Глава 16
ТЕРРА НОВА
Есть всегда и стол, и кров
В этом лучшем из миров,
Слишком много топоров
В этом лучшем из миров,
Предостаточно шнуров
В этом лучшем из миров…
Не хватает доноров и докторов.
В. Высоцкий
11 ноября. Станция Гражданский проспект — Мурино. Кристи
Уснуть Кристи даже не пыталась — просто одетая лежала, свернувшись калачиком, на неразобранной кровати. Ее била крупная дрожь, но вставать, чтоб укрыться одеялом, не было ни сил, ни желания. Плакать тоже не могла — глаза были абсолютно сухими. И в голове пусто… Временами она словно выпадала из реальности, и тогда в ее каморку приходили какие-то незнакомые люди, что-то говорили ей, что-то спрашивали. Потом также неожиданно исчезали, и перед глазами оказывалась все та же непроглядная темнота, и было непонятно: привиделось это ей или происходило на самом деле…
Один раз Кристи не выдержала, встала и вышла на платформу посмотреть, что там происходит. Но было тихо, никаких шумных компаний. И только когда она вдруг обнаружила себя лежащей, как ни в чем не бывало, на кровати, то поняла: все это — и шумная компания, и прогулки по ночной станции — ей просто снилось…
Из забытья ее вырвал резкий, тявкающий звонок коммуникатора. Кристи нехотя поднялась, и тело отозвалось на движение тянущей болью…
— Зайди!
Рат… Сердце бешено застучало, к горлу подкатил ком, а на лбу выступила испарина. Да что это с ней? Неужели страх? Кристи грустно усмехнулась: нет, это не страх. Ужас! Животный ужас! Ужас от того, что ей предстоит общаться с человеком, который растоптал ее, ужас от того, что она теперь знает: он в любой момент повторит все, что проделывал с ней вчера. И у нее не будет сил сопротивляться. Но самый большой ужас — от того, что ей надо сейчас встать и пройти по платформе на глазах у всех… Одна мысль об этом вызывала приступ дурноты. Умом Кристи понимала: никто ничего не знает, уговаривала себя, но…
Опять звонок, и опять Ратников:
— Тебя долго жать?! — и бросил трубку.
* * *
— Ты вчера что-то хотела мне рассказать?
Вот так, ни здрассти, ни… Сесть, конечно же, тоже не предложил. Обычная манера. То есть, надо полагать, перед ней сейчас прежний Рат. Что же, с одной стороны, это и неплохо.
— Дрезину до Мурина. И разрешение на встречу.
— Ты не сдурела? — Ратников вскочил со своего места.
— Мне надо там провести следственные действия.
— Ты сама-то понимаешь, что несешь? — голос начальника стал вдруг приторно-ласков. — Какие, к черту, следственные действия?
Ага, проняло! Этот тон мог означать только одно: Рат в бешенстве. Пустячок, а приятно!
Кристи едва помнила, как дошла до Резиденции: ей слышались шепот и смешки за спиной, казалось, что встречные прохожие показывают на нее пальцем. Но как только переступила порог начальственного кабинета… Все тут, казалось, вопило, напоминая о том унижении, которое женщина перенесла всего несколько часов назад. И еще эта улыбающаяся, довольная физиономия… Страх и стыд исчезли, уступив место ненависти.
— Ты, наверное, забыла, что у тебя сейчас нет ни твоего кабинета в конторе, нет района, за который отвечала! У тебя всего лишь четыре убогие подземные станции. Четыре!
— Мне надо. Без этого ты отчета не получишь.
Знала она, куда бить больно, знала. Рат был помешан на законности: никто не должен сомневаться в справедливости его власти. С самого начала — закон: наказание назначает только суд, и только в ходе открытых слушаний. И пусть судья сам Ратников, а все заседание — лишь прочтение ее отчета и выступление главного свидетеля обвинения, Алекса… Но это все равно — суд.
Вот! Проняло-таки: Рат одним движением резко смахнул со стола пепельницу. Ну, побесись, побесись…
— Убита моя дочь! Грин указал ублюдка! Что тебе еще надо?!! — теперь он уже орал. Кристи же любовалась: Рат больше не напоминал объевшегося сметаной кота, он покраснел, а глаза налились кровью.
А Ратников, меж тем, решил сменить тактику:
— Не дашь заключение — я его и без тебя уничтожу!
— Ты не сделаешь этого. И сам знаешь, почему.
Молчание. И уже спокойно:
— Сука! Какая же ты сука! — по тону было не разобрать, хочет Рат ее оскорбить или же говорит комплимент.
— Так я пошла за верительной грамотой?
— У тебя два дня. Завтра вечером отчет должен лежать у меня на столе. Координатору я позвоню.
Кристи повернулась было, чтоб уйти.
— Стой! Знаешь, что надо сделать, чтоб заставить человека посмеяться над собой? Обрить его наголо!
— Все? Я ушла.
— А я тебя еще не отпустил…
Кристи внутренне сжалась: очень уж похожа была эта фраза на ту, вчерашнюю… Резко повернулась к нему. Только бы не заплакать!
— Ого, сколько ненависти! Может, повторим? — Ратников засмеялся, увидев, как дернулась женщина. — А что? Или ты мной осталась недовольна? А? Ну, ответь!
Кристи повернулась, чтобы уйти, но Рат, схватил ее и силой развернул на себя.
— Отстань! — только не расплакаться, только не расплакаться!
— Слушай, а я ведь знаю, на что ты надеешься? Рассказать? Ты ведь думаешь сейчас: вот Сашка Гринев придет и за меня заступится… Так ведь? Что молчишь? Так? Разочарую… Этому тихому наркоше абсолютно наплевать на все, кроме очередной дозы.
Кристи отшатнулась, как от удара: такого быть не может!
— Удивлена? Так вот. Это было за номером раз. А за номером два… Сама не догадаешься? Ну? Подсказываю: коль я об этом знаю, то… Правильно, я ему «грибочки» и поставляю. Но и это не все.
— Я. Тебе. Не верю!
— Это твои проблемы. Мое дело предупредить, чтоб зря не надеялась. Так я продолжу?
— Пусти, я не хочу это слушать! — она попыталась вырваться, но Рат держал крепко. — Думаешь, я не понимаю, зачем ты мне все это говоришь?
— Уверен, что не понимаешь. Не из-за тупости — просто всего не знаешь. Поэтому продолжу. И буду краток. Когда-то, лет этак двадцать назад, твой милой попался у меня на сбыте наркоты. Так что он мне по гроб жизни обязан. И делать будет все, что я прикажу. И, чтоб ты в этом не сомневалась, открою маленькую тайну: делал уже. И не единожды.
Кристи побледнела… То, что сейчас выдал ей Рат, было невероятным, не укладывалось в голову. Алекс… Ее Саша… Так вот почему…
— Это тебе информация к размышлению, — он наконец-то ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руки. — А знаешь… Пожалуй, тебе идет эта лысинка. Возбуждает! — и Рат захохотал.
Женщина выскочила из кабинета, услышав в след:
— К Координатору не забудь, мимо не пробеги!
И опять хохот.
Скотина!
Ратников был доволен: он тоже знал, куда и как бить больно.
* * *
Дрезина заглохла, не доехав до выхода из туннеля каких-то метров сто.
— Кирюх, стоять долго будем? — мороз уже тут пробирал до костей, хотелось поскорее попасть в тепло.
— Так кто ж его знает? Бум посмотреть, что там такое.
Через пять минут терпеть холод стало невыносимо.
— Слышь, ты, водитель кобылы, я пойду пешком. Немного осталось.
— Как скажете, госпожа начальник. Буду ждать на конечной.
Кристи решительно взяла сумку и двинулась вперед, бросив через плечо:
— Пока-пока, догоняй.
Идти по шпалам — то еще удовольствие: шаг постоянно сбивается, не угадаешь, куда ногу ставить. Кристи быстро устала — сказывалось и отсутствие тренировки, и общее болезненное состояние. Но зато стало почти жарко. Ничего, дойдет до места, отдохнет. Она закашлялась. Кашель был противный, сухой, выворачивал наизнанку все внутренности. Прокашлявшись, не сразу пришла в себя — в глазах было темно.
Да, Шарик, ты попал. Как бы действительно пневмонию не схватить. Захотелось горячего, даже не чаю, просто — кипятка, грудь согреть; почему-то показалось, что от этого станет легче. «Надеюсь, гостеприимство входит в число их добродетелей? Кипяточку-то нальют…». И Кристи решительно двинулась дальше.
По-хорошему, сюда бы надо к вечеру приезжать. Или утром рано. Очень рано, затемно. Но и сейчас сойдет — ноябрь, светает поздно. Но на такой случай у нее очки приготовлены. Правда, какие очки… Так, самоделка из темного бутылочного стекла. Но от режущего солнечного света берегут, проверено.
Как оказалось, сегодня солнце скрывалось за тяжелыми, серыми облаками. Все легче. Только бы пурга опять не разыгралась, а то ищи тут в снегу дорогу…
Тропинка начиналась от самого станционного павильона и была хорошо утоптана. Видно было — следят. И как не следить — сами пользуются. Эх, хорошо-то как тут! Пусть занесено все, пусть прямо по курсу — разрушенный, мертвый поселок… Но хорошо! Захотелось снять респиратор и вдохнуть свежий морозный воздух. Кристи почему-то подумала, что вот вдохни она его, и сразу всю мерзость из души выдует, морозом выморозит.
Обидно, жутко обидно, что жизнь вот так проходит мимо, лишая ее самого простого — возможности дышать свежим воздухом, валяться в снегу, любоваться ночным небом. Как же меняются приоритеты… Раньше, в прошлой жизни, она сама себе ставила в укор неудачное замужество, маленькую зарплату, из-за которой не могла себе позволить ежегодные отпуска на теплом море… Как запоздало она поняла, чего ей действительно не хватает!
Кристи вдруг почувствовала, что из глаз текут слезы. Сдерживаться она не стала. Жалко было себя, жалко было Сашку. И непонятно, кого больше. Всю дорогу она гнала от себя мысли об Алексе, а теперь вот прорвало. Бедный он, бедный! Как же тяжко жить с таким грузом… И она еще его обижала.
Чем и как она его могла обидеть, Кристи не знала. Но это, в конце концов, сейчас было и неважно…
Незапланированный приступ жалости прервал сильный толчок под коленки.
— Ай!
Кристи свалилась в сугроб. Снег был пушистый, рыхлый, он забился за шиворот и тут же стал таять. Брр! Холодно и щекотно. Ну вот и схватила дозу… А, плевать! Зато как здорово: на какой-то момент она почувствовала себя как в детстве, дома. Страха почему-то не было: неизвестный больше не нападал и вообще никак не проявлял себя. Она долго возилась в сугробе, пытаясь выбраться — бушлат был ей великоват, а тут еще и плащ защитный сверху (дура, капюшон не надела!), а когда наконец-то встала, кто-то опять сбил ее с ног. Резко повернулась посмотреть, кто там так с ней шутит, и не удержалась, заверещала:
— Мамочка!
Такого она еще не видела: в паре шагов от нее сидела на задних лапах «неведома зверушка» и с любопытством смотрела хитрым зеленым глазом. Крик испугал животное, оно вскочило, отпрыгнуло назад. Выражение глаз при этом сменилось: теперь зверюга выглядела обиженной…
— Васька, Васька, паршивец, брысь!
Васька радостно завилял пушистым хвостом и бросился в сторону кричавшего. Кристи села, посмотрела вслед убежавшему Ваське и обалдела второй раз за несколько последних минут: человек летел над сугробами, едва касаясь ногами снега…
— Я Анна, можно Аня, — девушка подала руку. — Держи, давай помогу.
Только теперь Кристи заметила, что на ногах у той легкие лыжи. Уф-ф, а она уж подумала, что сходит с ума!
— Кристина, Кристи, — представилась она в свою очередь. — А я почему-то думала, что у вас у всех имена странные…
— Это ты про Штара? — Анна улыбнулась. — Так он не русский, вот и имя у него такое. — Заметив, что Кристи смотрит на нее с плохо скрываемым любопытством, она произнесла: — Что, неужели никогда никого из нас не встречала?
— Не-а, близко — никогда. Ваши ведь не очень-то метро жалуют.
— И правильно, чего мы там забыли? Да и чем про нас знают меньше, тем лучше, — и, увидев, что странное существо прилаживается к сумке, оставленной Кристи на снегу, закричала, — Василий! Порку получишь!
— Что-то этот Василий не больно на домашнего кота похож! — Кристи уже успокоилась, поняв, что зверь не опасен.
— Так это и не кот. Про чупакабру слышала, небось? Ну так это ее щенок. Или котенок, кто их тут разберет?
— Или поросенок, — произнесла Кристи, намекая на вполне даже свиной пятачок, украшавший лохматую морду, — вернее, целый кабанище.
— Ну, ты еще взрослого не видела.
— Так они что, ручные, что ли?
— Нет, конечно! — Анна удивилась вполне искренне. — У Васьки, видать, мамашка погибла, а свои его не приняли, он и приполз к нам, подраненный. Вот ведь чудеса, — девушка почесала за ухом у животного, — времена сменились, а зверь раненый все равно у человека спасения ищет. Правда, Васенька?
Васенька довольно заурчал, а потом вдруг встал на задние лапы и лизнул Анну в щеку.
— Господи, да кто ж его так изуродовал-то?
— Почему изуродовал? Очень даже симпатишная мордашка.
— Ага, рожки сверху приставь — и в ад, чертям в компанию! — Кристи рассмеялась: с рожками Васька уже не казался ей таким страшным. Скорее забавным.
Анна подхватила шутливый тон:
— Не прокатит, чупакабр черных не бывает. Да и какой черт без копыт? А у нашего Васеньки не копытца — коготочки-бритовки…
За разговорами они не заметили, как дошли до места. Васька все это время крутился под ногами, словно понимая, что речь идет про него.
* * *
В Мурино было много хорошо сохранившихся построек, но переселившиеся сюда будущие колонисты облюбовали территорию бывшей муринской усадьбы.
Когда-то тут было не только большое процветающее хозяйство, но и модное предместье северной столицы. А еще раньше — заболоченные пустоши и леса по берегам реки Охты. Потом болота осушили, насыпали валы, на которых построили большой господский дом, хозяйственные постройки, подъездные аллеи, а позднее разбили английский и фруктовый сады. На территории усадьбы в оранжереях и теплицах зрели экзотические плоды и овощи. Напротив дома вырыли пруд, дно и берега которого выложили мрамором, а в воды запустили карпов. Тут же бил из-под земли «святой источник», «коего вода по чистоте бристольской воде совершенно сходствует»…
Тогда, в восемнадцатом веке, здесь царил дух процветания. И никто не предполагал, что спустя всего два столетия от былого великолепия останутся лишь пруд с серебристыми ивами по берегам, да тот самый источник. И еще церковь…
Кристи была тут впервые. Да, собственно говоря, из жителей Конфедерации сюда заглядывал, пожалуй, лишь Рат со своей свитой да еще Мазай, который жизни в подземелье предпочел пусть и небезопасное, но зато более приятное пребывание на поверхности. Ну да, это был его выбор. Возможно, что и не самый худший.
Территорию усадьбы огораживал частокол.
— Серьезно тут в вас, — Кристи была удивлена: как-то не так представляла она себе легендарное поселение.
— Серьезно. Кто знает, чего ждать снаружи?
— Что, беспокоят?
Анна пожала плечами:
— Не то чтобы. Чупакабра пока только. Еще волки и собаки забредают иногда. Но их она тоже гоняет, как и любых мутантов.
— Она — кто?
— Чупакабра. Не терпит никого, а по размерам… Ну, ты Васеньку нашего видела.
— Ань, а что за название такое, откуда?
— Так кто ж знает? Смешная она на вид, нелепая. И слово тоже — нелепое.
— Ага, особенно я смеялась, — Кристи фыркнула, вспомнив, как увидела перед собой свиноподобную морду.
— Это с непривычки. А у нас они постоянные гости.
— Нападают?
— Рыло у них видела? Подрывают. Теплицы, сараи, где животные содержатся. Вредители, короче говоря.
— А на человека?
— Бывает. Но это у молодняка. Как первый раз пугнем, так стороной обходит. Умная зверушка… Ну вот. Довела.
— Так ты про меня знала, что ли?
— С чего?
— Ну, сказала, что довела. Вроде как встречала.
— А, это? Не, таких способностей у нас нет ни у кого. Просто дрезину видела, а ты по тропке шла. Не чужая, значит. А тут Васька выскочил. Все просто… Ну иди в дом, я Штара позову.
Дом был бревенчатый, огромный, почти по самую крышу засыпанный снегом. Глядя на него, Кристи вспомнила про описания Большого дома у скандинавских племен: такой же длинный, похожий на вытянувшуюся змею. Правда, у этой змеи была своя особенность — она проглотила хвост: посмотрев в окошко во внутренний двор, женщина с удивлением обнаружила, что дом круглый.
Комната, где она находилась, была небольшой, но жарко натопленной. Кристи поискала источник тепла — ни печки, ни труб центрального отопления тут видно не было. Потом сообразила — стена. Тепло шло от нее, видимо, там и находилась печка.
Попав в тепло, женщина опять закашляла тем же натужным, сухим кашлем. Так, кашляющей, ее и застал Штар.
— Нехороший кашель. Простыли?
— Угу.
— Если правильно, то я Аштар Оганесович, но можно просто — Штар. Так привычнее. Вы, судя по бумагам, Кристина Голубева. Лицо государственное и уполномоченное.
— Можно тоже — Кристи, так привычнее.
— Можно, — Штар улыбнулся. — Итак, чем обязаны?
— Мне надо поговорить с вашими, что дежурили на посту девятого. Это по убийствам.
— В курсе. Девятого? Позавчера то есть? Время?
— Думаю, что после шести и до полуночи.
— Сейчас выясним. Пока подождите.
В ожидании Штара Кристи задремала — сказывалась и бессонная ночь, и усталость после пешего перехода. Слабость накатила такая, что она не выдержала и легла прямо на пол, прижавшись спиной к теплой стене. Было тихо, некрашеные половицы приятно холодили… Для полноты ощущений не хватало какого-нибудь сверчка. И все. И будто не было этих двадцати лет в подземелье, не было и того, что всех их загнало туда… Все-таки, Мазай, наверное, был прав: за такое и умереть не жалко…
Штар вернулся через пятнадцать минут.
Кристи, услышав, как хлопнула дверь, нехотя поднялась, села, прислонившись спиной к теплу.
— Хорошо тут у нас?
— Ага… Как раньше. Вы извините, — Кристи позевнула, — не могу, засыпаю. Что там?
— Они в шесть вечера сменяются. Ждать будете?
— Буду. Где можно?
— Остановиться? Да тут и оставайтесь. Стол-стул есть, накормить мы вас накормим, отваром напоим, чтоб не кашляли, матрас принесем, выспитесь. Книжку почитать, если что… Ждите. Не беспокойтесь.
— Штар…
— Весь внимание.
— Мне бы…
— А, — мужчина засмеялся, — конечно. Сейчас вас проводят и все покажут. Да, хочу сразу предупредить, и чтоб недомолвок не было. Договоримся: вы из этой комнаты дальше туалета не выходите.
— Почему? — Кристи расстроилась: такая удача — целый день пробыть в этом необычном месте, и вот, оказывается, она под домашним арестом!
— Не обижайтесь. Наши, особенно старички, не очень вас видеть хотят. Все той, давнишней, обиды не забудут.
— Понимаю…
— Да ни черта вы не понимаете! — Штар вдруг заговорил с раздражением. — Когда тот ужас творился, вы под землей сидели, а мы все это видели. Как небо горело — видели, дождь черный — видели, детей своих хоронили… Вы когда-нибудь наверх выходили не тут, через Девяткино, а в городе? Сходите! Увидите, сколько скелетов и скелетиков по вестибюлям валяется… И все они к вам просились. А вы не пустили… А-а!
Он махнул рукой и отвернулся. Кристи показалось, что он заплакал.
— Вы так говорите, будто я во всем этом виновата…
— Извините меня, не сдержался. Но теперь-то вы, надеюсь, не будете рваться туда, где вас никто не ждет и не рады?
— Не буду.
— Я к вам Аню пришлю, вы, вроде как, нашли общий язык. Она и любопытство удовлетворит, если что. Говорливая девушка. Ну все. Удачи. Рата я на похоронах сегодня увижу, передам, что вы до ночи задержитесь, а дрезину уже отправил.
Аня появилась с плетеной корзинкой, укрытой сверху куском ткани.
— Сейчас есть будем. И я с тобой, чтоб не скучно. Тебе отдельно приготовили, да только, думаю, не удержишься, нашего попробуешь, поэтому я побольше захватила. Вот, смотри, что тут…
— Не надо пока, не хочу. Вот чаю бы…
— Чай будет. Но и поесть бы надо. Уверена: увидишь — не откажешься…
Аромат от корзинки действительно шел умопомрачительный. У Кристи помимо ее воли рот наполнился слюной. И действительно, что это она? Ведь утром едва успела перекусить.
— Давай, что у тебя там?
— Не испугаешься? А то я могу и «чистым» накормить. Только это уже совсем не то.
Девушка хитро посматривала в ее сторону, одновременно продолжая освобождать корзину. На столе одно за другим появились кастрюлька с вареной картошкой, квашеная капуста, творог, молоко в неизвестно каким образом выжившей во время всех этих передряг кринке и еще что-то, удивительно вкусно пахнущее. Это, впрочем, она отодвинула в сторону.
— Грибы тушеные. Но это лесные. Мы едим, а для вас — кто знает, что будет. Это же все-таки лес. Там совсем уж грязно. Ну, с чего начнем?
— Со всего. И плевать мне на радиацию! Не каждый день такое попробуешь.
— Вот и я подумала, что если часто есть, то да, ничего хорошего не будет. Ну, а один-то раз? Мазай, вот, частенько «диету» нарушал. И — ничего.
Кристи подумала, что неизвестно, что было бы с ним, если бы не эта трагедия, но вслух ничего не сказала. Тем более что для себя все уже решила.
— Ты картошку с молоком любишь? Козье это, полезное, — и Аня засмеялась, поняв, что сморозила глупость.
Кристи засмеялась вместе с ней:
— И с молоком, и с капустой, и с грибами. И жареную, и пюре… И вообще не мешай, я есть буду!
Они опять засмеялись.
Ели молча. Кристи смаковала каждый кусок.
— Все, ешьте мои глазоньки, а я не хочу. Спасибо!
— Что-то не больно много ты съела. Давай творожку еще?
— «Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!». Не, Ань я и так обожралась, как кутенок.
— Не поняла, собака тут причем?
— Кутенок. Они меры не знают, когда наедятся, пузико аж по полу волочится.
— А-а-а! — девушка вновь засмеялась. — Знаешь, а у нас тут кот был…
— Кот?!
— Ну да. А что такого? Их тут прорва. Они же как: если есть человек — всегда к нему тянутся.
— Анна, извини, тебе сколько лет?
Девушка разом посерьезнела.
— Удивляешься, что столько всего знаю? Так я же не в лесу выросла, с людьми. И книги у нас есть. И школа, какая ни какая. А так… Двадцать мне. Летом исполнилось.
— Так что?..
— Все верно. Я как раз в тот день и родилась. Утром. А вот как выжить повезло, так это к родителям. Они рассказывали, но тебе эта история вряд ли интересна будет.
— Мама-папа живы?
— Оба. И брат еще есть. Но из детей я — самая старшая. Потом долго не рождались. Почти все уже тут, в Мурино.
— Детей много?
— Не очень. У нас семей не так много. И совсем старики есть, и пожилые, которые детей уже не могут иметь. Вообще в этом проблема большая.
Кристи пришло на ум, что вот Рат не задумывался, как решить аналогичную проблему. Но, видимо, с этими людьми такое не пройдет. Не согласятся.
— Знаешь, мы же и в исследованиях ваших согласились участвовать поэтому…
— В каких исследованиях?
— Ой, а ты не знаешь? Тогда я тебе ничего не говорила.
— Нет уж, продолжай! Я же тоже из Евиного племени, любопытная.
— Про племя ничего не поняла, но ладно, слушай! Только, не выдашь?
— Да могила!
— Ну, ваши предложили узнать, что такое с нами, почему не умерли после удара. Наши согласились не сразу. Сначала ругались долго. Они же все помнят, как это было, и обижены очень. Но Штар уговорил, сказал, что иначе вымрем все. Из-за того, что в конце концов все будут родными, родственниками. Значит, надо будет жен и мужей со стороны брать. А дети тогда как? Если они в ваших пойдут? А тут, может, уколы какие изобретут. Лекарство, в смысле.
— Так если про детей, это проще всего на практике проверить.
— Ты что? А если он в ваших?! И умрет?!
— Прости, не то сболтнула, точно.
— Мне вот уже среди наших пары нет, все маленькие еще. Или уже старенькие, — Анна грустно улыбнулась. — Но за вашего я бы и сама ни за кого не пошла — не смогу в метро жить. Жутко там.
Действительно ведь, жуть. Это они привыкли уже, смирились. Дети, так те вообще, что такое солнце, только по рассказам и по книжкам знают. А тут как рай. Для нее, по крайней мере. Чтоб перевести разговор на более приятную тему, Кристи спросила:
— Ань, а расскажи, как вы тут вообще живете?
— Как живем?.. Да что рассказывать-то? Тебе не интересно будет. Работаем. Много. Теплицы, оранжерея… Скотину держим. Коз, птицу. Кого подобрать сумели, когда сюда переселялись. Так что с мясом у нас не очень. Не часто на столе бывает. Картошку вот едим. Тыкву, капусту. Ну сама знаешь, вам это же даем. Пробовали зерно растить, но невыгодно. Все, что в теплицах, — чистое. А вот остальное чистым не получается, хоть мы каждый год землю и чистим.
— В смысле?
— Ну… Как объяснить?.. Вот, смотри. Мы выращиваем траву, потом выдергиваем ее с корнями, собираем и сжигаем подальше от усадьбы. Трава всю гадость из земли выбирает, главное, чтоб дым потом на наши участки не шел. Золу зарываем поглубже, в ней самая отрава. Потом, если участок такой закрыть сверху, теплицу там поставить, то земля чистая останется. Не закроешь — с дождем опять нальет. А для полива воду очищаем. Просто все. Ладно, давай чаю?
— Давай.
Чай был в большом керамическом чайнике и пах летними травами и медом.
— Не бойся, пей. Он точно «чистый».
— Вкусный, и медом пахнет.
— Не, меда у нас нет. А это травки. Мы их тоже в закрытом грунте растим, в оранжерее. Вместо заварки хорошо и как лекарства. Пей, вот увидишь, кашлять меньше станешь.
— Жалко, что посмотреть мне у вас ничего нельзя, Штар не разрешил.
— Жалко. А то бы я тебе дом показала… Тут у нас все, и жилье, и мастерские.
— А круглый, почему?
Анна уже открыла рот, что бы ответить, но тут как раз вошел Штар.
— Внутренний периметр, если что-то говорит это название. Пока все спокойно. Но кто знает, что нас в будущем ждет? Аннушка, погуляй, нам тут поговорить надо.
Анна послушно вышла, и только после этого Штар снова заговорил:
— У нас тут человек живет, узнал, что вы пришли, рвется на свидание. Говорит, старый знакомый.
Беглец… Кристи сразу поняла, что это он. Что ж, на такую удачу она даже и не рассчитывала.
— Я согласна. Жду.
— И даже не спрашиваете, кто?
Кристи пожала плечами:
— Не спрашиваю. Знаю.
— Тогда предупреждаю. Помните такое: «С Дона выдачи нет»? Так от нас тоже — выдачи нет. Зову? Не боитесь?
Боялась ли она? Вряд ли. Штар вернул ее в реальность, сказка закончилась — вот это было грустно. И голова болела.
— Не боюсь…
* * *
Парень сидел напротив и молча разглядывал Кристи. Она в конце концов не выдержала:
— Ты же, кажется, поговорить хотел?
— Это Штар так сказал?
— Да.
— А если я пришел убить тебя?
От этого «тебя» Кристи поежилась, абсолютно не обратив внимания на «убить».
— Не убьешь.
— Это почему еще? Я — маньяк, убийца, мразь, которая не заслуживает жизни! — парень явно накручивал себя. — Так ты считаешь? И что, не убью?!
— Ты хотел мне что-то рассказать. Рассказывай.
— А я разве не рассказывал тогда, год назад? Разве я не кричал, что не убивал девочку? Кто услышал меня? Я не рассказать хочу, спросить: за что? Кому я что сделал плохого?
Кристи хотела ответить, но он перебил:
— Ты сама на «Даче» была? Да что я спрашиваю, конечно же, нет! Если бы тебя туда… На месяц, только на месяц. Там сыро, холодно, там всегда темно, и люди, люди! В этой темноте, как черви… И целый день ты что-то делаешь: расчищаешь, убираешь… Самое вонючее, самое тяжелое, самое опасное — тебе. Кого вечером недосчитаются надсмотрщики? А им все равно. А тебе, тебе даже хорошо. Та ложка баланды, что полагалась ему, достанется тебе… Знаешь, почему я не умер? Я права не имел! Мазай мне не советовал мстить. Его убили? Может, ты опять думаешь, что это я? Я же ушел от него в тот вечер! И он был жив! Жив!
Кристи наконец-то сумела вставить слово:
— Во сколько ты ушел?
— Разве я знаю? Разве я смотрел на часы? На закате. Я не смог бы уйти раньше, просто бы выжгло глаза…
Парень замолчал. Выговорился?
— Он ничего не говорил тебе, может, ждал кого?
— Не ждал он никого. И когда меня провожал, никого рядом не было. Я бы заметил, пурга не началась еще.
— А когда она началась? Ну, в смысле, через сколько времени после твоего ухода?
— Не знаю. Часа через два или полтора. Не знаю.
Получается, Мазая убили, когда Векс подходил к Девяткино. Скажем так, это уже следствием установлено. Вот только незадача какая: слова этого парня она никуда не пришьет. Она даже упомянуть его имя не сможет. А если упомянет, то все равно никто не поверит… убийце.
— Зачем тебе все это?
— Ищу убийцу.
— Она ищет убийцу?! А что, разве Грин не показал на него? А почему ты не искала убийцу той девочки?!
— Искала, — черт, ни фига ты, Кристи, не искала! Алекс показал, и ты довольна. — И нашла. Тебя.
— А если ты ошиблась? Если этот ваш хваленый Грин тоже облажался? А? Как тебе такое? Вот бы кто узнал: Грин облажался!
Только истерики тут не хватало!
— Грин не ошибается.
Ой, ли? А Векс?
— И там же был еще один свидетель. Он видел, как ты ссорился с девушкой перед убийством.
— Ссорился? Бред! Этот мелкий Азаров все что угодно про меня наговорить мог! Он же просто чокнутый, ваш Марик!
— В смысле?
— В прямом. А то ты не знала, что он не в себе? Ладно бы еще только папочкой своим хвастался, но ведь и сам в дамки лез! «Вы меня слушаться должны! У меня папа — большой человек!». Ну и получал за это. По мне, если хочешь быть первым, — заслужи это, а не прикрывайся родительским авторитетом. Так что он что хочешь наговорить мог. Он же всех нас ненавидел.
— Вот ты его чокнутым назвал. А в чем это проявилось? Я как-то не заметила у него ничего. Ну, избалованный, ну, нервный, но не сумасшедший.
— Я и не говорю, что сумасшедший. Ну да, избалованный, нервный. Чокнутый, короче говоря.
— Все с тобой ясно… Только вот не верить ему у меня оснований нет. И ты это должен понимать.
— Я и не надеялся, что ты поверишь мне… Ладно! Дело уже прошлое, и не вернешь ничего. И этого года не вернешь. Но у меня просьба есть. Я ведь именно поэтому поговорить с тобой хотел. Скажи, выполнишь?
— Смотря что попросишь.
— Отцу передай, что я жив. И что сбежал, поэтому жить буду! Сделаешь?
— Ладно. Это — передам.
— Тогда я пошел.
Как же ее вымотала эта беседа! И как хотелось верить этому парню… Что это с ней? Ведь там, в том деле, все было нормально, все сошлось! Никаких сомнений, никаких нестыковок… Они только сейчас появились. Но ведь появились же! Осталось ответить на вопрос — почему?
Но это все потом, сейчас ей еще с бойцами беседовать. И она уже знает, что они ей расскажут…
В своих ожиданиях Кристи не ошиблась: да, они видели Векса, да, он из шел из Токсово, да, пурга началась сразу после его ухода.
Теперь у нее для отчета готово все. Только на вопрос «Кто убил?» ответа она так и не получила.
