня? Конечно, хорошо бы с «Гражданки». Ну или кто другой, знакомый. Чтоб не напороться опять на какого-нибудь дурака-бюрократа. И России-то нет давно, а ее извечная беда — ну одна из них по крайней мере, — осталась.

Старший дозора был незнаком Алексу, опять кто-то чужой, но теперь хоть не желторотик, который чиха своего боится, а взрослый мужик. И остальные подобрались ему под стать, кроме, пожалуй, одного.

Дозорный мельком оглядел его, что-то отметил в «гроссбухе» и открыл шлагбаум. Надо же!..

— А что, сегодня пропуска не требуют? — воистину: «Язык мой — враг мой»…

— А у тебя есть? — постовой даже не посмотрел в его сторону.

— Нет.

— Тогда чего спрашиваешь? Иди, давай, не мешайся.

И все? Даже обидно…

Алекс шагнул в темноту туннеля. За спиной зычно захохотали: кто-то закончил рассказывать анекдот.

Смеются… Счастливые люди. Ему бы так.

Это был даже не туннель, а узкий штрек, сначала забиравший круто вверх, а потом идущий параллельно основному туннелю. Алексу ни за что бы не найти его, не знай он, что и где надо искать. Чувствовалось, что штреком пользовались, причем не единожды: паутина по верху была оборвана, а посередине прохода в пыли протоптана дорожка. По одной из стен на уровне его глаз тянулся кабель. Для чего это все? Еще одна тайна метро, вопрос без ответа.

Алекс сделал шаг внутрь…

— А-а-а! Черт!

На ногах он удержался только чудом: пластиковая бутылка-«полторашка» звонко крякнула, сминаясь под его весом, и Алекс закачался, теряя равновесие. Опомнившись от испуга, он в сердцах пнул ее. И тут же пожалел об этом: бутылка сделала кульбит и шлепнулась, подняв тучу пыли.

— А-а-а-пчхи!

Луч фонаря дернулся, выхватив из темноты злосчастную «полторашку». Ну-ка, ну-ка… Так вот почему выстрел показался ему приглушенным! Горло бутылки было чуть-чуть обрезано, а на донышке, прямо посередине, красовалась дыра с оплавленными краями. Глушитель. Из этой бутылки убийца соорудил примитивный глушитель. В другое время он, Саша, и внимания бы на нее не обратил или гадал бы, зачем такое с ней сотворили. Но не сегодня и не сейчас. Интересно, сам убивец догадался про такое, или посоветовал ему кто?..

Одна тайна раскрыта. Хотя, какая это тайна? Что глушитель был — козлу понятно, а теперь он просто узнал — какой. И, тем не менее, начало обнадеживающее. Посмотрим, что будет дальше.

Но дальше ничего, кроме парочки мумифицированных крыс, Грин ничего не нашел.

По его подсчетам, он прошел уже больше километра, когда туннель раздвоился: одна его часть шла прямо, в то время как боковое ответвление уходило влево и вниз.

Да уж. «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — жизнь потеряешь. Прямо пойдешь — о камень на… Стукнешься, короче». Оба туннеля одинаковы, оба хожены… Правда, если присмотреться, по левому ответвлению ходили совсем недавно. Значит, сначала — туда.

Находка ждала его в самом конце прохода.

Скомканное, оно лежало у стены, небрежно присыпанное мелким мусором и камешками. Платье. Женское платье.

Сердце забилось: неужели?.. Вот сейчас он возьмет его в руки, и…

И все…

Черт, черт, черт!!! Как там Мамба говорил? Ноосфера? Информация в пространстве, эмоции. Вещи тоже впитывают эмоции. Но вот кулон рассказал про целую жизнь. Чуня — про жизнь после смерти. А это платье, сорочка то есть? Вот, поди, разберись тут… Но он обязательно разберется. Только не сейчас и не тут.

Алекс аккуратно свернул находку и спрятал под ремень.

Штрек выходил в технический туннель.

Грин огляделся: ну вот, приехали. И куда теперь идти? Везде одинаково темно. Если, конечно, рассуждать логически… Саша улыбнулся, вспомнив шуточную песенку. Чисто теоретически, идти надо налево. А бешеной собаке семь верст не крюк! Если метров через десять главного туннеля не будет, значит, у него топографический кретинизм.

Главный туннель оказался намного ближе. И до станции, как оказалось, было рукой подать.

Саша как раз подходил к платформе, когда из дверей Резиденции конвойный вывел Векса.

Сколько ему осталось жить? Сутки? Или несколько часов? И что делает человек перед казнью? Интересно, а у них тут последнее желание полагается? Что бы пожелать тогда такого? Да ничего ему не надо. То, что он действительно хочет, они дать не смогут. Если есть загробный мир, тогда он встретится там с ней, со своей молодой женой. Вот и будет ему запасной путь. Каются еще, исповедуются. Интересно, а у них поп тут предусмотрен?

— Эй, парень, скажи, а у вас священник есть? Эй, не слышишь, что ли?

Хорошо, что дверь не закрыли, только решетку — хоть пообщаться можно. Мальчишке на посту тоже скучно. Порядки тут у них… Этот же вот совсем молоденький, а уже службу несет.

— Ау, слышишь ли?

Постовой дернулся. Спал.

— Прости, разбудил.

— Угу… Проехали. Нормально все. На посту спать нельзя.

Совсем малец. Был бы повзрослее, знал бы, что на посту иногда спать просто нужно. Чтоб не проспать потом действительно важное. И опять парадокс. Вот его убийцей объявили, казалось, все ненавидеть должны. Ан, нет. Голодом не морят. Не жирно, но подкармливают. И охрана не чурается, разговаривает с ним, байки рассказывает. Конечно, им тоже скучно.

Только судьбу его это все не изменит…

— Чего спрашивал-то?

— Священник, говорю, у вас тут полагается?

— Отца Андрея позвать?

— Андрея, Алексея… Позови. Исповедуюсь хоть раз в жизни.

— Ага, ладно. Только он на Академической, нескоро будет.

— Ну уж когда будет…

— Я дверь закрою, ладно? Отойду на пару минут.

— Да, конечно, иди…

Векс закрыл глаза. Плохо, все болит. Умыться бы тоже не мешало. И нога… Как некстати разболелось это колено. Сырость. И возраст уже…

Интересно, а сколько бы он еще протянул?..

Дверь заскрипела, открываясь. Векс открыл глаза: надо же, задремал, кажется… Вот этого гостя он тут увидеть никак не ожидал.

Дежурный хотел предложить ему табурет, но Алекс отказался: лучше стоять, чем сидеть, как на допросе, не имея возможности облокотиться на спинку и спрятать вечно мешающие в такие моменты руки. А они будут мешать, точно. Так что он лучше постоит. Тут хоть на груди сложить их можно и к стене прислониться.

С минуту они изучающе смотрели друг на друга.

Первым заговорил Векс. Ему очень хотелось задать один единственный вопрос: «Зачем приперся?». Но вместо этого он почему-то вежливо произнес:

— Как мне к вам обращаться? — черт, губы опять треснули, больно. — Вас же Алексом все зовут? Алексей, то есть? Или Саша?

Алекс машинально кивнул:

— Александр, Саша.

Не заговори сейчас с ним Векс, он бы, наверное, взял и ушел. Он даже опять не сразу решился зайти сюда. Просто испугался. Нет, конечно, совсем не потому, что Векс был больно уж страшен, хотя с распухшим лицом, синяками, разбитыми, кровоточащим губами тот был похож на зомби из ужастиков. По его, Алекса Грина, вине. Он просто до последнего момента не был уверен, что сможет теперь смотреть Вексу в глаза. Поэтому и ждал он сейчас от него чего угодно, но только не этого вежливого: «Как мне к вам обращаться?».

— Можно я так вас и буду звать? И еще. Предлагаю на «ты», без сантиментов и миндальничания. Так будет лучше.

Грин опять кивнул: на «ты», так на «ты». Потом, чтоб только больше не молчать, спросил:

— Векс — это как будет?

— Великанов Кирилл Сергеевич. Только Кириллом звать меня не надо. Просто — Векс.

Вот и познакомились, Кирилл Сергеевич.

Они опять замолчали. Алекса эта молчанка стала тяготить. А еще ему показалось, что Векс потешается над ним. Он собрался с духом:

— Почему вы… ты убил Лору?

Вот и задал вопрос. Самый глупый из всех, что можно придумать. Ведь не убивал Векс, не убивал! Не он это…

— Лору? Эту девочку звали Ларисой? Красивое имя. Чайка означает. По каковски-то там… Я не убивал. Только кто в это поверит?

— Почему? — вопрос сорвался сам собой.

Векс усмехнулся:

— Потому что Грин не ошибается. За эти четыре дня мне тут все уши этим прожужжали. Да я и сам убедился, что в чем-то ты действительно не ошибаешься.

— И в чем же? — надо же, одолжение делает: «в чем-то»!

— Второй, вернее, первый труп. Ты так точно на него указал, когда меня увидел. Так что… Нету у меня шансов из этого выпутаться, нету. Я же не маленький, понимаю.

Да, не маленький… Можно подумать, что только маленькие до последнего надеются на чудо! Вот и он лукавит сейчас: на что неизвестно, но надеется.

— Хочешь сказать, что не убивал?

— Не хочу — говорю. И до последнего так говорить буду, — Векс улыбнулся и тут же скривился от боли: проклятые губы, опять кровят.

— Но «Грин никогда не ошибается»! Как же я тогда там тебя увидел?

— Меня спрашиваешь?! Я за твои видения не отвечаю. А что хоть ты видел-то? Не расскажешь?

— Тебя видел. Над Лорой. Ты склонился, а руки вроде как у шеи.

— Было такое. Я же подумал, что живая она, может, пьяная, или еще что. Хотел проверить, ну тут, под челюстью, жилка бьется. Волосы отодвинул, а там синяки. Но я все равно потрогал — вдруг… Мне же послышалось, что застонала она. А про мужика этого, в сторожке, про Мазая?

— За ноги ты его тащишь.

— Интересное кино получается! То есть, как ему юшку пустили, ты не видел, а как я его за ноги трогал — усмотрел и быстренько вывод сделал, что это я убил? Пинкертон!!! — Векс сплюнул. Возмущение его было таково, что он перестал обращать внимание и на боль, и на кровь, сочащуюся из разбитых губ. — А почему ты только это видел? Я же там его всего обыскал, паспорт нашел, прочитал, обратно положил. А ты только ноги! И не тащил я его, кстати. Хотел, но передумал потом. Чтоб не запутать того, кто убийцу искать будет.

— Я бы и сам хотел узнать, почему видел только это.

Алекс был ошарашен: а ведь действительно, почему? Он же видел только этот момент. Уже потом, в сторожке, увидел, как Мазая убивали, но не разглядел лица! И, тем не менее, объявил во всеуслышание, что убийца — Векс. «Грин не ошибается»… Неужели он так поверил в свою непогрешимость, что начисто отключил мозги?

— Хорошенькое дельце. А ты не знаешь?

— Вот не поверишь — нет!

— И он еще спрашивает, почему у меня нет ни одного шанса. «Грин не ошибается»…

Векс замолчал. За эти дни он многое передумал, пытаясь понять, почему именно он был обвинен Грином в убийстве. Не кто-то другой — не Рат, к примеру, который нашел мертвую девушку уже после него, — а именно он. Если бы его не задержали по описанию Алекса, он был бы уверен — на него, чужака, просто свалили чью-то вину. А ответа, оказывается, и нет.

— Векс…

— Ну…

— А как ты в Резиденции оказался?

— Стреляли…

— Что? Не понял?!

— Я что-то непонятное увидел в туннеле, когда от поста шел. Как тень быстро так промелькнула, а потом исчезла. Я решил проверить. Все.

— Что за тень? И делась куда?

— Сказал же: не знаю. Пропала она как раз там, где вход в коридор этот. Но не было там никого, кроме трупа. В коридоре, в смысле. Да я все это рассказывал уже следователю вашему. Что, спросить у нее трудно?

Трудно, конечно трудно, если он, Алекс, Кристи так и не видел с позавчерашнего дня. Но про тень — это интересно. С учетом этого платьица, что он сегодня нашел.

— Получается, если тень эта в коридор зашла и труп увидела, то должна была крик поднять на всю Ивановскую?

— Если это человек. Только я вот крик не поднял же? Сбежать хотел, как знал, что на меня все повесят. Может, и этот такой же, как и я, умный?

— Может, все может…

Только у него подозрение, что тут причина совсем другая.

— Или это убийца был. Или знает, кто убийца.

Получается, что вся эта кодла дружно врала Кристи? «Ничего не видели, ничего не слышали…».

— Вы даете! Там же, вроде, бомонд обитает? Это что же получается? И эти люди будут выносить приговор?..

— Там душевая есть в конце коридора и туалет. Мог и туда забежать.

«Алекс, Алекс… Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Хотя, а почему нет? Может быть все!». Четыре человека: Марк, Координатор, Рат, Черных. И пятый — Векс. Принесла же его нелегкая!

— Скажи, ты ведь не из метро, из области. Так с чего вдруг сюда потянуло? Жизнь тут не сахар, да и кому ты тут нужен?

— Запасной путь.

— Опять загадки?

— Не загадка. Легенда. Может — правда, может — нет. Тут в метро, говорят, есть туннель, где время от времени ходит поезд. Он увозит людей в прошлое.

Алекс с удивлением посмотрел на узника: неужели взрослый человек может верить в сказки? Да ладно, каждый по-своему с ума сходит…

Векс заметил его взгляд.

— Понимаю: сказки, взрослый мужик… Только все уж так безнадежно на самом деле, что хоть во что-то верить хочется. В хорошее. Люди, вот, Атлантиду искали, философский камень. Чем запасной путь и поезд этот хуже? Вот ты же в мальчика с вороном веришь?

Алекс вздрогнул: откуда он может знать про это? Свидетелей его разговора с Богданчиком не было. Откуда? Потом сообразил, что это был вопрос, а не утверждение. Верит ли он? А кто его знает? Хотел бы верить. Хотел бы услышать эту историю не в том неказистом исполнении, а из уст настоящего рассказчика. Хотел бы увидеть этих героев на их станциях: пусть тут жизнь хоть чуточку станет лучше…

— Да я не против, поезд так поезд. Просто сидел бы дома, был бы жив.

И всю жизнь, до самой смерти, корил бы себя, что не бросил все и не ушел искать этот запасной путь.

Словно подслушав его мысли, Векс продолжил:

— Да что это за жизнь? Выживание! Такую не жалко. А потом, кто знает, что есть на самом деле? Говорят, говорили, вернее, что Вселенная многомерна. И мы одновременно живем во многих мирах.

— И что у нас есть девять тел. Но только нет, как у кошки, девяти жизней.

— Почему? — Векс улыбнулся. Улыбка вышла косой, на одну не поврежденную кулаками Ратникова, сторону. — Раз девять тел, значит, и девять жизней, по одной на каждое тело.

— Наиглавнейший математик сказочного королевства…

Они опять замолчали. Потом Векс произнес:

— Совет хочешь? Даю абсолютно бесплатно, хотя в тайне и надеюсь, что ты успеешь, найдешь. Напиши все знаковые события за эти три дня. И кто в них участие принимал. Вот тот, который везде мелькает, он и будет убийцей.

— Какие события?

— Я знаю? Я тут сидел, гулять только один раз выводили, и то, чтоб навалять как следует. Но какие-то должны были происходить? Руку вот тебе кто-то подранил, правильно? Вот их и пиши.

— Умный ты…

— Умный. Детективы запоем читал в свое время, пока в училище военное не попал. Там уже не до этого стало. А про руку — так это тоже легко догадаться, бережешь ты ее. Так что, пиши! Искать убийцу все равно придется. Убил этих двоих, убьет и еще. Может, и мне удастся еще пожить.

Прав он. Этому ублюдку теперь все равно. И ведь рядом эта скотина, рядом! Он, Алекс, видел его. И даже знает, кто может быть следующим.

Воспоминание о Кристи резануло: он так и не успел предупредить ее. Хорошо, если не приехала до сих пор…